Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Сорок первая глава Гермиона Гермиона обняла себя руками, стоило выйти на свежий воздух. Её лёгкое светло-жёлтое платье абсолютно не подходило для прохладного ночного бриза. Но холод не коснулся её тела, волшебница была абсолютно уверенна, что магия Тома её согревает.  На фоне мерцающего тёмного моря раскинулась уютная импровизированная площадка. Пляж был украшен мягкими диванами и подвешенными в воздухе лампочками, которые переливались золотистым светом, словно звёзды. Под ногами был тёплый песок, согретый магией, а воздух вокруг был мягким и летним, что контрастировало с холодной погодой за границами площадки. Музыка тихо играла, придавая месту атмосферу волшебной непринуждённости. За барной стойкой, сделанной из дерева,  выкрашенного в белый цвет стоял Габриэль Лестрейндж. Он ловко смешивал разноцветные коктейли, разливая их в высокие стаканы. Антонин Долохов и Эван Розье уже расположились на диванах, весело переговариваясь, а Гвэндолин Гринграсс сидела чуть в стороне, на кресле, элегантно потягивая какой-то напиток через длинную соломинку. — Добро пожаловать! — произнёс Лестрейндж, приветливо поднимая один из стаканов. Абраксас тут же направился к нему и ловко перехватил коктейль, который Габриэль только что приготовил. Том, не говоря ни слова, сел на один из диванов, словно место было приготовлено исключительно для него. Гермиона колебалась, не зная, где ей лучше расположиться. Она чувствовала взгляды Гвэндолин и других, будто они ожидали, какое решение она примет. В конце концов, она осторожно опустилась рядом с Томом. Он сразу же притянул её к себе ближе, обвивая её талию рукой. — Тебе нужно расслабиться, Софи, — произнёс он мягким, почти интимным тоном, который заставил её сердце забиться быстрее. — Ты давно среди нас, а всё ещё не чувствуешь себя свободно. Гермиона ощутила, как её щеки заливает лёгкий румянец. Она мельком взглянула на Гвэндолин, которая внимательно наблюдала за ними. Её глаза сузились, а губы чуть поджались, но она быстро отвела взгляд, сделав вид, что её это не интересует. Том наклонился ближе к Гермионе, его губы оказались рядом с её ухом. — Если она увидит то, что не должна, — прошептал он едва слышно, — я легко исправлю это обливиейтом. Гермиона вздрогнула. Его слова прозвучали так спокойно, так обыденно, что это пугало ещё больше. Она почувствовала, как холод проникает в её душу, несмотря на тёплый воздух вокруг. Тёмный Лорд говорил о манипуляции сознанием так же легко, как кто-то другой мог говорить о том, что съест на ужин. — Что-то не так, мисс Блэк? — с насмешливой улыбкой спросил Абраксас, заметив выражение её лица. — Нет, всё прекрасно, — тихо ответила Гермиона, но её голос дрогнул. — Я уверен, Софи просто не привыкла к столь тёплому приёму, — вмешался Габриэль, передавая ей бокал с коктейлем, который светился лёгким голубым светом. — Попробуй, это поднимает настроение. Гермиона осторожно взяла бокал, стараясь не встречаться взглядом с Томом. Она сделала глоток, чувствуя, как лёгкая сладость напитка растекается по её телу, слегка согревая и убаюкивая. Но никакой коктейль не мог унять тот страх и волнение, которые вызывал в ней Том. — Я надеюсь, ты не разобьёшь сердце моему брату? — произнесла Гвэндолин, её тон был обманчиво вежливым. Она едва заметно провела пальцами по бокалу, будто размышляя, с чего начать атаку. Гермиона ощущала, как рука Тома на её талии чуть сильнее сжалась. Волшебница ответила с лёгкой улыбкой: — Я думаю, с Эдмундом нас связывают исключительно дружеские отношения. Гвэндолин закинула ногу за ногу, её бордовое платье с глубоким разрезом заиграло в движении. — Боюсь, Эдмунд настроен на отношения совсем другого рода, — ответила она, её голос стал увереннее. — Разве не в этом суть? Чтобы желание было обоюдным? — спокойно спросила Гермиона, сделав паузу. — Боюсь, в этом мире не всё так просто, Софи, — продолжила мисс Гринграсс, её губы искривились в почти материнской улыбке. — Пока ты позволяешь себе “вольности” с другими волшебниками, мой брат договаривается о вашей помолвке с твоим отцом. Том, до сих пор молчавший, лениво провёл пальцами по гребню своего бокала. Его движения были почти гипнотическими. Когда он поднял взгляд, в его глазах на мгновение мелькнул холодный огонёк. Гермиона ничего не ответила, лишь спокойно посмотрела на море. Её взгляд остановился на волнах, которые ритмично накатывали на берег. — Как я могу перечить воле моего отца? — задумчиво произнесла она, повернув голову к Гвэндолин. На её губах играла лёгкая, почти лукавая улыбка. — Если таково будет его решение, я, конечно, выйду замуж за Эдмунда. Гвэндолин явно удовлетворилась этим ответом. Её улыбка стала шире, а взгляд — более самоуверенным. Том отпил немного из своего бокала, не спуская глаз с Гвэндолин. — Тебе совсем не жаль брата, Гвэн? — вдруг спросила Гермиона с наивной интонацией. Но её глаза говорили об обратном. — Я ведь стану вдовой ещё до того, как мы консумируем брак. На секунду наступила тишина, в которую вплелось шуршание волн. Мужчины вокруг лениво переглянулись, а затем рассмеялись. Лестрейндж громко поднял бокал, его смех эхом отразился от магического купола, защищавшего их от ветра. Но Гвэндолин вовсе не разделяла всеобщего веселья. Её лицо стало напряжённым, улыбка исчезла, уступив место раздражению. — Выше головы не прыгнешь, Софи, — бросила она, резко вставая. Её платье волнами стекало по её фигуре, подчёркивая каждый изгиб. Она направилась к бару, где Лестрейндж уже протягивал ей новый бокал. Одним небрежным движением она взяла коктейль и сделала большой глоток, будто стараясь успокоиться. Гермиона же осталась на месте. Её взгляд скользнул за уходящей Гвэндолин, и она произнесла, почти весело: — Я всегда могу попросить помощи у своих друзей. Гермиона бросила многозначительный взгляд в сторону мужчин. — Как думаешь, Гвэндолин, кого из присутствующих Эдмунд сочёл бы достойным соперником, если бы дело дошло до дуэли? Словно по команде, взгляды всех гостей переместились на Гвэндолин. Девушка побледнела, её пальцы нервно сжимали трубочку от коктейля. — Я не думаю, что дело дошло бы до дуэли, — резко ответила она, стараясь сохранять спокойствие. — И всё же вопрос весьма интересный, — произнёс Том, его голос прозвучал мягко. Гвэндолин напряглась, её рука дрогнула, пролив несколько капель коктейля на барную стойку. Она поспешила вытереть их салфеткой, но её движения были резкими. — Мисс Гринграсс, ответьте на вопрос, — настаивал Том. Его тон был безупречно вежливым, но Гвэндолин побледнела ещё сильнее. Она посмотрела на Тома, затем перевела взгляд на остальных гостей, словно ища поддержки, но никто не вмешался. Все молча ждали её ответа. — Мой брат… — начала Гвэндолин, стараясь выглядеть уверенно, но её голос дрогнул. — Он не стал бы никого вызывать на дуэль ради мисс Блэк. — Что делает его ужасным мужем, — громко рассмеялся Долохов, его смех словно прорезал натянутую атмосферу, заставив волшебников улыбнуться. Но Том не смеялся. Его взгляд оставался прикованным к Гвэндолин, холодный и пронизывающий. — Прошу вас, удовлетворите моё любопытство, мисс Гринграсс, — снова произнёс он, на этот раз с подчёркнутой настойчивостью. — Кто бы это был? Вы ведь знаете своего брата. Кого он сочёл бы достойным? Гвэндолин напряглась ещё сильнее, её пальцы нервно сжимали бокал. — Здесь собрались самые могущественные и сильные волшебники, каждый из них был бы достойным, — наконец ответила она, стараясь обойти ловушку, в которую сама себя загнала. Гермиона улыбнулась, но не успела ничего сказать, как Том повернул голову к ней. — Что тебя так рассмешило? — спросил он, его тон был ровным. — Я не знаю, кто был бы более достойным для Эдмунда, — ответила Гермиона, её голос был спокойным и немного задумчивым. — Но лично я бы уж точно не хотела встретиться с вами на дуэли, мой Лорд. В его глазах мелькнул огонёк, но он оставался неподвижен, наблюдая за её реакцией. — Однако у тебя уже была такая возможность, — напомнил Том, его тон стал чуть более веселым. Гермиона на секунду замерла, вспоминая тот момент. — И я благодарна за великодушие и сохранённую жизнь, — произнесла она, слегка кивнув. Том приблизился к ней чуть ближе, его взгляд остановился на её лице. — Мы ведь друзья, — сказал он, смакуя каждое слово. Его голос звучал как обещание и одновременно как предупреждение, от которого у неё побежали мурашки. Долохов поднялся со своего места с легкостью, будто это было частью какого-то магического ритуала. Его тень упала на Гермиону, и он протянул ей руку. Её взгляд сразу метнулся к Тому, словно она ожидала его одобрения или, наоборот, запрета. Том лишь слегка кивнул, и этого для неё было достаточно. Она вложила руку в ладонь Долохова, чувствуя тепло его кожи и странную уверенность, которую оно передавало. – Сними туфли, – негромко приказал Антонин, его голос звучал низко, почти шепотом, но с ноткой непреклонности. Гермиона застыла. Она ощутила, как волна смущения и неловкости накрыла её с головой, будто волны моря. Но сопротивляться было бесполезно. Сняв туфли, она почувствовала тёплый песок под ногами, его мелкие зерна щекотали кожу, создавая ощущение полной уязвимости. Лестрейндж подошёл к ним почти бесшумно. В его руке был поднос с четырьмя маленькими стопками, наполненными жидкостями всех цветов радуги. Жидкость переливалась в свете магических огней, создавая иллюзию, что это не напитки, а нечто живое. – Выпей их. Все сразу, – скомандовал Габриэль, его голос звучал как вызов. Гермиона посмотрела на стопки, а потом на Лестрейнджа, но вместо ответа лишь медленно покачала головой. – Нет. Я не стану этого делать, – сказала она твёрдо. – Трусиха! – фыркнул Малфой, его смех был звонким, но явно издевательским. – Поверь, хуже моих зелий точно не будет, – добавил Розье, зловеще ухмыляясь. Гермиона ещё раз внимательно посмотрела на жидкость в стопках, её взгляд был холодным, почти оценивающим. Затем, не говоря ни слова, она взяла одну за другой и выпила их залпом. Вкус каждой жидкости был странным, некоторые сладкими, другие горькими или жгучими. Голову словно обволокла лёгкая дымка, тревога отступила, уступив место какому-то незнакомому спокойствию. Музыка вокруг стала громче, более насыщенной, будто зелья усилили не только её ощущения, но и саму реальность. Долохов взяв её за руки, потянул ближе к импровизированному танцполу, который образовался ближе к линии моря. Это был не танец балов или светских приёмов, где каждая поза и каждое движение выверены и идеально срежиссированы. Это был хаотичный, свободный танец, в котором царила магия импровизации. Антонин двигался ритмично, но с какой-то озорной непосредственностью, явно стремясь вывести Гермиону из её привычного комфорта. Сначала её движения были скованными, неловкими, но Долохов, заметив это, внезапно поднял её на руки и закружил. Вокруг всё заколыхалось, смех Гермионы прорвался наружу, заполнив пространство лёгкостью. – Ты слишком серьёзная, птичка, – сказал он, опуская её на песок. Он взмахнул палочкой, и искры побежали по песку, создавая огненный узор. Волшебница вскрикнула, но быстро поняла, что это был трюк – искры лишь щекотали её босые ступни, вынуждая двигаться быстрее. К ним присоединился Малфой, его движения были плавными, грациозными, но совершенно не такими, какими они бывали на балах. Он словно парил, легко кружась вокруг, будто был создан для этого ритма. Долохов передал Гермиону Малфою, а сам направился к Гвэндолин, приглашая её на танец. Абраксас произнес заклинание, и песчинки вокруг закружились в вихре, сияя, словно крошечные звёзды. Они мерцали, отражая свет, словно ветер был их дирижёром. Гермиона смеялась, её звонкий смех звучал всё громче, становясь частью этой магической симфонии. Гермиона перевела дыхание, опустившись в кресло, которое ещё недавно занимала Гвэндолин. Она была полна энергии, её сердце билось быстро, а дыхание не замедлялось. Гвэндолин, тем временем, сидела рядом с Томом, будто намеренно пытаясь сократить расстояние между ними. Она бесцеремонно пододвигалась ближе, её платье едва не касалось края его мантии. Том казался равнодушным к её попыткам сблизиться, сидел неподвижно, как будто вовсе не замечал её присутствия. Гермиона не обращала внимания на эти манипуляции. Её взгляд был устремлён только на Тома. Глаза сияли, в них читался восторг и вызов, как у ученика, жаждущего новых знаний. – Научи меня летать, – вдруг произнесла она, и её голос прозвучал твёрдо, почти повелительно. Комната мгновенно затихла. Волшебники, окружавшие их, прекратили разговоры и движения, словно Гермиона нарушила какое-то невидимое правило. Их взгляды устремились на Тома, ожидая его реакции. Он медленно перевёл на неё глаза. Тонкая улыбка тронула его губы, и он тихо рассмеялся. Смех был необычным – дружелюбным, но в то же время настороженным, будто он говорил: «Ты не понимаешь, о чём просишь». – Полёт – это не просто магия, – начал он, его голос звучал ровно и спокойно, как у профессора, объясняющего сложный урок. – Это довольно тёмное искусство. Оно требует огромного количества энергии и абсолютной концентрации. Боюсь, в том состоянии, в котором ты сейчас находишься, ты не сможешь даже подняться на несколько футов. Он наблюдал за ней, и его глаза, обычно такие холодные, слегка смягчились. Он заметил, как её лицо на миг омрачилось, как блеск в её глазах потускнел, и поспешил добавить: – Но однажды я научу тебя. Его слова, казалось, окутали её, словно тёплый плед. Она улыбнулась, и этот жест был искренним. – А вы? Вы тоже умеете летать? – спросила она, обращаясь к другим волшебникам. Абраксас Малфой, стоявший в стороне, мгновенно отреагировал. – Позволь, я покажу тебе, – сказал он, быстро подходя к Гермионе. Его манеры были изысканны, но в его движениях чувствовалась решительность. Он легко поднял её из кресла, его пальцы мягко, но крепко сжали её руку. Абраксас привлёк её к себе, так что она невольно оказалась в его объятиях. – Держись крепко, – предупредил он, его голос был тихим, почти шёпотом. Пространство вокруг, казалось, треснуло и разлетелось осколками. Гермиона почувствовала, как её тело вырвало из времени и пространства. Всё закружилось в головокружительном вихре – песок, звёзды, далёкие огни. Она крепче прижалась к Малфою, её дыхание сбилось, но вместо страха пришёл восторг. Когда вихрь замедлился, Гермиона открыла глаза. Они парили над ночным Марселем, высоко, почти касаясь звёзд. Она могла видеть всё: сияющее поле для квиддича, мерцающие огни порта, линии улиц, заполнивших ночной город золотым светом. Ветер трепал её волосы, холодный, но освежающий. Ей казалось, что она перестала быть человеком – она стала лёгким дымом, сгустком энергии, который струится между мирами. Этот полёт был совсем иным, чем её прежний опыт с Томом. Тогда она чувствовала его силу – подавляющую, разрушающую, мощную. Теперь же всё было иначе. Она ощущала лёгкость, как будто её тело ничего не весило, как будто весь мир был создан для того, чтобы она парила в нём. Абраксас замедлил движение, давая ей время насладиться видом. Затем он начал стремительно опускаться к земле. Когда её ноги коснулись песка, Гермиона упала на колени, звонко смеясь. – Это было потрясающе, – сказала она, пытаясь отдышаться. – Хотя хватило бы и простого «да». Долохов, наблюдавший за этим со стороны, усмехнулся. – В этом весь Малфой. Он всегда должен блистать, – заметил он с лёгким сарказмом. – Правда, теперь он потратил большую часть своей энергии. Если на нас сейчас нападут, его придётся прятать. Том Смех волшебников раздался вокруг, лёгкий, переливчатый. Но взгляд Тома оставался неподвижным. Он наблюдал за Софи, за её искренним восторгом, за тем, как её глаза блестели в лунном свете. Её восхищение магией было настолько настоящим, что на миг Том почувствовал странное тепло внутри себя. Она была живой, неподдельной. И это завораживало. Софи всё ещё не могла прийти в себя после головокружительного полёта. Сердце её неслось вскачь, дыхание не успевало за эмоциями, и ей казалось, что мир вокруг светится ярче, чем обычно.  Она потянула Малфоя за руку, увлекая его в танец. Казалось, ей всё ещё было мало движения, энергии, полёта. Легким и изящным поворотом она закружилась, словно танцевала не на песке, а в воздухе, но внезапно всё изменилось. Обернувшись, Софи едва не врезалась в высокого мужчину с резкими чертами лица и глубокими, как ночь, глазами. Она резко остановилась, из её груди вырвался короткий вскрик. Её тело напряглось, руки судорожно потянулись к складкам платья, будто инстинктивно ищя там палочку. Не найдя её, она сделала ещё один шаг назад, потеряла равновесие и опустилась на песок. Том наблюдал за происходящим. Он видел, как лицо Софи побледнело, как её глаза застыли в смеси страха и напряжения. Это был не просто испуг перед незнакомцем. Это был страх перед чем-то, что она уже знала, чем-то, что оставило глубокий след. Тёмноволосый мужчина с мягкой, почти хищной грацией сделал шаг вперёд. Его взгляд был внимательным, но холодным. Он чуть поклонился, как будто был смущён случившимся. – Прошу прощения, мисс, – его голос звучал сухо, остро. – Не хотел вас напугать. Софи попыталась улыбнуться, но её губы дрожали. – Это вы простите меня за мою… эмоциональную реакцию, – произнесла она с натянутой улыбкой. – Всё это, должно быть, последствия экспериментов с зельями. Она пыталась пошутить, но её голос предательски выдавал её – он всё ещё дрожал. Абраксас помог ей встать, осторожно подняв её за руку, но она всё ещё чувствовала себя неуверенно, как будто стояла на краю пропасти. Мужчина тем временем отвёл от неё взгляд и сделал несколько шагов в сторону Тома. – Повелитель, – с лёгким поклоном произнёс он, остановившись перед Лордом Вольдемортом. Том слегка приподнял подбородок, его взгляд был тяжёлым. Он не удивился приходу Игоря Каркарова – тот был здесь по его приглашению. Но взгляд Тома вскоре вновь обратился к Софи. Она заметила это и замерла. Его тонкий жест, едва уловимое движение пальцев, говорил ей больше, чем любые слова. Он звал её ближе. Софи шагнула вперёд. Она не знала, куда идти и что делать. С одной стороны, рядом с Томом сидела Гвэндолин, чьё платье теперь, казалось, буквально прилипло к Лорду Вольдеморту. С другой стороны, кресло, куда можно было бы сесть, занял Каркаров. Софи остановилась всего в метре от Тома, смущённая и растерянная. – Развлеки нас, Софи, – голос Тома был резким, словно удар кнута. Это был не просто приказ, это было испытание. Том чувствовал, как напряжение нарастает внутри неё. Все взгляды были прикованы к ней. Она не могла возразить, но страх и неуверенность сковывали её. – Не переживай так, дорогая, – добавил Том, его голос теперь стал мягче, почти нежным. – Просто покажи нам немного красивой магии. Она покачала головой, чувствуя, как её голос срывается. – Я оставила свою палочку в комнате, – призналась она тихо. После короткой паузы добавила, едва слышно: – Мой Лорд. Том усмехнулся, его губы тронула тонкая, почти издевательская улыбка. – Я знаю, – ответил он. Он встал, оставляя Гвэндолин на диване, и медленно подошёл к Софи. Его движения были плавными. Из складок своей мантии он достал палочку и протянул её девушке. – Я уверен, это того стоит, – произнёс он с мягкой улыбкой. Софи замерла. Её взгляд метался между палочкой и лицом Тома. – Я не могу… – выдохнула она, её голос звучал тихо, почти умоляюще. Том внезапно взял её руку и вложил палочку в её ладонь. Его жест был неожиданно твёрдым, не допускающим возражений. – Это не просьба, – произнёс он коротко, его голос звучал холодно. А затем, уже мягче, с лёгкой улыбкой: – Удивите нас, мисс Блэк. Том отступил назад, его тёмные глаза неотрывно смотрели на Софи.  Софи сжала палочку, и холодная вибрация пробежала по её ладони. Это ощущение, будто чужая магия сопротивлялась, только подогрело её решимость. Том наблюдал за ней с лёгкой усмешкой, наслаждаясь её видимой растерянностью, но Софи довольно быстро взяла себя в руки. Её шаги были лёгкими, но уверенными, когда она вышла из купола теплоты и оказалась под резким ноябрьским ветром. Волосы тут же разметало по плечам. Море встретило её ревом. Холодные волны набегали, словно стремясь доказать свою силу, но Софи даже не дрогнула. Она опустила взгляд на воду, шагнула ближе и, не раздумывая, дотронулась палочкой до поверхности. На какое-то мгновение всё замерло. Волны остановились, будто природа задержала дыхание. Потом, словно по велению её воли, вода начала покрываться тонким слоем льда, который превращался в сложные, фантастические скульптуры: мерцающие гребни, филигранные завитки и сияющие дуги. Софи подняла палочку выше, замерла на мгновение, а затем резко взмахнула, её голос прозвучал громко, почти торжественно: — Экспекто патронум! Мир взорвался белым серебристым светом. Он был ослепляющим, как зимнее солнце, отражающееся от снега.  Том и остальные невольно прищурились, не в силах смотреть прямо. Свет постепенно начал угасать, но не исчез полностью — вместо него воздух наполнили искрящиеся голубые и белые нити, которые, казалось, танцевали в ритме с ветром. Софи не останавливалась. Её движения становились всё более уверенными, и даже палочка, сопротивлявшаяся светлой магии, теперь поддавалась ей. Она провела ею по воздуху, словно дирижёр, и с каждым взмахом казалось, что реальность подчиняется её воле. Из воды вдруг выпрыгнула прозрачная голубая выдра, сияющая, будто сотканная из света и льда. Она скользила по замёрзшим волнам, разбивая ледяные скульптуры в тысячи сверкающих осколков. Софи засмеялась, её голос был наполнен радостью, почти детским восторгом. Выдра кружилась вокруг неё, подскакивала к лицу, касаясь её холодным носом, и исчезала в брызгах воды, только чтобы появиться снова. Софи слегка взмахнула палочкой, и музыка, едва слышимая издалека, стала громче. Теперь это был её ритм, её мелодия, под которую она двигалась. Внезапно из песка под её ногами взметнулись струи воды. Они закрутились в воздухе, создавая невероятные формы: кольца, спирали и узоры, напоминающие звёзды. Том, наблюдавший за всем с безмятежным выражением лица, всё же не мог скрыть лёгкого удивления. Магия Софи была светлой, чуждой, но в её руках она становилась искусством. Она подняла руку, и тонкие струи воды поднялись выше, словно ниточки, которые она сплетала в ажурный узор. Эти нити пересекались, образуя прозрачные купола, внутри которых мерцали капли воды, как бриллианты. Вода вдруг сорвалась вниз и приняла новую форму: парящие в воздухе птицы из воды и света закружились над её головой, напоминая хоровод. Каждая из них переливалась голубым и серебром, отбрасывая отблески на песок. Софи закружилась, поднимая руки. Она позволила воде охватить её, словно соткав вокруг лёгкое, переливающееся платье, которое струилось с каждым её движением. На её лице сияла счастливая, беззаботная улыбка. Мир вокруг будто растворился для неё, остались только ветер, вода и свет. Выдра снова прыгнула, её мягкое тело врезалось в одну из парящих птиц, разбивая её на сотни сверкающих капель. Те упали на Софи, и она, смеясь, подняла лицо к небу, позволяя воде стекать по её щекам. Магия Софи была подобна живому существу: свободная, текучая, сияющая чистотой и светом. Том не мог не улыбнуться. Это было красиво — не в том холодном, безупречном смысле, который он ценил, а в каком-то первозданном, искреннем. Она была прекрасна в своей простоте, в том, как полностью отдавалась моменту. Её босые ноги оставляли едва заметные отпечатки на влажном песке, двигались легко, словно следуя за мелодией, которая жила в её душе. Песок прилипал к коже, но Софи не замечала этого. Её смех звенел над пляжем, как песня, светлый и заразительный. Даже самые холодные сердца могли бы почувствовать тепло от её радости. В этот момент мир сузился для всех присутствующих. Не было ничего, кроме пляжа, танца, её магии и музыки. Лёгкие брызги воды касались её лица, а ветер играл с её мокрыми волосами, обрамляя её образ в ореол света. Она выглядела так, словно была частью стихии, сотканной из воды, воздуха и магии. Она опустила палочку, и всё замерло. Ледяные птицы растворились, вода упала обратно в море, а выдра исчезла в серебристой дымке. Только тишина осталась, наполненная магией и восторгом. Софи повернулась к Тому, её щеки горели от ветра и возбуждения, а в глазах горело что-то, что невозможно было не заметить. Это было вызовом и гордостью одновременно. Том смотрел на неё, и его улыбка становилась более явной. Это было нечто редкое, почти неуловимое. В его взгляде была глубина. Ему казалось, что он только что стал свидетелем чего-то нового, чего-то, чего он не ожидал увидеть ни в ней, ни в её магии. Как будто она открыла часть себя, о существовании которой не догадывался даже он. Смех Софи постепенно утих. Безудержное веселье сменилось тёплой, мягкой радостью. Она словно вернулась в реальность, но не совсем: остатки её магии всё ещё висели в воздухе, подобно блестящему эху. Софи, немного отдышавшись, сделала пару шагов к Тому. Песок под её ногами был влажным, но это её не смущало. Она остановилась в нескольких метрах от него, разжала ладонь и протянула руку вперёд, как бы предлагая вместе с его палочкой свою магию, своё доверие, своё признание. Том, не отрывая от неё взгляда, слегка взмахнул рукой. Его палочка плавно выскользнула из её руки и вернулась к своему истинному владельцу. На мгновение он задержал взгляд на своей палочке. Она, обычно прохладная, сейчас была тёплой, почти горячей. Это тепло пронизывало его кожу, как будто Софи оставила в ней часть своей магии, своей энергии, своей души. Её глаза всё ещё светились, но теперь в них читалась лёгкая усталость и спокойствие. Молчание, повисшее после её выступления, казалось, было пропитано восторгом и недоумением. Каждый из присутствующих по-своему переживал увиденное, переваривая необычную смесь красоты, силы и свободы, которую продемонстрировала Софи.  Лишь Игорь Каркаров, нарушил тишину, сдержанно сложив руки на груди. — Это была демонстрация очень светлой магии, которая, в большинстве случаев, оказывается бесполезной, — заметил он холодным, сухим тоном, его голос прозвучал как удар острой ноты в мягкой мелодии. Софи, до сих пор тяжело дышавшая от недавнего прилива энергии, повернула голову в его сторону. Её взгляд вспыхнул. Она медленно убрала с лица мокрые пряди и выпрямилась, словно собираясь дать отпор. — Бесполезной? — переспросила она с лёгким вызовом в голосе, едва сдерживая насмешливую улыбку. — Магия, которую я только что создала, способна уничтожить около пятидесяти дементоров одновременно. — Её голос прозвучал твёрдо, без тени сомнения. Она сделала паузу, глядя прямо в глаза Каркарову, а затем добавила с мягкой, но ощутимой язвительностью: — Я бы не назвала такую магию бесполезной. Каркаров не ответил, но его лицо слегка напряглось, а взгляд стал жёстче. В воздухе повисло напряжение, которое Софи тут же разрядила, повернувшись к Тому. — Надеюсь, у меня получилось Вас развлечь, мой Лорд, — сказала она, её голос обрел мягкость, а на лице появилась лёгкая улыбка. Она сделала изящный реверанс, её босые ноги утопали в песке, мокрое платье обтягивало её фигуру, но Софи сохраняла благородное достоинство. Том, сидевший на диване, не сводил с неё глаз. Его лицо оставалось бесстрастным, но взгляд говорил о многом: в нём читалось удивление, уважение и даже доля восхищения. — Меня трудно впечатлить, — произнёс он холодно и спокойно, но уголки его губ едва заметно приподнялись. — Но тебе это удалось. Гермиона Гермиона слегка улыбнулась, но не ответила, а просто склонила голову, принимая его похвалу как должное. Повернувшись, она направилась к бару. Лестрейндж, молча следивший за ней, тут же протянул ей бокал с коктейлем, едва она подошла. — Благодарю, — коротко кивнула она, принимая напиток. В этот момент Абраксас Малфой, подхватив со спинки кресла свой пиджак, подошёл к Гермионе и бережно накинул его ей на плечи. Его жест был галантным, почти заботливым. — Ты замёрзнешь, — сказал он тихо, но с едва уловимой улыбкой на губах. Гермиона взглянула на него, слегка приподняв бровь, но всё же поблагодарила кивком и позволила себя проводить к дивану, где сидел Эван Розье. Она опустилась рядом с ним, с облегчением откинувшись на мягкие подушки. Её дыхание постепенно успокаивалось, и она, отпив немного из бокала, взглянула на остальных, чувствуя, как напряжение вечера начинает отпускать. Её магия успокоилась, но ощущение того, что она только что раскрыла новую грань своих возможностей, оставалось с ней. Ночной пляж, казалось, застыл, как и все присутствующие. Только эхо музыки, доносящееся с импровизированного танцпола, напоминало, что время ещё идёт.  — Где сейчас Эркерт? — нарушил тишину Лорд Вольдеморт, слова прозвучали, как удар. Игорь Каркаров нервно сглотнул, но постарался сохранить невозмутимость. — Воспользовавшись портключом, он исчез, — ответил он, но поспешно добавил, заметив, как мимика Лорда изменилась: — Отследить портключ невозможно, мой Лорд. Резкий, почти оглушительный звук. — Я знаю! — Том взорвался, его голос прорезал вечерний воздух, как острый клинок. Он резко поднялся и выпрямился, на мгновение его фигура заслонила блики от луны, отражавшиеся в воде. Каркаров, видя это, рефлекторно сделал шаг назад. — Один приказ, — прошипел Вольдеморт, — я дал всего один приказ. Вас было пятеро. Палочка в руке Тёмного Лорда дрогнула, направляясь на Каркарова. — Круцио! Каркаров вздрогнул и упал на одно колено. Боль, острое, как раскалённое железо, пронзила всё его тело. Он пытался выдержать, но через несколько секунд уже корчился на песке, издав хриплый крик, который был отголоском его внутреннего страдания. Атмосфера резко изменилась, будто кто-то выключил свет в комнате, оставив лишь глухую, давящую тишину.  Гермиона впервые оказалась так близко к Лорду Врльдеморту, когда он применял наказание к своим последователям, и эта близость была мучительнее, чем она могла себе представить. Её радость, едва зародившаяся, была безжалостно уничтожена — как пламя, затоптанное сапогом. Лорд Вольдеморт усилил заклинание, словно наслаждаясь моментом. — Один простой приказ, — продолжил он с ледяным спокойствием. Гермиона сидела на диване, чувствуя, как холодная волна беспомощности обрушивается на неё. Всё внутри сжалось, когда Каркаров вскрикнул, его голос пронзил воздух, словно раскалённая игла. Гермиона невольно дёрнулась, её тело двигалось само по себе — она хотела встать, вмешаться, остановить это. Но прежде чем она успела сделать что-либо, тяжёлая рука Долохова сжала её плечо. Его хватка была твёрдой, болезненной и уверенной. — Сиди, — прошептал он ей на ухо, голос был тихим. Гермиона бросила на него злой взгляд, но он смотрел прямо перед собой, будто её попытка вырваться была для него ожидаемой, предсказуемой. Он даже не встретил её взгляда, только усилил хватку, предупреждая её о последствиях. Наконец, Лорд Вольдеморт опустил палочку, разорвав магическую связь.  Крик Каркарова внезапно оборвался, сменившись тяжёлым, рваным дыханием. Тишина вновь окутала пляж, только музыка звучала где-то вдали, как насмешка над этим моментом. — Вставай! — приказал Том, его голос стал твёрдым и бескомпромиссным. Каркаров поднялся с земли, его мантия была покрыта песком, но он не посмел её отряхнуть. Его руки слегка подрагивали, но он старался сохранить остатки достоинства. — Игорь, ты хорошо служишь мне, — начал Лорд, и в его голосе теперь слышалась едва заметная мягкость, словно это была другая грань его личности. — Меня предали. Но я найду каждого, и они заплатят высокую цену за свою дерзость. — Повелитель, я бы никогда… — начал Каркаров, стараясь оправдаться, но Том прервал его, махнув рукой. — Я знаю, знаю, — отрезал он, его голос стал почти ленивым, а взгляд устремился в сторону моря. — Я не подозреваю тебя в измене. Каркаров выдохнул с облегчением, но не осмелился расслабиться полностью. — Наоборот, — продолжил Том, его тон снова обрел силу, — мне нужен кто-то, кому я мог бы доверять. Кто-то, кто мог бы представлять интересы не только Германии, но и Франции. Эркерту я не доверяю. Но ты… другое дело. Игорь вскинул голову, внимательно слушая каждое слово. — Поэтому мне так важно знать о каждом его шаге, каждой его мысли и каждом его желании. Это твоё задание, Игорь. Не подведи меня. — Как прикажете, Повелитель, — покорно ответил Каркаров, склонив голову. Том повернулся к нему с почти презрительной грацией. — Иди, не трать моего времени, — жёстко бросил он. — Надеюсь, в следующий раз ты явишься с хорошими новостями. Каркаров снова поклонился, его жест был подчёркнуто глубоким, но чуть неловким из-за недавней боли. Без лишних слов он направился к краю пляжа, его фигура растворилась в темноте, словно волны поглотили его. Гермиона вспомнила, как безэмоционально реагировали волшебники на пытку Каркарова. Розье спокойно потягивал коктейль, не обращая внимания на стоящего перед ними на коленях Игоря. Малфой, как всегда, держался с достоинством, слегка склонив голову, будто происходящее не заслуживало его полного внимания. Лестрейндж лениво водил пальцем по краю бокала, губы его едва заметно изогнулись в странной полуулыбке. Как они могут быть такими равнодушными? И тут её взгляд упал на Гвэндолин. Девушка дрожала, как осиновый лист, её серьги звенели от тряски. Она прижала к себе палочку. Её глаза метались между Томом и волшебниками, будто она искала выход из этого кошмара, но не могла его найти. Гермиона снова повернула голову к Тому. Он стоял, выпрямившись, его лицо оставалось холодным и бесстрастным, но в глазах горело что-то невыразимо жуткое. Он был зол.  Том повернулся и спокойно направился обратно к дивану. Его движения были медленными, но в них чувствовалась сила. Он опустился на своё место рядом с Гвэндолин. Девушка быстро отодвинулась, буквально вжимаясь в угол, её пальцы продолжали сжимать палочку, как спасательный трос. Том заметил это и усмехнулся. Его губы растянулись в хищной улыбке, но глаза оставались опасно холодными. — Что такое, дорогая? Моя близость уже перестала тебя радовать? В глазах Тёмного Лорда сверкала жестокая насмешка, будто он наслаждался её страхом. Гвэндолин нервно сглотнула, её руки крепче сжали ткань платья, словно это могло её защитить. Она почувствовала, как под его пристальным взглядом становится всё труднее дышать. — Я… я… — пробормотала она, пытаясь найти слова, но голос предательски дрожал. Том не сводил с неё глаз, его внимание было почти невыносимо. — Ну же, — произнёс он мягко, — Я жду. — Я не люблю насилие, — наконец выдавила она, её голос был едва слышен, но достаточно громким, чтобы все вокруг услышали. Идиотка. Его улыбка стала ещё шире, но в ней не было ни капли тепла. — А я, по вашему мнению, мисс Гринграсс, люблю насилие? — поинтересовался он, словно беседовал о чём-то обыденном, и чуть наклонил голову, внимательно наблюдая за её реакцией. — Нет, нет, я не это хотела сказать, — поспешно ответила Гвэндолин, её голос стал ещё тише, а лицо — белее снега. Том откинулся на спинку дивана, всё ещё внимательно наблюдая за её реакцией. — Тогда объясни, — его голос был низким и холодным, как лёд. — Что ты хотела этим сказать? Он всё ещё улыбался, но улыбка исчезла из его глаз. Гермиона уже хотела было возразить, сказать что-то, чтобы отвлечь внимание Тома от Гвэндолин, но почувствовала, как рука Долохова сжала её плечо сильнее. Боль была внезапной, но это было не просто предупреждение. Его хватка говорила яснее любых слов: Сиди. Не вмешивайся. Она стиснула зубы, внутренне возмущаясь, но подчинилась. Гермиона знала, что сейчас любое её слово только усугубит ситуацию. Гвэндолин тем временем едва дышала. Её глаза наполнились слезами, которые начали катиться по щекам одна за другой. Лорд Вольдеморт наблюдал за этим молча, словно наслаждаясь зрелищем. Затем, с медленной, почти нежной грацией, он протянул руку и кончиками пальцев стёр одну из слезинок с её щеки. — Почему вы плачете, мисс Гринграсс? — его голос стал обманчиво мягким, почти ласковым. — Я вас чем-то обидел? Гвэндолин замотала головой, но не смогла говорить. Вместо этого она всхлипнула, прижав руки к губам. — Нет… нет, мой Лорд, — наконец прошептала она, голос дрожал, как струна. Том изучал её лицо, словно пытаясь разобраться, насколько искренен её ответ. Через мгновение он повернул голову в сторону Долохова. — Долохов, — резко и громко произнёс он. Долохов тут же вздрогнул, но, прежде чем Тёмный Лорд продолжил, тон его голоса изменился на более мягкий, почти насмешливый: — Отпусти мисс Блэк. Ты сломаешь ей плечо или ненароком покалечишь, а у нас тут мисс Гринграсс, как оказалось, не любит насилия. Долохов мгновенно разжал хватку, убирая руку за спину. Гермиона почувствовала жгучую боль в плече, но ничего не сказала, лишь рефлекторно дотронулась до ушиба. Том снова обратил своё внимание на Гвэндолин. Его выражение лица стало более расслабленным, но от этого не менее устрашающим. — Ты не очень охотно отвечаешь на мои вопросы, Гвэндолин, — произнёс он, склонив голову чуть набок. — Это не вежливо, согласись. Гвэндолин снова попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Её плечи вздрагивали от тихих всхлипов. — Ну же, дорогая, — произнёс он чуть громче, обводя её взглядом, от которого невозможно было укрыться. — Я же только хотел понять твою точку зрения. На мгновение воцарилась тишина. Гермиона, наблюдая за происходящим, ощутила горькое чувство безысходности. Она могла поклясться, что Том прекрасно знал, что делает, и наслаждался каждым моментом. Гвэндолин тяжело вздохнула, словно отдавшись на милость обстоятельств, и, опустившись с дивана, встала на колени перед Лордом Вольдемортом. Её плечи тряслись, а слова срывались с губ между всхлипами: — Прошу простить мою глупость, мой Лорд… Её голос был тихим, почти шёпотом, но каждое слово звучало как отчаянная мольба. Том, наблюдая за её унижением, откинулся на спинку дивана. В его глазах светилась смесь насмешки и явного удовлетворения. Гермиона наблюдала за этим молча, но сердце её сжалось от боли и отвращения. Горячие слёзы предательски скатывались по её щекам, обжигая кожу. Она сжала кулаки так крепко, что ногти впились в ладони, пытаясь не выдать свой внутренний протест. — Ну что вы, дорогая, — мягко произнёс Тёмный Лорд, подавая Гвэндолин руку, словно рыцарь, помогающий даме. Его жест был неожиданно галантным. Гвэндолин подняла взгляд на его протянутую руку и, всхлипывая, позволила ему помочь ей вернуться на диван. Её движения были неуверенными. — Вам не стоит извиняться, — продолжил он, его голос звучал успокаивающе, но с нотками насмешки. — Красивым женщинам можно простить их глупость, не так ли? Его пальцы легко коснулись её щеки, стирая очередную слезинку. От его прикосновения Гвэндолин вздрогнула, но не осмелилась отстраниться. Она не отвечала, только опустила глаза, чтобы избежать его взгляда. Её лицо было бледным, а глаза красными от слёз. Она всё ещё тихо всхлипывала, её руки нервно мяли край платья. — Вы немногословны, — отметил Том с лёгкой насмешкой. Гермиона не могла больше сидеть в стороне. Она медленно поднялась и подошла ближе. Волны шумели неподалёку, придавая моменту странную интимность. — Мой Лорд, — произнесла она мягким, словно убаюкивающим голосом, её слова были пропитаны сладостью, — Каркаров принёс плохие вести, но он уже получил своё наказание. Может, нам не стоит омрачать этот прекрасный вечер? Она села на песок рядом с диваном, так близко, что почти касалась его мантии. Внимательно наблюдая за его реакцией, она медленно протянула руку и положила её ему на колено. Глаза Тома блеснули, и в его лице что-то изменилось. Его напряжение растворилось, раздражение и гнев испарились, уступив место едва заметной улыбке. Гермиона прочитала удовлетворение в его взгляде, и, почувствовав, что её миссия выполнена, убрала руку. — Осторожно, Софи, — произнёс он тихо, почти убаюкивающе, словно предостерегая её, голос звучал как шелк. Его внимание переключилось на Лестрейнджа. — Сделай мисс Гринграсс коктейль, — велел он, откидываясь назад с ленивой грацией. — Быть может, это поднимет её настроение. Тишину нарушил Абраксас Малфой, который неожиданно обратился к Гермионе, протягивая руку: — Потанцуем, ma chère amie? Её глаза чуть расширились от неожиданности, но она быстро взяла себя в руки. — С превеликим удовольствием, monsieur, — ответила она с натянутой улыбкой, которую Абраксас, кажется, не заметил. Музыка заиграла громче, и он уверенно повёл её в танце. Его движения были точными, отточенными, словно он знал, что каждая деталь важна. Но ноги Гермионы не слушались, её мысли витали далеко. Атмосфера постепенно менялась. Их танец словно сломал напряжение в воздухе. Лестрейндж снова разливал напитки, Долохов оживлённо шутил, а Розье спорил с Лестрейнджем о том, как прошёл матч. — Соберись, Блэк, — прошептал Абраксас ей на ухо, его голос был строгим, но не лишённым поддержки. Гермиона выдавила искреннюю улыбку и кивнула. Она знала, что это был не просто совет, а настоятельное требование. Разговоры и шутки постепенно вернулись. Лестрейндж и Розье увлечённо спорили о ходе матча, каждый отстаивая свою точку зрения с азартом, который казался почти детским. Долохов, расслабленно облокотившись на подлокотник, вел негромкий разговор с Лордом Вольдемортом, чья сдержанная улыбка лишь изредка проскальзывала, выдавая его настроение. Абраксас Малфой, видимо решивший не сдаваться, пытался поднять настроение Гвэндолин, перебирая все возможные способы — от лёгких комплиментов до утончённых анекдотов. Но его усилия явно не приносили результата: девушка по-прежнему сидела, уткнувшись взглядом в свои колени, едва реагируя на окружающих. Однако мысли Гермионы витали далеко от весёлого шума и пустых разговоров. Она наблюдала за каждым движением Тома, за каждым его взглядом, который он бросал то на собеседников, то на общий пейзаж. Где он сегодня проведёт ночь?  Её губы чуть дрогнули, когда она задала себе ещё один, куда более мучительный вопрос:  Была ли я сегодня достаточно послушной?