Судьбы переплетения

Когда Эва представляла, как в один прекрасный день внезапно и сказочно разбогатеет, она и подумать не могла, что на душе будет так гадко. Из ресторана она вышла с увесистым конвертом в кармане. Кем бы ни был Аш, нужная сумма для Реммао нашлась у него быстро. Дело оставалось за малым. Ей всего-навсего нужно было вывести на чистую воду наркоторговца. Убийцу. И вероятного психопата. Свет уличных фонарей мерцал на асфальте, освещая путь домой. Эва шла как на автопилоте, почти не замечая прохожих и проносящихся мимо машин. Все мысли крутились вокруг одной единственной цели: завершить это дело, раз и навсегда выйти из игры. А о том, что будет после Эва думать не хотела. Добравшись до общежития, она сразу закрылась в своей комнате. Дия была мертва уже несколько дней, но Эва никак не могла отделаться от привычки запирать дверь в спальню. Как будто теперь кто-то мог побеспокоить её. Тишина казалась оглушающей. Рухнув на кровать прямо в уличной одежде, Эва развернула конверт и внимательно пересчитала купюры. Эти деньги – ключ к свободе. И к её разрушению. Одно смс, и пути назад нет.

***

Всё начиналось как обычно. Эва села на задний ряд и просидела всю лекцию, стараясь не смотреть на Реммао и вовсе. Пару раз она встречалась взглядом с Рэймссом, сидящим в другом конце аудитории, но тут же отворачивалась и, в конце концов, уткнулась в блокнот, выводя незамысловатые узоры. Когда лекция наконец подошла к концу, Эва задержалась, притворяясь, что дописывает последние заметки. Рука невольно потянулась к куртке, где лежал телефон с включённым диктофоном. Он словно весил тонну. Вдруг Реммао раскусит её? Эва чувствовала себя так, словно уже была поймана. Реммао заметит, как её нервы натянуты до предела. Он считает её страх. Это делало ситуацию ещё хуже. Каждое движение, каждый вздох выдавали её с потрохами. Рэймсс всё не уходил. Сидел на своём месте как вкопанный, то и дело поглядывая на неё. Боится, что она всё ему испортит? Он же просил держаться от брата подальше, взамен пообещав, что тот больше её не тронет, а теперь что? Сама же лезет на рожон. Наконец Рэймсс поднялся и медленно подошёл к двери, будто специально давая ей ещё несколько мгновений, чтобы одуматься. Он остановился у порога, оглянулся, и их взгляды пересеклись. В его глазах было что-то, что Эва не могла распознать. Предупреждение? Или что-то большее? Её сердце билось так громко, что она почти не услышала, как он сказал: – Не задерживайся. Она глубоко вдохнула и заставила себя встать. – Профессор, – голос прозвучал неожиданно резко, и Эва прокляла себя за это. Реммао обернулся с натянутой улыбкой. – Как я рад тебя видеть, – вовсе он был не рад, – в последнее время только и делаешь, что прячешься от меня. Пора начинать. – Ещё бы мне не прятаться. Ты пытался убить меня, – говорить всё чётко и прямо, не оставлять место для интерпретаций. Заставить его во всём сознаться. – Убить тебя? – его голос звучал с лёгким оттенком насмешки, словно она сказала что-то до абсурда глупое. – Ты серьёзно думаешь, что я стал бы пачкать свои руки из-за такой мелочи? – Раз мой долг для тебя мелочь, может, мне оставить деньги себе? Эва достала конверт и бросила его на стол. Улыбка Реммао стала шире. Он сел, притягивая конверт. – Будешь пересчитывать? – Я не доверяю твоим математическим способностям, Эвтида. Эва оставила этот упрёк без внимания. – Феникс уже выплатил свою часть? – Не твоего ума дело. – Почему это не моего? Из-за него я попала на деньги. Если бы он не накинулся на полицейского, я бы спокойно забрала все наркотики, а не выкидывала бы их в канализацию. Вот. Всё. Она сказала. Наговорила себе на несколько лет тюремного заключения. Но сейчас главное было, чтобы Реммао не вытолкнул её за дверь. – Я не собираюсь обсуждать это здесь и с тобой. Ты всего лишь студентка. – Разве не студенты работают на тебя? Не только я. Твой брат тоже. Ты приказал ему избить меня? Реммао усмехнулся и поднялся со стула. Он обошел стол и подошёл к ней, его движения были плавными, почти кошачьими. Слишком близко. Эва почувствовала, как холодный пот проступил на лбу. Она стояла, держа голову прямо, но внутри всё сжималось от страха. – Ты знаешь, что происходит с теми, кто везде суёт свой нос? – спросил он совсем тихо, Эва сомневалась, что диктофон запишет это. – Я не сую нос, я просто хочу понять, в какую игру я играю. – Ты не играешь, Эвтида. Тебя просто используют, – он произнёс это с таким спокойствием, что у неё перехватило дыхание. – Но тебе нравится думать, что ты можешь что-то контролировать, правда? Слова прозвучали, как удар, Эва сжала кулаки. – Если меня используют, я хочу знать, кто и для чего, – ответила она, с трудом удерживая голос ровным. – Я знаю от твоего брата, что это ты устроил мне западню, и я хочу понять, почему. – Ты должна была заткнуться и не трепать мне нервы. Но вот ты снова здесь и снова принялась за своё. В следующий раз я поручу…разговор с тобой не Реймсу. Кому-нибудь, кого ты не сможешь соблазнить. Глаза Эвы расширились. Она не ослышалась? Соблазнить? Кого? Реймса? Она? Эва мысленно дала себе оплеуху. Она задаётся не теми вопросами. Чёрт возьми, Реммао до сих пор не сказал ничего про наркотики! – Ты можешь угрожать мне сколько хочешь, но если думаешь, что после всего я буду работать на тебя, ты ошибаешься. Реммао пристально посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула тень раздражения. – Неблагодарная дрянь. Если бы не я, ты бы и дальше жила у помойки и питалась там же. Я дал тебе шанс, а ты всё профукала своим поганым языком. Я бы отрезал его самолично. Эта угроза была слишком реальной. Ощутимой. – Ты поступаешь так со всеми, кто перестаёт работать на тебя? Отрезаешь им языки? Чтобы не рассказали полиции, что ты торгуешь наркотиками? А что если я расскажу? Реммао лишь усмехнулся. – Попробуй. И снова он ничего не подтвердил. Неужели понял, для чего Эва завела этот разговор? Или он настолько предусмотрителен? После напряжённого момента тишины, Эва спросила самое важное. Прямо и в лоб, чтобы у него не осталось возможности отмолчаться. – Дию ты убил тоже за то, что она что-то знала? Реммао подошёл ещё ближе, и теперь его лицо оказалось в опасной близости от её. – По-твоему, я настолько глуп, чтобы не заметить, чем ты занимаешься? Кровь застыла в жилах. Эва замерла, не в силах пошевелиться. Её пальцы вжались в телефон. – Чем я занимаюсь? – Нарываешься на то, чтобы оказаться на месте своей Дии, – это прозвучало как приговор, – Вытащи руку из кармана. Эва отшатнулась, попыталась сделать шаг назад, но Реммао не дал ей отступить, сжав её запястье. Тело отказалось подчиняться. Время будто замедлилось, и Эва почувствовала, как холодеют руки. Она посмотрела ему в глаза, пытаясь прочитать его намерения, но всё, что видела – бездонную пропасть. – Я не понимаю, о чём ты, – прошептала она. Реммао скривился, его губы сжались в тонкую линию. Если он обнаружит телефон, то это будет конец. Дверь скрипнула. – Брат! В аудиторию вернулся Рэймсс. Реммао резко разжал пальцы. Дыхание Эвы вырвалось с шумом, как будто она только что всплыла на поверхность после долгого погружения под воду. – Подожди в коридоре, Реймсс. – Ты сам сказал, что время не терпит. Пойдём. Реммао бросил на Эву последний долгий взгляд. И прежде чем уйти, он сказал спокойным, пугающе уверенным голосом: – До встречи. С этими словами он вышел из аудитории. Реймсс на мгновение задержался, его глаза встретились с её. – Я же предупреждал. Эва подождала, пока их шаги затихнут в коридоре, и выдохнула. Собравшись с силами, она вытащила из кармана телефон. Запись шла, разговор сохранён. И что с того? У неё хоть что-нибудь получилось? Нужно будет переслушать его ещё раз, потому что сейчас в голове был сплошной туман. И паника. Хотелось бежать. И спрятаться.

***

Солнце уже практически скрылось за горизонтом, оставляя после себя лишь слабые отблески на стеклах высоких зданий, которые медленно тонули во мраке приближающихся сумерек. Здесь, на улице, воздух был прохладным, и Эва ощущала каждый порыв ветра, пронизывающий её насквозь. Она прислонилась к железному столбу фонаря рядом с входом в полицейский участок. Из дверей то и дело выходили сотрудники, некоторые останавливался на перекур, погружаясь в разговоры с коллегами. Эва машинально рассматривала их лица, пытаясь найти знакомый профиль, но Амена среди них не было. Хотя его не нужно было высматривать: его можно было увидеть издалека. Почему она вообще это делает? Почему стоит, караулит у дверей, надеясь, что он спустится, если можно было просто позвонить? Эва знала ответ. Она боялась услышать нет. Оно так часто звучало в её жизни. От матери, которая никогда не выбирала её. Эва слишком хорошо помнила, как стояла у двери в холодной, пустой квартире, ожидая, что мать вернётся. Сколько раз она слышала шаги на лестнице, думая, что это она. Сколько раз её надежды разбивались, когда дверь так и не открывалась. И каждый раз, такое острое чувство ненужности. Подавляющее желание увидеть Амена было почти мучительным. Что за странный вид самоистязания – наблюдать, ждать, не зная, получится ли. Увидеть хоть краем глаза, услышать его голос. Почему она так боится признать, что он ей нужен? Один из полицейских, высокий и крепкий, обернулся и заметил её. Он слегка приподнял брови, изучая её лицо, но тут же отвернулся, не обнаружив ничего интересного. Эва отвернулась, вновь прислонилась к столбу и скрестила руки на груди, чтобы хоть немного согреться. Минут через двадцать на улицу вышел Амен. Он остановился у ограды, доставая пачку сигарет. Эва молча наблюдала, как он закурил, но всё не двигалась с места. Амен стоял чуть поодаль от коллег, глубоко затягиваясь, и выдыхал дым, который завивался в воздухе. Он посмотрел вокруг, и вдруг его взгляд остановился на ней. Эва не была уверена, увидел ли он её сразу или чуть позже, но когда их глаза встретились, на его лице мелькнуло замешательство, и он бросил сигарету на землю, затушив её носком ботинка. Амен сделал несколько шагов вперёд, медленно приближаясь к ней. Другие офицеры всё ещё стояли поблизости. – Всё в порядке? Она лишь кивнула. Её губы дрожали, и Эве заметила, как его взгляд задержался на них, прежде чем он снова поднял глаза. Амен бросил быстрый взгляд на своих коллег, стоявших неподалёку, потом снова на неё. – Просто стоишь на улице? – спросил он чуть тише. Эва снова кивнула. – Давно ты здесь? Да. – Нет. Его рука слегка напряглась, будто он собирался поднять её, но мгновенье спустя Амен снова вернулся к своему привычному, сдержанному виду. – Что-то случилось? Так много успело случиться. Она должна была просто достать телефон и включить ему запись, и всё стало бы ясно. – Нет, просто…Хотела увидеть. Тебя, – слова дались легче, чем она думала. – Эва, тебе лучше не приходить ко мне на работу, – в горле образовался тугой комок. Она так и знала: слишком навязывается, лезет и лезет к нему, а он не хоч… – Мне сложно просто смотреть на тебя. Я хочу обнять тебя, целовать тебя, но место не самое подходящее, понимаешь? Эва замерла, осознавая в полной мере, что он говорит. – Боишься…что все решат, что ты встречаешься со школьницей? – Ты не выглядишь как школьница. – Это комплимент? Амен приподнял уголки губ, почти незаметно, но это было достаточно, чтобы тепло разлилось по всему её телу. – Это… – Тогда увези меня, – перебила она его, – забери туда, где сможешь обнять. И поцеловать. И… – Эва… – Амен! Позади них оказался Тизиан. Амен обернулся, и Эва смогла лицезреть эту дурацкую козлиную бородку. – Бросайте сигарету, кое-что… – тут Тизиан тоже увидел её, – Эм…Нужна помощь? Эва заметила, как Амен чуть напрягся, его плечи стали жёстче, а осанка – прямее. Он полностью повернулся к нему, вновь закрывая Эву спиной. – Какая ещё помощь? – Да я…подумал…раз вы тут с гостьей… – Твоя смена закончилась, езжай домой, Тизиан. Тизиан открыл было рот, словно хотел что-то возразить, но тут же закрыл его, и сдержанно кивнул. – Понял. Амен стоял неподвижно, пока Тизиан не исчез. – Пойдём, – сказал он, едва слышно, но так, чтобы Эва поняла: он её не отпустит. Амен довёл её до своей машины, стоящей на парковке участка, и открыл дверцу, приглашая сесть. Эва не задавала вопросов, просто делала, как он просит, чувствуя, как внутри нарастает какое-то странное чувство. Защищённости. Полного и беспрекословного доверия. – Посиди тут, я скоро вернусь. Он и правда скоро вернулся. Сел за руль и, не теряя ни секунды, завёл двигатель. Эва молчала до того момента, пока они не выехали на дорогу. – Ты бросил работу? Ради неё? – У меня давно закончился рабочий день, просто задержался с бумагами. – Тизиан сказал, что что-то случилось. Амен бросил на неё короткий взгляд, прежде чем плотнее сжать руль. – Не бери в голову. Эва снова замолчала. Дома и деревья пролетами мимо окон. – Куда мы едем? Казалось, надо было спросить это с самого начала. Но ей было так всё равно. Он мог вести её куда угодно. Если бы только был рядом. И смотрел на неё. И не знал правды. – Ко мне. Эва нервно кусала губу, когда машина остановилась у небольшой, но аккуратной многоэтажки. Всё это время в дороге она пыталась подавить нарастающее чувство тревоги, но теперь, когда они оказались здесь, оно вспыхнуло с новой силой. Амен вышел первым и обошёл машину, чтобы открыть ей дверь. Он внимательно смотрел на неё, словно надеялся проникнуть в мысли. Эва пыталась улыбнуться, но вышло криво. Всё в квартире было пропитано им: его запах, его вещи. Даже обстановка – педантичный минимализм, только нужное и ничего лишнего. Эва прошлась по комнате, но не знала, куда себя деть. Наконец, остановившись у окна, она заговорила, всматриваясь в отражение за стеклом. Так было проще. – Я соврала. Я сказала, что всё в порядке, но…нет. Не в порядке, – слова застревали в горле. – На самом деле, ничего не в порядке. Но я не хочу говорить об этом. Мне нужно, чтобы ты знал… Я просто… я должна была увидеть тебя. Это было как... – Эва запнулась, подбирая слова, – как спасательный круг. Как будто, если я не увижу тебя, я утону. Наконец, она осмелилась посмотреть на него. – Я не привыкла… просить помощи. Мне всегда казалось, что я должна справляться сама, что никто другой не поймёт. Я так долго жила с этим, что даже не знала, как это по-другому. Но… с тобой это по-другому. С тобой я чувствую… что может быть по-другому. И это пугает меня, потому что я… я не привыкла к тому, что кто-то хочет быть рядом. Её голос окончательно дрогнул, и она замолчала, не зная, что ещё сказать. Она и так сказала слишком много. Слова вырвались сами, обнажая всю ту глубоко спрятанную и погребённую под годами одиночества боль. – Я знаю это, – Амен шагнул к ней, – Я понял всё про тебя с первого дня, как когда-то понял всё и про себя. Я тоже не привык быть с кем-то. Не привык делиться. Я всегда всё держал в себе, думая, что так будет проще. Но с тобой… – он замолчал, – с тобой это тоже по-другому. Он осторожно поднял руку и провёл пальцами по её щеке, словно проверяя, что она настоящая, что она действительно здесь, перед ним. Никуда не исчезнет. В его глазах не было никакой брони, никакого отчуждения. Сердце забилось сильнее, и Эва сделала ещё один шаг к нему, оказавшись совсем близко. Амен обвил её рукой за талию, притягивая к себе, и Эва почувствовала, как тело расслабляется под его прикосновением. Его губы были так близко, что она могла ощутить его дыхание на своей коже. Были только они двое, и это тихое, спокойное ощущение, что всё будет хорошо, если только они будут вместе. Рядом. Амен наклонился к ней, и Эва позволила. И ему, и себе. Она закрыла глаза, когда их губы сомкнулись. Он нужен ей. Так сильно нужен, что в груди что-то защемило, словно это чувство было слишком большим для её сердца. Словно она всё это время держала внутри себя что-то невыносимо важное, но боялась выпустить наружу. – Сделай со мной то, что ты хотел, – шептала она ему в губы, – тогда на диване. Сделай это со мной. Теперь он знает, что она хотела его. Всего его. Ничего не скрывая. В спальне темно и тихо. Больше Эва рассмотреть ничего не успела. Она сбросила кроссовок с правой ноги, и Амен опустился перед ней на колени, помогая снять второй. Его большая рука обхватила её икры. Их взгляды встретились, и Эва кивнула, с раскрасневшимися щеками, прежде чем он начал раздевать её – расстегнул ремень, осторожно опуская его на пол, снял джинсы, проводя руками по обнаженной коже, задерживаясь на бёдрах, сбросил футболку, прижавшись губами к плечу. Кровать была мягкой. Эва смотрела, как Амен стянул с себя рубашку и штаны, а затем, не снимая белья, забрался сверху, расположившись между её коленями. Он был таким высоким и сильным. И когда он был вот так близко к ней, их разницу в росте было ещё легче заметить. Но всё внимание Эвы было сосредоточено на выделяющийся в его трусах выпуклости, пока Амен не приподнял её подбородок. – Скажи мне нет. Оттолкни меня. Это была почти мольба. Избавить его от страданий. Избавить его от мучений. Потому что ничего, казалось, не может быть невыносимее, чем быть отвергнутым сейчас. То, каким обжигающим был в его глазах огонь, как судорожно он сжимал её руку, говорило о том, что сам Амен в своих словах уверен не был. Что сможет остановиться. Но Эва знала. Если она попросит, Амен сдержит себя и все свои чувства. Только если она попросит. – Потому что я больше не могу говорить нет себе, – выдохнул он, находясь так ошеломляюще близко. Вместо ответа Эва прижалась к нему. Она могла опьянеть от одной только этой сводящей с ума близости. Амен впился в её губы, его рука прошлась по бедру, притягивая к себе ещё сильнее. Прикосновение вышло таким нетерпеливым, что у Эвы вырвался низкий стон. И это, казалось, превратило его в совершенного безумца. Эва услышала что-то похожее на рычание, доносящиеся из глубины горла. Амен поднял её ногу, чтобы запустить руку под спину и обхватить за талию. Наконец он оторвался от её губ, шумно глотая воздух. Это было ошеломляюще. Может, ради этого все те люди покупали наркотики. Почувствовать одно лишь подобие того, что творилось сейчас с ней. Его зубы дразнили ухо. Его дыхание опаляло шею, заставляя задрожать всем телом и держаться из последних сил. Застёжка бюстгальтера легко поддалась умелым пальцам. Лямки скользнули вниз по её плечам. Эва глубоко вдохнула и задержала дыхание. Она ему верит, верит, верит. Ткань оттопырилась, и осталось лишь потянуть, как ленточку на новогоднем подарке, но Амен не торопился. Он провёл костяшками поверх чашечек, очерчивая по кругу, вдоль впадинки. И только вдоволь насладившись ему одному ведомо чем, Амен полностью оголил её. Кожа покрылась мурашками. Он обхватил грудь руками, припал языком к затвердевшему соску, растирая другой между пальцами. Эва чувствовала, как тело превращалось в бескостный мешок, расплавляющиеся нечто. Она запрокинула голову, закрыв глаза и приоткрыв губы в немом вздохе. Вдруг внизу стало так тяжко, что захотелось потереться бёдрами друг о друга, чтобы хоть как-то сбросить напряжение. Его рот был таким большим, что в него могла поместиться почти вся её грудь. Он медленно посасывал, его язык умело ласкал твердый, набухший сосок, и Эве захотелось, чтобы он втянул её всю целиком в этот широкий, тёплый рот. Она хотела, чтобы он поглотил её всю, всю её сущность, выпил её до дна, пока от неё не останется ничего, кроме него. Амен дёрнул за резинку трусов, и Эве ничего не оставалось, кроме того, как приподнять попу, чтобы он смог избавить её от последнего остатка одежды и уверенности. И вот она, полностью обнаженная, лежит перед ним, такая уязвимая, такая открытая, такая... – Прелестная, – пробормотал он, – такая красивая. Он отвёл её руку, когда она попыталась прикрыться. – Мне не по себе. – Плохо? – Нет… – Хочешь, чтобы я прекратил? – Нет… Его тело было крупным и широким, большим и сильным, бугрившиеся мышцы выглядели так, словно высечены прямо из камня. Шрам, пересекавший его живот и грудь, продолжался ещё ниже. Старая, зажившая рана выцветшим белым пятном выделялась на рельефной поверхности его бледной кожи. И теперь, когда он разделся полностью, бросив свои трусы куда-то под кровать, Эва могла точно сказать. Амен был огромен, во всех смыслах этого слова. Она представила его длинный член внутри себя, и, несмотря на то, как сильно она доверяла ему, поверить в реальность происходящего становилось труднее. Он возьмёт её прямо сейчас? Засунет это длинное нечто в неё? Амен этого не сделал. Вместо этого наклонился вперёд и накрыл её своим обнаженным телом. Тяжёлый, но его вес успокаивал. Он поцеловал её в щёку, в то время как его пальцы нежно перебирали кудряшки. Чем дольше Амен обнимал её, тем больше отступало беспокойство. Потому что никто никогда раньше не обнимал её так. Никто, кроме него. Она и понятия не имела, что это именно то, что ей было так долго нужно. Пока он не показал ей. Эва расслабилась под ним, позволяя ощутить жар и влажность между своих ног. Амен провёл пальцами по её входу, прежде чем двинуться вверх, найдя то место, которое заставило её извиваться. Не прекращая эти настойчивые движения, он уткнулся ей в горло, чуть ниже подбородка, вдыхая аромат её кожи, словно мог впитать весь её вкус в себя. Тепло разлилось по всему телу и верхней части бёдер, усиливаясь само по себе, пока блаженство не растянулось до бесконечности. Тихая волна поднялась и разбилась. – Если бы ты только видела себя сейчас… Его шёпот казался чем-то внеземным, едва доносящийся до сознания. Эва тяжело дышала, проживая последние пики удовольствия, застывшие в темноте яркими вспышками. Она открыла глаза и увидела. Встретившись с его пристальным взглядом. Увидела себя. Ту, которую рисовало его воображение. Она была всем, что он желал. Той, кого он жаждал. Он видел её такой, какой она никогда не смела себя представить. Ослепительную красоту, недостижимую и одновременно такую близкую, такую живую. Беззащитную и сильную. Идеальную, без единого изъяна. Неописуемое влечение, которое превратилось в настоящую одержимость в мире, где она стала его личной утопией. Его мания. Его наваждение. Его величайшее искушение. В его глазах она видела другую жизнь. Жизнь, где она могла быть любимой такой, какая есть. Где её чувства, её страхи, её мечты имели значение. Где она была не одна. Эва не хотела, чтобы этот момент заканчивался, не хотела отпускать это ощущение, которое согревало изнутри. Она протянула руку, чтобы коснуться его лица, провести пальцами по щеке, чувствуя каждый миллиметр кожи, как будто пыталась запомнить это навсегда. Её взгляд снова встретился с его, и она увидела, как его светлые глаза слегка потемнели. Её тело принадлежало ему. Её первый поцелуй принадлежал ему. Тихие вздохи и стоны, которые она издавала, принадлежали ему. И он хотел большего. Он хотел от неё всего. И у него была на это вся ночь. – Я хочу, чтобы ты смотрела и не сводила с меня глаз так долго, как сможешь. Хорошо, милая? – Хорошо, – кое-как выдавила она. Амен ещё раз поцеловал её в ложбинку между грудей, прежде чем опуститься и провести губами вниз по животу, оставляя за собой дорожки пламени. Он остановился между её ног и с явным наслаждением вдохнул аромат темных завитков, будто потерявшись в её собственном растущем удовольствие. Поцеловал нежную кожу на внутренней стороне бёдер раз, другой, третий, потёршись о неё лицом, покрытым едва жесткой щетиной. Его пальцы глубоко впились в её ноги, широко раздвигая их перед собой. И снова поцеловал, а затем легонько прикусил. От этого по телу пробежала молния. – И как ты чувствуешь себя теперь? – спросил Амен, почти пьяно сжимая её грудь. Он закинул одну её ногу себе на плечо, и Эва почувствовала себя настолько неловко, что ей захотелось зажмуриться, но она сумела удержать глаза открытыми. Потому что он попросил. – Хоро… И в ту секунду, когда он провёл кончиком языка по её складкам. Эва ахнула. Спина выгнулась сама по себе, стремясь придвинуться ближе. Амен очертил широкую полосу прямо между её половых губ, и тут же повторил это, прищурив глаза в ответ на её тихие стоны. Его руки преследовали её, гладили. Он заставил её тело напрячься, как тетиву лука, и Эве пришлось вцепиться одной ладонью в простыни, а другой – в его волосы. Когда она снова содрогнулась от очередного молниеносного всплеска, то с силой потянула его, Амен протяжно застонал у неё между ног. И этот звук едва не довел её до безумия. Эва могла только лежать, пока он творил с ней чудеса своими мягкими губами и влажным языком, вскоре добавив к ним свой толстый палец. Она изо всех сил старалась держать глаза открытыми, но веки то и дело подрагивали, почти закрываясь, с каждой новой волной наслаждения, захлестывавшей её. В какой-то момент Амен изменил угол наклона, и его губы обхватили клитор, стали сосать медленно, втягивая его глубоко. Его глаза встретились с её. – Потерпи. Эва не поняла, к чему он это сказал, пока не почувствовала, как её внутренние стенки растянулись ещё больше: он ввёл второй палец. До этого она никогда не осознавала, насколько же большими были его руки. Было неприятно, но недостаточно, чтобы отвлечь её от того удовольствия, которое он продолжал дарить ей своим языком. Всего лишь резкий вдох, который перешёл в звучный стон, вырвавшийся из самых глубин лёгких. Внезапно он дотронулся до чего-то внутри, и Эва тихонько ахнула, отпустила простынь и схватилась за его бицепс, который под её прикосновением превратился в сплошные мышцы, чуть приподнялась. – Умница, – прохрипел Амен, между поцелуями, – Сможешь сделать это снова? – Сделать что-о-о… Он снова согнул пальцы. Давление внутри нарастало всё быстрее, и Эва готова была разлететься на кусочки. Она дёрнулась, голова откинулась назад, а в ушах загудело с такой силой, что все звуки внешнего мира исчезли. Остался только сбитый ритм её дыхания, шум застывшего в груди сердца. Это было самое прекрасное чувство в мире. Наверное, вот что значило кончить. Амен подтянулся на локтях вверх, вновь нависнув над ней. Его твёрдый член упёрся в её живот. – Посмотри на меня. – Тогда Эва поняла, что всё-таки ослушалась и закрыла глаза. И что она плакала, когда Амен пальцами смахнул слёзы с её щёк, – Я собираюсь войти в тебя. – Я уже поняла… Он усмехнулся и быстро не поцеловал, скорее просто чмокнул в губы. – Я сделал всё, что мог, но, боюсь, всё равно будет больно. Эва не боялась боли. Она жила с ней всю жизнь. А Амен…он никогда не причинит ей вреда. Эва никогда не была уверена в чём-либо сильнее, чем в этом. Может, это была иллюзия. Самообман. Тогда Эва хотела обманываться и дальше. Амен обхватил изгиб её спины, слегка приподнял бёдра, и скользнул внутрь. Сначала было невыносимо. Острая боль, не похожая ни на что другое, пронзила низ живота. В детстве Эва пережила немало переломов, пару раз обжигалась, но что-то в этой боли было не то. Режущее. Тянущее. Интимное. Неправильное, насколько боль вообще может быть правильной. Эва вскрикнула, и Амен резко остановился, обхватил ладонями её лицо. – Всё хорошо, – сказал он. И снова что-то в его голосе успокоило её. Эва кивнула. Хоть Амен не торопился, боль не проходила. Зато к ней добавилось ощущение плотного, влажного жара и растяжения. Ощущение совершенно чуждое. И оно становилось всё сильнее, по мере того, как он погружался глубже. Склонившись над ней, Амен, казалось, контролировал своё дыхание так же, как и она. Глубокий вдох и медленный выдох. Взбухшие вены на лбу. Красные, как залитые кровью глаза. Словно и он испытывал нечто подобное. – Скажи, когда будешь готова, чтобы я двигался, – сказал он со стиснутыми зубами. – Тебе больно? – Нет, мне просто очень нужно двигаться. – Тогда двигайся. Амен медленно толкнулся вперёд и снова назад. Темп такой аккуратный, плавный, наверняка, совсем не тот, какой ему был нужен. Но он по-прежнему был так нежен с ней. Никто никогда раньше не проявлял к ней такой заботы. Никто не относился к ней так, будто она была кем-то, о ком нужно заботиться. Облегчение разлилось по телу везде, где соприкасалась их кожа. Эва вложила свою руку в его, голова склонилась набок, и Амен прижался лбом к её виску, дыша на неё, вновь и вновь растягивая. – Можешь двигаться быстрее… Он пытливо вглядывался в её лицо, отступая и снова приближаясь. Толчки становились глубже. Эва слышала, как под ними заскрипела кровать. Они были так тесно связаны, что казались почти одним телом. Поразительные новые, до невозможности знакомые ощущения, прокатились от основания таза до макушки. Переполняемая таким количеством эмоций, что она не знала, как их назвать. Слова вертелись на кончике языка, готовые взорваться в воздухе. Они заполняли её разум, но так и остались всего лишь стоном, сорвавшимся с её губ. А в глубине вдруг зажглась тоска. И тоска по чему-то неизведанному и в то же время такому желанному. И эта тоска была наполнена его образом, его голосом, его силуэтом, вписывающимся в её самые сокровенные мечты. – Ты сдерживаешься, – и Эва была совершенно этим не довольна. Она хотела быть для него лучше. Она хотела быть для него сильнее. Она хотела быть для него смелее. Она хотела дать ему всё. Эва обхватила ногами его талию, подалась бёдрами вперёд, навстречу его толчкам, и… – Ах! Уже почти забытая боль вернулась с новой силой, будто рассыпанная соль на свежей ране. Амен полностью вышел, оставив её с внезапной ноющей пустотой внутри. – Нетерпеливая, – он разгладил сведённые на переносице брови и образовавшуюся там морщинку. – Я сдерживаюсь, потому что это твой первый раз. Если не буду – ты будешь мучиться ещё несколько дней. Просто доверься мне. – Хорошо… Он вошёл опять. В этот раз сразу, до основания, а руку протянул вниз, начав выводить круги по её мягкой плоти, ускоряясь с каждым движением. Эва резко втянула воздух сквозь зубы. Ногти впились в его спину. Боль и удовольствие смешались так гармонично. Под новым углом он стал задевать то волшебное место, которое раннее нашёл своими пальцами. Только теперь оно стало больше, чувствительнее. По сравнению с его членом, пальцы казались пушинками. Они не могли так сжимать, обхватывать и бесконечно скользить, будоража мышцы с каждым толчком. Содрогаясь, Амен трахал её, удерживая на плаву, не давая полностью утонуть. Он поцеловал её, ловя ртом тяжёлый выдох, будто забирая всю её сущность. Выжигая в ней всё разумное и правильное. Оставляя лишь чистое, необузданное безумие. Лишь инстинкт, желание быть с ним, принадлежать ему, отдать себя без остатка. Невыносимую потребность быть ближе, ещё ближе к нему. Она таяла. Растворялась в буре. Оргазм взорвался у неё в глазах, затуманивая зрение, и всё, что она могла видеть, – это его лицо. Всё, что она могла слышать – его вздохи, когда Амен помогал себе рукой, доходя до пика. Спустя мгновение он поцеловал её, и только тогда Эва снова вернулась в своё тело. Ленивые поцелуи, один перетекал в другой. Сколько их было - два или с десяток? Она измотана. Так устала, будто пробежала несколько кругов по набережной. Ноги, руки не слушались. Налитые свинцом, их сковало, прижало к матрасу. Вряд ли в скором времени получится встать. – Эва, – Амен мягко позвал её, медленно проводя рукой вверх и вниз по её спине. Она кое-как повернула голову. Сложнее оказалось открыть глаза: веки слипались. – М…? – Тебе нужно сходить в душ. – Н-е-е-т… Жалобный голосок на Амена не подействовал. – Да, Эва. – От меня воняет? – Глупая, – их губы встретились, опухшие и нежные, и Эва снова прижалась к нему, утопая в его объятиях, – утром пожалеешь. Эва посмотрела вниз. По животу стекала сперма, прилипая к бёдрам. Ещё ниже она увидела засохшие багряные выделения. Её кровь. Приподняв таз, Эва наклонилась, рассматривая простынь под собой. Ткань испачкана бледно-розовыми пятнами. Протяжно вздохнув, она вновь откинулась на подушки. – Я не смогу идти… Амен подхватил её на руки, как пушинку, будто она ничего не весила. Откуда только в нём осталось столько сил, если Эва едва оставалась в сознании. Она обвила его шею, закрыв глаза, и позволила себе полностью раствориться – в тепле его тела, в его крепких руках. Ванная комната была просторной и светлой, освещена мягким светом, который падал от узких вертикальных светильников, расположенных по обеим сторонам большого зеркала над умывальником. Слева находилась душевая кабина, без бортиков, слив встроенный в пол. Очень удобно, Амену нужно было лишь открыть стеклянную дверь и занести её внутрь. Эва впервые задалась вопросом, сколько же получают капитаны полиции? Судя по квартире Амена, на ум приходил только один ответ – много. Амен осторожно опустил её, поддерживая, чтобы она не потеряла равновесие. Эва оперлась на его плечо, пытаясь вернуть над собой контроль и не упасть. Тело всё ещё дрожало, и она с трудом держалась на ногах. – Держись за меня, – сказал он, и она почувствовала, как его руки снова обвили её. Амен повернул кран, и с потолка полилась вода. Стекло быстро запотело, пряча их внутри. И если бы в Эве осталась хоть капля гордости, одного взгляда на него, мокрого и сильного, стоящего перед ней, ощущения его присутствия, нуждающегося, страстного и настоящего, было бы достаточно, чтобы и та последняя капля исчезла. Эва притянула его лицо ближе к себе и поцеловала с такой жадностью, на которую теперь была способна. Его рука у неё между ног, пальцы поглаживали набухший, истерзанный клитор. Она прижалась к нему, так крепко, что её ногти вот-вот порвали бы его кожу. Раз, Эва выкрикнула его имя, когда живот начал напрягаться. Два, Эва выкрикнула его имя, когда снова кончила. Амен вжал её в стену. Вода продолжала лить нескончаемым потоком. Они оба намокли, волосы прилипли к лицу и лезли в рот, но ни один не обращал на это внимания. Раскрывая губы, вытаскивая язык, пробуя друг друга на вкус. У Эвы закружилась голова. Она раздвинула ноги и потянулась к его члену. Снова твёрдый. Эва полностью обхватила его ладонью, повторяя тот же ритм, которым он трогал себя в спальне. Она хотела, чтобы ему было приятно. Чтобы её неопытность не помешала ему получить удовольствие. И кажется, у неё получалось. Амен простонал ей в рот. Его сперма у неё на руке, горячая, стекала по запястью. После этого Эва окончательно забылась. Холодный кафель сменился мягким матрасом, а вода – обволакивающим одеялом. Краем уха она услышала, как кровать справа от неё скрипнула: Амен лёг рядом. О чём он думает? Устал ли он также как она? Будет ли он обнимать её во сне? Слышит ли он, как сильно бьётся её сердце? Хочет ли он? Верит ли он ей, как она верила ему? Простит ли он её? Эва хотела спросить так много, но не спросила ничего. Она уснула.