Объявлено убийство

— Хочешь поговорить о том что было?  Миттернахт аккуратно сделал шаг вперед, слыша скрип пола под ногами. Издалека изучал Камиллу. Она села на диван, бездумно выводя какие-то узоры на кожаной ткани. Смотрела в камин совершенно не моргая.  — Конкретнее.  — Ну… Белль, к примеру. Ты почти убила ее и не хотела останавливаться. — Спасибо за напоминание, а то я совсем забыла, что нарушила данное тебе обещание. Как и всегда. Миттер выдохнул, испытывая какую-то боль за сестру в районе груди. В довесок с поломанными ребрами становилось еще неприятнее, будто на нем висит груз. Он слышал в ее голосе злобу, раздражение и капельку вины. Точно знал, что только он удостоен такой чести. Слышать такую Камиллу.  — Ничего, Камилла, ты… твое превращение в… Послышался рваный смех, настолько безэмоциональный, что можно было бы перепутать с треском горящего дерева. Но это была она. — Даже ты уже не в силах меня оправдать. Довольно, Миттер, ты и так делаешь это всю жизнь. Пора остановиться. Блондин все еще не приближался, не желая чувствовать запах крови. Он моргнул, отводя взгляд от повернувшейся к нему сестры. Она медленно встала, откидывая мрачную тень на светлый пол, обошла его со спины и прошептала. — Сойдемся на том, что мне просто нравится убивать. Ты исправился, а я нет. Вот и поговорили? Миттернахт презрительно поджал губы, не поворачиваясь к ней. Он сглотнул, чувствуя тошноту прямо в горле. Когда за спиной раздались шаги, парень тихо спросил. — Куда ты? — Ложись спать, Миттер. Я знаю, ты устал.  Дверь хлопнула, заставив его дернуться. Он сел у камина, пытаясь хоть как-то согреться, но не понимал как, если холодно внутри. Задумчиво покрутил перстень на своем пальце. С мыслью о том, что твоя сестра - убийца, совершенно не беспокоящаяся об этом, свыкнуться тяжело. Многие говорят что время лечит, но он знал - не всех. Миттер знал, что они с Камиллой, на самом то деле, никогда не смогут найти успокоения. Они оба страдали, большую часть своей “живой” жизни, поэтому разговоры о маме и папе не поднимаются уже, наверное, целый век, Миттер не мог помнить точно.   Год за годом, век за веком, все идет по излюбленному кругу. Они постоянно переезжают, делая вид, будто не бывали в каждом из городов уже десятки раз. Меняется всё и все, но не они. Всю свою нескончаемую жизнь. И в каждом городе у них появляются знакомые, но никто из них не может по-настоящему с кем-либо сближаться. Это бесполезно, хотя Миттер иногда пытается. Камилла - нет. Но каждый из них делает вид, что жизни раньше не существовало, за спиной нет нескольких тяжких веков и им действительно всего лишь чуть больше двадцати.  И каждый раз, когда Миттеру плохо, он возвращается к одному и тому же воспоминанию, чтобы окончательно добить себя.  К тому дню, с которого все началось.

18 век 

Дни проходили без известий о ее местонахождении, и каждое мгновение было наполнено жгучей болью его сердца. Миттера. Он неустанно искал, и тяжесть отчаяния становилась все тяжелее на его плечах. Он боялся за ее безопасность в мире, который погружался во тьму, когда садилось солнце и на свободу выходили чудовища, как в деревне поговаривали. Как раз в тот момент, когда он начал терять надежду, в его жизнь вернулся свет. В окно прилетел маленький камушек и он встал с кровати, игнорируя скрипучий звук. — Где ты была все это время?! — Миттер прошипел, смотря на нее из окна. Сестра вскинула руками, призывая его прыгать. — Тебя не было неделю! Ты знаешь как мать извелась?! А Я? — Прыгай... Я все тебе объясню. Парень огляделся по сторонам, поспешно прыгая вниз. Колени неприятно загудели от приземления с высоты в 5 метров, также, как и его больная спина. Он подбежал к ней, втянув в объятия, чувствуя, что от нее пахнет лесом. Она схватила его за руку, уходя вперед. — Куда ты меня тащишь? Камилла? Пойдем в дом, покажись матери!  — Не сейчас.  — А Кристиан?! С каждым днем ты лишь сильнее злишь его. Я боюсь думать что он с тобой сделает! И он где-то неподалеку сейчас бродит! — Да брось, Митти. Я знаю, что этот выродок ускакал на Маскарад. Ты не видал что-ли афишу? Изъявится гнусность пороков и слава добродетели! Посмотри туда, — девушка взмахнула рукой, указывая на самый дальний конец, ближе к темному горизонту, где виднелись вспышки фонарей и веселье. — Сейчас там шуты скачут в страхолюдных костюмах, изображая грешные пороки. Кристиан точно рад лишний раз с кем-нибудь обсудить имя Божье и точно придет поздно и в усмерть пьяный. Миттер вымученно выдохнул, вытерев вспотевший лоб рукавом. Они быстро отдалялись от деревушек, уходя подальше, чтобы их лишний раз не видели люди. Было уже слишком темно, и ни Камилла, ни Миттер, не должны гулять в такое время. Особенно когда идет Маскарад, потому что отец всегда твердил им, что их “противная и грязная” одежда будет смущать более высокопоставленных людей.  — Куда мы идем? — парень оглядывался назад, заметив, что дома уже расплываются перед глазами. — Только не говори, что… — Не в лес.  Миттер помолчал, недовольно смотря на ее дрожащую улыбку. — Я на паланках работал до ночи, а когда пришел, мать со слезами на глазах заявила, что ты пропала! Мы с ней мучались все эти дни. Почему ты мне не сказала? Чтобы я хотя бы знал, что ты жива и тебя не растерзали волки. Почему, Камилла? — Будто у меня был выбор, — она невесело усмехнулась и приспустила рубашку, показывая ему свежий шрам на спине, и увидев, как его глаза расширились, быстро запахнула обратно. — Пойдем быстрее, полно пустословить уже. — Он опять тебя ударил?! — Миттер зашипел, угрюмо распинывая траву под ногами. — За что? Камилла недоуменно посмотрела на него, будто это был крайне неуместный вопрос. В раздумьях она ускорила шаг, и остановилась, когда они оказались на побережье, которое она и хотела показать. Присев у обрыва земли, прижавшись спиной к холоду, они оглядели беспокойные волны, а после и звезды. Они были очень яркими, в отличии от них, непримечательно одетых обладателей тусклых глаз и отсутствующего взгляда. Казалось, что они даже не достойны этого. Чтобы на них смотреть. — За что, Камилла?  — А ему когда-то нужен был повод? — Марвуд спокойно улыбнулась, повернув к нему голову. — Но скоро все изменится, Миттер.  Под бледным лунным светом, у скалистых утесов, возвышающихся над бушующим морем, ее глаза горели, будто что-то задумала. Это выражение он не узнавал, не зная что с ней случилось за эти пару дней, но она вела себя несколько иначе.  — О чем ты? Что изменится? Сестра аккуратно посмотрела на него, будто проверяла его настроение. Схватив песок, она сжала кулак, безучастно смотря как крупицы медленно просачиваются сквозь пальцы. — После того как он ударил меня, я сбежала. В лес. К счастью, там я нашла не смерть в пасти волков, а кое-кого другого.  — В лесу? Кого? — Девушку. И она помогла мне… Я была в ее хижине.  — Я тебя не понимаю. Какая еще хижина? Зачем ты у нее несколько дней жила?  — Дело не в этом, Миттер. Я рассказала ей все что было на душе. И она поняла меня. Действительно поняла, как никто нас с тобой не понимает… Она тоже раскрыла свои тайны. И преподнесла мне подарок, которого нам с тобой и не хватало для полноценной жизни.  Миттер нахмурился, смотря на то, как ее губы расплываются в улыбке. Ему уже все это не нравилось. — Какой еще подарок? Камилла… — Этот.  Парень недоуменно посмотрел на ее руку, которую она положила на его плечо и слегка сжала, но он не понял зачем. Когда ее глаза засияли ярко-желтым цветом, Миттер ошарашенно вздохнул, испуганно отклоняясь назад. Подобно хищному зверю, эти глаза так сильно впивались в него, но почему-то он не мог заставить себя убежать.  — Что… что… — Тш-ш-ш, Митти. Это я. Все еще я. Не нужно меня бояться. — Твои глаза! Что с тобой?! Ты больна? Или болен я? Ты… ТЫ проклята! Камилла снисходительно улыбнулась, и моргнула, тогда ее глаза вновь стали привычно зелеными.  — Это не проклятие… Это самый настоящий подарок.  — ТЫ СПЯТИЛА! По деревне давно ходили слухи о том, что до нас добрались эти упыри…Ты… Ты теперь… Миттер вскочил, хватаясь за грудь и шагая назад, чувствуя как песок мягко втягивает его ноги вниз. Камилла медленно поднялась, выставляя руки вперед. — Не упырь и не привидение. Я - вампир. И я все еще Камилла, твоя сестра. Он изо всех сил пытался понять, мысль о сестре-вампире потрясла его до глубины души. И все же, когда она заговорила о мире за пределами тьмы, о обещаниях бессмертия и несказанных силах, Миттер почувствовал, как что-то зарождается в нем, ненасытное любопытство, смешанное со страхом. Но он изо всех сил сопротивлялся самому себе. — Что?! Нет, я тебе не… — Послушай меня! — она резко переместилась к нему, он не понял как это возможно, ведь между ними было около 8 шагов, думая, что окончательно спятил. Сестра обхватила его щеки руками, удерживая голову на месте. — В этом нет ничего страшного. Ты не представляешь… ты не знаешь каково это, Миттер. Чувствовать эту силу, текущую по венам. Нет никого сильнее меня. Я могу так высоко прыгать, что кажется, вполне смогу достать любую звезду. Я вижу все и слышу абсолютно всех. Я могу подчинить себе любого. Миттер, это настоящий дар.  Миттернахт закрыл глаза, не в силах найти ответ. Он лишь издал непонятный звук, что-то между воплем и стоном, начиная активно мотать головой. Камилла притянула его к себе, прижимая голову рукой, давая брату несколько минут на то, чтобы просто уткнуться в ее плечо, не говоря ни слова. Миттер поднял голову, его глаза раскраснелись от слез. Сестра пропала на несколько дней, а теперь заявляется с дьявольскими глазами. Как это возможно? И что теперь делать? Он знал, что ее тут же сожгут или заколят вилами, если кто-нибудь прознает. Закопают с камнем во рту, как уже делали несколько раз, уличив нескольких людей. — Слышишь меня, брат? Теперь мы заживем иначе. Мы сможем… — Мы? МЫ? Ты рассчитываешь, что я.. — Да. Я думала, ты согласишься стать таким же. Разве нет?  Миттер резко развернулся, быстро шагая вперед.  — Куда это ты? — Домой! — Как же мое предложение?  — Стать монстром? Спасибо, я подумаю еще! Камилла закатила глаза, услышав его угрюмый тон и нелепый полу-бег, полу-ходьбу. Она за одну секунду пересекла двадцать метров, остановившись перед ним. Он замер, трижды проморгавшись. — Как ты… — Это лишь малая часть из того что я умею. Брось ты, разве я похожа на монстра?  Миттернахт нахмурился, слыша ее чересчур сладкий голос, которым она всегда его успокаивала. Не в этот раз. — Такие подарки никто не бесплатно не дает. Значит, ты чего-то не знаешь.  Камилла закинула голову назад, смотря на небо.  — Знаю, что не могу выходить днем.  — Что? Почему?  — Меня начинает плавить Солнце. Миттернахт истерически усмехнулся, хватаясь за голову. — После этого ты говоришь о каком-то подарке?! Ты ПРОКЛЯТА! — Этот недостаток поправим. Главное лишь… найти кое-кого. Миттер махнул на нее рукой, смахивая с лица пот. Ему жарко. Ему так плохо, что аж тошнит. Господи, да что она несет? Она не в своем уме. Горит на солнце прямо как какой-то Дьявол! Ее глаза такие ярко-желтые, что он никогда больше их не забудет, даже если она вновь не покажет.  Камилла молча следовала за ним, провожая до дома. Когда они подошли, она схватила его за плечо, прикладывая палец к губам и настороженно всматривалась в дом, будто сквозь, явно что-то слыша. Миттер недоуменно вглядывался в ее лицо, анализируя каждое изменение. Вдруг ее глаза испуганно распахнулись. — Мама…  Камилла рванула вперед, быстро открывая дверь. Миттер побежал за ней и они оба застыли на пороге. Отец сильно пьян. Кристиан замер с сжатым кулаком. — Сначала девчонка, а потом и Миттер пропал! Да как ты умудрилась потерять их обоих! Женевра, ты хоть что-нибудь… Вид их сломленной матери вызвал в Миттере инстинктивную ярость. В мгновение ока он рванулся вперед, но Камилла удержала его, магнетизм ее новообретенной силы удержал его на месте. — Отвали от нее, Кристиан. Камилла прошептала, ее голос был завораживающе спокоен, когда она вышла на свет, который едва проникал в их темный дом. — Ах, объявились? Чем обязаны такому одолжению?  Миттер сглотнул, видя как он отталкивает мать на диван, чересчур сильно, потому что она вновь раскашлялась, хватаясь за грудь. Приступы кашля мучают ее очень давно. Он застыл на месте, его сердце бешено колотилось, он разрывался между необузданной потребностью защитить свою мать и ужасающим восхищением от того, как его сестра использует свои силы. Голос Камиллы звучал властно, когда она противостояла отцу — Ты ударил ее, я слышала.  Кристиан фыркнул, вскинув брови на дочь и ее крайне недобрый тон.  — А ты - неблагодарная дрянь. У нас всех есть недостатки, не правда ли, дочь? — Дети мои, Кристиан, прошу, успокойт… — МОЛЧИ, ЖЕНЕВРА!  — Не кричи на нее! — Миттер зашипел, поровнясь с замершей сестрой. — Как же ты меня достал… Камилла молча закрыла дверь на ключ, медленно поворачиваясь к отцу. Его наипустейшие голубые глаза удивленно, будто издеваясь, оценили ее действия. Сами заперли себя. Он потянулся к ремню, стащил его с потертых брюк и согнул в руках так, чтобы пряжка была самым главным элементом. Самым болючим. Он, несомненно, собирался отлупить их обоих, стоя с орудием пыток, которым часто пользовался. — Достал? Это ты смеешь говорить отцу, который дал тебе все… — Всё? — Камилла загоготала, упиваясь раздражением в его глазах. — Ты не можешь дать даже нормальной еды. Ничтожество.  Миттер удивленно покосился на нее, слыша оскорбление. Она всегда ругалась с ним, но никогда не позволяла себе сквернословить напрямую. — Что ты сказала, Камилла? Кристиан открыл рот, как будто сейчас оскалится. Его рука побелела от бешеного сжимания ремня. — Ты - ничтожество. Ах, это было замечательно… Еще разок, можно? Пожалуйста, пожалуйста! Камилла улыбнулась в ответ на его ошарашенное лицо. Он почти побледнел от такой наглости в свою сторону. Мужчина сделал шаг вперед, начиная замахиваться, но его остановила рука Женевры. — Кристиан, не смей… кхм-кхм… не смей ее бить!  — Все, ты меня вывела, женщина! Сколько можно встревать туда, где твое мнение НЕ спрашивалось?! Еще и бесить меня своим кашлем? Кристиан пьяно пошатнулся, развернулся, замахиваясь уже на нее, но застыл, недоуменно дергая не двигающейся рукой. Камилла стояла сзади, крепко держа его руку. Он с оскалом повернулся к ней, не понимая, в какой момент девчонка стала такой сильной.  — О, сейчас я, наконец, отыграюсь. За все двадцать три года испорченной жизни с тобой. Марвуд выдернула из его руки ремень, шлепая его им по лицу. Голова Кристиана покосилась вниз. Он наклонился, ощупывая свою щеку, на которой теперь ярко-красная царапина от пряжки.  — Что, Кристиан, больно? Боишься, что шрам останется? — Миттер смотрел на закипающую Камиллу, его сердце билось все сильнее, когда он услышал, что голос сестры перестает быть человеческим, срываясь на животный рык. — Ну ничего, у меня тоже шрамов полно!  Раздался еще один удар. Камилла со всей силы полоснула его по спине, так сильно что мужчина тут же подкосился, упав на колени, с шипением хватаясь за горящую поясницу. Миттер подскочил к матери, помогая ей встать с дивана, и обходя поваленные, где-то дырявые половицы, довел до комнаты, попутно успокаивая. Говорил, что все будет хорошо. Что все наладится. Вернувшись в прихожую, Миттер оцепенел, чувствуя как по ногам бьет колючий холод. Лицо Камиллы действительно было похоже на что-то Дьявольское. Ее ядовитые глаза сияли ярче любого пламени, выглядя обездвиженными, какими-то мертвыми, будто за ними нет и грамма души. Она даже не моргала, смотря на отца, как на жертву. Легкий перекус. Черные извилистые линии, будто яд, расползались по ее лицу, захватывая бледную кожу, и, кажется, шевелились, как будто были живые. Глаза заплыли красным цветом, теперь она была вылитым волком, который вот-вот загрызет мужчину. Отец смотрел на нее снизу вверх, широко разинув рот, и испуганно отпрыгивал назад, пытаясь пнуть ее ногой, лишь бы та не подходила. — ТЫ! ТЫ… Я ВСЕГДА ЗНАЛ, ЧТО ТЫ АДСКОЕ ОТРОДЬЕ… Еще один шлепок ремнем по лицу. Камилла рассмеялась, смотря на то, в какое кровавое месиво превратилось его лицо. Нос разбит, уже начиная опухать и синеть, походя на раздавленную сливу. Отец хватал кровь ладонями, пытаясь смахнуть ее с губ, но капли все равно попали в рот, оставляя жгучий железный вкус. Его язык прижался к пошарпанному небу, пытаясь сдержать зловонную тошноту, тянущуюся от каждого взгляда на дочь. Уже не дочь. Марвуд зашипела, широко открывая рот. Оттуда сами по себе вырезались клыки, до крови прорвав десну. Она зарычала, клацая клыками, будто проверяя их на прочность. Схватив мужчину за глотку, она с легкостью подняла его до уровня своих глаз, как следует запоминая его лицо. Эти голубые глаза, теперь сжавшиеся от страха. Страха, который он вселял в ее мать, в Миттера, и в нее саму. Страх, который каждый раз заставлял волосы становиться дыбом, когда его шаги слышались у комнаты поздним вечером. Это была лотерея - ударит, не ударит? Пьян алкоголем, пьян наркотиками?  Теперь боится он. Жгучая боль, от которой ее тело постоянно ныло, не успевая заживать от ударов, докуда только дотягивалась тяжелая рука. Спина, голова, ноги. Он схватился за ее руки, пытаясь отстраниться, мямля извинения, невнятно булькая, поскольку даже не мог проглотить слюну. Она тоже пыталась его останавливать во время пьяных нападок на мать или нее саму. Он никогда не слушал. Теперь больно ему.  Миттер беспомощно стоял посреди прихожей, наблюдая за тем что сейчас происходит. Он хотел чтобы отец исчез из их жизни навсегда. Правда хотел. Но какой ценой? — Встретимся в Аду, папуля. Камилла разъяренно впилась в его глотку, начиная чавкать и неустанно шевелить челюстью вперед-назад, прорывая клыками путь все дальше. Она рвала его. Она отрывала кусок за куском, а кровь продолжала хлестать во все стороны, заливая ее бледные руки и ее лицо, пока отец в конвульсиях дергался, не в силах даже кричать от такой боли. Ее хватка вытеснила последний кислород из его легких, не позволяя сделать новый вдох. Отбросив его на пол, как мусор, она вздохнула, скорчившись и несколько секунд просто пытаясь отдышаться, положив руки на свои колени. — Ками… Камилла… Миттер пропищал, держась рукой за грудь, в которой бьется его испуганное сердце. Он увидел, что она медленно поворачивает голову, будто вообще забыла что он там стоял. Желтые глаза превратились в красные прямо при нем, теперь сияя иначе. Такие же красные, как насквозь прокушенная глотка Кристиана. Как несколько литров вонючей крови, пропитанной опиумом, текущей по полу. Миттер в ужасе смотрел как его отец оседает на пол и темнота окутывает его. Глаза даже не отличались от тех, какими они были при жизни, поскольку всегда выглядели мертвыми и бездушными. Его голова с хрустом повисла набок будто вот-вот отвалится и покатится по полу. — Я же сказала, Митти… Все изменится.  Они закопали отца где-то между толстым высоким дубом и чужим загоном со свиньями, присыпав навозом. Камилла сказала, что там ему самое место, а он не стал спорить. Их мать каждый день кашляла все сильнее, в конечном итоге, она не смогла больше ходить. Они оба ухаживали за ней как могли. Миттер думал, что они станут еще беднее, поскольку отец приносил хоть какие-то копейки, но он ошибся. Камилла откуда-то брала деньги. Кучу денег. Она даже смогла пригласить лекаря с ним в дом, чтобы осмотреть мать, он прописал кучу трав, и на них тоже у нее были деньги.  Женевре окончательно поплохело через две недели, когда она начала харкаться кровью. За окном гремел дождь, яростно тарабанил по дырявой крыше целый день. Кап-кап. В доме вновь пахло кровью Кристиана, затекшей в дырявые щели пола. Камилла склонилась у кровати матери, слушая как она дышит. Она слышала хрипы, настолько липкие и кошмарные на звук, что девушка каждый раз щурилась. В легких определенно какая-то слизь.  — Камилла…  Она скрипуче прошептала, будто задыхается. Ее черные вьющиеся волосы нелицеприятно прилипли к вспотевшему бледному лбу. Зеленые глаза впали от худобы, поскольку она теряла вес каждый день от температуры. Прошло пару дней, но казалось, что она постарела на несколько лет. Скулы стали жесткими, тяжелыми, с сильно выпирающими мышцами. — Да, мама? Что? Воды?  Женевра мягко улыбнулась, накрыв ее руку своей. Марвуд вздрогнула от холода, слегка потирая ее ладонь, в надежде согреть. — Позови…  — Тш-ш-ш, — девушка приложила палец к ее губам, оборачиваясь назад. — Миттер, иди сюда!    Блондин сразу же прибежал, чуть ли не запрыгивая в комнату, испуганно смотря то на сестру, то на мать. Он упал на колени с другой стороны кровати, тоже беря мать за руку. — Дети мои… С пор одолевшей меня болезни, я никогда не… — женщина сжалась от боли в груди, пытаясь подавить кашель. — Не могла защитить вас от него. Мне так жаль… Вы не заслужили такой жизн… — Тише, мама, тебе нельзя говорить много, — Миттер сжал ее руку, видя застывшие дергающиеся губы. Она старалась улыбаться даже через боль. — Ты ни в чем не виновата. Его больше нет. Камилле знахарь сказал, что травы скоро вылечат тебя.  Женщина отрицательно помотала головой, тихо вздыхая. Перевела взгляд на окно с туманным небом. Из рта вырывался лишь тягучий хрип с присвистыванием, будто у нее в груди дыра. — Послушайте меня, под домом есть ямка, в ней шкатулка. Там есть украшения, все сбережения, которые смогла накопить… Я… Я собиралась отдать их вам еще давно, чтобы вы смогли съехать, но хотела собрать побольше. Но боюсь, что не успею, поэтому говорю сейч… сейчас. Возьмите все. Камилла, Миттер, я… — глаза Женевры заслезились, когда она увидела упавшие лица детей. — Простите меня. Пока женщина кашляла, держа их за руки, дети ее чувствовали, что сердце гулко трещит. Скоро распадется на острые, маленькие куски, ниспадая куда-то в желудок.  Тошнит. Тошнит. Тошнит.  — Мам… — Камилла всхлипнула, сжимая ее руку. — Не закрывай глаза, травы обязаны помочь. Так оно и будет, я знаю. — Она права, мама, ты вот-вот… выздоровеешь. Смотри, ты уже улыбаешься! Женщина поджала губы, посмотрев на них обоих. Старалась запомнить красивые лица, единственный лучики в ее жизни. Какие же у нее прекрасные дети.  — Я люблю вас, мои деточки, и всегда буду. Смерть ничего не изменит. Всегда буду рядом с вами, буду любоваться вами сверху, — Женщина слабо моргнула, чувствуя, что из ее легких жгучая болезненная зараза выталкивает последний кислород. — Камилла, умоляю, оставайся такой, какая ты есть, и никогда в себе не сомневайся, Кристиан никогда не был прав насчет тебя, ты замечательная и умная девочка. Миттер, мой милый мальчик, ты всегда был таким добрым и трудолюбивым… Всегда держись сестры, и умоляю, избегай кровопролитной войны, ты не должен быть там, что бы не говорил Кристиан. Это не мужское дело…. — Мама, прекрати, ты звучишь так, будто…  Миттер стиснул челюсть, не в силах признать вслух. Камилла это сделала. — Будто прощаешься с нами. Женевра захрипела, опять чувствуя разрывающую ее боль. Дошло до костей. Господи, как же они горят. За что ей такие мучения? — Не теряйте друг друга, вы обязаны быть вместе. И прошу, бегите отсюда. Я умоляю. Бегите как можно скорее, сколько только будет сил. Здесь нет жизни. Вы обязаны увидеть весь Мир. Делайте все что захотите, никогда и ни в чем себе не отказывайте. Никого не слушайте. Вы достойны всего самого лучшего. Я это знаю.  Мама закрывает глаза, говоря, что хочет поспать пару часов. Камилла слушает ее сердце. Тук. Тук. Тук. Грудь Женевры бешено вздымается, а ее лицо сжато от боли. Но женщина сдерживает любой звук. Видит приближающуюся темноту перед глазами. Тук. Тук.  Миттер гладит маму по руке, вглядываясь в ее черты. Она красивая. Ее внешность всегда была невероятной и даже болезнь не смогла этого отнять. Камилла была очень похожа на нее.  Вдали ударяли яркие молнии, дом почти трещал от раската грома. Тук. Камилла встала, склонилась над кроватью. Приблизилась к ее холодной щеке. Оставила легкий, почти незаметный поцелуй. …………. Мама умерла.  Марвуды провели у ее кровати несколько часов. Каждая секунда была наполнена острыми и звонкими воплями. Постель приобрела сероватый цвет от их слез. Глаза опухли, смотреть было больно. Больно везде, начиная с кончиков пальцев и заканчивая макушкой. Тошнит. Рвет изнутри.   Миттер и Камилла не стали ее закапывать. Камилла сказала, что от нее ничего не останется по итогу, и они должны сделать иначе. Брат не стал спорить, пусть и не понял смысла.  Мама горела на костре. Они лежали, сжимая крылья носа, чтобы не чувствовать запах сгоревшей плоти, бесцельно пялясь на звездное небо. Может, на одной из звездочек будет их мама. Посмотрит, улыбнется. Будет рада за них.  Прах мамы сгребли, бережно переместив в чугунную маленькую баночку. Больше у них не было подходящего сосуда. Они заползли под дом, копая землю. Молча. Не смотрели друг на друга. Увидев увесистую тяжелую шкатулку, Камилла открыла ее. Там куча ее украшений. Там очень много денег. Марвуды переглянулись, вновь чувствуя как слезы начинают душить.  — У нее были деньги на лекарства.  Миттер кивнул в ответ на ее слова, ощущая болезненный укол в груди.  — Она знала, что без нее мы никуда не уедем.  Миттер вновь кивнул. Говорить было нечего и незачем. Их с Камиллой сердце безнадежно разбилось. Окончательно. Ведь единственная, кто был им дорог, умерла. Теперь у них есть деньги, на которые можно жить очень долго, то, что Женевра усердно копила, игнорируя собственные нужды. И болезнь. А они всегда удивлялись почему она время от времени дарила им всякие безделушки, одежду, денег ведь не было? Но теперь это не нужно. Шкатулка не нужна. Камилла умела подчинять себе людей, так что все, что мама накопила, было не нужно.  Нужна была мама.  Камилла стиснула челюсть и оттащила за шкирку плачущего Миттера из под дома, он даже не удосужился пошевелиться. Встала на колени рядом и достала серьги матери. Красивые, квадратные, с прямоугольными вырезами. Она махнула рукой несколько раз, пытаясь достать когти. Достала. Проткнула себе мочку уха, игнорируя текущую кровь, и вставила серьги, защелкнув застежку. Чтобы хоть как-то ощущать мать рядом с собой. Миттер лежал на земле, смотря на нее. Не было сил удивляться. Не было желания что-то говорить. Дождь полил с неба, смывая с них следы засохших слез. Камилла осмотрела перстень с красным камнем. Мама и о нем позаботилась, естественно. Взяла руку Миттера и надела на его палец. Чуть-чуть болтается, но ничего.   — Как же теперь быть, Камилла?  Миттер уставился на темное грозовое небо, нависшее над ними. Дождь продолжал лить. Спина сильно промокла. Сестра легла рядом, поставив между ними сосуд с прахом. Им чуть больше двадцати и у них никого нет. Они остались абсолютно одни в этом мире. — Возьмем пару вещей и уедем прочь следующей ночью. Миттер моргнул, чтобы капли дождя стекли вниз по лицу. В сердце поселилась тяжелая, медленно поднимающаяся злоба, какой он не чувствовал никогда. — Ты сделаешь меня таким же, как ты?  — Да.  — И что мы будем делать? Она повернула голову к нему, сжимая рукой сырую траву. В ее побледневших зеленых глазах была такая же ярость, как и в его.  — Ты маму слышал? Всё что захотим. И никто не сможет нас остановить. 

Наши дни

Камилла вернулась поздно, тихо заходя в гостиную. Делая вдох, сразу почувствовала какой-то соленый, влажный запах. Она наклонила голову, оглядывая издалека Миттера, лежащего на ее диване. Он скрутился, поджал к себе колени. На полу валяется пустая бутылка виски. Подойдя поближе, Марвуд поняла, что он плакал. Много плакал. Она поджала губы, чувствуя, как сжалась грудь. Точно знала о чем он думал, о чем вспоминал. Девушка интуитивно ощупала свои серьги, медленно проводя по ним пальцами. Усердно мотнув головой, она выкинула любые воспоминания, и взяла плед с соседнего дивана, укрыла им брата, тихо потушив камин.

__________________________

Тук. Тук. Тук. — Сколько раз повторять, что я занята! Вон! Миллс прокричала, просверливая дверь своего офиса. Неужели так сложно оставить ее в покое? 8 утра. 8 чертовых утра. Но у нее уже куча документов, требующих незамедлительной проверки, а еще скоро придут другие высокопоставленные лица. Заседание Совета по какому-то особо важному делу, связанным с криминальностью в городе. Времени нет ни на что. Она железобетонно приказала своей сотруднице, чтобы никого даже близко не подпускала. Разве она много просит?  — Теперь понятно в кого секретарша такая злая. Вся в начальницу.  Реджина недоуменно моргнула, поднимая глаза вверх. Камилла стоит в ее офисе, а еще даже не обед. Женщина сомневалась, что она просыпается раньше этого времени. Если вообще спит. Осмотрев ее привычный классический стиль, белую рубашку и черные строгие брюки, Миллс вновь вернулась к бумагам. Не то чтобы она не была рада видеть девушку, но загруз действительно так велик, что ей лучше побыть одной. — Что ты здесь делаешь? У меня много работы.  — Ну, мы давно не виделись.  — Вчера.  — Ах, а прошло будто… — Камилла, — женщина выдохнула, посмотрела на ее хитрую улыбку, точно помня слова о злопамятности и совсем не желала сталкиваться с этим сейчас. — Я действительно занята. Мы встретимся позже, обещаю.  Мэр помотала головой, возвращаясь обратно к документам. К ее крайнему удивлению, это продлилось недолго. Из за одной лишь фразы. — Нет.  — Что значит… Выйди, Камилла, у меня нет времени.  Она всмотрелась в недовольный взгляд. Видимо, немного подумав, девушка открыла рот, будто собираясь заговорить, но потом ее глаза забегали, и она молча вышла, хлопнув дверью. Миллс выдохнула, абсолютно уверенная в том, что ее поняли правильно. Но спустя двадцать минут дверь снова открылась. — Ну, а теперь есть время?  Реджина дернулась, снова не заметив как она зашла. Марвуд держала в руках букет красных роз. Женщина озадаченно осмотрела сначала ее, а потом цветы…. Цветы? Ей? — То есть, если у тебя появился букет в руках, то обязательно перепадет разок-другой?  Мэр встала из за стола, поспешно проходя мимо нее на своих строгих черных каблуках. Она гневно осмотрела дверь, и высунувшись, начала кричать, видимо, на секретаршу. — Какого черта ты ее впустила? Во второй раз! Что я тебе говорила? О, не надо делать вид, будто не поняла о чем я! Что ты там бубнишь себе под нос? Я не понимаю. Марвуд хмыкнула, зная, что девушка не виновата. Гипнозу невозможно противиться. Когда женщина посмотрела на нее и усердно кивнула головой, призывая к быстрейшей эвакуации из ее кабинета, Марвуд сделала шаг назад, делая невинное выражение лица. — Ну букет-то хотя бы возьми, мадам Мэр.  Реджина прищурилась, чувствуя подвох. Но выбора у нее не было, была вероятность, что тогда она точно не уйдет. Она закрыла дверь, подошла к ней, забирая букет из рук и не отрывая от нее глаз. Снисходительно осмотрев его, она наклонилась, чувствуя свежейший ароматный шлейф.  — Спасибо, Камилла, ты очень мила, что весьма удивительно. А теперь… — А теперь… Марвуд с улыбкой притянула ее к себе, без предупреждения целуя в губы. Помада Мэра вновь испортится, но девушка не призналась бы, что делает это специально.  — М-м-м! Кмла! Отвли! Чувствуя вибрацию и неодобрительное мычание, она хмыкнула, крепко обхватывая талию женщины руками, чтобы она точно не вырвалась. Резко подтолкнув ее тело к столу, она чувствует сопротивление, которое стихает с каждой секундой. Медленно скользит руками по обтягивающей юбке Мэра, не приподнимая ее, лишь сжимая бедра. Когда женщина откидывает букет роз, ненадолго отрываясь от нее, Марвуд не может сдержать смеха. — Ты - наглая сучка.  И снова примыкает к ней.  Камилла грубо сжимает ее волосы. Они всегда ей нравились. Было подозрение, что именно от них всегда пахнет какой-то сладостью. Удивительно, что ее прическа всегда такая пышная и аккуратная, внезависимости от погоды, дня, ситуации вокруг. Ее каре, не доходящее до плеч, всегда выглядит идеально. Реджина толкает ее на диван, заставляя с удивленным выдохом перевалиться через спинку, и обходит его, скидывая на ходу каблуки. Миллс ползет, как кошка, и вцепившись в ее плечи, уделяет должное внимание ее губам. Камилла цепляет пальцами низ ее черной водолазки, резко снимая. Волосы Мэра очаровательно растрепались, начиная слегка магнититься. Марвуд видит ее белый кружевной бюстгальтер, соблазнительно охватывающий грудь. Она подумала, что было бы побольше времени, она сняла бы его зубами. Она задирает ее юбку, ощупывая свое любимое место - ее задницу. Миллс пытается расстегнуть пуговицы ее рубашки, в это же время успевая прикусывать шею Камиллы, и терпит поражение. Она раздраженно дергает ее за воротник, слегка задушив. — Не могла сегодня тоже в майке прийти, Марвуд?!  Камилле даже не дают время на подумать, опять затыкая ее рот губами, будто женщине было важно лишь выразить возмущение, а не слышать ответ. Когда руки Мэра спускаются к ее брюкам, нетерпеливо расстегивая ширинку и заползая внутрь, Камилла раздвигает ноги, чувствуя приятное тепло от горячих рук женщины. Когда она запускает руку под ее трусики, в офисе раздается звук голосового устройства и нервный голос по ту сторону. — Мадам Мэр, приема ожидают Господины из… Миллс ошарашенно вскакивает с дивана, как ошпаренная, даже не дослушивая до конца. Пытаясь лихорадочно поправить свою юбку. Свои взлохмаченные волосы. А Марвуд все также валяется, пялясь в потолок будто не расслышала. — Вставай! — Миллс тихо шипит, пытаясь отдышаться, и швыряет в нее яблоко. — Господи, куда тебя деть… Да вытри же мою помаду со своего лица! И застегни ширинку!  Миллс быстро надевает водолазку, поправляя ворот. Гневно сверлит девушку глазами, пока пихает ноги в каблуки. — Насколько эта встреча важна? По десяти балльной шка… — Мадам Мэр, вы… — Пусть подождут!  Миллс раздраженно ударяет по кнопке устройства и отвечает секретарше. — Сто, Марвуд! Тебе лучше встать сейчас, либо ты ляжешь навсегда! Камилла удрученно вздыхает и закатывает глаза. Вот и угрозы пошли, а тут же и минусы секса с Мэром. Хотя он даже не начался. Когда женщина поправляет волосы, в суматохе оглядывая офис, вдруг замечает, что девушка подошла к ее окну.  — Ты не слышала?! Я сказала… — Слышала.  — Что ты… Марвуд! Стой! Миллс ошарашенно ринулась к окну, в ужасе осознавая, что девушка только что выпрыгнула. С 8 этажа.  Она пыталась оглядеть дорогу внизу, но в Лос-Анджелесской суматохе не видела никого, кто мог бы быть похож на Камиллу. Быстро ища телефон в сумке, она собиралась позвонить Марвуд, но ее опередили. Детектив КМ: Полет нормальный, приземление прошло гладко, но немного побаливают колени. Все-таки, возраст берет свое. Реджина: ИДИОТКА!  Заседание Совета началось лишь тогда, когда Миллс убедилась в том, что убрала все признаки так и не начавшегося секса.  — Ну, по какому поводу внеплановое Собрание? У меня и без того много дел. Реджина скрестила руки, оглядывая пожилых мужчин в костюмах. На их лицах крайняя обеспокоенность. — В городе за последние месяцы страшно возросли случаи нападения животных.  Миллс задрала брови, смотря как они нервно переглядываются.  — Итак, мне вызвать звероловов? Вы ради этого отвлекаете меня от дел, Господа?  — Кхм-кхм, нет, мисс Миллс. Помните те Собрания по поводу всякого рода… нечисти? Пару лет назад. Реджина нахмурилась, в действительности вспоминая что-то такое.  — Припоминаю.  — Судя по ранам, которые уже хорошо известны верхушке властей всех городов, мы пришли к единому выводу… Упыри. — Кто, простите? Я не из тех, кто с головой погружен в фольклор.  — Более приличного названия нет, извините. Это выходит за рамки фольклора. Лучше посмотрите. Миллс перевела взгляд на экран. Они пролистывали омерзительное слайд-шоу с крайне не однотипными кровопролитиями. Шея прокушена насквозь, даже видно позвоночник. Ужасные рваные дыры, будто и действительно растерзал дикий зверь. У некоторых сломана шея, почти вывернута в другую сторону, а у кого-то раны более аккуратные, но вся глотка пережата, что стало причиной удушья, а не, удивительно, потерей крови. Она презрительно поджала губы, строго приказывая им остановиться. Женщина закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чувствуя, что ее вот-вот стошнит. Сделала глоток кофе, уперевшись бедрами на свой стол. — Можно было и без омерзительных фотографий, Господа. — Мы не сможем постоянно ссылаться на животных, потому что ни один хищник так не нападает и люди могут начать задавать вопросы, мадам Мэр. В общем-то, животные обычно вгрызаются в мягкую область брюшины, либо паха, если вам интересно.  Миллс задрала брови, смотря как мужчина поправляет очки на переносице, посвящая ее в мир Животных. Да, она знала о такого рода “инцидентах”, у нее есть связь с представителями других городов. Но это было очень и очень редко. И никогда в Лос-Анджелесе. Она скрестила руки, недолго смотря в одну точку, пытаясь сообразить хоть что-нибудь. Каждый из мужчин ерзали на своих местах, определенно, они нервничали больше, чем она. — И какие обычно инструкции в этой ситуации?  — Часы. Мы одолжили их у Мэра Румынии. — Что?  — Они для определения этих упырей. Мадам Мэр, вы тесно связаны с главным отделом Полиции Лос-Анджелеса. Мы просим вас передать часы в руки тому человеку, которому вы доверяете.  Она подошла к нему, недоуменно оглядывая потертый, несомненно, очень старый агрегат. Судя по всему, они медные. Карманные маленькие часы. Он открыл крышку, показывая циферблат, на котором не было ни единой цифры, лишь странная стрелка, совершенно не двигающаяся. Какие-то узоры были нечитаемыми из за их состояния. — Когда упырь поблизости, стрелка начинает крутиться по кругу. И остановится ровно там, где стоит чудовище.  Мэр недоверчиво взяла часы в руки, оглядывая их со всех сторон. — Они выходят только ночью, поскольку на Солнце сгорают. Это видели наши еще в 1999 году в Трансильвании, в 2005 году в Болгарии... Питаются кровью людей. Абсолютно похожи на нас, ничем не отличаются, так что по внешнему виду определить невозможно. Они очень умны, коварны и жестоки. Ради утоления голода убьют любого без раздумий. Их описывают, как крайне обаятельных и убедительных. Немногие выжившие заявляли, что сами не знали что творят и почему предпочли не кричать, добровольно подставившись им. Видимо, они имеют власть над нашим разумом. — Чтобы ослабить потребуются деревянные пули. Чтобы убить - кол в сердце. И, пожалуйста, отправьте побольше сотрудников на поиски. По одиночке точно никто не выживет, а так хоть шансы будут. Большинство нападений случаются ночью в лесу около гор Сан-Габриэль. Один из мужчин достал из кожаной сумки четыре старых револьвера, полностью заряженные. В прозрачном пакете три острых кола. Когда темные глаза Миллс загорелись чем-то, чего они понять не могли, кто-то из них поспешно добавил. — К сожалению, это вся информация, которая есть. Они единственные, кто скрывается так умело. Мы не знаем сколько их всего в Мире, сколько в нашем городе. Может, уже ни одного.  — Я что-нибудь с этим сделаю, — они пожали ей руку, бормоча слова благодарности. Миллс нахмурилась, решив задать последний вопрос. — Сколько всего таких случаев зафиксировано? И когда началось? — Всего тридцать нападений, началось примерно три месяца назад. Причем очень резко. Казалось бы, что немного, но и пропажа людей повысилась на пять процентов.  Миллс кивнула, до конца провожая их взглядом, пока те не скрылись за дверью. Оглядела странное оружие. Часы в своей руки. Три месяца назад… И что ей делать со всем этим?

__________________________

— Мам, я на тренировку!  — Водитель уже подъехал? — Ага! — Генри забежал на кухню, наливая себе в бутылку воду, заинтересованно косясь на нее. — Что делаешь?  — М-м-м… кое-что по работе. Скоро придет Камилла чтобы помочь мне. — Разве она не перестала работать детективом?  — Перестала… Но мы же друзья. — Точно! Друзья всегда помогают друг другу. Миллс сидела на диване в гостиной, просматривая старые документы, которые ей отдали. Изучала все случаи, которые точно относятся к “упырям” и те, что не были доказаны. Здесь тысячи инцидентов и она полностью утопала в кровожадных описаниях изувеченных тел и фотографиях. Гадость. Она прошла в прихожую, смотря как Генри запрыгивает в ботинки и одевает куртку с шапкой.  Раздался звонок. — Привет, Камилла! — Генри подпрыгнул к ней, собираясь как и в тот раз кинуться в объятия, но увидев, что девушка сделала шаг назад, просто вытянул ладонь вперед. — Давай пять!  Марвуд усмехнулась, слегка ударив его по руке.  — Куда это ты намылился? Еще и так торопишься.  Миллс скрестила руки, заинтересованно осматривая их взаимодействие. Они опять увлечены друг другом и напрочь про нее забыли. Ее удивляло, что Генри сам тянулся к Камилле. Обычно он не жалует неизвестных гостей.  — На тренировку! Я же хожу на футбол, помнишь?  Камилла оглядела его хитрый взгляд. Конечно помнит, именно она в одну из встреч завела с Миллс разговор. Мол, футбол очень развивает детей. Травмоопасность не такая уж высокая, а физическая подготовленность просто на высоте! Она ведь лично знает много матерей, у которых сыновья - футболисты! По правде говоря, ни одного не знала, но видела как отчаянно Генри хочет заняться футболом. И постоянно про него трещал в каждой смске. — Ах, да-да, точно, как я могла забыть… Камилла постучала пальцем по подбородку, выглядя задумчивой, вызывая у мальчика смех.  — Ладно, пока, мне пора! Пока, мама! Мальчик прокричал, на ходу закидывая огромный рюкзак и захлопывая дверь. — Господи, да что же у него за вечный мотор внутри? Он вообще устает?  Миллс хмыкнула, смотря как она скидывает обувь. Осмотрев ее тонкий пуловер, она нахмурилась. — Тебе что, совсем не холодно?  — Не-а. Ну что, чем будем… заниматься?  Миллс ухмыльнулась, услышав ее томный голос. — О, притормози. Ты тут не ради этого. — Нет?  Миллс шагала обратно в гостиную с усмешкой на лице. Какой же у нее разочарованный тон каждый раз, когда ей отказывают. Женщина начала всерьез думать о том, что она никогда не слышала отказов. — Ну, если ты поможешь мне, то я щедро вознагражу тебя. Садись. Сидр или вино?  — Сидр.  Женщина кивнула, уходя на кухню. Камилла с тоской оглядела ее обтягивающие брюки, которые точно не получится снять, судя по завалу документов на журнальном столике.  Марвуд плюхнулась на диван, недоуменно смотря по сторонам. Она услышала какой-то треск, не понимая откуда он исходит. Пока ждала Миллс, решила осмотреть папку, лежащую перед ней. Поняв, что это заключения судмедэкспертов, начала вчитываться.  Нападение дикого животного. Рваная рана на шее. Сломанная шея.  Сильная потеря крови.  Она нахмурилась. Ей все это уже не нравилось. Долистав до фотографий, она оглядела многочисленные раны и десятки мертвых тел. И точно знала как эти раны появились. — Камилла, ты будешь фрукты? Могу нарезать!  Услышав крик с кухни, она перевела взгляд на документы. Надо потянуть время. — Да, буду!  Камилла отбросила от себя папку. По поводу этого ее позвала Миллс? Она знает? Нет, не может быть. Камилла ей не говорила, а самой ей не догадаться. Вспомнив о том, как Реджина кое-что подлила ей в чай, девушка подумала, что это, видимо, вышло случайно. Но как можно было вылить в кружку чая вербену случайно, увидеть как ее обожгло, а потом все равно спрашивать “Кто ты такая?!” Странно. Может, кто-то посоветовал? К тому же, про вербену уже долгие веки люди придумывают всякую чушь. Якобы она вообще всю нечисть ослабляет. А раз Миллс подозревала ее в нечеловечности, то решила бить напролом единственно известным ингредиентом. Вербеной. Либо она вообще не знала что это за чай, а ей его дали уже готовеньким, заверяя, что он поможет ей в этом нелегком деле. Это походило на правду. Услышав шаги с кухни, она откинулась на спинку, скрестив руки. Придала себе непринужденную позу. Мэр вышла с тарелкой аккуратно нарезанных фруктов и стаканом сидра. — Итак, зачем звала? Я тебе с твоими мэрскими бумажками помочь не могу.  — Даже не знаю с чего начать. Помнишь я говорила, что во власти давно проведали о том, что среди людей ходят не только люди? — она невесело усмехнулась ей, садясь на диван и хватая кусок яблока. — Произошла пара инцидентов в Лос-Анджелесе. Хотя раньше никогда не было. Они попросили меня разобраться с этими… агх, опять забыла как они их назвали. Упыри, вроде… Упыри. Камилла стиснула челюсть, чтобы не выдать презрительно сжимающихся губ. Она “удивленно” вскинула брови на ее слова, так, будто ее не называли так несколько тысяч раз. Особенно в 18 веке. — По-моему, это скорее оскорбление. Мэр усмехнулась, зарываясь рукой в свои слегка растрепанные волосы.  — Они мне показали столько фотографий, вспоминать аж противно. Эти укусы… Фу, какая мерзость. В общем, что-то нужно делать.  Камилла нахмурилась, вглядываясь в ее карие глаза, когда женщина повернулась к ней. Нет, она ни в чем ее не подозревает. Почему, если это так очевидно?  — Причем тут я, Реджина? С чем я могу тебе помочь?  — Ну, мисс Я-Люблю-Прыгать-С-Восьмого-этажа, ты тоже не человек, и пули тебя не берут. Ты точно сильнее любого из сотрудников Полиции. Я бы хотела, чтобы ты нашла кого-то из этих монстров. И разобралась. Понимаешь?  Марвуд молча взяла стакан сидра, жадно делая несколько глотков. Что-то ей нехорошо. Это становится слишком напряженным. И в интонации Миллс столько презрения, когда она говорит об этих... В общем-то, она говорит и о ней в том числе.  Решив прощупать почву, Марвуд спросила, специально говоря серьезным тоном, чтобы женщина подумала обратное. — А может я и есть Упырь? Не думала об этом?  — Я бы тебя тогда уже пристрелила, — Миллс закатила на нее глаза, будто Камилла сказала какую-то чушь. — Они выходят только ночью, днем не могут из за Солнца. К слову, большинство нападений случались в лесу. Около гор.  Камилла закивала головой, вдруг понимая почему она вне подозрений. Их с Миттером находчивость давно спасла их от горячих лучей Солнца. Ее раздумья разбила Миллс, которая приблизилась к ее мочке уха, обжигая ее горячим шепотом. — Ты же поможешь своему Мэру, м-м-м?  Камилла покосилась на нее, вдруг чувствуя, что ее соблазнительное поведение совершенно не вызывает удовлетворения. Также, как и нежные прикусывания. Миллс просит помощи. Спасти город от чудовищ, которым сама Марвуд и является. К тому же, после всех этих кровавых фотографий, описаний… о, она уже представляет, как Мэр впадает в шок. Интересно, как она будет себя ощущать, когда поймет с кем спала, к кому подпускала сына?  Вампирша… то есть, Упырь, подозревала, что скоро узнает.  — Камилла, что с тобой? Я тебя не узнаю. Реджина уткнулась носом в ее щеку, недоуменно смотря на угрюмое лицо, которое тут же переменилось на нейтральное. — И как я помогу тебе найти их? Буду сидеть в кустах, ожидая нападения? Или притворюсь, что люблю побегать в лесу на ночь глядя? Мне надеть шорты покороче? Миллс усмехнулась, шутливо ударив ее по плечу. — Нет, к счастью, все намного проще. Они дали мне какие-то старые часы, которые… Ах, вот что за треск она слышала.  Марвуд вздохнула, закрыв глаза. Сдержала свой оскал. Не слушала что Миллс про них болтает, ведь Камилла прекрасно все и так знала. Блять, блять, блять! Она стиснула челюсть, косясь на спину Миллс, ничего не подозревающую, которая наклонилась к своей сумке, в которой, видимо, и лежат часы. И уже почти взрываются от треска.  Камилла оглядела собственные часы, чтобы потом понять за сколько минут ее вышвырнут из дома, и встала с дивана, делая пару шагов назад. Завела руки за спину, терпеливо ожидая. Вдруг ее голову посетила мысль… Почему она вообще вдруг боится быть раскрытой? Миллс ничего ей не сможет сделать. В крайнем случае, Марвуды просто переедут, как делали всегда. Но Камилла чувствовала, что ей по какой-то причине не хочется выглядеть монстром в глазах Мэра. Не хочется видеть как распахнутся ее глаза, как презренно крутятся губы.  Но так и будет. Так было всегда. — Боже, да что там за… Миллс достала часы, замерев на одном месте. Она поняла, что треск идет от них. Медленно переводя взгляд на Камиллу, она нахмурилась, о чем-то размышляя, а потом повернулась к окну, выглядывая на свою территорию. На лучи заходящего Солнца. Марвуд раздраженно закатила глаза, понимая, что женщина все еще не думает на нее. Это лишь оттягивало неизбежное, что злило вампиршу еще сильнее. — Какого черта с ними происходит?  — Думаю, тебе нужно открыть и узнать.  Миллс недоуменно подняла на нее глаза, услышав грубый и мрачный голос. Вдруг заметила, что Камилла зачем-то отошла от нее, стоя, как перед расстрелом. Мэр открыла крышку.  Тк. Тк. Тк.  Стрелка бешено крутится во все стороны. Тк. Тк. Тк. Стрелка замирает, с последним трещанием останавливаясь. На Камилле. Миллс замирает, не находя слов. Улыбка Камиллы нисколько ее не успокоила, а лишь испугала. Невероятно натянутая, а во взгляде лишь явное понимание происходящей ситуации. — Ты… — Не думала, что эти чертовы брегеты все еще существуют. Значит, их несколько, поскольку все что могли мы с Миттером уничтожили. Миллс чувствовала, как участилось сердцебиение. Она посмотрела на часы, вышвырнув их в сторону, подальше от себя. Камилла упорно и долго смотрела на нее, будто чего-то ожидая. А Реджина не знала что делать. Она рассматривала ее с ног до головы, не понимая как соотнести то, что она сегодня узнала о Упырях, и ту, что стоит перед ней? Она совершенно не похожа. Ни капли.  — Почему ты не горишь на Солнце? — Будешь в меня стрелять? Они задавали друг другу совершенно разные вопросы. Реджина изо всех сил пыталась собраться с мыслями, разобраться… А Марвуд будто специально ее провоцировала. Миллс сглотнула, услышав интонацию, с которой Камилла уже давно не разговаривала с ней. Холодная и колючая.  — Ты убила всех тех людей.  — Не-а. — Что значит не-а?!  — То и значит. Кто-то другой это сделал. Миллс вздохнула, осматривая ее черты. Красивое лицо. У женщины перед глазами проносились все их встречи. Как они лежали голые, как долго разговаривали. Как Марвуд постоянно смешила ее. Как мило общалась с Генри. И она - Упырь? — Ты… пьешь человеческую кровь?  Камилла недовольно хмыкнула, не понимая что за эмоции женщина испытывает, поскольку казалось, что все сразу. — Ага. И мне нравится. — Ты захватила мой разум?  Когда Марвуд громко рассмеялась, смотря на нее, как на идиотку, женщина нахмурилась, незаметно приближаясь к сумке с оружием. На всякий случай. — Думаешь, что трахалась со мной, потому что я захватила твой разум? Не тут то было.  — Почему?  — Я не могу на тебя влиять.  — Почему ты не пила мою кровь?  Камилла закатила глаза с громким вздохом. Она ожидала, что ее вышвырнут отсюда, приказав валить из города. Но женщина будто не собиралась этого делать. — Потому что.  — Это не ответ, Марвуд! Ты не имела права скрывать от меня информацию, особенно такую!  Миллс закричала, обвиняюще указывая на нее пальцем. — Ты знала что я не человек и что-то скрываю. Что изменилось теперь? Боишься меня? Я же монстр, ты сама сказала. Камилла хмыкнула, сделав маленький шаг вперед. Женщина не сдвинулась с места, но ей было не по себе, явно пыталась это скрыть. Но сердце, бешено бьющееся в ее груди, это быстро выдало. Камилла слышала его. — Почему?  Миллс вновь спросила, начиная рычать от раздражения. И пренебрежительный тон девушки совсем ей не помогал. — Почему это тебя так интересует?  — Потому что таких, как ты, описали как исключительно жестоких и кровожадных. Что ради утоления жажды вы пойдете на все что угодно! Так почему же ты не пошла?! Не вцепилась в мою шею?! В шею Генри?! — Потому что не хотела. — ПОЧЕМУ?! Камилла выдохнула, смотря в карие глаза, наполненные раздражением и шоком от вывалившейся на нее информации. Спокойно слушала все ее восклики и крики. Заметила, что от напряжения у женщины появилась вена на лбу. Она спрашивала, потому что пыталась самой себе доказать, что Камилла не такая, как те Упыри, о которых ей рассказали. По крайней мере, так думала Марвуд. Но она не хотела, чтобы Мэр думала о ней иначе. Потому что она ничуть не лучше остальных вампиров. Даже хуже. — У меня дома есть донорская кровь, я пью ее. Миттер пьет кровь животных. Тебя устраивает такой ответ? Или опять будешь почемучкать?  — Вот почему ты не хотела рассказывать, не так ли? — женщина села на диван, как можно дальше от Марвуд, стоящей неподалеку. — Ты знала, что я так отреагирую. — Конечно, мне не впервой.  Миллс помотала головой. Переводя взгляд на Камиллу, она оглядела ее с ног до головы. Задержавшись на ее зеленых глазах, увидела там лишь ожидание. И в итоге отвернулась к окну. Вампирша упорно ждала пока ей скажут хоть что-то, но этого не происходило.  — Что ты подлила в мой чай?  — М?  — Тот чай, когда я пришла к тебе в офис. Мне всю глотку выжгло. Как ты раньше не догадалась о том кто я такая? Когда на лице женщины вспыхнуло осознание, Марвуд заинтересованно уставилась на нее. — Мне этот чай… не важно. Я не знаю что там было, мне сказали, что он поможет мне в моих подозрениях.  Марвуд слышала сколько разочарования и невысказанного шока в ее голосе.  — Кто тебе дал этот чай?  Женщина даже не смотрела на нее.  — Реджина?  Все еще нет ответа. Камилла громко усмехнулась. Ну, как она и предполагала. — Кстати, я не упырь, а вампир. Впрочем, не важно. Пока, мадам Мэр. Вернее, прощай. Если бы Марвуд обернулась, увидела бы, что Реджина все таки осмелилась посмотреть на нее. Если бы Марвуд обернулась, идя по каменной плитке на улице, поняла бы, что Миллс смотрела в окно.  И увидела бы, что в ее глазах не было ни капли презрения.