Объявлено убийство

Под огнями большого города Лос-Анджелеса, где скрытое волшебство переплетается с обыденностью, начала разворачиваться новая глава - глава, наполненная неожиданной симпатией и затянувшимися тенями. Острые углы прошлых обид, конфликтов и недопонимания слились в горько-сладкий союз. Внушающая во всех страх, холодная и непоколебимая мадам Мэр и та, за которой тянется кровь испокон веков - Камилла Марвуд. Они, без сомнений, были необычной парой, объединенной невысказанным пониманием одиночества и чем-то темным внутри, которое всегда заставляло их тянуться к друг другу. Обе это понимали, но никто и никогда всерьез не думал о том во что это превратится. Все началось в один из дней. Реджина потянулась на кровати, вытягивая руку вперед со вздохом, думая что, очевидно, почувствует тело рядом. Этого не произошло. Она медленно открыла правый, а потом левый глаз. Выпустив поток воздуха, чтобы непослушные, взъерошенные пряди слетели со лба, она оглядела пустую половину.  Не то чтобы она была удивлена, но… Она резко приподнялась на локтях, с недовольством ощущая, что вчерашние два бокала вина были совершенно лишними. В затылке неприятно зазвенело, как из колоколов, и она потянулась к нему, трогая волосы. Но сейчас это меньшее, что действительно волновало женщину. Миллс встала с кровати, и, вдруг опомнившись, что она полностью голая, невольно вспомнила прошедшие события. Камилла отнесла ее до кровати. Торопливо накинув шелковый халат, оглядела потрепанное выражение лица в зеркале. Сейчас 7 утра, и в комнате чувствуется чужеродный запах. Аромат, который ей не присущ. Она полагала, что это духи Марвуд. Тоже самое она ощущала в ее машине. Терпкие, насыщенные ноты какого-то алкогольного запаха в перемешку с ванилью и табаком.  Что, если она решила усыпить ее возбудимость? Что, если вчерашние события лишь повод, чтобы подуспокоить женщину и после все таки выполнить задуманное, никогда, на самом деле, не думая поступить вразрез со своим мнением? Уехать на рассвете. Сейчас как раз-таки его время, и, судя по запаху, Марвуд ушла совсем недавно.  Когда в груди стойко поселилось ощущение нарастающей тревоги, Миллс схватила телефон, набирая номер.  Марвуд не отвечала.  Игнорируя жгучее желание разбить телефон об стенку, Реджина набрала другой номер, и, к ее подбирающемуся состоянию паники добавилось еще и желание упасть в обморок.  Ведь и от Миттернахта, который никогда не пропускал ее звонки, тоже лишь пустые гудки. 

____________________

Быстро подъезжая к полицейскому участку, Миллс чувствовала, что ее трясет от злобы. Руки почти мертвой хваткой держались за руль. Мерседес заскочил за пределы бордюра, очевидно нарушая правила, но ей было плевать, ведь женщина всегда знала, что она и есть закон. Быстро следуя по участку, Реджина, видимо, выглядела настолько сурово, что все, кто проходили рядом, выглядели невероятно бледными, трусливо опуская глаза в пол. Они знали что иногда с ней лучше даже не здороваться. Этот цокот каблуков раздавался звонко и стойко, обрекая всех на тихое пугливое ожидание, будто в преддверии приближения дьявола к котлам с заживо варящимися грешными. Женщина знала, что все они тайно ненавидели когда она появляется здесь. Потому что это всегда страшно, нервно и с опасностью легко потерять свою работу, ведь добрый Грэм, как и Миттернахт, редко увольняют кого-либо. — Мадам Мэр, давно вы к нам не… — Не стоит болтать не по делу, Грэм! У тебя что, дел никаких нет? Ты стоишь здесь весь день и ждешь моего появления? Реджина рявкнула, еще сильнее разгорячившись от того, как жалобно упало его лицо. И эти будто ребяческие светлые глаза, всегда такие влажные, как у щенка. Он выпучил глаза, на лице читалось полнейшее недоумение. Нервно притронувшись к затылку, он поправил кудри, которые и так лежали идеально, и попытался поравняться с Мэром. Какое глупое бесстрашие. — Нет, я наставлял новых сотрудников, а тут вы, ну я и… — Займись чем-то полезным. Я говорю в последний раз.  Грэм нахмурился, видимо, не заметив, как начал мотать головой, выражая явное недовольство поведением Мэра. Будто он еще не привык. За такой то срок.  Миллс безразлично прошла мимо него, махнув рукой, следуя к кабинету шефа. Ударив по двери, так, что она с силой ударилась об стену, она быстро зашла, и тут же остановилась посреди огромной комнаты.  Она увидела в кабинете и Миттера, и Камиллу, пораженно застыв, не зная, рвать, метать, или спокойно продолжить разговор. Первый вариант преобладал. — Какого черта… Услышав рычание женщины, брат и сестра непонимающе переглянулись, сидя среди кучи документов.  Марвуд почувствовала, что голову закололо от воспоминаний. В первую их встречу Миллс ворвалась сюда также агрессивно, после чего началась череда выяснений отношений, агрессия и ненависть. Что-ж, это довольно приятная ностальгия. — Миттер, ты… — Марвуд покосилась на брата, слишком многозначительно. — Да, пойду выпью кофе. Конечно. Я так люблю эту дешмань из автомата. И пончик съем. Миттернахт встал, недовольно отвечая сестре, и вышел, напоследок оглядев их обеих странным взглядом. Отвернувшись от них спиной, парень позволил себе небольшую ухмылку. Милые бранятся - только тешатся? Марвуд встала со вздохом, оглядывая женщину, одетую в короткое пальто, чуть длиннее бедра, шарф, повязанный на шее, и прямого кроя брюки. Восхитительно, подумала Камилла, но, конечно, не смела сказать в слух. Как всегда строгая и непоколебимая мадам мэр. Но в воздухе витало чем-то тревожным и невысказанным. — Реджина, что происходит?  — Что? Это ты мне скажи! — Миллс откинула свою сумку на диван, грозно подходя к девушке, которая, кажется, совершенно не знала куда деть свои руки, заводя их то за спину, то опираясь на стол. — Ни ты, ни Миттер не брали трубку. После твоих слов о уезде на рассвете… Ну? О чем я подумала с утра пораньше? Есть догадки? Камилла приоткрыла рот со вздохом, вдруг осознавая причину такого агрессивного поведения. Задумчиво постучала пальцами по деревянному столу. Миллс подумала, что ее обманули и по итогу все же бросили.  — Камилла, мне надоело это трещание. Возьми трубку, — Миттер запыхтел, доставая очередную папку. — Она и мне звонит уже! Марвуд угрюмо подперла лицо, вчитываясь в документы. — Я не могу делать два дела одновременно. Особенно если одно из них такое тухлое и неинтересное. Перезвоню через пару часов, уж не думаю, что случится конец света. Миттер посмотрел на нее в ответ, совершенно не убежденный. Сделав шаг вперед, обходя угол стола, Марвуд поджала губы, видя эти испытывающие карие глаза. Как всегда весьма проницательный взгляд.  — Миттер позвонил мне и попросил помочь с одним делом.   Миллс нахмурилась, вовсе не веря ей, думая, не спрятан ли чемодан под этим столом.  — То есть, это именно то, что стоило мне тысячу потерянных нервных клеток с утра пораньше?  Камилла чуть не усмехнулась, изо всех сил сдерживаясь. Да, сейчас, судя по ее грозному лицу, не время для смеха. — Да, видимо. К тому же, я никогда не сплю за пределами собственной… — То есть, ты даже не думала оставаться? — она зашипела, взмахнув на нее рукой. — Да что ты… Марвуд слышала, что через мгновение Мэр начнет рычать, поэтому поспешно прижала ее к стеклянному шкафу, чувствуя под рукой гладкий и мягкий материал пальто. Шкаф, в котором Миттер хранит алкоголь, слегка заскрипел. Собственнически обхватив бедра, девушка поцеловала пухлые губы, накрашенные темно-алой помадой. Миллс неодобрительно выдохнула, с громким возмущением, но, все же, не особо долго сопротивлялась, ведь вместо ожидаемого конфликта вампирша предприняла это. Черт. Видимо, она поняла, как можно быстро и без последствий успокоить Миллс.  Камилла проникла языком внутрь, чувствуя, как Реджина, все еще слегка злобно, вцепилась в ее волосы, притягивая к себе затылок. Ощупав рубашку Марвуд, она задрала ее, сразу же протягивая руки под одежду, чтобы ощутить там напряженный пресс. Она поцарапала его и открыла рот, принимая ее язык целиком и полностью. Медленно и ощутимо Марвуд перевела руки на ее задницу, как всегда прекрасно выглядящую, и сжала, несильно, но этого хватило, чтобы женщина с неожиданности ахнула прямо сквозь поцелуй. Чувствуя, что ее больше не хотят убить, Камилла немного отодвинулась, все еще прижимая ее тело к деревянному шкафу и шепча ей в губы, так близко находящиеся к ней. — Ну? Все нормально? — она выдохнула, оглядывая насыщенный кареглазый взгляд.  — Теперь ты возьмешь это за привычку, Марвуд?  — Что именно?  — Так затыкать мне рот.  Увидев довольную усмешку, Миллс задрала бровь, делая вид, будто у нее не сперло дыхание от этих хитрых зеленых глаз напротив. — Но это весьма изобретательно, согласись.  — О да, горжусь. Гениально. — Когда Камилла на ее слова нахмурилась, без недовольства, будто что-то вспомнив, она странно оглядела этот кабинет. — В чем дело?  — Вы будете гордиться мной, мисс Миллс. — Я скорее съем все пончики с того дешевого стола, нежели прочувствую такую эмоцию по отношению к вам, Марвуд. — Вспомнила наши первые разговоры. Ты говорила, что никогда в жизни мною гордиться не будешь. Марвуд самодовольно поиграла бровями, заслужив от женщины весьма не удивленные закатившиеся глаза.  Миллс оглядела ее, понимая, что разговор быстро зашел в тупик. Как только рассеялась пелена агрессии, а после и страсть, на смену пришел пузырь неловкости. Мерзкий, быстро раздувающийся. Еще чуть-чуть, и лопнет. Реджина не знала с чего начать, даже не знала что дальше, ведь вчера они так и не пришли к единому решению. Конечно, напрямую Марвуд ни на какие отношения не согласится. Но как тогда мэр должна узнать что вообще изменилось? Вопрос.  — Ты разобралась с Миттером и тем делом? — Почти. А что?  — М-м-м, да так, ничего… Миллс слегка выпячила губы, придавая своему лицу совершенную невинность. Протянувшись к ее все еще неаккуратно торчащей рубашке, она вскинула брови, придавая своим словам игривую загадочность. Марвуд усмехнулась, смотря, как женщина поправляет рубашку, заправляя ее под брюки. — Что-то хочешь?  — Я подумала, что найду, так уж и быть, для тебя пару часов свободного времени сегодня. Раз уж ты так просишь. Камилла загоготала, закинув затылок назад от потока смеха. Миллс, напротив, все еще держалась в роли, действительно, ведя себя так, будто делает одолжение. — Это так благородно, Реджина. 

___________________

Их первое свидание, конечно, не было обычным, таким, какое бывает у остальных. Не было этих невинных глаз, смущенных разговоров со всепоглощающим чувством, растущим в груди от чего-то неизведанного и воздушного. Миллс и Марвуд были в своем репертуаре. Острый язык Реджины был встречен сардоническим остроумием Камиллы, что привело к тому, что вечер был наполнен шутками, которые опасно граничили с флиртом.  — Ты всегда берешь с собой кровь на первое свидание? — Реджина усмехнулась, смотря на дрожащие пальцы Камиллы, держащие прозрачный плотный пакет. — Только если кто-то напротив слишком вкусно выглядит.  Миллс усмехнулась, несомненно, тронутая этими словами. Таких комплиментов ей точно никто и никогда не делал. Снисходительно и бегло осмотрев ресторан, точнее, небольшую террасу, находящуюся при нем, но на крыше, она вновь перевела взгляд на Камиллу. Дело в том, что она, по какой-то причине, никогда не могла оторвать от нее глаз. Даже задолго до того как все это заварилось, Миллс не могла и всегда-всегда смотрела. Возможно, потому что в зеленых глазах Камиллы всегда видела прячущиеся тайны минувших веков. Мэр, конечно, была при связях, именно поэтому они сидели только тет-а-тет. Выкупила на ночь это место, подсвеченное красивыми, яркими фонарями. Утепленное толстой древесиной, создавая некоторого рода “коробку”, они были окружены атмосферным местом, вокруг которого очень много натуральных природных элементов. Виноградные лозы были протянуты во многих местах, но в особенности сверху, создавая какое-то ощущение закрытости и настоящей уединенности. Будто они не в городе вовсе.  Они много говорили, не обязательно друг о друге. Обе чувствовали какие-то искры напряженности, не тревожной, напротив, разжигающей что-то, что вот-вот нагрянет. Это нельзя объяснить словами, но обе женщины действительно чувствовали насколько их тянет к друг другу. Казалось, что все как раньше, но, по какой-то причине, что-то начало меняться.  Через пару часов приятных и содержательных бесед, конечно, пропитанных сарказмом и агрессивным флиртом, Реджина решила зайти на неизведанную сторону.  — Ты тоже чувствуешь… что-то?  — Слишком сильно. Марвуд прохрипела, оглядела ее карие глаза, видя там отражение ярких, маленьких ламп. Выглядело красиво. И Реджина… Чертова Реджина, вот что думала Марвуд. Женщина напротив была олицетворением всего самого сексуального. И этот шрам над губой, жесткий и заметный, всегда, на самом деле, что-то переворачивал в Камилле, она сама не знала что. Вообще-то, это именно первое, что вампирша в ней заметила, смотря тот самый репортаж с места преступления. Еще тогда Миллс показалась ей притягательной.  Но теперь… Это будто совершенно другой уровень.  Камилла, конечно, все еще пыталась сопротивляться самой себе, но это было все сложнее и сложнее. Она не понимала как это работает. После их разговора, в котором Марвуд была, удивительно, но настоящей и разговорчивой, когда действительно открыла ей душу, что-то изменилось. Это чувствовалось, и, что странно, с каждым мгновением Камилле было все сложнее следовать по своим уже привычным убеждениям, что-то утаивать, свое сердце и эмоции.  Не получается.  — Почему мы продолжаем это делать? Реджина спросила, чувствуя, что в горле пересохло, поэтому потянулась к бокалу с вином, смотря на этот серьезный взгляд. Зеленые глаза стали несколько ярче, почти намертво замершие на ней.  — Делать что?  — Толкать и тянуть, наносить удар, чтобы потом отступить как ни в чем не бывало.  Сердце Камиллы будто сжалось - не от страха, а от ощутимой напряженности, возникшей между ними. — Я всю свою жизнь держу людей на расстоянии вытянутой руки. Почему ты должна быть другой? Реджина слегка нахмурила брови, в ее взгляде промелькнуло разочарование, смешанное с желанием. — Возможно, потому, что что-то просыпается во мне, когда я рядом с тобой. И ты тоже это чувствуешь. — Да, чувствую. И, кажется, ничего не могу с собой поделать. Камилла угрюмо признала и через секунду обе вздрогнули, почти подскочив на месте. Локально, прямо над ними раздался оглушительный раскат грома. Синие, по ненормальному светящиеся молнии с бешенством ударили невпопад, и тут же исчезли за темными облаками, будто их и не было.  Обе неловко переглянулись, заметив взаимный, несколько ошарашенный взгляд. Да, это было внезапно, но ничего удивительного, ведь уже продолжительный срок погода стала аномально плохой. Даже солнце не выходило ни разу за эти дни.  — Приятно слышать, — Миллс прошептала, поиграв бровями, ведя себя легко и игриво, чтобы не только облегчить Марвуд, но и себя саму. Прошагав пальцами по столу, она добралась до ее руки, медленно проводя ногтем по острым бледным костяшкам. Обманчиво мягкий жест, который вызвал электрическую искру. — Я не говорила вслух, но все идет к тому, что мы с тобой теперь… Ты боишься? Марвуд заметила, что она намеренно не проговорила некоторых слов, обозначающих то, каким образом они теперь связаны. — Нет. Я боюсь того, что ты со мной делаешь. Миллс оглядела ее, слегка поцарапав бледную кожу, не в силах отделаться от каких-то ощутимых изменений в грудной клетке. — Теперь ты принадлежишь мне по-настоящему, а не по невнятному договору. Ты - моя. Марвуд сглотнула, увидев хищный взгляд напротив, строгое лицо, выглядящее по мрачному красиво в оранжевом сиянии. Сейчас она выглядела, как самая настоящая злодейка, как и вмиг потемневшие глаза. Камилла не узнала этот взгляд. И она помнит лишь отрывками как они добирались до дома Реджины.  Их губы встретились, сначала мягко - робкая нерешительность, встретившаяся с эхом столетий изоляции. Но это чувство быстро переросло во что-то грубое и мощное, как будто плотину наконец прорвало. Каждый поцелуй обнажал слои сдерживаемого желания, их языки танцевали, как молнии во время грозы, подчеркивая сладкую агонию, которая струилась по их венам. Миллс затолкала ее в дом, сразу же притягивая к себе для острого поцелуя, граничащего с жестокостью. Подгоняемая непрекращающейся бурей, происходящей снаружи, прижала Камиллу к себе, притязая на нее с неистовым голодом. Марвуд прорычала, отдаваясь моменту, и тяжесть ее многовекового одиночества начинала исчезла. Она яростно ответила, обхватив ее за задницу, впечатав в стену, игнорируя то, как настольное зеркало отлетело на пол, разлетевшись на мелкие, угрожающе острые осколки.  — Кому-то не терпится, м-м, Камилла? Миллс зашипела от удара затылком, и, обхватив ее ногами, скинула с себя каблуки, с мяуканьем оторвавшись от губ, ведь Марвуд вновь взяла ее на руки, унося в другую комнату.  По пути Миллс не скупилась на укусы, настолько агрессивные, что непонятно было кто из них теперь вампир. Потянув за мочку уха, она заслужила низкое рычание, скопившееся где-то в груди Камиллы. Реджина почувствовала эту вибрацию собственным животом, сразу чувствуя, как в его низу что-то горящее потянулось вниз. Они только начали, но Миллс уже чувствовала, что промокла насквозь, стараясь обхватить талию Марвуд сильнее, чтобы облегчить напряжение. Пока снаружи завывал ветер, дребезжа оконными стеклами, здесь, наконец, разгорался огонь правды - огонь, который высвободил водоворот страсти, исследуя не просто желание, а что-то более глубокое. Что то, что когда-то было дурным решением, бессмысленным договором, в конечном итоге стало мостом к близости. Марвуд бросила ее на кровать, и, не давая двинуться, обхватила оба запястья, уводя их вверх, держа над головой Миллс, которой, конечно, не хватило сил чтобы сопротивляться. Камилла нависла сверху, еще тверже вжимая ее в постель. Реджина с придыханием и возбуждением чувствовала, что тает в ее руках, ощущение такой силы, давящей на нее, всегда разжигало что-то слишком горящее.  — Наклонись, я кое-что скажу тебе, Камилла. Марвуд оглядела ее темные глаза, пропитанные страстью. Наклонившись ухом к ней, она услышала горячий, пошловатый шепот, обжигающий кожу. — Проверь, в трусиках ли я?  Камилла зарычала, задирая юбку, с недоумением понимая, что она без них. Чертова Миллс умела делать так, и говорить так, чтобы у Марвуд срывало крышу. Камилла рывком вцепилась в ее губы, стирая с них поганую ухмылку, трогая ее везде и сразу и, все же, не могла насытиться. По мере того, как тянулась ночь, они обнаруживали, наконец, тепло подо льдом, оставляя бешеные, грубые и цепкие прикосновения, были не в силах отодвинуться от друг друга даже на минуту, постоянно ощущая дрожь по телу. Они наслаждались каждой минутой ночи, совершенно не следя за временем, боясь, что момент может сорваться. — Нет. Не отрывайся от меня.  Миллс шептала сквозь темноту, сразу чувствуя холод, если Марвуд не прижимается к ней. Камилла ничего не отвечает, но каким-то образом заставляет женщину знать, что ее слова были полностью поняты и приняты. Сегодняшняя ночь - перелом. Освобождение от бурного прошлого и прыжок в неизвестность, о которой ни одна из них до сих пор не догадывается, но уже начинают чувствовать. Ощутимая легкость окутала их, подтверждая, что они переступили порог новой территории - переплетения размытых линий, где взаимный страх растаял перед лицом неоспоримого притяжения.  Где-то ближе к утру, переведя, наконец, дыхание и встретившись взглядами, обе женщины даже не замечали, что эта буря была прелюдией к чему-то грандиозному. Миллс устало легла на спину, ощупывая тело Марвуд не глядя. Добравшись до ее руки, она обхватила, с одышкой смотря вверх, все еще чувствуя, как горят щеки и по-жгучему приятно болит тело, так много за эти часы испытавшее удовлетворение.  — Это не так уж страшно, не так ли? Реджина прошептала с закрытыми глазами. Не то чтобы они признавались в любви друг другу этой ночью. Но обе, конечно, поняли, что это отличается. Чем это отличается.  — Мне понравилось.  — Мы теперь вместе.  Марвуд умолкла на некоторое мгновение, и когда Миллс уже не ждала ответа... — Да.  Миллс удовлетворенно ухмыльнулась, почувствовав, что Марвуд крепче сжала ее руку.  Снаружи погода все не успокаивалась, будто сама природа намекала, взывала о том, чтобы они посмотрели, поняли, какие невидимые силы таились на самом краю размытого горизонта. Но они не замечали ничего кроме друг друга, даже многочисленных ударов молний, то и дело делающих, что подсвечивающих их голые, разгоряченные тела ночью. Бессонными ночами, неделями напролет, проведенными на шелковых простынях, они исследовали друг друга с осторожностью и пылом. Реджина находила утешение в холодных прикосновениях Камиллы, непрекращающаяся страсть, которую два сердца смогли воспламенить даже сквозь холод столетий.  Они все еще не признавались друг другу ни в чем, но теперь это даже не было нужно, это казалось правильным даже Реджине, всегда желающей услышать, нежели Камилла, привыкшая просто  что-то показать действиями. Они были вместе и обе это понимали.

___________________

— Я знаю, Миттер, что обещала прийти еще час назад. Но ты видел какая чертовщина на улице?! — Марвуд прошипела, одной рукой прижимая телефон к уху, а другой пытаясь хоть как-то не позволить сильному, бушующему ветру испортить ей прическу. — Я скоро буду!  Она быстро запрыгнула в машину, доезжая по адресу, отправленному Миттером. Выходя из Ауди, она мельком оглядела небольшой двухэтажный дом, в котором теперь живет брат. Он купил его еще около недели назад, наконец, не живущий в квартире или же где попало.  Марвуд раздраженно поправила слегка мокрые волосы, и подошла к воротам, но заметив, что какой-то мужчина стоит неподалеку, и также пялится на небо, она хмыкнула.  — Удивительная погода для солнечного Лос-Анджелеса, не так ли? Я знала, что зима здесь не особо приятная, но не чтобы настолько. Гроза, ливень и молнии уже какую неделю подряд? Блеск.  Седовласый, немолодой мужчина, одетый в простецкую серую куртку, повернулся к ней с весьма странным взглядом.  — О чем вы говорите, мисс? О какой грозе, дожде и молнии? — Его серые глаза, сморщенные и узкие, посмотрели на нее, будто смотря сквозь, а после посмотрел вверх. — Солнце светит также, как и всегда. Прохожий, пропитанный городским безразличием, бросил на нее странный взгляд, покачав головой, словно в замешательстве. Его небрежное признание повторилось у нее в голове. Марвуд с замешательством и приоткрытым ртом оглядела мужчину, который развернулся, уходя прочь, по пути оглядывая горшки с цветами, которые каждый владелец дома считает нужным привязать к забору.  — Чокнутый старик… Она с раздражением запахнула тренч и зашла на территорию дома, звоня. Миттер открыл дверь с улыбкой, но когда ветер со звериным завыванием вмиг растрепал его светлые волосы, идеально до этого уложенные, он скорчился, замахав рукой, чтобы сестра побыстрее зашла. Захлопнул дверь с огромным усилием. — Ну наконец-то! Господи. Я заждался.  — Показывай владения. Миттер неторопливо провел ее по всем комнатам, выглядя невероятно довольным тем, что сестра ни разу не позволила себе усмехнуться над интерьером. Все таки, чувство стиля у Марвудов в крови. Его дом был выполнен в стиле шале, для которого характерны простота и лаконичность обстановки, преобладание натуральных материалов. Комната, в которой Миттер подготовил алкоголь и небольшие нарезки из фруктов, выглядела также восхитительно.  Кругом настоящее дерево. Потолок выполнен в каркасном стиле, с широкими брусьями, будто они сидят на чердаке, но это не так. Камин широкий, отделанный необработанным камнем. Угловой диван был блеклого серого цвета, идеально вписываясь. Лампы самые обычные и стандартные, ненасыщенные, слабо светящиеся, выглядящие довольно старинно. Но полу валяется искусственная шкура медведя. Оглядев черные острые рога, по всей видимости, козлиные, подвешенные над ярким камином, Марвуд задрала бровь. — Что за дьявольские элементы интерьера, Митти? Жутковато. Якшаешься с самим прародителем нечисти? — Ах, это… — он усмехнулся в ответ, садясь на диван. — Забыл снять. Мне эта чертовщина тоже не особо по душе. — Похоже на ведьминские штучки. — Хм, — он безразлично пожал плечами, хватая яблоко со стола. — Это сейчас модно, вроде. Несколько часов они вели непринужденную беседу, ведь поговорить было о чем, поскольку брат и сестра не виделись около двух недель. Камилла слишком была увлечена встречами с Миллс. Миттер рассказывал о работе, в большинстве случаев осуждая полицейских, за их глупость и забывчивость, говоря, как сложно быть руководителем. Марвуд усмехалась его рассказам, и этому искреннему возмущению.  Когда Миттер застыл, молча смотря на нее с каким-то непонятным взглядом, она вопросительно наклонила голову. — Что ты уставился?  — Твой взгляд. Он изменился.  — Мой взгляд? Кажется, тебе пора завязывать с поглощением виски. — Нет-нет… — он усмехнулся, мотая указательным пальцем. — И вправду. Ты ничего не хочешь мне рассказать?  — Что? — она непонимающе развела руки в стороны. — Про Миллс, может. Да не может, а точно! — он воскликнул, увидев очередную перемену в лице.  — Ну, мы, типо… М? Понял?  Миттер недоуменно фыркнул, видя ее скованность. Когда его озарило, он выпучил глаза, смотря на нее так, будто у той выросла вторая голова. — ВЫ встречаетесь?! — Ну, я бы не говорила так… — Камилла! — Да, мы встречаемся.  Она прорычала, но не успев даже прикоснуться к бокалу с вином, Миттер набросился на нее с объятиями, почти удушающий прием. Она пропыхтела, чувствуя, как ее нос вдавился в его плечо. — М-м-м! — она промычала, призывая его отойти. — А, извини, извини! — Миттер оторвался, плюхнувшись рядом. В его глазах было столько светлого, что сестра невольно улыбнулась. — Я так рад за тебя! За вас. Наконец-то. Ты заслуживаешь этого и всего, что у вас будет. Я уверен, только хорошее. Марвуд отвела взгляд с усмешкой, слыша его насыщенный радостный голос. Немного повременив с ответом, она оглядела погоду за окном, а после повернулась к брату, все еще видя, что в его глазах искренность и добродушие. Как и всегда, но теперь намного ярче. — Спасибо, Миттер.  Он несдержанно улыбнулся, очень широко, похлопав себя по коленям.  — Я знал, черт побери, что этот день настанет. Всего-то какие-то пару сотен лет, и вот! Очень быстро, — Камилла закатила глаза в ответ на его сарказм. — Ну, рассказывай! Как это произошло? Она предложила? — Никто ничего друг другу не предлагал. Мы не говорили этого вслух, это и так понятно. После слов что я теперь принадлежу ей, в особенности. — Вот как? — он удивленно вскинул брови, потянувшись к затылку. — Ну, что мадам мэр дама-собственница, у меня сомнений никогда не было. Я имею в виду… ну, ты ее видела.  Марвуд громко рассмеялась, на секунду увидев какой-то наигранный страх в голубых глазах и этот заговорческий шепот. Она знала, что Миллс иногда и его вгоняла в состояние напряжения. — Ну, за вас!  Миттер поднял свой стакан, ожидая, когда сестра сделает тоже самое. Ненадолго погрузившись в молчание, они позволили себе расслабиться, просто оглядываясь в доме. Чуть подождав, Марвуд продолжил разговор. — Ты ведь уже рассказывала ей про книгу?  — Что? — Камилла нахмурилась, но когда до нее дошло, она поджала губы, смотря на брата с сухим недовольством. — Конечно нет. Я этого не сделала. И… Реджина до сих пор не знает о том, что, вероятно, Голд  - тот, кто похитил ее сына. Миттер озадаченно потер затылок, смотря на ее встревоженные глаза.  — Камилла, я не думаю, что такие вещи можно скрывать от нее. Подожди, ты и про гибридство ничего не рассказывала?  — Естественно! — она вспылила, раздраженно махнув рукой. — Если она узнает, что я еще и бешеное чудовище мохнатое, то это будет полнейший… — Соберись уже, Марвуд. Она тебя кровососом приняла.  — Оборотень - нечто другое. — Совершенно нет, — когда Камилла обреченно махнула на него рукой, не согласная, Миттер начал еще тверже говорить. — Про Голда и книгу точно нужно рассказать. — Свихнулся? Что я ей скажу? Слушай, Реджина, на самом деле я тогда спасала твоего сына только потому что так надо, а не потому что мне было до него или тебя дело? Да, Реджина, ты правильно услышала, мне было плевать, я делала то, что должна была по договору с мистером Голдом, вот такая я гнида. Кстати, думаю, он хотел убить твоего сынишку, но я не знаю почему, и скрывала от тебя все это время такую ценную информацию. Спрашиваешь, где сейчас Голд? О, я не знаю, он пропал, после того как я пыталась сожрать его секретаршу, и походу твой давний знакомый какой-то колдун. Кстати, есть еще магическая книжка, в которой увеличиваются страницы, ее мне показал Генри, но я запудрила ему мозг, как делал и Миттер, когда твой девятилетний ребенок вживую увидел огромного мохнатого оборотня, отрывающего от меня куски. Так? Миттер болезненно нахмурился, теперь понимая, действительно, как все это будет выглядеть со стороны.  — С твоих уст это все прозвучало отвратительно. — Потому что это и есть отвратительно по сути, — Марвуд раздраженно швырнула виноград в рот, чувствуя сладость на языке. — Я не стану рассказывать. Точка. Я не хочу портить все это.  Миттер спокойно кивнул, согласный с ней. Возможно, для этого действительно рано. Точно рано. Это станет огромной кляксой на их только начавшихся отношениях. Но, с другой стороны, начинать их с вранья, тоже не особо хорошо. Сложно. — Хорошо, возможно, сейчас это правильное решение. Но однажды рассказать придется. Новый мир не построить на старом.  — Вот когда это “однажды” придет, я расскажу. А пока… мой рот на замке. Надеюсь, на веки вечные. Он посмотрел как она изобразила, будто запирает свой рот и выкидывает ключ в сторону камина. Миттер помотал головой, понимая, что некоторые вещи в ней точно не изменить. Когда телефон в ее кармане затрещал, он видел, что на ее губах появилась улыбка, но тут же исчезла за угрюмым, обычным взглядом. Миттернахт закатил глаза, точно зная, что она скрывает улыбку лишь потому что он рядом. Очевидно, ей звонит Миллс. — Ало… М? О, да неужели? Сколько? Черт, сопляк так вырос… Ой, ладно, не сопляк. Пацан. Может, подарить ему машину? На вырост, типо. Что? Как-как ты меня обозвала? Агх. Ладно, я пошутила. Конечно, мы придем. Когда она сбросила звонок, Миттер развел руки в стороны с явным нетерпением. Он специально не подслушивал разговор. — Ну и? — У Генри завтра день рождения. Ты и я в списке гостей. — Я? Причем тут я?  — Ты мой брат, придурок.  — И? Генри вряд ли знает кто я такой. — Ой, да какая разница? Главное купи нормальный подарок и сразу станешь лучшим другом. Ну, наверное.  Миттер раздраженно почесал затылок, совершенно не понимая что за ужас грядет. Дом, полный детей, знакомые Реджины… И какой, черт побери, подарок он мог бы купить?

___________________

— Я выгляжу как то слишком просто. Не надо было тебя слушать. Миттернахт оглядел ее черную футболку, сильно приталенную, и синие джинсы клеш. Сам он дел обычное поло, что-то вроде спортивного, и обычные брюки. — Это детский праздник. К чему заявляться туда в костюмах? Марвуд пожала плечами, открывая багажник, в котором лежали два увесистых, действительно огромных подарка. Один темно-фиолетовый, Камиллы, а другой его, синий.  Когда они прошли через ворота, у которого стояла охрана, и подошли к двери, Миттер нервно поправил одежду, кажется, в сотый раз, и окончательно растрепал чистые, платинового отлива волосы. — Прекрати елозить.  — Я не елозю. Не еложу. Ой, отстань от меня уже, а! Камилла фыркнула, вдавливая кнопку звонка.  — Стоп. Как зовут?! Сколько лет-то? Отмени звонок! — Генри. Десять. Хватит истерить. И как, черт возьми, я звонок отменю? Слушай, может сбежим, знаешь, как прикалываются подростки? Звонят и убегают. — Отлично. Я понял.  Миттер судорожно выдохнул, игнорируя ее едкий сарказм, как перед расстрелом, и выпрямил спину, натянув дежурную, базовую улыбку. Марвуд, увидев это, закатила глаза. О, сколько же театральности. — Просто слегка волнуюсь, знаешь, Камилла. Ты теперь у нас девушка занятая, так что я, как твой брат, должен представать перед мэром и ее обществом в наилучшем… Миттер пытался подколоть ее в ответ, слыша шипение в ответ, но заткнулся, когда дверь начала открываться. Когда на пороге появилась Реджина, она с ухмылкой облокотилась об косяк, с задранной бровью. Камилла почти открыла рот и выронила подарок, увидев ее черное, до неприличия обтягивающее платье. Очень длинное и струящееся по каждому изгибу тела, с аккуратным, к сожалению, декольте, v-образного типа. Волосы, как и всегда, пышные и густые, идеально уложенное каре, слегка прикрывающее одну сторону строгого лица. Сегодня Миллс добавила намного больше теней, так что теперь ее глаза казались светлее, еще более выразительными, чем когда либо. — Ну, Марвуды как обычно, да? Опоздали на час. Спасибо, что не завтра пришли.  Миллс съязвила, но не могла сдержать удивления, увидев какие огромные коробки, украшенные бантом, в их руках. Аномально большие. Ей кажется, что она даже поднять не смогла бы. — Мама, кто там?! — детский крик откуда-то издали дома. — Э-э-э… Миттер возмущенно ударил мычащую Камиллу локтем под ребра, как бы намекая, что сейчас совершенно не время пялиться на мать именинника, и, что ужаснее, после удара вновь натянул улыбку на лицо, смотря на мэра, выглядящую весьма удивленной таким ударом. Кажется, довольно сильным, но, конечно, не для них, раз Марвуд даже не дернулась. Она даже думать не хочет как бы выглядела их драка.  — Да-а-а, мы… конечно, извиняемся… Миллс закатила глаза, увидев, что Камилла все еще, как завороженная, пялится на ее платье. Не то что бы это не приятно… — Проходите. Они зашли, оглядывая дом. Если раньше, по памяти Камиллы, он был довольно строгим и пустым, будто, то сейчас это совершенно не так. Везде красочные надписи, какие-то украшения, слишком много цвета. Гирлянды, на полу валяется конфетти. И, порядка двадцати подарков, уже вскрытых, раскиданных по дому. Куча незнакомых Марвудам людей. Женщины и мужчины. Хотя, в толпе они заметили Зелину, которая сразу же перестала улыбаться, увидев их, и на лице заметно промелькнуло что-то злобное. Но она быстро отвлеклась на какого-то ребенка, бегающего рядом.  Говоря о детях, Марвуды уже чувствовали головную боль. Кричали постоянно. Вопли, сопли, беготня. Они медленно проходили, так осторожно, будто по минному полю. Дети пугающие. Они такие резкие и взрывные, что никогда не знаешь что от них ждать.  И вновь крики, крики, крики.  Им потребовалось все терпение, чтобы прилюдно не выразить отвращение к громким звукам, в особенности Камилле, ведь, по правде говоря, нравился ей только Генри. Остальных детишек она бы с удовольствием убрала отсюда. — Камилла?! Миттер!  Марвуды резко повернули головы, как и остальные гости, взрослые. Генри несся к ним на всех порах, кажется, уже не увлеченный играми со сверстниками.  — Ах, вот и наш десятилетка? — Камилла ухмыльнулась его воплям. — Ну, посмотри на себя. Выглядишь, как принц.  И это была правда. Генри совершенно на себя сегодня не похож. Он был одет в белую рубашку и черный пиджак, а волосы не растрепаны и не валяются на лице, как это бывает обычно. Он точно причесался. — Да! Я сегодня с иголочки! — он довольно ухмыльнулся, и переведя взгляд на Миттера, неловко смотрящего в ответ, он сузил глаза, игриво, как это у него бывает. — А ты начальник всех-всех-всех полицейских, да?  — Да, Генри. Меня зовут… — Миттер. Я это знаю. Я много чего знаю. Марвуд вскинул брови, не без удивления, но пацан лишь махнул рукой, типо, ничего необычного. — Ну, тебе уже можно вручать подарки? — Камилла спросила.  — Да! Конечно, да!  Генри завопил, хлопнув ладонями, а остальные дети начали вылезать из разных уголков дома, и Марвуды, скрывая внутреннюю ошарашенность, мысленно раздумывали, что какое-то устройство их копирует. Потому что они без остановки приходят и приходят!  Получилось так, что Марвуды были зажаты, а вокруг них дети, как на хороводе. В центре Генри, слишком возбужденно тряссущийся около огромных подарков. Один из них был настолько большой, что почти равнялся с ним ростом. Реджина, стоящая вдалеке, вместе с остальными родителями, с усмешкой наблюдала за лицами Марвудов. Они казались такими встревоженными среди детей, донельзя смешными.  — Реджина, кто это такие? Мы их видим впервые. Блондинка, давняя знакомая, работающая также в области политики, заинтересовано вглядывалась на обоих Марвудов, уделяя слишком много внимания Камилле. Миллс недовольно задрала бровь. Она ей никогда не нравилась, как и ее мелкая-выскочка девчонка, но Генри хотел, чтобы они пришли, так что… После ее вопроса еще несколько родителей обернулись, также заинтересованные. Когда в толпе Миллс увидела и взгляд Зелины, весьма недовольный, требующий объяснений, женщина подавила в себе желание закатить глаза. — Миттер и Камилла Марвуд. Работают в полиции. — Понятно… но почему они здесь? — кто-то невнятно из толпы спросил. Почему? Какого черта вас это волнует, черти? Пейте дорогое вино и наслаждайтесь праздником — вот что крутилось на языке.  — Мы с Камиллой давно дружим, как и Генри с ней. Миттер - ее брат. Вот и все.  — Понятно-понятно!  Миллс удовлетворенно хмыкнула, вновь отвернувшись, но почувствовав затылком кого-то сзади, уже не сдержалась и раздраженно выдохнула. — Да, сестрица, вопрос интересный. А что они тут делают? — Зелина поравнялась с ней плечом, скрестив руки, оглядывая их. — Кажется, вы с тупоголовой девчонкой не в ладах были?  — Следи за языком, Зелина.  — О-о-о, тут что-то намечается, а? Она ведь правда ту… — Заткнись. Я предупреждаю в последний раз. Увидев темный, явно рассерженный взгляд, рыжая фыркнула, хватая со стола стакан с сидром.  — Ну ладно-ладно, Реджина. Храни свои секреты, но я все равно узнаю. Итак, что за барахло они ему подарят?  Когда рыжая пыталась разглядеть сквозь толпу детей подарки, Миллс претензионно хмыкнула. — Их барахло, как ты говоришь, скорее всего, будет стоить как твоя почка.  — Неужели? Всегда знала, что полицейские те еще взяточники. Или Марвуд натурой взяла? Кстати, должна признать, но задница у нее что надо. Еще и джинсы в облипку… Миллс раздраженно ударила ее локтем в ребра, слыша в ответ лишь ядовитый смех. Когда послышались детские вопли и выкрики, все взрослые обернулись, увидев что подарили Генри Миллсу.  Увидев гору, огромнейшую стопку комиксов, Миттер беспечно указал рукой на них, улыбнувшись Генри.  — Это неизданные части, которые нельзя купить сейчас. Тут те, что должны будут выйти только через год, два, три... В общем, ты везунчик, один из первых будешь читать их. — Миттер… Это… Но как… Генри, кажется, был настолько поражен, что не мог говорить. И выглядел очень смешно, когда ему приходилось задирать голову, чтобы оглядеть высокого Миттера. Вместо слов он бросился на него, Миттер дернулся, но не успел, ведь пацан уже обнимал его, почти повиснув.  Все дети вокруг, в особенности парни, кажется, действительно завидовали, оборачиваясь на своих родителей с недовольными глазами. Мол, а вы чего, такое же не можете, а? О, эти избалованные детишки. Понятно дело, что тут и гости высокопоставленные, раз уж мы говорим о тех, с кем дружит Реджина Миллс.  — Думаю, это не конец твоему шоку, Генри. Миттер неловко усмехнулся, слегка отодвигая от себя пацана. Он перевел взгляд на Камиллу, стоящую молча и лишь пожимающую плечами, якобы она совершенно не знает о чем говорит брат. Дошло время до ее подарка. Эта чертовски огромная коробка длиной, наверное, метра полтора.  Генри поджал губы, аккуратно развязывая бант. А потом он замер, когда коробка, конечно, тоже дорогая, распалась на части, специально порезанная в нужных местах, все увидели… Машину.  Детскую, правда, но безумно дорогое удовольствие.  Дети завопили, подходя ближе, как и Генри. Тут было все, начиная от руля, заканчивая педалями, радио, которое работало, как в настоящей машине. Было всего два места, и машина похожа на спорткар. Камилла помнила, как он пялился на ее Порш, поэтому сделала именно такой подарок. И она намеренно не смотрела на Миллс, ведь знала, что там за взгляд. Марвуд, не смей дарить ему неоправданно дорогущие подарки! Я не хочу воспитать мажора! И все такое. — Охренеть… Это что, правда машина? Зелина застыла с глупым выражением лица, пораженная, также, как и все остальные. — Да, ты что, ослепла? Это машина. Ну, Марвуд, ты у меня получишь… — Миллс уперлась руками в талию, и, оглядев Генри, который был уже готов запрыгнуть туда и угнать куда подальше, она хлопнула в ладоши, привлекая внимание остальных. — Дамы и Господа, в том числе мой любимый именинник, время торта. Генри, прошу, отойти от машины. Ты успеешь на ней покататься.  И так началось многочасовое веселье. Правда, весело было только детям и взрослым. Всем, кроме Марвудов, ведь их, по какой-то неизведанной причине, дети выбрали как главных аниматоров. Может, потому что они моложе, или что-то еще, но те не знали точную причину почему малявки к ним так привязались. Миттер и Камилла играли с ними в прятки. В догонялки. Камень-ножницы-бумага. Вышибалы. В войнушку какими-то дурацкими пистолетами. Потом с завязанными глазами пытались отыскать детей, будто это какая-то сложность, и, черт побери, всегда слышали усмешки со стороны Миллс, несомненно, они выглядели, как придурки на заказ, бродя с выставленными руками вперед, делая вид, будто не слышат шмыгание, шороха и дурацкого громкого дыхание через рот, которое всегда бывает у перевозбужденных детей. Когда им окончательно надоело, Марвуды поймали девятнадцать малявок и Генри ровно за одну минуту. Это абсолютный рекорд среди всех разов, по заявлению взрослых.  Окончательно надоело, когда дело дошло до просьб показать им все трюки, которые они умеют, ведь чертов Миттер имел глупость один раз показать как он умеет стоять на одной руке, конечно, дети были поражены, а потом и Камилле пришлось сделать сальто назад, чтобы не выглядеть лохушкой на его фоне, тем более перед Миллс, которая смотрит, и, в общем…  — А ну-ка, малявки! — Марвуд громко произнесла, поднимая руки вверх. Когда все это огромное сборище обратило на нее внимание, переставая хвататься за них руками, она заговорчески поднесла палец к губам. — Хотите я расскажу вам секрет про дядю Миттера? — ДА! ДА! — Не верьте ни одному ее слову! Она постоянно врет! — конечно, это орал Миттер. — Мой дорогой брат умеет крутиться на голове! Что, не верите? Проверьте! Обхватите его и очень-очень попросите показать. Камилла под шумок сбежала, пока дети визжали, подходя к блондину, видела его раздраженный взгляд, и быстро исчезла на втором этаже, забегая в ванную комнату. Чертовы дети. Она удовлетворенно выдохнула, уперевшись руками в холодную раковину. Как же здесь тихо. Блаженство. Изрядно облив себя ледяной водой, поправив прическу, конечно, давно испортившуюся, она недовольно оглядела дверь, которая начала открываться.  Если это кто-то из детей, она повесит малявку за шкирку на те крючки, что держат полотенце. И пусть кто-нибудь докажет, что это она сделала. Черта с два. Если бы не Миллс и Генри, она бы сбежала с этого праздника после вручения подарка.  Но увидев Миллс, заходящую к ней с раздражающе насмешливой ухмылкой, Марвуд успокоилась, лишь закатив глаза со вздохом, и продолжила умывать лицо, чувствуя в этом какое-то успокоение. — Это было очень подло, Камилла. Бедному Миттеру действительно пришлось крутиться на голове. — Такова жизнь, ничего не поделать. Или ты или тебя. Марвуд хмыкнула сквозь умывание, все еще наклоненная, но почувствовав, как руки Миллс легли на ее бедра, она встала, смотря на нее в отражении зеркала. Женщина стояла позади, медленно, постепенно прижимаясь к ее заднице. Ох, эти джинсы. Теперь Реджина начинала понимать почему девушка так редко носит что-то обтягивающее. Потому что от ее задницы невозможно оторвать глаз и она точно об этом догадывается. — Устала?  Миллс прохрипела, уткнувшись в ее мочку уха. Не отрываясь, она смотрела ей в глаза, медленно вытягивая язык и облизывая ее острую челюсть.  — Нет. — Раздражена? — О да. — Как хорошо, что я знаю как это исправить.  Миллс поспешно развернула ее к себе, цепляясь за бледное, все еще мокрое лицо от воды. Притянув к себе, она обхватила ее губы, с жаром чувствуя невероятный контраст температуры. Марвуд была очень холодной.  Реджина потянула ее за ремень на себя, и когда уткнулась спиной в хлипкую дверь, дотянулась до замка, защелкнув его. Не теряя времени, она расстегнула ее ширинку, следом полетела футболка, сбив несколько шампуней.  Чувствуя, как яростно двигается язык Марвуд в ее рту, она промычала, пытаясь подавить более громкий стон, и ткнула ей в грудь пальцами, когда они вновь подошли к раковине. Камилла не сразу поняла, но когда женщина повторила действие, Марвуд пришлось залезть задницей на раковину. Хотя она искренне не понимала зачем. Миллс рывком начала стягивать ее джинсы, стянула и черные трусики, и когда вцепилась в ее ноги, раздвигая их пошире, на ее лице появилась такая дерьмовая ухмылка, что у Марвуд сперло дыхание.  Реджина наклонила голову вниз. — О, блять! Миллс… Марвуд откинулась назад, ударившись об стекло, которое сразу дало трещину. Пришлось укусить свой кулак до крови, когда Мэр начала вылизывать ее с таким неустанным темпом, свободной рукой хватая ее за волосы, чтобы притянуть еще ближе к нуждающемуся нутру. И даже включить воду, чтобы заглушить эти громкие, до невыносимости пошлые звуки. Чертова раковина начала трещать.

___________________

Миттер со стиснутой челюстью пялился в проход, в котором видится лестница наверх. Он почти не моргал. Вот же две суки! Мало того что сестра его кинула на произвол судьбы, так еще и Миллс ушла, так что теперь никакого спасения точно нет. И взрослые задают ему какие-то глупые вопросы.  Самое страшное, что он не может отвечать нормально, ведь он прекрасно понимает что происходит сверху. Какой кошмар. Прямо на детском празднике?! Ясно, чего они так спелись. Миттер никогда не хотел услышать стоны своей сестры, но он их слышал, черт возьми. Каждый. И, к сожалению, совершенно не мог отделиться от этих звуков. Хлюп. Хлюп. Стук. Вода шипит. Треснуло стекло. Снова стон. Ему так хотелось вырвать себе барабанные перепонки, и он бы сделал это, действительно, но тут дети. Да даже взрослые вряд ли оценят такое представление. Через десять минут вышла мадам Мэр, поправляя волосы с такой явной довольной ухмылкой, никого вокруг не замечая, что его почти затошнило. Ах, нет, вот когда она на ходу, по пути к алкоголю, неосознанно облизнула губы, вот что довело его до тошноты.  Через пару минут и его сестрица вышла. О, только посмотрите на нее! Столько спокойствия и удовлетворения. Спасибо хоть, что ширинку не забыла застегнуть.  — Вы обе ненормальные! Как можно было… Блять. Это же, тут же… Блять. Он прошипел ей на ухо, когда Марвуд подошла, с жаром выпивая стакан воды. Она лишь хмыкнула, все еще тяжело дышащая.  — Ты такой зануда. Ну, подумаешь… мы же тихонько. — ТИХОНЬКО?!  Камилла ударила его под ребра, когда Миттер заорал, привлекая внимание некоторых. — Умолкни-и-и, никто кроме тебя и не слышал, — Камилла натянуто улыбнулась, делая вид, будто у них тут обычная беседа. — И вообще, я здесь жертва обстоятельств. Понимаешь? Мне тоже нелегко это далось.  Миттер лишь помотал головой, конечно, не воспринимая не единое ее слово, но в итоге все таки фыркнул. Да, парочка что надо. 

___________________

Праздник подошел к завершению. Все гости ушли, также, как и дети. И Миттер, напоследок попрощавшись с Миллс и Генри, также покинул дом.  Дом, который теперь похож на свалку.  Генри слишком перенасытился всеми ощущениями и вымотался бесконечной беготней, поэтому сейчас ушел спать, хоть и было всего девять вечера.  Пока Миллс укладывала сына, Марвуд недовольно шагала среди беспорядка. Оттащила тяжеленную машину и стопку комиксов. В огромный мусорный пакет она сложила коробки, конфетти, и прочую ерунду.  Когда сзади раздались шаги, то она даже не обратила внимания, слишком увлеченная процессом. Картон в один пакет, мишуру в другой, бумагу в… — Что ты делаешь?  Марвуд обернулась, слегка в наклоненной позе, собирая с пола всякий мусор. — Танцую брейк-данс. Не видно?  Миллс облокотилась об стену, молча смотря на комнату. Ее не было всего пятнадцать минут, но Марвуд почти убрала все то, что она обычно убирает часа два, не меньше.  В сердце что-то кольнуло, понимая, что Камилла помогла ей с такой, казалось бы, мелочью.  Миллс тихонько подошла к ней, прикусив губу. Положив ладонь на ее поясницу, она аккуратно поцеловала Марвуд в щеку, прошептав на ухо. — Спасибо.  Камилла лишь хмыкнула, продолжая заниматься делом. Миллс, чувствуя невероятную усталость, прошла на кухню, занявшись посудой. Что-то, а ее Камилла мыть точно бы не стала, почему-то она это знала.  В общей сложности они закончили через час. Когда Камилла вынесла мусор, и, вернувшись обратно, так и не переступила через порог, Миллс нахмурилась, хватая ее за руку. — Ты чего? Камилла? Пойдем, — она неловко дернула ее за ладонь, но Марвуд застыла. — Ну же... Останься. Что за нелепые правила о не ночевании вне дома?  Камилла вздохнула, собираясь отказать. Но увидев ее усталые глаза, будто отдавших последние силы, чтобы смотреть на нее, и умоляющий тон, Марвуд сдалась, проходя. Обе переоделись и сходили в душ.  Камилла легла на кровать, позаимствовав ее пижаму, несколько больше ее привычного размера. Но так даже удобнее. Миллс уже лежала на животе, почти закрывая глаза, но потом опять старательно открывала их, видимо, пытаясь до самого конца контролировать Камиллу.  — Спи уже давай.  Камилла пробурчала, выключив лампу справа от себя и теперь комната окончательно погрузилась во мрак.  — Ты опять исчезнешь как только я закрою глаза?  Миллс угрюмо прохрипела, переворачиваясь на бок. Ее глаза покраснели от усталости и сонности, видимо, она встала очень рано, чтобы устроить все это. Когда Камилла промолчала, Реджина придвинулась еще ближе. Так, чтобы между их лицами оставалось всего пару сантиметров. — Камилла Марвуд. — Ну что?  — Останься до утра. До того как я проснусь. Пожалуйста. Миллс уткнулась в ее шею, мягко покрывая поцелуями. Непонятно почему Марвуд так напряжена этой просьбой, но раз она не торопилась сама рассказать, то и Реджина не будет узнавать. Она уже уяснила, что давить на нее из последних сил не стоит. Так только хуже.  — Реджина... Марвуд недовольно, тихо проговорила, пытаясь отодвинуться. — Останься, останься, останься. Миллс продолжала шептать, уделяя пристальное внимание ее коже. Щеки, шея, уши, челюсть - все было покрыто поцелуями. Камилла покосилась на нее. Улыбка Реджины была как мед - сладкая, опьяняющая, но в конечном счете опасная. Потому что у этого было слишком много влияния на нее. И ей это не нравилось совершенно. — Хорошо, я останусь. Раз тебе так надо. Реджина победоносно улыбнулась, совершенно игнорируя ее капризный тон. Взяв за руку, она потянула ее за собой, сама ложась к ней спиной, на левый бок. Марвуд что-то пробурчала за ее затылком, невнятно, с такой интонацией, будто ее заставляют под дулом пистолета. Миллс сделала так, чтобы рука обхватила ее талию. Камилла прижалась к ней, дыша куда-то в район затылка. Чувствуя тепло, исходящее от Камиллы, Реджина довольно и быстро провалилась в сон.  Марвуд около часа, как больная маньячка, просто пялилась в темноту. Почти не моргая, от скуки слушая то дыхание Реджины, то ее сердце. Миллс все еще крепко держала ее руку у своего живота, почти мертвой хваткой. Удивительно, но через какое-то время и ее начало клонить в сон. Глаза медленно, с тяжестью закрылись, когда уснула и Камилла.

___________________

Камилла стояла в древнем замке, со стен которого стекала тяжесть веков, а воздух был пропитан запахом разложения. Камень был скользким от дождя, который отражал бурю снаружи, и она была одета во все белое, резко контрастирующее с гнетущими тенями вокруг нее. Всепоглощающее чувство страха сжимало ее сердце, пока она шла по темным длинным коридорам. Каждый шаг сопровождался отголосками смеха, который переходил в издевку. Ядовитый и бесчеловечный гогот раздавался отовсюду, но она ничего не видела в темноте. Это странно. Почему она не видит? Что происходит? Она шла на звук, но он отдалялся. Марвуд бежала, пытаясь угнаться. Смех. Смех. Смех. Он удушал, заставляя сердце биться сильнее. Почему оно билось? В конце она видела силуэт, зарычав от агрессии. Но когда смех раздался прямо за ее спиной, она резко обернулась, опешив от страха.  —.... Реджина? — Реджина? О-о-о, Реджина, на помощь! Ха-ха-ха! Марвуд сглотнула, чувствуя в собственном рту яд, с которым с ней разговаривала женщина. Это лицо Реджины. Ее Реджины. Но почему же она выглядит так… Так пугающе? Ее кожа отливала кошмарной бледностью, выглядывая из темноты. От нее, как ни от кого другого, по памяти Марвуд, исходила злобная грация. Она была одета в платье темно-красного цвета, напоминающее лужу крови, а волосы были уложены в пышный и объемный пучок. Ее глаза были такими же, как у Реджины, но искажены маниакальным восторгом, в их глубине мерцало жестокое удовлетворение. — Камилла, Камилла... — она промурлыкала, и ее голос источал шелковистый яд, который проникал в больное сознание. — Ты такое же чудовище, какой была всегда. Никто и никогда не полюбит тебя, в том числе я. Конечно, в особенности я! Каждый слог проникал в ее сознание, разжигая неуверенность, которую она давно похоронила. Марвуд замотала головой, поспешно шагая назад, не видя в ее глазах ничего кроме страшного безумия. Женщина засмеялась, уверенно шагая в ее сторону, кажется, собираясь вот-вот ее схватить. Эти зубы были острые, как у хищницы, настолько широкой улыбки Марвуд не видела никогда.  Но глаза… Эти глаза отвратительны. Этот взгляд вызывает тошноту и рвоту. Хочется сбежать. Хочется скрыться от этих бешеных, грязных глаз. — Беги, беги. Но ты ведь все равно возьмешь себя с собой. Каков тогда смысл? Бесполезно! Она зарычала, так громко и устрашающе, как не рычал ни один оборотень и ни один вампир. Голос, насквозь пропитанный ядом, жестокостью и агрессивными воплями.  — Реджина, что ты такое говоришь… Марвуд чувствовала, как все вокруг начинает расплываться, она слышит что-то, исходящее неизвестно с какой стороны. Все то, что она боялась услышать от Реджины, эхом отдавалось в ее голове, каждое слово было подобно удару молнии. Она чувствовала себя раздетой догола, беззащитной перед бурей ненависти к себе и отчаяния, которая бушевала вокруг нее. — Королева. Злая Королева. Внезапно все разбилось вдребезги, когда Королева протянула к ней свои острые, как шипы, пальцы, сокращая расстояние между ними. Острая боль поселилась в груди, будто что-то вырвали, с каким-то хрустом и тянущейся пустотой.  Темнота. Камилла вздрогнула и проснулась, крик вырвался из ее горла, мокрое лицо от ночного пота. Простыни были скручены вокруг нее, перепутанные, отражавшие смятение в ее сознании. Сердце больше не колотилось в груди, она посмотрела в сторону и увидела Реджину, чьи глаза были широко раскрыты от беспокойства. Теперь понятно, что сквозь сон она слышала ее и Миллс пыталась разбудить, но все было безуспешно. — Что случилось? Ты кричала, и, кажется, назвала мое имя, — она прошептала, и теперь ее голос прозвучал успокаивающим бальзамом, а не как тошнотворный звук. Но спокойнее не стало. У Камиллы перехватило дыхание. Слова застряли глубоко внутри, отказываясь выходить наружу. В ушах у нее все еще звучал издевательский смех Королевы, отголоски ее страхов отдавались в самой ее душе. Она неосознанно приложила ладонь к груди, которая, к ужасу, будто все еще болела. Видимо, это она за нее схватилась во время сна. Марвуд не могла сейчас смотреть на Реджину, не было абсолютно никакого желания, поэтому она отвернулась, слабо прошептав. — Ничего. Просто плохой сон. Извини, что разбудила. Я… сейчас приду. Пойду попить воды. Засыпай. Марвуд не вернулась в комнату ни через час, ни через два, ни под утро. Проблема в том, что сны вампирам не снятся.