По кругу

      В рассказе "Идиот" Фёдор Достоевский писал: "Любовь спасёт мир, и я уверен в этом. Только любовь к другому человеку может изменить и нас самих."       Эльза же, услышав эти слова в школе на уроке литературы, лишь усмехнулась и едко заметила, что любовь — это выдумка для тех, кто не хочет смотреть правде в глаза. "Розовые сопли," — пробурчала она и протянула учительнице дневник для очередной двойки за поведение.       Девушка не верила в то, что любовь способна спасти мир или переродить человека. Ещё с пелёнок она перестала верить в добро и чудеса. Жизнь слишком рано заставила её понять: единственная сила, на которую можно рассчитывать, — это сила денег. В её мире всё имело цену, и эта цена измерялась не в сантиментах, а в холодных, твёрдых купюрах. Деньги, считала она, могли всё: выкупить свободу, купить уважение, заставить замолчать врагов. Добро было лишь словом, которым оправдывали слабость, а чудеса — побегом от реальности.       Сквозь большие полукруглые окна спальни пробивались первые лучи солнца, наполняя её полосками света. Просторная комната, с высокими лепными потолками, казалась застигнутой врасплох, словно пойманной на мгновении покоя. Хрустальная люстра искрилась в мягком утреннем свете, а на стенах висели массивные коричневые рамы с репродукциями картин, которые девушка тщательно подбирала на антикварных рынках.         Девушка лежала в объятиях Пети, но сон уже покинул её. Осторожно, чтобы не разбудить его, она выбралась из-под тёплого одеяла, босые ноги мягко касались старого паркета. Это был их причудливый пунктик один на двоих — даже летом спать под теплым одеялом. Шаги эхом отдавались в длинном коридоре, где лепные арки напоминали о богатстве квартиры.       Эта квартира, которую Петя в шутку называл замком девятнадцатого века, стала для неё чем-то, что она боялась назвать домом. Дом был для неё понятием мимолётным, эфемерным, будто созданным не для неё. Но здесь, в этих стенах, она чувствовала тепло и безопасность. Каждый элемент был выбран ею — от тяжёлых штор цвета бордо до оттенка посуды.        Эльза остановилась в гостиной, которая плавно перетекала в кухню. Она с удовлетворением оглядывала камин в углу, уцелевший с дореволюционных времён.  На нём стоял массивный серебряный канделябр — она нашла его на аукционе. Она вспомнила их традицию ужинать при свечах. Длинный квадратный стол из красного дерева всегда был уставлен красивой посудой, а мягкий свет свечей создавал уют, о котором она никогда раньше не задумывалась.       Девушка подошла к окну и распахнула шторы, впуская солнечный свет. Опустившись на подоконник, она обвела взглядом комнату. Это место стало чем-то большим, чем просто пространством. Здесь она начинала представлять жизнь, о которой раньше даже думать не могла. Свадьба, дети, домашний уют — раньше она презрительно фыркала бы, услышав подобное. "Мне это всё не нужно," — уверяла она себя.       Но с Петей всё изменилось. Эльза искренне радовалась его улыбке, когда он хвалил её отбивную, скорее напоминающую подошву ботинка, не могла уснуть без его тёплых объятий ночью. И теперь, глядя на этот камин, она думала: "А что, если?" Она тихо улыбнулась сама себе. Полгода назад Эльза бы высмеяла кого-то, кто предложил бы ей представить себя женой или матерью. Тогда она сказала бы: "Ты с ума сошёл? Пить надо меньше, а то мерещится всякое." Но теперь эта мысль не пугала её, а наоборот, согревала.       "Может быть, любовь действительно спасает," — подумала она, но тут же прогнала эту мысль, как прогоняют назойливую муху. Однако где-то в глубине души она знала, что больше не сможет убежать от той новой жизни, которая уже тихо и ненавязчиво стучалась в её сердце.       На часах было пять утра.   Ей больше не хотелось спать.  Мысли, как назойливые мухи, кружились в голове, не давая покоя. Она вспомнила, как полгода назад её жизнь была совершенно другой. И ей стало противно от самой себя.       Эльза не была мастером кулинарии. Омлеты у неё получались с крупинками яичной скорлупы, а блины чаще всего либо подгорали, либо выходили слишком толстым комом теста. Но сейчас ей вдруг захотелось приготовить что-то особенное — шарлотку с яблоками. Может быть, из-за ощущения, что ей нужно как-то занять руки, или из-за мыслей, которые начали одолевать её с самого пробуждения.         Когда нож тонко врезался в сочные яблоки, память невольно перенесла её в Будапешт. Тогда она, как безумная, цеплялась за Борю. Всё её существование вращалось вокруг одной цели — удержать его рядом.       Она вспомнила, как они гуляли по вечернему городу. Узкие улочки, освещённые теплым светом фонарей, манили своим спокойствием. Боря шёл рядом, его рука привычно лежала на её талии. Они выглядели как идеальная пара, но Эльза знала, что за этой картинкой скрывались раны, которые она пыталась игнорировать.       — А что между ними? — вырвалось у девушки. Голос прозвучал неуверенно, но в нём слышалась затаённая ревность. Она подняла взгляд на Борю, ожидая ответа.         — Элли, тебе принципиально портить вечер своими идиотскими вопросами? — его лицо исказилось от раздражения. Он остановился, убрал руку с её талии и посмотрел на неё так, будто она только что нарушила какой-то невидимый запрет.         Девушка хотела сказать что-то в ответ, но слова застряли в горле.       — Когда Артур спросил у тебя, кто я... — тихо начала она, чувствуя, как горло перехватывает обида. — Ты просто отмахнулся, как будто я... как будто я какая-то девушка по вызову для солидности.         Она остановилась, сглотнув комок в горле. Зажав в руке сигарету, сделала глубокую затяжку, пытаясь вернуть себе контроль.         — Я никогда не была и не буду эскортницей, — продолжила она, теперь твёрже. Голос больше не дрожал.         Боря посмотрел на неё с каким-то странным равнодушием. В уголках его губ заиграла усмешка.         — Эскортница... — произнёс он почти задумчиво, словно смакуя это слово. — Неплохое, красивое слово.         Его пальцы грубо сжали её бедро. Жест был собственнический, унизительный. Она почувствовала себя вещью, аксессуаром, который он использовал для завершения своего образа.         — А если я вдруг залечу? — она прищурилась, выдавливая вопрос, который давно крутился в её голове.         Боря даже не удивился.  Лицо его оставалось холодным, как будто она спросила его о прогнозе погоды.         — Это твоя ответственность, — отрезал он безразличным тоном. — Ты взрослая девочка. Если не пила таблетки, сама разбирайся.         Сейчас, стоя на кухне, Эльза вздохнула, задвинув противень с шарлоткой в духовку.       — Как я могла это терпеть? — прошептала она, глядя на себя в отражении стекла духовки. Она вспомнила свои попытки быть для Бори идеальной. Как она унижалась, оправдывалась, пыталась стать лучше. Теперь это казалось ей абсурдным. Жизнь с Петей, его искренняя доброта, тепло и поддержка были её спасением. Он не пытался её переделать, не унижал. Он просто любил.       — Кто ты такая, и что ты сделала с моей девушкой? — раздался за спиной Эльзы сонный, но тёплый голос Пети.         Эльза резко обернулась, застигнутая врасплох. Увидев его растрёпанные волосы и искреннюю улыбку, она расслабилась и широко улыбнулась в ответ.         — Я тебя разбудила? — спросила она невинным голосом, хлопая ресницами.         Петя скептически приподнял бровь, но уголки его губ дрогнули в улыбке. Эльза была такой домашней, естественной — на её носу и щеках остались белые следы от муки, а в глазах светился задор.         — Нет, — соврал он, мягко протягивая руку, чтобы вытереть муку с её лица. На самом деле он проснулся от звона посуды и тихих, но выразительных ругательств, доносящихся с кухни.         — Почему ты так рано встала? — спросил он, усаживая её на столешницу,  — только не говори, что ты решила приготовить мне завтрак.  В это я не поверю. Я же знаю тебя.       Она хихикнула, пряча взгляд:         — Готовлюсь к звонку отцу.   Я же вчера сбросила его звонок и не рассказала, что не беременная.       — Он ненавидит, когда его отвлекают от работы, — мрачно продолжила Эльза, избегая его взгляда. — А уж такие "шутки" тем более. Я прекрасно знаю, что мне придётся выслушать.         Петя недовольно поджал губы и откинул голову назад, словно собирался с мыслями. Наконец он твёрдо произнёс:         — Я всё объясню. Я же ему рассказал.         — Нет, я лучше сама, — мягко возразила она. Она знала своего отца слишком хорошо, чтобы позволить Петю вмешаться. После вчерашнего звонка он не станет слушать никого, кроме неё.         — Ты сегодня свободна? — спросил парень, перебирая её темные пряди.       — Не сегодня, не завтра и даже не через неделю у меня есть парень и он довольно ревнивый, — засмеялась девушка, наслаждаясь прикосновениями.       — Серьёзно? — усмехнулся Петя.  — А он знает, что я сейчас здесь?       — Ты же знаешь, как я умею хранить тайны, — с притворной серьёзностью ответила Эльза, но через секунду вновь засмеялась.       — Я хочу украсить тебя на прогулку.       Девушка взглянула на окно, где первые капли дождя тихо скользили по стеклу.         — На улице дождь.  Прогулка в мае под дождём? — она закатила глаза, изображая восторг, — звучит как глупость, но мне нравится.       Петя тихо рассмеялся, но вдруг его взгляд стал серьёзным.        Он осторожно спросил:         — Элли, с тобой всё хорошо?         Девушка почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она знала, о чём он говорит — о вчерашнем визите к врачу, о задержке, о его тревожных взглядах, которые он старался скрыть.         — Просто гормональный сбой, — пожала она плечами, стараясь звучать как можно более небрежно. — Витаминки попью, и всё наладится.         — Какие витамины? — нахмурился Петя, его голос стал чуть жёстче. — Сегодня же купим.         Эльза обхватила его лицо ладонями, глядя ему прямо в глаза.         — Петя, всё под контролем. Не нужно из-за этого волноваться, правда.         Но он не отводил взгляда, внимательно изучая её лицо, словно искал признаки усталости или боли. Она чувствовала его заботу всем своим существом, и от этого на душе становилось теплее.         — Обещай, что скажешь мне, если что-то будет не так, — наконец сказал он, проведя пальцами по её щеке.         Эльза тихо выдохнула, прижалась к нему и закрыла глаза.         — Обещаю.  

***

      Вчера Петя, с наивной уверенностью, заявил, что радио никто не слушает, и новость о якобы беременности Эльзы останется между ними. Но он ошибся. К утру их телефоны буквально разрывались от поздравлений, а дверь квартиры не закрывалась — каждый считал своим долгом прийти с цветами, фруктами или подарками, чтобы подлизаться к лидеру группировки.         Эльза, сидя за столом, с задумчивой улыбкой отправила в рот кусочек тёплой шарлотки и бросила взгляд на возлюбленного.       — Радио никто не слушает, — протянула она с лёгкой насмешкой, облокачиваясь на спинку стула.         — И что нам со всем этим делать? — Петя выдохнул, обводя взглядом многочисленные корзины из фруктов, цветы и подарки. Вазы закончились, поэтому букеты стояли в банках.       — На недельку переходим на фрукты, — невозмутимо заметила Эльза, оценивающе оглядывая кухню, — хотя, скорее, на месяц.         — С такими темпами — на два, — Петя усмехнулся и протянул руку, чтобы взять её за пальцы.       В дверь снова позвонили, громкий, требовательный звонок эхом разнёсся по квартире. Девушка устало закатила глаза и откинулась на спинку кресла.         — Твоя очередь открывать, — сказала она с выражением обречённости, указывая жестом в сторону двери.         Петя тяжело вздохнул, но не успел сделать и шага, как дверь в гостиную распахнулась с грохотом. На пороге стоял отец Эльзы, за ним следовала её мать — оба словно явились сюда из разных миров.         Эльза чуть не поперхнулась кусочком шарлотки. Последний раз она видела их вместе… никогда. Они разошлись до её рождения, и уж точно не были склонны устраивать семейные встречи.         — Почему ты не берёшь трубку? — резко начал отец, оглядываясь вокруг так, будто искал подтверждение своим опасениям.         — А как ты здесь оказался? — удивлённо нахмурилась Эльза, вытирая губы салфеткой и поднимаясь из-за стола.         — Моя дочь беременна, а я узнаю об этом от посторонних? — фыркнул он, с явным укором сверля её взглядом.         — Петя не посторонний, он мой парень, — начала Эльза, но отец перебил её, подняв руку.         — Собирайся, — коротко бросил он тоном, не терпящим возражений. — Пока поживёшь в Швейцарии, там воздух свежий, полезно для тебя и ребёнка. Рожать будешь в Америке, мы уже всё организовали.         Эльза ошеломлённо замерла, её взгляд метался то на отца, то на мать, которая в это время кокетливо поправляла прядь своих идеально уложенных волос.         — В Швейцарии тебя уже ждёт Боря, — с ласковой улыбкой сообщила мать, обращаясь к дочери так, будто ничего из происходящего не было чем-то странным. Она на секунду остановила взгляд на Пете и одарила его такой ледяной вежливостью, словно он здесь был случайным прохожим.         — Боря?! — голос Эльзы дрогнул, и она отшатнулась, будто мать только что обдала её холодной водой.         Петя сделал шаг вперёд, встал рядом с Эльзой и осторожно положил руку на её талию. Этот жест был одновременно тихой поддержкой и сигналом, что он готов встать за неё горой. Его взгляд обжигал холодом — ни капли дружелюбия в глазах, лишь ледяное спокойствие.         Когда он заговорил, его голос звучал сдержанно, но в каждом слове слышалась скрытая угроза:         — Произошло недоразумение.  Спускайте всех собак на меня.       Отец Эльзы презрительно фыркнул и тяжело опустился на ближайший стул. Его лицо, несмотря на кажущуюся сдержанность, выдавало раздражение. Он ослабил галстук, будто это могло облегчить ему дыхание.         — Молодой человек, — сказал он, кивая в сторону Пети, —  недоразумение — это вы. А я слишком стар, чтобы терпеть подобные выходки.       — Правда? — вмешалась мать Эльзы, её голос звенел ядом. Она изогнула бровь и посмотрела на бывшего мужа. —  Когда ты развлекался со студентками, которые младше твоей дочери, твой возраст тебя как-то не смущал.       — Познакомься, это моя семья, —пробормотала Эльза, пожимая плечами. Её лицо оставалось безучастным, но в глубине глаз пряталась усталость. Она давно привыкла к подобным скандалам между родителями.         Отец бросил на неё недовольный взгляд, но не стал отвечать на колкость бывшей жены.  Вместо этого он перевёл внимание на Петю, смерив его оценивающим взглядом.         — Отсутствие здравого рассудка — это у тебя в мать, — проворчал он, кивая на Эльзу. —  Променять интеллигентного, образованного и порядочного Борю на... этого.       Парень изогнул губы в короткой насмешливой улыбке.         — А вы, я так понимаю, почётный член фан-клуба Бори? — хмыкнул он, явно наслаждаясь моментом.         Эльза осторожно коснулась его руки, словно предупреждая, но Петя лишь слегка сжал её пальцы, не отводя взгляда от её отца.         — Петя, не стоит... — начала она, но её слова прервала мать.         — Знаешь, Боря хотя бы человек приличный. А твой этот... бандит, — она махнула рукой в сторону Пети, будто не хотела даже произносить его имени.         — Бандит, — повторил отец, прищурившись. — Твой выбор, Эльза, говорит о том, что ты пошла не в меня. Увы.       Эльза закатила глаза, но её голос был спокоен, когда она ответила:         — Мой выбор говорит о том, что я живу свою жизнь, а не вашу. Если вам так нравится Боря, живите втроем!