Объявлено убийство

Миллс открыла глаза, оглядывая незнакомый ей потолок, высокий, с вырезанными орнаментами и смутным отражением. Она нечетко видела себя, развалившуюся на огромной кровати. Оглядев пустую половину, идеально гладкую, очевидно, с ней никто не ночевал рядом, она ощупала шею, чувствуя тупую, не сильную, но очень ощутимую боль. Толстый пластырь был практически с ее ладонь. — Поцелуй меня.  — Чего?  Реджина молниеносно вспомнила события прошедшей ночи, болезненно, будто от похмелья щурясь от воспоминаний. Поцелуй меня? Серьезно? Под чем она была, выдавая такое? И еще лучше то, что Марвуд, по неизвестным ей причинам, сделала это. А потом оставила ее одну. Зачем? Почему? Черт. Мэр собрала свою одежду со стула, неспешно одеваясь. После аккуратно приоткрыла дверь, выходя в гостиную. За столом, спиной к ней сидела Камилла. Даже не шелохнулась. В ее бледных руках плотная газета с неизвестной информацией, и, судя по запаху, чашка с кофе.  — Не знала что ты так любишь спать. Уже почти десять утра, Миллс.  — Сколько?! Почему ты меня не разбудила?  Женщина торопливо подошла ко столу, и обойдя его, уперлась руками в талию, чтобы весьма сердито заглянуть в зеленые глаза. Марвуд отвлеклась от газеты, но особого страха с ее стороны не наблюдалось. Впрочем, это не неожиданность. — Вон твой кофе. Я не стала готовить, потому что, во-первых, у меня из еды лишь повесившаяся мышь, а во-вторых, я принципиально этого не делаю. Перехватишь на своей мэрской работе?  Миллс сухо усмехнулась, слыша этот отстраненный голос. Сев напротив, она сделала глоток, с нежеланием признавая, что кофе очень вкусный, и, без сомнений, лично сварен Камиллой. Ну, хоть что-то она да умеет.  Зеленые глаза дергались влево-вправо, не переходя вниз. Одна и та же строчка. Да. Миллс заметила, что девушка не читает вовсе, а ее мысли где-то поодаль, за этой газетой. Реджина знала это уже давно. То, что Марвуд, по каким-то причинам, настолько зажата, что порой даже не проявляет интерес, даже если он у нее есть. Как и сейчас, она делает вид, будто Миллс ей побоку. — И как тебе газета? Интересно? — Вполне. Не думала, что я интересуюсь такими вещами? — Чем, прошлым веком? Чему тут удивляться, ты ведь и сама сплошной прошлый век, — Миллс снисходительно сделала глоток крепкого кофе под громкий смешок Марвуд, не поднимая на нее глаз. — И то, что ты умеешь читать, и делаешь это по утрам, тоже весьма впечатляет. — Я просто наслаждаюсь возможностью прочитать про самые новые новости сидя за столом, нежели получить их по голубиной почте, телеграфу или от гонца. Раньше так и было, милая.  Миллс закатила глаза в ответ приторному уменьшительно-ласкательному прозвищу.  — Вы с Миттером принимали вести с помощью голубей? — В том числе, но это больше развлечение, нежели необходимость. И появилась эта почта поздно, ближе к 19 веку, — Камилла задрала бровь в ответ на насмешливый тон Миллс. — В основном, это были письма от людей, специально к нам направленных. — Но как голуби понимали куда нужно лететь?  — Эти птицы способны найти свое гнездо на любом расстоянии. Так что, это послание в одну сторону. Из будущей точки доставки голубя увозят, а в нужный момент к нему цепляют послание, отпускают, птица летит в дом родной, а адресат получает письмо. Миллс медленно кивнула головой, показывая, что полностью поняла. На самом деле, ей было плевать. Она была занята разглядыванием Марвуд. Присмотревшись к ее шелковой пижаме, женщина поняла, что практически такую же носит у себя дома. Девушка все еще отказывалась вести разговор с прямым зрительным контактом, но Миллс знала как это исправить. К тому же, остался разговор, который отложить нельзя, как бы вампирше этого, очевидно, не хотелось. — Поговорим о вчера?  Миллс спросила, облизнув иссохшие губы, ведь организм давно не получал воды, а теперь довольствуется кофе. Прекрасно.  — О чем именно?  — Например, о том, как мы поцеловались. Но продолжения не было. — Теперь я опять в долгу? — Марвуд фыркнула, но увидев насыщенный кареглазый взгляд, тут же потухла, и ее собственные глаза слишком серьезными, когда она поняла к чему этот вопрос. — Ты была слишком слаба для секса. К сожалению. Ночь прошла зря. Миллс неодобрительно задрала подбородок, слыша этот безразличный голос.   — И всего то? Чего стоит жестокому вампиру, каким ты, конечно, являешься, воспользоваться ситуацией?  Марвуд стиснула челюсть, слыша одну лишь провокацию. И не зря, ведь это она и была. — Нужно было тебя изнасиловать? Не знала о твоих тайных пристрастиях. — Камилла… — Миллс выдохнула, слегка взмахнув головой, чтобы поправить мешающие пряди. — Прекрати притворяться той, кем ты не являешься. Ты прекрасно поняла о чем я.  — Нет, не поняла. И лучше бы тебе говорить точнее, поскольку я терпеть не могу разговоры ни о чем. Реджина оглядела агрессивно сжатую газету в ее руках. — Ты не такая, какой хочешь себя показать. Я знаю это. — О чем ты, черт возьми? Я именно такая. Не моя проблема, что ты не хочешь мириться с этим! Миллс наклонила голову, услышав ее защищающийся голос. Марвуд будто пыталась доказать это, но зачем, если это правда? Правду нет нужды доказывать. — Ты поцеловала меня просто потому что я попросила, а?  — Ты выглядела жалко. — Я? Да неужели. В этом причина? — Да. Миллс сжато улыбнулась, с гордым видом встав из за стола. Оглядев каменное лицо Марвуд, все еще не раскаявшуюся за свои слова, она почувствовала как разгневанный пожар проявляется в груди. Жгучий, быстро воспламеняющийся темперамент женщины тут же нашел выход. Миллс схватила кофе и рывком облила Камиллу, после отбросив от себя кружку, с бряканьем проскользившую по столу и упавшую на пол, разбиваясь на осколки.  Камилла приоткрыла рот, недоуменно оглядывая свою испорченную коричневыми пятнами одежду. Медленно подведя руку к лицу, она собрала ладонью капли, которые обожгли ей лицо, оставляя неприятный жар.  Миллс видела как девушка начинала злиться, поджимая губы и стискивая челюсть, практически до скрипа. Но все еще не пыталась что-либо сделать или сказать, с замершей в воздухе рукой смотря на нее в ответ. — Что-ж, благодарю за такое гостеприимство. Хватило хотя бы одного слова благодарности за мою помощь, к примеру. Пока, чертов кровосос.  Марвуд снова провела рукой по лицу, убирая остатки напитка, и слыша рычание разгневанной Реджины, уходящей в сторону прихожей. Отложив газету, она измученно закрыла глаза, и тут же повернулась на стуле, окликая быстро идущую женщину. — Подожди.  Миллс медленно повернулась к ней, с сжатой от агрессии плечами, ощущая себя голой посреди чужой гостиной. Оглядев зеленые глаза, Реджина могла поклясться, что увидела там отблеск сожаления. Но он так быстро испарился, что зациклиться на этом было невозможно. Если Камилла и хотела извиниться, то сразу же передумала. — Я… Ты забыла сумку.  Реджина стиснула челюсть в ответ на ее запинку, оглядев на стеклянном столе свою вещь. Сейчас ей больше всего хотелось ударить ею Камилле по голове, возможно, несколько раз. Но она молча взяла ее и вышла из дома. 

__________________________

Камилла сидела на террасе, глядя на потемневший бассейн, уже совершенно непригодный для плаванья. И к черту, ей все равно не хотелось. Утопая в алкоголе, как и всегда, когда ей что-то не по нраву, она удерживала внимание на пасмурной погоде. Вглядывалась, слыша в голове тишину и звон. Пока сзади не раздались звуки какой-то помятой походки.  — Миттер? Это ты? Она спокойно спросила, делая глоток виски.  — Да… Да, это я.  — Как дела? — Миттер умолчал, она почти чувствовала его возмущенный взгляд, поэтому продолжила. — Не вини себя, ради Бога. Не смеши, ты не виноват. Иногда дерьмо случается.  — Если дерьмом можно назвать то, что я позволил тебе практически умереть, то тогда да. Случается.  — Но я жива. Она слышала резкий хлопок сзади. Миттер топнул, делая пару шагов вперед. — Потому что это случайность! Твое гибридство тебя спасло! Не я, не…  — Миттер… — она измученно выдохнула, потерев переносицу. — Ты не виноват. Поверь мне. Ты ослаблен кровью животных, и если быть совсем честной, то именно ты был под угрозой, а не я. Миттернахт сел рядом, не смотря на нее. Не было духа. Его хватило лишь на то, чтобы проследить за ее взглядом в сторону грозового неба. Он протер свои грязные, сальные светлые волосы, поскольку желания мыться последние двое суток не было совсем. Когда грязь внутри тебя, этого не избежать никаким походом в душ. Не смыть и не соскрести. — Ты всегда так снисходительна ко мне, Камилла… Ты никогда не винишь меня. Спасибо. Мне это не нравится, но… я действительно тебя любл…  — Пожалуйста, Митти.  Он неловко перебирал пальцы, когда она перебила его, хрустя побледневшими костяшками. Сестра всегда так делает. Эти слова для нее весьма тяжелые. Даже просто слышать их в ответ. — Почему ты здесь? Выглядишь будто что-то случилось.  — М-м-м. Реджина Миллс, вот что случилось. Напомни, кто предложил приехать в Лос-Анджелес? — Ты. — К черту меня. Он тихо вздохнул, смотря на ее разочарованное лицо, и прошептал. — Что случилось? — Я выпила из нее. И почти убила. — И? — Миттер заглянул в зеленые глаза, выглядящие сами собой недовольными. Услышав молчание в ответ, чувствуя воздух, пропитанный сомнением, он продолжил. — Когда это тебя волновало?  — Миттер, я хочу уехать отсюда. — Что? Из за нее?  — Нет. Конечно нет. Просто мне здесь наскучило. — Камилла, ты врешь.  — Нет! Я… — она закатила глаза, услышав вибрацию телефона в кармане. Но она не стала реагировать, поскольку сейчас ей совершенно не до чьих-то смсок. — Просто надоело все это. Сестра выглядела совершенно странно. Она не понимала что делать, и, что больше всего его удивило, видимо, сама не знала что с ней.  — Хочешь знать что я думаю?  — Скорее да, чем нет. — Миллс тебе нравится.  Он видел как губы сестры дернулись, похожие на оскал, но она сдержала этот позыв. Отхлебнув щедрую дозу алкоголя, сжала стакан, выглядя так, будто сидит на острейших иголках. — С чего ты взял?  Миттер удивился в тысячный раз. Она не отрицает? Она не отрицает. Сестра лишь интересуется, будто сама это знала, просто не понимает. Будто сама подозревала, не в силах признаться себе, поэтому спрашивает мнение со стороны. — Ты спала с ней больше месяца, судя по словам Мэра. Уж не думаю, что она соврала?  — Это правда. — Ты никогда не спишь ни с кем так долго. А постоянство, оно… Камилла, оно сродни отношениям, — Миттер осторожно, так легко оглядывал ее, чтобы не спугнуть, и никогда не повышал голос даже чуть-чуть. — Но как ты допустила это? Как вообще так получилось?  — Допустила что? Это был просто договор! И нет, мы не встречаемся, Миттер. Не неси чушь.  — Договор… — он скрестил руки на груди, чувствуя, что на лице появляется улыбка. И быстро спрятал ее. — Это Миллс предложила?  — Да, она. Как ты понял?  — Ты бы не предложила. То есть, у вас договоренность на… прости, на секс? Серьезно?  — Ну, вообще-то… — она возмутилась, поскольку услышала, что он вот-вот рассмеется. — Да, блять. Еще нам обеим запрещено…  Когда сестра умолкла, сидя с пораженным лицом, нервно сглатывая слюну, так очевидно, что это отслеживалось по глотке, Миттер стал настолько заинтересованным, что почти подался вперед. — Что? Что запрещено?  — Спать с кем-то другим.  Она мрачно заявила, мотая головой, видимо на саму себя. Миттер почесал затылок, неловко говоря. — Стоит ли мне говорить, что это и есть отношения? Ну, в извращенной манере. Вы обе ни с кем кроме друг друга не спите, то есть… — Я поняла! Где ты был раньше, мистер заучка и всепонимайка?  — Ты мне ничего не говорила! — Миттер взмахнул руками, возмущенно смотря на нее в ответ. — И как ты это допустила?  — Тогда мне это странным не показалось. Только сейчас.  — Ладно… Ладно, так, — парень повернулся, теперь полностью обращенный телом к ней. — Ты… Собираешься, типо, что-то… — Нет. — Ты даже не дослушала.  — Все равно нет. Миттернахт измученно выдохнул, хватая со стола свободную бутылку с виски.  — Но нравится же, а?  — Нет. — М-м-м… Странно. Знаешь, я сам на Миллс давно заглядываюсь. Такая женщина. К счастью, в последнее время мы слишком часто пересекаемся на собраниях, так что…. — Миттер вдруг остановился и фыркнул, тут же увидев как переменилось лицо сестры. — Что и требовалось доказать. Она тебе нравится. — С чего бы?! — Ты выглядела так, будто готова задушить меня за эти слова. Камилла… Услышав еще один обреченный вздох, она вскочила со стула, грубо откидывая от себя стакан с алкоголем.  —  Это не любовь. Не влюбленность. Это просто симпатия. Ты это хочешь услышать?  — Думаю, это хотела бы услышать Миллс. — Пф. Обойдется.  — Что сегодня случилось? И то, что ты чуть не убила ее… М? — Она вытащила из меня кол. А потом оказалось, что крови у нас в доме больше нет, даже твоей невкусной. Я сказала позвонить тебе, а она… Она стала подставлять мне свою шею. Я пыталась отказаться, но… В общем, я была близка к полному насыщению, а она к смерти.  — И ты смогла остановиться… Миттер прошептал, почти не веря. Действительно не веря. Его сестра, особенно ослабшая, никогда не откажется от возможности иссушить человека, лишь бы вернуть себе силы. Но… что это, черт возьми, значит? — Да, смогла. Миллс размазало так, будто она выпила литр водки. Но осталась жива, к сожалению. Миттер усмехнулся, прекрасно понимая, что не к сожалению, и это сестра лишь накидывает драмы и лишних очков безразличия в свою копилку. Ей не было плевать. Сейчас он чувствовал какое-то странное воздушное ощущение в груди. То, чего не появлялось долгое время.  Его сестре не плевать на кого-то кроме него самого! Почти три века, и вот он - прорыв! Миттер понимал, мысленно про себя думая, что такое упускать нельзя. Ни в коем случае.  — И что-то случилось потом?  — Утром, да, — Камилла закатила глаза, предпочитая скрыть подробности ночи. — Судя по тому что она облила меня кипятком, вероятно, обиделась. Хотя я ничего такого и не сказала. — Зная тебя, еще как сказала. Что именно?  — Ну, ночью она попросила ее поцеловать, так сказать в уплату долга спасения моей жизни. — И? — Утром я сказала, что поцеловала ее потому что она выглядела жалко.  Миттер выпучил глаза, смотря на ее слегка поджатые губы, видимо, и сестра понимает, что это было зря.  — Камилла, ты грубиянка!  — Она правда выглядела жалко. — Но ты ведь не поэтому ее поцеловала! — Миттер кинул в нее пластиковую трубочку, лежащую на столе. — И что дальше?  — Она ушла.  — Неудивительно. Скорее я удивлен почему она не убила тебя после этих слов. Кажется, Мэр стала мягче… — Миттер усмехнулся, и увидев грозный взгляд сестры, пожал плечами. — Ну чего? Я в отличии от тебя знаю другую ее сторону. Мне рассказывали, и поверь, она женщина железная. Всех в городе держит в страхе. При ней даже чихать запрещено. — О, скажешь тоже, в страхе… Камилла закатила глаза, присаживаясь рядом. Когда ее телефон в очередной раз завибрировал, она раздраженно стала доставать его из кармана. — Ну кто мне написывает в такое время?!  Камилла прорычала, пока Миттер заинтересованно придвинулся к ней, заглядывая в экран.  Мадам Сука: Почему ты не отвечаешь на мои смски, хренова стервелла?  — Хренова стервелла? Разве у мэра такой лексикон?  Миттер фыркнул, прикрыв рот ладонью, смотря на ошарашенную Камиллу. — Эм, нет… Она не успела договорить, как посыпались еще одни сообщения. Мадам Сука: Подумать только, как ты посмела? А? Так со мной обойтись!  Мадам Сука: Оглядывайся и бойся! В один из дней я тебе устрою темную.  — Темную? Да что происходит? Позвони, Камилла.  Миттер недоуменно оглядывал провокационные, не особо вежливые сообщения, и дождался пока сестра выберет контакт и позвонит. Гудки, гудки, гудки. Но ответа не то что не было, трубку и вовсе сбросили. — Какого черта? Она никогда бы такого не написала.  — Возможно, она пьяная. Камилла закатила глаза, убирая телефон на стол. Молча смотря на затянувшееся грязное небо, она спросила. — По Голду ничего?  — Нет. Я каждый день пытаюсь его найти, но все без толку. Также, как и его секретаршу. Оба пропали. — Ублюдок. Надо было убить ту девку.  — Нет, не надо было.  Марвуд неодобрительно цокнула, выпивая виски из стакана. Телефон вновь завибрировал.  Мадам Сука: Чего умолкла? Язык проглотила? — Нет, это уже за гранью! — Марвуд сжала телефон, раздраженно смотря на очередное смс. — Ты же научился отслеживать телефон, а?  — Да. Но мне нужно в офис, и… — Поехали. 

__________________________

— Дура! Зачем ты это сделала?! Еще и угрожала ей от моего имени? Ты в своем уме? Боже, какой позор. Мне теперь не отмыться от этого. — Никто не смеет обижать мою сестренку. Только я.  Миллс разгневанно осмотрела свой телефон, переводя взгляд на рыжеволосую, совершенно не жалеющую о своем поступке. — Меня всего пару минут не было, а ты… ты…  — Ну что? А? На заявление о том, что ты жалкая, Реджина, которую я знаю, разбила бы ей кружку об голову, а не просто облила кипятком. Ты размякла, что ли? Зелина осмотрела сестру, нечетко стоящую на ногах после выпитого вина. В глазах лишь ужас. Пф. Рыжая закатила глаза, не привыкшая видеть ее такой. — А теперь я не выгляжу жалко с твоей подачи, идиотка? Пишу ей какие-то обиженные сообщения! Что она подумает обо мне? — Что у тебя есть стержень. И ты настроена серьезно. Миллс закатила глаза, слыша ее убежденный в своем поступке голос. И, как и всегда, на лице язвительная улыбка. — Нет! В лучшем случае, она рассмеется. В худшем… — Что? — Зелина фыркнула, делая щедрый глоток мартини. — Приедет сюда? Миллс не успела ответить, поскольку в доме сестры раздался звонок. В груди чувствовался какой-то ужас. Но рыжеволосая лишь заинтригованно поиграла бровями, спокойно встала и дошла до двери. Миллс схватила ее руку, которая собиралась открыть дверь. Оглядев сенсорный домофон с камерой… там была Камилла. И Миттер.  Реджина прижала указательный палец к губам сестры, пытаясь заткнуть ей рот, но когда та зашипела и прикусила ей кожу, женщина поняла что все пропало. Их уже услышали. Миллс быстро отошла от двери, скрывшись за стеной. Она не выйдет даже под дулом пистолета. Черта с два. Зелина открыла дверь, уперевшись руками в талию. — Ну и ну! Кто посмел пожаловать в мои владения.  Марвуды недоуменно переглянулись, видя этот блестящий голубоглазый взгляд. Оба отметили какие же у нее хитрющие глаза. Женщина смотрела на них, как на мусор. Одетая в обтягивающую кожаную юбку с разрезом и шелковую зеленую рубашку с бантом, она выглядела, как какая-то модель. И эти густые, слегка кудрявые распущенные волосы, выглядели, как огненный пожар. — Где Реджина? Ты кто такая?  — О-о-о! Полегче, детектив. А то прямо взорвешься вот-вот, — Зелина задрала бровь с усмешкой в ответ на мрачный голос, увидев, как глаза девушки выпучились от такого наглого тона. — Я ее старшая сестра, Зелина. Вопросы?  — Позови ее сюда. — М-м-м, дай-ка подумать… Не-а! Пошла нахрен.  Миллс измученно закусила губу, желая кинуть близстоящую лампу прямо в голову сестре. Черт возьми, это слишком наглый говор. Когда Камилла, судя по звуку, дернулась, собираясь войти, Зелина перегородила ей путь, указывая пальцем.  — А-а! Веди себя подобающе. Ты ведь не со мной трахаешься, так что не думай, что я буду это терпеть. Камилла стиснула челюсть, стоя в паре сантиметров от рыжей. Ее взгляд, напротив, был пропитан невысказанной насмешкой и каким-то ядом. Руки дернулись, сжимаясь в кулаки. Марвуд сдерживалась из последних сил. — Ты даже не представляешь с кем разговариваешь… Марвуд зашипела, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она откусит ей лицо. Она чувствовала руку Миттера на ее плече, удерживающую ее от глупости. Но Зелина лишь усмехнулась, скрестив руки на груди. — Почему же? Представляю. С самовлюбленной, циничной, неуверенной в себе, абсолютно жалкой су… — Довольно, — Миллс прохрипела, и резко вышла, пихнув сестру в сторону, игнорируя ее недовольный взгляд. — Зелина, уйди.  — Ну уж нет. Я послушаю ее брехню. — Зелина!  Услышав рычание, рыжеволосая драматично закатила глаза с глубоким вздохом и медленно развернулась, уходя на кухню с походкой какой-то аристократки. Миллс скрестила руки на груди, недолго посмотрев ей в спину, и, с огромным нежеланием, повернулась к Марвудам с поджатыми губами. Придала своему лицу максимальное безразличие к ситуации, что сделать сложнее лишь потому что, во-первых, здесь взбешенная Камилла, которая услышала столько оскорблений, сколько, по мнению женщины, не слышала за сто лет, и во-вторых, Миллс уже успела хорошенько выпить. Чертов алкоголь расслабляет лицо, к сожалению. Миттер неловко оглядел их и молча ушел, скрывшись где-то за стеной, на лестничном пролете, чтобы дать им хоть какую-то уединенность. — Ну?  Услышав нетерпеливый голос, Миллс посмотрела ей в глаза. Довольно взбешенные, зеленые глаза. Ее руки плотно прижимаются к бедру, по стойке смирно. — Что?  — Может, объяснишь какого черта происходит? И с каких пор я хренова стервелла? — Зелина взяла мой телефон, пока я отошла.  — Вот оно что, — Камилла кивнула головой, не отрываясь от блестящих карих глаз, заметно стеклянных. — Понятно.  Миллс будто отошла от транса, вдруг заметив, что Марвуд с трясущейся челюстью развернулась и ушла, выглядя так, будто вот-вот всех вокруг поубивает. Ушла молча, больше ничего не сказав. Понятно? Понятно.  Реджина вздохнула, с яростью захлопнув дверь. Зелина долго не ждала. — И? Она извинилась? Молила о прощении? — Шутишь? Она ушла. Ничего удивительного, после такого.  — О, какая неженка. Я даже не успела написать все что я… — Ты достаточно написала!  Зелина закатила глаза, слыша явное разочарование в голосе сестры. Она наполнила ее бокал вином, и взяв собственный с мартини, протянула вперед, призывая стукнуться ими. — Да забудь. Подумаешь, не велика потеря… Подожди-ка! — Зелина ошарашенно вспыхнула, видя, что в глазах Реджины слишком много чего-то сопливого. Грустного. — Ты втюрилась?! В эту душевнобольную?  — Да пошла ты!  — Реджина! Это так в твоем стиле. Господи, помилуй наши души, я не знала, что у меня такая недалекая сестрица.  — Заткнись. Я не влюблена. Теперь я осталась без хорошего секса. Я понимаю, что ты уже забыла что это, но поверь, терять есть что. Миллс буркнула под ее звонкий смех, быстро выпивая бокал вина. — Значит, только по этому ты расстроена?  — Да.  — Ну тогда… — Зелина не убеждена в ее словах, но все же вновь протянула бокал вперед. — Тост! — О, нет. Только не это. Пожалуйста. Зелина, заткн… — Желаю всем любить, влюбляться, сексом заниматься. Затем плодиться, размножаться, и сексом также заниматься! Работе с жаром отдаваться, а после - сексом заниматься. Благами жизни наслаждаться! Всего, о чем мечтал, дождаться и перед возрастом не сдаться! Стареть, но сексом… — Хватит!  Миллс закатила глаза, раздраженно стукнув по ее бокалу. Увидев язвительную улыбку сестры, женщина поняла, что ее уже ничего от нее не спасет. 

__________________________

— Напиши когда доедешь до дома. Такси приехало?  — М-м-м. Почти. Так что если ты перестанешь виснуть на мне, как бешеная обезьяна, я не буду вынуждена платить за ожидание. Зелина фыркнула, убирая руки с ее шеи, которую только что обхватывала. Открыв дверь и наклонившись, как дворецкий, она позволила сестре выйти, смеясь от ее пьяной походки. — И помни, Реджина, больше никаких душевнобольных на твоем пути! Миллс закатила глаза в ответ на восклик ей в спину. Медленно спускаясь по лестнице, она раздражалась из за собственного выбора обуви. Каблуки. Ну, она не ожидала, что они так много выпьют.  Выйдя на улицу, Миллс запахнула длинное пальто, вдыхая холодный свежий воздух.  — Мадам Мэр? Какая встреча! Женщина задрала бровь, повернувшись на звук. Агх, Сидни. Все такой же, судя по взгляду, влюбленный в нее. Бедняжка. Он всегда ее невероятно раздражал, также как и Грэм, только у последнего был хотя бы какой-то стержень. Сидни же готов выполнять любую грязную и унизительную работу. — Здравствуй, Сидни.  Она безразлично ответила, отводя взгляд от мужчины, одетого в серое, безвкусное пальто. Где же чертового такси когда оно так нужно? — Вы, кажется, замерзли. Вот… — Не нужно. Сидни, хватит. Мужчина не слушал, накинув на нее свой широкий шарф, сам оставаясь с голым горлом и грудью. Обвязав его вокруг нее так, что укутаны были еще и плечи, он неловко улыбнулся.  — Не стоило.  Он пожал плечами, отводя взгляд. — Болеть красивым женщинам тоже не стоит. Вы кого-то ждете? — Да, такси. Задерживается.  — Я… Я мог бы вас отвезти.  — О, нет необходимости. Оно уже вот-вот… Видимо, она так сильно выпила, что он осмелел. Либо Сидни совсем потерял страх и рассудок, поскольку посмел потянуться к ее уху, чтобы заправить выскочившие пряди из за сильного ветра. Она не успела даже разозлиться, поскольку... Их резко ослепило. И Сидни, и Реджина щурились от дальних фар машины, которую они даже не смогли разглядеть. — Что за шуточки?! Сидни крикнул, закрывая глаза ладонью. Как только он подал голос, фары начали яростно и быстро моргать, будто издеваясь над ним. Машина начала издавать раздражающие, пищащие звуки, будто провоцируя Мэра на то, чтобы она подошла. Кто смеет ей бибикать?! Миллс двинулась вперед, игнорируя Сидни за спиной, говорящего что-то о том, что им не нужны проблемы, и нужно просто оставить это как есть. Черта с два. У нее плохое настроение весь день и сейчас она отыграется. Все еще щурясь от света, она собиралась надавать пару ударов по лицу тому, кто сидит за рулем. Когда фары потухли, а ее глаза вновь приспособились к работе, она, наконец, прозрела. Чертова Ауди.  Женщина тупо уставилась на хорошо знакомую машину, недоуменно стоя посреди переулка, не двигаясь ни вперед, ни назад.  — Реджина, не подходи к машине. Мало ли кто там сидит!  Когда Сидни двинулся к ней, Ауди зарычала и резко погнала вперед, невзирая на бордюр и пешеходную зону, подъезжая прямо к женщине, и вынуждая Сидни испуганно отскочить в сторону.  Тонированное стекло приспустилось и показалось недовольное лицо Марвуд. — Садись.  Миллс стиснула челюсть, чувствуя, как ветер задувает под одежду, поэтому вновь запахнула пальто. — Иди к черту. Женщина не успела уйти далеко, да и не смогла бы при огромном желании. Марвуд раздраженно выскочила из машины, хлопая так сильно, что вот-вот, и стекло бы рассыпалось. Сидни перегородил ей путь, видя как девушка агрессивно настроена. Он ее узнал, ведь следил какой-то промежуток времени. Но не мог знать что она вообще здесь делает. — Советую вам отойти назад. Миллс не могла не обернуться. Увидев в зеленых глазах больную насмешку, она знала что это может закончиться чем-то плохим. Камилла сдавленно улыбнулась, наклонив голову. — Советую вам вспомнить адрес ближайшего травмпункта. Марвуд зарычала, ударив его под дых, так, что он слегка подпрыгнул вверх. Сидни завопил, впиваясь рукой то в горло, то за ребра. От удара в солнечное сплетение дыхание перехватило, вынуждая его глотать воздух, но все безуспешно. От сильного спазма сердце сбилось с ритма, бьясь с бешеным скачущим ритмом. Казалось, что он задыхается и вот-вот оно остановится.  Когда Марвуд приподняла правую ногу, начиная замахиваться, Реджина закричала. — Сейчас же остановись!  Камилла перевела на нее взгляд, а потом чуть ниже, на шарф, который ей дал мужчина, и ядовито усмехнулась, смотря на все еще задыхающегося Сидни на холодном бетоне. Она поджала губы, слабо пнув его, вынудив упасть, как мешок с мусором.  И без слов двинулась к Миллс, грубо хватая за руку. Силой запихнув на переднее сиденье, игнорируя все ее попытки ударить и пнуть ее, захлопнула дверь, так быстро двигаясь, что Мэр даже не успела выйти. Двери заблокировались, а Камилла сдала назад, чуть было не задавив Сидни, который, если бы не откатился в сторону, то уже оказался бы под колесами. Но Миллс поняла, что Камилла ехала так целенаправленно. От этого еще более жутко. — Ты с ума сошла?! Я… Я вызову полицию! Сидни захрипел, испуганно глядя на Миллс, сидящую в салоне, и вновь схватился за грудную клетку. — Только попадись мне еще раз… Миллс ошарашенно вслушивалась в низкий рокот, мрачное рычание, действительно, как у бешеного хищника.  Камилла даже не смотрела в зеркала, агрессивно выезжая задом на дорогу. Бледные руки со злостью вцепились в руль до побеления острых костяшек. В салоне стойкий и насыщенный, почти удушающий аромат духов Марвуд. Миллс их чувствовала и почти задыхалась от этого перенасыщения, как запахом, так и эмоциями, которые на нее так обрушились.  Марвуд ткнула на кнопку радио, включая музыку. Совершенно абсурдно. Миллс сидела с приоткрытым от непонимания ртом, рядом со злобной Камиллой, только теперь в салоне еще и играла поп-музыка, совершенно не к месту. Миллс почувствовала, как ей сейчас не по себе. Только она успокоилась после утренних событий, а потом и короткого разговора, как Марвуд появилась из ниоткуда и чуть не убила Сидни. Это уже слишком.  — Ты собираешься объясниться? Какого черта ты себе позволяешь?!  — О, извини, помешала твоему ухажеру? Одним больше, одним меньше, не суть важно.  Марвуд холодно произнесла, даже не смотря на женщину. И продолжала давить на газ, уже давно нарушив всевозможные правила. Миллс язвительно усмехнулась, недолго оглядев не свой шарф, все еще обмотанный вокруг воротника водолазки.  — Ты ревнуешь? Какое жалкое зрелище.  Марвуд резко повернула направо, заставив женщину впечататься плечом в дверь. Видимо, это своеобразная месть за такие предположения.  — Не смеши. Такие чувства для меня чужды.  — Зачем ты поджидала меня в переулке?  — Чтобы отвезти до дома, очевидно.  — О, так это своеобразная забота? В весьма извращенной манере, — Миллс выплюнула эти слова, будто они были ядовитыми, неприятно скопившись на языке. Не давая ответить, она перебила Марвуд. — Не стоило так стараться, Марвуд. Мне не нужны твои подачки и помощь. Остановись и открой дверь. — Нет. Почти приехали.  — Я сказала останови машину! — Миллс зашипела, и увидев, что она не собирается ее слушать, со всей силы, что у нее есть, ударила кулаком по плечу Марвуд. Поскольку та даже не сморщилась, Реджина начала бить ее снова и снова, чувствуя, что приближается какой-то психоз. — Останови! Ты что, не слышишь?!  — Прекрати истерить!  Марвуд перехватила ее ладонь своей, управляя машиной с огромным трудом, выруливая лишь одной левой. Подъехав к дому, она остановилась, молча смотря как Миллс безуспешно и взбешенно дергает за ручку. Двери заблокированы, но она зачем то продолжает это делать. Все еще сидя к ней спиной, Миллс остановилась, выдохнув, как Марвуд показалось, весьма измученно.  Всхлип. Ей послышалось? Камилла нахмурилась, положив руку на плечо Миллс. — Реджина… — Отвали от меня! Не трогай!  Миллс зашипела, не поворачиваясь лицом к ней, и ударила локтем, чтобы отпихнуть от себя. Марвуд раздраженно потерла лоб, куда ей со всей силы заехала женщина, и резко развернула к себе, прижав спиной к сиденью.  Камилла спокойно и молча ждала пока истерика закончится. Миллс продолжала дергаться, вырваться из хватки, но, видимо, морально устала. С обреченным вздохом она откинула голову на сиденье, молча смотря вверх. Марвуд видела, что карие глаза стали еще более влажными, блестящими. Слез не было, к счастью, но казалось, что до них недалеко.  — Я немножко переборщила, признаю. Извини. Когда женщина с бешеным гневным взглядом, который всегда был у мадам Мэра, а не у Реджины, посмотрела на Камиллу, девушка поняла, что не так выразилась. И ее вот-вот могут задушить. — Немного? Мэр почти прорычала, смотря на нее, как на самый ненавистный объект на планете. — Ладно, сильно переборщила. Но я же извинилась. Или еще надо? Миллс застыла с приоткрытыми от оскала губами. Не знала, ей смеяться или злиться. Если бы это не была Марвуд, она восприняла бы это за издевку. Но это была чертова Марвуд. Со стиснутыми зубами вглядываясь в эти зеленые глаза, действительно, будто не понимающие что она сказала не так, Реджина умолкла, не знала что думать. — Ты действительно не понимаешь, да? — Миллс прошептала, с каким-то разочарованием, которое не скрылось от Марвуд. — Что ты творишь.  — Я… — Игнорируешь факт моей помощи тебе минувшей ночью, что могло закончиться для меня весьма печально, потом заявляя, что я выглядела жалко, потому что попросила поцеловать меня. — Это не… — Потом ты врываешься к моей сестре домой, вновь заставляя меня вспомнить о твоем существовании, но, так и не извинившись, уходишь прочь, — Миллс яростно проговаривала каждую букву, не давая ей оправдаться. — И, видимо, считая, что недостаточно, решаешь меня добить, силой заталкивая в машину и чуть не убивая моего подчиненного. Ну, может, извинишься еще разок? Тогда точно поможет. Камилла застыла, слушая тихую, опасную интонацию женщины. Она больше не выглядела разочарованной. Она выглядела так, будто вот-вот убьет Марвуд прямо здесь. Камилла все еще держала ее за плечи, удерживая на месте, слегка наклонившись к ней. — Мне действительно жаль, но я… я просто делаю то, что считаю нужным. То, что умею. Миллс усмехнулась, вдруг заметив, как Марвуд сжалась. — Угрожаешь и избиваешь людей? Это предел твоих возможностей? — Нет, я… — Камилла закатила глаза, отводя взгляд в сторону дома Миллс. — Извини, что мне еще сказать-то?! Немного психанула, с кем не бывает? Получив сообщения, я хотела убедиться, что с тобой все в порядке, поскольку было очевидно, что это пишешь не ты. Убедившись, я ушла. И потом захотела отвезти тебя домой. Это преступление?  — Что дальше? Камилла растерялась и недоуменно оглядела испытывающий ее на нервы жесткий взгляд женщины. И тихий, напряженный голос. При свете луны и рядом стоящих фонарей лицо Миллс казалось еще более четким и строгим, а глаза темнее прежнего. — В смысле что? Ты идешь домой.  Реджина с раздражением закатила глаза, отрицательно мотая на нее головой. У Марвуд будто резко падает айкью, когда ведется беседа, касающаяся их взаимоотношений. — Что с нами дальше? Что-то изменилось, не чувствуешь? Миллс сделала акцент на “нами”, нетерпеливо ожидая ответа. Ее нервы были на исходе. Эти кошки-мышки ее вымотали. Камилла ведет себя отвратительно. Не то чтобы неожиданно, но не за один же день! Либо она ей сейчас скажет что-то, либо к черту Марвуд с ее закидонами. Не то чтобы она могла что-либо требовать… хотя, после такого, еще как могла! Когда глаза Камиллы забегали, она размышляла над ответом дольше нужного, видимо, понимая, что слова нужно выбрать. Но Миллс была уверена, что она этого сделать не сможет. Правильно - нет. — С нами? Ну… Кажется, ты говорила что все как раньше. Так что, как обычно, ты напишешь мне когда следующая встреча и… Миллс усмехнулась, смотря на нее с улыбкой. Совершенно невеселой улыбкой. Секс. Марвуд говорит про обычный секс.  — Понятно.  Реджина резко нажала на кнопку блокировки дверей и вышла, захлопнув ее за собой. Поспешно открывая железные ворота, вводя код, она зашла, проходя вперед.  — Да что ты от меня хочешь, Реджина?! Что опять не так? Миллс раздраженно развернулась, смотря на нее издалека, стоящую за высокими железными прутьями. Еще и виноватой ее выставляет. — Все прекрасно, иди к черту. Кстати, я расторгаю договор. Спасибо, временами было увлекательно. Сойдет. Увидев, как недовольно вспыхнули зеленые глаза, Миллс поняла, что следовало отойти подальше, прежде чем говорить это. Марвуд с легкостью перепрыгнула через трехметровый забор. Чертовы вампиры с их суперспособностями. Уже никакие технологии не спасают!  Миллс быстро развернулась. До крыльца оставалось лишь пару метров. Она поспешно, как могла, на каблуках в опьяневшем состоянии, пошла к двери. Но, не успев даже открыть ее, возясь к чертовыми ключами, ее тут же развернули в грубой манере. — Что не так?  — Во-первых, отойди от меня прочь, — Миллс зашипела, толкнув ее в грудь, и безразлично смотря, как она слегка покосилась на ступеньках, но ближе не подошла. — Во-вторых, ничего. Ты сказала все, что я хотела услышать.  — Полагаю, что нет! Так скажи чего ты хочешь? — Скажи что ты ко мне чувствуешь.  Миллс оглядела застывшую Марвуд, лицо которой тут же перестало быть агрессивным. Все следы уверенности тут же смылись, когда она тупо смотрела на нее в ответ.  Услышав молчание, женщина фыркнула, вновь пытаясь отвернуться, но ее опять разворачивают. — К чему вообще эти вопросы? Какое это имеет значение? Кажется, мы об этом не договаривались… — Договора больше нет!  Миллс шлепнула по ее рукам, не давая вновь к себе прикасаться. Камилла обреченно помотала головой, так, будто ее пытают. Ветер завыл, еще сильнее заставляя женщину мерзнуть, непонятно чего ожидая. Но она ждала.  — Что, блять, за идиотские вопросы! Все было нормально. Что случилось-то?  — Я чувствую, что никакие мы не друзья, естественно, и ими не были. К сожалению, я упустила этот момент и позволила этому случиться. Но мне нужен от тебя ответ. Либо говори, либо исчезни. Я устала.  Марвуд моргнула, смотря на съежившуюся от холода женщину, из последних сил запахивающую пальто. Камилла открыла рот, будто собирается говорить, но это, конечно, не так. Она не может сказать этого вслух. Слова застряли в глотке, будто что-то их удерживает. Любовь, и все что с ней связано - слабость. Она не признается никому, и самой себе тоже. Марвуд и так была слабой большую часть человеческой жизни, и позволить кому-то вновь добраться до ее сердца… никогда, никогда, никогда. Но смотря на Миллс и видя явное, сильное разочарование в глазах, Камилла подается вперед, игнорируя вытянутые кулаки. Перехватив ее руки, Марвуд целует Реджину, встречая лишь сопротивление.  — Нет… Не смей… Отстань от меня.  Реджина беззащитно прошептала и оттолкнула ее, звонко ударив по щеке. Но Камилла вновь притянула ее за пальто, и подошла, целуя мягкие губы. Игнорируя то, как сильно и агрессивно она прикусывает до крови ее губы. Миллс пытается отстраниться, избивая ее до куда только дотянутся руки, сдавленно выговаривая протесты, но Камилла вновь и вновь целовала ее, не давая говорить, надеясь, что она сдастся. Марвуд аккуратно обхватила ее холодные щеки, пытаясь согреть, с остановками оставляя поцелуи на губах и рядом с ними. Потянувшись к пышным и мягким волосам, Камилла зарылась пальцами, притягивая ее голову к себе. Реджина измученно, почти пропищала от досады, стукнувшись затылком об дверь, разочарованная сама в себе. Прекратила бороться. С приоткрытыми губами она осмотрела зеленые глаза напротив, чувствуя, что дышать нечем. Грудную клетку почти разорвало. Камилла стояла молча и неподвижно, все еще придерживая ее за талию, и, что хуже всего, простого поцелуя хватило, чтобы Миллс перестала ненавидеть ее за все что она сегодня наговорила. Обычного поцелуя. Женщина зажмурилась, отворачивая голову в сторону, понимая, что она вляпалась. Какой позор. Медленно уводя руки с ее плеч, десятки раз сегодня и избитых, она почувствовала, что Марвуд перехватила холодные, уже синеющие ладони и сжала. Этот жест заставил ее сердце в очередной раз подскочить.  — Ты замерзла.  — Да неужели.  Когда Миллс слабо ответила, не смотря на нее, Камилла выхватила ключи из ее рук, самолично открывая дверь. — Генри… — На ночевке.  Реджина бесцветно ответила, даже не пытаясь выгнать ее. Это бессмысленно. Камилла зашла за ней, молча смотря как женщина, шатаясь, скидывает с себя каблуки и пальто на пол.  Увидев, что она уходит на кухню, Марвуд добралась до ванной, и выбрав, по ее мнению, приемлемую температуру, оставила воду включенной, заткнув пробкой слив. Осмотрев кучу бутылок, она выбрала с запахом жасмина и мяты. Может, поможет Реджине успокоиться. Налив щедрое количество, она убедилась, что пены много, и ушла обратно в поисках Миллс. Женщина сидела на диване в гостиной, уже успев переодеться в серую шелковую пижаму. Она отстраненно смотрела в выключенный телевизор, быстро выпивая бокал вина и наполняя новый. Хотя, по правде говоря, на сегодня уже можно и даже нужно было остановиться.  Марвуд села рядом, оглядывая ее безэмоциональное лицо.  — Я набрала ванную. Тебе нужно согреться, — услышав пьяный, явно недовольный смешок от женщины, Марвуд нахмурилась. — Что? — Не стоило так стараться. — Ты скоро в эскимо на палочке превратишься. У тебя губы синие.  Миллс повернулась к ней со взглядом, наполненным закипающей яростью. Так, будто Марвуд только что ей смерти пожелала, а не по доброте душевной набрала теплую ванную — Уходи. — Нет.  — Я хочу побыть одна. — Меньшее что ты хочешь - это, как раз таки, сидеть тут в одиночестве. — Ах, как проницательно! Умница! — Миллс хлопнула в ладоши, видя недоуменный взгляд в ответ. — Ты так и не ответила мне.  Марвуд вздохнула, откидываясь на спинку дивана.  — Что ты хочешь услышать? — Скажи мне, Камилла, почему ты срываешься с места, приезжаешь непонятно зачем, ревнуешь, но, конечно, не признаешься в этом, отвозишь меня домой… Ради чего? Почему? Мы ведь не договаривались об этом. Марвуд сглотнула, слыша, как язвительно она передразнила ее же слова. Женщина, очевидно, вновь на пределе. Вновь слыша молчание, Миллс закатила глаза, быстро вставая с дивана. Но вскоре остановилась. — Ты мне не безразлична. Поэтому я так поступаю.  Реджина обернулась, тщательно смотря в глаза. Ища там хоть намек на неискренность. И не нашла ее. — И?  — Очевидно, ты нравишься мне больше, чем большинство людишек.  — Мимо, Марвуд. Снова.  Увидев, что женщина больше не хочет слушать ее, Марвуд молча последовала за ней до ванной. Миллс даже не попыталась закрыть дверь. Слишком устала. Не было сил. Она выключила воду, краем глаза заметив, что Камилла закрыла крышку унитаза и уселась сверху, закинув ногу на ногу.  — Отвернись. Ты, на самом деле, никогда не заслуживала видеть ничего из этого. Девушка поджала губы, стараясь не показать, как ее сильно укололи эти слова. Миллс умела задеть за живое. Но она честно отвернулась, не глядя на то, как Реджина раздевается до гола. Услышав плеск воды, повернулась, оглядев лежащую с закрытыми глазами Миллс.  Камилла понимала что нужно что-то сказать. Но не знала что. И не знала зачем. К чему это приведет? Просто отстать от нее и больше никогда не появляться? Она всегда так делала, но… Теперь ей не хочется. Хочется, чтобы все было как раньше. Но женщина железно пояснила, что такого больше не будет.  Камилла придвинулась к стенке ванной, и сев на пол, закинула одну руку, позволяя ей свисать. Чувствуя пальцем пену, она перебирала ее, помогая себе успокоиться. Значит, Миллс тоже что-то чувствует. Камилла начала догадываться уже тогда, когда она вновь пришла в ее дом, после того как разоблачила случайным образом. Когда попросила поцеловать… Именно поэтому Марвуд нахамила утром. Она не могла признаться в своих подозрениях, и не могла сказать, что, в общем-то, сделала это с превеликим удовольствием, а не из за долга, поэтому сразу попыталась откинуть ее от себя.  — Я не знаю что ты ожидаешь от меня, Реджина. По-моему, очевидно, что я отношусь к тебе иначе, чем… чем к кому либо. Только Миттер удостоен такого внимания, — Камилла тихо говорила, но услышав смешок, почти силком заставила себя продолжить. — Да, тебе смешно, но это пока что. Пока ты не понимаешь многого. Вещи, которые для тебя кажутся обычными и легкими, для меня таковыми не являются. Ты не знаешь чего мне стоило не убить тебя той ночью, какого это было и какие усилия были приложены. Я бы убила без раздумий любого другого человека. Чтобы внести ясность, та же Руби, к примеру, была бы уже мертва. И я бы ни капли не жалела об этом, буду честной. Но ты осталась жива. Это абсурд, и совершенно не похоже на оправдание, но это моя реальность, Миллс. Это. Было. Тяжело. Поэтому я была так взбешена, ведь смерти тебе, очевидно, не желаю. Марвуд не хотела начинать этот разговор, но была просто вынуждена. К тому же, Миллс сделала все для того, чтобы выставить ее сумасшедшей эгоисткой. Что-ж, пора открыть несколько козырей. Но Реджина больше не смеялась, услышав такие откровения. Она открыла глаза, с отсутствующими эмоциями глядя на Марвуд в ответ. Камилла поняла, что можно продолжать. — Ты не понимаешь, что я ни с кем не сближаюсь, лишь потому что была удостоена жестокостью по отношению к себе в ответ всю жизнь. Моя первая любовь была человеком. Когда она узнала об этом, что я вампир, то сделала вид, будто все в порядке. Конечно, испугалась, но, как мне показалось, она могла бы с этим справиться. Не в этом ли смысл любви? Принимать в любом виде. Я доверилась ей. В те времена рассказывать такое было смертельно опасно… — Марвуд почти оскалилась, вспоминая об этом, и ни разу не смотрела в глаза Миллс, которая теперь совершенно не выглядела безразличной. — Следующей ночью оказалось, что девушка была подставная. Дочь какого-то мужчины у власти, который давно пытается бороться с… чудовищами. Против меня и Миттера ополчилась вся деревня. Копья, вилы, огни. Я помню как это было. Я помню ее среди толпы. Мы сбежали и неделями напролет жили в лесу, не зная куда себя деть. Стоит ли говорить какого это? Стоит ли мне сделать акцент на том, что я потратила на нее год своей жизни? И меня опрокинули, разбили сердце, еще и пытаясь убить. Хотя я не виновата в том, что я вампир… упырь. Как угодно. Я считала это даром, подарком свыше. Но сейчас, конечно, понимаю, что лучше бы умерла. Когда меня проткнули в грудь колом, признаюсь честно, на мгновение я обрадовалась. Но, как обычно, жизнь работает против меня. Это невыносимо. Быть такой и жить с этим. Самое отвратительное, что я помню каждый день прошедших почти трех веков. Учитывая, что почти каждое мгновение либо пропитано болью, либо кровью, это мучительно. Я помню все, не в силах забыть, даже если захотела бы. — Камилла… Миллс нахмурилась, пытаясь взять ее за руку, но Марвуд не позволила, помотав указательным пальцем с улыбкой. — Нет, все таки, обманула насчет сердца. Ведь оно было разбито уже в тот момент, когда мне пришлось убить собственного отца-тирана. Через непродолжительный срок умерла и наша с Миттером мама. Выяснилось, что она давно знала о своей болезни, но предпочла не лечиться, зная, что выбраться из родного дома, за его пределы, мы без нее не сможем. Поэтому, после того, как мы сожгли ее, забрав прах, с собой забрали и кучу драгоценностей и денег. К слову, которые были не нужны, ведь тогда я только-только стала вампиром и могла получить деньги другими способами. Нужна была мама. Но не суть. Миллс поджала губы, чувствуя, что тошнота подбирается к глотке. Марвуд рассказывала об этом беспечно. Так, будто это ничего страшного и со всеми бывает. Но это… Это… Реджина даже не могла дать оценку. Ее вновь пробрало до мурашек, хотя она лежала в теплой ванной. Зеленые глаза были потухшими и блеклыми как никогда раньше. Миллс начинала чувствовать вину за то, что так рьяно требовала от Марвуд какие-либо ответы, сильно давя и почти заставляя.  — К сожалению или же счастью, от матери во мне ничего не осталось, иначе я бы давно погибла. Потому что она была самой доброй, прекрасной, вечно верящей во все самое хорошее женщиной. Я не такая, и надеюсь, что мать не наблюдала за мной и Миттером с небес. Иначе она умерла бы от горя, видя во что превратились ее дети. Миллс сглотнула, чувствуя, что слезы начинают требовать выхода. Но женщина сильно зажмурилась, после с тревогой осмотрела, как Марвуд с улыбкой встает, начиная расстегивать свою рубашку, не прекращая говорить.  — Говоря о тиране, каким я, без сомнений, являюсь, можно поблагодарить отца, я думаю. Возможно, пристрастия к причинению боли я заимствовала от него.  Камилла повернулась и стянула до поясницы рубашку. Миллс с неожиданности ахнула. На спине было много некрасивых шрамов, бледных, будто выцветших. На плече были короткие, но самые длинные именно на спине. Она даже представить не могла как они появились и совершенно не хотелось. Видно, что они зажили, возможно, после того, как она стала вампиром, перестали быть объемными. Ведь иначе Реджина бы нащупала их рано или поздно.  — Этот ублюдок… Он… избивал тебя?  Миллс чувствовала, как задрожал ее голос. Марвуд, напротив, не выглядела расстроенной. Улыбалась. И эту улыбку женщине хотелось стереть любым способом, но она не могла. Не тогда, когда Камилла стала разговаривать по-настоящему. — Что он только не делал. Стеклянные бутылки, толстые палки, мокрое полотенце, и, мое любимое - железная пряжка от ремня. Всегда придавала самые горячие ощущения. Тело никогда не успевало заживать. Камилла усмехнулась, садясь обратно на пол, видя как ошарашены глаза Реджины. Женщина прижимает руку к своей груди, видимо, пытаясь справиться с информацией. — Ну, наконец, стоит ли мне объяснять, почему я никогда ни с кем не сближаюсь? В этом нет необходимости. Я все века проводила в ярости и гневе, также, как и Миттер. Ты слышала про неудержимых Марвудов. Мы действительно творили такие вещи, что даже говорить вслух не стоит. Даже вели список жертв, записывали имена… и знаешь что? Имена никогда не повторялись. Но в какой-то момент брат понял, что это не то, чем стоит жить. Это не то, что поможет нам справиться с тем, что мы остались одни. Что превратились в чудовищ, которые жить без крови не могут. Он остановился. Он перестал убивать людей и уже больше века Миттер пьет только кровь животных. Я не смогла. Так что я искренне не понимаю что ты от меня хочешь. Признаний в любви? Я не знаю что это, потому что этого у меня никогда не было. Ты хочешь ответов? Я больше тебя ничего не понимаю. Я всю жизнь живу лишь одними убийствами и сдерживаюсь лишь ради Миттера. Больше у меня ничего нет. Так что я все еще придерживаюсь своих слов о том, что люди могут дать тебе намного больше.  Миллс стиснула челюсть, чувствуя, как колотится сердце. Зачем тогда нужно было все это рассказывать? Женщина понимала, что теперь может оправдать Марвуд. Может, и с удовольствием будет. Теперь каждое ее слово и некрасивое поведение можно оправдать тяжелым детством и жизнью впоследствии. — Я действительно это имела в виду в тот раз. Тебе стоит выгнать меня прямо сейчас, Реджина, и больше никогда не вспоминать. И никакие оправдание и попытки не сработают, как и превеликая, как мне кажется, вовсе не существующая любовь. Я не исправлюсь никогда. Ты уже страдаешь от моих неумелых действий, поскольку я сама не знаю чего хочу и это пора прекращать. Пока еще не поздно. Я уеду из Лос-Анджелеса на рассвете и обещаю не возвращаться. Утащу за собой и Миттера, чтобы тебе ничего о нас не напоминало. Может, лет через сто я вернусь, чтобы навестить пару улиц, и, наткнувшись на твой офис или дом, с улыбкой о тебе вспомню. Вот и все. Это единственное развитие событий, при которых нам обеим будет хорошо. Марвуд улыбнулась, думая, что эти слова не должны прозвучать как-то жестоко. Но улыбка тут же испарилась, когда она увидела, что Миллс отрицательно замотала головой. Когда глаза женщины заслезились, Камилла вовсе отвела взгляд, уже жалея о своих заявлениях. — Не смей плакать, Реджина. Я не хочу этого видеть. Мне и без того тяжело это все дается.  Марвуд уставилась на стиральную машинку, будто это самое интересное, что есть в комнате, лишь бы не смотреть на Миллс со слезящимися глазами. Как она могла умудриться довести до слез самую холодную, стойкую и железную женщину? Ну, видимо это прирожденный талант делать людям больно. Чувствуя, как мокрая рука скользнула по ее собственной, медленно поглаживая, Марвуд попыталась убрать, но ладонь Реджины тут же сжалась, не давая ей этого сделать. Вампирша все еще не смотрела на нее. — Как ты смеешь говорить мне такие слова, Марвуд? Ты никуда не уедешь. Рискни, но я тебя из под земли достану.  Камилла обреченно закрыла глаза, слыша ее срывающийся шепот около своего уха.  — Я уже все решила, Реджина. Так будет лучше… — Лучше для кого?! Для тебя?  — Успокойся, ты же понимаешь, что это все не для меня. — Ты мне нравишься.  Марвуд болезненно сощурилась, ведь это последнее что она хотела слышать, теперь чувствуя себя абсолютно ужасно. На секунду она осмелилась посмотреть на женщину и успела увидеть в карих глазах бурю эмоций, с которыми ей не справиться. Эти глаза… Они всегда умели заворожить Камиллу. И сейчас, тем более когда они слезятся, любые слова воспринимаются с особой тяжестью. — Эта зараза рано или поздно пройдет. Я обещаю. Миллс почти задохнулась от ее слов, чувствуя, что у нее в прямом смысле сжалось сердце. Она видела лицо Камиллы в полоборота, и понимала, что ей тоже неприятно это говорить.  — Не говори так. Это не зараза. Камилла, мы могли бы… — Нет. — Послушай меня… — Миллс торопливо повернула ее лицо к себе, видя, как капли скатываются по ее щекам, и заглянув в зеленые глаза, старалась говорить со всем усилием, что у нее осталось. Лишь бы не разбиться на осколки. — Это не обязательно должно быть плохо. Так не будет. Тебе просто не повезло, и мне очень жаль, что ты многое пережила, так и не успев понять что… Поверь мне, это не то чем кажется.  — Что с тобой не так, Миллс? — Марвуд измученно закрыла глаза, чувствуя, как женщина поглаживает ее лицо большим пальцем. — Ты не расслышала? Я призналась в том, что убивала сотни людей и делаю это до сих пор. У меня дневник с именами жертв есть. С кем ты хочешь… Что ты хочешь? Одумайся уже наконец… — Потому что ты по другому не умеешь и ничем другим не живешь. Но это может быть иначе. Жизнь может быть другая. Неужели ты не веришь мне? Поверь хоть на секунду. Пожалуйста.  Камилла чувствовала, как ее собственная грудная клетка сжалась. Да, она уже и забыла, что эмоциональная боль бывает еще сильнее физической. Она бы предпочла, чтобы ее протыкали колом каждый день, нежели чувствовать это. Вот чего она боялась. Черт именно так и страшен, как его малюют. Это очень страшно. Ступить туда, где никогда не была. Вновь доверять кому-то.  Миллс видела как опустились плечи Марвуд от бессилия. Потянувшись к ней, она притянула лицо к себе, уткнувшись в ее губы. Камилла пыталась отвернуться, но Реджина не позволила. Женщина старалась целовать ее так, как никогда прежде. Так, чтобы она поняла, что не все так ужасно и страшно. Ухватившись за шею, Миллс аккуратно провела ладонью, проходясь пальцами по острым ключицам. Увидев на плече шрам, она наклонилась, к ужасу Марвуд, и поцеловала его. Ее затрясло от взгляда женщины. В нем было столько всего сразу, что можно было потерять сознание. Миллс вновь потянулась к ее губам, но на этот раз Марвуд ответила на поцелуй. Реджина шумно выдохнула, будто впервые целуя ее. Потому что это было иначе. Схватив девушку за рубашку, Миллс потянула ее к себе в ванную, с облегчением понимая, что она не сопротивляется. Вода яростно расплескалась, выливаясь на пол, когда их теперь двое.  Миллс задрожала, стягивая с нее рубашку. Хотелось ощущать ее кожу на своей. Реджина обхватила шею, практически укладывая на себя. Это слишком отличалось от того, что было раньше. Марвуд не старалась поскорее ощупать ее, сжать или ударить. Не пыталась и побыстрее раздвинуть ноги. Она вообще не торопилась, почти ничего не делая. Миллс чувствовала как она напряжена, поэтому сама взяла ее за руку и положила на свой живот. Чувствуя, что Марвуд слегка надавила на него, женщина застонала, ощущая, как кожа горит там, где она к ней прикасается. Она целиком сгорает.  Марвуд оторвалась от поцелуя, переходя к ее шее, и зависла, полностью остановившись, когда увидела там пластырь. Миллс понимала о чем она думает, поэтому притянула ближе, показывая, что не боится и доверяет ей. Камилла проигнорировала шею, но неуверенно продолжила, скользя вниз по блестящей от пены кожи. Реджина одобрительно выгнулась чтобы облегчить ей доступ, затылком чувствуя холодную ванную. Марвуд неторопливо облизала ее грудь и полностью обхватила губами. Поднеся руку под поясницу, приподняла ее таз, чтобы еще сильнее прижать к себе. Миллс шумно выдохнула, в жаркой ванной, где и так мало воздуха, чувствуя, как ее грудная клетка забита ощущениями от прикосновений Марвуд. Ее руки переместились к внутренней стороне бедер, Реджина незамедлительно развела ноги, и прикусив губу, чувствовала, как Камилла уткнулась носом в ее ухо, все еще не решаясь, наконец, облегчить страдания женщины.  — Камилла, пожалуйста. Мне это нужно. Ты мне нужна.  Марвуд выдохнула еще тяжелее, чем Реджина, и аккуратно вошла внутрь, все время смотря на нее. — Еще…  Слыша отчаянные постанывания и мольбу, Камилла добавила еще два пальца, оглядывая, как женщина закатила глаза, дергая бедрами. Марвуд поцеловала ее, ведь ей всегда нравилось во время проникновения целовать Миллс, чтобы чувствовать ее стоны, ее открытый рот и дрожащие губы. Камилла ускорила темп, постоянно вынужденная ловить ее губы, ведь женщина то сама отрывалась, не в силах дышать, либо скользила вверх-вниз по ванной. Вода начала плескаться во все стороны, вылетая за пределы и обрызгивая их обеих, когда Камилла окончательно набрала скорость, больше не осторожничая и трахая ее как раньше. И, что больше всего удовлетворяло глаза Марвуд, это то, что тело Реджины постоянно подпрыгивало вверх и вниз, извиваясь от напряжения и скорости, которую Миллс любила больше всего. Черные волосы намокли, очаровательно прилипнув к лицу. И эти невнятные слова, срывающийся шепот, закрытые глаза и прикушенные губы… Марвуд скучала по этому. Реджина вцепилась в ее лопатки ногтями, на последнем крике процарапывая кожу и с глухим стуком ее затылок упал назад. Она измученно дышала, не в силах открыть глаза. Сегодня Марвуд поставила новый рекорд, ведь вымотала ее не только физически, но и эмоционально. Камилла, немного отдышавшись, поцеловала ее в открытые губы, и подняла на руки, вынося из ванной комнаты, игнорируя то, что ее с ее собственной одежды льется вода ручьем. На коже женщины было много мурашек. Донеся Миллс до кровати, она укрыла ее одеялом. Когда Марвуд отошла, Миллс нервно приподнялась, думая, что она собирается уйти. Но девушка лишь сняла с себя мокрые насквозь брюки и неторопливо подошла в кровати, ложась рядом. Миллс приподняла одеяло, чтобы накинуть его и на нее тоже, хотя прекрасно понимала, что ей не страшен никакой холод. Молча придвинувшись к ней, она уткнулась носом в ее шею, выводя узоры на ее отточенном прессе. — Тебе нужен сон? — она прошептала, будто боясь, что громкий голос может испортить весь момент. — Нет. Но иногда я сплю. Может, раз в неделю, — Марвуд почувствовала, что Реджина начинает целовать ее шею, очевидно, к чему это шло. — Засыпай, ты устала.  — М-м.  Она отрицательно промычала, не собираясь останавливаться, и попыталась залезть на нее. Тогда Камилла рывком уложила ее на лопатки, видя, как неодобрительно надулись губы женщины. Марвуд лишь усмехнулась, видя, что она все же сдалась, после того как не смогла сдержать долгий зевок. Миллс слабо фыркнула, увидев, как ее шоколадные волосы смешно взъерошились от плесканий в воде, и, казалось, что слегка вьются. Женщина поправила их, заводя прядь за ухо, и легла на бок, хлопнув по подушке. Марвуд поняла намек и тоже легла, хотя, конечно, спать не собиралась, слушая как бьется ее сердце. Когда ритм стал медленным и тихим, она поняла, что Реджина уснула.