Solitaire (перевод книги)

Глава 2

ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО подростков, посещающих школу Хиггса, - бездушные идиоты-конформисты. Я успешно интегрировалась в небольшую группу девушек, которых я считаю "хорошими людьми", но иногда мне все еще кажется, что я, возможно, единственная, кто обладает сознанием, как главный герой видеоигры, а все остальные - созданные компьютером статисты, выполняющие лишь несколько определенных действий, таких как как "начать бессмысленный разговор" и "обнять".  Еще одна особенность подростков Хиггса, да и, возможно, большинства подростков, заключается в том, что они прилагают очень мало усилий к 90 процентов работы. Я не думаю, что это плохо, потому что позже в нашей жизни будет много времени для "усилий", и чрезмерные старания на данном этапе - пустая трата энергии, которая в противном случае могла бы быть потрачена на такие приятные вещи, как сон, еда и нелегальное скачивание музыки. На самом деле я не очень-то стараюсь что-либо делать. Как и многие другие люди. Когда я вхожу в общую комнату и меня встречает сотня подростков, повалившихся на стулья, парты и пол, это обычное явление. Такое ощущение, что их всех отравили газом.  Кент еще не пришел. Я направляюсь к Бекки и всем остальным в Компьютерном уголке, которые, похоже, обсуждают, привлекателен ли Майкл Сера на самом деле или нет.  - Тори. Тори. Тори. - Бекки несколько раз хлопает меня по руке. - Ты можешь поддержать меня в этом. Ты ведь видела Джуно, да? Ты думаешь, он симпатичный, да? - Она хлопает себя ладонями по щекам, и ее глаза как бы закатываются назад. - Неуклюжие парни – самые привлекательные, не так ли?" Я кладу руки ей на плечи: "Успокойся, Ребекка. Не все любят Сера так, как ты." Она начинает что-то бормотать о комедии "Скотт Пилигрим против всех", но я на самом деле не слушаю. Майкл Сера - это не тот Майкл, о котором я думаю. Я кое-как отвлекаюсь от этого разговора и начинаю оглядывать общую комнату отдыха.  Да. Все верно. Я ищу Майкла Холдена.  На данный момент я не совсем уверена, зачем я его ищу. Как я, наверное, уже упоминала, меня мало что интересует, особенно люди, но меня раздражает, когда кто-то думает, что может начать разговор, а потом просто встать и уйти.  Это грубо, понимаете?  Я прохожу мимо всех компаний в общей комнате отдыха. Компании это что-то в стиле "Школьного мюзикла", но причина, по которой они такие банальные, заключается в том, что они действительно существуют. В школе, где учатся преимущественно девочки, можно ожидать, что каждый год они будут разделены на три основные категории:        1. Шумные, опытные девочки, которые используют поддельные удостоверения, чтобы попасть в клубы, носят множество вещей, что увидели в каких-то блогах, часто притворяются, что морят себя голодом, наслаждаются оранжевым загаром, курят в общественных местах или пристрастились к наркотикам, много знают о мире. Я сильно не одобряю таких  людей.       2. Странные девушки, которые, видимо, не имеют ни малейшего понятия о том, как нормально одеваться или контролировать свое странное поведение, например, рисуют друг на друге мелом и физически не могут вымыть голову; девушки, которые каким-то образом оказываются с парнями, которые так же ужасны, как и они сами; девушки, чей ментальный возраст отстает минимум на три года от их физический. Такие девушки меня очень огорчают, потому что часто я чувствую, что они могли бы стать совершенно нормальными, если бы приложили немного усилий.       3. Так называемые нормальные девушки. Примерно у половины из них есть постоянные, среднестатистические парни. Им хорошо известны тренды и поп-культура. Обычно приятные, одни тихие, другие шумные, любят проводить время с друзьями, веселиться на вечеринках, ходить по магазинам и в кино, наслаждаться жизнью.  Я не говорю, что все попадают в одну из этих групп. Мне нравится, что есть исключения, потому что я ненавижу существование таких групп. Я имею в виду, я не знаю, где бы я оказалась. Полагаю, я была бы в третьей группе, потому что Наши определенно такие. С другой стороны, я не чувствую, что похожа на кого-то из Наших. Я вообще не чувствую себя похожей на кого-либо. Я обхожу комнату три или четыре раза, прежде чем прихожу к выводу, что его здесь нет. Как бы там ни было. Может, я просто придумала Майкла Холдена. В любом случае, мне все равно. Я возвращаюсь в Наш закуток, опускаюсь на пол у ног Бекки и закрываю глаза.  Дверь комнаты отдыха распахивается, и мистер Кент, заместитель директора, входит в толпу, сопровождаемый своей обычной компанией: мисс Штрассер, которая слишком молода и хороша, чтобы быть учительницей, и нашей старостой, Зельдой Окоро. (Я не шучу, у нее действительно такое фантастическое имя.) Кент - человек с острыми чертами лица, которого чаще всего отмечают за его поразительное сходство с Аланом Рикманом английский актер и режиссер, и, вероятно, единственный учитель в этой школе, обладающий настоящим интеллектом. Также он мой учитель английского уже более пяти лет, так что мы довольно хорошо знаем друг друга. Наверное, это немного странно. У нас есть директриса, миссис Лемер, которая, по слухам, является членом французского правительства, что объясняет, почему она никогда не появляется в своей школе.  - Я хочу немного тишины, - говорит Кент, стоя перед интерактивной доской, которая висит на стене прямо под девизом нашей школы: "Confortamini in Domino et inpotentia virtutis eius". Толпа в серой форме поворачивается к нему лицом. На несколько мгновений Кент просто замолкает. Он часто так делает.  Мы с Бекки улыбаемся друг другу и начинаем считать секунды. Это наша игра. Я не помню, когда это началось, но каждый раз, когда мы на уроке, или на собрании шестиклассников, или где-то еще, мы считаем продолжительность его молчания. Наш рекорд - семьдесят девять секунд. Без шуток. Когда пробило двенадцать и Кент открыл рот, чтобы заговорить, из громкоговорителя заиграла музыка.  Это тема Дарта Вейдера из "Звездных войн".  Шестиклассников мгновенно охватило беспокойство. Люди дико вертят головами из стороны в сторону, перешептываясь, недоумевая, зачем Кенту понадобилось включать музыку через громкоговоритель и почему именно "Звездные войны". Возможно, Кент собирается начать читать нам лекции о ясном общении, или настойчивости, или сопереживании и понимании, или навыках взаимозависимости, которым посвящено большинство встреч в шестом классе. Возможно, он пытается подчеркнуть важность лидерства. Только когда на экране за его спиной начинают появляться фотографии, мы понимаем, что на самом деле происходит.  Сначала это лицо Кента, отфотошопленное в лицо Йоды. Затем это Кент в роли Джаббы Хатта.  Затем появляется принцесса Кент в золотом бикини.  Весь шестой класс взрывается неудержимым смехом.  Настоящий Кент, с суровым лицом сохраняющим хладнокровие, выходит из класса. Как только исчезает и Штрассер, люди начинают переходить от группы к группе, вспоминая выражение глаз Кента, когда с помощью белый краски в фотошопе его лицо появилось на снимке Натали Портман с экстравагантной прической. Должна признать, это довольно забавно.  После того, как Кент/Дарт Мол покидает экран, и когда оркестровый шедевр достигает своей кульминации, доносясь из динамиков над нашими головами, на интерактивной доске появляются следующее: 

SOLITAIRE.CO.UK 

Бекки открывает сайт на компьютере, и мы собираемся вокруг, чтобы получше все рассмотреть. В блоге тролля уже есть один пост, две минуты назад была опубликована фотография Кента, который пассивно агрессивно смотрит на доску.  Мы все начинаем разговаривать. Впрочем, как и все остальные. Я просто сижу. - Некоторые, наверное, подумали, что это очень умно, - фыркает Бекки. - Вероятно, написали об этом в своих блогах и думают, что сделав фотки, они докажут своим друзьям-хипстерам, что они смешные и дерзкие.  - Ну да, это умно, - говорит Эвелин, и ее давний комплекс превосходства дает о себе знать. - Это значит противостоять Мужчине.  Я качаю головой, потому что в этом нет ничего умного, кроме мастерства человека, которому удалось превратить лицо Кента в лицо Йоды. Это талант владения фотошопом.  Лорен широко улыбается. Лорен Ромилли - заядлая курильщица, и рот у нее немного великоват для ее лица: "Я уже вижу эти статусы на Facebook. Наверняка это испортило мою ленту в Twitter".  - Мне нужно выложить это фото в мой блог, - продолжает Эвелин. - Мне бы не помешало набрать еще пару тысяч подписчиков.  - Уходи, Эвелин, - фыркает Лорен. - Ты и так Интернет-звезда.  Это заставляет меня рассмеяться: "Просто выложи еще одну фотку своих ног, Эвелин, - тихо говорю я. - Их уже перепостили, наверное, двадцать тысяч раз." Меня слышит только Бекки. Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, что в некотором смысле приятно, потому что я редко придумываю смешные вещи, которые можно было бы произнести.  И все. Это почти все, что мы можем сказать по этому поводу. Десять минут, и все забыто.  По правде говоря, этот розыгрыш заставил меня почувствовать себя немного странно. Дело в том, что "Звездные войны" были моей главной навязчивой идеей, когда я была ребенком. Наверное, я уже несколько лет не смотрела ни один из фильмов, но, эта музыка навеяла что-то. Я не знаю, что именно. Какие-то чувства у меня в груди.  Ух, я становлюсь сентиментальной. Держу пари, тот, кто это сделал, очень доволен собой. И отчасти это заставляет меня ненавидеть их. Пять минут спустя я уже почти дремала, положив голову на компьютерный стол и закрыв лицо руками от всех форм социального взаимодействия, когда кто-то хлопнул меня по плечу.  Я рывком поднимаюсь и сонно смотрю в направлении похлопывания. Бекки странно смотрит на меня, фиолетовые пряди рассыпаются вокруг нее каскадом. Она моргает.  - Что? - спрашиваю я.  Она указывает себе за спину, и я смотрю. Там стоит парень. Нервный. Лицо исказилось в какой-то ухмыляющейся гримасе. Я понимаю, что происходит, но мой мозг не совсем понимает, что такое возможно, поэтому я трижды открываю и закрываю рот, прежде чем произнести:  - Господи Иисусе.  Парень делает шаг ко мне.  - В-Виктория? За исключением моего нового знакомого Майкла Холдена, только два человека в моей жизни называли меня Викторией. Одного из них зовут Чарли. А другого: - Лукас Райан, - говорю я.  Когда-то я знала мальчика по имени Лукас Райан. Он много плакал, но любил покемонов так же сильно, как и я, так что, думаю, это нас сдружило. Однажды он сказал мне, что хотел бы жить внутри гигантского пузыря, когда вырастет, потому что там можно будет летать и все видеть, а я сказала ему, что это был бы ужасный дом, потому что внутри пузыря всегда пусто. На мой восьмой день рождения он подарил мне брелок с Бэтменом, на девятый - книгу "Как рисовать мангу", на десятый - открытки с покемонами, а на одиннадцатый - футболку с тигром.  Мне как бы приходиться делать второй анализ, потому что его лицо теперь совершенно другой формы. Он всегда был меньше меня, но теперь он как минимум на целую голову выше, и его голос, очевидно, сломался. Я начинаю искать сходство с одиннадцатилетним Лукасом Райаном, но все, что я нахожу, - это его тусклые светлые волосы, худые руки и ноги и неловкое выражение лица. А еще он тот "блондин в узких брюках".  - Господи Иисусе, - повторяю я. - Привет.  Он улыбается и смеется. Я помню этот смех. Он весь исходит из груди. Грудной смех.  - Привет! - говорит он и улыбается еще шире. Приятная улыбка. Спокойная улыбка.  Я резко вскакиваю на ноги и оглядываю его с головы до ног. Это действительно он.  - Это действительно ты, - говорю я, и мне приходится сдерживаться, чтобы не протянуть руку и не похлопать его по плечу. Просто чтобы убедиться, что он действительно здесь и все такое.  Он снова смеется. Его глаза становятся прищуренными: "Это действительно я!"  - Кт-кто……Почему? Он слегка смущается. Я помню, каким он был: "Я ушел из Трухэма в конце прошлого семестра, - говорит он. - Я знал, что ты учишься здесь, так что... - Он теребит свой воротник. Раньше он тоже так делал. - Э-э-э... Я подумал, что попробую тебя найти. Поскольку у меня здесь нет друзей. Так что, э-э-э, да. Привет".  Думаю, вам следует знать, что у меня никогда не получалось заводить друзей, и в начальной школе это было не исключением. За эти семь лет унизительного социального отторжения я приобрела только одного друга. И все же, хотя я бы не стала вспоминать дни, проведенные в начальной школе, было и что-то хорошее, что, вероятно, поддерживало меня в жизни, и это была тихая дружба с Лукасом Райаном.  - Ого! - вмешивается Бекки, не в силах удержаться от возможных сплетен. - Откуда вы двое знаете друг друга? Я, конечно, довольно неловкий человек, но Лукас бьет все рекорды. Он поворачивается к Бекки и снова краснеет, и мне становится чуть ли не стыдно за него.  - Начальная школа, - говорю я. - Мы были лучшими друзьями.  Изогнутые брови Бекки взлетают вверх: "Не может быыыть." Она еще раз смотрит на нас обоих, прежде чем перевести взгляд на Лукаса: "Что ж, полагаю, я твоя замена. Я Бекки. - Она обводит рукой вокруг себя. - Добро пожаловать в Страну угнетения." Лукас тихим голосом произносит: "Я Лукас".  Он поворачивается ко мне. "Мы должны наверстать упущенное", - говорит он.  Так вот на что похожа возрожденная дружба?  - Да... - отвечаю я. От шока мой словарный запас иссякает. "Да."  Люди начали отказываться от участия в собрании шестых классов, так как сейчас начало первого урока, а учителя еще не вернулись.  Лукас кивает мне: "Э-э, я бы не хотел опаздывать на свой первый урок или что-то в этом роде, весь сегодняшний день и так будет довольно неловким, но мы скоро с тобой поговорим, да? Я найду тебя в Facebook." Бекки с недоверием смотрит, как Лукас уходит, и крепко хватает меня за плечо: "Тори только что разговаривала с парнем. Нет, Тори только что поддерживала разговор самостоятельно. Кажется, я сейчас расплачусь." - Ну-ну. - Я похлопываю ее по плечу. - Будь сильной. Ты справишься с этим.  - Я очень горжусь тобой. Я чувствую себя гордой мамой. Я фыркаю: "Я могу поддерживать беседу и сама. И как ты это назовешь?"  - Я – единственное исключение. Со всеми остальными ты общительна так же, как картонная коробка.  - Может, я и есть картонная коробка.  Мы обе смеемся.  - Это забавно... потому что это правда, - говорю я и снова смеюсь, по крайней мере, внешне. Ха-ха-ха.