Le poids du monde

Габриэль действительно задавался вопросом, какие грехи он совершил в прошлой жизни, чтобы быть таким неудачником. Или, может быть, французы, недовольные его политикой, объединились, чтобы проклясть его? Он не знал. Но одно было ясно: его жизнь постоянно подбрасывала ему необычные ситуации, как доказательство сегодняшнего момента. С какой-то зловещей случайностью он оказался за столом с сотней человек прямо перед тем, кого не мог выносить. Оглядевшись по сторонам, он вновь взглянул на маленькую карточку в руках, на которой было написано проклятое имя. Не раздумывая, он разорвал её на кусочки и сунул в карман. Если повезёт, напротив окажется кто-то другой, и ему не придётся терпеть колкости и насмешливые взгляды. Но жизнь снова доказала ему, что ему не может повезти, даже немного. Джордан Барделла, сидящий прямо перед ним, рядом с Марин Ле Пен, был тому доказательством. Однако он, похоже, не заметил его присутствия, беседуя с Марин. Габриэль знал, что не сможет долго оставаться невидимым для этого человека. И когда Барделла наконец повернул голову в его сторону, его глаза засветились насмешкой, а на губах появилась ухмылка. Габриэль даже не поднял глаз, сделав глоток шампанского из бокала перед ним, одновременно повернув голову в сторону президента, делая вид, что внимательно слушает его беседу с министром. И, что удивительно, Джордан Барделла не сделал никаких замечаний, чтобы привлечь его внимание. Закончив разговор с Марин, он просто повернулся обратно. Габриэль мысленно выдохнул, чувствуя одновременно облегчение и интригу. Поведение Барделлы оставалось для него загадкой. Несмотря на свои навыки в человеческих отношениях, он не мог понять этого человека. Им подали еду. Как всегда, роскошная обстановка не производила на Габриэля впечатления.  Они начали есть, болтая, каждый со своим соседом или с человеком перед ними. У Габриэля не было выбора, кроме как поговорить с мужчиной рядом с ним, который, к сожалению, был все таким же скучным, каким он его помнил. Он даже поймал себя на мысли, что предпочел бы общаться с ультраправыми, чем с ним. Взгляд этого мужчины всегда ставил его в неловкое положение, и Габриэль часто старался избегать встреч с ним. Габриэль иногда забывал, что его сексуальная ориентация известна всем, и, к сожалению, быть относительно молодым геем в политическом мире не так просто, как он это себе представлял. Он не имел в виду конкретно взгляды отвращения, брошенные несколькими гомофобами, присутствовавшими за столом. Он больше думал о том, что происходит за кулисами. Эти мужчины пытались заставить мир и французов поверить, что их не интересуют подобные вещи, но на самом деле они были готовы заплатить большую сумму, чтобы заполучить молодого мужчину в свою постель. И таких, у кого была довольно отвратительная фантазия, было гораздо больше, чем можно было бы подумать. Габриэль сталкивался с этим и в прошлом, и сейчас, когда на него смотрели мужчины — часто старше его, — которые не задумываясь пожирали его взглядом каждый раз, когда он встречался с ними. Он научился с этим справляться, но ситуация все равно оставалась для него довольно неловкой. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как сосед закончил свой монолог и приступил к еде. Габриэль взглянул на свою тарелку, сдерживая гримасу отвращения, когда увидел спаржу, гордо покоящуюся на краю тарелки. Он ненавидел спаржу.  Габриэль уже собирался извиниться и выйти в туалет, когда услышал голос Барделлы. — Господин Атталь, вы не едите? Он наблюдал за ним, на этот раз без малейшего намёка на насмешку, просто глядя на него и ожидая его ответа.  — Да... да, конечно… — Вам не нравится спаржа, — заявил Барделла, скорее утвердительно, чем вопросительно. Откуда он знал? — Если так, отдайте её мне. Мне она нравится. Габриэль в первый и, несомненно, последний раз в своей жизни хотел прыгнуть на шею этому человеку, его дух внутренне поблагодарил его тысячу и один раз. — Если вас не затруд...  — Габриэль. Президент прервал его, голосом, полным холода. Габриэль приподнял брови, не понимая, что могло вызвать такое раздражение. — Почему ты не ешь? — Да, конечно, я собирался поесть. — Господин президент. Габриэль резко повернул голову в сторону сидевшего перед ним Джордана, глядя на него и гадая, что он мог сказать. Его знаменитая ухмылка вернулась на его лицо, хотя глаза уже не блестели так, как когда он препирался с Габриэлем. — Господин Барделла, у вас проблема с господином Атталем?  — Господин Атталь, похоже, недоволен своим блюдом, я просто предложил ему исправить эту проблему, так как я особенно люблю спаржу. Габриэль не знал, куда себя деть, у него было такое ощущение, будто он наблюдает за петушиным боем, поскольку атмосфера была довольно напряженной, несмотря на то, что эти двое не спорили. — Я не понимаю, что вы имеете в виду. У господина Атталя нет проблем со спаржей, не так ли, Габриэль? Премьер-министр сглотнул, тон его президента был ясен. Казалось, его желудок скрутило от этой ситуации, он не любил устраивать сцену. Он слегка сжал в руке столовый прибор, аккуратно отрезал кусочек овоща, прежде чем положить его в рот, используя все свои годы театрального мастерства, чтобы изобразить легкую улыбку. — Все в порядке, никаких проблем. Эммануэль посмотрел на него, просто наблюдая, как он пережевывает пищу — больше, чем необходимо, — прежде чем проглотить ее, в то время как Джордан напротив внимательно наблюдал за ним, приподняв одну бровь в знак непонимания. — Но вы же видите, что это театр… — Господин Барделла, — прервал его Габриэль, стараясь не выдать охвативший его стресс. Он пристально посмотрел на него слегка улыбнулся. — Всё хорошо. Они смотрели друг на друга таким образом несколько долгих секунд, как будто общаясь просто взглядом. Отношения Габриэля с президентом не были тем, в чем Джордану следовало бы участвовать. Они доставляли Габриэлю столько стресса, что он не хотел делиться этим ни с кем другим. И человек перед ним, похоже, это понял, поскольку больше ничего не сказал, просто кивнул головой и продолжил трапезу. Габриэль сдержал вздох облегчения, сосредоточившись на своей тарелке и пытаясь подавить рвотные позывы с каждым глотком.  Время от времени он чувствовал на себе взгляд Джордана, но не поднимал глаз, просто ел и прислушивался к разговорам вокруг. Вдруг он ощутил, как под столом его колена коснулось колено Барделлы. Этот жест скорее был ненамеренным, но Габриэль вздрогнул.  Потом второй раз. На этот раз контакт был более продолжительным, так что он прекрасно понимал, что теперь этот жест был преднамеренным. Он поднял глаза и увидел, что Барделла смотрит на него с игривым блеском в глазах. Габриэль снова почувствовал, как его колено коснулось его, с каждым разом все больше и больше продлевая контакт. Габриэль сжал кулаки, неудержимо дрожа. — Господин Барделла. Он позвал его шепотом, но он прекрасно знал, что мужчина его услышал. Он улыбнулся ему, отвечая тем же тоном. — Господин Атталь. Габриэль сглотнул, не зная, как интерпретировать или даже реагировать на эту ситуацию. Он не мог найти слов, чтобы описать напряжение, существовавшее между ними, и даже не знал, когда оно началось. Хотя он всегда был спокоен, этот человек мог заставить его потерять хладнокровие. Габриэль все еще пристально смотрел на него, взял бокал с шампанским и осушил его одним глотком, вызвав у мужчины напротив веселый смех. Внезапно он ощутил тяжесть на своем плече и повернул голову. Позади него стоял президент, положив руку ему на плечо и глядя на него. — Габриэль, мы уходим. Габриэлю потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, его мозг все еще был сосредоточен на человеке перед ним, который теперь пристально смотрел на президента. Но Габриэль подумал, что ему, должно быть, кажется. — Хорошо, — наконец ответил он. Он встал, попрощавшись с теми немногими людьми в комнате, которые уже закончили есть перед уходом, и невольно ощутил на себе настойчивый взгляд Джордана.

***

Остаток дня прошел спокойно, но Габриэль чувствовал, что он прошел как в тумане. Его мысли постоянно возвращались к произошедшей ранее сцене, мешая сосредоточиться на чем-либо. Настолько, что когда день закончился и он оказался в баре со своей командой, он даже не заметил, как быстро пролетело время. — Габи, ты на Луне или с нами? Он подпрыгнул, Елена замахала рукой перед его лицом, пытаясь вернуть его к обсуждению, которое, должно быть, происходило без него. Все смотрели на него, ожидая его ответа. — Извините, вы что-то сказали?  Они переглянулись и громко рассмеялись, явно подшучивая над ним. — Честно говоря, Габриэль, тебе действительно стоит подумать о сне по ночам. Он тоже рассмеялся, проведя рукой по волосам.  — Да, я не очень хорошо сплю.  Елена обняла его за плечо, прижав к себе и рассмеявшись. — Знаешь что? Нет ничего лучше, чтобы бороться с усталостью, чем соревнования по шотам. Он поднял бровь, смеясь.  — Ты шутишь.  — Нет.  — Да. Она бросила на него знаменитый взгляд, говорящий, что у него нет выбора, и он вздохнул с лёгкой улыбкой. — Ладно. Елена радостно воскликнула, заказывая у бармена несколько сортов алкоголя, и Габриэль заранее знал, что этот вечер закончится поздно. И он был прав. Большую часть вечера они пили, и когда Габриэль уже не мог идти домой, Елена позвонила водителю, чтобы тот отвёз его.  Он шатался, смеясь в одиночестве в вестибюле своего здания, пытаясь найти правильный указатель для входа. Когда, наконец, спустя добрых пять минут ему удалось дойти до него, ему понадобилось еще пять минут, чтобы подняться до своей квартиры, так как его совершенно пьяный мозг решил заставить воспользоваться лестницей вместо красивого лифта, стоящего посередине зала. Несколько раз он чуть не упал, с трудом добравшись до квартиры. Подойдя к двери, он прищурился, увидев тень. Достал ключи и, размахивая ими как оружием, направил их в сторону тени. — Я… я вооружен… осторожно! Он решил пройти дальше, наконец различив силуэт человека, который преследовал его мысли, прислонившись к стене и наблюдая за ним удивлённым взглядом, как всегда приподняв одну бровь. — Господин Атталь?