Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Тридцать девятая глава Гермиона На трибунах собралось несколько десятков тысяч волшебников, если не больше. Это было одно из тех редких событий, которые объединяли магическое сообщество всего мира. Повсюду развевались флаги команд-участников, зрители не скупились на магические эффекты — взмывали в воздух разноцветные искры, гремели заклинания, создающие иллюзии огромных животных или символов команд. Атмосфера была пропитана предвкушением: люди смеялись, спорили, обменивались закусками, и даже официальные представители министерств, которые обычно отличались холодной сдержанностью, выглядели расслабленными и увлечёнными. Сегодняшний день обещал быть напряжённым. На поле должны были выйти Ирландия и Франция, а вечером ожидался матч между Болгарией и Германией. Зрители особенно ждали второй игры — это было противостояние давних соперников, команды которых славились не только мастерством, но и жёсткой манерой игры. Гермиона сидела на трибуне, предназначенной для официальных делегаций Министерства Магии, рядом с Габриэлем Лестрейнджем. Она старалась сохранять спокойствие, но ей было скучно. Квиддич никогда не вызывал у неё особого интереса. Она предпочитала шахматы или зельеварение, где можно было просчитать ходы и результаты заранее, а не наблюдать за хаосом в воздухе. Лестрейндж, хоть и был фанатом этой игры и сам неплохо справлялся с метлой, тоже не был в восторге. Он постоянно менял положение, перекладывая ногу на ногу, и раздражённо поджимал губы каждый раз, когда к ним подходил очередной чиновник с незначительными вопросами. Гермиона считала минуты до конца матча, но время словно замедлилось. Спустя девять невероятно долгих часов матч между Ирландией и Францией завершился победой ирландцев. Поле заполонили счастливые игроки и волшебники, размахивающие зелёными флагами. Золотой дождь, сыпавшийся с палочек, искрился в вечерних сумерках. Однако второго матча, как и опасались, не случилось. Его перенесли на следующий день — игроки Болгарии и Германии вряд ли могли бы проявить себя в полной мере после такого затяжного ожидания. Когда всё закончилось, Лестрейндж предложил Гермионе сопровождать его на ужин в шатёр, специально организованный для представителей Министерства. – Это не займёт много времени, – бросил он, пожимая плечами. Шатёр оказался роскошным. Белоснежные стены были украшены золотыми вышивками в виде магических существ, а в воздухе плыли мягкие мелодии, которые создавал ансамбль зачарованных музыкальных инструментов. Бокалы с шампанским и изысканные закуски подавались сами собой, а вокруг слышался лёгкий шум светских разговоров. Гермиона, уставшая от долгого матча и бесконечных попыток светских волшебников завести с ней диалог, кивала на слова Лестрейнджа, почти не вслушиваясь. – Ты можешь идти домой, – неожиданно сказал он. – Я останусь здесь. Буду «Отдуваться» за нас двоих. – Даже просить дважды не придётся, – ответила волшебница, наконец почувствовав облегчение. Она аппарировала прямиком в поместье, но, как только ступила в гостиную, поняла: Лестрейндж не просто так отправил её домой. В комнате, освещённой приглушённым светом, её ждали. Том Марволо Рэддл стоял посреди гостиной в строгой чёрной рубашке, застёгнутой на все пуговицы, и длинной мантии, которая, казалось, тянулась за ним, как тень. Его лицо, бледное и безупречно красивое, выглядело холодным и напряжённым. В руках он держал светлую палочку, которая выделялась на фоне чёрного образа. Казалось, что её свечение подчёркивает его величие. Рядом с ним стоял Антонин Долохов — в дорогой тёмной мантии, но с присущей ему лёгкой небрежностью. Его поза была свободной, но в глазах читалась готовность к любому приказу. – Приведи себя в порядок. Быстро, – коротко бросил Рэддл, даже не взглянув на неё. Его голос был ровным, но властным. – Чёрное платье, ниже колена, длинный рукав. Скромное декольте. Никаких мантий. Украшения я оставил на столе. Волшебница коротко кивнула и поднялась наверх. В спальне она открыла шкаф, наспех перебирая платья. Одно из них сразу привлекло её внимание — элегантное, но сдержанное. Она колдовала над ним, чтобы придать ещё больше строгости и утончённости. В итоге это оказалось чёрное, как уголь, но с идеальными линиями, подчеркивающими изгибы её фигуры платье. Ткань казалась гладкой, почти жидкой, как будто она текла по телу, скрывая больше, чем показывая, но при этом намекая на каждую деталь. Вырез был сдержанным, но аккуратно открывал изящную линию шеи. Длинные рукава облегали руки, скрывая кожу, но делали это так, что создавали эффект загадки. Ткань платья мерцала под светом, словно была усыпана чёрным жемчугом. Она надела чёрные туфли на среднем каблуке, которые добавляли рост и завершали образ. Волосы были собраны в строгую прическу, но несколько мягких локонов свободно спадали на плечи, придавая облику легкую женственность. На столе, в бархатной коробке, лежали серьги и браслет с изумрудами. Надев украшения, она оглядела себя в большом зеркале. Платье, строгое и элегантное на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении подчеркивало всё, что нужно. – Образ, достойный самого Тёмного Лорда, – с лёгкой усмешкой прошептала Гермиона, поправляя серьги. Её палочка была скрыта в складках ткани — так, что никто бы не заметил её даже при ближайшем рассмотрении. Когда она спустилась в гостиную, Долохов внимательно оглядел её. Его губы дрогнули, но он ничего не сказал, лишь протянул руку, предлагая ей взять её. – Ты выглядишь великолепно, – сказал Том. Его голос звучал ровно, но в нём угадывалась едва уловимая тень одобрения. Она не обернулась, но на её губах появилась лёгкая, почти незаметная улыбка. Гермиона держа Антонина Долохова за руку появились перед величественным поместьем, которое Гермиона сразу сравнила с Малфой-Мэнором. Длинная вымощенная дорожка, обсаженная аккуратно подстриженными магическими кустарниками, вела к массивным дверям. Белый камень здания холодно блестел в свете луны, а высокие окна с витражами скрывали происходящее внутри. Над поместьем нависала мрачная тишина, словно само место знало, что в его стенах решаются судьбы. Когда они двинулись к входу, Долохов начал говорить, его голос звучал сухо и размеренно, словно он читал инструкцию. – Не привлекай к себе внимание, – сказал он, не поворачивая головы. – Мы должны быть в тени Лорда. Обращайся к нему исключительно «мой Лорд» и только в случае необходимости. А лучше вообще не обращайся, если это не вопрос жизни и смерти. Волшебница кивнула, но Долохов продолжил, будто не замечая её реакции. – Запоминай каждую деталь, – настаивал он, – всё, что происходит вокруг, всё, что кажется важным или совсем незначительным. Не отвлекайся. Палочку держи при себе и будь наготове. Если к Лорду кто-то подойдёт или обратится, это знак, что нужно быть особенно внимательной. Если что-то покажется подозрительным – дай мне знать. Но Лорда не беспокой. Он остановился, повернулся к Гермионе и пристально посмотрел ей в глаза. – Ты всё запомнила? – Да… Кажется, – её голос прозвучал чуть тише, чем она ожидала. Долохов прищурился, его взгляд стал ещё более острым. – Соберись, Блэк. Не нервничай. Или хотя бы не показывай этого. Лорд не прощает слабостей, и ты не станешь исключением. Если что-то пойдёт не так, его гнев будет жестоким. Ты знаешь, какой он в гневе. Слова звучали одновременно как предупреждение и угроза, и Гермиона почувствовала, как холодок пробежал у неё по спине. Они вошли через массивные двери, и их сразу встретил волшебник в строгой мантии. Он низко поклонился, не смея поднять глаз. – Добро пожаловать, мистер Долохов, мисс Блэк, – произнёс он, прежде чем быстро отступить в сторону, словно боялся задержаться слишком долго в их поле зрения. Гермиона была уверена, что никогда прежде не видела этого человека, но, очевидно, он знал, кто она такая. Долохов ничего не ответил, лишь коротко кивнул и направился внутрь, жестом показывая девушке следовать за ним. Гостиный зал оказался просторным, но мрачным. На стенах висели массивные гобелены с изображениями магических сцен, приглушённый свет множества свечей создавал в помещении атмосферу загадочности. В центре зала стоял большой круглый стол, за которым уже сидели несколько волшебников. Их лица скрывались в полумраке, но казалось, что каждый из них погружён в свои мысли. У стены стояли дополнительные столы с изысканными закусками и бокалами дорогих напитков. Тихая музыка звучала где-то на заднем плане, наполняя воздух, но и она не могла скрыть напряжения, которое витало в комнате. – Не ешь и не пей ничего, – сказал Долохов, подходя к одному из столов. Он налил бокал красного вина и протянул его Гермионе. Его собственный стакан с виски остался практически нетронутым, несмотря на то, что он сделал вид, будто пригубил. Волшебница молча взяла бокал и прижала его к себе, прекрасно понимая, что не собирается пить ни капли. Гости продолжали прибывать. В течение следующего получаса зал заполнился людьми. Большинство из них были мужчинами, одетыми в дорогие мантии. Лишь несколько женщин выделялись среди присутствующих, их роли, казалось, сводились к тому, чтобы подчеркнуть статус своих спутников. – Мисс Блэк, – раздался за спиной знакомый голос. Гермиона обернулась и увидела Макдаффа. Его тёмно-синяя мантия напоминала ночное небо, а его спутница, Луиза Дюваль, была одета в провокационное фиолетовое платье.  – Мистер Долохов, – сухо произнёс Макдафф, с едва заметной улыбкой, которая не достигала его глаз. – Не могу сказать, что рад вас видеть. В прошлый раз вы, если мне не изменяет память, ворвались ко мне домой без приглашения. Его голос был полон сдержанного раздражения, а взгляд метнулся к Гермионе, смягчившись почти до дружелюбного тона: – Но вот мисс Блэк, как всегда, радует мой глаз. Он сделал короткую паузу, будто обдумывая свои следующие слова. – Надеюсь, вы приятно вспоминаете наш разговор, – добавил он, делая особый акцент на последнем слове. Волшебница почувствовала, как её сердце на мгновение пропустило удар. Она сразу вспомнила тот разговор. Его слова тогда были изящно обернуты в завуалированные намёки, но суть была ясна: он предлагал ей задуматься о том, чтобы предать Лорда Вольдеморта ради своей безопасности. Макдафф не случайно сказал это сейчас. Гермиона встретила его взгляд и ответила коротким кивком, сохранив на лице холодную сдержанность. Но её взгляд на секунду задержался на браслете на руке Луизы. Это было изящное, но тяжёлое украшение из тёмного золота с крупными подвесками, каждая из которых была вырезана в форме старинных магических символов. Где-то я его уже видела… Образ вспыхнул в её сознании, но исчез прежде, чем она успела ухватить его за хвост. Где я могла видеть этот браслет? Почему он кажется мне таким знакомым? Волшебница продолжала разглядывать браслет, пока Луиза, не замечая этого, кокетливо поправляла локон, позволяя подвескам слегка звякнуть друг о друга. Этот звук был как сигнал тревоги, тихий, но настойчивый. Макдафф и Луиза заняли свои места за столом, но Гермиону не покидало ощущение, что она упускает что-то важное. Должна ли я сказать Долохову? Нет. Пока нет. Однако в глубине души она знала, что ни Макдафф, ни его браслет не были просто случайностями в этом зале. Двери распахнулись, и в зал буквально вплыл Лорд Вольдеморт. Его шаги были бесшумными, движения – грациозными и точными, словно он вовсе не касался земли. На нём была чёрная мантия, которая слегка струилась за ним, добавляя к его образу что-то почти потустороннее. Подбородок был гордо поднят, а взгляд – холодным и пронизывающим, словно он уже знал о каждом присутствующем всё, что ему нужно. Он не останавливался и не удостаивал никого лишним вниманием, но атмосфера в зале мгновенно изменилась. Едва он вошёл, разговоры за столами стихли, музыка звучала теперь как-то приглушённо, а маги вокруг словно слились с тенями, стараясь выглядеть незаметными. Лорд Вольдеморт прошёл вдоль стола, скользнув взглядом по лицам присутствующих. Он сел на своё место, заняв его с такой уверенностью, будто это место всегда принадлежало только ему. Его длинные тонкие пальцы легко легли на край стола. Небрежным движением он бросил взгляд на Долохова и слегка взмахнул рукой, жест был вальяжным, но одновременно безапелляционным. Антонин тут же обернулся к Гермионе, толкнув её вперёд, и шепнул сквозь стиснутые зубы: – Идём. Волшебница, сглотнув, подчинилась, стараясь не выдать дрожь в коленях. Она подошла ближе к столу и села на место рядом с Тёмным Лордом. Каждый её шаг казался ей слишком громким, каждый взгляд со стороны будто был прикован к ней, но она заставила себя держать спину прямо. Вольдеморт не сказал ни слова. Его внимание снова вернулось к собравшимся за столом волшебникам. Лицо оставалось бесстрастным, но от его взгляда веяло чем-то неуловимо зловещим. Те, кто сидел ближе, опускали глаза, будто опасаясь, что он прочтёт их мысли. Взгляд Вольдеморта, казалось, проникал в самую душу, выискивая любую слабость, любую ложь, любое предательство. Его молчание было более красноречивым, чем самые ядовитые слова. Гермиона, чувствуя это напряжение, почти физически ощущала, как в зале нарастает невидимая сила – словно присутствие Тёмного Лорда само по себе изменяло магическую ауру вокруг них. Её пальцы слегка сжались на коленях. Через пятнадцать минут за столом не осталось ни одного пустого места. Гермиона, скользнув взглядом по сидящим, насчитала восемнадцать человек. Она прищурилась, оценивая собравшихся. Постепенно к ней пришло осознание: действительно влиятельных магов здесь всего шестеро, включая Тома. Остальные были, скорее всего, сопровождающими, как она сама и Долохов. Тишину зала разорвал спокойный, но властный голос Лорда Вольдеморта. – Дорогие друзья, – начал он, поднимая взгляд на собравшихся, – Я рад видеть вас здесь, за этим столом. Времена требуют единства, и сегодня мы собрались, чтобы обсудить проблему, которая угрожает всем нам, независимо от убеждений, национальностей и статусов. Гермиона заметила, как внимание собравшихся сосредоточилось на Томе. Его голос завораживал, обволакивал, словно змей. – У нас появился общий враг. Оборотни. Эти твари атакуют всё чаще, и их нападения становятся всё более разрушительными. Они убивают волшебников, сеют хаос в наших рядах и угрожают стабильности магического мира. Но это не случайные звери. Нет. Их контролирует кто-то… очень могущественный. И цели этого «кого-то» отнюдь не благие. Некоторые маги за столом переглянулись, улавливая скрытый намёк. Лорд Вольдеморт продолжал: – В бою я сам убедился в их силе. Это не те оборотни, которых вы знали раньше. Они быстрее, сильнее, опаснее. Это не просто угроза – это вызов, брошенный каждому из нас. И мы должны ответить. Он сделал паузу, позволяя словам осесть в сознании слушателей. Гермиона заметила, как Долохов слегка выпрямился, будто стараясь выглядеть ещё более внушительно. Первым нарушил тишину маг в чёрной мантии с серебряной вышивкой. Его голос был холодным и немного насмешливым: – Лорд Вольдеморт, вы призываете к единству. Но почему мы должны верить, что это не очередная уловка для усиления вашей власти? Том не изменился в лице, лишь уголки губ едва заметно дёрнулись. – Потому что, – ответил он мягко, но в голосе прозвучала стальная нотка, – если эти существа продолжат своё наступление, вскоре не останется ни вашей власти, ни вашей жизни, чтобы её защищать. Маг хмыкнул, но промолчал. Следом заговорила женщина в зелёной мантии с золотыми узорами, её голос звучал сдержанно: – Если эти оборотни так опасны, как вы говорите, то почему никто из нас не заметил их раньше? Почему нападения стали такими частыми только сейчас? – Потому что их направляют, – перебил другой маг, с длинными седыми волосами. – Лорд прав. Эти твари действуют скоординированно, и кто-то стоит за этим. – Но кто? – спросила женщина. Вольдеморт слегка наклонил голову, его глаза сверкнули: – Это то, что мы должны выяснить. Вместе. Его слова звучали как приказ, завуалированный под предложение. В это время Гермиона, опустив взгляд, сосредоточилась на пламени свечи, её мысли были далеко. Она вспомнила браслет на руке Луизы. И вдруг перед её внутренним взором вспыхнул образ старинной книги. Амулет Асфоделя. Её дыхание замерло. Она вспомнила – это артефакт, который она видела в старинном фолианте. Амулет был создан для одной цели: лишать магов их палочек. Браслет вытягивал магическую привязку к палочке у волшебника, находившегося в радиусе десяти метров. Чары могли быть сняты заклинанием Фините Инкантатем, но для этого нужно было знать, что именно привело к исчезновению палочки. Макдафф… Она быстро посмотрела на него. Тот сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, но взгляд, которым он время от времени скользил по залу, выдавал напряжение. Пазл складывается. Гермиона поняла: Макдафф планировал нападение на Лорда Вольдеморта. Что мне делать? Предупредить? Она сжала кулаки под столом. Нет. Макдафф прав. Тёмный Лорд должен умереть. Лорд Вольдеморт тем временем продолжал свою речь: – Я знаю, что за этим стоит сила, стремящаяся разделить нас. Разжечь недоверие, сломить единство магического сообщества. Но мы должны отбросить разногласия. Вместе мы можем победить общего врага. Мужчина в тёмно-синей мантии, сидящий по правую руку от Тома, кивнул: – Лорд Вольдеморт говорит верно. Если мы не объединимся, нас уничтожат поодиночке. Женщина в зелёной мантии нахмурилась, но молча кивнула. В зале на несколько мгновений воцарилась тишина. Вольдеморт обвёл взглядом всех присутствующих. – Вопрос не в том, готовы ли вы объединиться со мной, – произнёс он наконец. – Вопрос в том, готовы ли вы выжить. Его слова прозвучали как окончательный вердикт. Волшебники обсуждали стратегию борьбы с оборотнями, формулируя планы обороны и контрнаступления. Постепенно они пришли к согласию, что присутствие последователей Лорда Вольдеморта в их странах, якобы для контроля ситуации, необходимо. Эта мысль вызывала видимое недовольство у многих, но противоречить Тёмному Лорду осмеливались лишь немногие, да и то – осторожно, прикрывая свои возражения дипломатичными формулировками. Гермиона сидела молча, её взгляд то и дело возвращался к Луизе и браслету на её руке. Она чувствовала, что этот момент станет переломным, что всё, к чему вёл Макдафф, должно вот-вот начаться. Вскоре маги решили сделать перерыв. Зал наполнился тихим гулом разговоров, звуком отодвигаемых стульев и шагов. Многие встали, как будто собирались взять закуски или напитки, но волшебница заметила странность: никто на самом деле ничего не ел и не пил. Их движения были слишком натянутыми, а жесты – чересчур показными. Разговоры за столом затихли, но в воздухе витало нечто зловещее, словно вся комната затаила дыхание в ожидании бури. Гермиона уже не слушала окружающих, её взгляд скользил по фигурам волшебников, выискивая в их лицах следы тревоги или решимости. Напряжение сгущалось, как грозовая туча, готовая разразиться. Луиза медленно поднялась с места и направилась к Лорду Вольдеморту. Её шаги были изящными и уверенными, но Гермиона заметила странную скованность в её движениях, словно Луиза изо всех сил пыталась скрыть волнение. Сейчас всё начнётся. Гермиона почувствовала, как её сердце сжимается. Она поднялась, стараясь не привлекать к себе внимания, и подошла к столику с напитками. Трясящимися руками она сделала вид, что выбирает бокал, но её взгляд был прикован к Лорду Вольдеморту. И вот это случилось. Тёмный Лорд резко замер. На какое-то мгновение всё вокруг застыло. Его рука, ещё секунду назад небрежно лежавшая на столе, медленно поднялась, пальцы едва заметно дрогнули. Его глаза сузились, а в следующую секунду они вспыхнули, будто два раскалённых угля. Связь с палочкой оборвалась. Вольдеморт поднялся. Его движения были резкими, как у хищника, которого вынудили раскрыть когти. И тут всё вокруг взорвалось. Лорд Вольдеморт стоял в центре зала, окружённый мерцающим барьером защитного щита, который гудел и вспыхивал с каждым новым ударом магии. Щит был безупречным – он переливался холодным зеленоватым светом, словно живое существо, защищающее своего создателя. Но даже через эту почти непроницаемую преграду было видно, как много сил это требовало от Тёмного Лорда. Каждое заклинание, обрушивающееся на защиту, заставляло пространство вокруг вибрировать, словно сам воздух трескался под натиском. Вольдеморт держал руки чуть вытянутыми перед собой, его пальцы напряжённо сжимались, едва заметно дрожали, словно он физически чувствовал каждое попадание. Но взгляд его оставался яростным и сосредоточенным – глаза метали молнии, в них горела неукротимая воля. Иногда щит слегка ослабевал, и в этот момент Вольдеморт переходил в атаку. Он поднимал руку – резкое, уверенное движение, и заклинание вспыхивало на кончиках его пальцев. Это были простые, но мощные проклятия – вспышки света, ударные волны, выбрасывающие врагов с их позиций. Его беспалочковая магия была пугающей. Лорд Вольдеморт не просто умел сражаться без палочки – он использовал это искусство с такой точностью и силой, что казалось, будто он вырывает саму магию из окружающего воздуха. Однако даже ему было тяжело. Гермиона видела, как напряжены его плечи, как от усилий становился тяжёлым каждый вдох. Щит требовал огромных ресурсов, особенно против такого количества атакующих. Они били его с разных сторон, почти без остановки, как стая хищников, чувствующих, что их добыча вот-вот ослабнет. К тому же всё происходило под антиаппарационным куполом, который закрыл поместье ещё в начале нападения. Это была ловушка – продуманная, безупречная. Лорд Вольдеморт не мог аппарировать, чтобы уйти, а другой способ перемещения без палочки был практически невозможен. Эта магия требовала тёмных ритуалов и огромных запасов энергии, которых у него, даже при всей его силе, не было в данный момент. Гермиона наблюдала, как он продолжал сражаться. Она чувствовала эту непоколебимую мощь, исходящую от Тёмного Лорда. Несмотря на всё, он не уступал. Даже лишённый своей палочки, он оставался грозным противником. Но волшебница видела то, чего, возможно, не замечали остальные: его щит постепенно слабел. Магия – его верная спутница, его самое мощное оружие – теперь работала против него. В зале царило такое количество заклятий, что даже воздух, казалось, дрожал под их весом. Тёмный Лорд отражал их одно за другим, но каждая минута битвы истощала его силы. Гермиона снова взглянула на его лицо. Там не было страха – лишь ярость и жгучая решимость. Казалось, что сама возможность проигрыша была для него немыслимой. Его губы были сжаты, а бледная кожа покрыта блестящей плёнкой пота, но он продолжал стоять. Даже в таком состоянии он внушал ужас. Но волшебница знала – долго это продолжаться не сможет. Против стольких противников, в ловушке, без палочки, даже Вольдеморт был смертен. – Долохов! – рявкнул Вольдеморт, его голос пронзил шум битвы, как раскат грома. – За помощью! Сейчас же! Антонин, не дожидаясь повторного приказа, рванул к дверям, отражая заклинания, которые полетели в его сторону. Пара молний пронеслась мимо него, взрывая пол, но Долохов ловко ушёл в сторону и исчез за порогом. В зале царил хаос. Волшебники, которые недавно сидели за столом, бросались прочь, но те, кто заменил их, оказались куда лучше подготовленными. Нападавшие занимали позиции по периметру, их заклинания били в щит Вольдеморта, не давая ему передышки. Щит гудел и дрожал под их ударами, но Том стоял прямо, его спина не сгибалась. Каждый мускул его тела был натянут, как струна. – Софи! – резко бросил он, не оборачиваясь. – Палочку! Немедленно! Она застыла. В голове гремели мысли, противоречившие друг другу. Он должен умереть. Он слишком опасен. Но в то же время – разве она может позволить ему погибнуть? Лорд Вольдеморт продолжал удерживать щит, его лицо искривилось в яростной гримасе. Густая аура магии окружала его. Пламя свечей в зале затрепетало, а воздух стал тяжелым, наполненным магической энергией. Гермиона сделала шаг назад, незаметно сжимая свою палочку. Рядом стояла Луиза – спокойная, даже отстранённая, словно происходящее её нисколько не касалось. И тут их взгляды встретились. Макдафф. Его лицо оставалось непроницаемым, но он коротко кивнул ей, словно подтверждая: всё идёт по плану. Я должна выбрать сейчас. Если я дам ему палочку, он убьёт всех. Если не дам – он погибнет. – Софи! – снова выкрикнул Лорд Вольдеморт. Его голос теперь звучал резче, словно сквозь напряжённую ярость. – Я приказываю тебе! Он обернулся на долю секунды, и в его глазах, которые всегда оставались холодными и расчётливыми, теперь полыхала ненависть. Он знает. Щит дрогнул. Одно из заклинаний прорвалось сквозь него, взорвавшись рядом с Рэддлом. Лорд лишь слегка пошатнулся, но тут же восстановил защиту, бросая быстрый взгляд на своих нападавших. Каждое его движение было пропитано яростью. Он сражался, как зверь, которого загнали в угол – без палочки, но с полной мощью своей беспалочковой магии. Его заклинания отбрасывали врагов, вырывая из стены куски камня, но волшебников становилось только больше. Гермиона отступила к стене, всё ещё сжимая палочку. Она чувствовала, как её трясёт, но в то же время внутри поднималось странное чувство – смесь ужаса и горькой решимости. Он уничтожит мир. Он уничтожит меня. – Дай мне палочку! – его голос ударил по ней, как плеть. Она не двинулась. Вольдеморт продолжал удерживать щит, но волшебница видела, как его силы истощаются. Лоб был покрыт потом, а его дыхание стало резким, почти рваным. Щит мерцал, и с каждым мгновением он становился всё слабее. Заклинания всё чаще пробивали его, разрывая воздух рядом с Тёмным Лордом. Гермиона смотрела на него, разрываясь между долгом и каким-то странным чувством. Она видела, как его фигура, всегда такая уверенная и всесильная, теперь казалась менее непоколебимой. И всё же в его ярости было что-то поразительное, что-то, что наполняло её смесью восхищения и страха. Его нельзя победить. Щит снова дрогнул. Том поднял руки, и новый взрыв света на мгновение залил весь зал. Его крик эхом отразился от стен: – СОФИ! И вот это произошло. Одно из заклинаний, сверкающее в воздухе смертельно ярким лучом, пробило мерцающий защитный щит Тёмного Лорда. Это было Лацеро – заклинание, столь же ужасное, как и Сектумсемпра. Оно прорезало плоть так, будто магия сама хотела разорвать жертву изнутри, оставляя за собой кровавый след. Тёмный Лорд пошатнулся. На миг его лицо исказилось от боли, но даже тогда он не издал ни звука. Щит на мгновение исчез, и Вольдеморт упал на холодный каменный пол. Его фигура казалась чёрной тенью, истекающей кровью, которая стремительно пропитывала мантию и струилась на серую плитку пола. Гермиона смотрела на него, будто в оцепенении. Её сердце заколотилось так, что, казалось, оно сейчас разорвётся. Её взгляд застыл на фигуре Тома. Даже лежа, даже истекая кровью, он всё ещё был величественным – фигура, облачённая в мощь и тьму. Но вместе с этим в ней поднималось ощущение, что всё это – правильно. Он должен умереть. Этот человек, этот монстр, он угроза всему миру. Она чувствовала, что это должно случиться. Но почему тогда её душа так разрывается на части? Лорд Вольдеморт, невероятным усилием, каким-то чудом продолжал удерживать ослабленный щит. Но было видно, что ему это даётся нечеловеческой ценой. Кровь текла из глубоких разрезов на его теле, с каждым мгновением его силы угасали. И тут он произнёс, не громко, но так, что она услышала: — Софи. Его голос был хриплым, слабым, но всё равно властным. Она почувствовала, как в её душе что-то надломилось. Её руки дрожали, глаза наполнились слезами. Она не могла сделать ни шагу, словно прикованная к месту. — Гермиона. Он прошептал это имя, и оно, словно заклинание, эхом прозвучало в её голове. Она ахнула, обхватив лицо руками. Слёзы текли по её щекам. Она больше не могла сдерживать себя. Его щит упал.  Лорд Вольдеморт умирал. Том Рэддл умирал. Её Том умирал. Нет. Я не дам умереть Тому. Даже если для этого мне придётся спасти Лорда Вольдеморта. И тут это случилось. Внезапно изнутри неё вырвался мощный всплеск стихийной магии, будто она разрывала реальность вокруг себя. Люстры задрожали, свечи погасли, а затем светильники разлетелись на тысячи осколков, осыпая зал. Ударная волна магии сбила с ног многих волшебников. Некоторые успели выставить щиты, но большинство просто рухнули на пол. Гермиона, не раздумывая, бросилась к нему. Она упала на колени рядом с Томом. Его глаза смотрели на неё, полные боли, но всё же там был какой-то проблеск осознания, слабый, почти угасающий. — Дай мне палочку, Софи, – произнёс он едва слышно. Она не ответила. Она уже выставила защитный щит вокруг них двоих. Это был хрупкий, мерцающий купол, который едва выдерживал град заклинаний, сыпавшихся на него снаружи. Её руки задрожали, когда она направила палочку на его израненную грудь. — Вульнера Санентур, – прошептала она. Заклинание вспыхнуло мягким золотым светом. Кровь перестала течь, но раны всё ещё зияли, глубоко и угрожающе. — Держись, Том, – прошептала она сквозь стиснутые зубы. Её голос был полон отчаяния. – Я ненавижу тебя, чёртов ты Рэддл. Она снова произнесла заклинание: — Вульнера Санентур. Раны начали затягиваться, но медленно, слишком медленно. Её щит снаружи дрожал, осыпаясь под натиском атакующих магов. Снаружи раздавались крики. — Опусти щит, девчонка, – раздался голос Макдаффа. Он был резким, почти издевательским. – Ты просто оттягиваешь неизбежное. Это конец. Её щит треснул в одном месте, но Гермиона усилила его, сжав пальцы на палочке до побелевших суставов. Она снова направила её на Тома. — Вульнера Санентур. Раны начали закрываться. Том смотрел на неё, пытаясь что-то сказать, но сил не было. — Опусти щит и я сохраню тебе жизнь! – закричал Макдафф, когда из его руки сорвалось новое заклинание. И в этот момент в зале появились Долохов, Розье, Лестрейндж и Малфой. Их появление было внезапным, они разносили врагов на своём пути мощными заклинаниями. Волшебники, атаковавшие щит Гермионы, начали падать один за другим. Гермиона в последний раз произнесла заклинание: — Вульнера Санентур. Раны Тома полностью закрылись. Он не умер. Его жизнь была спасена, но цена, которую Софи заплатила за это решение, уже давала о себе знать. Боль, глухая и всепоглощающая, затопила её душу. Резким движением Лорд Вольдеморт схватил её за руку. Его пальцы сжались с такой силой, что у Гермионы закружилась голова, а палочка выпала из её ослабевших рук. Он поднялся на колени, рывком надавил на её плечо, и она обессиленно опустилась на пол. Тёмная магия исходила от него, словно густой поток чёрного дыма. Она окутала её, проникла в каждую клетку её тела, вытягивая последние остатки сил. Гермиона чувствовала, как её энергия утекает в него, как он с каждой секундой становится сильнее, а она — слабее. — Твоя палочка, — прошептала она, едва способная говорить. Её голос был слабым, но достаточно громким, чтобы он услышал. — Луиза… её браслет… это артефакт. Лорд Вольдеморт даже не взглянул на неё. Он уже стоял на ногах, его фигура казалась выше, могучее, почти сверхъестественной. Его глаза горели ледяным огнём, а его движения напоминали хищника, готового растерзать свою добычу. Вокруг него, словно послушная тень, колыхалась его мантия. Каждый его шаг был точным, пугающе уверенным, а тяжёлый звук его ботинок, отстукивающий по каменному полу, отдавался в ушах Гермионы эхом. Крики разрывали воздух. Волшебники, ещё минуту назад уверенные в своей победе, теперь кричали от ужаса и боли. Лорд Вольдеморт, словно сама смерть, двигался по залу. Его палочка испускала магические всполохи, которые с ужасающей точностью поражали каждого, кто осмелился приблизиться к нему. Оглушающие заклинания, взрывы и удары огня заполняли пространство, превращая всё вокруг в хаос. — Империо, — прошипел он, направляя заклинание в одного из волшебников, пытавшегося напасть сзади. Тот застыл на месте, его глаза помутнели, а затем он обернулся и бросился на своих же союзников. Вольдеморт не утруждал себя продолжением, переключившись на следующую жертву. Сражение разворачивалось, как смертоносный танец. Долохов, размахивая палочкой, обрушивал потоки зелёного и красного света на врагов. Его заклинания были грубыми, мощными, сносящими всё на своём пути. Малфой, напротив, сражался с холодной точностью, его заклинания были быстрыми, смертельными, направленными исключительно на уничтожение. Лестрейндж смеялся, словно наслаждаясь происходящим, его движения были быстрыми, хаотичными, но каждая атака поражала цель. Розье, несмотря на раны, не сдавался, поднимаясь снова и снова, чтобы прикрывать товарищей. Но никто из них не мог сравниться с Лордом Вольдемортом. Его ярость была не человеческой. Он не просто сражался — он наслаждался болью своих врагов. Его заклинания разносили стены, разрывали тела, оставляли за собой лишь кровавые пятна. Осколки камня разлетались во все стороны, вместе с криками врагов. В какой-то момент он остановился перед Луизой. Её браслет мерцал, испуская слабый свет, словно предостерегая. Она дрожала, пятясь назад, её лицо было белым, как мел. Вольдеморт не отводил взгляда от её глаз, словно наслаждаясь её страхом. Она попыталась поднять палочку, но он только усмехнулся и с лёгким взмахом своей собственной разоружил её. В следующий момент зелёная вспышка вырвалась из его палочки, и её тело рухнуло на пол безжизненной куклой. Её браслет упал, посылая последний всплеск энергии, который осветил комнату на мгновение. Гермиона, пытаясь не смотреть, закрыла глаза. Но звуки не позволяли ей скрыться. Вопли боли, крики агонии заполняли её разум. Каждый новый удар магии казался ей молотом, разрушающим её сознание. Она почувствовала под руками вибрацию пола, когда очередное заклинание Тёмного Лорда ударило в стену, превращая её в груду камней. Когда она наконец осмелилась открыть глаза, перед ней предстала картина разрушения. Пол был покрыт кровью и телами. Мебель была разломана, стены — испещрены трещинами и гарью. И среди этого хаоса стоял Лорд Вольдеморт. Его мантия развевалась, словно он стоял в центре бури. Его лицо было холодным, отрешённым, но его глаза всё ещё горели яростью. Гермиона смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Я спасла его жизнь. Но кого я спасла? Того, кто даже на краю смерти остаётся расчётливым монстром. Гермиона закрыла глаза вновь, и темнота поглотила её. Она почувствовала, как силы окончательно покинули её, а тело стало тяжёлым. Когда она открыла глаза, мир вокруг казался нереальным. Первое, что она увидела, были глаза Лорда Вольдеморта — горящие красным пламенем. В его взгляде ещё пылала ярость, но эта ярость теперь казалась направленной не только на окружающий мир, но и на неё. Его лицо было покрыто кровью, и Гермиона не могла понять, была ли это его кровь или кровь его врагов. Тёмный Лорд держал её на руках, прижимая к себе. Это прикосновение казалось одновременно тёплым и пугающим. Его мантия была изорвана, покрыта пылью и грязью. Холодный ноябрьский воздух обжигал кожу Гермионы, пробирая её до самых костей. Она хотела что-то сказать, но не смогла. Всё произошло слишком быстро: внезапный рывок, и пространство вокруг них разорвалось, словно ткань. Её разум вновь поглотила тьма.