Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Сорок девятая глава Гермиона Лестница, ведущая наверх, казалась бесконечной. Каждый её шаг по массивным ступеням отдавался эхом, но шум бала, доносившийся снизу, заглушал его.  Платье из чёрного бархата с багровыми кружевами тянулось за ней, шлейф скользил по ступеням. Её дыхание было неровным, грудь то и дело вздымалась, словно она не могла насытиться воздухом. Пальцы слегка подрагивали, едва касаясь поручня, но она старалась держать себя в руках, хотя внутри всё горело. Он ждал её. Лорд Вольдеморт стоял на пороге массивной двери, небрежно опираясь плечом о её часть. Его поза была расслабленной, он словно случайно подогнул одну ногу, но всё в его облике кричало о том, что это его территория, и он здесь главный. Белая рубашка была расстёгнута на одну пуговицу, галстук отсутствовал — он только что сдёрнул его одним резким движением, словно бросая вызов всему официозу, царившему этажом ниже. Одна из створок двери была открыта, как будто приглашала Гермиону войти. Но взгляд… его взгляд держал её на месте, словно заклинание. Красные отблески в зрачках то затухали, то вспыхивали вновь, гипнотизируя и вызывая странное сочетание страха и притяжения. Гермиона почувствовала, как её ноги становятся ватными, но взгляд все же упал вниз — на сверкающий зал, заполненный десятками гостей. Смех, бокалы, музыка — все сливалось в один далекий гул. Однако всего этого как будто больше не существовало, когда он двинулся к ней. Шаг. Второй. Третий. И он оказался рядом. Его рука уверенно легла на её талию, разворачивая её к себе так, что она опиралась поясницей на перила. Их лица были на расстоянии одного выдоха. Густой аромат его присутствия обволакивал её: смесь древесных нот, лёгкого мускуса и чего-то совершенно неуловимого, но безумно магнетичного. — Я ждал этого момента, — шепнул он, его голос был тихим, но таким насыщенным, что казалось, он скользит по её коже. Его пальцы уверенно скользнули к её лицу, и он наклонился так, что их губы почти касались. Почти. — Я желаю тебя больше, чем когда-либо желал чего-либо, — его слова прозвучали не как признание, а как истина, не подлежащая сомнению. Голос Гермионы дрогнул, но всё же она тихо произнесла: — Ложь. Его губы изогнулись в хищной ухмылке, а глаза вспыхнули. Он надавил на неё сильнее, её тело прогнулось, волосы упали за поручень, и внезапный холод пробежал по её позвоночнику. Её сердце замерло, когда она осознала, как близко находится к краю. — Думаешь, я позволю тебе упасть? — проговорил он, будто читая её мысли. Его рука скользнула к её горлу, слегка сжав его. Она почувствовала смесь страха и возбуждения, которые вспыхнули внутри. Казалось, он контролировал её полностью, её дыхание, её сердце, её мысли. Он наклонился ближе, тепло его дыхания касалось её губ, вызывая дрожь, которая прокатилась по всему её телу. Его рука на её горле была сильной, уверенной, и в то же время пугающе спокойной. — Ты знаешь, что я могу, — шепнул он, и в его голосе было что-то хищное, пугающе завораживающее. — Один толчок, и ты упадёшь. Взлетишь так красиво, словно птичка, — он прищурился, а уголки губ слегка изогнулись в едва заметной ухмылке, — а затем разобьёшься о пол под овации всех этих глупцов внизу. Её тело напряглось, но она ничего не могла ответить. Его пальцы сжались чуть сильнее, заставляя её почувствовать хрупкость своего положения.  Она попыталась сделать глубокий вдох, но его рука на её горле удерживала воздух. — Ты должна бояться, — его шёпот был ледяным. — Потому что твоя жизнь в моих руках. Одно моё движение, и ты станешь воспоминанием, историей, которую расскажут с ужасом. Её глаза расширились, а сердце гулко забилось. Она чувствовала, как напряжение в воздухе сгущается, обвивая её, словно тугие нити. Он чуть сильнее надавил, и её поясница уже не просто касалась поручня — она чувствовала, как его жёсткий край врезается в её тело. Её волосы развевались в тёплом потоке воздуха, и она на мгновение потеряла ощущение времени. — Ты ведь веришь мне? — его голос стал тише. Гермиона не ответила. Она просто смотрела на него, в эти тёмные глаза, в которых алые искры вспыхивали с пугающей интенсивностью. — Хорошо, — проговорил он медленно и растянуто, словно наслаждаясь её молчанием. Он откинул голову назад и улыбнулся. А потом он толкнул её.  Она почувствовала, как воздух вокруг разорвался, её тело потяжелело, а сознание, словно капля чернил в воде, затопили страх и отчаяние. Всё вокруг исчезло, осталась только тишина и гулкое биение сердца, которое она слышала в ушах. Она летела. Её платье развевалось, как крылья, волосы обрамляли лицо, разлетаясь в стороны, а горячий воздух обжигал кожу. Шум бала превратился в громкий, пронзительный гул. Гости внизу замерли, их лица стали размытыми пятнами. Она хотела закричать, но звук застрял в горле. Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Её сердце бешено колотилось, глаза были широко распахнуты, а перед ней снова оказался он. Его лицо. Его глаза. Красные, словно пламя.  Она стояла, всё ещё опираясь на поручень, и чувствовала, как её поясницу неприятно давит холодный металл. Его рука всё ещё была на её горле, но хватка стала чуть слабее. — И что ты почувствовала, Софи? — его голос прозвучал низко и чуть дрожал, пропитанный возбуждением— Трепет? Страх? Или… желание? Она попыталась что-то сказать, но её голос предал её. Вместо этого её дыхание стало рваным, а губы едва приоткрылись, словно она всё ещё искала воздух. Его рука крепче сжала её талию, вторая скользнула в её волосы, притягивая её к себе ещё ближе. Поцелуй был жадным, властным. Он не оставил ей шанса на сопротивление. Казалось, он поглощает её. Только она и он. Только этот момент. Лорд Вольдеморт отпустил её так же резко, как и схватил, и отступил на шаг назад. Его движения были неторопливыми, словно он давал ей время прийти в себя, но в его взгляде читалось удовлетворение — он наслаждался её реакцией. — После вас, мисс Блэк, — произнёс он, открывая дверь и жестом приглашая её войти в зал для собраний. Гермиона замерла, её сердце всё ещё билось как сумасшедшее. Шаг. Второй. Третий. Она шагнула внутрь, но внутри неё всё ещё горел огонь. Она знала, чего он хочет. И он знал, что она хочет того же. Каждое движение, каждый взгляд говорили об этом без слов. Том застегивал пуговицы на рубашке, глядя в сторону окна, а она сидела в его кресле — в том самом, которое никто, кроме него, не смел занимать. Это было почти дерзостью, но Гермиона почему-то чувствовала, что он разрешает ей больше, чем остальным. Её взгляд был прикован к нему, к каждому его движению. Даже спустя столько времени, проведённого вместе, она не могла предугадать его реакции, не могла быть уверенной, что её очередной шаг не вызовет у него раздражения. — Хочешь мне что-то сказать? — раздался его голос, спокойный, но властный. Он по-прежнему стоял спиной, и всё же Гермиона знала, что он улыбается. Она почти слышала эту улыбку, чувствовала её, как лёгкий укол под ребром. — Нет, — ответила она тихо, но добавила, немного запинаясь, — Мой Лорд. — Хорошо, — Лорд Вольдеморт обернулся. Гермиона внутренне напряглась, но осталась на месте, всё ещё сидя в его кресле. Она знала, что должна бы встать, уступить место ему, и уже почти сделала движение, чтобы подняться, но Том жестом остановил её. Он подошёл ближе. В его руках появилась запонка, и он протянул ей манжет рубашки. Это был не вопрос, не просьба — это было молчаливое требование. Гермиона поняла его сразу и аккуратно взяла запонку с его ладони. Она принялась застёгивать манжет, чувствуя, как её пальцы едва заметно дрожат. Этот момент был странно интимным, почти невыносимым. Она ощущала, как ткань рубашки мягко скользит под её руками, а он стоял слишком близко, и его взгляд прожигал её, как пламя. Она осмелилась поднять глаза, и её дыхание сбилось: Лорд Вольдеморт смотрел прямо на неё. Его взгляд был глубоким, властным, но в нём таилась странная искра — он словно смаковал каждую секунду её смущения, наслаждаясь её нерешительностью. — Продолжай, — мягко сказал он, но в этом голосе было больше приказа, чем просьбы. Волшебница сглотнула и принялась застёгивать второй манжет. Её пальцы касались его запястья, и каждый раз ей казалось, что его кожа пульсирует теплом. Она не могла объяснить, почему это простое действие вызывало в ней столько эмоций. — Не хочешь присутствовать на собрании? — его голос раздался так неожиданно, что Гермиона чуть не выронила запонку. Мои желания ничего не значат. Он сделает так, как захочет. Мои желания ничего не значат. — Хорошо, пусть будет так, — сказал Том, когда она наконец закончила. — Останься в бальном зале. Он отстранился, беря в руки пиджак. Одним резким движением он накинул его на плечи, а затем выровнял ткань, как будто совершал тщательно отрепетированный ритуал. — Но без глупостей, Софи, — продолжил он, его голос стал ниже, теплее, но от этого ещё более пугающим. — У меня сегодня плохое настроение. Хотя… — он позволил себе лёгкую улыбку. — Признаюсь, тебе удалось его немного поднять. Он шагнул ближе и жестом подозвал её. Гермиона колебалась всего миг, а затем встала, подчиняясь. — Подойди, — повторил он, и она сделала шаг вперёд, пока не оказалась в опасной близости от него. Он обнял её, медленно, властно, обхватив за талию. Его пальцы скользнули по её спине, задержались на пояснице, чуть сильнее притянув её к себе. Гермиона замерла, не осмеливаясь дышать. — Ты опьяняешь больше, чем самые изысканные напитки в погребах Малфой-Менора, — прошептал он ей на ухо, его голос обволакивал, заставлял забыть обо всём. Она почувствовала, как он вдохнул её аромат. Этот миг растянулся на вечность, и ей стало трудно удержаться на ногах. Лорд Вольдеморт отстранился и сел в своё кресло, этот момент казался почти церемониальным. Он откинулся назад, положив одну руку на подлокотник, а другой касаясь подбородка, его поза была расслабленной, но всё в нём излучало власть. Гермиона застыла. Это был миг абсолютного равновесия. Кресло словно подчинилось ему, стало продолжением его сущности. Она ощутила, что он полностью контролирует всё — её, эту комнату, весь мир вокруг. Он на своём месте. Но где моё место? — А сейчас иди, — голос Лорда Вольдеморта резал воздух. Его взгляд задержался на Гермионе, будто он размышлял, стоит ли дать ей уйти, но всё же добавил: — Пока я не передумал. На его пальцах блеснул отблеск пламени свечей, когда он пошевелил рукой. Дверь медленно и торжественно распахнулась, пропуская внутрь фигуры волшебников. Они входили один за другим, словно тени, сливаясь с мрачным свечением большого зала. Гермиона сделала шаг к выходу, но задержала взгляд на Абраксасе Малфое. Его светлые волосы мерцали в свете, а глаза хранили ледяное предупреждение: Не делай глупостей. Совсем другим был взгляд Антонина Долохова. В его лице было странное тепло, которое разительно контрастировало с общим настроением комнаты. Его губы едва заметно приподнялись в слабой, почти дружелюбной улыбке, и этот крохотный жест вдруг разбудил в Гермионе чувство, будто он понимает её больше, чем кто-либо здесь. Именно в этот момент что-то в её голове щёлкнуло. Осознание накрыло её с неожиданной силой. Я знаю, где искать Ориона. Почему я сразу об этом не подумала? Когда Гермиона уже подходила к двери, её взгляд случайно зацепился за Эдмунда. Их глаза встретились на мгновение, но она быстро отвела взгляд, словно давая понять, что он не заслуживает её внимания. Эдмунд остался стоять, словно окаменевший, но его взгляд проводил её до самого выхода. Выйдя за дверь, волшебница замедлилась, чтобы перевести дыхание. Воздух в коридоре казался чище, но прохладнее, словно стены сами по себе старались стереть тяжесть атмосферы комнаты. Она спустилась по лестнице в бальный зал, и первое, что бросилось в глаза, был полумрак. Свет исходил от множества парящих красных огоньков, которые то вспыхивали, то угасали, словно дыхание огромного живого существа. Освещение окрашивало всё вокруг в оттенки багрового, а декоративные элементы — занавески, резные колонны, гобелены — казались пропитанными этим алым светом. Словно сама комната шептала ей: Сегодня не стоит злить Лорда Вольдеморта. На мгновение Гермиона задержала дыхание. Она ощущала себя чужой в этом месте, где даже тени выглядели так, будто живут собственной жизнью, и каждый угол комнаты наблюдает за ней. Но решимость внутри не давала ей отступить. Взгляд Гермионы сразу нашёл Вальбургу. Та стояла у дальнего края зала, её тёмное платье переливалось красными бликами. Лицо Вальбурги было напряжённым, словно она всё ещё переваривала недавние события, но когда Гермиона приблизилась, та встретила её взгляд вопросительно, но без слов. — Идём. Я знаю, где Орион, — коротко сказала Гермиона. Вальбурга не задавала вопросов. Она просто кивнула и они вместе направились к выходу. Как только они оказались на улице, холодный воздух обрушился на них, как будто предостережение. Их праздничные мантии почти не защищали от ветра, который раздувал подолы платьев и пробирался к телу ледяными касаниями. У точки аппарации Гермиона крепче сжала палочку, собираясь с мыслями. Всё происходящее казалось ей предвестником чего-то неизбежного. Они исчезли с треском и появились перед высокими чёрными воротами поместья Розье. Ворота скрипнули, распахиваясь, и почти сразу их встретил домовой эльф. Его худое лицо выглядело ещё более раздражённым, чем обычно, а глаза злобно сверкнули в тусклом лунном свете. — Кто потревожил господина в столь поздний час? — пробормотал он, не скрывая своего недовольства. Волшебницы, не обращая внимания на его протесты, вошли в поместье. Холл поместья Розье встретил их тяжелым воздухом, пропитанным холодом и сыростью, словно само здание отторгало незваных гостей. В высоких окнах играли блики луны, отбрасывая на пол причудливые тени, которые напоминали паутину — темную, липкую, затягивающую в неизвестность. Их шаги отдавались эхом по каменному полу, звуча гулко, как удары сердца, что билось где-то в глубине, там, где прятался страх. На полпути к лестнице навстречу им стремительно вышел Эван Розье. Его движения были резкими, а взгляд — настороженным, почти пронзительным. Он выглядел так, будто только что узнал о чем-то, что ему совершенно не хотелось знать. — Что вы тут делаете? — резко бросил он, с трудом скрывая раздражение. — Лорд знает, что вы здесь? Его голос, хоть и тихий, звучал остро, но Гермиона не дрогнула. Она шагнула вперед, и в свете тусклых ламп её лицо выглядело непреклонным. — Я хочу увидеть его! — Она говорила твёрдо, крепко сжимая палочку. Эван замер на долю секунды, потом его взгляд стал ещё более подозрительным, почти обвиняющим. — Лорд не знает, что ты здесь, правда? — произнёс он чуть тише, но его тон обжигал, как ледяной ветер. — Розье, если Орион у тебя, я должна его увидеть. Я его жена! — внезапно вмешалась Вальбурга. Её голос был острым и в нём слышалась боль, которую она изо всех сил пыталась скрыть. Эван окинул их обеих долгим взглядом, его челюсти сжались, но он ничего не ответил. Вместо этого он развернулся и быстрым шагом направился по коридору, освещённому лишь редкими магическими факелами. Гермиона и Вальбурга следовали за ним молча. Коридор казался бесконечным. С каждым шагом напряжение росло. Воздух становился всё более тяжёлым, а зловещая тишина давила на уши.  Когда они наконец остановились перед одной из дверей, сердце Гермионы забилось быстрее. Эван открыл дверь, и они вошли в спальню. Помещение было холодным, несмотря на пылающий камин. Углы комнаты тонули в тени, а едва уловимый запах зелья смешивался с запахом пыли и чего-то ещё — чего-то металлического и неприятного. На огромной кровати лежал Орион. Его кожа была мертвенно-бледной, почти прозрачной, а под глазами залегли глубокие тени. — Орион… — шепотом произнесла Вальбурга, её голос задрожал. Она бросилась к нему, села на край кровати и начала гладить его волосы, будто это могло вернуть его к жизни. Слёзы блестели на её щеках и она уже не пыталась их скрыть. Гермиона застыла, глядя на эту картину. Её сердце сжалось от страха, но лицо оставалось спокойным. Она перевела взгляд на Эвана, который стоял у стены, скрестив руки на груди. — Что с ним? — спросила она наконец, её голос прозвучал глухо, но в нём явно чувствовалось беспокойство. Эван отвёл взгляд, будто избегая её глаз. — Он выйдет из этого. Ты была и в худшем состоянии, — сказал он, но его голос дрогнул. Это был не ответ, а попытка успокоить, и Гермиона это почувствовала. Её взгляд переместился на столик рядом с кроватью. Там стояли пустые флаконы, больше десяти, и ещё столько же полных. Она подошла ближе, провела пальцем по столешнице, где виднелись пятна от пролившегося зелья, и замерла. — Какие проклятья он использовал? — спросила она тихо, стараясь сдержать эмоции, которые рвались наружу. Розье взглянул на неё и медленно покачал головой. — Я не знаю. Не уверен… — Он сделал паузу, словно подбирая слова. — Много. Разные. Лорд был очень зол, Софи. Слова Эвана ударили её, как обухом по голове. Гермиона тяжело опустилась в кресло у камина и закрыла лицо руками. В её голове было только одно слово: зол. Она знала, что означало это слово, и знала, что за этим стоит. — Ты думаешь, он в восторге от всей этой затеи с твоей помолвкой с Гринграссом? — раздражённо бросил Розье, сверля её взглядом. — Орион не имеет к этому никакого отношения, — резко ответила волшебница, но голос её дрогнул. — Твоя семья слишком уж тесно связана с Гринграссами. А когда Лорд узнал, что у Ориона и Эдмунда есть общие интересы… — Эван сделал паузу, давая ей возможность осмыслить услышанное. — Какие ещё интересы? — Гермиона посмотрела на него с искренним удивлением. — Нет никаких интересов! — Она замотала головой, пытаясь скрыть нарастающую тревогу. — Лорд не прощает предательства, Софи. Никому. — Голос Розье стал твёрже. — Орион не предавал его… Не предавал! —  Гермиона с трудом сдержала слёзы. Она знала, что плакать сейчас нельзя, это только ослабит её. — Надеюсь, ты права, — протянул Розье, внимательно изучая её лицо. — Потому что Лорд умеет узнавать правду. И далеко не самым приятным способом. — Ему нужно в Мунго, — наконец сказала она, бросив взгляд на Ориона, её голос был тихим, но твёрдым. — Это исключено, — Эван заговорил быстро, будто боялся, что она успеет возразить. — Да и сомневаюсь, что ему там помогут больше, чем я. Розье шагнул ближе, его рука осторожно легла ей на плечо. — Он поправится, так же как и ты, так же как и мы все, — произнёс он с усилием, но в его голосе не хватало уверенности. — А сейчас, Софи, послушай меня. Вы должны вернуться в Малфой-Мэнор. Гермиона медленно подняла голову, её глаза встретились с его. — Я не могу его оставить, — прошептала она. Её голос был полон боли. Эван наклонился ближе, его взгляд был серьёзен, как никогда. — Ещё одно заклинание, даже самое незначительное, и Орион будет мёртв. — Его голос звучал мрачно, безукоризненно честно. — Тёмный Лорд не засомневается, Софи. Возвращайтесь. Я открою камин в кабинет Малфоя. Гермиона встала, но её ноги дрожали. Она подошла к Вальбурге, сжала её руку и потянула на себя. — Эван прав, Вальбурга. Нам нужно вернуться. Он позаботится об Орионе. Вальбурга ещё несколько мгновений смотрела на мужа, словно пыталась убедиться, что он дышит, а затем встала. Её лицо было бледным и бесстрастным, а в глазах горела беззвучная клятва: она вернётся. Вернувшись в бальный зал Малфой-Мэнора, Гермиона сразу почувствовала напряжение, витавшее в воздухе. Полумрак, разлитый по залу, будто пытался скрыть истинную природу происходящего, но не мог заглушить шёпоты, доносящиеся со всех сторон.  Красное освещение отражалось от декоративных элементов, играя на поверхности мрамора и стекла, будто кровь, просачивающаяся сквозь трещины реальности. Атмосфера была тяжёлой, пропитанной угрозой и чем-то необъяснимо мрачным. На подиуме, возвышающемся над танцполом, мелькали силуэты волшебников, склонившихся в негромком разговоре. Гермиона сразу заметила, что место Тёмного Лорда было занято. Он сидел в одном из кресел, его тёмные глаза внимательно следили за происходящим, и от этого взгляда невозможно было укрыться. Значит, собрание закончилось… И, значит, он знает, что меня не было. Или… может быть, он не заметил? Но сомнения быстро испарились, когда она увидела, как его взгляд на долю секунды остановился на ней. Этот холодный интерес, казалось, говорил ей: Я всё знаю, Софи. — Может, потанцуешь всё-таки со своим будущим мужем? — прервал её размышления знакомый голос. Взгляд Гермионы упал на Эдмунда Гринграсса, который подошёл к ней с самодовольной улыбкой. Её желудок скрутило от отвращения, но она заставила себя улыбнуться натянуто, сдержанно, чтобы никто не смог заметить её истинных эмоций. — Конечно, — тихо ответила она, позволяя ему взять её за руку. Его прикосновение было неприятным, почти липким, но Гермиона не сопротивлялась. Эдмунд уверенно повёл её на танцпол, и под звуки медленной мелодии они начали двигаться в такт музыке. — Что хотел от тебя Тёмный Лорд? — неожиданно спросил Эдмунд, его голос был ровным, но в нём сквозило любопытство. — Это касается твоего брата? Волшебница на секунду задержала взгляд на его лице. Её губы сжались в тонкую линию, а потом она заговорила, выбирая слова с холодной точностью: — Эдмунд, я не думаю, что он был бы доволен, если бы я трепала языком направо и налево о его делах. Его рука на её талии показалась ей особенно тяжёлой, словно каменная глыба, тянущая её вниз. — Софи, может быть, ты не самого лучшего мнения обо мне, но поверь, я могу защитить тебя и твою семью. Даже от него. Его голос стал тише, почти шёпотом, чтобы никто не мог подслушать. Но в этих словах звучала искренность, неожиданная и обескураживающая. Гермиона посмотрела на него, внимательно изучая выражение его лица.  Да, он был искренен. И потому её ответ был столь же прямым: — А кто защитит тебя, Эдмунд? Её слова, хотя и произнесены мягко, прозвучали, как удар. Эдмунд слегка напрягся, но ничего не ответил. Танец завершился и к её облегчению, он отпустил её. Но, как только Гермиона сделала шаг назад, рядом немедленно появился Абраксас Малфой. Его присутствие было таким же резким, как его парфюм, который витал вокруг него, подчёркивая его идеальный внешний вид. — Я вижу, вы сегодня уделяете мне слишком много внимания, мистер Малфой, — с игривой улыбкой произнесла Гермиона, хотя в её голосе не было тепла. — Эдмунд может начать ревновать. Малфой лишь улыбнулся в ответ. — Что вы, мисс Блэк. Я всего лишь хотел пригласить мистера Гринграсса и вас присоединиться к нам за бокалом одного из редких напитков из моих погребов. Он сделал изящный жест в сторону подиума, где сидел Тёмный Лорд. При одном лишь упоминании о нём Гермиона почувствовала, как по её спине пробежал холод. Эдмунд, напротив, выглядел весьма довольным. Гордость за своё положение буквально светилась на его лице, и, взяв её за руку, он повёл её прямо к Лорду Вольдеморту. Воздух вокруг подиума казался гуще, чем в остальной части зала, а тусклый свет красных ламп играл на лицах собравшихся, придавая им зловещий, почти демонический вид. — Присоединяйтесь, друзья, — обманчиво мягким голосом произнёс Лорд Вольдеморт, жестом приглашая их занять места. Эдмунд сел на один из диванов, стараясь сохранить спокойствие. Гермиона на мгновение замерла, оценивая ситуацию. Присесть рядом с Эдмундом казалось неуместным. Её взгляд скользнул по подиуму, и она выбрала более безопасное место — кресло рядом с Морвеном Ноттом. — Эдмунд, — начал Вольдеморт, беря в руки бокал с тёмным вином, — я поручал тебе разобраться с оборотнями. Как продвигается дело? — Это было непросто, мой Лорд, — ответил Гринграсс с натянутой улыбкой. — Но я полагаю, они укрылись в лесах на Севере. Их численность, вероятно, колеблется между пятьюдесятью и сотней. — Полагаешь? — слова Вольдеморта прозвучали резко, от чего даже музыка в зале будто стала тише. — Это очень неточная информация. Ты говоришь «они»… Кого ты имеешь в виду? — Вирсэна, — быстро ответил Эдмунд, но его голос выдал напряжение. — Ложь! — Вольдеморт чуть повысил голос, и даже пары, танцевавшие на паркете, замедлили движения, почувствовав атмосферу угрозы. — Ты ведь не держишь меня за идиота, Эдмунд? — Что вы, Повелитель, — голос Гринграсса дрогнул, и остатки его самоуверенности исчезли. — Я всего лишь передаю то, что узнал от своих людей. — Твоих людей? — Вольдеморт изогнул губы в холодной ухмылке. — Ты хотел сказать «моих» людей? — Да, милорд, конечно. Все «мои» люди — это «ваши» люди, — проговорил Эдмунд, пытаясь сохранять спокойствие, но нервозность звучала в каждом его слове. — Займись этим лично, Эдмунд, — Вольдеморт откинулся на спинку своего кресла. — Постарайся лучше. В следующий раз я не буду столь терпелив — ни к тебе, ни к твоим людям. Пары на паркете вернулись к танцу, но напряжение на подиуме продолжало висеть в воздухе, как невидимая тень. — Слышал о вашей помолвке. Примите мои поздравления, — произнёс Тёмный Лорд, его голос звучал как шелк. — Благодарю, мой Лорд, — ответил Эдмунд, бледный, как привидение, но попытался изобразить подобие улыбки. Его губы дрогнули, и эта попытка выглядела жалкой. Лорд Вольдеморт перевёл взгляд на Гермиону, его глаза, словно угли, прожигали её насквозь. — А ты чего молчишь? — резко бросил он, и раскалённые иглы, вонзились в её сознание. Гермиона открыла рот, собираясь ответить, но он прервал её прежде, чем она успела вымолвить хоть слово: — Вы с Малфоем устроили в коридоре много шума. Если вы так хотели нас развлечь дуэлью, нужно было просто сказать, — насмешливо произнёс он, а затем рассмеялся, и этот смех, холодный и острый, разлетелся по залу, как осколки льда. Его смех подхватили остальные. На их лицах появлялись натянутые улыбки, словно никто не хотел быть единственным, кто не понял шутки Тёмного Лорда. Но ни Софи, ни Абраксасу не было до смеха. Когда напряжённая тишина наполнила воздух, Гермиона ощутила её, как петлю на шее. — Отвечай, — ровно, но с угрозой в голосе сказал Вольдеморт. — Не трать моё время. — У нас возникло… своего рода недоразумение, но мы уже всё выяснили, — произнесла Гермиона, стараясь говорить твёрдо, но голос предательски дрогнул. Вольдеморт приподнял бровь, его губы изогнулись в усмешке: — Правда? — произнёс он медленно, смакуя слово. — А как чувствует себя Орион? Гермиона побледнела. Её взгляд отчаянно метнулся к Эдмунду. Ты говорил, что сможешь защитить меня и мою семью. Так почему ты молчишь? Но Эдмунд отвёл взгляд, словно пытаясь скрыться от того, что происходило. Пауза затянулась, и волшебница поняла, что молчать больше нельзя. Вольдеморт смотрел на неё с таким видом, будто он терпеливо ждал, когда жертва наконец сломается. — Пожалуйста, — только и прошептала она, ощущая, как горячие слёзы подступают к глазам. Она была близка к тому, чтобы потерять контроль, но знала — даже слёзы могли стать для него развлечением. Лорд Вольдеморт склонил голову набок, его голос стал ещё мягче, почти ласковым: — Я чем-то вас расстроил, мисс Блэк? Гермиона подняла на него взгляд, полный боли, но он, казалось, лишь наслаждался её состоянием. — Может, танец поднимет вам настроение? — предложил он, вставая с грацией, которую невозможно было не заметить. Его движение было подобно вспышке молнии — резким, но изысканным. Он протянул ей руку, тонкие пальцы словно приглашали её сделать шаг в неизвестность. Затем он перевёл взгляд на Эдмунда, в его глазах мелькнуло презрение: — Если, конечно, Эдмунд не против? — Я уверен, это прекрасная идея, мой Лорд, — поспешно отозвался Гринграсс, его голос был ровным. Взгляд Вольдеморта вернулся к Гермионе. Его протянутая рука оставалась неподвижной, словно она должна была принять это предложение без малейших колебаний. Гермиона пытаясь унять дрожь в руках, приняла протянутую руку Лорда и позволила ему увести себя на паркет. — Вальс уже порядком надоел, не правда? — с лёгкой, почти весёлой ноткой спросил Том, его губы изогнулись в едва заметной усмешке. — Танцуешь фокстрот? — Нет, я не… — растерянно начала Гермиона. Он не дал ей договорить. Взмах его руки, и музыка в зале изменилась. Лёгкие, размеренные звуки вальса сменились ритмом, который был столь же утончённым, сколь и напряжённым. — Это не сложно, — мягко произнес он, привлекая её ближе. Его рука оказалась на её талии, а пальцы едва ощутимо сжали её. — Я покажу тебе. Его голос был низким, гипнотическим, и Гермиона почувствовала, как её сердце пропустило удар. Он начал вести её, его движения были точными, грациозными, но в то же время завораживающе плавными. — Ну вот, — произнёс Том спустя несколько шагов, его голос был почти нежным. — Ты уже справляешься. Её ноги послушно следовали за его движениями, но каждый шаг давался ей с трудом, потому что он был так близко. Она не могла избавиться от ощущения, что танец для него — это не просто танец, а тщательно спланированный акт манипуляции. — Видишь? Это легко. А теперь добавим пару оборотов, — сказал он, притягивая её чуть ближе. Том закружил её, плавно и уверенно, и Гермионе показалось, что весь зал исчез. Остался только он — её Том, которого она знала в редкие моменты их близости. Его губы, обычно холодные, теперь были изогнуты в дружелюбной улыбке, а глаза, обычно скрывающие опасность, сейчас светились едва уловимым теплом. Фокстрот был не просто танцем, он идеально отражал характер Лорда Вольдеморта: стремительный, грациозный, полный скрытой силы. И всё же в этом танце он словно становился кем-то другим — человеком, а не тёмным магом. — Со мной не так весело? — спросил он, наклоняясь чуть ближе, его губы почти касались её уха. — Я дал тебе одно простое задание: развлекаться. Это же делают на балах, не так ли? — Я развлекаюсь, — прошептала Гермиона, а на глаза навернулись слёзы.  Он усмехнулся, его дыхание коснулось её щеки, и она почувствовала, как её сердце снова пропустило удар. — Тише, — шепнул он, его голос был низким и бархатным. — Не стоит лить слёзы. Ты же не хочешь испортить всё веселье? — Я… я боюсь оступиться, — быстро добавила Гермиона, отчаянно пытаясь объяснить свою нервозность. Его глаза блеснули, он усмехнулся шире и наклонился так, что их лица оказались почти на одном уровне. — Доверься мне, — произнёс он, притягивая её ещё ближе, так что между ними не осталось ни дюйма. — Со мной ты не оступишься. Просто держись ближе. Он сейчас говорит не только о танце. Его рука скользнула вдоль её талии, ненавязчиво, но достаточно, чтобы её дыхание перехватило. Она чувствовала, как он управляет не только танцем, но и ею самой, подчиняя её своей воле. Том снова закружил её в танце, в его взгляде было что-то человеческое, что-то, что пробуждало в ней противоречивые чувства. Он был хищником, но сейчас в его прикосновениях была удивительная нежность. — Вот так, — сказал он, притягивая её к себе ещё ближе. — У тебя получается всё лучше. Он сделал паузу, его голос стал тише, почти интимным: — Я люблю музыку и танцы. Это ли не магия в чистом её виде? Гермиона почувствовала, как её сердце забилось сильнее. Был ли это настоящий Том, или же это снова была его ложь? Она не знала, но не могла вырваться из этого волшебного и одновременно пугающего момента. Том снова сделал пару оборотов, уверенно ведя её в ритме фокстрота. Его рука крепко держала её за талию, пальцы чуть сильнее сжимали ткань её платья, когда он резко менял направление. Фокстрот идеально подходил Тому — грациозный, но полный скрытой силы, этот танец, как и он сам, сочетал в себе элегантность и жесткость. Она не удивилась, что его выбор пал именно на него. Хотя танго или контемп могли бы показать его натуру не менее ярко, но в фокстроте он выражал себя совершенно иначе — без показного драматизма, а через точность и абсолютное доминирование. Его рука скользнула чуть вверх, словно невзначай, коснувшись её плеча, а затем вновь вернулась на талию. В этом было столько завуалированной страсти, что Гермионе пришлось сжать губы, чтобы не выдать себя. Танец закончился слишком внезапно, как ей показалось. Том не сразу отпустил её, его пальцы на мгновение задержались на её руке, словно он не хотел разрушать этот миг. Но рядом оказался Абраксас Малфой, словно заранее подготовленный страж её вечера. Он ловко взял её за руку, едва кивнув Лорду, и повёл её к выходу из бального зала. Гермиона почувствовала, как воздух стал легче, когда Том остался позади, но его взгляд всё ещё жёг её спину, словно он и не думал отпускать её по-настоящему. Они шли по коридорам, где шум и музыка бала постепенно угасали, оставляя за спиной суету вечера. Абраксас остановился у дверей, которые тихо распахнулись перед ними. Гермиона шагнула в знакомую гостиную, и её взгляд сразу упал на накрытый стол. Обстановка была тёплой, почти домашней. Волшебница быстро сосчитала приборы. Их было всего четыре. Гермиона сразу поняла, что ужин обещал быть камерным, но эта мысль её не утешила. Она уже знала, кто займёт места за этим столом: Абраксас Малфой, Антонин Долохов, Лорд Вольдеморт… и она сама. Это должно было сделать атмосферу более неформальной, почти дружелюбной, но Гермиона прекрасно понимала: в таком узком кругу Лорд Вольдеморт чувствовал себя свободно, позволял себе больше. А это означало, что он мог разбрасываться проклятиями, как словами, не заботясь ни о причинах, ни о последствиях. Абраксас чуть склонился к ней, прерывая её мысли. — Не волнуйся, — произнёс он тёплой улыбкой, — Всё будет… спокойно. «Спокойно» здесь никогда не значило безопасно. Она подошла к камину, краем глаза замечая, как двери за ними закрылись. Абраксас Малфой, излучая привычное равнодушие, налил себе воды из графина. Лёгкий звук льющейся жидкости в тишине комнаты прозвучал неожиданно громко. Он вздохнул, глядя на стол с видимой усталостью. — В зале полно закусок. Почему ты никогда ничего не ешь на балах? — нарушила молчание волшебница, наблюдая за тем, как он делает глоток. Малфой чуть приподнял бровь и с едва заметной усмешкой ответил: — Я мог бы сейчас пошутить… Но если честно, — он сделал паузу, отставляя бокал, — я бы не хотел, чтобы меня стошнило после какого-нибудь проклятия. Предпочитаю есть только в местах, где чувствую себя в относительной безопасности. Гермиона сдержанно улыбнулась, а затем не удержалась и рассмеялась. — Ты такой Малфой, Малфой, — протянула она, не скрывая иронии. Её смех был коротким, словно комната сама подавляла любые попытки разрядить напряжение. Дверь за их спинами тихо скрипнула. В комнату вошли Лорд Вольдеморт и Антонин Долохов. Тёмный Лорд небрежно снял пиджак, как будто это был его собственный дом, и сел во главе стола, заняв место с видом полного контроля. Остальные, не мешкая, последовали его примеру. Гермиона села возле Малфоя , а напротив устроился Долохов. На столе появились блюда, и камин вспыхнул ярче, отбрасывая тёплые золотые отблески на лица собравшихся. Но в этом свете было мало тепла. Он словно подчёркивал искусственность спокойствия, царившего в комнате. Тишина была почти оглушительной, пока Гермиона, набравшись храбрости, не прервала её. — Пожалуйста, помоги ему, — обратилась она к Тому. Её голос был тихим, но полным боли. Её глаза выдавали всё: тревогу, надежду и невыносимое беспокойство. Лорд Вольдеморт замер на мгновение, словно обдумывая её просьбу. Затем медленно, почти лениво поднял взгляд и произнёс: — Софи, не порть ужин. Наберись терпения. На секунду он задержал взгляд на ней, а затем, уже чуть громче, но всё с той же властностью, добавил: — Ешь. Гермиона почувствовала, как её пальцы невольно сжали вилку. Она заставила себя поднять её и опустила взгляд на тарелку, пытаясь сосредоточиться на еде. Внутри всё протестовало, но она знала — сопротивляться ему сейчас было опасно. Гермиона осторожно поднесла вилку ко рту, стараясь не смотреть в сторону Тома, хотя его присутствие ощущалось, как магическая тяжесть, нависшая над всем столом. Обстановка за столом становилась всё напряжённее. В воздухе витала смесь подчинения, страха и неизбежной расплаты, которая могла прийти от любого неосторожного слова. — Как я могу вам доверять, когда мне то и дело приходится контролировать вас и следить за каждым вашим действием? — произнёс Лорд Вольдеморт, медленно, чётко, риторически, с таким спокойствием, что его слова звучали вдвойне угрожающе. Он сделал паузу, давая время весу сказанного впитаться в сознание сидящих. Его глаза обратились к Долохову. — Антонин, я ценю тебя за то, что ты не задаёшь глупых вопросов и выполняешь мои приказы с особой точностью. Ты умеешь брать инициативу, и это похвально. — Лорд на мгновение замолчал, будто бы размышляя, продолжать ли. — Но, Антонин, иногда ты не способен оценить ситуацию правильно. Долохов напрягся, но не позволил себе показать это. — Тебе следовало сразу сообщить мне, что Вирсэн жив. Я бы уже разобрался с этим. Но ничего, завтра я лично убью его, и вопрос будет закрыт. Надеюсь, ты сделаешь выводы? — Конечно, мой Лорд, — коротко кивнул Долохов, опуская взгляд в тарелку. Затем Том медленно повернул голову в сторону Малфоя, и обстановка в комнате заметно похолодела. — Абраксас, это твоё поместье, а ты превращаешь его в дуэльный клуб? — его голос был спокойным. — Что вы устроили в коридоре? Комната замерла. Ни один звук, кроме потрескивания камина, не нарушал гнетущей тишины. — Я жду ответа, — наконец добавил Том, беря ложку и неспешно накладывая себе порцию салата. Гермиона не выдержала. — Я хотела узнать, где мой брат. Абраксас не стал мне говорить, — быстро проговорила она, стремясь переломить ситуацию. Взгляд Тома скользнул к ней, колючий и изучающий. — И всё же ты узнала, — сказал он, небрежно обронив фразу, но в его интонации было недовольство. — Я догадалась, — волшебница подняла подбородок, пытаясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле. — И покинула поместье, хотя я велел тебе остаться в бальном зале, — его голос был ровным, но в нём проскальзывало что-то холодное, опасное. — Я вернулась, — едва слышно добавила она, словно это могло хоть немного смягчить его гнев. Том поставил вилку на тарелку, звук звона металла о фарфор раздался, как сигнал тревоги. — Этого мало, — произнёс он, не повышая голоса, но вес его слов заставил Гермиону вздрогнуть. Она почувствовала, как весь её мир рушится, но, собрав всю свою храбрость, прошептала: — Пожалуйста, Том, помоги Ориону. Он умрёт… Её голос дрожал, в глазах стояли слёзы, и в её словах слышалась неподдельная мольба. — Ты наказываешь его за то, что сделал наш отец, — добавила она, понимая, что говорит, возможно, слишком много. Том резко поднял голову, и в его глазах промелькнула острая вспышка гнева. — Ты не знаешь, что он сделал, Софи, — произнёс он, словно острым лезвием пронзая её слова. — А если знаешь, то заслуживаешь не меньшей участи. Гермионе стало холодно, как будто кто-то погасил камин. — Орион занял немалую сумму у Абатона Гринграсса. Тот в обмен попросил услугу — узнать, что известно о делах Эдмунда с оборотнями. Как оказалось, Орион достаточно близко общается с Гринграссом. Они даже ездили в Германию вместе и нашли артефакт, над которым работал Тафт, — Том говорил спокойно, но его слова были, как ножи. Он сделал паузу, позволив информации осесть. — Орион мог и не знать всех деталей, но когда он догадался, что к чему, он так и не решился рассказать мне. Даже когда я сказал ему, что Эдмунд предатель. Гермиона изо всех сил пыталась сдержать слёзы. — Орион бы тебя не предал… Он не предатель, — её голос дрогнул, но в нём звучала решимость. Том холодно посмотрел на неё. — Если бы я решил, что он предатель, он бы уже не дышал, Софи, — сказал он бесстрастно. — Но он близок к этому… — прошептала она, чувствуя, как силы покидают её. — Он должен усвоить урок, — отрезал Том, в его словах не было места сомнению. — Он не усвоит его, если будет мёртв, — прошептала Гермиона, и её слёзы наконец прорвались. Том нахмурился, недовольно откинувшись в кресле. — Какая жалость, ты умудрилась испортить ужин, — произнёс он, его голос звучал тихо, почти ласково.  Лорд Вольдеморт задержал на ней взгляд, словно оценивая её слабость. — Но, пожалуй, я выполню твою просьбу и навещу его. А затем вернусь в свою квартиру, где ты, разумеется, будешь меня ждать. И тогда я в полной мере наслажусь твоей благодарностью… ведь она будет столь же искренней, как и твоё нынешнее унижение. Он поднялся из-за стола, накинул пиджак и коротко произнёс: — Доброй ночи, господа. Камин вспыхнул ярче, словно отразив его раздражение, и через мгновение он покинул гостиную.