Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Тридцать четвертая глава Гермиона Темнота окутывала комнату плотным покрывалом, едва уступая слабому свету, который просачивался через занавески. Глухая тишина разбивалась только редкими шорохами, будто стены квартиры дышали, впитывая напряжение между двумя магами.  Взмах палочки рядом — и пространство ожило. Предметы плавно скользили на свои места, огоньки свечей вспыхивали в углах, мягко разгоняя мрак, а воздух наполнился едва уловимым ароматом книг и магии. Том молчал, словно его присутствие говорило само за себя. Его тень казалась не менее реальной, чем он сам, следуя за ним, будто отдельное существо.  Гермиона, слегка дрожа, сбросила с себя влажную, неприятную мантию. На её ткани были пятна крови, ещё липкие, с металлическим запахом, который, казалось, въедался в её кожу. Её пальцы на миг задержались на материале, но она быстро отдёрнула руку, как будто боялась прикоснуться к напоминанию о том, что произошло. Она осмотрелась, ища, куда можно было бы положить такую грязную вещь, но всё вокруг выглядело слишком чистым, почти стерильным. Здесь не было места хаосу. Том, почувствовав её замешательство, обернулся и с лёгким движением руки направил мантию на вешалку у двери.  — Я не заставлю тебя долго ждать. Только не сбегай, — сказал он, его голос был ровным. Он исчез за дверью ванной, оставляя после себя лёгкий шлейф магической ауры, наполняющий комнату. Гермиона осталась одна. Она сделала шаг к дивану, но, опустив глаза на свою грязную одежду, остановилась. Садиться в таком виде на идеально обтянутую тёмную ткань казалось кощунством. Вместо этого она начала расхаживать по комнате, оглядывая всё вокруг. Её взгляд задержался на полке, где стояли книги в кожаных переплётах, каждая аккуратно расположена по размеру. Всё здесь было слишком идеальным, словно отражало самого Лорда Вольдеморта — жёсткого, хладнокровного, контролирующего каждый аспект своей жизни. Её взгляд вдруг упал на один из уголков комнаты, и воспоминания нахлынули. Тогда, в прошлый раз, она ворвалась сюда, охваченная паникой. Она искала крестражи, желая отыскать дневник и перстень, хоть это и было безумием. Гермиона понимала, что её поступок граничил с отчаянием, но это была единственная ниточка, за которую она могла зацепиться.  С каждым днём она осознавала, что Лорд Волдеморт был гораздо могущественнее, чем ей представлялось. Он не просто превосходил её в силе — он ломал её веру в собственные возможности, обнажая её слабости с болезненной точностью. Каждый раз, когда он демонстрировал свою магию, она чувствовала, как её решимость трещит по швам. Что она могла противопоставить ему? Чем могла защитить себя? Мысли болезненно укололи её, когда она вспомнила тот роковой момент — диадему, которую она надела, чтобы доказать Малфою, что она не просто пешка в чужих играх. Этот жест, как она теперь понимала, был настоящим криком о том, что она знает его тайны, что она из будущего. Она сама указала ему, кем является. И Том, с его проницательностью, понял это сразу. Она до сих пор удивлялась, что он не убил её в тот же момент. Гермиона провела рукой по своим волосам, пытаясь успокоить дрожь. Всё внутри неё кипело от противоречий. Она больше не знала, где кончается добро и начинается зло. Все грани стерлись, смешались в бесконечную серость. “Такую же серость, как твой халат”, — вдруг промелькнуло у неё в голове, когда дверь ванной открылась, и Том шагнул в комнату. Он был в пижамных штанах и простой чёрной футболке. На плечи был небрежно накинут серый халат, который выглядел совсем не так, как её представления о грозном и могущественном Тёмном Лорде. Этот образ был почти домашним, простым, непринуждённым. И в этом контрасте было что-то невероятно сильное. Гермиона невольно хихикнула, почти не осознавая этого. Её тихий смех прозвучал неожиданно даже для неё самой, нарушая напряжение комнаты. Том слегка приподнял бровь, и в его взгляде промелькнуло нечто, напоминающее тень любопытства. — Что-то смешное? — тихо произнёс он, не двигаясь с места. Но его взгляд пронзил её, словно не давая права на ошибку. Гермиона подняла на него глаза, чувствуя, как жар поднимается к её щекам. Она замялась, не зная, как ответить. Но тот лёгкий смешок, сорвавшийся с её губ, стал первым лучом света в этом вечере, полном мрака. — Иди сюда, — сказал Том, едва заметно кивая головой, и жестом указал на дверь в ванную комнату. Гермиона шагнула внутрь. Просторное помещение было наполнено мягким, едва уловимым светом, исходящим от настенных светильников. Белоснежные мраморные плитки холодили её босые ноги, а в воздухе витал слабый запах магии, словно пространство было пронизано её невидимыми нитями. Взмахом палочки Том наполнил ванну водой. Жидкость струилась с нежным шорохом, поднимаясь до краёв, пока комната не заполнилась ароматом лаванды, розмарина и сандала. Даже пар над водой выглядел необычно — он свивался в едва различимые узоры, как будто вода пела свою мелодию. Гермиона взглянула в большое зеркало на стене. Её отражение заставило её невольно отвести взгляд. Лицо, на которое она смотрела, принадлежало человеку, прошедшему через слишком многое. В голубых глазах стояли тени прошлого, а спутанные волосы и грязь на коже делали её похожей на призрак из кошмаров. Она вспомнила, что так же она выглядела в день свадьбы Ориона и Вальбурги — тот вечер, когда её жизнь висела на волоске. Тогда Том подошёл к ней так близко, что она почувствовала, как магия буквально пульсировала в воздухе между ними. Тогда он был готов её убить. Ему не хватило только мгновения. Гермиона вздрогнула, ощутив, как он дотронулся до её щеки. Его прикосновение было неожиданно тёплым, и волна этого тепла, словно заклинание, пробежала по её телу. Она знала, что это была магия. Его магия. — Не бойся, — прошептал Том ей на ухо. Его голос был низким, обволакивающим, почти гипнотическим. — Я не обижу тебя. Не сегодня. Он отстранился, но не больше чем на шаг, словно всё ещё держал её в ореоле своей магии. Взмахнув палочкой, он заставил чистое белоснежное полотенце аккуратно опуститься на край ванны. Мягкий халат глубокого изумрудного цвета, казалось, впитал свет комнаты, когда занял место на крючке. — Тебе нужно что-то ещё? — спросил он, и его голос был удивительно мягким, почти обыденным. — Думаю, нет. Спасибо, — ответила она. Её голос дрогнул, словно этот момент — его забота, его необычная мягкость — сбили её с толку. Но его следующая фраза вернула напряжение: — Отдай мне свою палочку. Его тон был ровным, спокойным, но требовательным. — Что? — Гермиона замерла, растерянно глядя на него. — Ты слишком много знаешь обо мне, — сказал он, не сводя с неё взгляда. В его глазах отражалась ледяная уверенность. — Я не хочу думать о том, что ты можешь выкинуть какую-нибудь глупость. Мне нужно расслабиться. Я устал. Он сказал это просто. Без намёков, без угроз. Только суровая честность, от которой ей стало не по себе. — Хорошо, — тихо ответила волшебница. Она медленно протянула ему палочку, чувствуя, как это движение вырывает из её рук единственное, что хоть как-то её защищало. Том взял палочку, слегка кивнул, а затем вышел, оставив её одну. Гермиона опустилась в воду, и тепло обняло её, смывая с кожи грязь, кровь и ужас этого дня. Но, несмотря на это, она знала: никакая магия не сможет стереть эти события из её души. Накинув халат, Гермиона вдохнула его аромат — сандал и кедр. Этот запах был настолько характерным для Тома, что казалось, будто он окутал её своей магией даже на расстоянии. Ткань была мягкой и тёплой, но тяжёлой, словно впитывала в себя силу владельца. Её волосы всё ещё оставались влажными, и прохладные пряди касались шеи, пока она шла вглубь дома. Том сидел у окна в уютном кресле. Свет старинного абажура выхватывал из тьмы только его профиль: утончённый, почти совершенный, с резкими чертами лица. На столике перед ним стояла чашка кофе, от которой поднимался тонкий аромат. — Не поздно ли для кофе? — спросила Гермиона, неуверенно подходя ближе. Он поднял взгляд, и его губы изогнулись в едва заметной улыбке. — А ты собираешься спать? Его ответ прозвучал почти насмешливо, но в его словах читалось больше, чем вопрос. Его лёгкий жест рукой дал понять, что она должна подойти. Она сделала шаг вперёд, а затем ещё. Когда она оказалась рядом, он схватил её за запястье и, с лёгкостью, словно она весила не больше перышка, усадил к себе на колени. Волшебница замерла, но его тепло и магия, которую она ощущала вокруг него, словно тонкий, неосязаемый кокон, заставили её успокоиться. Гермиона не могла думать о том, что видела в лесу. Она заперла эти воспоминания где-то глубоко внутри, потому что знала: если начнёт их вспоминать, то разлетится на тысячу осколков. Её рука поднялась, будто сама по себе, и она осторожно коснулась его щеки. Это было неожиданно тёплое прикосновение, и на мгновение ей показалось, что в его глазах промелькнуло что-то человечное. — Мы знакомы? — спросил он тихо, его взгляд внимательно изучал её лицо. — Там, в будущем? Она отвела взгляд, но в её голосе зазвучала легкая ирония: — Можно так сказать. Хотя… - Гермиона сделала паузу, а затем продолжила, - Нет, я тебя совсем не знала. Он слегка нажал ей на плечо, и она соскользнула ниже, её голова теперь покоилась на его груди. — Лорд Волдеморт, — произнесла она, испытывающе глядя ему в глаза. Том лишь слегка улыбнулся уголком губ. — Зачем придумывать себе новое имя, если его всё равно нельзя произносить? Он ответил не сразу, его голос прозвучал тихо, почти задумчиво: — Имя — это не просто слово. Это идея, сила, символ, который живёт дольше любого тела. Люди боятся не имени, а того, что оно означает. Чем реже его произносят, тем громче оно звучит в их страхах. Гермиона задумчиво смотрела на его лицо. Оно было так близко, что она могла различить тонкие линии усталости у его глаз. Несмотря на его уверенность, его власть, она вдруг поняла, что Том был не просто человеком, а идеей, созданной из собственных амбиций и страхов других. — Тебе не победить, — прошептала она. Его глаза блеснули, но он не рассердился. Напротив, он слегка наклонил голову, словно оценивая её слова. — Тебе не кажется, что мир немного сложнее? — ответил он с легкой насмешкой. Она замолчала, осознавая, что её собственное пребывание здесь, в этом времени, было вызовом любой логике. — Зачем тебе война? — наконец спросила она, её голос был мягким, но с ноткой отчаяния. — Ты не хочешь просто жить? Познавать магию? Любить? Она ожидала насмешки, колкого комментария, но вместо этого он тихо спросил: — А зачем тебе война? Гермиона застыла. Его слова отозвались в ней гулом, словно она услышала то, что боялась признать. — Мне не нужна война! — резко ответила она. — Я хочу просто жить! Я устала от войны! — Правда? — Его голос был ровным, но в нём звучала едва заметная усмешка. — Тогда почему ты оказалась в самом её центре? — Как я могу спокойно жить, когда ты собираешься уничтожить мир? — в её голосе зазвучала злость. Она попыталась вырваться из его объятий, но он удержал её с лёгкостью. Том тихо рассмеялся, и его смех был одновременно пугающим и чарующим. — Кто тебе сказал, что я хочу уничтожить мир? — Его глаза пристально смотрели на неё. — Единственный, кто его пытается уничтожить, это ты. Гермиона замерла, не в силах ответить. — Время нельзя менять, — продолжил он. — Это опасно. Ты, со всеми своими благими намерениями, куда более разрушительна, чем я. Он сделал паузу, давая её мыслям осесть, а затем добавил: — И всё же ты не можешь остановиться, правда? Ты хочешь спасать мир. Он отпустил её запястье и подался чуть назад, давая ей пространство. — Посмотри в историю. Каждый век мир нужно спасать. Если не я, то будет кто-то другой. Совсем недавно был Грин-де-Вальд, величайший тёмный волшебник в истории. Слышала о таком? — Его голос наполнился лёгкой иронией. — Да, — кивнула волшебница. — И он пал, — продолжил Том. — Люди, подобные тебе, сделали всё, чтобы его остановить. Но мир не стал лучше. Гермиона, всё ещё сидя у него на коленях, молчала. Его слова были как пощёчина, болезненная, но она не могла найти, что ответить. — Ты создана для войны, Софи, — произнёс он, его голос стал почти шёпотом. — В тебе есть огромный потенциал. Огромная сила. Но ты никогда не найдёшь себя в мирной жизни. — Ты меня сейчас вербуешь? — её насмешливый голос прорезал напряжение. Она громко рассмеялась, словно это был единственный способ справиться с эмоциями. Том сначала смотрел на неё с серьёзным выражением лица, но затем позволил себе лёгкую улыбку. — Возможно, — признался он, не отводя от неё взгляда. Гермиона продолжала смеяться, но её смех был наполнен чем-то глубоким, будто в нём смешались и боль, и горькая ирония. Молчание заполнило комнату. Том откинулся на спинку кресла, а Гермиона осталась сидеть, чувствуя, как его магия словно проникает в неё, заполняя каждую клетку её тела. — Ты не ответил, — сказала она, внезапно серьёзно. — Почему война? Его глаза вспыхнули, и в них снова появился тот же блеск — жестокий и властный. — Потому что мир этого требует, — ответил он спокойно. — И потому что это моя судьба. Гермиона смотрела на него и вдруг поняла, что он действительно верил в это. Война, страх, власть — всё это для него было естественным продолжением пути, который он выбрал. — Ты ошибаешься, — прошептала она. — Возможно, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Но что, если нет? Гермиона сидела у него на коленях, ощущая, как его руки крепко, но бережно обхватывают её талию. Её тело расслабилось, будто растворяясь в его присутствии. Ей казалось, что всё происходящее — не более чем сон, слишком странный и слишком сладкий, чтобы быть реальным. Том чуть вытянул руку в сторону, и в тот же миг его палочка, как будто подчиняясь лишь его воле, мягко скользнула в его ладонь. Легким, почти ленивым движением он направил её на волосы волшебницы. Магия прошла по её локонам едва заметным теплым потоком, высушивая их и укладывая в мягкие волны. Волосы упали ему на грудь, заполняя пространство вокруг тонким ароматом лаванды и дождя. Гермиона даже не вздрогнула, не отстранилась. Она не боялась. Будто знала, что он, кто бы он ни был, никогда не причинит ей вреда. Она посмотрела на него снизу вверх, её глаза блестели в полумраке комнаты. — Это была ужасная ночь. Я хочу её забыть, — серьёзно произнесла она, её голос звучал тихо, но твёрдо. На лице Тома появилась загадочная улыбка, холодная и одновременно чарующая. Он слегка приподнял брови, глядя на неё с тем насмешливым превосходством, что так её раздражало и одновременно манило. — Неужели ты, добровольно, просишь меня, самого Лорда Волдеморта, чтобы я беспрепятственно проник в твоё сознание? — Его смех прозвучал тихо, низко, почти мурлыкающе. Затем он наклонился чуть ближе, его лицо озарилось той же язвительной улыбкой. — Разве это не ты только недавно грозилась уничтожить свой разум, лишь бы мне не достались твои секреты? Боюсь, ты слишком меня искушаешь. Гермиона улыбнулась краешком губ, в её глазах читалась игра. Она крепче прижалась к нему, её ладонь легла на его грудь, чувствуя, как под тонкой тканью футболки бьётся его сердце — ровно, спокойно, уверенно. — Мы оба знаем, что если бы ты захотел, ты бы давно уже это сделал. — Её голос звучал тихо, но уверенно. Том чуть качнул головой, его улыбка стала мягче. — Я не стану забирать у тебя воспоминания. Это то, что делает тебя тобой. — Его голос стал неожиданно серьёзным, почти нежным. — Но запомни: не стоит доверять кому-то другому в этом вопросе. Легилименция — тонкое искусство, и один неверный шаг может лишить тебя большего, чем воспоминания. Он осторожно разомкнул руки, позволяя ей соскользнуть с его колен. Затем неспешно подошёл к кухне. Гермиона наблюдала за ним, поджав ноги под себя, кутаясь в его халат. Том взмахнул палочкой, и магия заполнила комнату, как дыхание чего-то живого. В воздухе закружились невидимые вихри — специи, травы, ароматы, будто подчиняясь невидимой мелодии, наполняли пространство теплом. На плите сами собой загорелись огоньки, в кастрюлях забурлила вода. Том вернулся, но не сел рядом. Он опёрся на подоконник, скрестив руки на груди. Его взгляд задержался на ней. Её образ, такой простой и домашний — босая, в его халате, с непослушными прядями, упрямо падающими на лицо, — будто завораживал его. Она принадлежала ему. И это знание наполняло его странным, почти болезненным удовольствием. — Почему они превратились в оборотней, если сегодня не полнолуние? — внезапно спросила Гермиона, её голос разрезал тишину, как тонкая нить. Том медленно усмехнулся, не сводя с неё взгляда. — Интересный вопрос. Думаю, мистер Тафт сыграл в этом не последнюю роль, — сказал он загадочно, но по его тону было понятно, что он не настроен продолжать эту тему. — Идём к столу. Тебе нужно поесть. Его слова прозвучали неожиданно заботливо, и Гермиона невольно подчинилась. Ужин был вкусным, хотя каждый кусочек давался ей с трудом. Перед глазами всё ещё всплывали картины пережитой ночи, кровь, крики, звериные глаза, горящие в темноте. — Ты иногда так добр со мной и даже… — Она подняла взгляд от тарелки на него, будто набираясь смелости. — Нежен? Том, держа в руке бокал с вином, замер, на его лице заиграла лёгкая усмешка. Он выдержал паузу, словно специально заставляя её почувствовать смущение. — Когда ты послушная, — наконец сказал он, его голос прозвучал насмешливо. Сделав глоток вина, он добавил: — Хотя могу с абсолютной уверенностью сказать, что послушание — это не твоя сильная сторона. Гермиона хотела ответить, но вдруг замялась, почувствовав, как сердце сжалось от странного, неясного чувства. — Может, именно за это ты так… — Она хотела сказать “любишь”, но слова застряли в горле. Она испуганно взглянула на него, опасаясь, что её попытка не осталась незамеченной. Том встал и, обойдя стол, оказался у неё за спиной. Его рука коснулась её плеча, тёплая и уверенная. Наклонившись к её уху, он тихо прошептал: — Я всё ещё голоден. Его голос был низким, хрипловатым, обволакивающим, как тёплый бархат. Мурашки побежали по её коже, а дыхание на мгновение сбилось. Она знала, что именно он имел в виду, его близость будоражила и пугала одновременно. Гермиона проснулась поздно, солнце уже давно пробивалось через лёгкие шторы, мягко играя на стенах спальни. Она потянулась, чувствуя, как усталость постепенно покидает её тело. Но стоило ей вспомнить, где она находится, как лёгкая дрожь пробежала по её спине. Квартира Лорда Волдеморта.  Она села на кровати, укутываясь в одеяло, словно это могло защитить её от ощущений, которые всё ещё не давали покоя. На спинке кресла висел тёмно-зелёный халат, идеально выглаженный, с вышитой серебристой змейкой на поясе. Гермиона хмыкнула, проведя рукой по ткани.  Настолько слизеринский, что даже магглы бы это заметили. Она натянула халат и, завязав пояс, босиком прошлась по мягкому ковру, прислушиваясь к приглушённым мужским голосам за дверью. Её любопытство взяло верх. Подойдя к двери, она приложила ладонь к холодной поверхности, собираясь прислушаться. Но не успела она даже прикоснуться к ручке, как дверь тихо отворилась сама, будто чувствуя её приближение. Из комнаты раздался низкий, ровный голос Тома: — Пожалуйста, присоединяйся к нам, Софи. Её сердце на мгновение замерло, но она взяла себя в руки и вошла в гостиную. Комната была просторной и, как всё у Тома, строго продуманной. Зоны помещения словно делили пространство на главы книги: возле окна — уютное кресло напротив камина, где можно читать или размышлять; по центру — диваны и кресла, обрамлявшие кофейный столик; чуть дальше — круглый обеденный стол, сияющий чистотой, а в углу располагалась небольшая, но функциональная кухня. Всё было выдержано в приглушённых оттенках серого, чёрного и серебристого, что добавляло комнате как уюта, так и величественности. Гермиона остановилась на пороге и заметила Тома, который сидел за небольшим круглым столом. Перед ним стояла чашка кофе и тарелка с тостами, рядом на подставке — идеально сваренные яйца всмятку. Его белоснежная рубашка подчёркивала контраст его бледной кожи, а строгий взгляд был сосредоточен на разговоре. Напротив сидел Долохов, одетый в менее официальный костюм, но в старой, явно видавшей многое мантии. В руках у него была чашка кофе, а на тарелке лежал недоеденный кусок ветчины. Долохов бросил на неё быстрый взгляд, в его глазах вспыхнуло что-то хищное, но он лишь чуть склонил голову и улыбнулся. — Доброе утро, — вежливо поздоровалась Гермиона, чувствуя, как её щеки слегка розовеют под его взглядом. Она присела за стол, стараясь держаться спокойно. Том даже не пошевелился, но рядом с её тарелкой возникли тосты с маслом, варенье и чашка кофе. Вилка с ножом плавно подлетели к её рукам и опустились перед ней. — Надеюсь, ты не против присоединиться к завтраку? — с лёгкой усмешкой произнёс Том, не отрывая взгляда от чашки в своей руке. Гермиона кивнула и осторожно взяла вилку, удивляясь, насколько привычным начинало казаться присутствие магии в каждом его движении. Долохов бросил на Тома вопросительный взгляд, словно спрашивая разрешения продолжить разговор. Тот едва заметно кивнул, не отрывая взгляда от Гермионы. — Мы с Лестрейнджем решили навестить Тафта, точнее, проверить, дома ли он. Конечно, не заходя к нему в гости, — в голосе Долохова прозвучала язвительная насмешка, — И представь наше удивление, когда с его поместья к точке аппарации направлялся… Эдмунд Гринграсс. Том напрягся. Его лицо, обычно спокойное и лишённое эмоций, стало мрачнее. Он поставил чашку с кофе на блюдце и замер, задумчиво водя пальцами по краю чашки. — Надеюсь, этот визит не имеет отношения к вчерашнему происшествию, — его голос прозвучал ровно, но в нём чувствовалась угроза. — Если это попытка предательства, Гринграсс пожалеет о своей глупости. Он резко положил вилку на тарелку, и металлический звук заставил Гермиону вздрогнуть. — Мой Лорд, — осторожно начал Долохов, — если нужно, я могу… — Нет, — перебил его Том, бросив короткий взгляд. — Оставь его. Мы можем это использовать. Мне нужно время подумать. Гермиона, пытаясь разрядить напряжение, вздохнула и невольно зевнула, прикрыв рот ладонью. Это привлекло внимание обоих мужчин, и они разом повернули головы в её сторону. — Прошу меня простить за мои манеры, — Гермиона сдержанно улыбнулась, но румянец уже вспыхнул на её щеках. — Боюсь, всему виной этот халат. Долохов глухо засмеялся, откинувшись на спинку стула. В его смехе было что-то хищное, словно он нашёл в её словах скрытую забаву, которую никто другой не уловил. — Халат, говоришь? — произнёс он с лёгкой насмешкой. — Что ж, думаю, Том бы мог выбирать своим гостям одежду с чуть большей предусмотрительностью. Том, сидящий в своей неизменной строгой позе, с лёгкой полуулыбкой на губах, лишь бросил короткий взгляд на Долохова, и тот тут же замолчал, не решаясь продолжать. — Думаю, это можно исправить, Софи, — спокойно произнёс Том. С этими словами он протянул руку, и её палочка, оставленная на камине, плавно и беззвучно появилась в его ладони. Это движение было настолько естественным, что Гермиона на мгновение забыла, что её палочка всегда реагировала только на неё. Теперь же она повиновалась ему так, как будто он был её истинным хозяином. — Вот, думаю, это поможет тебе привести себя в порядок, — произнёс он, протягивая палочку Гермионе. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, когда она приняла её. Её кожа ощутила ледяное спокойствие его руки, которое, казалось, могло одновременно согреть и обжечь. — Спасибо, — коротко ответила волшебница, стараясь сохранить спокойствие. Она поднялась и исчезла за дверью ванной комнаты. Когда дверь закрылась за ней, Долохов тихо фыркнул, но ничего не сказал. Том, держа чашку с кофе, задумчиво смотрел в точку перед собой. Его взгляд, холодный и отстранённый, тем не менее казался сосредоточенным на чём-то важном. Мгновение спустя Гермиона вернулась, и её появление в гостиной произвело настоящий эффект. Теперь перед ними стояла женщина, воплощение элегантности. Её платье, идеально сидящее по фигуре, выглядело так, будто сошло с обложки магического журнала 1950-х годов. Туфли с аккуратным каблуком подчёркивали изящество её походки, а волосы, уложенные в слегка небрежную, но очаровательную причёску, создавали впечатление естественной красоты. Лёгкий макияж лишь оттенял её черты, делая их мягче и изысканнее. Долохов сразу поднялся, внимательно осматривая её с ног до головы. Его губы растянулись в лёгкой усмешке. — Идём, Блэк, — сказал он, обращаясь к ней почти фамильярно. — У меня есть отличные планы, как занять твоё обеденное время. Или ты собираешься провести весь день здесь, у Тома? Гермиона, уловив скрытый подтекст его слов, сдержанно улыбнулась. — О, это было бы так эгоистично с моей стороны, — ответила она с лёгкой усмешкой, направляясь к вешалке. Она потянулась за своей мантией, висевшей рядом. Но как только её пальцы коснулись ткани, она на миг замерла. Мантия была идеально чистой, будто её только что заколдовали. Лёгкий аромат, доносящийся от неё, заставил её на мгновение задержать дыхание. Это был запах кедра и сандала, тонкий, но стойкий. Запах Тома. Её сердце чуть быстрее забилось, но она быстро справилась с собой, накинула мантию и повернулась к двери. — Мой Лорд, — попрощался Долохов, слегка поклонившись, и вышел за дверь, оставив их наедине. Гермиона взялась за ручку двери, но не могла удержаться от того, чтобы не обернуться. Том стоял на своём месте, не шелохнувшись, словно в ожидании чего-то. Его взгляд был ледяным, спокойным, но в глубине его глаз мерцало что-то глубокое и непостижимое. Она хотела что-то сказать — короткую благодарность или простое «до свидания», но слова застряли в горле. Она отвернулась и, собравшись с мыслями, сделала шаг через порог. Но его голос настиг её, мягкий, но чёткий, словно магия сама помогала ему проникать в самые потаённые уголки её сознания: — Напоминаешь звезду, которая привыкла сиять в тени, но внезапно осознала свою силу. Её пальцы чуть сжались на ручке двери. Она обернулась, её взгляд встретился с его, и он показался ей почти проникающим насквозь. Она хотела ответить, но знала, что любое слово будет звучать слишком пусто. Вместо этого она слегка кивнула и вышла, чувствуя, как его взгляд словно следует за ней даже за порогом.