Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Двадцать пятая глава Гермиона Среда выдалась особенно оживлённой в министерском кафетерии.  Величественный зал, с его высоким сводчатым потолком, подсвеченным плавающими в воздухе световыми шарами, напоминал скорее залу в старинном замке, чем место для деловых обедов. По стенам причудливым образом мерцали гобелены, изображающие ключевые моменты в истории магического мира, а воздух был наполнен ароматами тыквенного пудинга, ванили и лёгкого древесного дыма, исходящего от плавающих в воздухе курильниц с благовониями. Гермиона сидела за круглым столом из чёрного дерева, на котором сверкали золотые приборы и прозрачные бокалы с кристально чистой водой, в компании Абраксаса Малфоя и Эвана Розье. Беседа текла легко, как будто трое давних друзей просто наслаждались обедом. Абраксас, как всегда, шутил, рассказывая какую-то историю о старом профессоре в Хогвартсе, который вечно путал имена студентов, в результате чего Малфой однажды “стал” Слизнортом. Эван лениво крутил в руках бокал с тыквенным соком, изредка вставляя сухие, но меткие комментарии, которые заставляли Гермиону смеяться. — Ты был ужасным ребёнком, Абраксас, — усмехнулась она, прикрывая рот рукой. — Профессор, наверное, мечтал тебя проклясть. — О, не сомневайся, — с лёгкой насмешкой кивнул Малфой, сияя своей фирменной широкой улыбкой. — Думаю, он даже пытался пару раз. Но мои… ммм, “естественные чары”, спасли меня. Гермиона закатила глаза, а Эван, приподняв одну бровь, холодно добавил: — Твои “чары” спасали тебя только от преподавателей. От меня они тебе не помогали. Малфой рассмеялся, затем, словно вспомнив что-то важное, наклонился вперёд, опёрся на стол и, сверкая глазами, произнёс: — Кстати, мисс Блэк… Он выдержал паузу, очевидно, ради эффекта, а затем спросил с преувеличенной галантностью: — Не окажете ли вы мне честь и не станете ли моей спутницей на осеннем балу? — С превеликим удовольствием окажу вам такую честь, мистер Малфой, — подыграла она, но затем слегка наклонила голову, её голос стал мягче и серьёзнее. — Абраксас, а ты не хочешь пригласить кого-то… более подходящего? Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди, и с напускной задумчивостью нахмурился. — Подходящего? И кого же? — Ну, ту, с кем ты мог бы строить серьёзные отношения, — осторожно ответила Гермиона, пытаясь не задеть его. Малфой лишь рассмеялся, его серебристая мантия на мгновение вспыхнула в свете парящих огоньков. — Я не ищу жену, — с лёгкой дерзостью заявил он. — Твоя компания отлично подходит, чтобы держать на расстоянии стаи охотниц за моим состоянием. Он повернулся к Эвану, который до этого момента молчаливо наблюдал за разговором. — А ты, Эван? С кем пойдёшь? — Я тоже не ищу жену, — коротко бросил тот, едва взглянув на Малфоя. — А мисс Блэк уже идёт с тобой, так что, пожалуй, я приду один. Абраксас хитро прищурился, его губы искривились в насмешливой улыбке. — Шарлотта? — шепнул он одними губами, глядя на Эвана. Розье холодно проигнорировал намёк, повернувшись к своей тарелке. — Ты доел? Малфой, будто не заметив смены тона, непринуждённо кивнул: — Да. — Тогда уходи. Ты действуешь мне на нервы. Абраксас с театральным жестом поднялся из-за стола, слегка встряхнул мантию, как будто отряхивая невидимую пыль, и, сделав глубокий поклон, обратился к Гермионе: — Мисс Блэк, я в предвкушении. Он развернулся и, не спеша, вышел из зала, оставляя за собой лёгкий аромат драгоценной магической пудры, которую он, как всегда, использовал для блеска мантии. Эван, проводив его взглядом, вытащил из кармана мятную конфету, но её поверхность блестела так, как не блестит обычное лакомство. — От момента активации у тебя будут ровно сутки на возвращение, — спокойно произнёс он, протягивая портключ. Гермиона осторожно взяла его. Её пальцы ощутили слабое покалывание, словно конфета пульсировала магической энергией. Она убрала её в карман своей мантии, застегнув пуговицу. — Спасибо, Эван, — произнесла она, глядя на него. — Это услуга, — напомнил он, его глаза были серьёзными. — Я знаю правила игры, — сказала она с лёгкой улыбкой, но в её голосе прозвучал вызов. — Ты будешь свой пудинг? — Нет, — коротко ответил он и подвинул к ней тарелку с тыквенным пудингом. Гермиона взяла ложку, но перед тем как отведать сладость, услышала его слова: — Не делай глупостей, Софи. Ты и так стоишь на обрыве. Она подняла взгляд, слегка удивлённая его тоном. — Ты беспокоишься? Он не ответил, только встал, поправил мантию и бросил на неё последний взгляд. — Приятного аппетита. Его шаги звучали глухо, отзываясь эхом в высоком зале. Когда он ушёл, воздух вокруг Гермионы стал холоднее. Она почувствовала, как магия портключа, спрятанного в её кармане, будто отозвалась лёгким теплом. За окном уже сгущались тени, обещая скорый вечер и мрак, который всегда приносил с собой что-то неизведанное. До бала оставалось всего три дня, и, как ни странно, время начинало сжиматься вокруг неё, обволакивая в кокон тревоги и ожидания. У неё был портключ, и он тихо лежал в кармане её мантии, будто пульсируя незримой магией. Гермиона прекрасно знала, что именно этот невзрачный предмет откроет ей путь к тёмным и таинственным лесам Албании. Она не могла точно сказать, нашёл ли уже Лорд Вольдеморт диадему Кандиды Когтевран, но знала наверняка: он владел информацией, что искать нужно именно там. Албания. Даже название звучало мрачно, словно пронзительный шёпот ветра в ветвях старого леса.  Это была не просто страна на карте, а обширный лабиринт густых, непролазных чащоб, наполненных вековыми тенями и легендами. Там, среди деревьев, пропитанных древней магией, любой мог заблудиться на десятилетия, если не на века.  Но Гермиона знала — она не допустит, чтобы Том опередил её. Она обладала знанием, которое ему пока недоступно.  Её будущее — его будущее — было для неё книгой с раскрытыми страницами. Гермиона знала точное место, где спрятана диадема, благодаря памяти о времени, которого здесь ещё не существовало. И теперь это знание могло стать её единственным преимуществом. Конечно, она понимала: даже если ей удастся спрятать или уничтожить диадему, это не остановит Лорда Вольдеморта.  Его одержимость созданием крестражей не знала границ. Он всегда находил способы воплощать свои замыслы. И всё же, Гермиона надеялась, что, лишившись диадемы, он потратит больше времени на поиски другого артефакта — времени, которое она могла использовать, чтобы придумать новый план. Она представила себе Хогвартс, его сумрачные коридоры, окутанные дымкой магии, и самого Тома — юношу с глазами, в которых искрилась ненасытная жажда могущества. Ещё будучи учеником Хогвартса он был одержим реликвиями основателей школы. Каждое его движение, каждый шёпот напоминали о стремлении стать великим, превзойти саму смерть. Он изучал их историю, мечтал прикоснуться к артефактам, которые, как он верил, могли дать ему силу, способную бросить вызов самой природе. Сжав пальцы на краю стола, Гермиона поймала себя на мысли, что их встречи, редкие и непредсказуемые, всегда оставляли её опустошённой. Каждая такая встреча была словно магическое столкновение: она погружалась в водоворот эмоций, страха и противоречий, и ещё долго потом её сердце продолжало биться слишком быстро. Лорд Вольдеморт, словно змей, проникал в её мысли, оставляя за собой ядовитый след. Она посмотрела на портключ. 24 часа. Этого времени должно хватить на всё: отправиться, найти диадему и вернуться. После обеда в министерстве она уже успела уладить все дела. Её начальник без лишних вопросов дал ей отгул, а дома она скажет, что задержится на работе. Ни один приём в аристократическом обществе не был запланирован, значит, никто не станет искать её. Однако оставалась главная проблема: Том Рэддл.  Гермиона знала, что он был занят. Грядущее собрание его последователей требовало подготовки, и, скорее всего, он поглощён организацией этой встречи.  Но её интуиция шептала иное.  Две недели. Прошло больше двух недель с их последней встречи. Гермиона понимала: если Лорд Вольдеморт решит увидеть её, он найдёт её. Даже если для этого придётся пересечь всю Албанию. Волшебница нервно провела рукой по волосам.  Нет, этого нельзя допустить. Если Вольдеморт обнаружит, что она отправилась туда, где находится одна из его будущих целей, её жизнь может оборваться быстрее, чем она успеет вымолвить заклинание. — Я должна опередить его, — прошептала она себе, словно обращаясь к своей храбрости. Значит, ей нужно нанести ему визит первой. Выбить почву из-под его ног, отвлечь его внимание. Впервые за долгое время Гермиона должна была сыграть ва-банк. Выйдя из дома, Гермиона шагнула в холодный вечер, едва сдерживая дрожь. Лютный переулок, со своими мрачными тенями и зловещей репутацией, всегда вызывал у неё неприятный озноб. Но сегодня она решила: страху нет места. Переулок встретил её гнетущей тишиной, нарушаемой лишь шорохами чьих-то шагов вдали.  Магазин «Горбин и Бэркес» выделялся даже здесь: массивная дверь из потемневшего дерева с окованными железом деталями, оконные стёкла, покрытые пылью, будто обещали, что заглядывать внутрь — не лучшая идея.  Когда Гермиона вошла, над головой мелодично звякнул дверной колокольчик, но его звук, словно заколдованный, тут же утонул в гулкой тишине помещения. Магазин казался местом, где сама магия дышала тяжёлым, затхлым воздухом. Витрины ломились от древних артефактов: потускневшие кольца, книги с потрескавшимися кожаными обложками, чёрные зеркала, отражающие то, что лучше никогда не видеть. Магия была повсюду — она скользила по стенам, заполняла пространство между полками, тянулась к ней едва уловимыми нитями. За прилавком, как она и ожидала, стоял Том Рэддл. Высокий силуэт, как всегда, внушал одновременно восхищение и тревогу. Его лицо не выражало никаких эмоций, но в глазах мелькнул блеск, когда он заметил её. — Добрый вечер, мисс Блэк, — сказал он, его голос звучал мягко, но с едва уловимой насмешкой. — В Лютном переулке небезопасно для молодой леди. — В таком случае, я надеюсь, вы меня проводите до дома, — с улыбкой ответила Гермиона, стараясь, чтобы её голос звучал ровно. — Я закрываю через полчаса, — произнёс он, уголки его губ изогнулись в усмешке. — Я подожду, — с вызовом сказала Гермиона, шагнув ближе к полкам. — Уверена, я найду, чем себя занять. Она медленно прошлась вдоль полок, притворяясь, что рассматривает их содержимое, хотя её внимание было сосредоточено на Рэддле. Артефакты манили её, словно тянули к себе невидимыми нитями, от одного взгляда на них становилось не по себе. — Ищешь встречи со мной? — спросил Том, его голос прозвучал ближе, чем она ожидала. Он вышел из-за прилавка и приблизился к ней. — Я хотела вернуть книги, — начала она, но тут же добавила, чтобы не упустить инициативу, — И да, я искала встречи. Рэддл склонился чуть ближе, его взгляд стал испытующим, как будто он проверял её на прочность. — Хочешь усыпить мою бдительность? — Если бы это было возможно, — Гермиона улыбнулась, но её сердце стучало слишком громко. — О чём тебе говорит имя Игнатий Тафт? — внезапно сменил тему волшебник, его лицо оставалось холодным и невозмутимым. Гермиона знала это имя слишком хорошо. В её времени Игнатий Тафт остался в истории, как бывший министр магии, одержимый идеей контроля над магическими существами. Его эксперименты, жестокие и бесчеловечные, проводились тайно в лабораториях Министерства.  Он захватывал оборотней и других магических существ, проводил на них опыты, пытаясь создать универсальную формулу покорности. Его сместили с должности, когда часть экспериментов случайно стала известна, но о многих вещах так и не рассказали. — Сын министра магии? — спросила она с наивной улыбкой, стараясь скрыть тревогу. Рэддл не сводил с неё взгляда. — Мы незнакомы лично, — быстро добавила она, прежде чем он успел ответить. — Но я видела его несколько раз в министерстве. И ещё однажды на одной из скучных чайных церемоний, которые устраивает моя мама. Он был там с матерью. Она почувствовала, что Том внимательно слушает, но сдерживает себя. — Интересно, — задумчиво проговорил он, откинувшись к прилавку. — Я не получил приглашения на чайную церемонию. — Не думаю, что тебе было бы там интересно. Малфоя тоже не пригласили, — усмехнулась Софи, хотя её смех звучал слегка натянуто. — Я ужинаю с ним сегодня, — произнёс Том, не сводя с неё глаз. — О, — произнесла она, притворяясь удивлённой. — Думаю, вам будет о чём поговорить. — Он исследует оборотней, — Рэддл продолжал, его голос был интригующе спокойным. Софи почувствовала, как холодный пот стекает по её спине. Оборотни, Игнатий Тафт, Лорд Вольдеморт. Всё это складывалось в одну пугающую картину. — Не так, не таким способом! — голос Гермионы сорвался, но её слова прозвучали громче, чем она ожидала. Гнев, смешанный с горечью, вырвался прежде, чем она успела подумать. Стоило ей договорить, как она поняла свою ошибку. В глазах Вольдеморта мелькнул холодный огонь. Он замер, но это было лишь иллюзией спокойствия перед бурей. Гермиона почувствовала, как воздух вокруг неё будто сгустился, стал вязким, тяжёлым. Магия в комнате словно ожила, невидимыми волнами она пульсировала от него, и её присутствие было подавляющим. — Я слышала, что он использует запрещённые методы… даже кощунственные, — быстро добавила она, надеясь ослабить удар своих слов. Но в этот момент Вольдеморт уже сделал шаг вперёд. Его лицо изменилось мгновенно: жёсткость черт стала острой, словно обтёсанный клинок, а в глазах вспыхнуло что-то опасное. В одну секунду он оказался перед ней, словно тень, движущаяся быстрее человеческого взора. — От кого ты это слышала? — его голос стал низким, почти змеиным, едва сдерживающий злобу. Палочка появилась в его руке с пугающей лёгкостью. Её тонкий, идеально гладкий корпус, казалось, сам излучал угрозу. Гермиона невольно отступила назад, пока не почувствовала холодное прикосновение полок позади. Её голова чуть скользнула по углу деревянной балки, а перед глазами оказался только Лорд Вольдеморт. Его лицо было пугающе близко. Хищный блеск в его глазах, словно у волка, загнавшего добычу в угол. — Я… я не помню, — прошептала она. Голос предательски дрогнул, но она отчаянно пыталась сохранить хоть каплю хладнокровия. Лорд Вольдеморт склонился ещё ближе, его рука пугающе твёрдо сжала её подбородок. Гермиона почувствовала, как тепло его кожи словно обжигает, а его пальцы — холодные и крепкие, как железо. — Ложь, — прошипел он. Гермиона почувствовала, как её ноги подкашиваются. Она знала, что не сможет соврать. Под этим взглядом любая ложь будет раскрыта, разобрана на части, уничтожена. — В министерстве, — выдавила она. Голос был хриплым, сломленным страхом. — Я слышала в министерстве. — Кто? — его голос стал грубее, требовательнее. Это был приказ. — Имя. Фамилия. Сейчас же. Гермиона лихорадочно искала выход. Она чувствовала, как страх окутывает её с головой, как сердце готово вырваться из груди. Кого она могла назвать? Её разум метался между паникой и логикой, но ничего не успевал найти. Но тут колокольчик на двери тихо зазвенел. Этот звук прозвучал как спасительная мелодия. — Добрый вечер, — проговорил вошедший пожилой волшебник, его голос был хриплым, но энергичным. — Я знаю, что вы скоро закрываетесь, но это вопрос жизни и смерти. Лорд Вольдеморт моментально разжал пальцы и выпрямился. Лицо, искажённое гневом, снова стало идеальной маской любезности. Его движения были быстрыми, чёткими, будто недавняя сцена вообще не существовала. — Добрый вечер, мистер Роули, — произнёс он, его голос звучал мягко и даже приветливо. Гермиона почувствовала, как её ноги предательски дрожат. Её руки всё ещё сжимали сумку, и она нервно отступила в сторону. — Том, — пожилой волшебник кинул на неё быстрый взгляд и слегка понизил голос. — Мне нужно что-то… ну, чтобы эта старая ведьма наконец-то была довольна. Ты понимаешь, о ком я. Гермиона не слушала, о чём они говорили дальше. Адреналин бурлил в её крови, заставляя её ноги двигаться быстрее, чем мозг. Она даже не попрощалась. Оказавшись на улице Лютного переулка, она глубоко вдохнула холодный воздух. Магическая атмосфера места больше не казалась подавляющей, но страх всё ещё преследовал её. Она торопливо вышла на Косую аллею, уперлась в стену одного из зданий и закрыла глаза. Только теперь, немного успокоившись, она заметила вес своей сумки. Внутри, под заклинанием невидимого расширения, лежали книги Тома. Те самые, которые она так и не отдала. — Проклятье, — выдохнула она, чувствуя, как паника снова подступает к горлу. Я испугалась. Очень. Где моя былая отвага? Она могла просто убежать, спрятаться в тени своего страха, и ждать, когда он сам придёт к ней. Но неужели она согласится на это? Нет. Это был бы не её путь. Она должна рискнуть. Собрав в кулак всю свою храбрость, Гермиона сжала пальцами палочку. Тихий хлопок аппарации — и её тело мягко растворилось в воздухе, чтобы спустя мгновение появиться перед его домом. Дом всё так же возвышался на тихой, укромной улице магического Лондона. Но сегодня, в свете уличного фонаря, он казался ещё более зловещим.  Кирпичные стены, тёмные, словно ночь сама осела на них, будто впитывали в себя окружающий мрак.  Переплетения змей на резном козырьке крыльца, освещённые трепещущими бликами фонаря, казались живыми, их очертания словно шевелились. Гермиона глубоко вдохнула, стараясь успокоить себя. Она медленно подошла к калитке и толкнула её, не слушая тревожного скрипа. Пройдя через двор, она опустилась на старую деревянную скамью возле крыльца. Ночь вокруг была тихой, и лишь редкие порывы ветра шуршали в кустах. Я совершаю ошибку?  В голове снова возникли его слова о Тафте.  Он собирался ужинать с ним. Придёт ли он домой переодеться перед встречей? Или я пришла зря? Её взгляд блуждал по небу, потом возвращался к часам на руке, но время, казалось, застыло. Стрелки на циферблате двигались с такой неспешностью, будто кто-то заколдовал их, заставив тянуться каждую секунду бесконечно долго. Что-то изменилось. Гермиона почувствовала это кожей, как внезапный порыв холода в летний день. Воздух вокруг неё стал гуще, плотнее, словно что-то невидимое спустилось на улицу. Мрак стал глубже, а фонарь над калиткой замерцал. Его свет то вспыхивал, то тускнел, будто сопротивляясь чужой силе. Он здесь. Фигура в чёрной мантии, вырезанная из самой тьмы, застыла за калиткой. Его силуэт был неподвижен, и лишь слабое колебание ткани на ветру выдавало, что это не статуя.  Свет фонаря, хоть и слабый, пробился сквозь тень, обрисовав его лицо. Лицо без единой эмоции — ни привычной насмешки, ни капли гнева. Только холодное, ровное выражение. Гермиона почувствовала, как её сердце бешено заколотилось, но она заставила себя подняться на ноги. Он подошёл ближе, и теперь между ними не было ни калитки, ни расстояния. — Убежала, а теперь ждёшь у моих дверей? — его голос прозвучал ровно, но в его тоне таилось что-то пугающее. Это был не вопрос, а утверждение, прозвучавшее почти как обвинение. — Я всё ещё не вернула книги, — проговорила она, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. Вольдеморт слегка склонил голову, как будто разглядывал её, оценивая. Его губы дрогнули, но так и не сложились в улыбку. — Войдёшь? — спросил он, но его слова не звучали как приглашение. Это было утверждение, холодное, бескомпромиссное. Он не стал ждать её ответа, открыв дверь. Гермиона замерла на мгновение, но затем переступила порог. Тёмный коридор дома встретил её зловещей тишиной. Казалось, стены были слишком узкими, а воздух — слишком густым. Света не было, и волшебница ощущала, как магия пронизывает этот дом. Она следовала за Вольдемортом, чувствуя, как его шаги, уверенные и размеренные, отдаются эхом. На втором этаже он открыл ту самую дверь бордового цвета. Гермиона шагнула внутрь, и комната ожила. Том плавно взмахнул палочкой, и свет свечей заполнил пространство, отбрасывая тени по углам. Окно открылось, впуская свежий ночной воздух, а в камине с треском загорелось пламя. Атмосфера комнаты изменилась: всё здесь дышало его присутствием. Сняв мантию и пиджак, он остался в белой рубашке, идеально подчёркивающей его фигуру. Она сидела так, как будто была создана специально для него. Ткань слегка облегала его плечи, и Гермиона, сама того не желая, не могла оторвать взгляд. Её мысли путались, а сердце билось всё быстрее. Она чувствовала его магию, его силу, словно каждый её нерв реагировал на его присутствие. Её тянуло к нему, и эта тяга была не просто физической — она была сильнее, как будто магия самого дома подталкивала её к нему. Том уверенно вошел в ванную комнату. Гермиона сделала шаг к приоткрытой двери. За ней раздавались тихие звуки: шорох ткани, журчание воды, слабый гул, будто комната дышала своим особым ритмом. Её сердце билось всё быстрее, словно предупреждало об опасности. Она осторожно приоткрыла дверь, пропуская больше света. Ванная комната была простой, но элегантной, как и сам её хозяин. Белые мраморные плитки покрывали стены и пол, их идеально гладкая поверхность отражала свет двух чёрных зачарованных канделябров, прикреплённых по обеим сторонам комнаты. Их мерцающее пламя светилось ровно, но при этом будто пульсировало, подчиняясь скрытому ритму магии.  Умывальник был классическим, округлой формы, с чёрным матовым краном, выделявшимся на фоне светлой отделки. Над ним находилось большое зеркало в строгой чёрной раме, отражающее ту же сдержанную, аскетичную атмосферу. Гермиона замерла на пороге, её взгляд сразу упал на фигуру Тома. Он стоял у умывальника, вытирая лицо полотенцем, его движения были неспешными, будто он был один. Такой образ сбивал её с толку.  Каждый раз, видя, как Лорд Вольдеморт делает что-то человеческое, обычное — умывается, пьёт кофе или расстёгивает пуговицы на рубашке, — она испытывала странное чувство. Это было слишком обыденно, слишком реально.  Ей было легче представить его в окружении мрака, творящего нечто ужасающее, чем в таких земных моментах.  Но вот он здесь, стоящий перед ней в белой рубашке с закатанными рукавами, со слегка растрёпанными волосами, и на его лице читается усталость. Он выглядел почти уязвимым. Она вдруг почувствовала, как аромат кедра и сандала заполняет комнату, исходя из флакона, который Том достал из шкафчика.  Этот запах моментально перенёс её в воспоминания. Она снова видела перед собой мрак, свои дрожащие руки, которые на ощупь искали палочку в траве.  Снова чувствовала его дыхание — обжигающее, словно касающееся самой её души, и этот запах, который казался тогда невыносимо острым, как олицетворение страха и власти. Гермиона содрогнулась и сделала шаг назад, её рука задела полку. Хрустальная баночка с зельем упала на мраморный пол и разбилась с громким звоном. Осколки разлетелись в стороны, как расколовшаяся тишина. Том медленно повернул голову, его движение было безмятежным, но взгляд — ледяным, наполненным скрытым раздражением. Он смотрел на неё долго, словно пытаясь понять, что она делает в этом пространстве, куда ей, казалось, не следовало входить. — Ты решила устроить погром в моём доме? — сухо произнёс он, делая шаг вперёд. Его голос был низким и властным, словно любая деталь в этой комнате подчинялась только ему. — Это… это случайно, — быстро сказала Гермиона, ощущая, как её голос предательски дрожит. Он подошёл ближе, и ей показалось, что воздух в комнате стал плотнее. Казалось, он заполнил всё пространство, вытеснив даже свет. — Ты считаешь, что случайность — это оправдание? — Его голос звучал низко, почти шёпотом, но каждое слово вонзалось, как нож. Гермиона попыталась отступить, но её спина упёрлась в холодную стену. Том склонился к ней, его лицо оказалось так близко, что она могла различить каждую деталь: напряжённые скулы, тонкую линию губ, лёгкую тень усталости под глазами. — Почему ты здесь? — его вопрос звучал ровно. — Я… я хотела поговорить, — прошептала она, стараясь сохранить хотя бы видимость уверенности. Его губы дрогнули, и на мгновение в уголках его рта мелькнула насмешка. — Ты думаешь, я поверю, что ты пришла сюда, руководимая только своим желанием? — Его пальцы скользнули к её подбородку, мягко, но настойчиво приподнимая его. Гермиона посмотрела ему в глаза, чувствуя, как её дыхание становится неровным. — Я здесь. Разве важна причина? Тонкий отблеск интереса появился в его взгляде. Он склонил голову набок, изучая её лицо, как будто пытался проникнуть в её мысли. — Верно, — прошептал он. Его пальцы задержались на её подбородке чуть дольше, чем было необходимо, затем плавно скользнули вниз вдоль линии её шеи. От его прикосновения её кожа словно покрылась искрами, а по телу разлилось напряжение, тяжёлое и сладостное. — Ты знала, на что шла, — сказал он тихо, его голос был мягким, почти успокаивающим, но от этого звучал ещё более опасно. Он приблизился ближе, его руки опустились на её талию, обхватив её с лёгкостью, но с такой силой, что она поняла: выбора у неё больше нет. Магия, невидимая, но ощутимая, словно туман, окутала её, проникая в каждую клетку. Том чуть наклонился, его дыхание коснулось её уха, и его голос прозвучал едва слышно, но так, словно каждое слово было заклинанием: — Ты оставила себя в моей власти. Гермиона закрыла глаза, позволив себе на миг забыть всё. Она чувствовала его тепло, его запах, и её тело подчинялось этой магии, даже если разум пытался сопротивляться. Том провёл рукой вдоль её спины, его пальцы двигались уверенно, но неторопливо, и это касание оставляло за собой след, который словно пульсировал. — А теперь скажи, что ты пришла сюда случайно, — его голос был едва слышен, но от этого звучал ещё сильнее. Софи приоткрыла глаза, её взгляд был затуманен, но она уже знала: ответа не требуется. Том приблизился к ней ещё ближе, словно заполняя собой весь её мир. Оставшись в ванной одна, Гермиона смотрела в запотевшее зеркало.  Капли медленно стекали вниз, оставляя за собой извилистые дорожки, словно трещины на стекле. Она медленно провела пальцами по стеклу, оставляя за собой неровный след, будто пыталась пробиться через этот туман к самой себе.  Он никогда не спросит, хорошо ли ей с ним. А было ли ей хорошо? Том Рэддл — не из тех, кто шепчет что-то в волосы, касается их, зарываясь пальцами, или оставляет лёгкие, почти невесомые поцелуи на коже. Его прикосновения были другими — властными, словно они сами могли управлять её телом, и обжигающе холодными. Как и его магия, они были неизбежны, всепоглощающи и лишены сентиментальности. Ей было хорошо. Иногда настолько, что это казалось почти невозможным. Такое удовольствие, что оно захватывало всё её существо, разрывая на части и собирая заново. Но иногда это сменялось болью — такой резкой, будто её тело кто-то вырвал из состояния блаженства и бросил на острые скалы. Он не пытался быть кем-то другим. Том не надевал масок, не играл чужие роли. Он был собой — прямым, холодным и безжалостным. Говорил, что думал и делал, что хотел. Её желания? Разве в их истории было место для её желаний? Она снова провела рукой по зеркалу, на этот раз оставив небрежный след, который тут же начал исчезать. — Сколько нужно времени, чтобы я полностью исчезла? — спросила она едва слышно. Её мысли были хаотичными, переплетёнными с эмоциями, которые она боялась распутывать. Этот мужчина… Он был для неё сладко-горьким наркотиком, от которого нельзя отказаться. Она тянулась к нему, зная, что это её разрушает, но не могла остановиться. И она чувствовала: он тоже зависим от неё, хоть и не признается в этом. Будто магия, связывающая их, была порочной и невозможной, но такой неразрывной, что они оба теряли себя в этом. Принимая ванну, Гермиона лениво водила рукой по поверхности воды, наблюдая, как капли скатываются с её пальцев. Её взгляд то и дело возвращался к двери. Она боялась, что он вернётся, и вместе с этим знала: как только он появится, она исчезнет. Только в этот раз — насовсем, навсегда. Но дверь оставалась закрытой. Том оставил её в покое, и всё же её не покидало ощущение его незримого присутствия. Словно его руки, такие же ледяные, как его прикосновения, обхватили её шею. Они не сдавливали, но напоминали, кто здесь хозяин, кто держит её жизнь в своих руках. Когда она вышла из ванной, её встретила гостинная, наполненная мягким светом свечей. Тени играли на стенах, и всё казалось одновременно живым и чуждым. Том сидел в кресле, не оборачиваясь. Его фигура наполняла комнату атмосферой власти и опасности. Гермиона замерла у дверного проёма. Она не знала, как себя вести. Её разум отказывался сопротивляться, а тело само ощущало его превосходство. Она снова потеряла себя. — Останешься? — его голос прозвучал ровно, лишённый эмоций, но от этого только более завораживающий. Она не сразу ответила. — Я думала, у тебя планы на ужин. — Я их отменил. — Ты знал, что я приду? — её голос звучал слабее, чем она ожидала. — Был уверен, — уголок его губ дрогнул в усмешке. — Впрочем, ты почти заставила меня усомниться. Ты убежала, решив, что сможешь скрыться. Его спокойствие вывело её из равновесия. Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как холодный осенний воздух, проникающий через открытое окно, наполняет её лёгкие. И вдруг осознала жестокую правду: она сейчас стояла и ждала его приказа. Он знал это. Он наслаждался этим. — Садись, — наконец сказал он, не удосужившись даже взглянуть на неё. Она подчинилась, хотя её разум кричал об обратном. — Ты голодна? — Мне пора, Том, — слова сорвались с её губ неожиданно. Это была всего лишь попытка. Но она уже видела в его глазах ответ: он не отпустит её. Она останется. — Нет, — коротко бросил он, и в этом было всё — и приказ, и предвкушение. Гермиона знала, что будет дальше. Он должен проявить участие, теплоту, чтобы снова сломать её, но сделать это мягко. Том поднялся и подошёл ближе. Его пальцы легко коснулись её шеи, и от этого прикосновения у неё по телу побежали мурашки. — Я тебя расстроил? — его голос был мягким, почти ласковым. — Нет, — она улыбнулась, на этот раз уверенно. — Просто не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. — Останься, — это прозвучало, как приказ. Но затем его голос стал мягче, почти обманчиво нежным. — Я приготовлю ужин. — Соблазнительно, — краски снова наполнили её лицо. Что было предсказуемо, хватка Лорда Вольдеморта чуть ослабла, и она снова почувствовала себя собой. — Том Рэддл, готовящий ужин? Это звучит как что-то сюрреалистическое. — Правда? — он приподнял бровь. — Я волшебник, ужин сам себя приготовит. Его тихий смех, наполняющий комнату, был почти пугающим. Но вечер действительно оказался удивительно приятным. Они говорили, а потом молчали, но тишина между ними не была пустой. Ночь слилась в одно мгновение, похожее на сон. Когда она пила кофе утром, сидя напротив него, она вдруг поняла. Один из них умрёт. Она знала это так же чётко, как знала вкус горьких нот напитка. И знала ещё кое-что: он тоже думал об этом. С одной лишь разницей. Том был абсолютно уверен, кто из них это будет.