Le poids du monde

Габриэль стоял посреди комнаты, пытаясь понять эту совершенно необычную ситуацию. Они оставались в тишине долгие секунды, настолько долгие, что Габриэль начал думать, что президент его просто не услышал.  — Господин?  Президент медленно встал, двигаясь к Габриэлю слишком медленно. Он почувствовал, как его желудок скручивается, тревога возвратилась галопом. Раздражение президента было ощутимо. Остановившись перед Габриэлем, он просто наблюдал за ним, ничего не говоря.  — Господин, скажите мне, что происходит—  Габриэль не успел закончить фразу, когда рука президента быстро схватила его за волосы и резко приблизила его лицо к своему, пристально глядя на него. Габриэль едва сдержал гримасу, боль усилилась из-за и так мучившей его мигрени.  — Я что, похож на идиота, Габриэль?  Голос президента был холодным, лишённым той теплоты, которую он обычно демонстрировал в присутствии премьер-министра. Хватка становилась всё сильнее, сжимая волосы Габриэля так, что на глаза у него навернулись слезы.  — Что? Нет! Вовсе нет.  Президент не был просто раздражён — он был глубоко зол, и Габриэль даже не знал почему.  — Мне нужно напомнить тебе, как вести себя, будучи моим премьер-министром?  Мысли неслись в его голове, жгучая боль не давала сосредоточиться.  — Конечно нет. Вы делаете мне больно!  Он пытался убедить президента успокоиться, но тот, казалось, не намеревался ослабить хватку. Президент заставил его поднять на себя глаза, и Габриэль почувствовал, как дыхание стало неровным, а напряжение охватило всё его тело.  — Я скажу это в последний раз, Габриэль, так что слушай меня внимательно.  Президент отпустил волосы, обхватив его челюсть, его рука почти касалась шеи. Он усилил хватку, словно намереваясь причинить ему страдание. Голос был всего лишь шёпотом, но слова эхом отзывались внутри, оставляя на нём отметины.  — Ты мой. Не знаю, что ты себе возомнил, но ты слишком небрежен. Не забывай, что всё, что у тебя есть, — благодаря мне. Ты — ничто без меня.  Габриэль не хотел показаться слабым, но слова президента были резкими. Старые воспоминания нахлынули, разум захватили флешбэки. Президент сжал челюсть так сильно, что Габриэль был уверен, что останется след. Шагнув вперёд, президент приблизился к его уху, холодно прошептав, его свободная рука скользнула по талии Габриэля, который был слишком парализован, чтобы заметить это.  — Твоё тело, душа, дух — всё принадлежит мне. Я единственный, кто может понять тебя и помочь подняться. Не забывай, кто был с тобой в трудные времена, кто всегда будет рядом. Ты всем обязан мне, Габриэль, ты мой.  Сердцебиение ускорилось, эхом отдаваясь внутри, барабаня по его черепу. Он не мог пошевелиться или ответить. Парализованный, его тело не подчинялось разуму. Рука президента на его талии прожигала сквозь одежду, усиливая чувство паники.  Он был напуган. Прошло много времени с тех пор, как он последний раз боялся этого человека так сильно. Он со временем научился обращать внимание на его поведение, чтобы не вызывать гнев. Давно он не страдал от насилия со стороны мужчины.  Он почувствовал, как мужчина притянул его к себе, обхватив рукой его за талию, заключая в объятия, словно желая утешить его. Словно он не был ответственен за эту ситуацию. Обычная схема.  Он терроризировал его, не колеблясь применить силу, чтобы поставить его на место, только чтобы потом снова стать нежным, настолько, что Габриэль уже не знал, как на это реагировать. Он схватил президента за пиджак, слёзы навернулись на глаза. Возможно, причина, по которой Габриэль снова и снова возвращался к этому человеку, заключалась в том, что он не знал ничего другого. Его обуславливали, формировали годами, с самого раннего возраста.  Этот человек был всем, что у него было. И Эммануэль знал, как воспользоваться моментами слабости, он точно знал, насколько далеко зайти в запугивании и когда его следует прекратить. Он знал, когда Габриэль был наиболее уязвим, он знал, как успокоить его, но также и как его напугать, и в этом он был прав. Он знал о нем все.  Они так и стояли посреди кабинета, Габриэль не мог пошевелиться, тревога съедала его до тошноты. Услышав стук в дверь, он наконец собрался с силами, отошёл от президента и открыл её. Воспользовавшись возможностью выйти, он опустил голову, быстро пошёл по коридору. Тошнота и головокружение вернулись. Он схватился за галстук, ослабляя его, чувствуя, что задыхается. Положил руку на сердце, пытаясь остановить учащённое биение.  Он даже не увидел идущего к нему человека, который нахмурив брови, когда издалека увидел как прерывисто дышит премьер-министр. Габриэль положил руку на стену рядом с собой, его глаза наполнились слезами, он больше не мог думать.  — Господин Атталь? Габриэль не успел испугаться, голос Джордана прозвучал где-то в глубине сознания. Тот положил руку ему на плечо. — Господин Атталь, Габриэль, вы меня слышите? Габриэль посмотрел на него, слезы катились по его щекам, и он даже не попытаться остановить их. Он собирался было пробормотать ответ, когда услышал приближающиеся к ним голоса. Его глаза расширились, страх оказаться застигнутым в таком состоянии добавился ко всему, что он уже чувствовал, он все так же не мог пошевелиться. Он был полностью парализован, глядя вдаль, а затем снова переводя взгляд на человека, который не сводил с него глаз. Казалось, тот понял ситуацию, даже не требуя от Габриэля никаких слов. Взяв его под руку, он потянул его за собой несколько шагов, открыл дверь в кладовку и втолкнул внутрь, закрыв за собой дверь. Они стояли друг напротив друга в узком пространстве. Габриэль оказался лицом к груди Джордана, но, если честно, его это вполне устраивало. Он не мог успокоить то, что, казалось, было приступом тревоги, и не хотел встречаться взглядом с этим человеком, прекрасно понимая, что тот не сможет ответить на его вопросы. — Господин Атталь, вам нужно успокоиться, иначе они нас услышат. Габриэль старался, он хотел бы судить его за это, но его дыхание, казалось, не хотело успокаиваться.  — Я…. я не могу. Он почувствовал на себе взгляд мужчины, взгляд, который, скорее всего, был осуждающим. Но вопреки всем обстоятельствам, он почувствовал, как рука мужчины скользнула по его затылку, осторожно притягивая его к себе. Габриэль был настолько удивлен, что даже не мог протестовать, да, честно говоря, и не хотел. Он закрыл глаза, прислонившись лбом к груди мужчины, его дыхание постепенно успокаивалось, пока он хватал его за рубашку, больше ни о чем не думая. Больше не было слышно ни звука, только двое мужчин оставались в таком положении в полутьме чулана. Габриэль слышал, как люди проходили мимо их укрытия, но слышал их только краем уха, его сердце все еще колотилось в его голове. Он устал, так устал. Он просто хотел остаться рядом с этим человеком еще на несколько секунд. Его объятия, казалось, были самым утешительным сейчас. Габриэль почти забыл, кем он был, и даже если бы он очнулся и вспомнил, его тело не позволило бы ему уйти от него. И Джордан, похоже, это понял, поскольку он крепче сжал Габриэля, обняв его за плечи и прижав к себе. Он прошептал, глядя на человека в своих объятиях.  — Все хорошо. И Габриэль хотел в это верить. Он хотел верить, что все хорошо, что все будет хорошо. И хотя он знал, что это не продлится долго, двух коротких слов, вырвавшихся из уст мужчины, было достаточно, чтобы успокоить его, и давление, которое он чувствовал глубоко внутри, казалось, постепенно испарилось. Он не мог сказать, сколько времени они провели там, друг с другом, в исключительно редком взаимопонимании. Когда Габриэль пришел в себя, он не осмелился поднять глаза на мужчину, слишком стыдясь своего поведения и того, что показал себя таким уязвимым перед человеком, с которым он сражался. — Если хотите посмеяться надо мной...  — Габриэль.  Джордан смотрел на него, а Габриэль наконец поднял на него глаза, встретившись с его взглядом, в котором не было ни капли насмешки. — У всех бывают моменты слабости. В конце концов Габриэль кивнул, поскольку мужчина уже отвернулся от него, чтобы незаметно открыть дверь, прежде чем выйти из чулана и нежно взять премьер-министра за руку, чтобы вывести его за собой. Выйдя наружу, Габриэль постарался привести свою одежду в порядок и провел рукой по волосам, пытаясь вернуть самообладание. Он чувствовал, что взгляд мужчины устремлен на него, и это его ужасно беспокоило, учитывая события.  — Господин Барделла. Спасибо вам за... вашу помощь. В ответ он получил только кивок.  — Не могли бы вы... я имею в виду... притвориться, что не видели меня таким? Габриэль ждал ответа мужчины, но тот просто смотрел на него, не говоря ни слова. Он не мог описать блеск в его глазах, в них, казалось, была смесь гнева (но не направленного на Габриэля), а также беспокойства. — Хорошо. Услышав это, Габриэль вздохнул с облегчением, надеясь, что Джордан сдержит свое слово и ничего не скажет. — Спасибо. Мужчина бросил на него последний взгляд, прежде чем развернуться и пойти в том направлении, куда ему было нужно, оставив Габриэля посреди коридора, совершенно ошеломленного всем, что только что произошло.