Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Сорок вторая глава Гермиона Две волшебницы шли по длинному коридору, заполненному дрожащим светом свечей, которые парили в воздухе, медленно меняя оттенки от тёплого янтарного до глубокого золотого. Каменные стены поместья, холодные и величественные, отражали эти блики. Воздух пах воском, немного сыростью и чем-то неопределённо магическим — ароматом старинного заклинания, пропитавшего всё вокруг. — Гвэн, просто дай ему то, что он хочет, — проговорила Гермиона, её голос был тихим, но твёрдым, как будто слова тонули в густом полумраке. — Что это по сравнению со смертью? Гвэндолин кивнула, не проронив ни слова. На её лице больше не было следов недавней истерики; оно было собранным и спокойным. Даже натянутая улыбка мелькнула на её губах, хотя она казалась хрупкой, как стекло, готовое треснуть от любого прикосновения. Гермиону внезапно охватило странное, неприятное чувство. Холодок пробежал по спине, заставляя задуматься. Эти слова… она уже слышала их раньше. Малфой. Именно так он убеждал её, когда она осуждала его за трусость. Я стала такой же, как они? Исполняю приказы Лорда Вольдеморта, несмотря на свои убеждения? Несмотря на моральные принципы? Коридор закончился, и размышления оборвались, когда Гермиона толкнула массивные двери столовой. Они открылись, впуская волшебниц в помещение. Столовая встретила их уютом и обманчивым спокойствием. В камине плясал огонь, издавая треск, что странно успокаивал, но казался слишком громким в тишине. Большой стол, покрытый тёмно-бордовой скатертью, был уже накрыт для гостей — серебряные приборы блестели, как звёзды на ночном небе, а бокалы ловили отсветы пламени. Откуда-то доносился аромат пряных трав и едва уловимый запах древесного дыма. На край камина облокачивался Лестрейндж, лениво перебирая что-то в руках, словно не замечая их появления. Его тень казалась длиннее и острее, чем следовало, словно она жила отдельной жизнью.  Лорд Вольдеморт сидел на подлокотнике одного из кресел. Его фигура, окружённая полутенями, выделялась. Малфой расположился на диване, рядом с ним — Розье. Они что-то обсуждали вполголоса, но при появлении Гермионы и Гвэндолин оба замолкли. Долохов, нахмурившись, занял место в кресле.  Но отсутствие Эркерта тут же бросилось в глаза, заставив Гермиону напрячься. Её взгляд инстинктивно задержался на Тёмном Лорде, но выражение его лица не выдавало ничего. Он может не прийти… А что тогда? Если он не появится, гнев Лорда будет неизбежен… – Ещё полчаса, Блэк. Не спеши погружаться в пучину разочарования, —проговорил Габриэль Лестрейндж, уловив напряжённый взгляд Гермионы. Его губы искривились в насмешливой улыбке, глаза блеснули лукавством. — Ну, и не стойте в дверях.  Гермиона встретила его взгляд хладнокровно, не позволяя себе проявить раздражение. Она уверенно пересекла комнату, её шаги гулко раздавались в тишине, нарушаемой лишь треском огня в камине. Волшебница заняла кресло рядом с тем, где устроился Долохов. Кресло было массивным, с высокими резными подлокотниками. Гвэндолин, словно потерянная, осталась стоять у двери. Её руки слегка дрожали, но лицо оставалось безупречно спокойным. Гермиона знала, что Гвэндолин борется с собой, с каждым вдохом удерживая себя от проявления слабости. Я ей не нянька. Она сама виновата в том, что оказалась в этой ситуации. Тут же в голову закралась неприятная мысль. Именно так думали обо мне остальные, когда Лорд Вольдеморт кидал в меня проклятия? Когда я стояла перед ним сжимающаяся под его гневом? — Переживаешь? — раздался низкий голос Тёмного Лорда, разрывая её внутренний монолог. Гермиона подняла взгляд. Лорд Вольдеморт сидел на подлокотнике кресла, его поза казалась расслабленной. Глаза — тёмные, глубокие, словно бездонные омуты — устремились прямо на неё, проникая, как ей казалось, в самую душу. — Если ты правильно подобрала слова, он явится, — продолжил он, его голос был мягким, почти обволакивающим, но в этой мягкости не было ничего настоящего. — А в твоём красноречии я никогда не сомневался. Гермиона ощутила лёгкий холодок вдоль позвоночника, хотя его слова прозвучали, как похвала. Она сама не была уверена в своей способности убедить Эркерта явиться. Волшебница сделала глубокий вдох, чтобы успокоить себя. — Прекрасно выглядите, мисс Гринграсс, — внезапно обратился Лорд Вольдеморт к Гвэндолин. Его голос был бархатистым, — Рад видеть, что вы справились с эмоциями. Вина? Он махнул рукой, и бутылка на столе с лёгким шипением наполнила бокал глубокого бордового цвета. Струя вина переливалась, словно жидкий рубин. Бокал плавно поднялся в воздух, словно ведомый невидимой рукой, и опустился в дрожащую ладонь Гвэндолин. — Садись, — тихо, но повелительно произнёс он, слегка кивнув в сторону кресла. Гвэндолин послушно опустилась на мягкую обивку, сжимая крепко бокал. — Никаких разговоров о равенстве, полукровках, правах оборотней и прочем бреде, Софи, — продолжил он, резко обратившись к Гермионе. Его голос снова стал холодным, властным.— В этот раз я не намерен проявлять терпение. Гермиона лишь коротко кивнула, поймав его взгляд. — А вот твои радикальные комментарии будут уместны, Габриэль, — добавил он, обернувшись к Лестрейнджу. На его губах появилась тень усмешки. — Надеюсь, ты сможешь блеснуть остроумием в нужный момент. Габриэль довольно ухмыльнулся, его взгляд скользнул по Гермионе, но она проигнорировала его. — Что касается вас, мисс Гринграсс, — снова заговорил Лорд Вольдеморт, теперь его интонация была более лёгкой, почти небрежной, но в каждом слове всё же звучала властность. — Будьте как всегда очаровательны, но и скромны. Улыбки и загадочные взгляды приветствуются. Но ничего вульгарного, по крайней мере за ужином, — его губы изогнулись в двусмысленной усмешке. — Господа, правила вам известны, — заключил он, поднимая бровь. — Не заставляйте меня напоминать их. Лорд Вольдеморт скользнул взглядом по присутствующим, а затем перевёл его на камин, словно ожидая, что вот-вот появится ещё один гость. Камин в столовой вспыхнул изумрудным пламенем, яркие языки зелёного света осветили полутёмное помещение. Вслед за этим из него вышел мужчина, облачённый в чёрную мантию, на мгновение задержавшись в магическом вихре. Он отряхнул с плеч и рукавов едва заметные следы пепла и шагнул вперёд, мгновенно привлекая к себе внимание всех присутствующих. Гунтер Эркерт. Его образ был словно воплощением холодной власти. Светлые, почти белые волосы, аккуратно зачёсаны назад, подчёркивая строгие и резкие черты лица. Холодные голубые глаза смотрели на окружающих так, словно он был судьёй, а они – лишь обвиняемые. Его фигура, хоть и невысокая, внушала уважение: осанка прямая, движения — точные и уверенные. Это был человек, привыкший к безоговорочному подчинению, фанатик идей чистоты крови, для которого любой компромисс был признаком слабости. Его манера говорить не оставляла места для сомнений: он был прямолинеен до жестокости и явно не терпел пустых разговоров или лукавых улыбок. Этот человек презирал игры, предпочитая власть в её чистом и абсолютном виде. — Добрый вечер, господа, дамы, — произнёс он ровным голосом, слегка поклонив голову. Его взгляд задержался на каждом из присутствующих на долю секунды, как будто он оценивал, стоит ли уделять кому-то больше внимания. Повернувшись к Лорду Вольдеморту, Эркерт наклонил голову чуть ниже, выражая уважение, но его движения были спокойными, без тени раболепства. — Мой Лорд, — произнёс он с подчёркнутой почтительностью. — Мистер Эркерт, — отозвался Вольдеморт, вставая из кресла и делая шаг навстречу гостю. Его голос звучал мягко, но в нём чувствовалась холодная сила, которая могла заставить любого собеседника почувствовать себя незначительным. — Рад приветствовать вас. Прошу к столу. Эркерт кивнул и, оглядев столовую, уверенно направился к столу, занимая место напротив Тёмного Лорда. Это расположение явно подчёркивало его статус — не равный, но и не второстепенный. Лорд Вольдеморт одобрительно кивнул, словно признавая право Эркерта сидеть именно там. Лестрейндж с насмешливым блеском в глазах всё же не удержался от замечания: — Надеюсь, дорога сюда не была слишком утомительной, Гунтер. — Его тон был лёгким, но взгляд чуть настороженным, как у хищника, встречающего равного соперника. — Для тех, кто идёт навстречу настоящей цели, любые трудности — лишь способ закалить дух, — ответил Эркерт с ледяным спокойствием, прерывая попытку Лестрейнджа затеять непринуждённый разговор. Ужин проходил в изысканной, но напряжённой атмосфере, словно под плотной завесой вежливой учтивости скрывалась едва ощутимая искра надвигающегося конфликта. Стол был роскошно сервирован: серебряные приборы, бокалы из тончайшего хрусталя, из которых золотисто мерцало вино. Свечи на массивных подсвечниках отбрасывали приятный свет, играя бликами на лакированной поверхности стола и стенах. Том Рэддл говорил с лёгкой, но при этом уверенной интонацией, которая притягивала внимание. Его голос был глубоким, а каждое слово точно подобрано и весомо. Том умело жонглировал словами, выстраивая свои мысли. Его идеи звучали амбициозно и убедительно, пленяя слушателей. Иногда он наклонял голову или поднимал бокал, сопровождая свои аргументы жестами, которые выглядели естественными. — И мы должны учитывать, что союз с Францией может открыть перед нами новые стратегические возможности, — говорил он, вглядываясь в лица собеседников. — Но исключительно на наших условиях. Лестрейндж, сидящий неподалёку, энергично поддерживал его, вставляя остроумные комментарии. — Французы, конечно, будут упираться, но у них нет другого выхода. Не забывайте, они зависят от нашего влияния на юге. Малфой добавлял острые замечания, касающиеся тактики и дипломатии, демонстрируя свой привычный холодный рационализм. Розье, как всегда, оставался в тени, наблюдая за развитием беседы с лёгкой полуулыбкой на лице, время от времени кивая в знак согласия. Долохов хранил молчание, лишь изредка поднимая бокал вина к губам, но его напряжённая поза говорила о том, что он внимательно следит за каждым словом. Гвэндолин, со своей стороны, играла свою роль безупречно. Она кокетливо хлопала ресницами и улыбалась в нужные моменты. Гермиона сидела чуть в стороне, наслаждаясь тем, как Том мастерски вёл беседу, но её внутреннее напряжение нарастало. Она знала, что такие встречи — это игра на грани лезвия, где каждое слово может стать оружием или ловушкой. И вот настал момент, когда эта завуалированная гармония была нарушена. — Мисс Блэк, — голос Эркерта, глубокий и чуть насмешливый, прорезал атмосферу. Он отложил свой бокал, и свет свечей выхватил строгие линии его лица. — Признаюсь, ваша слава идёт впереди вас. Вы из очень благородного чистокровного рода, но ваши взгляды… Он нарочито замолчал, словно смакуя свои слова. Взяв паузу, Эркерт поджал губы, глядя на Гермиону с презрительным холодом, прежде чем продолжить: — Я читал ваши статьи. И многочисленные интервью. Эти слова, словно острый клинок, пронзили воздух. Гермиона почувствовала, как в груди защемило. Она заранее знала, что эта тема всплывёт, что Эркерт не упустит возможности поставить её в неловкое положение. Именно об этом предупреждал её Том — избегать острых углов и провокационных тем. Но как избежать, когда обвинение брошено прямо в лицо? Гермиона сделала глубокий вдох и подняла взгляд на Эркерта, стараясь сохранять ровное выражение лица. На её губах появилась лёгкая, почти дружелюбная улыбка, которая, впрочем, была рассчитана на то, чтобы сбить с толку собеседника. — Мистер Эркерт, — её голос звучал спокойно. — Мы с вами оба прекрасно знаем, что такое политика. Меня слушают, а значит, у меня есть голос. Было бы неразумно не использовать его во благо. Каждый слог был словно гвоздь, забиваемый в тщательно продуманную реплику Эркерта. — «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе», — добавила она, поднося бокал к губам и делая небольшой глоток вина. Это движение позволило ей успокоить дыхание. — И всё же, — её голос стал чуть мягче, но от этого не менее опасным, — Я сейчас сижу за этим столом. Наш Лорд никогда бы не проявил терпимости к человеку, разделяющему невежественные идеи. Или вы полагаете иначе, мистер Эркерт? Её взгляд остался прикованным к собеседнику. Гермиона сделала акцент на каждом слове. Вот так просто я только что отказалась от всех своих слов, от всего, во что верю и за что когда-то боролась. В зале воцарилась тишина. Даже звук серебряных вилок и ножей, раздававшийся до этого момента, внезапно стих. Все взгляды были устремлены на Эркерта, а воздух в комнате будто застыл. Эркерт, казалось, понял, что зашёл слишком далеко. Его лицо слегка напряглось, но он быстро взял себя в руки, опуская глаза к своему бокалу. Он сделал вид, что полностью сосредоточен на вине, хотя его руки слегка дрожали. — Конечно, я ни на миг не усомнился бы в наших общих целях, Милорд, — начал он, переводя взгляд на Вольдеморта. В его голосе слышалась подчёркнутая учтивость, но нервозность не удалось скрыть. — У нас общие друзья и общие враги. Эти слова прозвучали как попытка оправдания, и они лишь подчеркнули его уязвимость. Гермиона мельком взглянула на Вольдеморта, надеясь уловить хоть намёк на его реакцию. Однако его лицо, как всегда, оставалось безмятежным и непроницаемым. Волшебница ощутила, как её тело начало дрожать, хотя внешне это было почти незаметно. Она боялась, что всё её выступление, её слова — всё это было тщетным. В этот момент Лестрейндж, сидевший рядом, легко дотронулся локтем до её руки. Его движение было почти незаметным для остальных, но она сразу поняла, что это было знаком поддержки. Это прикосновение, едва ощутимое, говорило: Всё хорошо. Ты справилась. Успокойся. Гермиона чуть выдохнула, чувствуя, как напряжение в груди немного ослабло. Её пальцы чуть сильнее сжали ножку бокала, но на лице вновь появилась лёгкая, учтивая улыбка. Она знала: эта маленькая битва была выиграна, но война ещё далеко не окончена. — Меня пытались убить, — сказал Лорд Вольдеморт, глядя прямо в глаза Эркерту. Эркерт сжал пальцы под столом, стараясь сохранить спокойствие. Однако лицо его едва заметно дёрнулось, выдавая внутреннюю панику. — Мой Лорд, я не имел с этим ничего общего, — начал он, пытаясь оправдаться. Вольдеморт холодно прищурился, и его тон стал острым: — Я хочу в это верить, Гунтер, но ты не спешил мне на помощь. Ты убежал, как последний трус. Эркерт вздрогнул от этих слов. Его глаза лихорадочно искали поддержку у других присутствующих за столом. — Но я понимаю, — продолжил Тёмный Лорд, его голос стал тягучим, почти насмешливым. — Ты не хотел выбирать сторону, боясь поставить на проигравшую и заплатить за это своей жалкой жизнью. — Мой Лорд… — начал Эркерт, но Вольдеморт его резко прервал. — Я жив, — его голос стал холодным и весомым. — Меня нельзя убить. И пробовать не советую. Эти слова, произнесённые почти шёпотом, заставили воздух в комнате будто застыть. Даже свечи, казалось, горели тише. — Но теперь, после твоего явного предательства, правила изменились, — продолжил Лорд Вольдеморт. — Меня больше не устраивает твой нейтралитет и молчаливая поддержка. Мне нужна преданность. Безоговорочная. — Мне нужна армия волшебников, готовых исполнить любой мой приказ по первому слову, — добавил он, акцентируя внимание на каждом слове. Эркерт выпрямился, стараясь выглядеть увереннее, но его руки под столом всё ещё предательски дрожали. — Мой Лорд, я и мои люди верны вам. Каждый, кто по моей стороне, готов выступить за вас, — сказал он, пытаясь придать голосу твёрдость. — Но не все семьи поддерживают ваши методы… В зале повисла напряжённая тишина. Все присутствующие затаили дыхание, осознавая риск, на который пошёл Эркерт, произнося эти слова. — Но? — спросил Вольдеморт, его голос был тихим. Эркерт сглотнул, отчаянно пытаясь найти слова: — Но не все поддерживают ваши методы, Милорд. На лице Вольдеморта появилось выражение весёлой насмешки, но это веселье было опасным. — Мои… методы? — с издёвкой переспросил Тёмный Лорд и, неожиданно для всех, рассмеялся. Смех был глубоким, холодным, почти нечеловеческим. Он наклонился вперёд, глядя Эркерту прямо в глаза, и произнёс, растягивая слова: — Знаешь, что я об этом думаю, Гунтер? Эркерт застыл, не сводя взгляда с Вольдеморта, но молчал. Отказавшись что-либо сказать, он лишь подтверждал, насколько был загнан в угол. — Долохов! — резко произнёс Лорд Вольдеморт, его голос прорезал тишину. — Убей Эркерта. Это был приказ, короткий и безапелляционный. Долохов молниеносно встал, как солдат, услышавший боевой сигнал. Его рука без малейших колебаний вытащила палочку, и он направил её прямо в грудь Эркерта. На лице Долохова не было ни тени сомнений — лишь холодная решимость. Он уже открыл рот, чтобы произнести смертельное заклинание. — Стой, — раздался новый приказ, спокойный, но пронизанный абсолютной властью. Долохов тут же застыл, словно марионетка, чей кукловод остановил движение. Его палочка всё ещё была направлена на Эркерта, но он не произнёс ни слова. — Я передумал, — добавил Вольдеморт, будто размышляя над последствиями, и жестом велел опустить палочку. Долохов, без лишних вопросов, убрал палочку. Но он оставался стоять, напряжённо ожидая нового распоряжения. — Сядь, — тихо сказал Тёмный Лорд. Долохов бесшумно вернулся на своё место, взял стакан с напитком и сделал маленький глоток. Его лицо мгновенно приняло расслабленное выражение, как будто только что ничего не произошло. Гермиона наблюдала. Всё, что она только что видела, было идеально рассчитанной демонстрацией силы и власти. Возможно, это была манипуляция, тщательно спланированное шоу. Но она не сомневалась ни на секунду: если бы Вольдеморт не передумал, Долохов убил бы Эркерта без колебаний. Эта готовность беспрекословно подчиняться казалась ужасающе естественной. Волшебница почувствовала, как дрожь накрывает её всё сильнее. Её пальцы невольно сжались в кулак, но вдруг она ощутила лёгкое прикосновение. Лестрейндж аккуратно взял её за руку. В его жесте была попытка её успокоить. — Это результат моих методов, Эркерт, — холодно произнёс Вольдеморт, вновь привлекая всеобщее внимание. — В моих рядах место только для таких людей. Ты либо станешь одним из них, либо умрёшь. Его голос был абсолютно спокоен, но от каждого слова становилось зябко. — Тебе не спрятаться от меня, — продолжил он. — Ни тебе, ни твоей жене, ни твоим дочерям. Даже твоя любовница не останется вне моего внимания. Ты уже в игре, Гунтер. А выход из неё только один. Смерть. Эркерт побледнел. Он даже не пытался скрыть страх, который теперь буквально исходил от него. — Подумай хорошо, прежде чем в следующий раз ты решишь меня предать и оставить на поле битвы, — Вольдеморт сделал паузу, и в комнате стало настолько тихо, что было слышно, как за окном дует ветер. Лорд откинулся назад, его тон изменился, стал почти спокойным: — А сейчас, если ты доел, Гунтер, — сказал он с видимой учтивостью, — я бы хотел пригласить тебя в менее приятное место, чтобы ты собственными глазами убедился, что бывает с предателями. Уверен, Макдафф будет рад тебя видеть. Эркерт судорожно сглотнул, но попытался сохранить остатки достоинства. — В этом нет необходимости, мой Лорд, — пробормотал он. — Я настаиваю, — ответил Вольдеморт и поднялся из-за стола с грацией хищника, который знал, что он на вершине пищевой цепи. Эркерт встал следом, изо всех сил стараясь не выдать своей паники. Не оборачиваясь, Вольдеморт направился к двери. Долохов и Розье поднялись со своих мест и пошли за ним. За столом повисла напряжённая тишина, словно каждый боялся сделать неверное движение. Остались только Малфой, Лестрейндж, Гермиона и Гвэндолин. Звук тихого тиканья часов казался оглушительным, как и редкие звуки столовых приборов, едва касающихся тарелок. — Мне страшно, — прошептала Гвэндолин. Малфой, как будто не услышав её слов, заговорил с наигранной лёгкостью: — Как вам рыба? Его тон был совершенно беззаботным. — Я ещё не успела попробовать, — ответила Гермиона с лёгкой улыбкой, хотя её рука, сжимающая нож, предательски подрагивала. Она понимала, что спектакль продолжается. Всё происходящее за этим столом — его часть, и ни один из них не имел права выдать свои настоящие чувства. Любая ошибка, неверное слово могли обойтись слишком дорого. — Успокойся, — прошептал Лестрейндж, склонившись к её уху. Его голос был настолько тихим, что даже Гвэндолин не могла расслышать. Его пальцы снова взяли её за руку. — Он всё замечает, ты это знаешь. Гермиона кивнула едва заметно, стараясь, чтобы её лицо оставалось расслабленным. Она подняла вилку и попробовала рыбу, механически пережёвывая нежный кусок. Рыба была вкусной, но волшебница не ощущала ничего, кроме растущего в груди холода. Малфой перевёл взгляд на Гвэндолин, которая сидела, как статуя, со стеклянным взглядом, устремлённым на пустую тарелку. Он слегка наклонился к ней и, слегка улыбнувшись, подмигнул: — Гвэндолин, съешь что-нибудь, а лучше выпей. Она вздрогнула, словно очнувшись от глубокого сна, и поспешно подняла бокал. — Конечно, — ответила Гвэндолин и сделав огромный глоток, она поставила бокал обратно на стол с лёгким стуком. — Вот и хорошо, — с усмешкой произнёс Абраксас, крутя в руках серебряный нож, словно размышляя, пригодится ли он ему. — Вино действительно превосходное, не так ли? Вскоре Лорд Вольдеморт вернулся в зал, его появление, как всегда, было эффектным. За ним следовали Розье и Долохов, оба с безмятежными выражениями лиц, как будто они только что провели приятный вечер. Эркерт же выглядел совершенно иначе. Его лицо было бледным, глаза — потухшими, как у человека, который увидел что-то, что он предпочёл бы забыть. Его некогда уверенный взгляд сменился страхом, а руки слегка подрагивали, будто от последствий недавнего Круцио. За столом уже ожидал десерт — лёгкие пирожные, украшенные шоколадом и фруктами, а также ароматный чай. Лорд Вольдеморт сел во главе стола, жестом пригласив остальных занять свои места. Волшебники вновь разместились вокруг, будто ничего необычного не произошло. Эркерт неловко взял в руки вилку, но едва касался десерта, лишь ковыряя его верхний слой. Казалось, он просто пытался занять руки, чтобы скрыть их дрожь. Когда ужин подошёл к концу, Гунтер Эркерт поднялся, собираясь откланяться, его голос звучал натянуто: — Благодарю вас за гостеприимство, мой Лорд. Тёмный Лорд не сводил с него пристального взгляда, а затем заговорил: — Прошу простить мои манеры, Гунтер. Я чуть было не забыл кое-что важное. Он повернулся к Гвэндолин, её лицо на мгновение напряглось, но она быстро вновь надела маску вежливой улыбки. — Позволь мне представить тебе мисс Гвэндолин Гринграсс. — Лорд указал на неё лёгким движением руки. — Волшебница из благородного рода, очень талантливая. Гвэндолин поднялась из-за стола и подошла ближе, как того требовал жест Тёмного Лорда. Её улыбка была столь же сияющей, сколь и неискренней. — Мисс Гринграсс со дня нашего приезда мечтает о прогулке по Марселю. Надеюсь, она в твоём вкусе, Гунтер? — продолжил Вольдеморт с тонкой усмешкой. Эркерт, понявший, что от него требуется, поспешил ответить с преувеличенной учтивостью: — Я с большим удовольствием покажу мисс Гринграсс ночной Марсель, мой Лорд. Это честь для меня. — Желаю тебе приятного вечера, — кивнул Вольдеморт. Эркерт поклонился и направился к камину, слегка спотыкаясь от нервов. Долохов, который всё это время молчал, вдруг сделал шаг вперёд и мягко подтолкнул Гвэндолин к камину. Она подчинилась без лишних слов, продолжая сохранять образ послушной спутницы. Зелёное пламя взметнулось вверх, и вскоре оба исчезли, оставив за столом лишь тишину и ощущение чего-то недосказанного. Волшебники больше не вернулись за стол. Вместо этого они расположились в мягких креслах и на диванах у камина. Огонь горел ровно, его отражение прыгало на резных деревянных панелях и на лицах присутствующих. Гермиона всё ещё стояла чуть поодаль, сжимая руки перед собой. Её сердце колотилось от тревоги, а взгляд не мог оторваться от Лорда Вольдеморта. — Она пошла с ним, так? — её голос дрогнул, но прозвучал достаточно чётко. Волнение, которое она пыталась скрыть, всё же прорывалось в её тоне. Лорд Вольдеморт медленно повернулся к ней, его тонкие пальцы играли с пустым стаканом. На его губах появилась лёгкая, издевательская улыбка. — А ты бы предпочла отправиться вместо неё? Гермиона почувствовала, как холодный пот пробежал по её спине. Сейчас перед ней был не Том Рэддл, с которым она могла спорить и разговаривать, а Лорд Вольдеморт — властелин, привыкший держать в руках жизнь и смерть других. Его вопрос, как всегда, был больше, чем просто вопросом. — Отвечай, — прозвучал приказ, и его глаза вспыхнули опасным блеском. — Нет! Я не хочу играть! — вдруг выпалила Гермиона. Её голос зазвучал громче, чем она планировала, и эхом отразился от стен. Лорд Вольдеморт рассмеялся. Этот смех был полон насмешки и мрачного веселья. Его рука плавным движением скользнула к мантию, и в следующий момент в пальцах появилась палочка. — Хочешь поговорить с Макдаффом? — с холодным азартом спросил он, сделав шаг вперёд. — Я была послушной, Том! — громко сказала Гермиона, и её голос снова дрогнул. Она прекрасно понимала, что зашла слишком далеко, назвав его по имени. Это было дерзостью, которую мало кто осмеливался себе позволить. В комнате воцарилась гробовая тишина. Малфой, Розье, Лестрейндж, Долохов — все замерли, как будто не смели даже дышать. Даже огонь в камине казалось перестал трещать. Лорд Вольдеморт внимательно смотрел на неё, будто всматриваясь прямо в её душу. Его лицо не выражало ни гнева, ни удивления, только холодное, жёсткое спокойствие. Но вдруг его губы дрогнули, и он рассмеялся. — И правда, ты была послушной, — его голос снова стал мягким. Он приблизился к Гермионе почти вплотную. — Так не стоит сейчас всё портить своим поведением. Затем он слегка взмахнул палочкой, и невидимая сила резко толкнула Гермиону назад. Она оторвалась от пола и мягко, но с силой упала в одно из кресел у камина. Холодная магия словно на секунду обвила её тело, прежде чем отпустить. Гермиона тяжело дышала, пытаясь сохранить хотя бы видимость спокойствия. Она уже знала, что сопротивление бесполезно, но её взгляд был полон внутреннего протеста. — Да, она отправилась с Эркертом, — наконец спокойно произнёс Лорд Вольдеморт, и, повернувшись, медленно наполнил свой стакан виски. Он сделал это вручную, не используя магию. — Ты хочешь знать подробности? Уверен, Каркаров мог бы всё рассказать. Позвать его? — Нет, — быстро произнесла Гермиона, а затем, собрав остатки своего духа, добавила громче: — Нет! На мгновение в комнате вновь повисла напряжённая тишина. Затем голос Лестрейнджа разрядил обстановку: — Это был трудный день. Розье слегка кивнул и пробормотал, будто бы себе под нос: — Как и каждый. — По крайней мере, не скучный, — с едва заметной усмешкой подытожил Долохов, покачав стакан в руке. Лорд Вольдеморт наконец снова занял место в своём кресле, его глаза на мгновение прикрылись, словно он отрешился от происходящего. Но затем он произнёс холодным голосом: — Всё идёт не согласно плану, и мне это не нравится. Малфой осторожно поднял глаза и, немного обдумав, заговорил: — Мой Лорд, ваши планы дальновидны, но, боюсь, волшебники в большинстве своём такими не являются. — Быть может, потребуется немного больше времени, — задумчиво добавил Розье. Лорд Вольдеморт медленно выдохнул и открыл глаза. Его голос стал более спокойным, почти убаюкивающим: — Временем я располагаю. Я терпелив. Гермиона вдруг поймала себя на мысли, от которой в груди сделалось пусто. Сколько времени у меня осталось? Где-то в самых темных уголках её разума, где интуиция шептала тревожные предчувствия, едва слышным голосом звучал ответ: Ты здесь ненадолго. У тебя мало времени. Эта мысль, как ледяная рука, сжала её сердце, а тело вдруг стало неподвижным. Вся её сущность, казалось, замирала, когда она поняла, что больше не может отмахиваться от этого чувства. У меня нет времени.