Исчезнувшая

В палате было так много цветов, что Лу могла бы открыть оранжерею. Особо впечатлительные медсестры узнали цветы — белоснежные, благоухающие ландыши. Естественно, натуральные. Один Единый знал, сколько это стоит. Иво больше не приходил. Не звонил. Не писал. Просто отправлял цветы. Свежие цветы по два раза в день. И каждый раз ландыши. В какой-то момент Лу психанула, выкинула только что принесенный букет в окно, ветер, подобно девушке, свирепо ворвался внутрь, отчего несколько ваз упало. Лу, все еще привыкая к новой ведущей руке, медленно изучала просторы интернета: зная Иво и его любовь к глубоким жестам, выбор цветка далеко не случаен. «Зная?» — поймала себя на мысли Лу. — «А я его вообще знаю?» — Так, что у нас тут: розовые розы, красные, тюльпан, нет… ландыш. Белый цвет символизирует чистоту намерений, искренность, верность… второе толкование — раскаяние. — Лу села на кровать. — Раскаиваешься за преданное доверие? — выдохнула Лу. — А сам сказать не можешь, ага, кишка тонка. Цветы посылает. Лу хотела ненавидеть Иво Мартена. Хотела уничтожить в себе все теплые чувства, которые появились к этому мужчине. Она хотела потерять всякое уважение и начать писать ему гадкие смс-ки, отправлять цветы обратно с красноречивыми посланиями. Но не могла. Не стала. Он не удостоил ее своим драгоценным вниманием, так почему она должна? Лу злилась на себя: как она вообще в такое вляпалась? Доигралась, дура. Вот, почему не стоит спать с начальником. Крайней в итоге все равно окажешься ты. «Зачем ты вообще это делаешь?» — девушка сжала в кулаке белоснежный бутон. Чистота намерений. Неужели она так хороша в постели, что Иво все еще хочет с ней спать? Несмотря на фактически отсутствующую руку, кучу шрамов на теле, происхождение которых оставалось для Лу загадкой, и сильно «сдутые» формы. Лу уже успела начитаться желтой прессы, видела Мартена с Самантой. Псионичка тогда окончательно разбила свой телефон, горькая обида вперемешку с тупой злостью захлестнули ее. Урод. Сукин сын. Едва она попала в больницу, он сразу нашел ей замену. Лу до рези в глазах вглядывалась в Саманту, чуть ли не рыча от негодования признала, что у Мартена определенно есть вкус: высокая, фигуристая, с пышным бюстом, белоснежной улыбкой Саманта вызывала восхищение, а мужчин, наверняка — вожделение. Если не телом, то наследством — будущая хозяйка крупной ювелирной компании. И чистая, конечно же. Конечно же. Лу подошла к зеркалу, скинула с себя осточертевшую больничную «рясу», взгляд прошелся по телу, задержался у мелких шрамов на груди, на некрасивом побелевшем, словно обожжённом и заново созданном полотне кожи на левом боку. Тонкие полоски в районе бедер. Но самое страшное, во всех смыслах слова — это ее правая рука. Кожа на ней как будто скукожилась, сморщилась, сильно огрубела. Многочисленные глубокие царапины, следы от хирургического скальпеля, пронзали руку от плеча до кистей, пополам перечеркивая знак «пси». Как символично, ведь пси девушка использовать больше не сможет. Лу уже могла поднимать и опускать руку, сгибать ее в локте, но о возвращении прежней мобильности и речи идти не может, кисть оставалась деревянной. Лу несколько дней потратила на то, чтобы начать хотя бы чувствовать пальцы. Лу злобно посмотрела в свое отражение. «Ну и кто тебя такую захочет? Только слепой или тупой озабоченный, которому лишь бы присунуть. Но точно не Мартен. После Саманты-то. Даже не мечтай, слышишь?» Девушка завернулась в халат, отошла к окну. Единый, как ей паршиво. Хуево, если быть точным. Лу хотела рыдать от жестокости и несправедливости судьбы. Как бы сильно псионичка не разжигала в себе неприязнь к Мартену, как бы сильно не прогоняла его из своей головы, ничего не выходило. Лу пожирала себя за то, что, несмотря на все действия Мартена, она все еще хотела мужчину. Она бы с радостью раздвинула перед ним ноги, как последняя шлюха из Термитника, если бы он зашел. Она бы продолжала ходить на крышу ради разговоров с ним, если бы знала, что он ждет ее. Лу разрывало от того, что она сгорает от чувств к мужчине, для которого она была не более, чем оберткой для секса. Когда-то — красивой. А сейчас… — Влюбилась в мудака-начальника. — констатировала Лу. — Идиотка. Дура тупая. Подступившие слезы остановил стук в дверь. Псионичка вдохнула-выдохнула, прочистила горло. — Войдите. На пороге стоял Кей. Эмпатик сделал несколько шагов в комнату, протянул Лу белоснежный букет. Блять. — Привет, как ты тут? Я решил зайти, месье Мартен узнал и попросил передать букет. — эмпатик заметил, как нервно дернулась челюсть Лу. — Лу, всё в … — Верни букет обратно. — Лу отвернулась, она не хотела, чтобы Кей заметил слезы. Не хотела, чтобы Мартен узнал о них. — Что-то передать? — Кей ощутил смену настроения. Лу хотела попросить передать, какой Мартен говнюк. Как сильно она хочет ему втащить. Как сильно по нему скучает. Как сильно его не хватает. Как она ждет его и готова поверить в любое его слово. Но псионичка подошла к окну, ветер больно ударил по мокрому лицу, придал сил остаткам гордости и самоуважения. — Мне нечего ему сказать, Кей. — всхлип, прерванный еще в зародыше. — Прости, что вмешиваю тебя в это Кей, мне неловко, правда. Оставь меня одну, пожалуйста.

***

В момент, когда Лу поцеловала его, в сердце Иво вновь зародилось чувство, которому, как он считал, уже никогда не будет места в его жизни. Надежда. Надежда на то, что все наладится. Одному Единому известно как, но все будет «как раньше». Они с Лу снова будут вместе. Долгожданный поцелуй, от которого Мартен чуть ли не сгорел — холодность, которой он был намерен поставить точку в мучениях Лу, тут же испарилась, ее место заняла нежность, переходящая в безумную радость. Она вспомнила его! Вспомнила. Мартен углублял поцелуй, делая его все более развязным, диким, он чувствовал, как Лу вздрагивает от его действий. Чувствовал, как ей хорошо. — Иво Мартен. Это ты. Это все время был ты. Дрожащий голос и блестевшие от слез глаза вернули Иво с небес на землю. Девушке было больно. Голубые глаза пылали непониманием и обидой. — Уходи. — тихо, только для него, прошептала Лу. Повторять не потребовалось. Иво каждый день справлялся о самочувствии Лу у Жака. Операция прошла успешно, зрение полностью вернулось. За эмоциональное состояние Жак говорить не мог, но предположил, что все неплохо, иначе бы Элис всех перевешала. Иво лично проверял каждый букет перед отправкой, сам приходить к Лу не смел — не хотел быть причиной ее слез. Снова. — Был ли дан комментарий? — привычным безэмоциональным тоном поинтересовался Иво у вернувшегося эмпатика. — Ничего, месье Мартен. — Кей невольно задержал дыхание, задумался над чем-то. Карие глаза стали черными, они сверлили эмпатика, требуя ответа. — «Мне нечего ему сказать». — выдавил из себя Стоун и тут же сжал кулак: и без того тяжелый фон вмиг накалился, Кей подавил в себе желание выбежать из кабинета. — Спасибо, Кей. Можешь быть свободен. — Мартен забрал букет и сел обратно в кресло. — Лу не видела записку. — перед уходом добавил Стоун. Иво вытащил из букета записку. Его аккуратный, витиеватый подчерк:

«Каждый день в том же месте, в то же время.

P.S. Мне невероятно жаль, что я стал причиной твоих слез. Ты — причина, по которой я дышу, живу, мечтаю. Позволь объясниться.

С любовью,

И.М.»

Мартен достал зажигалку, короткий щелчок — и пламя похоронило его признание. Лу уже все решила. Он больше не должен вмешиваться. И без того навалил дров. Снова. Иво распустил волосы, опустил голову на стол. Ошибка за ошибкой. Неудача за неудачей. Это ли Приор Инквизиции? Позор. Позор. Иво с завидным успехом портит, ломает жизнь самому дорогому человеку на свете. Вдруг на лице мужчины заиграла улыбка. Конечно, разумеется, вот и ответ. Он Приор Инквизиции. Машина справедливости и правосудия. Не более. — Любовь для меня — непозволительная роскошь. — тихо пробормотал мужчина. Он коснулся маленькой черной кружки для эспрессо, которую подарила ему Лу — безделушка, найденная в недрах блошиного рынка Термитника. — Какой необычный материал… — Иво с интересом крутил кружку, внимательно рассматривал трещины, которые почему-то были золотыми, будто бы в них залили золото. — Как будто затягивает в себя весь свет. Всегда самый черный. — улыбнулась девушка, жутко довольная, что ему понравилось. — Продавец пытался меня убедить, что это обсидиан. — Вот как. — Иво усмехнулся, протер подарок. — Ты же не поверила? — Я что, совсем дура? — усмехнулась Лу. — Из застывшего куска лавы сделали чашку для эспрессо и доставили в Термитник, ага, так и поверила. Иво взял в руки чашку, покрутил ее, наверное, в тысячный раз. В груди снова защемило. Какая ирония: Приор давно привык к строгости, иногда жестокости, которая преследует его на работе, ни один мускул на его лице не вздрагивал, когда он присутствовал на казни; ничто не могло нарушить его душевное равновесие, специальные практики и основы психологии, преподаваемые в семинарии, явно не прошли даром. Но Иво Мартен не знал, сколько еще он может вынести. Каждая эмоция, каждый проблеск чувств по отношению к Лу резал сердце так, что настоящий сердечный приступ был не за горами. Иво усмехнулся: значит, недолго осталось мучиться. Выбросить кружку он так и не смог — проще было выйти в окно.

***

— Мадемуазель Рид, я не смогу вам помочь, если вы весь сеанс будете молчать. — слегка улыбаясь, сказала Бонт, подливая Лу чай. Псионичка вздохнула. А что ей говорить? Можно, конечно, в сотый раз обсудить «физические изменения, которые она не может принять» — это про то, что Лу не может смириться со своей инвалидностью. Или можно снова вспомнить, что Ирмы и Томы больше нет — первая убита, второй ее ненавидит. Но, почему-то, эти темы псионичку не привлекали. — Я, в целом, решила все свои проблемы. — решила попытать удачу Лу. — Мне нечем делиться. Проблем нет. — Проблем нет. Везет. — хмыкнула Бонт и сняла очки. Задумчивая пара темных глаз буравила девушку взглядом. — А вы записываете разговоры со мной. — после заминки поинтересовалась Рид. — Нет. Только делаю служебные пометки. Для себя. Все хранится в вашем деле и строго конфиденциально. — А кто еще имеет доступ к делу? — Никто. Только я. — удивленно ответила Бонт. — Даже Приор Инквизиции? — сощурилась Лу. — Даже Приор Инквизиции. — Бонт широко улыбнулась. — Я независимый, можно сказать, светский эксперт, Лу. Уверяю, последним, кто узнает, о чем мы разговаривали в этих стенах, будет Инквизиция. Девушка заметно расслабилась. Что ж. Это полностью меняет дело! Лу никогда не отличалась открытостью и разговорчивостью. Переживаниями она тоже делилась не особо. Ответом на вопрос, почему Лу оставила того или иного партнёра, практически всегда было: «Не сошлись», «Разонравился (лась)», «Такой у меня характер». Очевидно, что их потрахушки с Приором Инквизиции она точно ни с кем не обсуждала. Кроме Элис Бонт. — Я спала со своим начальником. И теперь очень жалею об этом. — словно на исповеди, тупо произнесла Рид. — Вы боитесь его, Лу? — неожиданно серьезно спросила женщина. — Нет. — Лу нахмурилась. — Он вас заставлял, принуждал… — Что, нет! — эмоционально ответила Лу, голос перешел в крик. — Иво никогда не давил, не заставлял. Это от начала и до конца был мой выбор. — уже спокойнее добавила Лу. — Почему жалеете? — Потому что я понапридумывала себе всякого… и теперь… больно. — девушка почувствовала, как защипало в глазах. Крэп, опять. — То есть ваши чувства остались не взаимны? — уточнила Бонт. «Да» — хотела ответить Лу, но сомнения, мучившие ее уже несколько дней, не давали ей это сделать. С каждым днем она все больше вспоминала Мартена. Их взаимодействия, их разговоры. Его взгляд. То, как он ей улыбался. Иво Мартен, он же Иво Зола, Приор Инквизиции, Палач человечества. Безжизненное, лишенное чувств существо,не человек — так он представлялся общественности. Холодная, отстраненная маска вместо лица, вместо голоса — холод, лед, приводящий людей в ступор. Камень вместо сердца. Одним словом — Приор Инквизиции. Но Лу вспоминала другого Иво Мартена. Это мужчина, который сгорал изнутри от едва контролируемого пламени. Длинные, тонкие пальцы, выводящие идеальные мелодии на виолончели, а потом и на Лу. До невозможности простые и уютные разговоры о сложном. Едва уловимая улыбка на лице, предназначающаяся только Лу, со временем становящаяся все более заметной. Лед и Пламень. Мужчина, состоящий из контрастов. Вчера Лу вспомнила поздний разговор с Иво, состоявшийся, вероятно, у него: девушка уже засыпала на диване, когда Мартен наконец-таки закончил работать. Увидев ее в зале, он удивленно приподнял бровь. — Я не для того прогнал тебя из кабинета, чтобы ты засыпала на другом диване. — тепло улыбаясь, сказал Иво, мягко касаясь ее щеки. — Почему не пошла в кровать. — Хотела дождаться тебя. — еле подавив зевок, пробормотала Лу. Девушка приподнялась на локте, заглянула в глаза мужчине — тлеющие угольки. — Ложиться спать без хозяина — дурной тон. — Лу уткнулась в груди мужчины. — Так ты уже хозяйка. — сквозь улыбку прошептал Иво. — Что? Иво не дал Лу договорить — накрыл ее губы поцелуем. Вот как можно после такого утверждать, что у Мартена к ней не было чувств? Если, это, конечно, действительно воспоминание, а не очередная влажная фантазия девушки. — Я не знаю. — честно призналась врачу Лу. — Хммм. Вы знаете, обычно, в подобных ситуациях самый распространённый вариант — напрямую спросить. Однако, в вашем случае…

***

Что делать «в ее случае» Лу так и не узнала — девушка размышляла о том, чтобы поговорить. «Мы же разговаривали. Там, на крыше. И это было … нормально. Как у обычных людей» — Лу задумчиво уставилась в потолок, лежа на больничной койке. — «С ним было комфортно разговаривать. Делиться всяким… Может, правда попробовать?» — Ага, так и скажу: «Иво, привет, хотела уточнить: мы просто трахались или у нас что-то еще было, кроме ебли? А то я только потрахушки помню, но почему-то как дура себя чувствую». — злобно сказала молчащей стенке Лу. — С другой стороны, на кой он тогда приходил каждый вечер на крышу и выслушивал мои сопли? Когда в кровати явно ждала Саманта… Девушка вздохнула, перевернулась на бок, прижалась лбом к приятно-прохладной стене. Надо успокоиться, собраться и на холодную голову решить, если да — подготовиться к разговору. Очередная вспышка воспоминаний. Очередной стон. Они возвращались со светского мероприятия. Кажется, юбилей кого-то из Совета. Лу была в ярко-красном платье, как обычно, чрезмерно открытом, таким, что даже Иво невольно задержался взглядом, когда увидел ее в приемной. «Кому вообще пришла в голову мысль, что в Церкви — целибат?!» — возмущенно думала Лу, присматриваясь к макияжу. Красная помада, эффектные стрелки, подчеркивающие цвет глаз. Ладно, выглядело красиво. До ужаса развратно. Но красиво. С этим согласился и какой-то уже давно немолодой и жутко пьяный советник — он внаглую хотел облапать Лу, все время пытался пригласить на танец, а в конце вечера прямым текстом звал в постель, утверждая, что он ничем не хуже Приора. Лу мысленно выписала себе премию в виде попойки с друзьями за то, что отвечала всегда вежливо и выцарапала ему глаза. Заслуженно. — Как ты? — прервал ее размышления Иво. Девушка невольно напряглась: в его голосе прослеживались нотки раздражения. Лу подняла взгляд на Мартена: карие глаза прищурены, губы сжаты чуть сильнее обычного — точно раздражен. Неужели она где-то накосячила? — Что-то не так? — вопросом на вопрос ответила псионичка. Мартен едва заметно вздохнул, в глазах отразились искорки злости, но не на нее. — Почему не сказала про Тарви? — Иво легонько погладил ее ладонь. — Тарви? Это тот старый козел? — поняла Лу. — Именно. — Иво не сводил с Лу взгляда. — Да я привыкла… — пожала плечами девушка. — в Термитнике тоже пристают всякие, этот хоть руки не начал распускать, и то хорошо. Да и, скажи я тебе, чтобы ты сделал? — Лу усмехнулась. — Подошел и сказал, чтобы не лез? Он же уважаемый советник… — А я — Приор Инквизиции. — в голосе Иво внезапно зазвучала сталь, которую Лу слышала только в чрезвычайных ситуациях на рабочих совещаниях. Девушка мысленно себя выругала. Ну что она снова ляпнула? Нашла нужные слова, блестяще. — Иво, я не это имела в виду… — щеки девушки налились краской, она осмелилась посмотреть мужчине в глаза, уже черные. — Я хотела сказать, что привыкла к такому, не вижу смысла тебя отвлекать, втягивать в это. В конце концов, мы оба на работе, я исполняю свои обязанности… — Терпеть харассмент никогда не было и не будет частью твоих обязанностей. — Мартен понял, что перегнул палку, тут же поднес ее кисть к своим губам, поцеловал. — Лу. — уже потеплевшим тоном обратился он. — Я не хочу, чтобы ты терпела подобные выходки только потому, что боишься меня «напрягать». Я всегда готов и рад тебе помочь. Если тебе некомфортно из-за чьего-то поведения — не стесняйся, не бойся — говори. В том числе моего поведения. — быстро добавил Иво. Лу улыбнулась, кивнула. Внутри потеплело от слов мужчины — он о ней заботится. Печется. По-настоящему. Девушка сняла жутко неудобные каблуки, бросила их в противоположный угол машины и положила голову Иво колени. — Так удобнее? — хмыкнул он, аккуратно вытаскивая из волос надоедливые шпильки. — Ты даже не представляешь, насколько. Стилистов надо самих заставить в них проходить весь вечер. — Лу смотрела на Иво снизу, после ее возмущения уголки губ мужчины поползли вверх — он что, умеет улыбаться?! — Мне стоит воспринимать это как жалобу? — притворно-серьезным тоном продолжил Мартен. — Не хочу, чтобы ты распылялся. Есть кое-что более серьезное. — Лу перехватила его руку, отвела в сторону. Голубые глаза встретились с темнеющими карими. — Что же? — Иво перешел на шепот. — За весь день мне не удалось получить ни одного поцелуя. — Какое вопиющее недоразумение. — Иво освободился из захвата Лу, склонился над девушкой. — Исправлю лично. Первым делом Лу распустила ему хвост, с наслаждением потянула за черные пряди, оттянула их назад, из-за чего Иво глухо зарычал, прикусил ей нижнюю губу. Девушка почувствовала, как что-то стекает по подбородку. — Прости. — Иво отстранился, виновато посмотрел на тоненькую струйку крови, стекающую с нижней губы на подбородок. Мужчина нежно коснулся скулы девушки, большим пальцем стер кровь. — Не больно? Лу отрицательно покачала головой, поднялась с его колен, чтобы потом окончательно на них усесться. — Предположу, что домой тебя завозить не нужно? — Иво завороженно смотрел на девушку, не в силах сопротивляться. Вместо ответа Лу продолжила прерванный поцелуй, перехватила инициативу, жадно впилась в мужские губы. Усмехнулась. Судя по тому, что упиралось в ее бедро, Мартену всё более, чем нравилось. Не отрываясь от мужчины, Лу ловким, отточенным, можно сказать, профессиональным, движением расстегнула его ремень, шаловливой рукой добралась до причины своего дискомфорта. Еще одно профессиональное движение. И еще. Несколько. Иво не выдержал, простонал прямо ей в губы. Руки мужчины тем временем ласкали грудь Лу, которая, благодаря платью, была в открытом доступе. Лу не помнила, как они добрались до спальни. Не помнила, при каких обстоятельствах оказалась на коленях с членом во рту. Но отлично помнила, что Иво понравилось. Очень понравилось. — Лу, стой … — Иво ласково провел по ее голове. Девушка — языком по головке, отчего Иво вздрогнул, а тон стал еще ниже, мужчина почти шипел. — Подожди. Довольная своей шалостью, Лу все же оторвалась. Взгляд девушки опустился вниз, она широко улыбнулась: теперь красная помада была и на Иво. — Ну и вид у меня сейчас… — вслух усмехнулась девушка. Она подалась назад, оперлась на руки. Всё еще в платье, грудь уже совсем неприлично вываливалась из выреза. — Совершенно потрясающий. Ты невероятная, Лу. — восхищенно прошептал Мартен. Иво наконец скинул мешающие брюки, туда же полетела и рубашка. Мартен опустился на колени рядом с Лу, ладонью провел по ее оголенной ноге, с наслаждением сжал бедро. Лу уперлась стопой в его грудь, останавливая от дальнейших провокаций. — Чего ты хочешь? — один бархатный голос доводил до исступления. — Тебя. — просто ответила Лу. Иво усмехнулся. Естественно, так просто он ее не отпустит. Мужчина, все еще сжимая бедро, развел ей ноги второй рукой, ладонь заскользила по упругим ягодицам. Слетело белье. И теперь начала стонать Лу. Она извивалась в его руках, шептала его имя, так и порывалась выскользнуть из его рук, сбежать от вездесущего языка, приводящего девушку в экстаз. Иво не дал ей выбраться, крепко схватив за бедра. — Иво… — Лу потребовались все ее силы, чтобы собраться и выдавить из себя что-то, отличное от стонов. — Прекрати… Мартен победно ухмыльнулся, откинул растрепанные волосы за плечи. Мужчина двинулся вперед, повис над девушкой, захватил ее губы поцелуем, но легким, почти ленивым. Слишком хорошо целовал там, снизу. С помощью Мартена псионичка избавилась от надоевшего платья. Мужчина окинул ее восхищенным взглядом. Затем посмотрел в сторону брюк, быстро достал из них ремень. Глаза Лу округлились, но на лице была улыбка согласия. Сегодня пусть решает Иво. Всё еще на полу, Иво развернул Лу к себе спиной, предварительно подстелил форменный китель, выполняющий теперь функции коврика. Свел руки девушки за спиной, связал их ремнем. Коленом раздвинул ей ноги чуть шире. И вошел. Грубо, жестко, одним быстрым движением. Лу охнула. Мартен пытался двигаться быстрее, он знал, что они оба уже на грани и жаждут разрядки, но поза не позволяла закончить быстро. — Давай я буду сверху. — задыхаясь от злости, предложила Лу. Иво снова помог. Теперь он лежал на кителе, а Лу, все еще с завязанными ремнем руками, сидела на нем. Девушка плавно опускалась и поднималась, снова разогревая, раскаляя огонь внутри мужчины, Иво поддерживал ее сзади руками, помогал сохранить баланс. Мощные толчки, ускоряющиеся с каждым ударом, он вошел в ритм, стал полноправным хозяином темпа. Пламя разгорелось, пожирая все вокруг себя. Лу сжала кулаки, слышалось потрескивание ремня, девушка прикусила нижнюю губу, сдерживаясь, не позволяя себе закончить до него, тут же охнула, по подбородку потекла кровь. Иво прерывисто дышал, казалось, еще чуть-чуть и точно загорится. — Лу… — сдавленно, тягучим, карамель, шепотом обратился он, поднося ладонь к ее лицу, касаясь пальцами окровавленного подбородка. — Посмотри на меня, пожалуйста… Голубые глаза встретились с черными. Еще одно быстрое движение, очередной стон удовольствия вперемешку с болью от Лу сделал его последним. Иво вмиг расслабился, опустил голову на китель, тут же зашипел — Лу кончила вслед за ним. Они лежали в обнимку еще невесть сколько времени. Иво нежно касался ее губ, стирая кровь и остатки алой помады. Красные кончики пальцев оставили следы на мягкой коже девушки. Темные брови сдвинулись домиком, когда Иво посмотрел на запястья Лу, покрасневшие, а в некоторых местах уже синеватые, от ремня. На бедрах тоже останутся его отпечатки. — Ты сводишь меня с ума, Лу. — Иво прижал псионичку к своей груди, носом зарылся в ее светлые волосы. Лу вскочила с больничной койки, пнула стоящий рядом стул, тот с громким треском влетел в стену. — Это ты сводишь меня с ума, Иво Мартен.

***

Холодный осенний ветер неприятно уколол девушку, заставил ее поежиться, покрепче завернуться в огромную толстовку, которую ей недавно принес Йонас. Лу снова посмотрела вниз: почему-то двери, которые выходили на внутренние пожарные лестницы, были открыты только до четвертого этажа, дальше, чтобы выбраться, нужно было лезть вниз по наружным. Рид вздохнула: ей нужно поговорить. Ей нужно разобраться, получить ответы. Даже если при этом она рискует свернуть себе шею. Лу окинула взглядом свою бесполезную правую руку — вот проблема. В сумерках и так сложно будет лезть, а с одной рукой — вовсе смертоубийство. Но ничего. Девушка убрала телефон в карман толстовки, молясь, чтобы он не вылетел. Поставила правую ногу так низко, насколько смогла. Левой ладонью ухватилась за вертикальную часть лестницы, спустила вторую ногу. Правую руку согнула в локте и зацепилась, как крюком. Шажок за шажком, она медленно спускалась вниз, каждый раз, когда нужно было перемещать левую ладонь, изо всех сил «впивалась» крюком в лестницу, чтобы не упасть с нее. Все шло хорошо. Примерно до середины второго этажа. Затем нога вместо очередной перекладины уперлась в пустоту, Лу соскользнула, повисла на руках, точнее, на левой, правая против ее воли разогнулась. — Твою мать. — задыхаясь от напряжения, прошептала Лу. Не хватает одной перекладины, видимо, сломалась. — Но внизу должны быть еще. Если разожму руку, то просто приземлюсь на следующую. Главное — успеть схватиться рукой за перекладину. Кроссовкам и стопам девушки эта идея не понравилась. Кусая губы от боли, Лу попыталась ухватиться за лестницу, но потная ладонь соскользнула. Девушка полетела спиной вниз. Она чувствовала каждую гальку. Каждая чертовая галька отпечаталась на ее спине. В голове шумело, взгляд плыл. Псионичка полежала так несколько минут, затем осторожно поднялась, с удивлением отметила, что голова не кружится. Посмотрела на левую руку — она была в крови, галька разодрала кожу. Тихо рыча от боли, Лу вытерла ее об толстовку. Проверила время — на спуск ушло пятнадцать минут. И она все еще жива. Удивительно. Девушка, избегая освещенных мест, покинула территорию больницы, прошла несколько кварталов, достала телефон, вызвала такси, оно приехало почти сразу — Центр же. Охранники пропустили ее без вопросов. Томительные секунды в лифте прежде, чем выйти на нужный этаж. Приемная. Уставшая Даниэль за стойкой. — Привет, Приор у себя? — не сбавляя шага, спросила Лу. Она не увидела ошарашенного взгляда Даниэль. Она не услышала ответа. Просто быстро открыла дверь и вошла внутрь. *** — Раньше участок числился за Гюлером, сейчас его передали Адриане Жозе, но чрезвычайная ситуация в промзоне вынудила передать его другому дознавателю… — Которого вчера там же и убили, я понял, Марк. — раздраженно перебил Приор, сминая документы. Плохо. Очень плохо. Он не для того выторговал Термитник у Совета, чтобы терять там дознавателей. Чтобы у него под носом мирно существовал траффик наркотиков, источник которого так и не удавалось найти. — Нам нужен псионик. Заслать внутрь, чтобы разведать почву. Жаль, Рид еще в больнице — она идеально бы подошла. — вздохнул Жонсьер, убирая бумаги в папку. — Что? — Иво побелел от злости. — Ну она же псионичка, еще и сама из Термитника. И с Нитро хорошо справилась, справки навела, видимо, связи какие-то есть, выходы на нужных людей. — с завистью пояснил Марк, заглянул глаза в Мартену. И тут же отшатнулся назад. — Никогда не смей говорить о ней в подобном тоне! — в голосе Иво звенела ярость. — Мадемуазель Рид не приманка, которой можно расшвыриваться! Она такой же ценный сотрудник КС! — глаза-щелочки буравили взглядом Жонсьера. — Если на этом твои идеи себя исчерпали, то крайне печально, Марк. Я недоволен. — Иво посмотрел на маленькую черную чашечку, стоящую на столе. — На сегодня все. Жонсьер пулей вылетел из кабинета. Иво остался один. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, закатил рукава, распустил хвост. Распорядился Даниэль его не беспокоить. Уткнулся в бесконечный потом документов. Час сменял час. Когда в глазах началась резь, Мартен отодвинулся от стола, устало опустил голову назад. Чертов траффик. Чертов Термитник. Гюлер. Снова он, даже после смерти. А не замешан ли бывший инквизитор в этом? Надо проверить, покопаться. Иво прикрыл глаза, привел в порядок дыхание. Нужно собраться, успокоиться. Еще много работы. Очень много работы. Неожиданно распахнувшаяся дверь заставила Приора вздрогнуть. А тот, кто вошел в его кабинет — усомниться в реальности. В центре кабинета. Его кабинета. Прямо сейчас стояла Лу. Запыхавшаяся, с красными пятнами на бледном лице, в огромной толстовке, на которой Иво сразу же заметил пятна крови. Мужчина был уверен, что спит. Несколько раз моргнул, но Лу не исчезла, а наоборот, придвинулась, подошла ближе, левой рукой, обернутой в грязный рукав, облокотилась на стол. Голубые глаза с вызовом смотрели на Мартена, ожидали реакции. — Что… что ты здесь делаешь? — сбиваясь, задал вопрос Иво. — Пришла поговорить. — четко, уверено ответила девушка. — Как ты покинула больницу? — наконец начал приходить в чувства Мартен. Теперь он глядел на девушку с неподдельным страхом — ей нужно обратно! Кровь явно не часть дизайна. — Неважно. Я должна узнать. — Лу говорила с ним так, как инквизитор проводит допрос с преступником. — Должна спросить. Ответишь — тут же вернусь, обещаю. Не понимая, что он делает, Приор кивнул. — Ты не выходишь из моей головы. Я каждый чертов день вспоминаю что-то новое. Как ты играл на виолончели. Оранжерею. Секс. Много секса. — девушка криво улыбнулась. — И чертовски хорошего. Но я ничего не помню, месье Мартен. Ничего не помню о нас. Я ничего не понимаю. И поэтому пришла спросить. — голубые глаза пронзил электрический разряд. — Я рассчитываю на твою честность, месье Мартен. Я тебя не знаю, но всецело доверюсь, прямо сейчас. — голос девушки едва заметно дрожал. — Иво Мартен, между нами был просто секс без обязательств, просто приятные потрахушки, или это было нечто большее? — голос сорвался, псионичка на мгновение прикрыла глаз. — Потому что я каждый гребаный день просыпаюсь с непонятными, незнакомыми мне чувствами, гонящими меня к тебе. Не дающие забыть, отречься от тебя. Иво Мартен, эти чувства были взаимны или это сугубо моя проблема? Иво слышал стук собственного сердца. Мужчина уже даже не пытался сохранить маску. Он не сводил взгляда с девушки, признаний которой он не заслуживал. Сейчас. Сейчас он может все исправить. Сделать все правильно. Одним ответом.