Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Тридцать шестая глава Гермиона Министерство магии всегда выглядело величественно: своды высоких потолков, сверкающий мрамор полов, по которым скользили черные мантии работников, и бесчисленные пергаменты, порхающие над головами, словно стаи бумажных птиц. Но за этой красотой скрывалась истинная сущность — бездушная машина бюрократии. Гермиона раздраженно перевела взгляд с горы отчетов на своем столе на часы, которые тикали, напоминая о бесконечном потоке времени. Текущий отчет был настолько же бесполезным, как и предыдущие. Гермиона злилась не столько на бумажную волокиту, сколько на саму систему. Если кому-то, например, требовалось получить порт-ключ в другую страну, процесс мог занять месяцы: десятки заявлений, штампов, одобрений. Некоторые сотрудники, ответственные за подписи, стабильно отсутствовали: кто-то был в отпуске, кто-то болел, а кто-то попросту не удосуживался появляться вовремя. Казалось, министерство жило по своим правилам, где хаос выдавался за порядок. Волшебница поставила подпись, запечатывая очередной конверт. Чуть теплое свечение кончика ее волшебной палочки, оставившей изящную магическую печать на пергаменте, на мгновение осветило ее сосредоточенное лицо. Она откинулась в кресле, задумчиво смотря на мерцающий символ. Мысли витали далеко от рутинных дел — на полпути между реальностью и образом Тома Рэддла. Отношения с ним были как заклинание, чья природа остается непознанной, но последствия ощущаются на каждом шагу. Иногда она чувствовала себя словно под действием древнего любовного эликсира — эйфория, трепет, необузданная страсть. В другие моменты их связь походила на проклятие: болезненное, изматывающее, лишающее способности думать ясно. Это безумие. Но даже это слово казалось слишком слабым, чтобы описать то, что происходило между ними. В последний раз он был с ней нежен: держал ее за руку так осторожно, словно она могла рассыпаться, если он приложит чуть больше усилий. Это, конечно, означало только одно — скоро на поверхности окажется другая сторона Тома. Гермиона давно научилась замечать его переменчивость. Когда его глаза становились слишком холодными, а голос — слишком твердым, она чувствовала, что за спиной поднимается буря. Самое верное решение сейчас — держаться от него подальше, решила она, но знала, что сделать это будет куда сложнее, чем просто произнести слова. Неприятности притягивают меня, как магнит. И как будто подтверждая это, в дверях ее кабинета возник Эван Розье. Его мантия слегка развевалась, словно он только что аппарировал, а уголки губ были изогнуты в знакомой ухмылке. — Ты обедала? Гермиона подняла взгляд, чуть прищурившись. — Как раз собиралась… — начала она, но тут же насторожилась. — Подожди. Ты чего это пришел ко мне? — Позвать тебя на обед, — наивно пожал плечами Эван. — Я работаю тут уже почти полгода, и это первый раз, — сказала волшебница, сложив руки на груди. — Не верю, что ты просто так скучаешь по моей компании за обеденным столом. — Мы часто обедаем вместе. — Но ты никогда не приходишь за мной лично, — заметила она, прищурившись еще сильнее. — Хватит тебе философствовать, — Эван вздохнул и махнул рукой. — Идешь или нет? — Ладно, — ответила Гермиона, чуть растянув слова, но встала с кресла, подхватив палочку. Мерцающее освещение коридоров министерства подчеркивало оттенки их мантий, и пока они шли, Софи не покидало чувство, что этот обед не так прост, как хотел представить ей это Эван. В кафетерии Министерства магии сегодня царила странная, почти гнетущая тишина. Обычно здесь шумели сотрудники, обсуждая последние события. Но сегодня пространство словно застыло, наполненное невыносимым запахом рыбы, который, казалось, просачивался в каждый уголок помещения. Гермиона с порога заметила Морвена Нотта, который, сидя за дальним столиком, поднял руку в приветствии. Его непринужденная улыбка никак не сочеталась с внутренним чувством тревоги, которое тут же вспыхнуло у девушки. — Нет, Розье, мне не нужны неприятности, — заявила Гермиона, оставаясь на месте. — В ваших авантюрах я участвовать не собираюсь. — Мы просто пообедаем, — парировал Эван с таким видом, будто его оскорбили. — Какая собака тебя укусила? Волшебница приподняла подбородок, глядя на него с напускной строгостью. — Это грубо, — сказала она, чуть фыркнув. — Прости, — буркнул Розье, даже не пытаясь скрыть, что извинения далеки от искренности. Гермиона усмехнулась и покачала головой. — Моя интуиция буквально кричит: «Беги». — Однако, вопреки собственным словам, она подошла к столу и села, бросив подозрительный взгляд на обоих мужчин. Несмотря на неприятный запах, обед начался довольно безмятежно. Рыбу никто из них, конечно, не стал есть, но курица, приготовленная министерскими эльфами, оказалась настолько нежной, что буквально таяла во рту. Волшебные блюда дымились легким золотистым паром, а напитки наполнялись сами собой, как только кто-то допивал последний глоток. Гермиона позволила себе расслабиться — ровно до того момента, как Эван, отложив вилку, заговорил. — Помнишь, ты мне задолжала услугу? — спросил он с интонацией, которая сразу включила в голове Гермионы тревожные колокольчики. — Я знала, что это все подозрительно, — заметила она. Морвен, не дожидаясь, пока Розье продолжит, склонился вперед и без всяких предисловий заявил: — Мы тут подумали и решили, что тебе стоит пофлиртовать с Эдмундом Гринграссом. Софи чуть не поперхнулась водой. Она резко поставила стакан на стол, и звук оказался громче, чем хотелось бы. — Вам что, бладжером мозги отшибло? — волшебница выдохнула, но тут же окинула взглядом кафетерий. Вытянув из мантии палочку, она ловким движением наложила заклинание Муфлиато, приглушив посторонние звуки. Затем добавила вторую защиту. — Я стараюсь не провоцировать лишний раз… — она замялась, не желая произносить имя Тома вслух. — Софи, — вмешался Морвен с невозмутимостью, — для Лорда важен результат, способ его не волнует. — Если что, я все ему объясню, — добавил Эван, постукивая пальцами по столу. — И уж точно не буду молча стоять в стороне. — Не убедил. От слова вообще, — парировала она резко. — Особенно после того, как я прекрасно помню, как ты стоял в стороне, пока я кричала под Круцио Лорда. И, знаешь, ты тогда был весьма занят обсуждением с Малфоем, как он голоден. Не припоминаю, чтобы ты что-то там объяснял. Эван раздраженно хмыкнул: — Ну ты тоже сравнила. Ты тогда не явилась на собрание. Между прочим, ты легко отделалась, а Малфою тоже досталось. И что-то я не помню, чтобы ты его защищала. — Хватит, — резко оборвал их Морвен, нахмурившись. — Мы не обсуждаем старые обиды. Давайте смотреть на новые возможности. Гермиона покачала головой, словно выражая молчаливое, но решительное “нет”. Ее взгляд задержался на Розье, чей спокойный, почти ленивый вид только усиливал раздражение. — С тебя услуга, Блэк, — произнес Эван ровным, но твердым тоном, который не оставлял места для возражений. — Это слишком большая услуга! — ответила Гермиона резко, в ее голосе звучал упрек. Эван хмыкнул, скрестив руки на груди, словно оценивая ее, как шахматист просчитывает ходы соперника. — Услуга, которую я тебе оказал, тоже маленькой не была, знаешь ли, — сказал он, его голос потяжелел, но сохранил ту же самую ленивую непринужденность. — Мы не торгуемся, это не так действует. У тебя есть долг, и ты его вернешь. Гермиона раздраженно выдохнула, её пальцы чуть сильнее сжали вилку, оставленную на краю тарелки. Возвращать долги ей никогда не нравилось, особенно таким людям, как Розье, для которых услуга была лишь предлогом для манипуляции. — Хорошо, — коротко ответила она, но вдруг ее взгляд оживился. Губы тронула лукавая улыбка, а глаза, устремленные на Нотта, сощурились, как у охотника. — Тебе я ничего не должна. Если я соглашусь участвовать в этой афере, ты будешь должен мне услугу. Морвен, до этого спокойно ковырявший вилкой остатки своей курицы, поднял на нее удивленный взгляд. — Это не так действует, — возразил он, хмуря брови. — По рукам, — перебил его Розье с непробиваемой самоуверенностью, не дожидаясь, пока Нотт успеет завершить мысль. Гермиона усмехнулась, но Нотт, явно недовольный тем, как быстро его втянули в этот спор, вздохнул и нехотя бросил: — Ладно. — Итак, — проговорила волшебница, её голос звучал с едва уловимой ноткой сарказма. — Что мне нужно делать? Морвен склонился чуть ближе, словно обсуждение приобрело особую важность. Его голос стал тише, почти шепчущим, чтобы даже под наложенным Муфлиато план звучал как нечто более значительное. — Всё просто. Тебе нужно втереться в доверие к Эдмунду Гринграссу, — сказал он, словно это был самый очевидный в мире шаг. Гермиона подняла бровь, выражая одновременно удивление и презрение. — Это вся ваша гениальная идея? — уточнила она, но в её тоне чувствовалась опасная смесь раздражения и сарказма. — Гринграсс легко клюнет, — с деланной уверенность продолжал Нотт, игнорируя её тон. — Он уже не раз видел тебя рядом с Лордом. Он знает, что ты входишь в близкий круг. Этот трус только и мечтает получить одобрение. Эван добавил, склонившись ближе: — А нам нужно, чтобы ты нашла доказательства его предательства. Или хотя бы намек на него. Волшебница нахмурилась, её пальцы инстинктивно потянулись к краю мантии, где лежала палочка, словно само прикосновение к ней могло принести ощущение безопасности. — И как я должна это сделать? — спросила она, стараясь звучать спокойно, хотя внутри всё напряглось. Розье пожал плечами, будто это был не его вопрос. — Мы верим в твою изобретательность, Блэк, — сказал он с кривой ухмылкой. Гермиона снова покачала головой, сдерживая раздражение. План казался авантюрой, в которой ответственность будет только на ней, а последствия могут оказаться куда более опасными, чем они пытались показать. — Хорошо, — бросила она наконец, её голос прозвучал так, словно она приговаривала себя к пытке. Но через мгновение её глаза загорелись ледяным светом. — Но запомните, если что-то пойдёт не так, я вам этого не забуду. Гермиона поднялась из-за стола, холодным взглядом осматривая мужчин, чьи улыбки, пусть даже дружелюбные на вид, больше походили на маски. Она знала, что каждый из них играет свою игру. И теперь её задача — не только исполнить их просьбу, но и выйти из этой игры целой. Том Время после обеда в лавке «Горбин и Бэркес» тянулось медленно, словно густая, застоявшаяся магическая пыль в углах помещения. Густой, терпкий запах старинных книг, алхимических ингредиентов и металла, источаемый потускневшими артефактами на полках, будто давил на грудь. Сегодня посетителей было крайне мало. За весь день их можно было пересчитать на пальцах, и каждый из них не представлял никакого интереса. Безликие лица, невнятные просьбы, попытки торговаться — всё это раздражало Тома Рэддла до глубины души. Он ненавидел пустую трату времени, считал её чуть ли не величайшим преступлением. А этот день словно специально дразнил его своей бессмысленной медлительностью. Том стоял за прилавком, откинувшись на деревянную стойку, взгляд его лениво скользил по магазину. Полки, заставленные тёмными магическими предметами, будто нависали над ним, их излучение ощущалось даже сквозь барьеры, созданные для защиты. Один из артефактов, старинный кинжал с рукояткой из чёрного дерева, поблёскивал в тусклом свете свечей, отбрасывая зловещие отблески. Он встал, прошёлся по лавке, бездумно водя пальцами по крышкам старинных шкатулок и пузырьков с неизвестными зельями. Взгляд его задержался на одном из предметов — массивном зеркале с обрамлением из обсидиана. В его глубине мерцали слабые всполохи, будто зеркало жило своей жизнью. Том на миг замер, но затем, нахмурившись, отвернулся. На сегодняшний день у него были дела, которые не терпели отлагательств. Игнатий Тафт продолжал умело избегать его. Этот маг, обладая не только ловкостью, но и родственным статусом, являлся куда более сложной целью, чем большинство из тех, кого Рэддл привык устранять или подчинять. Тафт был сыном действующего министра магии, и этот факт создавал для Волтдеморта очевидные ограничения. Лорд Вольдеморт не мог позволить себе просто так явиться в гостиную его дома, схватить его за воротник мантии и замучить до полусмерти, заставляя выдать то, что он так усердно скрывает. Это означало бы начало войны, к которой Том пока не был готов. Война с Министерством была неизбежной, но её время ещё не настало. Риддл подошёл к письменному столу в дальнем углу лавки. На столе лежала груда пергаментов — отчёты, письма, списки потенциальных союзников и врагов. Он медленно опустился на старинный стул с высокой спинкой, поигрывая своей палочкой. Яркий, будто живой, луч света вырвался из её конца, отражаясь от тёмного стекла окон, освещая ближайшую полку. В воздухе осталась лёгкая дымка, будто сама магия устала от долгого дня. Том чувствовал, что время утекает сквозь пальцы. Его терпение иссякало, а ненависть к Тафту росла. Тафт знал, что играет с огнём, но, похоже, до сих пор не понимал, насколько опасен этот огонь. Всё, что защищало Игнатия, — это его родство с министром. Но и это не сможет сдерживать Рэддла вечно. Его губы тронула холодная усмешка. Лорд Вольдеморт не спешил. Его сила была в ожидании. Он всегда находил способ сломить препятствия. Ему оставалось лишь немного подготовиться, чтобы нанести идеальный удар, который выбьет почву из-под ног не только у Тафта, но и у всей системы, что осмеливалась мешать его планам. Том знал об опытах Игнатия Тафта над оборотнями, но даже его воображение не могло представить, насколько далеко тот продвинулся в своих исследованиях. Игнатий нашёл способ, который позволял оборотням принимать звериную форму не только в полнолуние. Это открытие могло стать разрушительным оружием, если использовать его с умом. Но ещё больше Тома насторожили твари, с которыми он и его Пожиратели столкнулись недавно. Это были не обычные оборотни, что бегут напролом, ослеплённые яростью. Эти существа проявляли пугающую координацию, действовали сообща, как единый отряд. Их нападения были продуманными, каждая атака — рассчитанной. Более того, они использовали магию. Пусть это была примитивная, инстинктивная магия, но она дополняла их клыки и когти, превращая их в смертоносную угрозу. Словно этого было мало, тёмная магия оказывала на них заметно меньшее влияние, чем на обычных волшебников. Проклятия, которыми Том привык с лёгкостью сокрушать врагов, отскакивали от этих существ или ослабевали на полпути. Это ставило под сомнение его привычные методы борьбы. С этим нужно что-то делать. Том остановился перед старинным артефактом — массивными часами с металлическим циферблатом. Их стрелки шли назад, словно насмехаясь над линейностью времени. На ободке часов были выгравированы древние руны, мерцавшие мягким серебряным светом, и магическая энергия от них чувствовалась даже на расстоянии. Его взгляд задержался на рунах, пальцы медленно провели по холодному металлу. Том задумался. Артефакт напоминал ему о неумолимости времени, о том, как часто его нужно изгибать или ломать ради достижения цели. Он улыбнулся. Холодная, ледяная улыбка, в которой не было ничего человеческого. Общий враг. Как много можно сделать, создав правильного врага. Это лучший способ сплотить тех, кто ещё не до конца верен, укрепить шаткие союзы и заставить даже самых упрямых преклонить колено. Враг должен быть достаточно страшным, чтобы даже самые гордые обратились за помощью к сильнейшему. — Квиддич действительно объединяет народы, — задумчиво пробормотал он, иронично и без капли веселья в голосе. Колокольчик над дверью издал характерный звон, оповещая о приходе нового посетителя. Том Рэддл едва поднял взгляд от массивного артефакта, над которым размышлял. В лавку вошла Гвэндолин Гринграсс. Её появление словно внесло в тусклый полумрак лавки светлый, но совершенно ненужный штрих. Том молча оглядел её с головы до ног: богатое платье тёмно-бордового цвета, обрамлённое кружевами, подчёркивало её стройную фигуру, глубокое декольте, украшенное бриллиантами, ловило тусклый свет ламп, заставляя его мерцать. Её манера держаться, лёгкая, почти небрежная походка и слегка приподнятый подбородок выдавали избалованную аристократку, живущую в вымышленном мире привилегий и иллюзий. Она чем-то напомнила ему Софи Блэк — не ту, которой Софи была сейчас, а ту, что была раньше: самоуверенную, гордую и с каплей лукавого обаяния. Но между ними была разница. Гвэндолин, несмотря на своё показное изящество, обладала хоть какой-то сообразительностью. — Мистер Рэддл, — начала она, лукаво улыбаясь, словно появление здесь было делом величайшей важности. — Добрый день. — Добрый день, — отозвался Том с бесстрастной вежливостью, хотя его взгляд холодно скользнул по её лицу. — Что привело вас в Лютный переулок, мисс Гринграсс? Место это, скажу прямо, не самое безопасное. — Вы так заботливы, — кокетливо ответила Гвэндолин, хлопнув густо накрашенными ресницами, будто отрепетированным движением. Её голос был сахарным, почти приторным. — Я пришла по просьбе своего брата. Он бы хотел выбрать подарок для девушки, за которой ухаживает. Она весьма… необычная личность, и ему хотелось бы её удивить. Рэддл слегка приподнял бровь, изображая интерес. — Я с радостью помогу. — Его улыбка была тонкой и лишённой тепла. — Какого рода подарок вы ищете? Может быть, вы сможете рассказать чуть больше о волшебнице? Это помогло бы подобрать что-то действительно подходящее… Он не успел договорить — Гвэндолин перебила его, что мгновенно вызвало у Тома внутренний всплеск раздражения. Он удержал маску вежливости, но в глубине глаз сверкнула тень недовольства. — Вы её знаете, — произнесла Гвэндолин, её голос звучал почти триумфально. — Это Софи Блэк. На мгновение лицо Тома застыло. Его взгляд словно обжёг собеседницу, глаза, казалось, вспыхнули на долю секунды красным светом. Но он сдержался, скрыв эмоции под маской вежливого безразличия. Гвэндолин, похоже, не заметила перемены в его настроении и продолжила: — Она стала частой гостьей в нашем поместье за последние две недели. Я думаю, у неё есть все шансы стать миссис Гринграсс, — произнесла она, смакуя каждое слово. Её улыбка была довольной, почти злорадной. В её голосе звучала радость от осознания того, что Софи могла стать не только частью их семьи, но и, возможно, перестать занимать мысли Тома. Том, напротив, едва сдерживал ярость, что росла в нём с каждым словом. В висках пульсировала кровь, а пальцы, сжимающие палочку, чуть заметно подрагивали. Его разум кипел, каждый намёк Гвэндолин был как удар по его терпению. — Она стала гостьей в вашем поместье, говорите? — холодно произнёс он, и голос его казался ледяным. Гвэндолин не заметила, что под её словами назревал шторм. Она продолжала: — О, да! Мой брат просто очарован ею. Думаю, она идеально подходит ему. Этого было достаточно. Том больше не намеревался скрывать свои эмоции. Одним плавным движением он взмахнул палочкой. На двери лавки появилась надпись «Закрыто», раздался щелчок замка. Гвэндолин вздрогнула, когда звук отразился в гробовой тишине. Он был рядом с ней за долю секунды, столь быстро, что она не успела осознать, что произошло. Его глаза вспыхнули ярким алым светом, и выражение лица Гвэндолин изменилось. Она перестала быть самоуверенной кокеткой, её губы слегка дрожали, а в глазах появился страх. — Мисс Гринграсс, — голос Тома был низким и хриплым. Он поднял палочку, и, не дожидаясь ответа, прошипел: — Легилименс. Его вторжение в её сознание было грубым, как удар по двери, выбивая любые остатки защиты. Гвэндолин вздрогнула, и её дыхание стало рваным. Она пыталась сопротивляться, но её магии было слишком мало, чтобы противостоять ему. Вольдеморт врывался в её воспоминания с той же беспощадностью, с какой буря обрушивается на хрупкий корабль. Ему были нужны ответы: что именно она знает о Софи, что думает её брат, какие у него планы. Каждый её страх, каждая мысль становились для Тома прозрачными, как стекло. Гвэндолин беспомощно пыталась оттолкнуть его, но её разум уже был под полным контролем. Лорд Вольдеморт, погружённый в сознание Гвэндолин, с методичной холодностью исследовал воспоминания, которые могли дать ему хоть малейший намёк на правду. Они пронеслись перед его глазами, будто сцены из плохо сыгранного спектакля, где каждый жест, каждая интонация кричали о фальши. Первое воспоминание Мягкий свет магических ламп освещал длинный обеденный стол, вокруг которого собрались несколько человек. Гвэндолин, сидела напротив Софи, то и дело бросая на неё то любопытные, то насмешливые взгляды. Софи же, казалось, совершенно не обращала на это внимания. Она была слишком занята другим участником сцены — Эдмундом Гринграссом. Во главе стола, с видимой уверенностью в своей важности, сидел сам хозяин дома. Его костюм был безупречно вычищен, но в самодовольной улыбке сквозила какая-то фальшь. Софи в этот вечер выглядела так, как Том не видел её уже очень давно. Лиловое платье с откровенным декольте притягивало взгляды, а богатая бижутерия переливалась в свете магических огней, создавая образ утончённой, но чересчур яркой светской дамы. Она играла с локоном волос, кокетливо перебрасывая его через плечо, и улыбалась с той лукавой грацией, которая когда-то умела обезоруживать. — Что вы, мистер Гринграсс, — произнесла она с мягкостью в голосе, её глаза искрились лукавством. — Эдмунд, — тут же перебил её хозяин дома, не скрывая лёгкой улыбки. — Я же просил вас называть меня по имени, Софи. — Да-да, я помню, — протянула Софи с кокетливой небрежностью, слегка склонив голову, словно пытаясь скрыть смущение. — Просто чувствую себя немного неловко. — Неловко? — переспросил Эдмунд, прищурившись. — Я ведь не раз слышал, как вы обращаетесь к Малфою или Розье по имени. Софи изобразила лёгкое смущение, её взгляд скользнул в сторону, словно она пыталась уйти от прямого ответа. — С ними мы друзья, — ответила она наконец, её голос стал чуть тише, почти интимным. — А вы… — Она отвела взгляд, добавив с лёгкой улыбкой: — Вы — совершенно другое дело, Эдмунд. Том ощутил, как что-то в нём вспыхнуло. Он не мог определить, что именно — злость или раздражение. Вся эта игра, этот спектакль были ему до боли знакомы, но сейчас они вызывали лишь отвращение. Софи фальшиво улыбалась, кокетничала, опускала взгляд в нужные моменты, изображая то смущение, то искреннюю заинтересованность. Это была не та Софи, которую он знал. Он почувствовал, как её ложь и фальшь словно яд пропитывают пространство вокруг, но понимал, что это было частью её роли. Всё это — притворство, тщательно отрепетированная маска. Второе воспоминание Сцена изменилась, воспоминания перенесли его в уютную гостиную. Огромный камин отбрасывал мерцающие тени на стены, огонь плясал в каминной решётке, заполняя комнату тёплым светом. В воздухе витал запах древесного дыма, смешанный с ароматом дорогих духов. Софи сидела на подлокотнике дивана, её фигура, обтянутая лёгким красным платьем, подчёркивала её грацию. Это платье было слишком лёгким для осенней прохлады, но её, казалось, это не беспокоило. В руке она держала бокал с вином, а её звонкий смех, наполненный притворным весельем, разливался по комнате. — Нет, я вам не верю, Эдмунд, — её голос звучал с теплотой, но в нём угадывалась легкая насмешка. — Вы просто не можете знать всё на свете. — О, я этого и не утверждаю, — с лёгкой ухмылкой ответил Эдмунд, явно наслаждаясь игрой. Софи наклонилась чуть ближе, её взгляд остановился на его лице. — Я понимаю, что нашёл в вас Тёмный Лорд, когда пригласил в свой круг, — её голос стал ниже, почти шёпотом. — Вы действительно исключительный волшебник. Эдмунд явно расплылся в самодовольной улыбке. — Приму это за комплимент, — произнёс он, его голос был наполнен гордостью. — Это он и есть, — подтвердила Софи, её рука ненавязчиво коснулась кулона на шее, жест был исполнен почти театральной грацией. Гвэндолин, сидевшая в углу, наблюдала за происходящим. Она бросала то взгляд на брата, то на Софи. Её губы сжались в тонкую линию, но лицо оставалось безмятежным. Она была слишком хорошей актрисой, чтобы показать своё недовольство. Том заметил мельчайшие детали: хищный блеск в глазах Эдмунда, лёгкий румянец на его щеках, как будто ему стало жарко от её слов. Он видел, как его уверенность росла, как он считал себя победителем в этой тонкой игре. И снова это раздражение заполнило Тома. Всё было слишком идеально. Софи играла свою роль безукоризненно, но он знал, что за этим скрывается её настоящее «я». Её настоящая сущность не терпела подобных дешёвых уловок. Его пальцы сжались в кулак, пока он наблюдал за этим воспоминанием. Всё это было необходимо, он понимал это, но внутренний голос всё равно нашёптывал: «Её роль зашла слишком далеко». Третье воспоминание Лестница, ведущая из центрального холла поместья Гринграссов, была выполнена из тёмного дерева с искусной резьбой, отливающей блеском в свете многочисленных магических ламп. Гвэндолин спускалась вниз, когда её взгляд привлекла сцена, разыгрывающаяся внизу. Эдмунд, облачённый в изысканную мантию с серебряной отделкой, стоял напротив Софи. Её фигура казалась хрупкой и изящной в темно-зелёной мантии, слегка приподнятой ветром из приоткрытой двери. Казалось, атмосфера вокруг них накалилась, словно само пространство напряглось в ожидании. — Прошу, Софи, останься, — голос Эдмунда звучал мягко, но в нём угадывалась властная нотка. Он осторожно взял её за руку, как будто боялся её спугнуть. — Твоя компания украшает мои серые дни. Софи, с почти неуловимым движением, выскользнула из его захвата, спрятав руки в карманы своей мантии. Её взгляд был твёрдым, но в нём мелькнуло что-то беспокойное. — Эдмунд, я бы не хотела спешить, — произнесла она, пытаясь придать голосу спокойствие, но нотки волнения всё же прорвались наружу. — Мы взрослые люди, — ответил он с улыбкой, склонив голову и глядя ей прямо в глаза. — И всё же, я из семьи довольно строгих правил, мистер Гринграсс, — сказала Софи, выдавив из себя лёгкую, но холодноватую улыбку. Эдмунд нахмурился, его глаза изучающе пробежались по её лицу. — Я смутил тебя чем-то? — спросил он, в его голосе звучало искреннее любопытство. — Что вы, — Софи легко рассмеялась, наклонив голову. — Мне так льстит ваше внимание. Она говорила с лёгким флиртом, её глаза блестели в полумраке холла, но её поза выдавала напряжённость. — Мне импонируют сильные и властные волшебники, думаю, это моя слабость, мистер Гринграсс, — добавила она, её голос чуть дрогнул, словно она боялась перегнуть черту. Эдмунд снова улыбнулся, на этот раз шире, самодовольнее, и шагнул ближе к ней. — Эдмунд, дорогая, — поправил он её с подчеркнутой нежностью, но тут его взгляд зацепился за фигуру, появившуюся наверху лестницы. — Не знал, что ты уже дома, Гвэндолин, — произнёс он с лёгкой долей раздражения в голосе. Гвэндолин замерла, словно пойманная на месте преступления, но быстро оправилась и сошла вниз, изображая безразличие. — Надеюсь, я вас не отвлекла, — сказала она с едва заметной усмешкой, бросая взгляд на Софи, которая тут же отвернулась, будто погружённая в свои мысли. Четвёртое воспоминание Сад поместья Гринграссов был утопающим в золоте осени произведением искусства. Деревья, осыпанные жёлтыми и багровыми листьями, словно светились в лучах заходящего солнца. Уютная беседка из белого мрамора скрывалась среди зарослей кустов с пурпурными ягодами, и именно там пряталась Гвэндолин, наблюдая за Софи и Эдмундом. Софи, в лёгкой бежевой мантии, кружилась в вихре осенних листьев, будто танцевала с самой природой. Её волосы, распущенные и тронутые отблесками заката, переливались медными оттенками. На её щеках играл лёгкий румянец от свежего осеннего воздуха. Эдмунд стоял чуть поодаль, с волшебной палочкой в руке, его лицо озаряла редкая, искренняя улыбка. Он взмахнул палочкой, и листья закружились вокруг Софи, словно подчиняясь его магии, создавая почти сказочную атмосферу. — Ты удивительный волшебник, — бросила Софи, едва заметно улыбнувшись, когда они вместе вошли в беседку. Её взгляд был устремлён на Эдмунда, и в нём читалась смесь восхищения и хитрости. — Ты мне льстишь, Софи, — с лёгким смешком ответил Эдмунд, но в его голосе явно звучала гордость. Софи остановилась, повернувшись к нему, её тонкие пальцы скользнули по подвесу кулона на её шее. — Ещё и такой скромный, — кокетливо произнесла она, её голос звучал мягко, но с ноткой поддразнивания. — Вам не следует скрывать вашу силу и власть за скромностью, это вас не украшает. Вы достойны большего, нежели быть просто пешкой в чьей-то игре. Эдмунд, услышав это, вздрогнул, его взгляд стал настороженным. — Кто тебе сказал, что я просто пешка? — его глаза сверкнули опасным огоньком. — Всем известно, что этим балом правит Лорд Вольдеморт, — спокойно произнесла Софи, её голос был ровным, но в нём угадывалась скрытая сила. Эдмунд явно растерялся, его лицо на мгновение исказилось от удивления. — Ты осмеливаешься произносить это имя вслух, — сказал он, отступая на полшага. — Я не сомневаюсь, что он необычайно сильный волшебник, — продолжила Софи, её голос был полон уверенности. — Но вы не уступаете ему, Эдмунд. На мгновение между ними повисла тишина, пронзённая напряжением. Эдмунд приблизился к ней, его взгляд был полон странного блеска. — На каждую силу найдётся большая сила, Софи, — произнёс он, стоя уже слишком близко. Софи, не теряя самообладания, тепло улыбнулась и плавно сделала шаг назад. — Боюсь, мне пора возвращаться домой, — сказала она с извиняющейся улыбкой. — Я обещала маме помочь с приготовлениями к приёму. Эдмунд сжал губы, будто недоволен её уходом, но ничего не сказал. Софи же легко развернулась и, ловко поправив свою мантию, направилась к выходу из сада, оставляя за собой тонкий аромат цветов и золото опавших листьев. Пятое воспоминание Гостиная Гринграссов казалась театром теней, где золотистое пламя камина то озаряло, то прятало лица собравшихся. Бархатные шторы скрывали ночь за окнами, а мягкий свет канделябров отбрасывал замысловатые узоры на стены. Всё выглядело безупречно, но в этой безупречности было что-то тревожное, словно само время замерло в ожидании грядущего конфликта. Софи сидела за фортепиано, её длинные пальцы скользили по клавишам, наполняя комнату печальной мелодией. Она была одета в светло-серое платье, его тонкая ткань едва касалась её кожи, а высокий воротник открывал изящную линию шеи. Её волосы были собраны в строгую, но элегантную прическу, из которой несколько прядей мягко обрамляли лицо. Эдмунд Гринграсс сидел в кресле напротив, его поза была расслабленной, но взгляд выдавал напряжение. Он не просто смотрел на Софи — он наблюдал, изучал её, словно пытался разгадать скрытую тайну, которую она так искусно прятала за своей нежной улыбкой. — Ты играешь с таким чувством, Софи, — проговорил он, нарушая тишину. Его голос был бархатным. Софи улыбнулась, её взгляд задержался на клавишах. — Музыка — это мой способ говорить то, что словами сказать невозможно, — ответила она мягко, но её голос звучал загадочно, как будто она вложила в эти слова что-то большее. Эдмунд наклонился вперёд, его пальцы переплелись, локти опёрлись на колени. — И что же ты пытаешься сказать сейчас? — спросил он, его тон был лёгким, но в глазах вспыхнул интерес. Софи остановилась, её руки замерли на клавишах. Она посмотрела на него, её взгляд был глубоким и острым, как лезвие кинжала. — Возможно, я играю для того, кто хочет слушать, но не слышит, — произнесла она с лёгкой усмешкой. Эдмунд рассмеялся, но в его смехе не было настоящей радости. — Тебе нравится говорить загадками, — заметил он. — Но не забывай, что слишком много загадок могут запутать даже тебя саму. — Загадки делают жизнь интереснее, разве нет? — парировала она, вставая и закрывая крышку фортепиано. Она подошла ближе, её шаги были лёгкими, почти беззвучными, но каждое движение источало уверенность. Она остановилась прямо перед ним, её губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Вы проводите меня домой, Эдмунд? — спросила она, слегка наклонив голову. — В последнее время говорят, что оборотни стали особенно активны, и я бы предпочла не оставаться на улице одна. Эдмунд встал, его рост позволял ему нависать над ней, создавая ощущение давления. — Оборотни? — он усмехнулся, словно её слова были детской шуткой. — Тебе нечего бояться, пока ты со мной. Софи сделала шаг назад, её взгляд скользнул вниз, словно она обдумывала его слова. — Говорят, что даже сам Лорд Вольдеморт с трудом их контролирует. Если они представляют угрозу для него, то уж тем более для нас, смертных. Эдмунд усмехнулся, его глаза блеснули холодной насмешкой. — Лорд Вольдеморт… — он произнёс это имя тихо, почти с издёвкой. — Ты слишком его идеализируешь, Софи. Рэддл, несмотря на свои амбиции, далеко не всемогущ. Софи подняла взгляд, её глаза сверкнули. — Сомневаюсь, что это так. У Тёмного Лорда всегда есть план. Даже если он кажется непостижимым, он видит больше, чем мы. Эдмунд прищурился, словно хотел разглядеть, что скрывается за её словами. — Ты говоришь так, будто хорошо его знаешь. — Возможно, — ответила она, и её улыбка стала чуть шире. Наступила напряжённая тишина. Казалось, что воздух в комнате стал гуще, словно наполняясь невидимым током. — А ты, Софи, знаешь, что Рэддл явно недооценивает меня? — вдруг сказал Эдмунд, его голос стал ниже, почти шёпотом. — Он думает, что я просто исполнитель. Но он ошибается. Софи приподняла бровь, её лицо выражало неподдельный интерес. — Что вы хотите этим сказать? Эдмунд сделал шаг ближе, его лицо стало серьёзным. — Скажем так, у меня есть свои планы. И кое-кто мне в этом помогает. Игнатий Тафт — слышала о нём? — Конечно, — ответила Софи, и её голос зазвучал мягче, почти доверительно. — Мы работаем над артефактом, который позволит контролировать оборотней, — продолжил Эдмунд, его голос наполнился гордостью. — С таким оружием даже Лорд Вольдеморт не сможет устоять. Софи склонила голову, её взгляд стал задумчивым. — Это опасная игра, Эдмунд. Я надеюсь, что вы знаете, что делаете. Его губы тронула лёгкая усмешка. — Не волнуйся за меня, Софи. Лучше подумай о том, чтобы держаться на моей стороне. Гвэндолин вышла с гостиной, оставляя их наедине. Через некоторое время мисс Гринграсс вернулась, привлечённая шумом. Перед её глазами предстала картина, от которой у неё замерло сердце. Софи была прижата к стене, её запястья крепко зажаты одной рукой Эдмунда над головой, другая его рука грубо сжала её талию. — Ты думаешь, что можешь играть со мной, Софи? — проговорил он низким, резким голосом. Его глаза, тёмные и сверкающие, впивались в её лицо, как острые кинжалы. Софи поморщилась, её дыхание стало тяжёлым. — Эдмунд, отпустите меня, вы делаете мне больно! — произнесла она, голос дрожал, но в нём чувствовалось упрямство. Он приблизился ещё ближе, почти вплотную. — Больно? — с саркастической усмешкой повторил он, его голос был холоден, словно лёд. — Я могу показать тебе, что такое настоящая боль, если ты продолжишь меня провоцировать. — Я не провоцировала вас, — отрезала она, её голос стал твёрже, несмотря на боль в запястьях. — Я вас предупреждаю, Эдмунд. Её слова прозвучали почти как вызов, и это лишь подстегнуло его. Он наклонился и жёстко впился в её губы поцелуем, не оставляя ей ни малейшего выбора. Софи попыталась отвернуться, но он крепко удерживал её, демонстрируя полную власть над ситуацией. — Что ты делаешь, Эдмунд?! — голос Гвэндолин резко прорезал напряжённую тишину. Эдмунд замер, его губы оторвались от губ Софи, взгляд метнулся к сестре. На мгновение в его глазах мелькнуло раздражение, но затем оно сменилось холодным презрением. Софи не упустила этой паузы. Она резко вырвалась, схватила свою палочку, которая валялась на полу, и, не оборачиваясь, выбежала из комнаты, её быстрые шаги эхом отдавались в коридоре. Лорд Вольдеморт вынырнул из воспоминаний так же резко, как вошёл, словно вырвавшись из глубин ледяного озера. Его дыхание было ровным, но каждый мускул в теле был напряжён. Гвэндолин вскрикнула, словно внезапная боль пронзила её голову, и упала на колени. Её пальцы вцепились в виски, из глаз текли слёзы, а дыхание сбилось в рваные всхлипы. Тёмный Лорд смотрел на неё сверху вниз, его лицо оставалось бесстрастным, но глаза горели огнём ярости. Эти эмоции он тщательно скрывал за тонкой маской спокойствия, которая делала его ещё более пугающим. — Милорд, — всхлипнула Гвэндолин, её голос дрожал, как ветер в старых ставнях. Она пыталась говорить, но язык её не слушался, слова превращались в обрывки. — Я… я не знала… не думала… Том шагнул ближе, звук его шагов отдавался в тишине словно удары колокола. Девушка отпрянула, отползая к стене, её спина прижалась к холодному камню, как будто тот мог защитить её от неизбежного. — Тш-ш-ш, — прошипел он, от чего по коже пробежал холодок. Он медленно поднял палочку, направляя её прямо на трясущуюся девушку. — Обливиэйт, — произнёс он тихо, почти нежно. Глаза Гвэндолин расширились, затем потускнели. Её лицо потеряло все выражение, слёзы на щеках высохли, оставив только чёрные следы от размазанной туши. Её тело расслабилось, словно она погрузилась в глубокий сон. Том не отводил от неё взгляда, будто бы проверяя, всё ли заклинание прошло идеально. Убедившись в успехе, он добавил: — Империо. Гвэндолин поднялась, её движения были плавными, почти кукольными. Она стояла, смотря в пространство, её лицо озарялось лёгкой, наивной улыбкой. — Ты прекрасно провела время, — сказал Том мягко, но в его голосе звучало что-то холодное. — Теперь отправляйся домой. — Да, милорд, — ответила Гвэндолин с подчёркнутой покорностью, затем повернулась и направилась к двери. Она вышла из лавки, её лицо сияло довольством. Шатаясь на каблуках, она прошла по улице, не обращая внимания на то, что макияж на её лице был размазан. Том остался один. Его пальцы сжали рукоять палочки так крепко, что казалось она вот-вот треснет. Гнев бурлил в его душе, но он не позволял себе выплеснуть его. Он медленно подошёл к окну, глядя на тусклый свет фонарей Лютного переулка. — Софи, — тихо проговорил он, его голос звучал как угрожающий шёпот. — Ты играешь в опасные игры. Он знал, что её действия были лишь частью хитрой стратегии. Она не предала его, но её способ собрать информацию, её притворная игривость и откровенная близость с Эдмундом вызывали у него ярость. Её дерзость была почти восхитительной, но сегодня она должна была заплатить за то, что позволила себе зайти так далеко. — Сегодня ты получишь урок, который запомнишь надолго, — прошептал он, глаза его снова вспыхнули красным, отражая тот холодный и неумолимый гнев, который он готов был выплеснуть на ту, кто осмелилась бросить вызов его терпению.