Золотая молодежь Коктебеля

Похороны. Дежавю. Это странное, липкое чувство, будто я проживаю один и тот же день снова и снова. Снова стою здесь, снова соучастница, снова пытаюсь изображать горе. Внутри же — холодная пустота. Никакого раскаяния. Только осознание, что всё повторяется. А ведь ещё недавно казалось, что жизнь начала обретать форму.   Но, как сказал Киса, "в этой ублюдочной конторе ничего не работает". Нас спалили.   Я стою в первом ряду, рядом с отцом и братом. Взгляд устремлён в пустоту, но сознание краем улавливает монотонный голос священника. Забавно, правда? Покойник был атеистом, а теперь над ним читают молитвы, будто это что-то изменит.   Киса стоит напротив, рядом со своей матерью. Его фигура идеально выправлена, чёрный костюм сидит безупречно. Но есть что-то в этом внешнем совершенстве, что выдаёт внутренний хаос — растрёпанные волосы, тень под глазами, взгляд, наполненный злостью вместо печали. Он так же обдолбан, как и я.   Я ловлю его взгляд. Он замечает меня, но не выказывает ни эмоции, ни намёка на признание. Мы избегали друг друга последние недели. Сегодняшняя встреча была случайностью — если её можно так назвать. Нас окружили журналисты, осаждая вопросами. Словно стервятники, почуявшие запах крови.   После этого всё было размыто. Мы оказались вдвоём. На заднем сидении его машины. Он молча достал пакетик. Я молча кивнула. Пару мгновений — и вот мы уже глушим тишину шумными вдохами. Кокс прожигает горло, но ничего не говорит. Ни он, ни я.   Теперь он снова молчит. Смотрит на священника, который вещает что-то о прощении и вечном покое. Я замечаю, как уголки его губ дёргаются. Едва заметное движение, как будто он хотел усмехнуться, но передумал.   Я отвожу взгляд, упираюсь глазами в свои дрожащие руки. Пальцы переплетаются, сжимаются, будто пытаясь удержать что-то невидимое. Дрожь — не от холода, не от страха. От чего-то большего, от того, что невозможно ни описать, ни прогнать.   Покойник, кокаин, Киса, этот абсурдный спектакль с молитвами и чёрными ленточками. Всё это сливается в один удушающий ком.   И снова дежавю. 

***

Рената с Ритой сидели за любимым столиком у Кудиновых, как всегда, наслаждаясь уютом террасы, где даже в непогоду можно было почувствовать себя оторванной от суеты мира. Море за деревянными перильцами почти полностью сливалось с серым небом, тонкая линия горизонта лишь слегка угадывалась сквозь пелену моросящего дождя. Чашка с чаем, согревая ладонь Ренаты, источала тонкий аромат мяты, который смешивался с запахом сырого дерева.   Рита лениво водила ложечкой по своему капучино, разбивая пушистую пенку, словно её больше занимал процесс, чем сам напиток. Её взгляд был направлен в никуда, но, судя по тому, как уголки губ чуть подрагивали, мысли девушки витали в саркастической плоскости.   — Ну, я не удивлена, что Сокол, как обычно, пиздел про себя долго и нудно, — наконец проговорила она, сделав глоток и откинувшись на спинку стула с таким видом, словно очередное доказательство её правоты было получено.   Рената подняла взгляд, её голубые глаза сузились, будто она обдумывала, стоит ли вообще ввязываться в спор. Она сделала глоток чая, позволив себе короткую, чуть насмешливую улыбку.   — Рит, ну зачем ты так грубо? — саркастически подметила она, хотя в голосе прозвучал лёгкий оттенок подступающего смеха.  — А что? Я не права? — с вызовом переспросила Рита, разведя руками.  Она откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу, её поза выражала одновременно расслабленность и превосходство. — Ты хоть раз слушала его, и чтобы не хотелось зевнуть?  Рената наклонила голову, словно обдумывая вопрос. Её взгляд вновь устремился на море, где волны лениво накатывались на берег.   — Может быть... разок, — подыграла она.   — Вот! — Рита торжественно подняла ложечку, как будто это был триумфальный жест. — Вот и я о чём. Слушать его — это пытка. Ты видела, как он говорит? Он же сам от себя кончает.   — Ладно. Да Рит, это было фаталити, тут не поспоришь, — хмыкнула девушка, аккуратно отломив кусочек шоколадного пирожного. Она позволила насыщенному вкусу растекаться по языку, закрывая глаза на мгновение.   — И всё-таки, прям так хуёво? — Рита заинтересованно наклонилась ближе.   — Хуевей некуда, — трагично вздохнула Рената, сцепив руки на столе. — Он говорил без остановки. О себе, о родителях, о бизнесах. У меня было ощущение, что его монолог длился дольше, чем Дневники вампиров.  Рита захохотала, пытаясь сдержаться, но безуспешно.   — Так, ты на святое не посягай! Я готова смотреть на Деймона вечно, в отличии от пиздежа Сокола, - запротестовала Макеева услышав о своём сериальном краше.  — Каюсь, посягнула на святое, - подняла руки вверх Рената затянувшись перед этим айкосом.  — Это ужас! — Она сделала паузу, чтобы отдышаться. — И что теперь?   На столе завибрировал телефон. Имя Сокола мигало на экране, как маяк в ночи. Рената мельком взглянула на него, а потом спокойно положила телефон обратно.   — Угадай с трёх раз, — бросила она, перекладывая руки на спинку стула.   — Сокол? — предположила Рита, хмыкнув.   — В точку, — невозмутимо ответила Рената делая затяг.  — Ну, готовься к очередной лекции о величии Сокола, — усмехнулась Рита.   Рената закатила глаза, разглядывая серое небо.   — Я лучше нырну в море, — тихо пробормотала она.   — Ладно, ладно. Оставим эту тему. А что с Кисой? — Рита, чуть прищурившись, наблюдала за подругой.   Рената медленно подняла бровь, словно отвечая на её взгляд.   — А ты откуда знаешь?   — Видела его, — невинно пожала плечами Рита, но глаза её сверкнули хитростью.   Рената подозрительно наклонилась ближе.   — Ты ему что-то сказала?   — Ни в коем случае, — протянула Рита, поднося к губам свою чашку. — Но ты лучше выглядишь с ним, чем с этим Соколом.   — Рита! — с театральным возмущением выдохнула Рената, прижимая руку к груди, словно её только что предали.   — Ри, — с упрёком протянула девушка, откинувшись на спинку стула. Она схватила свою чашку, но вместо того, чтобы пить, поднесла её к губам и просто вглядывалась в подругу поверх края. — Ладно, на Сокола мне насрать, что с Кисой было?   Фаркаш подняла бровь, будто собираясь ответить что-то саркастичное, но вместо этого тихо хмыкнула.   — Ты такая прямолинейная, Рит. Поучись у братца как нужно раскручивать людей.  — Ну так что? — наклонилась чуть ближе, подперев подбородок рукой.  — И я пропущу даже выпад про Кира.  Рената снова взялась за затянулась, но теперь уже больше для того, чтобы отвлечься, чем из желания получить дозу никотина.  — Что было, что было… Поцеловал он меня.   — Что?! — Рита чуть не уронила чашку, тут же наклоняясь ближе. — Когда?! Где?!   Рената устало прикрыла глаза, слегка наклонив голову, словно готовясь к допросу.   — После этого “великолепного” вечера с Соколом. Он догнал меня возле машины.   — Подожди… и что дальше? — Макеева почти соскользнула со стула, уставившись на неё так, будто от ответа зависела её жизнь.   Рената медленно подняла взгляд, чуть ухмыльнувшись.   — А дальше? — Она пожала плечами. — Дальше я села в машину и уехала.   — И всё?! — Рита возмущённо хлопнула по столу.   — А ты что ожидала? Драмы? Бурного признания? — с лёгким сарказмом ответила Рената, скрестив руки на груди.  — Хотела, чтобы он на руках меня донёс к водителю? — Ри, ну ты шутишь! — вздохнула блондинка? откинувшись на стул. — Он же явно в тебе заинтересован.   — Да ладно? А я думала, это был просто порыв вежливости, — иронично протянула Рената, подняв бровь.  — Думала в Коктебеле все так на прощание делают.  — Ты серьёзно?   — Абсолютно.   Рената сдержанно улыбнулась, затем выдохнула и подняла чашку, как будто собираясь сделать глоток, но вместо этого просто посмотрела на содержимое и рассмеялась. — Ладно, ради всего святого, давай отойдем от этой несчастной темы. Слишком много внимания этому персонажу.  — Точно, забыла рассказать! Кудиновы снимают промо, пригласили какого-то крутого режиссера и будет кастинг, —воодушевленно начала тараторить Макеева. — Но они уже вроде как пропихнули Анжелку, но ничего. Я этот момент быстро решу.  Рената фыркнула, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.   — Рит, ты серьёзно думаешь, что в этой битве ты найдёшь что-то кроме головной боли?   — Это не битва, — спокойно ответила Макеева, слегка пожав плечами. — Это возможность.   Фаркаш скептически подняла бровь, её взгляд стал пристальным.   — Возможность чего? Поиграть в "кто пизже" с Анжелочкой?   Рита отвернулась, глядя на серое море за перилами террасы. Её взгляд стал задумчивым, а пальцы нервно крутили ложечку.   — Возможность показать, что я могу быть не просто " дочерью Макеева, сестрой Кострова", а человеком с идеями, который тоже может добиваться своего.   Рената закатила глаза, делая круговое движение рукой, как будто заканчивала невидимый спор.   — Господи, Ритусик, ты и так уже звезда школы, "спортсменка, комсомолка и просто красавица". Что тебе ещё нужно? Ты не просто дочь Макеева, и уж точно не сестра Кира. Маееева резко обернулась, её взгляд стал жёстким.   — Это не про школу, Ри. Это про жизнь.   Фаркаш на мгновение замолчала, немного смутившись под этим взглядом, но всё же решила не сдаваться.   — И жизнь должна свестись к борьбе за место под светом софитов?  В какой-то рекламке? — Нет, но если я могу использовать это, чтобы добиться большего, то почему нет?   Рената усмехнулась, её глаза блеснули сарказмом.   — Ладно, а ты уверена, что твой папа захочет участвовать в этой "битве с Анжелочкой"?   Макеева усмехнулась, наконец откинувшись на спинку стула и скрестив ноги.   — Папа всегда говорит: "Если хочешь чего-то добиться, делай всё, чтобы это стало неизбежным".   — Звучит как типичная фраза любого папиного честного друга, — парировала Фаркаш, скрестив руки. — А теперь скажи честно, ты уверена, что Анжелочка не раздавит тебя своей "гламурной армией"?   Рита посмотрела на неё с лёгкой насмешкой.   — Ри, если кто и будет раздавлен, так это она.   Девушка рассмеялась, слегка покачав головой.   — О, я даже начинаю верить в такие заявы. Спиздила у Костра Искусство ведение войны?  — Опять ты душнишь. Это же крутой способ набрать подписчиков и завируситься в сети, — Рита азартно наклонилась вперёд, скрестив пальцы под подбородком. Её глаза блестели, словно она уже представляла себе все возможные лайки и комментарии.   Рената подняла бровь, отставив чашку.   — Ты только что назвала две причины, почему туда идти абсолютно не стоит, — хмыкнула она, закинув новый стик.  Рита драматично закатила глаза, откинувшись на спинку стула.   — Да ладно тебе, Ри. Это ведь шанс! Если всё правильно сделать, можно оказаться в центре внимания!   — В центре внимания чего? — саркастично уточнила Рената. — Войны между Анжелочкой и её самомнением? Не думаю, что оно тебе очень надо.  — Ну, может, папа всё таки сможет меня протолкнуть, — задумчиво проговорила Рита, как будто уже обдумывала, как заговорить с отцом. — Хотя, понятно, что они всё равно будут рассматривать Анжелочку как основного кандидата. Рената на мгновение прищурилась, а потом фыркнула, словно это предположение её развеселило.   — Ритусь, ну вот нахуй оно тебе? — с добродушным раздражением спросила она. — Ещё и с Бабич драться за черт пойми что.   Рита подняла указательный палец, будто собиралась что-то возразить, но тут же задумалась.   — А что, если я смогу её обойти? — наконец произнесла она, хитро улыбнувшись. — Представь: она приходит, вся такая в образе гламурной королевы, а тут я, неожиданная звезда их новой коллаборации!   Рената посмотрела на неё так, будто перед ней был ребёнок, мечтающий стать космонавтом.   — И каким образом ты собираешься её обойти? Танцами с саблями? Или сделаешь тысячу дублей, пока Кудиновы не отчаются и не выберут тебя?   Рита на мгновение смутилась, но тут же собралась.   — Зато если получится, это будет эффектно, — упрямо заявила она.  — Если конечно получится.  Рената усмехнулась и снова выпустила небольшой клубок дыма.   — Я верю, что ты можешь сделать всё, что захочешь. Вопрос только в том, хочешь ли ты это на самом деле.   Рита задумалась, её взгляд стал более серьёзным.   — А что, если я хочу доказать, что я тоже чего-то стою?   Рената на мгновение замерла, её выражение стало мягче.   — Тогда тебе не нужна Анжелочка, чтобы это доказать. Рита, облокотившись на спинку стула, продолжала играть ложечкой в чашке капучино, её взгляд время от времени скользил к подруге.   — Ладно, плевать. Почему ты не идёшь на вечеринку Кисы? — спросила она с лёгким возмущением, покачивая головой.   — Очень просто, — равнодушно ответила Рената, поднимая чашку. — Меня туда никто не приглашал, это во-первых. Во-вторых, реферат сам себя не напишет.   Рита прищурилась, обдумывая ответ.   — А в-третьих? — уточнила она, подаваясь чуть вперёд.   Рената поставила чашку на блюдце и скрестила руки на груди, глядя на подругу с лёгким вызовом.   — Мне нужен детокс от этих... додиков. — Она сделала акцент на последнем слове, словно подводя черту.   Рита закатила глаза и покачала головой, вздохнув так громко, что сидящий за соседним столиком официант на секунду обернулся.   — Ты сама понимаешь, что звучишь сейчас, как пенсия? — Рита придвинулась ближе, опершись локтями на стол. — Вечеринка Кисы — это же не просто тусовка, это событие!   — Событие для кого? — перебила Рената, приподняв бровь. — Для него самого? Чтобы в очередной раз показать, какой он мега-альфа?   Рита замолчала на секунду, потом расплылась в хитрой улыбке.   — Ну, отчасти. Но не забывай, сколько людей там будет. Ты же сама говорила, что иногда надо использовать ситуации, чтобы...   — ...получить выгоду или же уйти во все тяжкие, — закончила за неё Рената, раздражённо качнув головой, глянув в сторону на какого-то человека. — Да помню я. Но это пройденный этап. Тем более, если быть откровенной, что-то воду они мутят.  Рита в моменте чуть не поперхнулась, но потом быстро надула губы, как ребёнок, которому отказали в игрушке, и начала крутить ложку между пальцами.   — Ри, ну перестань быть такой скучной. Там же наверняка будут те, кто может... — Она замялась, словно пытаясь подобрать слова.   Фаркаш замерла, потом вдруг хитро прищурилась.   — Ты просто не хочешь пересечься с Мелом, и тянешь меня за собой.  Рита нахмурилась, но быстро взяла себя в руки, продолжая делать вид, что сосредоточена на чайной ложечке.   — Даже если так, — тихо ответила Макеева.  — Это ещё один повод туда не идти, и закончить этот синдром Адель Гюго.  Рита громко выдохнула, театрально закинув голову назад.   — Господи, Ри, ты самая сложная подруга на свете.  Ещё и душнила.  Рената усмехнулась, наконец подняв взгляд.   — Знаю. И горжусь этим.   — Ну, ладно, — примирительно протянула Рита, но тут же добавила с лёгкой угрозой: — Но если ты в следующий раз куда-то не пойдёшь, обещаю, я приду за тобой с кандалами и выбью вам ворота.   — С этим ты не справишься, — подколола её Рената, беря последний кусочек пирожного.  — Подружка Кисы уже сломала нам одни. Их смех эхом разнёсся по пустой веранде, заглушая шум далёких волн.

***

— Я за что твою задницу прикрываю? — голос в трубке звучал резко, почти хлестко, как удар хлыста.   — Ричард, дружище, — Рауль вытянул слова, сладко пропевая их, будто пытаясь смягчить накал. Он лениво наблюдал за верандой, где Рената Фаркаш сидела с Макеевой, её улыбка светилась в теплом свете от обогревателя в виде язычков пламени.   — Какой я тебе дружище. Кудинов, не забывайся, — голос в трубке стал ледяным, почти опасным.   Рауль прикусил губу, почувствовав, как его привычное самодовольство пошатнулось. Но он быстро собрался:   — Я в процессе, — сухо бросил он, придать своему голосу твёрдость.   — Мне нужен результат, а не твой процесс, — голос Ричарда становился всё жёстче.   Рауль замер, чувствуя, как его раздражение нарастает. Никто и никогда не разговаривал с ним в таком тоне. Он стиснул зубы, но не удержался:   — Да, я понял. Скоро всё сделаю. Но когда ты уже свою часть сделки закроешь? — протянул он с плохо скрываемой надеждой.   На том конце провода воцарилось молчание, от которого у Рауля побежали мурашки. Наконец, голос прозвучал, тихий и угрожающе спокойный:   — Когда она приползёт ко мне на коленях. А тебе советую поторопиться — моё терпение не вечное.  Рауль заскрипел зубами, оборачиваясь, чтобы убедиться, что его никто не слышит. Он пнул ближайший камень, чтобы выпустить пар:   — Моё так-то тоже, — выплюнул он с вызовом.   Ричард рассмеялся — смех был коротким, резким, почти безумным:   — Знаешь, что я делаю с бесполезными людьми, которые много пиздят и ничего не делают? Рауль почувствовал, как по спине пробежал холодок.   — Что? — с трудом проглотив слюну, выдавил он.   — Уничтожаю. Спроси у малышки Рири, если осмелишься.  Линия оборвалась. Рауль остался стоять, сжимая трубку до побелевших костяшек. Он резко выдохнул, выпуская накопившееся напряжение, и грязно выругался.   Он злился. Его собственные нервы были натянуты до предела. Кудинов стоял подле своего мотоцикла, отчаянно пытаясь унять дрожь в руках, закуривая уже вторую сигарету подряд. Слова Левсокого продолжали звучать в голове, словно эхом отдавались в пустоте. "Уничтожаю." Это слово жгло сильнее табачного дыма в лёгких. Он снова затянулся сигаретой, позволяя хоть горькому дыму заполнить лёгкие. Он ненавидел зависимость от чужой воли, но Левский, подонок, знал, как манипулировать людьми. Если Рауль облажается, последствия будут смертельными. На веранде Рената подняла кружку, словно в знак тоста, её голубые глаза на мгновение скользнули в сторону, и Рауль поймал её взгляд. Она его не узнала, лишь мимолётно посмотрела и вернулась к разговору. Он отбросил окурок, потушив его каблуком ботинка, и поправил шлем. Теперь нужно было действовать. "Сука, сука, сука"— мысли крутились в голове одна за другой, но ни одна из них не казалась стоящей. На кону были слишком высокие ставки, а задачи — слишком невыполнимыми.   Он затянулся глубже, чувствуя, как дым обжигает горло. Закончив вторую сигарету, Рауль аккуратно надел шлем. Взревев мотором, он медленно отъехал от заведения.   Но он не уехал далеко. Спрятавшись за углом, Рауль остановился, чтобы ещё раз взглянуть на это место. Картинка веранды, свет, тёплая атмосфера — всё это вызывало у него лишь злость.   Он проверил телефон. На экране высветилось сообщение: "Тик так, тик так"  

***

Вечеринка у Кислова была не просто событием — это был ритуал, ключ к элите Рассела. Здесь вершились судьбы, заключались негласные соглашения и разрушались моральные устои. В этот вечер Киса превзошёл сам себя: гости шли толпами, каждый из которых считал себя избранным. Музыка гремела так, что вибрация басов ощущалась в костях. Во дворе, освещённом гирляндами и факелами, девушки в купальниках прыгали в бассейн, визжа от восторга. Воздух пропитался смесью хлорки, алкоголя и сладковатого дыма, а внутри дома царил хаос: танцующие цеплялись друг за друга, кто-то сидел на диванах, лениво попивая коктейли. Но главное действие разворачивалось в бильярдной — комнате, куда доступ имели только самые близкие. Здесь, вдали от общего шума, царила напряжённая тишина, прерываемая только ударами киёв и звонким стуком шаров. Мягкий свет ламп с зелёными абажурами освещал стол, вокруг которого собрались члены баскетбольной команды и ближайшие друзья Кислова. Даня Сокол стоял, облокотившись на кий, сосредоточенно изучая ситуацию на столе. Его движения были уверенными, спокойными, в отличие от напряжённой атмосферы в комнате. Он прицелился, замер на секунду, и одним точным ударом закатил шар в лузу. Усмехнувшись, он посмотрел на Кису:   — Ну что, дружище, ты опять остался позади.   Киса, стоявший неподалёку, лениво крутил кий в руках. На нём была белая футболка поверх которой накинута рубашка с закатанными рукавами, подчёркивая его непринуждённость. Весь его вид будто говорил, что он не воспринимает всё это всерьёз, хотя огонь в глазах выдавал обратное.   — Сокол, — медленно начал он выпуская дым кубинской сигары, словно растягивая слова, — насчёт нашего спора…  — Понял, хочешь слиться? Признай, что не потянешь. — Даня ухмыльнулся, облокотившись на стол.   — Хочу поднять ставки, — парировал Киса.   Даня напрягся, подняв бровь:   — Это с чего вдруг?   Киса сделал шаг ближе, наклонившись к нему. Его голос стал тише, но в нём чувствовалась насмешка и уверенность:   — Украл поцелуй у юной мисс Уилшир. Один ноль, дружище.   Слова прозвучали как вызов. Сокол не сразу ответил, лишь слегка сжал кий, но по выражению его лица было видно, что новость застала его врасплох. Киса, всё с той же ленивой усмешкой, вернулся к столу. Одним точным движением он ударил кием, и два шара одновременно упали в разные лузы. Комната взорвалась шумом. Парни за диваном поднялись, хлопая в ладоши и выкрикивая: — Ебанутся! — выкрикнул кто-то из задних рядов.   Ребята давненько хмельные и обдолбанные начали скандировать: — Капитан, капитан, капитан! Но Киса лишь на миг обернулся, чтобы принять их одобрение, и затем неспешно потянулся к стакану с виски. Сделав глоток, он посмотрел на Даню: — Ну что, твой ход. Или на этом спор заканчивается?   Сокол, казалось, вернулся к реальности. Он медленно поднял взгляд на Кису, в котором уже не было и намёка на расслабленность.   — Ещё не вечер, Кислов, — бросил он, прищурившись. — Мы ещё посмотрим, кто здесь победитель. Комната затаила дыхание, предвкушая продолжение дуэли. Это был не просто спор, не просто бильярдная партия. Это была война эго, в которой никто не хотел уступать. 

***

— Борь, — Костров шумно опустился на кожаную софу, рядом с Хэнкиным, который сидел в самом углу бильярдной. Он выглядел расслабленным, но глаза выдавали, что он был погружён в свои мысли. Гранёный стакан в его руке блестел в свете ламп, а ледяные кубики глухо стукнулись друг о друга, когда он поднял его к губам.   — Ещё налить? — Хэнк указал на почти пустую бутылку на столе, голос его звучал тихо, будто отстранённо.   — Та не… Хотя можешь, — Костров сделал паузу, почесал затылок и кинул короткий взгляд на стеклянные двери, ведущие на балкон. — Покурить не хочешь? — добавил он, кивнув в ту сторону.   Боря поднял бровь, явно заподозрив, что у друга есть какой-то скрытый мотив. Но спустя пару секунд пожал плечами и кивнул. Выйдя на балкон холодный воздух сразу окутал двоих, но парень быстро спросил:   — Что-то случилось?* — Слушай, ты только не прими меня за шизика, ладно? — начал Костров, крутя в руках свой стакан так, словно собирался вычитать из него ответ на свои сомнения.   Боря мгновенно напрягся. Такое начало явно не предвещало ничего хорошего. Он вскинул руку, жестом останавливая друга:   — Бля, Костёр, вот эта херня никогда ничем хорошим не заканчивается. —  Та не, не парься. Просто мне кажется, что у Кисы и Сокола какая-то нездоровая конкуренция в последнее время, — выпалил Кирилл, наконец отводя глаза смотря в сторону бассейна, где творилось черти что.  Борис усмехнулся, хоть внутри и стало неприятно.   — Ебать, ты выдал. А когда она у них была здоровая? — его голос звучал ровно, но он явно насторожился.   — Ты прав,— вздохнул Кирилл и отвёл взгляд на свою ладонь, покрутив стакан ещё пару раз. — Чёт я, может, сгущаю краски, но... кажется, это стало хуже. Боря задумался, потирая подбородок. Обрывки событий последних дней прокручивались в его голове. Виденное на парковке, напряжение в компании и скрытые взгляды, которыми Киса и Сокол обменивались друг с другом, теперь казались частью чего-то большего. Он снова откинулся на спинку софы и устало потер лицо.   — Хотя... знаешь, — начал он, собираясь поделиться, но не успел договорить.   Дверь балкона с грохотом распахнулась, и к ним ворвался Егор. Его лицо было бледным, а глаза — широко раскрыты, как у человека, только что увидевшего нечто неожиданное.   — Ребят, вы Анжелку не видели? — спросил он, явно запыхавшись, будто только что обежал весь дом в поисках.   Кирилл лениво махнул рукой в сторону бассейна, даже не взглянув в ту сторону:   — Ну, как тебе сказать…— протянул он.   Сын генерала обернулся, чтобы посмотреть, о чём говорит Костров, и увидел довольно типичную для Анжелки картину. Она стояла у бассейна, тесно прижавшись к какому-то высокому парню в спортивной куртке школы. Судя по всему, это был новый защитник из команды. Их поцелуи выглядели настолько откровенными, что Боре стало в очередной раз не приятно за Мела.   Егор проследил взгляд, и его лицо моментально осунулось. Он постоял несколько секунд, явно обдумывая ситуацию, а потом выдохнул:   —  Понял. С этими словами он шагнул вперёд, выхватил гранёный стакан с виски прямо из руки Кирила, опрокинул его одним глотком и поставил обратно на стол.   — Мел,— развернулся Костров, наблюдая за его действиями с переживанием.  Егор не ответил, только коротко махнул рукой, развернулся и направился назад в дом.   — Борь, — тихо обратился Кирилл, возвращая внимание к другу, — что ты хотел сказать?  Боря молча вытащил из кармана пачку сигарет, хлопнул по донышку, достал одну и прикурил. Глубоко затянувшись, он выпустил густое кольцо дыма, которое мгновенно растворилось в холодном воздухе. Он повернулся к Кириллу и, слегка склонив голову набок, с тихой усмешкой произнёс:   — Забей, Кир. Чепуху хотел рассказать. Про новую девочку.   Костров, который только что успел налить себе виски, остановился, поднял брови и посмотрел на друга с явным интересом.   — Про Ренатку, что ли? Ты знаешь, какой цирк вчера в "Инче" был?   — Что? — Боря резко повернул голову, насторожившись.   — А, значит, не про Ренату, — Кирилл сделал глоток виски и хмыкнул.   — Так а что в "Инче" было? — голос Бориса стал напряжённым, но он изо всех сил пытался выглядеть равнодушным.   Кирилл с лёгкой усмешкой поднёс стакан к губам, будто смакуя момент.   — Да та у Ри и Сокола, походу, был ужин. Или дэйт, хрен знает. Ну, ты понял — сидели вдвоём, всё миленько, свечи, всё такое. Потом влетел Киса. И началось представление в трех актах, под названием у кого больше член.  Боря помрачнел, выпустил ещё одну струю дыма и опёрся локтями на перила балкона.   — И?   Кирилл откинулся назад, поставив стакан на столик, и развёл руками.   — А что "и"? Фаркаш их спокойно послушала, потом заказала им по десерту с шампанским — и съебалась. Вот так. Даже не кивнула на прощанье.   Хэнкин задумчиво смотрел на огонь сигареты, словно что-то прикидывая.   — Занимательно, — пробормотал он, скривив губы. — Короче, Кир, информация чисто между нами.   — О, так ты мне секреты доверяешь, — хмыкнул Кирилл, поднимая брови.   Однако их разговор был прерван громким хлопком двери.   На балкон ввалился хозяин вечера. Его растрёпанные волосы, растянутый свитер и лёгкая ухмылка выдавали человека, которому было явно всё равно на формальности. В зубах у него болтался косяк, а из кармана свисала зажигалка. Он шагнул к друзьям, по-дружески закидывая руки им на плечи. — Ну что, девочки, кому кости перемываем? — весело спросил Кислов, делая глубокую затяжку. Его голос звучал слегка насмешливо, а в глазах блестело весёлое любопытство. Боря потянулся к своей сигарете.  — Та так трещим, о всяком, — буркнул он, выпустив струю дыма. — Костёр, ну ты что как всегда о делах? — протянул Кислов, качнувшись вперёд. Он хлопнул Кирилла по плечу, как будто хотел встряхнуть его из задумчивости. — А что, нельзя? — лениво огрызнулся Костров, бросив на него взгляд. — Считаю, кто с кем, где и почему. — Э, а как же веселье? — Киса вскинул брови, наигранно возмущаясь. — Я запрещаю вам пиздеть о делах, когда мы тусуемся. Это правило номер один! Кирилл усмехнулся, глядя на остатки льда в стакане. Он выпустил длинный выдох и поставил стакан на перила, словно подводя итог разговора. — Как скажете, Иван Антонович. Идём внутрь, вершить дела грешные, — с лёгкой усмешкой проговорил он, демонстративно расправляя плечи. Кислов довольно хмыкнул, будто это был личный триумф, и ткнул пальцем в сторону двери: — Вот это другое дело. Всё, пошли, хватит тут морозиться! Боря поднял брови и покачал головой, наблюдая за тем, как Кислов, напевая что-то неразборчивое, с лёгкостью шагал внутрь, словно весь мир лежал у его ног.   — Кир, — не сдержав полуулыбку, пробормотал Боря, стряхивая пепел с сигареты, — напомни мне, почему мы с ним дружим?   Кирилл медленно отвёл взгляд от ночного неба, где далекие звёзды казались замёрзшими точками света. Он хмыкнул и, с ленцой облокотившись на перила, скользнул взглядом по освещённым окнам дома, за которыми всё ещё продолжалась вечеринка.   — Потому что это Киса,— усмехнулся он, вставляя фильтр новой сигареты в рот. Боря улыбнувшись сделал последний глубокий затяг, а затем раздавил окурок о металлическую балконную урну.  Феномен Ивана Кислова всё таки был не объясним.  Кирилл махнул рукой в сторону дома:   — Ладно, пошли. Сейчас ещё, не дай бог, начнёт собирать всех на караоке.   — Ой, блять, у меня кровь с ушей опять будет течь, — флегматично согласился Боря, шагнув в сторону двери.   Войдя внутрь, они сразу почувствовали теплоту, смешанную с запахами алкоголя и лёгкого перегара, травы и сигар. Смех и громкий треск музыки окутали их, словно плотная волна, вытеснив холод ночи и остатки тишины. Кислов уже стоял в центре комнаты с поднятым бокалом и что-то вдохновенно декламировал небольшой толпе, которая слушала его с разной степенью энтузиазма.