Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Сорок восьмая глава Гермиона Декабрь окончательно вступил в свои права. В воздухе витал морозный аромат зимы, деревья укрылись инеем, а под ногами хрустели замёрзшие листья. Гермиона поднималась по деревянным ступенькам крыльца охотничьего домика, стоявшего среди леса Уилтшира. Холод пробирал до костей. Она постучала в дверь. Тишина, долгий миг ожидания, и вот послышались шаги. — Здравствуй, птичка, — прозвучал глубокий, бархатный голос Антонина Долохова. Когда дверь открылась, она застыла, мгновение его разглядывая. Влажные чёрные волосы спадали на лоб лёгкими завитками, а домашняя рубашка небрежно сидела на теле, что совершенно не вязалось с его обычным, строгим образом. Этот вид обманчивого спокойствия заставил её сердце замереть, а потом заколотиться сильнее. — Входи, — добавил он мягко, отступая в сторону, и тёплый воздух дома мгновенно окутал её, словно спасение от зимней стужи. Гермиона шагнула внутрь, чувствуя, как напряжение в теле начинает уходить. Долохов уселся в кресло и приглашающе махнул рукой, предлагая ей место напротив. Она собиралась сесть, но что-то заставило её остановиться. В дверном проёме, ведущем в другую комнату, стояла девушка — молодая, рыжеволосая, окутанная в серое полотенце. Её босые ноги выглядели так неуместно на фоне этой сцены. Девушка охнула, заметив Гермиону, и исчезла так быстро, что оставила за собой лишь шлейф смущения и неловкости. Боль словно молнией пронзила грудь.  Долохов всего лишь друг. Тогда почему мне так больно? Она подняла взгляд на Антонина, стараясь сохранить спокойствие, но видимо, её лицо выдало все. Его глаза сузились, и он быстро поднялся, опустив руку на подлокотник кресла. — Прости, я не вовремя, — выдавила Гермиона, повернувшись к выходу, голос её предательски дрожал. Но он догнал её. Его рука мягко, но уверенно обвила её запястье, разворачивая к себе. — Она ничего для меня не значит, — сказал твёрдо, его взгляд был настойчивым, почти умоляющим. Гермиона смотрела ему в глаза, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой узел. — Я не ревную, — произнесла она, но слёзы уже подкатывали к горлу, и голос звучал слишком тихо, слишком неправдоподобно. Долохов сделал шаг ближе, его пальцы чуть сильнее сжали её запястье. Между ними не осталось почти никакого расстояния. — Останься, — его слова прозвучали почти как приказ, но в них была и мольба. Её сердце дрогнуло, но она отвела взгляд, осторожно высвобождая руку из его захвата. — Это подождёт, — ответила Гермиона, глядя в сторону, и её голос звучал тихо и мягко, словно прикосновение тёплого ветра. И прежде чем он успел что-то сказать, она вышла за порог, вновь окунувшись в холод леса, который теперь казался ей теплее, чем тот ураган чувств, что разразился внутри. Том Субботнее утро в Косом переулке было особенно оживлённым. Улица, покрытая тонким слоем сверкающего снега, казалась ожившей страницей из волшебной сказки. Снег приятно хрустел под ногами прохожих, а морозный воздух был наполнен ароматами пряного глинтвейна, горящих лампад и свежезаколдованных ёлочных веток. Маги и ведьмы спешили, снуя между витринами и исчезали за дверьми лавок, чтобы подготовиться к одному из самых ожидаемых событий года — Зимнему балу Министерства магии. Этот бал, традиционно проходивший в великолепных залах Министерства, был не просто праздником, но и демонстрацией силы и статуса. Он собирал под одной крышей самых влиятельных представителей магического общества Британии, где политика, богатство и интриги переплетались, как сложное плетение чар. Том Марволо Рэддл тоже получил приглашение, хотя формально не имел никакого отношения к Министерству. Официально он числился консультантом в небольшой лавке, славящейся неоднозначной репутацией, но это было лишь фасадом. За этим скрывалась фигура, внушавшая уважение и трепет, граничащий со страхом. Том был человеком, о котором говорили шёпотом, чьё имя вызывало у одних почтение, у других — опасение. Его острый ум, харизма и непревзойдённые магические способности сделали его личностью, с которой считались даже те, кто предпочёл бы держаться от него подальше. Однако Том Рэддл не собирался тратить время на светскую суету Министерства. Его цели были гораздо амбициознее. Сегодня вечером он устраивал свой собственный бал — событие, о котором молчали в обществе, но знали избранные. Бал в Малфой-Мэноре, под великолепными сводами одного из самых роскошных поместий Британии, был настоящим испытанием для тех, кто мечтал войти в круг посвящённых. Приглашение на этот бал было чем-то большим, чем просто привилегией. Оно символизировало принадлежность к элите, готовность принять не только новые возможности, но и огромный риск. Малфой-Мэнор становился ареной для тех, кто искал власти, но не боялся за неё заплатить. Те, кто приходил туда, могли обрести новых союзников или же навсегда исчезнуть из магического мира. Том уже всё запланировал. Его речи, пропитанные идеологией превосходства магов чистой крови, были оружием, способным подчинить сознание. Он знал, как зажечь сердца своих последователей, как заставить их поверить, что они — избранные, а он — их предводитель, ведущий к славному будущему. Но для самого Тома эти слова были лишь инструментом. Он использовал идею чистоты крови, чтобы создать мощный фундамент своей власти, но в его истинных амбициях всё это было лишь средством. Его интересовала только сила — абсолютная, неоспоримая, неподвластная никаким ограничениям. Его бал был не просто собранием. Это был вызов миру, знак того, что Том Марволо Рэддл не просто фигура на периферии магической политики. Он становился её центром, её тенью и светом, её тайной и явью. Сегодняшний вечер станет очередным шагом на пути к его цели: не просто подчинить себе магический мир, но стать его неоспоримым хозяином. Шаг Тома был размеренный и плавный, как будто он сам задавал ритм всему миру вокруг. Его черный плащ едва заметно колыхался за ним, а невысокая брюнетка, спешившая следом, держалась чуть в тени, будто боялась приблизиться слишком близко. Её лицо оставалось спокойным, но напряжение в движениях выдавали внутреннюю борьбу. — Помни, Гвэндолин, за хорошую службу я всегда щедро вознаграждаю, — произнес Том тихо, но его голос прозвучал как приказ, оставляя в воздухе ощущение неотвратимости. Она едва заметно кивнула, её губы начали формировать ответ: — Да, мой… — слово «Лорд» замерло на языке, когда её взгляд наткнулся на одного из прохожих, следившего за ними с неподдельным интересом. Том резко повернул голову, и его взгляд, холодный и пронизывающий, заставил мужчину отвлечься, ускоряя шаг. — Не здесь, — коротко произнес он, не повышая голоса, но его тон не терпел возражений. Остановившись у двери одной из скромных, но уютных кофейных, он открыл и придержал дверь, позволяя девушке пройти внутрь. В этом движении проявлялась вся его сущность. Том знал, как управлять людьми. Он был мастером манипуляции, и это была одна из тех ситуаций, где он демонстрировал свое искусство. Гвэндолин Гринграсс. Если бы она не была чистокровной волшебницей и не принадлежала к роду Гринграссов, которые щедро финансировали многие его начинания, её жизнь уже давно оборвалась бы. Она знала это так же хорошо, как знал это он. Но Том Рэддл умел использовать любые ресурсы. Для него каждый человек, каждая деталь были частью сложной шахматной партии, в которой он неизменно оставался победителем. Его взгляд скользнул по девушке, останавливаясь на её фигуре, одежде, выражении лица. Сломленная. Послушная. Покорная. После поездки на чемпионат мира по квиддичу её страх перед ним достиг пика. Она боялась его настолько, что, казалось, готова была прекратить дышать по его приказу. Её разум стал для него открытой книгой — она беспрепятственно впускала его в свои мысли, позволяя узнавать больше, чем могла бы рассказать словами. Но страх был лишь частью уравнения. Гвэндолин была сестрой Эдмунда Гринграсса и Том знал, как сильно тот её любил. Это делало её одной из самых очевидных слабостей Эдмунда, и Том намеревался использовать это. Его планы всегда отличались многослойностью. Молодая мисс Гринграсс уже находилась под его контролем, но он стремился к абсолютной уверенности. Она станет женой одного из его самых преданных последователей, что обеспечит её лояльность и укрепит его связи. — Доброе утро, Корбан, — с лёгкой улыбкой сказал Том, элегантно отодвигая стул для девушки, жестом демонстрируя безупречные манеры. — Надеюсь, мы не заставили тебя долго ждать. За столом уже сидел Корбан Яксли. Ему было около двадцати пяти лет, но он выглядел старше своих лет благодаря уверенности в движениях и острому, испытующему взгляду. Яксли был высоким и широкоплечим, его светлые волосы были аккуратно зачёсаны назад, подчёркивая прямой нос и хищные черты лица. Он был типичным представителем чистокровной аристократии, и его чёрная мантия с серебряной вышивкой на манжетах говорила о состоятельности и высоком положении. — Что вы, для встречи с такой очаровательной волшебницей я готов ожидать часами, — ответил он, и в его голосе звучало неподдельное восхищение. Гвэндолин, как и ожидал Том, улыбнулась ему — так, как нужно. Улыбка была мягкой, чуть застенчивой, а её взгляд слегка опущен, будто она не привыкла к такому вниманию. Завтрак проходил так, как Том и планировал. Гвэндолин говорила ровно то, что от неё ожидали, её манеры были безупречными, и Корбан, казалось, всё больше попадал под её очарование. Том наблюдал за ними с молчаливым удовлетворением, мысленно оценивая, насколько быстро Яксли примет эту «партию». Это была очередная игра Тома. Дверь кофейни скрипнула, впуская облако ледяного воздуха, смешавшегося с тёплым уютом помещения. Софи Блэк вошла внутрь. Тонкий звон дверного колокольчика разрезал негромкий гул голосов, на мгновение привлекая внимание посетителей. Том, небрежно откинувшись на спинку стула, едва заметно выпрямился. Его глаза сверкнули, словно зажжённые внезапной искрой интереса. Румянец на её щеках, чуть растрёпанные волосы… А что это в её взгляде? Грусть? Напряжение? Или, может, нечто большее? Она взволнована… но чем? Софи, неспешно оглядывая кофейню, скинула с плеч тяжёлую чёрную мантию, под которой оказалось тёмно-синее платье. Простое, но элегантное, оно подчёркивало её утончённую фигуру. Сумочка мягко скользнула на плечо, а пальцы, сжимавшие две книги, выдавали внутреннее напряжение. Её взгляд скользил по залу, явно в поисках свободного столика. И вдруг, она заметила его. На её лице мелькнуло что-то вроде растерянности, а затем она едва заметно напряглась. Её шаг замер, словно она пыталась оценить обстановку и принять решение. Неосознанно она сделала шаг назад, будто её застали врасплох. Её глаза выдали то, что она чувствовала в этот момент: желание избежать встречи. Том, наблюдавший за её реакцией, безмолвно наслаждался этим мгновением. Он медленно поднялся, его движения были выверенными, словно бы невзначай, но при этом уверенными. Софи сразу уловила этот жест — как и весь зал. Его фигура привлекала внимание, даже когда он просто пригласительно протянул руку. — Мисс Блэк, какая приятная встреча. Прошу, присоединяйтесь к нашему завтраку, — дружелюбно произнёс Том. Его голос звучал тепло, но за этой маской скрывалась проницательность. Он смотрел ей прямо в глаза, будто пытался разглядеть нечто большее, чем она позволяла показать. На мгновение Софи замерла, как будто обдумывая возможность отказа, но затем её взгляд встретился с его. В этом взгляде был приказ, от которого нельзя было уклониться. — Доброе утро, — слегка неуверенно ответила Софи, — Я… — её слова замерли на полуслове, пока она искала подходящий предлог. Поняв, что выхода нет, она чуть натянуто улыбнулась. — С радостью присоединюсь к вам. Том, не теряя галантности, отодвинул для неё стул рядом с собой. — Софи — моя хорошая подруга, — быстро вставила Гвэндолин, бросив осторожный взгляд на Тома, словно пытаясь объяснить её присутствие Корбану Яксли. — Мне очень импонирует выбор ваших друзей, мисс Гринграсс, — отозвался Корбан, его голос был ровным, но в глазах мелькнул интерес. — Гвэндолин, — с лёгким упрёком поправила его молодая мисс Гринграсс. — Конечно, Гвэндолин, — с улыбкой кивнул Яксли. Он облокотился на спинку стула и, словно невзначай, добавил: — Как я уже говорил, чрезвычайно важно окружать себя полезными знакомствами. — С этим трудно не согласиться, — поддержал его Том. Его голос звучал вежливо, но при этом была явная уверенность в своих словах, будто он говорил об аксиоме. Уголки его губ тронула лёгкая улыбка, добавляющая дружелюбия, но Софи ощущала, что каждое его слово — тонкая паутина, в которую он медленно втягивал собеседников. Официантка осторожно поставила на стол блюда и напитки, её движения были бесшумными, как будто она инстинктивно понимала важность компании, которую обслуживала. Пар от чашек с кофе поднимался вверх, заполняя воздух терпким ароматом свежесваренного напитка. Кофейня вновь погрузилась в негромкий гул голосов, но за этим столиком всё было иначе: каждая реплика была словно тонко заточенный клинок. Том, казалось, наслаждался происходящим. Он неспешно взял чашку, сделал небольшой глоток и перевёл взгляд на Софи, которая аккуратно развернула салфетку, стараясь выглядеть спокойной. Однако он замечал всё: лёгкое напряжение её пальцев, слишком ровную осанку, едва заметное избегание его взгляда. — Ваши интересы впечатляют, мисс Блэк. От редких ядов до не менее редких, почти мифических волшебных существ, — заметил Том с улыбкой. Его голос звучал непринуждённо, но в каждой ноте читалась скрытая игра. Его взгляд скользнул по обложкам книг, которые она пыталась незаметно убрать под стол. — Знание — это сила, верно? — кокетливо ответила она, но её голос выдал волнение. Она знала, что он заметил. Знал о её интересах больше, чем она хотела бы показать. — Пока большинство дам выбирают наряды, вы, мисс Блэк, покупаете книги, — с лёгкой усмешкой заметил Корбан Яксли. Софи перевела взгляд на него, чуть приподняв подбородок. — Беру в библиотеке, — поправила она с едва заметной усмешкой. — Если я явлюсь на бал в платье, которое уже надевала, ничего не случится. А вот если я перепутаю эдельвейсовый порошок с пылью лунного камня, это может стоить мне зрения. Софи сделала короткую паузу, как будто раздумывая, стоит ли продолжать, а затем добавила с лёгкой иронией: — Хотя в таком случае мне уж точно будет всё равно, какое на мне платье и какая мантия будет на вас, мистер Яксли. Корбан, слегка ошеломлённый её прямотой, приподнял брови, но быстро справился с удивлением. — Я не знал, что вы увлекаетесь зельеварением, мисс Блэк, — его тон стал чуть высокомерным, но он явно пытался скрыть растущий интерес. — Всегда полезно иметь в кармане мантии восстанавливающее зелье, если вдруг в вас ненароком попадёт какое-то особо опасное проклятие, — ответила Софи, пристально глядя на Яксли. — Если хотите, могу и вам приготовить, мистер Яксли, — добавила она с тонкой издёвкой. Том едва заметно хмыкнул, прикрывая усмешку краем чашки. Ему определённо нравился этот словесный поединок. — У Софи весьма своеобразное чувство юмора, — с улыбкой заметила Гвэндолин, бросив на волшебницу острый взгляд. Софи склонила голову чуть набок и с показным смирением ответила: — О да, прошу простить мне мои манеры. — Несомненно, Эдмунд оценил ваше чувство юмора по достоинству, — с лёгкой язвительностью вставил Корбан, наблюдая за реакцией Софи. Том, словно улавливая момент, неспешно отодвинул стул и встал. — Позвольте вас проводить домой, мисс Блэк, — произнёс он так, будто это было не предложение, а завершение беседы. Софи, немного удивлённая, быстро поднялась на ноги. — Буду весьма благодарна, — вежливо ответила она, слегка поклонившись Гвэндолин и Яксли. Том помог ей накинуть мантию, его пальцы ненавязчиво коснулись её плеча, и это прикосновение будто разом сняло напряжение между ними. Надев свою собственную мантию, он жестом пригласил Софи следовать за ним, и оба покинули кофейню, оставив Гвэндолин и Яксли в тишине. Том и Софи свернули с оживлённой улицы в спокойный, почти безлюдный переулок. Шум жизни остался где-то позади, и теперь вокруг царила тишина, нарушаемая лишь их шагами по вымощенной мостовой. Морозный воздух ложился на кожу, но казалось, что холод исходил не столько от зимы, сколько от взгляда Тома. — Я уже говорил тебе, что могу помочь с тем, что ты ищешь, — голос его был глубоким, как тень, затягивающая тебя в неизвестность. Том кивнул на книги, которые она всё ещё прижимала к себе, словно они могли стать её защитой. Однако он уловил мельчайший оттенок её смятения и, с лёгкой усмешкой, добавил: — Разве что это связано с поиском средства, чтобы меня убить? Софи замерла. Цвет её лица побледнел, и она едва заметно сглотнула. Её пальцы инстинктивно потянулись к палочке под мантией, но этот жест не укрылся от его внимания. Том замедлил шаг и чуть приподнял бровь, на его лице заиграла победная улыбка. — Значит, вот оно что, — произнёс он мягко, как будто речь шла о пустяке. Его тёмные глаза, холодные и бездонные, встретились с её, заставляя её неотрывно смотреть. Он шагнул ближе, сокращая между ними расстояние, пока она не почувствовала, как тепло его дыхания скользнуло по её щеке. — Я всегда на шаг впереди, помни это. Его рука медленно поднялась и коснулась её лица. Софи вздрогнула, но не отстранилась. Том плавным движением заправил выбившуюся прядь за её ухо. Она почувствовала, как от этого жеста по её спине пробежала дрожь, но не от удовольствия, а от чувства, что он полностью контролирует её. Он видел, как её взгляд дрогнул, и в её глазах появилось нечто большее, чем просто страх. Это было осознание её беспомощности перед ним, и Том наслаждался этим. Он не торопился, позволяя ей тонуть в собственных эмоциях. — Надеюсь, в прошлый раз ты усвоила урок? — его голос стал чуть ниже, почти шёпот, но этот шёпот проникал до самого сердца. Том сделал ещё шаг вперёд, настолько близко, что между ними не осталось и шага. — Если ты не явишься сегодня в Малфой-Мэнор, я не стану посылать за тобой Малфоя или кого-либо ещё. Я сам приду за тобой. И поверь мне, тебе это не принесёт удовольствия. Софи замерла. Она боялась пошевелиться, её пальцы невольно сжали книги, как будто они могли дать ей хоть малейшую опору. Её губы слегка приоткрылись, но ни один звук не сорвался с них. Том видел, как её ресницы дрожат, и в этой неподвижности она была словно птица, замершая под взглядом змеи. Он медленно поднял руку и провёл ладонью по её волосам, его пальцы скользнули к затылку, оставляя ощущение странной, пугающей близости. Его движения были почти нежными, но за этой нежностью скрывалась сила, способная раздавить её, если бы он этого захотел. — Будь хорошей девочкой, Софи, — его голос звучал так, словно он дал ей последний шанс. Он наклонился ещё ближе, его губы были всего в нескольких сантиметрах от её уха. И в следующее мгновение он исчез, оставив её одну в пустом и тихом проулке. Гермиона Гермиона осталась стоять, словно парализованная. Сердце билось слишком громко, её пальцы всё ещё судорожно сжимали книги. Она сделала несколько глубоких вдохов, но ни один из них не принёс облегчения. Позади, где-то вдали, звучал шум оживлённой улицы, но здесь, в этом переулке, не осталось ничего — только его слова, эхом раздающиеся в её сознании. Вернувшись домой и поднявшись в свою комнату, Гермиона устало бросила книги на комод и тут же заметила аккуратную чёрную бархатную коробку на туалетном столике. Она нахмурилась. Этой коробки там не было, когда она уходила. Открыв её, она увидела серьги — массивные, с крупными изумрудами, окружёнными тонкой оправой из мелких бриллиантов. Подарок Эдмунда Гринграсса. Гермиона поморщилась. Эти серьги казались ей слишком вычурными и громоздкими, будто нарочито подчеркивающими её принадлежность к аристократии. Она бы никогда не надела их по собственному желанию. Но не надеть — значило бы выслушивать нотации от отца целую следующую неделю. Значит, Том был здесь. Это мягкое напоминание о том, что он следит за каждым моим шагом. Дом в это время гудел, как улей. Вальбурга металась между парой десятков туфель, отбрасывая неподходящие в стороны. Родители Софи вовсю спорили, перебирая имена гостей, которые, по их мнению, достойны сидеть рядом с ними за столом. Гермиона, напротив, старалась абстрагироваться от этого хаоса, сосредоточившись на своём отражении в зеркале. Платье уже было надето. Её образ был продуман до мельчайших деталей, но чувство неудовлетворённости всё равно не покидало её. Чёрное платье с изысканной пышной юбкой выглядело тяжёлым, но струящимся. Его шлейф тянулся по полу, а по краю был обрамлён тонким слоем тёмно-зелёного фатина, который перекликался с изумрудным оттенком украшений. Рукава клёш были украшены тем же фатином, а открытые плечи и смелое декольте придавали наряду изящную, но холодную чувственность. Волосы Гермиона оставила распущенными, едва-едва подколов боковые пряди. Локоны мягкими волнами касались лопаток. Серьги блестели на фоне её бледной кожи, словно бросая вызов её собственному отвращению к ним. Она окинула себя взглядом, выпрямила спину и едва заметно вздёрнула подбородок. Элегантно, утончённо и мрачно. Истинная Блэк. Гермиона убрала выбившуюся прядь волос за ухо, взгляд снова упал на серьги. И хотя они идеально сочетались с её образом, каждый раз, когда она смотрела на них, ей казалось, что изумруды сверкают с насмешкой, будто напоминая, кто на самом деле правит её жизнью. Глубоко вздохнув, она отвернулась от зеркала и направилась к двери. Вечер обещал быть сложным, но Гермиона знала, что ей придётся держаться так, словно она полностью владеет ситуацией. Министерский зал, где проходил бал, был украшен с поистине сказочной роскошью. Казалось, сам зимний лес шагнул в стены Министерства, превращая его в завораживающее место. Хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет, который искрился в стеклянных сосульках, украшавших колонны, а вокруг величественно возвышались искусно выполненные ели с серебряным инеем и золотистыми гирляндами. В воздухе витал аромат хвои и запах свечей. В углу зала стоял небольшой оркестр, играющий вальс, который добавлял происходящему лёгкость и грацию. Гермиона провела взглядом по залу. Её уже сложно было удивить подобными торжествами, но в глубине души она всё ещё находила в них что-то волшебное. В моем времени такие вечера, наполненные красками и атмосферой, словно исчезли. Или, возможно, они всё ещё существовали, но никто не приглашал меня? Эта мысль оставила лёгкий осадок, но Гермиона тут же отогнала её, решив сосредоточиться на настоящем. Вечер складывался на удивление спокойно. Музыка, танцы, приглушённый смех гостей — всё создавало ощущение уюта, несмотря на большое количество гостей. Даже Эдмунд Гринграсс, чьё внимание обычно тяготило её, на этот раз был почти незаметен. Почти. Когда он всё же решался подойти, происходило нечто странное. Стоило ему приблизиться, как он внезапно начинал кашлять или хвататься за грудь, придерживая сердце. Гермиона старалась сохранять спокойствие, но каждый раз её губы тронула едва заметная насмешливая улыбка. Во время танца его руки дрожали, будто у старика, а лицо становилось бледным, словно он вот-вот потеряет сознание. — Мистер Гринграсс, вы хорошо себя чувствуете? — спросила она, стараясь не выдать иронии в голосе, когда он уже в который раз прервал движение, с трудом переводя дыхание. Но прежде чем он успел ответить, к ним подошёл Эван Розье. — Судя по всему, у Эдмунда временные неудобства, — сказал он с подчёркнутой учтивостью, взяв волшебника под руку. — Позвольте, я займусь этим. Он увёл Эдмунда прочь, и Гермиона заметила, как, отходя от неё, тот буквально на глазах начал приходить в себя. Кашель стих, цвет лица восстановился, а слабость в движениях будто растворилась в воздухе. Волшебница хихикнула, не удержавшись, и направилась к столику с шампанским. — Эван, объясни мне, что происходит, — обратилась она к Розье, который вскоре снова оказался рядом. — О чём ты? — спросил он с беззаботной улыбкой, но эта улыбка его и выдала. — Это серьги, да? — Гермиона сжала бокал чуть крепче, её голос стал чуть тише. — Я действительно не понимаю, о чём ты, — ответил Розье, но уголки его губ дрогнули, словно он с трудом сдерживал смех. Прежде чем она смогла продолжить расспросы, кто-то грубо схватил её за локоть. — Позвольте на минуту, мисс Блэк, — прозвучал хриплый голос Эдмунда. Его лицо было злым, взгляд — настойчивым. Не дожидаясь её согласия, он грубо вытянул её из бального зала, практически волоча за собой. Оказавшись в полутёмном, пустынном коридоре, Гермиона пыталась держаться уверенно, но её сердце бешено колотилось. Эдмунд, всё ещё тяжело дыша, прижал её к холодной стене. Его лицо было перекошено от гнева, но, схватившись за сердце, он вынужден был отступить на пару шагов. — Ты держишь меня за идиота? — прохрипел он, и в его голосе зазвучала угроза. — Снимай их! — резко выкрикнул он, указывая на серьги. Гермиона выдержала его взгляд, но молча подчинилась. Лёгким движением сняв украшения, она протянула их ему. — Не устраивай сцен, Эдмунд, — спокойно сказала она, стараясь скрыть своё раздражение. Но её равнодушие только сильнее взбесило его. — Это семейная реликвия! — рявкнул он, сжав серьги в кулаке. — Ты ведёшь себя как капризный ребёнок. Думаешь, твои дешёвые фокусы смогут обмануть меня? Его рука дрогнула, но он всё-таки не удержался. Разжав пальцы, он бросил украшения на пол с таким презрением, будто это был мусор, и, направив на них волшебную палочку, произнёс: — Эванеско! Гермиона смотрела, как изумруды исчезли, будто их никогда и не было. Волшебница слегка пожала плечами и сказала с ледяным спокойствием: — Какая жалость. Гоблинская работа, как-никак. Эти слова лишь подлили масла в огонь. Глаза Эдмунда блеснули опасным огнём, и он оказался возле неё в одно мгновение. — Ты ещё пожалеешь об этом, Софи, — прошептал он с угрожающей тихой яростью. — Очень дорого заплатишь. Она едва успела подавить дрожь, но прежде чем Эдмунд успел сделать что-то ещё, раздался спокойный, но холодный голос: — Гринграсс, тебя ищет Арктурус Блэк. Гермиона подняла глаза и увидела Абраксаса Малфоя, стоящего в дальнем конце коридора. Его взгляд был бесстрастным, но явно внимательным. Эдмунд резко выпрямился и, не сказав ни слова, развернулся и направился обратно в бальный зал, бросив на Гермиону последний испепеляющий взгляд. — Тяжёлый вечер, мисс Блэк? — лениво спросил Абраксас, подходя ближе. Его тон был насмешливым, но не злым. — Я отправляюсь в Малфой-Мэнор. Хочешь со мной? — спросил он так, будто её согласие было заранее предрешено. — Ещё слишком рано, не находишь? — Гермиона слегка приподняла бровь, но всё ещё не до конца отошла от напряжённого разговора с Эдмундом. Абраксас усмехнулся, поправив манжеты на своём идеально сидящем пиджаке. — Мне, как хозяину поместья, можно являться туда в любое время, — самодовольно заявил он. — Так что, ты идёшь? Гермиона некоторое время молчала, разглядывая его лицо, пока наконец не произнесла с усмешкой: — Ты просто боишься, что я сбегу, а это, конечно, не понравится Тому, верно? Абраксас с едва заметной ухмылкой протянул ей руку. — Не будем испытывать судьбу, мисс Блэк. Гермиона колебалась лишь мгновение, а затем приняла его локоть, позволив Малфою проводить её к камину. Выйдя из камина в одной из просторных, богато убранных гостиных Малфой-Мэнора, Гермиона почувствовала, как напряжение охватывает её с новой силой. Она почти сразу встретилась взглядом с Лордом Вольдемортом, который стоял у каминной полки, обернувшись к ней. Он выглядел ослепительно, излучая мощь и элегантность одновременно. Его белая рубашка с широкими рукавами, подчёркнутая изысканными серебряными запонками, сочеталась с чёрным строгим галстуком и идеально сидящим чёрным пиджаком. На нём не было традиционной мантии, но это только усиливало его образ — образ человека, который не просто командует, но властвует. Осанка, слегка насмешливый взгляд и едва заметная улыбка создавали вокруг него ауру абсолютного контроля. Том медленно обвёл её взглядом, задержав его на несколько мгновений дольше, чем было бы прилично. Его улыбка стала чуть шире, более личной, будто они оба знали некую тайну, известную только им двоим. — Вижу, Эдмунд избавился от столь изысканного, а главное, весьма дорогого украшения,— произнёс он с насмешкой, делая несколько медленных шагов к Гермионе. Она почувствовала, как её дыхание на мгновение сбилось. — Я не могу позволить тебе остаться без украшений, — продолжил он, взмахнув палочкой. Гермиона вздрогнула, когда ощутила лёгкое прикосновение магии. На её ушах появились длинные серьги из изящно соединённых между собой рубинов, переливавшихся в свете ламп. Ещё один взмах, и на её запястье возник браслет, выполненный в том же стиле, со сверкающими огоньками драгоценных камней. Он приблизился настолько близко, что она почувствовала его тихий шёпот у самого уха: — Рубины идут тебе куда больше, чем изумруды. Этот интимный момент вызвал мурашки, пробежавшие по её коже. Она почувствовала, как щёки слегка заливает румянец, но старалась сохранить самообладание. Том слегка отстранился, его глаза скользнули по её платью. Ещё один взмах палочки — и фатин, который раньше украшал подол и рукава её наряда, сменил оттенок. Тёмно-зелёный цвет уступил место глубокому багрово-красному, идеально сочетающемуся с рубинами. Этот новый акцент сделал её образ ещё более изысканным, ярким и вызывающим. Он вновь внимательно посмотрел на неё, его губы изогнулись в довольной улыбке. — Развлекайся, Софи, — тихо сказал он, но в его голосе прозвучала властная нота, требующая, чтобы она последовала его совету. Затем Том перевёл взгляд на Малфоя, который стоял неподалёку. — Абраксас, ты мне нужен. Сейчас. Его тон стал резче, лишённым мягкости, которая была в обращении к Гермионе. Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к выходу. Малфой, не выражая ни малейшего недовольства, кивнул и поспешил за ним, оставляя Гермиону в комнате. Её рука инстинктивно коснулась рубиновых серёг. Они холодили её пальцы, но при этом словно обжигали её своим значением. Гермиона заметила фигуру, сидящую в кресле у камина, и её сердце ёкнуло, когда взгляд наткнулся на Антонина Долохова. Он поднялся, выровнял осанку и окинул её изучающим взглядом. Сейчас он выглядел строго и элегантно — приглаженные волосы, идеальная линия пиджака, золотые запонки. Это было полное противопоставление его расслабленному утреннему образу. — Прекрасно выглядишь, Софи, — сказал он с ленивой сладостью, его голос был глубоким. Затем он слегка поклонился. — Позвольте проводить вас в бальный зал, мисс Блэк. — С радостью, мистер Долохов, — кокетливо ответила она, стараясь скрыть лёгкую неловкость после их утренней встречи. Они медленно направились к бальному залу, и Гермиона невольно задержала взгляд на двери. Открывая дверь, они открыли пространство, погружённое в атмосферу загадочной роскоши. Зал был украшен в глубоких бордовых тонах, которые, казалось, перекликались с багровыми акцентами на её платье. Гермиона не могла не отметить, что этот выбор явно не был случаен. Красный цвет объединял её образ с образом самого Лорда Вольдеморта, который, как она уже видела, подчёркивал своё влияние даже в таких деталях. Комната была почти пуста, но музыка уже звучала — манящий мотив, который словно растворялся в воздухе. Столы были уставлены закусками и напитками, а приглушённый свет добавлял интимности обстановке. Это место было полной противоположностью яркой пышности министерских залов, создавая ощущение, что здесь время замедлялось. Долохов подвёл её к одному из столиков с напитками и протянул ей бокал шампанского, взяв второй для себя. — Ты хотела о чём-то поговорить сегодня утром? — спросил он, внимательно смотря на неё, как будто мог прочитать её мысли. — Верно, — спокойно ответила Гермиона, делая небольшой глоток из бокала. — Ты как-то говорил мне, что любишь охоту. Его бровь слегка приподнялась, на губах появилась лёгкая усмешка. — Звучит интригующе, — протянул он. — Но, боюсь, однажды моё любопытство уже сыграло со мной злую шутку. — Ты отказываешь мне? — Гермиона чуть прищурилась, её голос звучал игриво, но в глазах читался вызов. — Ты ещё толком ничего не попросила, — парировал Долохов, отвечая ей той же манерой. Она поставила бокал на столик и, чуть приблизившись, сказала: — Я хочу добыть яд одних существ. Это сложно. Очень сложно. Я бы даже сказала, практически невозможно. Но что такое “невозможно” для нас двоих, а? Её голос звучал так, будто она играла роль в театральной постановке, и Антонин это знал. Он улыбнулся, покачав бокалом в руке. — Дай угадаю, это опасное приключение, в которое ты меня зовёшь? — спросил он, сделав паузу и взглянув на неё поверх бокала. — И, конечно, никто об этом не должен знать? — Именно так, — подтвердила Гермиона, касаясь бокала губами и отпивая ещё один небольшой глоток. — Признайся, кого ты хочешь убить на этот раз? — резко спросил Долохов, его голос был слегка насмешливым, но с едва уловимой серьёзностью. Он не ждал ответа, потому что через мгновение рассмеялся — коротко, низко, как будто она только что рассказала ему великолепную шутку. Гермиона усмехнулась в ответ, но её взгляд был твёрдым. Она знала, что Антонин понимает её намёки, но отчасти это была игра, в которой никто из них пока не хотел раскрыть карты. Зал постепенно наполнялся гостями, и Долохов, с привычной лёгкостью поддерживая разговор, успел перевести их беседу на более приземлённые темы. Смешки, оживлённые голоса и звуки шагов разносились всё громче. Пары уже кружились на паркете, но подиум, предназначенный для Лорда Вольдеморта и его ближайших сторонников, оставался пустым, словно ожидая своего часа. — Разрешите пригласить вас на танец, мисс Блэк? — с лёгким поклоном спросил Антонин. Гермиона ответила согласием, и они закружились под нежную мелодию, словно время остановилось. Танец оказался удивительно душевным: Гермиона вспомнила их случайный, но такой тёплый танец на пляже. Это воспоминание окутало её приятным чувством, смягчая внутреннюю напряжённость. После танца Долохов взял её за руку и повёл к подиуму, указывая на пустые места за столом, предназначенным для Тёмного Лорда. Гермиона ощутила резкий прилив беспокойства, но старалась не показывать этого. — Ты уверен, что это позволительно? Антонин засмеялся, небрежно опираясь на спинку стула. — Мне это разрешено, ровно как и тебе. Ты теперь часть его круга, разве нет? — Я предпочитаю не злоупотреблять этой привилегией, — заметила она, но всё-таки села рядом. Их короткий диалог прервал звук шагов, приближавшихся к подиуму. Гермиона повернула голову и увидела Эдмунда Гринграсса. Он выглядел разъярённым, а его бледное лицо выражало презрение. — Как интересно, — начал он, даже не пытаясь скрыть своей ярости. — Я ищу тебя среди гостей в министерстве, а моя невеста танцует и пьёт с другим мужчиной в Малфой-Мэноре. Эдмунд полностью проигнорировал присутствие Долохова, сосредоточив всю свою агрессию на Гермионе. — О, дорогой, — начала она с тихой ироничной интонацией. — Я обещала выйти за тебя, но, кажется, я не упоминала ничего о верности. — Так даже интересней, — сквозь зубы произнёс Эдмунд, подходя ближе. — Как далеко ты собираешься зайти в своей дерзости? — У тебя я должен спросить то же самое, Эдмунд, — раздался низкий голос за его спиной. Эдмунд вздрогнул и резко обернулся. Лорд Вольдеморт стоял, словно возникший из теней, его взгляд был холодным, а присутствие — подавляющим. — Мой Лорд, — голос Эдмунда дрогнул, и он быстро склонил голову, пытаясь скрыть страх. — Я тебя сюда не приглашал, — продолжил Вольдеморт, его глаза сверлили Эдмунда. — Иди к гостям. — Да, мой Лорд, — поспешно ответил Гринграсс. Он бросил короткий взгляд на Гермиону, которая уже встала вместе с Долоховым, чтобы официально приветствовать Тёмного Лорда, и поспешно удалился, растворяясь в толпе. Лорд Вольдеморт перевёл взгляд на Гермиону и чуть улыбнулся, словно отмечая что-то для себя. — Абраксас, пригласи мисс Гринграсс и Корбана Яксли, — коротко распорядился он, не глядя на Малфоя. Абраксас без лишних слов поклонился и ушёл выполнять приказ. Тёмный Лорд сел на своё место, обводя глазами зал. Его взгляд был отстранённым, но каждый знал, что он замечает каждую малейшую деталь. — Вирсэн жив, — бросил Вольдеморт, обращаясь к Долохову. Антонин едва заметно напрягся. — Я знаю, мой Лорд, — коротко ответил он. — Почему я узнаю об этом не от тебя? — Взгляд Вольдеморта стал острым, а его голос обжигал строгостью. — Прошу простить меня, мой Лорд, — Антонин слегка склонил голову. — Я хотел решить эту проблему самостоятельно. — И как успехи? — саркастически поинтересовался Тёмный Лорд, прищурившись. Долохов опустил взгляд, явно чувствуя, что его слова не произведут впечатления. — Всё оказалось сложнее, чем я ожидал, — начал он сдержанно. — Он не задерживается на одном месте… — Довольно, — прервал его Тёмный Лорд, резко поднимая руку. — Жалкие оправдания меня не интересуют. Мне нужен результат. Антонин кивнул, но напряжение в его теле стало ещё заметнее. Вольдеморт смотрел на него в упор, словно видя его насквозь, но выражение на его лице намекало, что он думает о чём-то другом. Неловкую тишину нарушил весёлый смех Гвэндолин и негромкий шёпот Яксли. Гермиона, желая избежать лишнего внимания, бросила умоляющий взгляд в сторону Малфоя. Абраксас, стоявший неподалёку, уловил её просьбу. — Потанцуете со мной, мисс Блэк? — спросил он с лёгкой улыбкой, протягивая ей руку. — С удовольствием, — ответила Гермиона, с благодарностью принимая его предложение. Позволив ему увлечь себя в танец, она почувствовала облегчение, оставляя за спиной напряжённый подиум. Музыка звучала, но каждый шаг этого танца был для неё словно шагом по тонкому льду. — Абраксас, он же не заставит меня участвовать в собрании? — Гермиона прошептала так, чтобы её голос утонул в звуках оркестра. Малфой молчал, его лицо оставалось бесстрастным. Он уверенно вёл её в танце, словно у него была цель не дать ей ни на секунду ослабить контроль. — Я не давала повода, — продолжила она, её голос задрожал. — Я делаю всё, что он хочет. Я не хочу участвовать в показательных казнях и… Малфой резко сжал её руку, и Гермиона почувствовала, как его пальцы впиваются в её кожу. — Прекрати это, — оборвал он, его голос звучал низко и опасно, но на лице всё ещё играла улыбка. — Во-первых, твои желания ничего не значат. Гермиона замерла, услышав его жесткие слова, но он продолжал, не давая ей возможности возразить: — А во-вторых, Лорд видит и слышит больше, чем ты можешь себе представить. Его голос стал холоднее, а хватка на её руке болезненнее. — Лорд недоволен Орионом. Не провоцируй его ещё больше. — Что? — голос волшебницы сорвался на шёпот. — Чем он недоволен? Что сделал Орион? Она начала панически искать брата взглядом среди гостей, но Малфой снова резко дёрнул её ближе. — Я сказал: прекрати это, Софи, — его голос стал твёрже, а взгляд словно впился в неё. Гермиона вырвала руку из его хватки, её взгляд стал острым и дерзким. — Танец окончен, мистер Малфой, — произнесла она, сделав шаг назад и склонив голову в формальном реверансе. Гермиона развернулась, оставляя его посреди танцпола, где тот стоял неподвижно, глядя ей вслед с выражением неудовольствия. — Глупая девчонка, — пробормотал он себе под нос. Волшебница быстро оглядела зал, её взгляд метался по гостям, пока она не заметила знакомую фигуру. Гермиона схватила Вальбургу за локоть и потянула её прочь, в более тихий коридор подальше от любопытных глаз. — Вальбурга, где Орион? — резко спросила Софи, её голос дрожал от тревоги. Вальбурга попыталась натянуть на лицо спокойное выражение, но её глаза выдавали панику. — Тебе не о чем беспокоиться, — сказала она натянуто, избегая взгляда Гермионы. — Орион скоро вернётся. — Где Орион? — голос волшебницы стал громче, её терпение иссякало. — Тише, — прошипела Вальбурга, её взгляд нервно метнулся по сторонам. — Тебе не стоит в это лезть. — Я уже так в это влезла, что назад дороги нет, Вальбурга, — Гермиона наклонилась ближе, её глаза горели гневом. — Это касается моего брата. Я могу помочь, но должна знать, где он. Вальбурга сжала губы, её руки дрожали, когда она пыталась удержаться от слёз. — Я не знаю, — прошептала она наконец, её голос дрогнул. — Лорд был недоволен им. Твой отец… он закрыл доступ Ориону к его наследству. Орион пытался решить это по-другому. Мы заняли средства… Она замолчала, опустив голову, но Гермиона не дала ей уйти от разговора. — Продолжай, — потребовала она. — Ты же понимаешь, Лорду нельзя отказывать… и теперь… — слёзы скатились по щекам Вальбурги, её голос сорвался. Гермиона резко выдохнула, её сердце бешено заколотилось. — Теперь что? — настаивала она, сжимая руку Вальбурги. — Дамы, — раздался холодный, спокойный голос позади них. Они обе обернулись, и перед ними в дверном проёме стоял Абраксас Малфой. Его взгляд был сосредоточенным, а голос прозвучал как строгий выговор: — Здесь не место и не время для подобных разговоров. Гермиона мгновенно напряглась, её рука непроизвольно потянулась к палочке. — Малфой, если ты что-то знаешь, то скажи, где мой брат, — её голос был стальным, но её глаза полыхали тревогой и яростью. Абраксас холодно усмехнулся, его взгляд скользнул по её лицу с презрением. — Ты ведёшь себя как глупая девчонка, Софи, — сказал он с явным раздражением. — Ты только усугубляешь своё и его положение. Гермиона шагнула ближе, её пальцы крепче сжали палочку. — Малфой, не смей мне угрожать, — прошипела она. Абраксас прищурился, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах вспыхнуло недовольство. — Я не угрожаю, Софи, — отрезал он, его голос стал тише и опаснее. — Я предупреждаю. — Абраксас, где мой брат? — Гермиона сделала шаг вперёд, её пальцы крепко сжимали палочку, направленную прямо в грудь Малфоя. В её голосе звучала такая решимость, что даже Вальбурга, стоявшая рядом, невольно вздрогнула. — Софи, вернись в зал. - коротко сказал Абраксас. — Где Орион? Что Том с ним сделал? Он наказал его, но я хочу знать, как далеко он зашёл! Малфой прищурился, его лицо оставалось безмятежным, но голос стал ледяным: — С ним всё будет в порядке. В отличие от тебя, если ты не перестанешь себя так вести. Тёмный Лорд не любит, когда кто-то вмешивается в его дела, и уж тем более не любит истерик. — Что ты знаешь, Абраксас? Что ты скрываешь? — Гермиона шагнула ещё ближе, её палочка вспыхнула искрами. Абраксас нервно дёрнул уголком рта, но его голос стал ещё твёрже: — Он на задании. Это всё, что ты должна знать. — На задании?! — вдруг воскликнула Вальбурга, и её голос сорвался. — После стольких Круцио? Он же едва мог стоять на ногах! Малфой вздохнул, его взгляд стал тяжёлым. — Я ничего не мог сделать. Ты думаешь, кто-то из нас имеет право перечить Тёмному Лорду? Вы обе должны понять, что… — Империо! — его голос утонул в собственном заклинании, направленном в Вальбургу. — Протего! — выкрикнула Гермиона, блокируя его заклинание. Волна магии пронеслась по коридору, с грохотом выбив стекло из ближайшего окна. — Ты в своём уме, Малфой?! — её голос дрожал от ярости. — Ступефай! Малфой ловко отбил заклинание и бросил в ответ: — Конфринго! Взрывной удар обрушился на стену рядом с Гермионой, отсыпая штукатурку ей на плечи. Но она не отступала, её глаза горели, словно она собиралась сжечь Малфоя на месте. — Экспелярмус! — выкрикнула она, пуская в него очередное заклинание. Абраксас с трудом отразил его, скривившись. — Софи! Сиди тихо и оставь это. Ты просто сожжёшь себя! — его голос стал громче, почти рявкнул, но в нём читался страх. — Я уже говорила, что не стану сидеть тихо! — закричала она, снова направляя палочку. — Инкарцеро! Её заклинание обвило его магическими верёвками, но Малфой, яростно выкрикнув: — Редукто! — разрушил их в считанные секунды. Он шагнул вперёд, его лицо было перекошено от гнева. — Ты только провоцируешь Тёмного Лорда! Ты не спасаешь Ориона, ты ставишь его в ещё большую опасность. Думаешь, Лорд этого не видит? Не слышит? Софи, ты идёшь к краю пропасти, и я не собираюсь прыгать за тобой. — Где он?! — закричала она, её голос был полон отчаяния. — Я чувствую, что с ним что-то случилось. Я чувствую это, Абраксас, и ты это знаешь. Ты боишься. Ты стоишь здесь и дрожишь от страха! Малфой резко вдохнул, но ничего не ответил. Двери коридора с громким скрипом распахнулись. На пороге появился Лестрейндж. Его тёмный взгляд впился в Гермиону, как лезвие ножа. — Опусти палочку, Блэк, — его голос звучал жёстко, как камень, падающий в пропасть. — Хватит устраивать этот спектакль. Вы оба ведёте себя, как дети. Лорд ждёт, я провожу тебя, Софи. Гермиона не двинулась с места, её палочка всё ещё была направлена на Малфоя. — Я не уйду, пока не узнаю, что с моим братом, — прошептала она. Лестрейндж усмехнулся, но в его усмешке было больше ответов, чем веселья. Гермиона прикусила губу, её глаза наполнились слезами. — Я не могу бросить Ориона… Он мой брат… Он не заслужил этого. — У тебя нет выбора, — холодно ответил Лестрейндж. — Ты подчинишься сейчас или столкнёшься с гневом Тёмного Лорда. Гермиона задержала дыхание, её рука дрожала. Она не хотела уступать, но понимала, что ничего не сможет сделать сейчас. Медленно она опустила палочку. Он сделал шаг в сторону, указывая ей идти вперёд. Гермиона бросила последний взгляд на Вальбургу и Абраксаса, прежде чем уйти, её сердце сжималось от боли и бессилия. Том что-то сделал с Орионом. Я уверена, что с ним случилось нечто ужасное. Странное поведение Малфоя только подтверждает это. Когда Гермиона и Габриэль вошли в бальный зал, музыка казалась почти неестественно тихой, а все взгляды, будто прикованные, устремились в их сторону. Гермиона почувствовала, как её тело напряглось, и вдруг осознала, что Лорда Вольдеморта в зале нет. Это было странное облегчение, но оно длилось всего мгновение. Внутренний страх, давно сидящий в её груди, мгновенно вернулся. Дойдя до лестницы, Габриэль осторожно вытащил её руку из своего локтя и положил её на перила, взглядом показывая, что дальше она должна идти одна. Он был так близко, но в то же время так далёк. Гермиона ощутила, как её сердце тяжело упало в грудь, а её руки стали влажными от страха. Тот внутренний протест, что она подавляла, вспыхнул, но она его подавила, зная, что здесь ей не найти утешения. Волшебница взглянула на Лестрейнджа. Он не сказал ни слова, но в его глазах читалась забота, которую он не мог показать открыто. Он не хотел, чтобы она страдала, но понимал, что у неё нет другого выбора. Вдохнув, она гордо подняла подбородок. Всё тело напряглось, но она не могла себе позволить показаться слабой. Один шаг. Гермиона шагнула на первую ступеньку.