Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Сороковая глава Гермиона Пульсирующая боль в висках была первой, что Гермиона почувствовала, когда сознание вернулось к ней. Она уже так привыкла к боли, что это ощущение казалось частью её сущности. Едва она приоткрыла глаза, яркий свет заставил её зажмуриться и отвернуться. — Нет времени отлеживаться, нам нужно быть на матче через час. Вставай! — голос Лестрейнджа был тихим, но в её голове звучал, как оглушительный крик. Гермиона медленно дотронулась до висков, чувствуя, как всё внутри гудит. — Тише, пожалуйста, — прошептала она, голос дрожал от слабости. — Твой набор зелий, как всегда, тебя ожидает, — с едва заметной усмешкой сказал Эван, протягивая ей маленький флакон с мерцающим зельем. Он выглядел так, словно этот день начался для него не менее тяжело. Гермиона оперлась на руки, с трудом приподнимаясь, и медленно открыла глаза. Она была в своей комнате в поместье Лестрейнджа. Кровать с мягкими бархатными покрывалами, светлые тяжёлые шторы и камин из белого камня, в котором слабо тлели угли, казались одновременно знакомыми и чужими после того кошмара, который она только что пережила. Волшебница покорно взяла зелье и, скривившись от горького вкуса, выпила его. Эван наблюдал за ней с выражением лёгкого недовольства, словно хотел что-то сказать, но сдерживался. — Лорд в ярости, — заметил Лестрейндж, садясь в кресло. Его голос звучал раздражённо. — Рушит мой сад и неизвестно что ещё. И я уверен, что ты - одна из причин его состояния. Гермиона поставила пустой флакон на прикроватный столик и повернула к нему всё ещё бледное лицо. — Я спасла ему жизнь, — ответила она, её голос прозвучал так, словно она напоминала об очевидном. — Но явно с этим не спешила, — добавил Эван, усмехнувшись, но в его тоне была не просто ирония. Он смотрел на неё так, будто понимал её больше, чем она хотела бы. Гермиона отвела взгляд, взяла очередной флакон и сделала ещё один глоток зелья. На этот раз жидкость обожгла горло особенно сильно, и она чуть не выплюнула её. — У меня были свои причины, — произнесла она, поставив флакон рядом с остальными. — Тебе стоит поторопиться, — продолжил Лестрейндж, складывая руки на груди. — Во-первых, нам нельзя опаздывать. А во-вторых, с твоим острым языком и очевидной дерзостью тебе лучше пока не сталкиваться с Лордом. А то, боюсь, ты на матч так и не попадёшь. Эван протянул ей руку, чтобы помочь встать. Она посмотрела на него и, немного поколебавшись, приняла помощь. Когда её ноги коснулись холодного пола, мир вокруг закружился. Она всё ещё чувствовала слабость, но, судя по выражению лиц её спутников, у неё не было времени на слабости. Гермиона сидела на чемпионате мира по квиддичу, на трибуне, где напряжение между Болгарией и Германией буквально висело в воздухе. Толпы болельщиков то взрывались громкими криками, то замирали в ожидании следующего манёвра. Вокруг неё всё кипело жизнью, а она чувствовала себя призраком. Её тело было настолько ослаблено, что приходилось опираться на Лестрейнджа, чтобы просто сидеть прямо. Сколько зелий она уже выпила за этот день? Семь? Десять? Двенадцать? Одно было хуже другого. Они на мгновение снимали усталость, позволяли ей держаться на плаву, но затем эффект сходил на нет, оставляя её ещё более измождённой. Голова была тяжёлой, а глаза закрывались сами собой. Гермиона мечтала оказаться в тёплой постели, закутаться в одеяло и забыть обо всём. Когда болельщики вскочили с мест, выкрикивая что-то об очередной атаке болгарского ловца, Гермиона лишь прикрыла рот рукой, подавляя зевок. Может, всё-таки хорошо, что я сейчас здесь, а не в поместье Лестрейнджа.  Там был Том. Том, который наверняка сейчас в ярости. Даже сомневаться не приходилось, заметил ли он её промедление во время вчерашнего покушения. Не нужно было ничего замечать — всё и так было очевидно.  Он несколько раз приказал ей отдать ему палочку. Он требовал, почти умолял. Но она не выполнила приказ. Она молча наблюдала за его мучениями, не делая ничего, чтобы помочь. И только когда в него попало заклинание, которое могло стать смертельным, только тогда, видя его умирающим, она наконец решилась действовать. Но даже в тот момент, произнося исцеляющее заклинание, она колебалась. Слишком долго. Её замешательство могло стоить ему жизни. О нет, Том точно не будет благодарить её за это. Лорд Вольдеморт не знал слова “благодарность”. Он знал только верность. А вчера Гермиона показала, что её верность — далеко не безупречна. Ей стало не по себе от собственных мыслей. Желудок свело от напряжения, и в висках снова запульсировало. Жизнь, которую она спасла вчера, может обернуться её смертью сегодня.  Какая жестокая ирония. Гермиона нервно хохотнула. Смех прозвучал сдавленно и неожиданно, словно вырвался сам по себе. — Не знал, что ты болеешь за болгар, — заметил Лестрейндж, скосив на неё взгляд. Его тон был насмешливым, но глаза выдавали, что он прекрасно понимал, что её смех не имеет никакого отношения к происходящему на поле. — А кто сказал, что я болею за кого-то? — парировала Гермиона, стараясь вернуть себе хоть частичку контроля над ситуацией. — Тогда что смешного? — Лестрейндж опёрся локтём о колено, глядя на неё с лёгким интересом. — Просто подумала… о своей ситуации. — Гермиона отвернулась, чтобы скрыть беспокойство в глазах. — Твоей ситуации? — повторил он, хмыкнув. — Ты имеешь в виду, как ты вчера едва не позволила ему умереть? Или о том, как он теперь, вероятно, вынашивает идею твоей казни? Она повернула к нему голову и встретилась с его взглядом. — Думаю, ты прекрасно знаешь ответ. — Знаю, — спокойно ответил он, но его улыбка стала чуть шире. — Но не волнуйся. Он убьёт тебя красиво. Возможно, даже с особым ритуалом. Ты ведь спасла его, и он оценит этот жест. Гермиона молча уставилась на поле, пытаясь не показывать, как слова Лестрейнджа вызвали у неё новый приступ паники. Как же я до этого докатилась? Но, несмотря на страх, в глубине души у неё теплилась странная, едва уловимая надежда. Почему-то, даже зная всю жестокость Тома, она не верила, что он действительно убьёт её. — Откуда ты знаешь? Он рассказал тебе? — с заметным сомнением спросила Гермиона, глядя на Лестрейнджа. Ей было трудно представить, что Лорд Вольдеморт стал бы делиться подробностями. Тем более обсуждать её собственные действия, которые он, скорее всего, счёл предательством. — О, новый гость в моём поместье, который погостит у нас некоторое время, любезно предоставил свои воспоминания, — лениво ответил Габриэль, будто обсуждал нечто обыденное. Его губы растянулись в загадочной улыбке. — Кстати, он явно неравнодушен к тебе. Лестрейндж подмигнул, и этот жест был настолько неуместным, что Гермиона поморщилась. Макдафф. Волшебница сразу поняла, о ком идёт речь. Разумеется, Том не убил его. Он не стал бы так просто дарить смерть тому, кто покусился на самое священное — на его собственную жизнь. Для Лорда Вольдеморта смерть была слишком мягким наказанием. Нет, Макдаффа ждёт что-то куда более ужасное. Гермиона плотнее закуталась в мантию, будто пытаясь отгородиться от мыслей о том, что именно Тёмный Лорд мог уже успеть сделать с пленённым предателем. Картинки мелькали в её голове, одна хуже другой: пытки, тёмные заклинания, ломающее сознание видения. А потом перед её внутренним взором всплыл Том. Его лицо, залитое чужой кровью, ярость в алых глазах. И то, как он, возможно, придёт к ней, когда справится с Макдаффом. Подойдет сзади, властно обнимет её. Наклонится, коснувшись губами уха. И почти ласково прошепчет: «Милая…». От одной этой мысли её бросило в дрожь. — Эй, не думай так много, — раздался голос Лестрейнджа, вырывая её из мучительных раздумий. Он наклонился ближе, пытаясь встретиться с её взглядом. — Всё закончилось хорошо. Тебе не стоит так переживать. — “Хорошо”? — холодно спросила Гермиона, не сводя глаз с поля, хотя на самом деле едва осознавала происходящее. — Конечно, — Лестрейндж продолжал с той же лёгкостью. — Он справедлив. И милосерден. Гермиона фыркнула. — Если ты пытаешься меня успокоить, Габриэль, то это плохая попытка, — отозвалась она и, не сдержавшись, толкнула его в плечо. — Неужели? — он снова усмехнулся, будто её удар был лишь игривым жестом. — Может, тебе стоит сосредоточиться на игре? Иначе тебя потом спросят, кто победил, а ты не сможешь даже вспомнить, кто играл. Он громко засмеялся, как будто на самом деле развеселился от собственной шутки. Гермиона натянуто улыбнулась, но его веселья не разделяла. Крики зрителей усилились. Где-то внизу мимо трибун пронёсся болгарский ловец, едва не столкнувшись с германским. Миг, и поле снова осветилось вспышками заклинаний — ослепительно-ярких чар, которые использовали судьи, чтобы фиксировать спорные моменты. Воздух звенел от напряжения. Люди вокруг шумно обсуждали ход игры, кричали, выкрикивали имена игроков, но Гермионе всё это казалось далёким, как будто происходило в другом мире. Она мельком посмотрела на трибуны напротив. Её не покидало ощущение, что Лорд Вольдеморт следит за ней. Возможно, даже сквозь расстояние, сквозь толпы кричащих фанатов. Её пальцы невольно сжались на краю скамьи. — Всё-таки хорошо, что ты здесь, а не в поместье, — внезапно сказал Лестрейндж, наклоняясь к ней. — Том вряд ли бы позволил тебе сейчас отдохнуть. Гермиона резко обернулась к нему, но он уже переключился на поле, наблюдая за очередной атакой болгарских загонщиков. — Спасибо за напоминание, — мрачно прошептала она. Габриэль улыбнулся, но больше ничего не сказал. Матч завершился победой болгарской сборной. Толпа трибун взорвалась оглушительными криками, взмахами флагов и вспышками разноцветных заклинаний, запущенных в воздух ликующими фанатами. Гермиона, глядя на это море радости, лишь мельком подумала: Какая жалость для Германии. Но её это нисколько не расстроило. Её мысли витали далеко от квиддича. Теперь она сидела за круглым столом в шатре, украшенном золотыми и серебряными гирляндами, символами международного магического единства. Еда подавалась на тонких фарфоровых тарелках, сверкающих, будто покрытых лёгким магическим сиянием. Гермиона бездумно ковыряла вилкой какой-то изысканный десерт, даже не замечая его вкуса. Шатёр был полон волшебников, каждый из которых старался выделиться. Где-то слышался звон бокалов, разговоры переходили от сдержанного тона к громкому смеху. Улыбки и любезности, однако, казались искусственными. Гермиона, углубившись в свои мысли, всё же вынырнула из них, когда её взгляд зацепился за знакомое лицо. Вдалеке у входа стоял мужчина в строгой чёрной мантии, который оживлённо беседовал с Лестрейнджем. Вчера она видела его на собрании… Тот самый волшебник, который поспешно исчез, едва началась атака на Вольдеморта. Гермиона напряглась, едва заметив, как Лестрейндж повёл мужчину к её столу. — Позвольте представить, — начал Габриэль с беззаботной улыбкой, остановившись рядом с Гермионой. — Это Софи Блэк, невероятно одарённая ведьма и моя не менее талантливая коллега. — Лестрейндж повернулся к мужчине и продолжил: — А это Гунтер Эркерт, уважаемый сотрудник Министерства Магии Германии и, что немаловажно, истинный аристократ. Эркерт чуть поклонился. Его внешность сразу выдавала принадлежность к старинному чистокровному роду: светлые волосы, холодные голубые глаза и резкие, строгие черты лица. Он был невысок, но держался с таким достоинством, что казался выше. — Очень приятно познакомиться, мисс Блэк, — сказал он глубоким, хорошо поставленным голосом. — Для меня тоже большая честь познакомиться лично с таким влиятельным волшебником, как вы, мистер Эркерт, — ответила она с лёгким поклоном, тонко подражая манерам дворянских салонов. Лестрейндж, по-прежнему улыбаясь, продолжил: — Я как раз приглашал мистера Эркерта на ужин в наше поместье, но, к сожалению, сегодняшний вечер у него уже занят. Гермиона быстро поняла, куда клонит Габриэль. Она изобразила на лице огорчение, добавив нотку наивной искренности. — Какая жалость, — произнесла она, мягко вздохнув. — Мистер Эркерт, я уверена, что ваша компания сделала бы наш вечер незабываемым. Эркерт развёл руками, словно извиняясь. — Кто я такой, чтобы отказывать Министру Магии? — заметил он, явно довольный своей важностью. — Ужин с министром магии? Звучит впечатляюще! Это лишь подтверждает вашу значимость в международном сообществе. — Она чуть склонила голову, её голос звучал мягко и сладко. — А что насчёт завтра? Эркерт, казалось, внутренне напрягся. На мгновение его глаза выдавали что-то большее, чем простое волнение. Гермиона выдержала паузу, прежде чем продолжить: — Завтра у нас будет ещё один важный гость, — сказала она с легкой, но решительной улыбкой. — Я уверена, что ему будет приятно составить вам компанию. И, конечно, это будет для вас возможностью показать свою… преданность делу, не так ли? Её слова были не столько предложением, сколько невидимым приказом, с лёгким нажимом, который не оставлял места для отказа. Намёк был явным, и его не нужно было озвучивать напрямую, чтобы понять, о ком шла речь. Гунтер Эркерт замер, его взгляд стал жёстче. Но в глубине глаз мелькнуло нечто, напоминающее страх. — Для меня это будет честью, — наконец сказал он, голос звучал натянуто, но он попытался скрыть это улыбкой. — С радостью поужинаю в вашем поместье завтра, мистер Лестрейндж. Эркерт коротко кивнул, словно спешил поскорее завершить разговор, и скрылся в толпе других волшебников. Гермиона вернулась к своему десерту, стараясь сохранять спокойствие. Но руки предательски дрожали, когда она вновь взялась за вилку. Лестрейндж сел рядом, наклонился ближе и тихо прошептал: — Очень неплохо. Думаю, Лорд оценит твою сообразительность. Возможно, твоё наказание будет менее… впечатляющим. Гермиона бросила на него раздражённый взгляд, но Габриэль, как обычно, лишь ухмыльнулся. — Хотя, конечно, не обольщайся, — добавил он, подмигнув. — Думаю, он всё равно не оставит тебя равнодушной. Волшебница хотела ответить, но в этот момент раздался громкий хлопок салюта. Огромные золотые буквы взмыли в воздух, образовав имя победившей команды: Болгария. Шатёр зашумел, волшебники снова начали обсуждать игру, но Гермиона почти ничего из этого не слышала. Её мысли уже были где-то далеко, в поместье Лестрейнджа, где её ждал ужин с весьма… напряжённой атмосферой. — Остатки десерта можешь не доедать, — весело бросил Лестрейндж, вставая из-за стола. — Тебя ждут дела поважнее. Гермиона вздохнула, отодвигая тарелку. Она знала: следующая встреча с Лордом станет для неё испытанием, и никакая победа Болгарии не способна отвлечь её от этой мысли. Лестрейндж, как истинный хозяин поместья, аппарировал прямо в просторную гостиную, прихватив с собой Гермиону. Мраморный пол под ногами сверкал так, что отражал свет горящих факелов на стенах, а огромный камин, выложенный белым гранитом, бросал мягкие тени на высокие стены. — Ай! — Гермиона чуть не упала, почувствовав, как пол «вырос» прямо у неё под ногами. Лестрейндж, стоявший рядом, успел схватить её за локоть и усмехнулся: — Кажется, аппарация после десерта — не твоя сильная сторона. — Если честно, ты не слишком-то нежно меня перемещаешь, — язвительно отозвалась Гермиона, вырывая руку и одёргивая мантию. Окинув взглядом просторное помещение, она сразу заметила знакомые лица: Долохова с его хитрой усмешкой, Малфоя, сидящего в кресле у камина с бокалом вина, хрупкую, но всегда ядовитую Гвэндолин Гринграсс, невозмутимого Розье… и его. Лорд Вольдеморт находился в дальнем конце комнаты, слегка откинувшись на спинку массивного кресла. Его поза излучала абсолютное спокойствие и контроль. Свет от камина играл на его бледной коже, а глаза, холодные и проницательные, словно прожигали каждого, кто осмеливался на него взглянуть. Гермиона почувствовала, как её сердце замедлило ход. Как будто вчера он не стоял на грани жизни и смерти. Как будто ничего не произошло. — Мы только вернулись, — с ленивой улыбкой разорвал тишину Розье. — Мы сидели далеко от министерской ложи, — подхватил Малфой, с привычной насмешкой поглядывая на них. — Но даже оттуда было видно, как вы двое всю игру флиртовали. Гермиона приподняла бровь, впиваясь взглядом в Малфоя. — Неудивительно, что ты так плохо разбираешься в квиддиче, Малфой, — парировала она, сложив руки на груди. — Вместо того чтобы следить за игрой, ты, похоже, слишком увлекался изучением нас с Лестрейнджем. — Увлекательное зрелище, — пожал плечами Абраксас, откидываясь назад. Лестрейндж подавил смешок, а Малфой лишь фыркнул, отмахнувшись. — Правда? — вмешалась Гвэндолин, скрестив руки на груди и демонстративно вскинув подбородок. Её голос звучал с откровенным ехидством. — Ты можешь говорить сколько угодно, но мы все видели, как ты буквально лежала на Лестрейндже. Гермиона устремила на Гвэндолин взгляд, полный раздражения, едва сдерживая себя, чтобы не выпалить в ответ что-то резкое. Её глаза блеснули холодным блеском, и в этот момент она напоминала затянутую пружину, готовую развернуться в любой момент. Какая же ты идиотка, Гвэндолин. У тебя мозгов не больше, чем у курицы. Понять, когда стоит закрыть рот, — это же не магия высшего уровня, неужели даже это тебе недоступно? Гвэндолин, кажется, даже не заметила этого молчаливого порыва. Она сидела, с самодовольным выражением лица, будто наслаждаясь своей выходкой. Её острые черты казались ещё резче при свете камина, а слащавая улыбка на губах раздражала Гермиону сильнее всего. — Ну что ж, это моя личная жизнь, Гвэндолин, — произнесла она с подчёркнутым равнодушием. — У меня нет ревнивого мужа, поэтому я могу позволить себе подобные вольности. Гермиона бросила взгляд в сторону Вольдеморта, как будто искала подтверждения, что она не перешла черту. Его губы слегка изогнулись в едва заметной улыбке. — Интересно, что думает по этому поводу Селеста? — язвительно проговорила Гвэндолин, обращая свой колкий взгляд на Гермиону. Волшебница уже открыла рот, чтобы ответить, но Габриэль Лестрейндж был быстрее. Он медленно повернулся к Гвэндолин, его улыбка стала ледяной, а в серых глазах вспыхнула угроза. — Если ты пошутишь так в присутствии моей жены, я задушу тебя голыми руками, Гвэндолин, — произнёс он, его голос звучал холодно и жёстко, словно остро натянутая струна. Гвэндолин мгновенно побледнела. Её самодовольная маска рухнула, и в глазах мелькнул страх.  Гермиона улыбнулась, как будто отдавая дань уважения Лестрейнджу.  — Да ладно тебе, Лестрейндж. Это же просто шутка. Тебе стоит быть более гостеприимным хозяином, — вмешался Долохов, рассмеявшись, чтобы разрядить обстановку. — У меня для тебя подарок, — сменил тему Розье, пододвигая к Гермионе три небольшие бутылочки с разноцветными зельями. Гермиона открыла первую, сделала маленький глоток и тут же скривилась. — Каждое зелье отвратительнее предыдущего. Что ты туда добавляешь? — с отвращением спросила она, отставляя бутылочку подальше. — Поверь, ты не хочешь этого знать, — с лёгкой усмешкой ответил Эван и, выдержав паузу, добавил: — Ты такая неблагодарная, Блэк. Гермиона лишь высоко подняла подбородок, игнорируя его слова. — Что с Эркертом? — неожиданно раздался ровный голос Тёмного Лорда. — Он отказался присоединиться к ужину, сославшись на дела с министром магии, — ответил Лестрейндж. Том сжал губы, и в его взгляде появилось раздражение, но Габриэль тут же продолжил: — Но Софи убедила его прийти завтра. Признаю, она была весьма… убедительна. Лестрейндж улыбнулся, но Гермиона лишь слегка пожала плечами. — Отлично. Значит, нас ждёт интересный вечер, — произнёс Том, его голос снова стал мягче, и он поднялся с кресла. Гермиона, между тем, держала второй флакончик в руках. Она сделала небольшой глоток и поморщилась ещё сильнее. — Я просто физически не в состоянии это выпить, Эван, — сказала она, разглядывая густую жидкость с отвращением. Лорд Вольдеморт подошёл ближе, и Гермиона замерла. Её сердце пропустило удар, а пальцы невольно крепче сжали бутылочку. Он медленно не говоря ни слова, забрал зелье из её рук. Его пальцы были прохладными. Тёмный Лорд поставил бутылочку на кофейный столик, затем достал волшебную палочку и легко взмахнул ею. Гермиона почувствовала, как напряглась, хотя понимала, что вряд ли он причинит ей боль. Но полностью быть в этом уверенной она не могла. И вдруг волшебница ощутила, как тёплая волна его магии окутывает её, словно мягкое одеяло. Напряжение, боль и усталость покидали её тело, уступая место расслаблению и даже наслаждению. Это было так неожиданно, что она закрыла глаза и позволила этому ощущению захватить её. Из её губ вырвался невольный тихий вздох удовольствия, который эхом отразился от стен. Когда она открыла глаза, комната словно бы замерла. Гермиона заметила, как взгляды всех присутствующих сосредоточились на ней, но особенно — взгляд Лорда Вольдеморта. Её щеки моментально залились румянцем, и она невольно прижала руку ко рту, словно пытаясь скрыть свою реакцию. Он улыбнулся так, что от этой улыбки по её спине пробежал холодок. — Думаю, следующую порцию зелий можно пропустить, — мягко сказал он, не отводя от неё взгляда. Но затем его голос стал чуть тише, почти интимным: — Достаточно было лишь попросить. — Спасибо, — коротко ответила Гермиона, стараясь взять себя в руки. Но его взгляд оставался пристальным, выжидающим. Том словно требовал большего. — Спасибо, мой Лорд, — наконец произнесла она, её голос был чуть дрожащим, но всё же твёрдым. Его губы изогнулись в удовлетворённой улыбке. Вольдеморт сделал ещё один шаг ближе, медленно протянул руку и кончиками пальцев коснулся её подбородка. Лёгкое прикосновение, почти невесомое, но оно словно приковало её к месту. Его пальцы чуть приподняли её лицо, заставив их взгляды встретиться. Гермиона почувствовала, как всё вокруг разом исчезло, оставив их в тишине, где каждый звук и каждое движение имели особый смысл. — Дрожишь, — прошептал он, убирая руку и оставляя её наедине с этим странным чувством, которое было больше, чем просто облегчение. Когда он отступил, Гермиона продолжала стоять неподвижно, ощущая, как её сердце бешено колотится. Её щеки всё ещё горели. — Мне стоит привести себя в порядок, я чувствую, как от меня разит этими министерскими крысами, — с брезгливостью в голосе заметил Лестрейндж. Его тонкий профиль на миг задержался в свете каминного огня, прежде чем он направился к лестнице. Гермиона, улучив момент, изящно шагнула к ступенькам. — Решила составить Габриэлю компанию, Блэк? — раздался за спиной насмешливый голос Абраксаса Малфоя. Она замерла, медленно обернулась и смерила его ледяным взглядом. — Не думала, что ты такой ревнивый, Абраксас, — произнесла она с ноткой веселья в голосе . Малфой приподнял бровь, но не успел найти остроумный ответ, как Гермиона уже развернулась и, не оглядываясь, поднялась следом за Лестрейнджем на второй этаж. Том Войдя в комнату, Том на миг замер, позволив звукам воды из ванной заполнить тишину. Едва уловимое эхо её присутствия щекотало его нервы, но он, как всегда, быстро взял себя в руки. Взмах палочки — и в камине вспыхнуло пламя, осветив углы комнаты трепещущими отблесками. Графин с водой мягко наполнил стакан, который вскоре оказался в его ладони. Он опустился в кресло, устроившись у огня с ленивой грацией змеи. Сделав глоток воды, Том позволил себе погрузиться в размышления. Вчерашний вечер обострил в нём привычное чувство бдительности. Макдафф. Одна дерзкая попытка, и он осмелился бросить вызов всему, что строилось годами. Такой отчаянный ход, такая жалкая ставка. Но, как и все, кто пытался пойти против него, Макдафф уже проиграл. Скоро его имя исчезнет, словно выцветшие буквы на потрёпанной странице. Однако Софи… Она была иной. Её поведение вчера заставило Тома потерять равновесие. Она ослушалась его. Раз за разом он требовал, приказывал, чтобы она отдала палочку, но в её глазах отражалась борьба, и эта борьба почти стала причиной его смерти. Она не бежала к нему, как должна была. Она медлила. Медлила, будто взвешивала его жизнь на невидимых весах. Том стиснул стакан так сильно, что хрустальное стекло почти издало звук. Это было недопустимо. Он думал, что её воля уже давно сломлена, что страх проложил глубокие борозды в её душе. Но каждый раз, когда он убеждал себя, что наконец подчинил её, она находила способ восстать, упрямо и дерзко. Откуда в ней это? Что питает её сопротивление? Ему хотелось наказать её. Это желание пульсировало в его сознании, требуя выхода. Она заслужила это. Вчерашняя её дерзость могла бы стоить ему всего. Но Том не был глупцом. Он знал, что у Софи есть пределы, и они опасно близки. Недавний урок, который он преподал ей, уже оставил следы, отпечатывающиеся в её теле слабостью и усталостью. К тому же он забрал у неё слишком много магической энергии. Она едва держалась на ногах. А ещё эти зелья Розье… Она почти полностью исчерпала его годовой запас. Но даже они не могли восстановить её силы в полной мере. Ещё одно тёмное заклинание, ещё одно наказание — и она просто рухнет. А убивать её он пока не собирался. Физическое наказание? Нет, сейчас это исключено. Но разве это единственный способ?  Том ухмыльнулся, холодная жестокость скользнула по его лицу, как тень. Ему нравился страх. Он чувствовал его в каждом её движении, видел в каждом её взгляде. Когда она появится из ванной, её глаза расширятся, а дыхание станет прерывистым. Ему не нужно будет приказывать — она уже будет готова подчиняться. Он откинулся в кресле, с наслаждением смакуя предвкушение. Её ожидание наказания будет её самой большой карой. Иногда страх перед неизбежным куда мучительнее, чем сама кара. Пусть она боится. Пусть её мысли разрывает ужас. И всё же… Она спасла его. Пусть с колебаниями, пусть с болью, но она сделала выбор. Выбор, который Том мог назвать правильным. Он сделал ещё один глоток воды, холодной, как его мысли. Взгляд его оставался устремлённым на огонь в камине. Языки пламени плясали, словно нашёптывали ответы, которые он ещё не был готов услышать. Дверь медленно открылась, и Софи осторожно вошла в комнату. Ещё до того, как её рука коснулась дверной ручки, Том знал, что она почувствовала его присутствие. Его магия, как живое существо, наполняла комнату, проскальзывала в каждую щель, обволакивая её тонкой, но ощутимой сетью. Она выглядела хрупкой, почти невинной в своём светло-жёлтом платье с короткими рукавами и лёгкой клёшенной юбкой. Невозможно было представить, что этот наряд принадлежит чистокровной аристократке. Это платье казалось уместным для летнего дня, наполненного солнечным светом, а не для ноябрьского вечера в тёмной, пропитанной магией комнате. И всё же, оно идеально подходило ей. Лёгкость ткани отражала её сущность — ту часть, которую она так старательно прятала за стеной страха и подчёркнутого послушания. Её волосы спадали волнами на плечи, обрамляя лицо. Глаза светились. Этот свет — слабая искра жизни, которую она упрямо не позволяла потушить — раздражал его и одновременно вызывал восхищение. Сколько бы он ни давил, ни подавлял её волю, она умудрялась сохранить внутри эту крошечную, но неугасимую жажду сопротивления. Он сделал жест рукой, подзывая её ближе. Его чёрные глаза следили за каждым её движением. Софи медлила лишь долю секунды, прежде чем сделать пару шагов вперёд. Она подчинилась, как и должно было быть. Том медленно поднялся, его движения были спокойными, почти ленивыми, но каждый шаг отдавался напряжением в воздухе. Он сократил между ними дистанцию до угрожающе близкой. — Ты вчера поставила под угрозу мою жизнь, — сказал он, не отводя взгляда. — Скажи, Софи, мне стоит оставить это безнаказанным? Её губы приоткрылись, но ответа не последовало. Том протянул руку и мягко коснулся её шеи. Его пальцы скользнули по коже, сначала едва ощутимо, а затем чуть сильнее. Она вздрогнула, но не отстранилась. Её дыхание стало прерывистым, но она не осмелилась сказать ни слова. — Ты боишься меня, — произнёс он с ледяным спокойствием. — Я чувствую это. Знаешь, что сводит меня с ума? — его голос стал ниже, почти шёпот. — Твой страх. Он прекрасен. Но не менее прекрасна твоя дерзость. Он наклонился ближе, его губы почти коснулись её губ. — Я могу причинить тебе боль в любой момент, Софи, — прошептал он, его голос звучал одновременно мягко и угрожающе. — Но могу и не делать этого. Его пальцы на её шеи сжались чуть сильнее, и на мгновение она почувствовала, как её дыхание перекрывается. Затем он отпустил её, проведя ладонью вниз по её плечу, словно успокаивая. — Правила не изменились: ты будешь послушной — я буду нежен. Ты осмелишься бросить мне вызов… — он прервался, его взгляд вспыхнул опасным огнём, — и ты узнаешь, какова моя ярость. Его рука вновь коснулась её лица, на этот раз мягко, как будто он хотел стереть следы своих собственных угроз. Его прикосновение было почти ласковым, и от этого Софи почувствовала себя ещё более уязвимой. — Ты всегда на грани, — продолжил он, его тон снова стал спокойным, почти задумчивым. — Между покорностью и бунтом. Между страхом и желанием. Его пальцы задержались на линии её подбородка. — Единственное, чего я опасаюсь, — это того, что однажды в своем азартe я зайду слишком далеко, и твое дыхание оборвётся, — заключил он с тихой усмешкой, в которой было больше жестокости, чем тепла. Одним резким движением Том притянул её к себе, обхватив за талию. Его лицо оказалось рядом с её шеей, и он глубоко втянул её запах, словно пытаясь запечатлеть его в памяти.  В этот момент его магия, как невидимый поток, вновь коснулась её тела, мягко обвивая её, заполняя всё внутри до краёв. Она не могла сопротивляться этому — волна тепла, почти болезненного наслаждения, накрыла её, заставляя забыть о страхе, но лишь на мгновение. В дверь раздался настойчивый стук, который разорвал напряжённую тишину комнаты. Софи вздрогнула, словно её застали врасплох, и попыталась отстраниться от Тома, но он не позволил ей уйти. Его рука, всё ещё лежавшая на её талии, крепко удерживала её на месте. Словно не замечая её попытки, Том спокойно поднял другую руку. Дверь бесшумно открылась, поддавшись невидимой магии, и в проёме появился Абраксас Малфой. Его лицо отразило короткий всплеск удивления. Он явно не ожидал увидеть такую картину. Том заметил, как его взгляд пробежал по её чуть растрёпанным волосам, её сбившемуся дыханию и тому, как Том властно держал её. — Прошу извинить мою бестактность, — быстро произнёс Малфой, делая шаг назад, чтобы исчезнуть так же стремительно, как появился. — Что ты хотел, Бракс? — голос Тома был ровным, но в нём прозвучала нотка лёгкого раздражения, которое он даже не пытался скрыть. Лишь тогда он ослабил хватку и позволил Софи чуть отстраниться, но всё равно не позволяя ей отойти далеко. — Пригласить Софи выпить с нами на берегу моря, — объяснил он с осторожностью, словно старался не сказать ничего лишнего. Том коротко усмехнулся, и его губы изогнулись в лёгкой, почти насмешливой улыбке. — Я уже её пригласил, и она согласилась, — произнёс он, мягко подталкивая Софи к выходу, как будто подчёркивая, что её решения здесь мало что значат. — Я только возьму мантию, — тихо сказала она, явно стараясь не встречаться с его взглядом. — В этом нет необходимости, — мягко, но категорично ответил Том.