(Не)Спаси меня.

— Будешь кофе? — Поинтересовалась Алья, повесив чужую куртку на пустую сушилку.       Адриан отрицательно покачал головой и съежился. Хоть в квартире Сезер и было достаточно тепло, Агрест чувствовал себя Джеком из «Титаника». Мокрая одежда, неприятно липшая к телу, совершенно не думала нагреваться. Проклятые натуральные ткани впитывали влагу не хуже губки для мытья посуды. Хоть сейчас Адриан мог выжать свитер и оставить после себя лужу размером с маленькое озеро. — Н-нет, спасибо.       Алья, одетая в домашнее, осуждающе покачала головой и поправила крупные очки на половину лица. Сама журналистка была одета в одежду из ткани не такой уж натуральной, но безумно теплой. Адриан ощутил легкий укол зависти, смотря на большую толстовку светло-коричневого цвета с глупым рисунком.       Эта вещица Агресту импонировала даже не столько из-за сухости, сколько из-за забавного принта. Отец, если бы увидел данное творение своими глазами, точно бы раскритиковал художника и строго наказал сыну не брать такую безвкусицу в руки. — Ты дрожишь, — заметила Сезер, поправив непривычный тугой пучок на голове. — Не стесняйся. Если не любишь растворимый кофе, то я могу заварить зерновой. У нас где-то даже был пакет… — Нет-нет, — уже увереннее ответил Адриан, неловко улыбнувшись. — Я не пью кофе. Отец говорит, что он дурно влияет на кожу и зубы, а при моей… — язык молодого человека запнулся. При всем своем желании Агрест не мог назвать свою модельную деятельность полноценной профессией. Официальная работа, в конце концов, предполагала заработную плату и фиксированный рабочий день, а не редкие карманные и скачущий график. — При моем занятии это безумно важно.       Журналистка как-то странно посмотрела на гостя. Огромные зеленые глаза прошлись вдоль тела юноши, а после резко переключились на лицо. Губы дернулись, а тонкие темные брови едва заметно осели. Смущение сильнее дало о себе знать. Адриан рефлекторно отвел взгляд в сторону, стараясь не пересекаться с глазами Альи. Агресту было стыдно. — У меня есть чай.       Но по лицу Сезер было видно, что она хотела сказать что-то другое. — Я его тоже не пью. Отец говорит, что вредно для сердца и почек.       Удивление Альи вышло на новый уровень. Если подобная претензия была допустима для того же кофе, то чем папе Адриана не угодил чай, пожалуй, один из самых полезных напитков на Земле?       Агрест-младший смущенно улыбнулся, потупив взгляд. Он действительно чувствовал себя не в своей тарелке. Ряд ограничений, строго поставленный родителем, не вписывался в рамки «нормальной» жизни. Отчего-то Адриан ощутил себя дефектным. — Может тогда какао? — несмело предложила Сезер, уже зная ответ. — Нет. Оно и на зубы, и на кожу, и на сердце влияет.       Окончание фразы, звучащее как «да и отец будет против», с языка не слетело. Это уточнение было лишним. Алья, кажется, все прекрасно поняла. Тяжело вздохнув, девушка покосилась на четыре чашки, стоящие на компьютерном столе. Кофе, чай, какао и мешанина, включающая всего понемногу. Интересно, что же станет с ее телом по мнению все того же отца Адриана? — Ты промок и тебе нужно согреться, — пробормотала Сезер, потирая уставшие глаза. — Я же не могу дать тебе пить кипяток.       На губах Адриана появилась привычная виноватая улыбка. Глаза юноши устремились куда-то вбок, туда, где виднелись батареи. — Так! Я не собираюсь поить тебя кипятком! — Воскликнула Сезер. — Он даже невкусный! — Не-не, — Агрест затряс руками. — Ваш кипяток мне тоже нельзя…       Алья не знала лично Габриэля Агреста, однако этот факт совершенно не помешал молодой девушке люто возненавидеть этого человека с манией контроля. Первые намеки дали о себе знать еще во время первой прогулки, когда Адриан отказался покупать хот-дог, ссылаясь на диету. Тогда Сезер восхитилась такой силой воли и тоже решила не брать вредную пищу, дабы не искушать приятеля, но сейчас… Черт, да она практически не связывала этот «здоровый образ жизни» с отцом-модельером. Точнее, журналистка предполагала, что месье Агрест дал этому некоторое начало из благих побуждений, но чтобы запрещать своему сыну пить воду?!       Это даже нельзя назвать гиперопекой! Это чертов тотальный контроль!       Внутренне девушка ужаснулась. В ее старой школе были ребята с жутко авторитарными семьями, но Агресты не шли ни в какое сравнение с ними. Мрачные мысли, одна за другой, приходили в голову Сезер. Полупустой сайт парижских супергероев вовсе отошел на второй план, хотя до этого не особо информативный интернет-портал представлял из себя одну из самых главных проблем. — Давай все же какао? — Еще раз предложила Алья, склонив голову в бок. Ее теплая рука опустилась на промокшее плечо. — Обещаю, твой отец ничего не узнает.       Смущение сменилось легким недоверием. Алья, безусловно, была очень хорошим человеком, но Адриан не привык идти против воли родителя. Внутри юноши поселился червячок сомнения. А что если отец все равно узнает об выпитой чашке какао? Найдет пятнышко на рубашке или, что более вероятно, заприметит темное пятно в уголках губ? — Я утащу эту тайну к себе в могилу. — Клятвенно пообещала Сезер, протянув мизинец.       Что ж, этого оказалось вполне достаточно, чтобы Адриан забыл о строгом запрете и скрепил клятву своим мизинцем. Со стороны это выглядело не так уж и впечатляюще, особенно на фоне кровавых киношных обещаний, но меж тем Агрест был безумно рад. С момента его знакомства с Альей прошел только месяц, а уже появилась первая клятва до гроба.       Внутри все затрепетало от предвкушения.       Черт, такие эмоции не вызывал даже Клод, знающий о всех темных делишках друга. — Лучше давай чаю, — чуть улыбнувшись, пробормотал Адриан. — Фруктового, если можно. — Конечно можно! — Незамедлительно ответила Алья. — Но перед этим тебе нужно надеть что-нибудь сухое. Не уверена, что у меня найдутся вещи тебе по размеру, но… — Не стоит! — Адриан аж подпрыгнул на месте. Щеки модели налились густым румянцем. — Правда, не стоит. Мне и так неловко, что я пришел к тебе так неожиданно и…       Агрест мрачно уставился на цепь влажных следов, тянущуюся от входной двери до самого коридорчика. Все же ему стоило воспользоваться общественным транспортом, а не бежать изо всех ног куда глаза глядят. Юноша тряхнул головой. Нет, невозможно. Он никогда не катался на автобусах и не имел никакого представления об этом странном процессе. То есть, он вроде бы знал как это происходит, но и не знал вовсе. Идиотская ситуация. — Все хорошо, — поспешила заверить Алья, протянув Адриану полотенце. Агрест даже не увидел откуда девушка его вытащила. Кусок выстиранной фисташковой ткани повис на руках юноши, источая крепкий запах стирального порошка. Локти противно зачесались. — Чувствуй себя как дома, только разуйся, ради всего святого. Я поищу вещи, а ты иди на кухню. Там тепло.       И она ушла, не дав Агресту возможности отказаться от помощи. Адриан сглотнул. Сюда-то он пришел как раз за помощью, но совершенно другого характера. Прямо сейчас молодой человек страсть как нуждался в хорошем собеседнике.       Нерешительно скинув размокшие кроссовки, Агрест огляделся. Коридорчик напоминал большую обувную коробку. Одна дверь с боку, дверь позади, вешалка, полки под обувь и практически никакого пространства. Было непривычно находится в таком крошечном помещении. В голову невольно пробирались мысли о тюремных камерах с решетками на окнах. Впрочем, решеток здесь не было, ровно как и окон. — Мне все еще неловко!       Ответа не последовало.       Оглянувшись, Агрест медленно побрел вперед, на подобие естественного света       Небольшая по меркам дома Агрестов, но довольно просторная комната встретила модель. Диванчики, кресла, телевизор и полное отсутствие кухонной мебели — это все точно не было показателем кухни. Пришлось пройти дальше, оставляя цепочку мокрых пятен на ковре.       «Простите меня!».       Дальше обнаружилась кухня. Такая же небольшая (шкаф Адриана был больше) и весьма минималистичная, она не выглядела пригодной для работы. Адриан огляделся. Один кухонный комбайн, одна микроволновая печь, одна небольшая плита в четыре конфорки и холодильник. На той, другой кухне в отцовском доме, специальной техники было на порядок больше. Да и холодильник не был один.       «Они, наверное, еще не успели обустроиться…» — подумал Адриан, уместившись на мягком табурете.       На кухне действительно было теплее всего. От труб исходило ощутимое тепло, заставляющее Агреста чувствовать себя чуть лучше. Очень хотелось положить промерзшие руки на батареи и как следует их просушить, но правила приличия не позволяли этого сделать. Что подумает Алья, когда увидит как ее одноклассник жадно тянет руки к батарее? Наверняка ничего хорошего.       Удобнее уместившись, Агрест взглянул в окно и обомлел. У тротуара, среди прочих машин, выделялось одно конкретное черное авто. Номеров видно не было, но Адриан уже знал кто сидит за рулем и пристально пялится в одно конкретное окно. Внутри модели все похолодело. А что если Горилла уже покинул машину и идет прямо сюда, громко шаркая ногами?       Модель закусил губу и отвернулся от окна. Нет, телохранитель не пойдет так далеко. Он ни за что не станет вламываться в чужую квартиру, а если и начнет, то Адриан закричит. Быть может даже учинит скандал в лучших традициях Клода!       Клод…       Юноша вынул сырой телефон из кармана брюк и разочарованно вздохнул, не увидев уведомлений. Ничего. Клод словно не замечал или не мог заметить пятнадцать сообщений, посланных интервалом в половину часа. Вариант с игнорированием не был приятным, но сейчас Адриан отчаянно ставил именно на него. Агрест мало знал о произошедшем в классе. Точнее, до него дошел лишь итог — кровь с носа, а после обморок. Одноклассники дружно твердили, что утром все было нормально: пришел, поругался с новой ученицей (скорее высказал знаки внимания), а потом рухнул без сознания с фонтаном из носа. Все. Конец.       Это было страшно. Адриан знал, что люди не падают просто так без чувств и если подобное случилось, то тому точно была причина. Первые звоночки, сигнальные симптомы или предупредительные реакции… Да что угодно, лишь бы яркое и явное указание на то, что со здоровьем что-то не так. — Я папиных вещей не нашла, поэтому вот.       Большое банное полотенце упало на голову Агреста. Адриан благодарно улыбнулся. Что ж, раздеваться ему сегодня не пришлось и на том спасибо. — Благодарю… — Без проблем, — тем временем Алья полезла за чаем. Выудив несколько пачек, Сезер поставила на стол одну единственную, с виноградом на упаковке. — Мне не сложно.       Но это было не так. То есть, она не говорила этого напрямую, но Адриану показалось, что он пришел не совсем вовремя. Определенно, ранее Алья была чем-то занята. Только сейчас Агрест разглядел карандаш, торчащий из пучка и ручку, выглядывающую из-за уха. — Я тебе сильно помешал?       Алья удивленно заморгала, наливая кипяток в одну из чашек. Вопрос, заданный так искренне и обреченно, вызвал стаю мурашек у журналистки. От неожиданности Сезер едва не перелила горячую воду за пределы кружки.       На деле Адриан действительно появился не в самое лучшее время, но Сезер, будучи воспитанным человеком, ни за что бы это не признала. Впрочем, даже так, Адриан это понял. Виноватая улыбка медленно перетекла в измученную, выдавленную едва-едва.       Теперь к неловкости добавился и стыд. Блеск! — Прости… — Я не так уж и была занята, — поспешила ответить Алья и кинула пакетик с чаем в воду. Себе же журналистка налила крепкого кофе. — Ты мне не помешал. — Мне просто очень нужно с кем-нибудь поговорить… — Проигнорировав сказанное, Агрест вновь уставился в окно. Знакомый автомобиль не сдвинулся с места, что и напрягало, но и не напрягало вовсе. — Я… Я… У меня не так много друзей и… Прости…       Говорить было сложно. Горло словно сдавливали чьи-то невидимые руки. Слова лезли еле-еле, преодолевая внутренние препятствия. Еще никогда ранее Адриану не было так тяжело доносить свои мысли, хотя в прошлом году в дом Агрестов еженедельно приходил преподаватель по ораторскому искусству.       Мысли беспорядочным роем клубились в голове. Все они казались до невероятного важными, но и неважными вовсе. Фактически Алья все знала. Знала, что Клода увезли в больницу и, следовательно, понимала, какие именно чувства терзают Адриана, однако сам Агрест испытывал почти физическую потребность облачить собственные чувства в слова. Ему нужен был слушатель. Не плюшевая игрушка, купленная за три евро и неспособная говорить, а живой собеседник из плоти и крови. — Все хорошо, — повторила Алья, подвинув юноше его чашку с чаем. Теплая ладонь журналистки улеглась поверх руки модели. Смуглая кожа на проверку оказалась невероятно теплой. — Ты беспокоишься. Это совершенно нормально, что в такой момент тебе нужна поддержка. — Мне страшно, — честно и искренне произнес Адриан, не отводя взгляда. Он не стыдился собственных чувств, а принимал их. Удивительная черта для достаточно взрослого человека. Алья бы так не смогла. — Мне очень страшно. А что если это…все?       Короткое слово, состоящее всего из трех букв, поведало о страхе куда больше, нежели сотня предложений. Возможно дело было в эмоциях. Чистых, неподдельных, нетронутых. А может особой тоски нагоняли глаза? Алья тряхнула головой. Черт, Клод же ей совершенно не нравился, но в этот момент она сама, до неподдельного искренне, пожелала его скорейшего выздоровления. Это было необычно для нее, человека, который способен держать обиды очень длительное время. — Ничего, — пустым, словно не своим голосом ответила журналистка. — Все будет хорошо. Наверняка он просто переутомился и сейчас отлеживается, пока остальные паникуют…       Алья не верила в свои же слова, но говорила уверенно. Как может устать человек, не делающий ничего априори? Ленивые потуги на должности старосты Сезер не считала за деятельность совсем. Домашнюю работу, проектную деятельность и прочие учебные дела на своем горбу тянул Сабин, милый, но бесхребетный мальчуган в больших очках и бирюзовых брюках. — Разве от переутомления идет кровь?       Сезер неопределенно кивнула. Она не знала. Будучи работягой по жизни, девушка не сталкивалась с такой проблемой. Ей либо везло, либо перед глазами начинали летать круги, уже превращающие работу в бессмыслицу.       Адриан уставился в кружку, так и не получив ответа. Жидкость, окрашенная в не совсем естественный цвет, приятно грела пальцы, накаляя стенки толстой керамической кружки.       Повисла неловкая тишина. Алья не была мастером утешений. Она вроде бы знала, как именно нужно говорить с обеспокоенными людьми, но знания эти носили чисто теоретический характер. Картина выходила крайне неприятной.       Сама Сезер с переутомлением сталкивалась и не раз. Будучи трудоголиком и перфекционистом, девушка иной раз не могла оставить дело без логического завершения, хотя организм уже не вывозил, однако, как правило, с ее носа кровь не шла и она сознание не теряла. Все проходило значительно легче: круги перед глазами, сильное головокружение и прочие неприятные трюки, превращающие всякую работу в откровенный ад. — Не нужно себя накручивать, — наконец, взяв себя в руки, Алья отпила немного кофе. — Знаешь, ведь говорят, что ты подумаешь — то и будет. Вселенная, знаешь ли, слышит нас и наши желания.       Вселенная, в случае Адриана, была либо напрочь лишенной слуха, либо глохла избирательно. Более-менее приятные моменты были не частыми гостями в жизни юного Агреста, когда неприятности лезли как из рога изобилия. Это было не честно. Почему одним доставалось едва ли не все, когда сам Адриан вечно оказывался где-то на обочине?        Всегда. — У меня дурное предчувствие, — сообщил модель, поглаживая ободок кружки. — С самого сентября.       Алья нахмурила брови. Вообще к подобным вещам она относилась скептически и в Вселенную с ее непостижимыми законами затронула чисто случайно, для того, чтобы успокоить одноклассника. В домовиков, фейри и зубных фей Сезер не верила, ровно как в предсказателей, медиумов и прочих «торговцев чудесами». В ее представлении они были не более, чем обычными шарлатанами, бессовестно играющими на тонких чувствах нуждающихся. Предчувствия также трактовались журналисткой не столько предвестием беды, сколько совокупностью ощущений, твердо въевшихся в голову. Но, тем не менее, это не помешало Алье серьезно заинтересоваться словами Адриана. — И что же ты почувствовал? — Спросила Сезер.       Сначала Адриан огляделся по сторонам, словно опасаясь, что откровение его попадет в чужие руки. Лишь после того, как никакие признаки жизни в остальных комнатах квартиры себя не явили, Агрест поделился сокровенным: — Эта штука не дает мне покоя. То есть… — Модель потер затылок и растерянно забегал глазами, судорожно подбирая нужные слова. — Слушай, а с тобой не случалось такого, когда все идет привычно, а потом меняется что-то, но ты не можешь точно понять, что именно изменилось?       В общих чертах Сезер понимала вопрос, но меж тем не понимала его вовсе. Недоумение отразилось на ее лице. Адриан глубоко вдохнул и сцепил объеденные пальцы в замок. Ногти, радующие как Агреста-младшего, так и фотографов, впервые за все шестнадцать лет оказались между зубов юноши. До чего же доводили взвинченные нервы! — Просто представь! Ты, вот ты, каждый день покупаешь…мороженое? Фисташковое, например. Но ты покупаешь не просто мороженое, а мороженое с чем-то. С топленым шоколадом, мелкой ореховой крошкой, может нугой или укропом… — Было видно, что Адриану было трудно говорить о вещи, о которой он имел весьма отдаленное представление. Алье стало жальче его сильнее. Несчастный даже не ел нормальное мороженое! — Да чем угодно, честно говоря! И вот ты ешь-ешь, а потом в один прекрасный день ты понимаешь, что что-то не так. Не хватает укропа! Его заменили на крошку. Или крошку поменяли местами с укропом, но проблема в том, что они где-то в глубине и ты не видишь, что именно изменено. Ты просто чувствуешь вкус, новый и непохожий на тот, который должен быть. Иными словами… — Агрест набрал в грудь побольше воздуха и выпалил на одном дыхании. — Кто-то стащил мой укроп. Вкус другой, хотя основа та же.       Судя по еще более недоуменному лицу Альи, объяснение вышло либо слишком поверхностным, либо слишком паршивым. Во второе верить не хотелось. — Я не знаю, — честно признался юноша. — Я… Я действительно не знаю. Все идет так, как и должно идти. Это прозвучит безумно, но я знал, что я пойду в лицей вместе с остальными ребятами. Это было правильно и являлось просто вопросом времени. Но потом… Потом что-то поменялось и я не знаю, что именно. С самого первого дня меня раздирало, да и сейчас раздирает, чувство ужасной потери. У меня словно часть души забрали… Или забирают, прямо сейчас. Вдруг это что-то серьезное и Клод… — Опять-таки, думай о Вселенной! — Рука Альи, по-домашнему теплая, улеглась на ладонь Агреста. Смутная пятерня легла поверх бледных юношеских пальцев. — Не нужно кликать несчастье раньше времени.       Сезер смотрела на Адриана серьезно. Вдумчиво, без какой-либо насмешки и скепсиса. Она ему верила. В один момент огромный камень с души Агреста свалился с громким свистом и рухнул в холодное, до пугающего ледяное море облегчения, порождая брызги.       Вот этого юноше остро не хватало в последнее время. Обычного человеческого разговора по душам. Клод был вечно занят (за что и поплатился), а иных близких людей Агрест еще не встретил. Милые одноклассники шли на контакт без особой охоты, да и не вызывали никакого особого желания с ними говорить. Одна из многих вещей, на которой Адриан ловил себя пару раз, заключалась в том носатом парне по имени Нино. Ди-джей держался одиночкой и обитал в своем, только ему известном мирке, заключенном в наушниках. Его нельзя было назвать даже приятелем, но Адриана все равно тянуло к этому парню.       Хотелось подойти, потрепать по плечу, поинтересоваться о каких-нибудь повседневных мелочах, быть может даже пожаловаться на отца. Желания эти, впрочем, исчезали достаточно быстро. На переменах просто не было времени для бесед, а после уроков было строгое расписание, контролирующее практически каждую секунду из жизни наследника великого модельера. Выходные, где были большие окна для прогулок, Нино знать о себе не давал. Так и жили. — Все будет хорошо, — повторила журналистка с легким напором. — Уверена, Клод просто немного отдохнет и все вернется на свои места. Ты мне ведь веришь, а, Адриан?       Верил. Совершенно абсурдно и до искр в глазах. Сглотнув, Агрест положительно кивнул и на лице журналистки показалась ласковая улыбка. — Знаешь, работа неплохо помогает отвлечься от проблем, — сообщила девушка. — Своими переживаниями ты Клоду не поможешь, поэтому направь их энергию в нужное русло. Если хочешь, то можешь мне подсобить. Я как раз занимаюсь обработкой материала для сайта. Заодно прекратишь себя терзать зря и наполнишь свои часы полезной деятельностью.       Уговоры были лишними. Адриан уже все для себя решил и сделал первый глоток химозной водицы, предвкушая грядущий час. Вряд ли отец даст отпрыску больше времени на переживания.

***

      Еще никогда ранее Маринетт не приходилось бывать в магазинах в компании, да еще и в роли поддержки. Для походов за одеждой с мамой Дюпэн-Чэн была слишком большой, а подруг в жизни швеи не было, поэтому каждая вылазка за одеждой представляла из себя размеренный процесс, отдаленно напоминающий чайную церемонию. Не торопясь и не привлекая к себе лишнего внимания, Дюпэн-Чэн брела вдоль вешалок и полок, тщательно разглядывая вещи на них. Шаг ее был размеренным, а глаза — зоркими. Это было медленно, это было вдумчиво и это было безумно приятно. До этого дня.       О том, что шоппинг может приносить с собой не только чувство безграничного счастья, но и полное опустошение, Маринетт узнала только сегодня. Лила вечно куда-то бежала, торопилась и не совсем красиво прокладывала себе и «подруге» путь, безжалостно толкая других людей. Обычные брюки быстро прекратили быть главной целью, став всего лишь частью из огромного списка желаний итальянки. Госпожа Росси, казалось, считала своим священным долгом обойти каждый магазин одежды в торговом центре, оставляя после себя шлейф из воодушевленных юношей и рассерженных девушек. Рядом с ней Маринетт ощущала себя до жуткого неловко. Каждый, практически каждый человек обращал внимание на Лилу и, следовательно, осколки заинтересованности попадали и на Дюпэн-Чэн. Швея чувствовала себя лягушкой, которую очень тщательно рассматривают перед тем, как вспороть брюхо. — Принимай как должное. — Посоветовала Лила, сняв со стенда вешалку со спортивным топиком оранжевого цвета. Казалось, что все внимание итальянки было приковано к одежде, но на деле это было не так. Она тщательно следила за людьми, которые наполняли очередной магазин.       Маринетт сглотнула. Для второй половины буднего дня в этом торговом центре людей было как-то уж слишком много. В такие моменты, обычно, закупки были привилегией неработающих родителей в декрете или стариков, давным-давно ушедших на пенсию.       Она и Лила — вовсе были исключениями, которым удалось покинуть школу раньше.       Так почему же здесь царило такое оживление? Кроме молодых родителей и стариков было полно молодых, очень молодых, умеренно-юных ребят. Школьники, детсадовцы, студенты и прочие представители молодежи мельтешили туда-сюда. Или их было не так много, но воображение Дюпэн-Чэн восполнило пустые пробелы новыми силуэтами? — Мне пойдет? — Поинтересовалась Росси, прислонив к себе спортивный топ.       Дюпэн-Чэн сжала ручки чужих пакетов. Морковный оттенок итальянке не особо шел. Выходило излишне кричаще. — Может возьмешь цвет поумереннее?       Лила промолчала. Она оторвала от себя топ, критично на него посмотрела, а после перевела взгляд на Маринетт. В голове иностранки явно проходила серьезная мозговая деятельность. На чашу невидимых весов падали аргументы «за» и «против». Это могло затянуться. Маринетт огляделась по сторонам. Люди все еще обращали внимание на Лилу. Главными «фанатами» были люди за прилавками. Продавцы-консультанты смотрели на Росси заинтересованно, но заинтересованность эта не была вовсе профессиональной. На Маринетт же поглядывали главным образом настороженно.       Дюпэн-Чэн таскала пакеты, что уже вызывало некоторые опасения у работников. Вдруг она решила что-нибудь стащить? Да и какой продавец любит клиента, который стоит, рассматривает вещи, но ничего не покупает? Возможно эти ребята уже мечтают о том, чтобы странная дрожащая девица с хвостиками наконец покинула павильон.       Швея б и сама была рада убраться отсюда и присесть, чтобы передохнуть от безумных скачек по этажам, но Лила останавливаться не собиралась совершенно. В ее планах было полное покорение торгового центра и составление гардероба на пятнадцать лет вперед. Маринетт мрачно покосилась на пакеты в своих руках. В жизни Дюпэн-Чэн не мерила столько одежды, сколько сейчас было в ее руках. Руки неприятно затекли. — Ох, а ты не из говорливых…       Пользуясь тем, что итальянка к ней стоит спиной, Маринетт закатила глаза. В торговом центре девушки были уже второй час, а Лила только заметила эту милую особенность своей новоявленной подруги. — Слова — это не моя сильная сторона. — Это хорошо, — Росси отложила морковный топ и взяла другой, приглушенного зеленого цвета. — Значит не будем перебивать друг друга. Не подумай, что я эгоистичная и самовлюбленная. Нет, наоборот, я весьма скромна. Однажды я участвовала в акции по спасению окружающей природы и собирала мусор на побережье. Думаешь об этом кто-то узнал? Нет, конечно. Я не из того типа людей, которым важны достижения. Нет, достижения мне важны и все такое, но главное — это само желание. Не результат, а намерение.       Звучало не очень убедительно.       Маринетт вздохнула. Быть может Клод пытался предупредить ее именно об этом? Настроение пробило дно. Стоило вспомнить Буржуа, как и без того растерзанное тело устало сильнее. Ноги сделались совсем ватными, а пакеты руках набрали веса.       Этот день обещал быть бесконечным.