Вторая жизнь Гермионы Грейнджер

Шестнадцатая глава. Гермиона Утро выдалось напряжённым, словно все обитатели поместья одновременно оказались в эпицентре невидимого урагана. Домовые эльфы сновали по дому почти бесшумно, каждый из них старался быть максимально незаметным, словно боялся нарушить невидимый порядок, царивший в доме. Их маленькие руки ловко подхватывали подносы, поправляли складки тяжёлых скатертей, приносили письма и уносили остатки завтрака. И хотя они старались не издавать ни звука, в воздухе всё равно витало нервное напряжение, усиливающее ощущение хаоса. Даже воздух, казалось, был наэлектризован этим странным волнением, и Гермиона ощущала его каждой клеткой своей уставшей души. Орион, всегда спокойный и уверенный, сегодня выглядел… непривычно. Оннервничал. Его пальцы то и дело поправляли идеально завязанный галстук, а взгляд, который он время от времени бросал на Софи, был полон беспокойства. Виной тому его собственная свадьба или всё же причина кроется в чём-то другом? Софи вернулась в свою комнату, чтобы закончить сборы. На этот раз она выбрала платье, идеально подходящее для такого события: чёрное коктейльное, с открытыми плечами, украшенное мелкими чёрными камнями, которые переливались, как ночное небо. Украшения подчёркивали роскошь и статус её семьи, делая образ утончённым и элегантным. Платье доходило до колен, его лёгкая пышная юбка из органзы подрагивала при каждом её движении, будто живая, подчёркивая её женственность. Туфли на каблуках были классического фасона, и, хотя они выглядели изысканно, каждый шаг в них напоминал ей, что за внешний блеск приходится платить не только золотом, но и комфортом. Волосы волшебницы были уложены в небрежную причёску, которая казалась вот-вот готова распасться. Этот едва уловимый намёк на небрежность добавлял её образу очарования и лёгкости. В складках платья, как всегда, была спрятана её волшебная палочка. Это была её привычка — оружие всегда должно быть под рукой, даже когда ты танцуешь на свадьбе. Она посмотрела на своё отражение в зеркале. Тёмные круги под глазами, спрятанные под слоем косметики, напоминали ей о бессонных ночах. Её тревога, напряжение, липкое ощущение нависшей угрозы — всё это отнимало силы быстрее, чем она могла их восполнить. Она устала. Устала от постоянного спектакля, от лжи, от игры на чужом поле. Её план рушился, каждый шаг превращался в импровизацию, а ощущение, что Вольдеморт уже обо всём догадался, не покидало её ни на секунду. “Ну вот и всё,” — подумала она, застёгивая браслет на запястье. Гермиона провела пальцами по его холодному металлу, словно собираясь с мыслями. Браслет был изящным, с миниатюрными камнями, но его вес вдруг показался ей чрезмерным. — Да начнётся бал, — тихо произнесла она, подняв взгляд на своё отражение. Волшебница сделала глубокий вдох и вышла из комнаты, будто готовясь к бою. Церемония была великолепной. Вальбурга и Орион казались созданными друг для друга, и их любовь была очевидна каждому из присутствующих. Гермиона, стоявшая в числе гостей, не могла не отметить, сколько усилий было вложено в этот день. Всё — от мельчайших деталей декора до изысканных закусок — буквально кричало о богатстве и высоком статусе семей. Однако её мысли оставались где-то далеко. Каждый момент праздника был словно пелена, закрывающая истинные проблемы. Она то и дело искала глазами Долохова, надеясь поймать удобный момент для разговора. Ей нужно было знать, что известно Рэддлу, что он ему рассказал, а что сохранил в секрете. Но её друг искусно избегал встречи, как будто чувствовал, что Гермиона жаждет его вывести на откровение. Она попыталась подойти к нему во время танцев. — Мистер Долохов, можно Вас на минутку? — начала она, мягко касаясь его локтя, когда тот остановился у стола с напитками. Он обернулся с извиняющейся улыбкой: — Ах, мисс Блэк, — его взгляд на мгновение стал серьёзным, но он быстро вернулся к привычной лёгкости. — Боюсь, я сейчас совершенно не могу… — Он сделал театральный жест рукой, показывая на даму, которая уже направлялась к нему, явно ожидая приглашения на танец. — Это важно, — её голос прозвучал более требовательно, чем она планировала. Долохов слегка прищурился, но тут же сменил выражение на дружелюбное: — Позже, милая, — бросил он, отступая назад и протягивая руку даме. Гермиона осталась стоять на месте, сжимая кулаки. Его уклончивость раздражала её всё сильнее. Но раздражение становилось ничтожным в сравнении с чувством, которое вызывало у неё присутствие Рэддла. Даже если он находился на другом конце зала, его взгляд она ощущала как весомую руку на своём плече. Он держался от неё на расстоянии, но этот невидимый контроль был слишком очевидным. Особенно это проявлялось, когда к ней подходили другие мужчины. — Как насчёт того, чтобы потанцевать? — спросил её высокий волшебник с тёмными глазами, чуть склонив голову. Гермиона не успела даже ответить, как рядом возник Абраксас Малфой. — Простите, но мисс Блэк уже обещала мне этот танец, — с обезоруживающей улыбкой заявил он, взяв её за руку. Мужчина окинул Абраксаса оценивающим взглядом, но, не желая конфликта, лишь кивнул и отошёл. — Вы прекрасно справляетесь с тем, чтобы быть у меня на виду, мисс Блэк, — прошептал Абраксас, склонившись чуть ближе. — Это лестно слышать, мистер Малфой, — ответила она холодно, без тени улыбки. Абраксас лишь тихо рассмеялся. Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, молодая пара отправилась в своё свадебное путешествие. Гости начали расходиться, но вечер для узкого круга Вольдеморта не был окончен. Абраксас Малфой пригласил приближённых Вольдеморта и их спутниц в Малфой-мэнор, и отказаться было невозможно. Гермиона отправилась туда через камин и оказалась в зале, чей мрачный блеск был не менее впечатляющим, чем богатство поместья Блэков. Готические арки, мягкий свет парящих свечей, глубокие оттенки фиолетового и серебра в декоре создавали атмосферу исключительности. Некоторые пары уже кружились в танце, дамы хихикали, сидя на диванах, мужчины обсуждали что-то с бокалами в руках. Гермиона стояла в стороне, не зная, к кому подойти. — Мисс Блэк, — услышала она знакомый голос. Морвен Нотт, темноволосый волшебник с острыми чертами лица, подошёл к ней вместе с молодой супругой, Кэтрин. — Рад видеть вас здесь, — сказал он, тепло улыбаясь. — Позвольте представить мою жену. Кэтрин оказалась невысокой девушкой с выразительными глазами, которые, казалось, сканировали Гермиону. — Мы учились вместе, — заговорила Кэтрин. — Ты была на курс младше. Я помню тебя, хотя мы почти не общались. — Простите, но я вас, увы, не помню, — ответила Гермиона. — Я перенесла тяжёлую болезнь, которая затронула память. Многие воспоминания о тех годах для меня утрачены. Кэтрин нахмурилась, её взгляд стал внимательным и почти изучающим: — Какой ужас. Но как чудесно, что вы выздоровели. Морвен улыбнулся, пытаясь разрядить атмосферу: — Надеюсь, вам понравилось моё поместье в Бресте. Гермиона задумалась, осознавая, как много людей уже знают, где она была недавно, и задаваясь вопросом, знают ли они настоящую цель её визита. — Оно великолепно. Величественное, изысканное и утончённое.— наконец сказала она. — Одно из самых красивых мест, где я бывала. Её ответ вызвал странную реакцию. Кэтрин внезапно побледнела, а Морвен выпрямился, его взгляд стал холодным. Вокруг словно повисло напряжение. Тишину прервал звук шагов. Софи обернулась и увидела Тома Рэддла, вошедшего в зал с Абраксасом Малфоем и Габриэлем Лестрейнджем. Он двигался как монарх, чья власть непререкаема. Лёгкий, размеренный шаг Волтдеморта, казалось, отдавался эхом по залу, заставляя каждого, кто находился здесь, почувствовать его неотвратимое превосходство. Его взгляд, холодный и пронизывающий, скользил по собравшимся, словно оценивая их значимость и лояльность. Гости склоняли головы, почти преклоняясь перед ним. Одни делали это с почтением, другие — с явным страхом, но никто не осмелился встретить его глаза. Казалось, этот жест был не просто знаком уважения, но выражением молчаливого подчинения перед тем, кто держит их судьбы в своих руках. Аура Вольдеморта подавляла. Его уверенность не нуждалась в словах: каждый шаг, каждый поворот головы говорил за него. Он не просто был здесь хозяином — он наполнял собой весь зал, превращая его в место своего триумфа. Когда он проходил мимо Гермионы, её сердце пропустило удар. Его глаза, мрачные и властные, скользнули по ней, задержавшись чуть дольше, чем на других. В этом взгляде было всё: и предостережение, и безмолвная угроза, и странное, завораживающее притяжение. Уголки его губ изогнулись в едва заметной усмешке, которая могла быть как жестом одобрения, так и напоминанием о том, кто здесь главный. Гермиона почувствовала, как невидимая тяжесть давит на её плечи, и ей пришлось сделать усилие, чтобы не опустить взгляд, как это сделали остальные. Она знала, что этот момент не останется незамеченным. Тёмный Лорд прошёл мимо Гермионы, не замедляя шага, словно её присутствие было для него само собой разумеющимся, но не требующим внимания в этот момент. Он направился к массивному креслу, которое, казалось, ожидало его одного. Сев с величественной непринуждённостью, Тёмный Лорд опёрся локтем о подлокотник, слегка склонив голову, и осмотрел зал с видом абсолютного хозяина положения. Перед ним, на диване, уже сидели Долохов и Розье. Их позы выдавали готовность слушать и подчиняться. Как будто по невидимому сигналу, музыка зазвучала громче, наполняя зал вновь оживлёнными разговорами и смехом. Абраксас Малфой, стоявший неподалёку, тут же подошёл к креслу, чтобы что-то прошептать на ухо Вольдеморту, но тот лишь слегка приподнял руку, останавливая его. Его жесты были экономными, но не оставляли сомнений — каждое его движение было тщательно рассчитано и подкреплено властью, неподвластной сомнениям. В этот момент к Гермионе подошла Лукреция. Её глаза пылали гневом. — Что ты здесь делаешь?! — прошипела она. — Ты должна уйти. Немедленно. — Пожалуйста, Лукреция, — начала Гермиона, но её сестра продолжила: — Ориону это не понравится. Ты не можешь появляться на подобных мероприятиях! На её резкие слова начали оборачиваться другие гости. — Лукреция, — холодно произнёс Абраксас, подойдя ближе. — Кажется, вы забываете, где находитесь. — Зато вы, мистер Малфой, похоже, забываете о приличиях, — парировала Лукреция, сжав руку Софи. — Если ваши намерения по отношению к моей сестре не серьёзны, не стоит занимать её время, приглашая в сомнительные поездки по Европе. Абраксас замер. Его лицо на мгновение окаменело, но затем он холодно усмехнулся: — Ваши семейные дела меня не касаются, мисс Пруэтт. — Очень даже касаются, — начала было она, но её слова прервал Игнатиус, который увёл жену прочь, что-то шепнув ей на ухо. Абраксас повернулся к Гермионе и протянул руку: — Танец? Гермиона знала, что теперь отказаться будет невозможно. Приняв его руку, она почувствовала, как взгляд Тома снова прожигает её насквозь. Следующие два часа Гермиона отчаянно пыталась поймать подходящий момент для разговора с Долоховым. Однако все её попытки были безуспешными. Когда он не находился рядом с Волтдемортом, он словно растворялся в толпе или мгновенно находил повод избежать встречи. Она не сомневалась: это было сделано нарочно. Более того, ей казалось, что он действовал по приказу Рэддла, и эта мысль заставляла её нервничать ещё сильнее. Но удача, казалось, наконец повернулась к ней лицом. После тщательного осмотра зала она поняла, что Долохова нигде не видно. Вероятно, он вышел на свежий воздух покурить. Антонин не любил толпу и обычно выбирал самые уединённые места. Значит, у неё появился шанс поговорить с ним наедине. Ночь выдалась неожиданно прохладной для тёплого августовского вечера. Воздух был пропитан запахом росы и цветов из садов Малфой-мэнора. Выйдя на двор, Гермиона поёжилась, натягивая лёгкую шаль на плечи. Просторный двор был освещён мягким светом луны и редкими фонарями, которые отбрасывали длинные тени от колонн и деревьев. Казалось, что всё вокруг окутано тайной. Её взгляд скользнул по саду, пока не остановился на высокой фигуре у старой ивы. Дерево, которому, судя по его внушительным размерам и искривлённому стволу, могло быть не меньше нескольких сотен лет, выделялось своим мрачным величием. Возле него кто-то стоял. Гермиона облегчённо выдохнула. Долохов. Она быстро направилась к дереву, радуясь возможности наконец прервать этот мучительный вечер попыткой откровенного разговора. Но чем ближе она подходила, тем сильнее её радость сменялась тревогой. Это был не Антонин. — Том? — её голос прозвучал тише шёпота. Фигура у ивы обернулась. Он стоял, слегка наклонив голову, а его тёмные глаза, мерцающие в лунном свете, смотрели прямо на неё. — Ожидала увидеть кого-то другого? — протянул он с лёгкой насмешкой в голосе, обрывая нить её надежд. Гермиона напряглась, стараясь скрыть своё разочарование. Внутри неё всё сжалось, но она старалась сохранить лицо. — Я не знала, что ты куришь, — сказала волшебница, игнорируя его вопрос, в попытке перевести разговор на нейтральную тему. Вольдеморт усмехнулся, медленно доставая сигарету изо рта, а его взгляд, словно у хищника, лениво скользнул по её фигуре. — А ты много обо мне знаешь, Гермиона? — произнёс он мягко, растягивая её настоящее имя так, словно наслаждался его вкусом. У неё перехватило дыхание. Стук, стук, стук. Сердце колотилось так громко, что она была уверена: он тоже это слышит. Он знает. Софи замерла. Она чувствовала, как от её лица отхлынула кровь, а ладони стали холодными. Тем временем Том, казалось, вовсе не торопился. Он спокойно опёрся спиной о широкий ствол ивы, неторопливо сделал ещё одну затяжку. Белые клубы дыма растаяли в холодном воздухе, будто и не существовали. — Знаешь, это удивительное дерево, — внезапно заговорил он, глядя на узловатую кору ивы. Его голос звучал спокойно. — Оно пережило, наверное, невероятное количество бурь. Но всё равно стоит. Сильное, неподвластное времени. Гермиона молчала. Её руки слегка дрожали, и она поспешила спрятать их за спину. — У меня тоже есть другое имя, — произнёс Том, его голос звучал почти задумчиво. — И ты, конечно, его знаешь. Не так ли? Он слегка наклонил голову, как будто давая ей возможность ответить, но Гермиона молчала. Она смотрела на него, стараясь сохранить маску спокойствия, хотя внутри её разум лихорадочно искал выход. Аппарировать? Невозможно. Родовая магия Малфой-Мэнора блокирует любые попытки трансгрессии. Использовать палочку? Она была спрятана в складках платья, но его реакция наверняка окажется быстрее и достав палочку я сразу же подпишу себе смертный приговор. Он знает. Конечно, знает. Том всегда знает. Его глаза сузились, словно читал её мысли. — Чем я себя выдала? — вдруг спросила Гермиона, нарушая тишину, хотя её голос дрожал. Рэддл ухмыльнулся. Его усмешка была холодной, без следа тепла. — Софи Блэк была очень красивой девушкой, но кроме смазливого аристократического личика в ней не было ровным счётом ничего, — начал Том, его голос звучал ровно, почти лениво, будто он рассказывал нечто тривиальное. — Избалованная, глупая девчонка, которая не обладала ни умом, ни какой-либо ценностью. Всё её существование — жалкая попытка привлечь внимание тех, кто сильнее, богаче, влиятельнее. Она таскалась за мной, как назойливое насекомое, выпрашивая крошки моего внимания. Том фыркнул, сделав вид, будто вспоминает что-то особенно смешное. Его насмешка обжигала холоднее зимнего ветра. — Ей это даже удалось. Как-никак, я всё же мужчина, — добавил он с сарказмом, глядя прямо в глаза Гермионе. — У всех есть потребности. На успокоение базовых инстинктов вполне подошла и такая чистокровная шлюха. Эти слова, произнесённые с хищной усмешкой, будто камнем упали на её сердце. Гермиона была уверена, что её не пронять словами, но от этих холодных, безжалостных фраз казалось, что воздух вокруг стал гуще, а ноги налились свинцом. — Но ты, — он подчеркнул это слово, обведя её взглядом с ног до головы, — другое дело. С самого начала я знал, что с тобой что-то не так. Помнишь нашу встречу у книжного магазина? — Его тон стал более острым. — Ты была слишком… напугана. Не Софи, а ты. Настоящая ты. Твоя маска дала трещину, когда ты увидела меня. Гермиона молчала, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость, но её пальцы предательски дрожали. Рэддл же, опершись на ствол дерева, выглядел расслабленным, но в его глазах пылал интерес, почти азарт. Он сделал затяжку, выпуская кольцо дыма, которое медленно поднималось в прохладный ночной воздух. — Помнишь мой подарок? Книгу по Окклюменции? Я считал это тонким намёком, а ты восприняла его как оскорбление. Ты подумала, что я хочу задеть твои чувства. Софи бы никогда так не подумала. Она даже не знала, что такое Окклюменция, и сомневаюсь, что хоть раз в жизни вообще бывала в библиотеке. — Что тебя выдало? — Том наклонил голову в сторону, разглядывая её с неким извращённым любопытством. — Твой ум. У Софи Блэк его не было вовсе, Гермиона. Последние слова прозвучали, как приговор. Он с лёгкостью назвал её настоящее имя, словно вырывая его из тьмы, где она тщетно пыталась его скрыть. Гермиона почувствовала, как ледяная волна страха пробежала по её позвоночнику. — Ты убил её, — прошептала она. Её голос звучал хрипло, словно слова царапали горло изнутри. — Хепзибу Смит. Ты убил её. Она была невинной женщиной. — Невинной? — Рэддл насмешливо приподнял бровь, и уголок его губ дрогнул в подобии улыбки. — Софи, у неё на совести было столько же невинности, сколько у мантикоры. Она наживалась на чужих секретах, торговала ими. Я всего лишь напомнил ей, что за всё в этом мире приходится платить. Его тон был таким спокойным, таким будничным, что Гермиона невольно почувствовала себя обездвиженной. В её голове крутилась только одна мысль: он даже не пытается отрицать. Он признаётся, как будто рассказывает о том, что ел на ужин. Неожиданно он оказался ближе. Она даже не успела заметить, как Вольдеморт, прежде опирающийся на иву, теперь возвышался над ней, будто сама тень леса сгустилась вокруг. Её охватило ощущение дежавю — она уже стояла вот так, прижатая к дереву, а над ней нависал опасный волшебник. Но тогда это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Теперь угроза была настоящей, холодной и всепоглощающей, будто сама смерть заглядывала ей в лицо. — Том… — её голос был тише шёпота. — Это ты захотела поиграть, Гермиона, — проговорил он, склонившись ближе. Его дыхание обжигало её кожу. Рука Лорда Волтдеморта резко поднялась. — Легилименс! — произнес он, но не успел закончить заклинание. Гермиона выбила его палочку ударом ладони. Этот жест был отчаянным, почти ребяческим, но на мгновение он подействовал. Однако Рэддл лишь засмеялся, вытянул руку, и палочка мгновенно вернулась к нему. — Ты думала, что это меня задержит? — спросил он с насмешкой, его голос был тихим и уверенным, будто она всего лишь мелкая преграда на пути. Он не замедляя движения, произнес: — Круцио! Молниеносно ударившее проклятье сбило её с ног. Гермиона рухнула на влажную от росы траву, её тело дернулось, и дикий крик вырвался из груди, полон боли и страха. Боль прожигала её до самых костей, но, спустя несколько мгновений, она почувствовала, как она отступает, как сходит на нет. Оказавшись на земле, она крепко схватила свою палочку. Она огляделась — Вольдеморт стоял в нескольких метрах от неё, сдерживая свой взгляд, выжидая, как хищник. Она знала, что это всё — момент, когда нужно действовать. Всё или ничего. — Дрентвата! — выкрикнула она, но заклинание было легко отражено им, как и ожидалось. Ей не выиграть, она была в этом уверена, но она не сдавалась. Он играл с ней, он развлекался её страданиями, и теперь ей нужно было что-то большее, чем слабые попытки. Гермиона начала кидать всё более сложные заклинания, не понимая, что это лишь продлевает её агонию, ведь он мог остановить её в любой момент, с такой лёгкостью и уверенностью. Его щиты были словно каменная стена. — Ты первокурсник из Пуфендуя? — с издевкой бросил он, как будто разговаривал с маленьким детёнышем, не заслуживающим внимания. Гермиона в ответ скинула неудобные туфли, чувствуя, как холодная, мокрая трава обвивает её пальцы, словно сама земля пыталась затянуть её в свои недра. Этот контакт с природой, с жестокой, неумолимой реальностью, как-то вывел её из состояния страха. Это принесло ей силы, и её воля, как вспышка, зажглась снова. В её глазах загорелся огонь — ей не было смысла сдаваться, он не пощадит её. В следующем мгновении она выплескивает тёмные заклинания одно за одним, осознавая, что теперь она готова. Вольдеморт уже не был так беспечен, как раньше. Его поза изменяется, его взгляд становится более серьёзным. Его оружие — это не только палочка, но и его неизмеримый опыт, его способность вычислять противника за миллисекунды. И вот, одно из её заклинаний едва касается его — едва ощутимое прикосновение, и Гермиона в этот момент понимает: он зол. Том уже не играл с ней. Он готов был уничтожить её. И он это сделал — вновь с бешеной скоростью атакует, посылая череду проклятий, таких разрушительных, что она еле успевала отражать их. Вольдеморт не собирался отпускать её. Он устал от игры. — Ты сильнее, чем я думал, но этого недостаточно! Круцио! — на этот раз его голос стал ледяным, полным ненависти. Он не дал ей времени, его заклинание ворвалось в её тело с ещё большей жестокостью, чем прежде. Она снова оказалась на земле, её крики стали такими громкими, что ей казалось, что весь мир обрушился на неё. Её сознание потемнело, и в этот момент она провалилась в темноту, не в силах справиться с болью. Когда она снова открыла глаза, было так больно, что хотелось закричать снова, но лишь слабый стон сорвался с её губ. Она увидела, как Вольдеморт, словно хищник, ходит вокруг неё, наслаждаясь её страданиями, его шаги ровные и медленные. Он ждал, когда она снова поднимется, чтобы продолжить. Гермиона зажмурилась и, собирая последние силы, приподнялась на локтях, ощущая, как земля холодит её руки. Палочка снова была в её руках, и в этот момент она почувствовала, что времени почти не осталось. Вольдеморт стоял к ней спиной, его темные волосы развевались на ветру, он был расслаблен, уверен, что она уже не в состоянии атаковать его. Это мой единственный шанс. Она собрала в кулак все свои силы и выплеснула последнее проклятье в его сторону. — Авада Кедавра!— её голос прозвучал неистово, и зеленый луч, несущей гибель, вырвался из её палочки. Он полетел прямо в спину Вольдеморту.Но Рэддл молниеносно развернулся и отбил её заклинание. Его глаза вспыхнули алым светом — с яростью и жестокостью, которая заставила её сердце замереть. — Как ты посмела! — прорычал он. — Ты умрёшь. Но не так быстро, как тебе бы хотелось. - его голос снова наполнился весельем, - Беги, Софи! Беги! Гермиона понимала, что теперь её конец неминуем. Он был готов её уничтожить. Она не пыталась сражаться, лишь с ужасом смотрела на него, осознавая свою бессилие. Как по команде, Софи сорвалась с места, её босые ноги на мгновение коснулись росистой травы, а затем устремились к зданию Малфой-Мэнора. Она почти не замечала холод, пронизывающий её кожу — в её голове было слишком много мыслей, слишком много страха. Бежала ли она за помощью? За защитой? Сколько бы она ни убеждала себя, что это место — её спасение, что достаточно только вбежать в полный волшебников зал, Гермиона знала: никто в этом мире не способен её защитить. Вольдеморт не торопился. Он знал, что ей некуда бежать, что он легко догонит её, когда захочет. Он не спешил, зная, что её бегство — это лишь ещё один акт бессилия, как и её попытки сопротивляться. И Гермиона знала, что за её спиной тянется его взгляд — такой же холодный, безжалостный и уверенный в своей победе. Ноги, обременённые болью, дотронулись камня Малфой-Мэнора. Внезапно взгляд Гермионы зацепился за фигуру, стоящую у колонны. Абраксас Малфой был бледный и молча наблюдал за происходящим . Давно он здесь? Попросил его Том или он почувствовал всплески магии в своем родовом поместье? Малфой смотрел на волшебницу так, как если бы видел через неё. Она знала, он ей не поможет. Вдруг что-то прорезало воздух, и её тело поддалось жестокой невидимой силе. Это не было уже знакомое ей «Круцио». Это было нечто другое — незнакомое и тягостное. Внутренности словно сжали невидимые руки, словно змея сжалась вокруг неё, сдавливая грудную клетку. Каждое её дыхание стало мучением, каждый вздох — вызовом смерти. Гермионапочувствовала, как её тело поднимается с земли и с грохотом врезается в ледяной камень Малфой-Мэнора. Боль от проклятья исчезла так же быстро, как и пришла, но её заменила боль тупая, пронзающая голову. Гермиона невольно потёрла висок, ощущая на пальцах липкую жидкость. Кровь. Она едва могла моргать, и мир вокруг неё превратился в водянистую пелену. Всё кружилось, лицо было изуродовано мукой. «Сотрясение», — мелькнула мысль, но она уже не могла быть уверена в чём-либо. Она могла только лежать и страдать. Вольдеморт подошёл к ней, как будто каждый его шаг был выверен и замедлен. Он не торопился. Он получал удовольствие от её страданий. Перед её глазами, на уровне земли, мерцали его начищенные туфли. Он стоял рядом, присев на корточки, хищно наблюдая за ней. —Встань! — жесткий приказ. Её тело болело так сильно, что каждое движение было мукой. Но, несмотря на это, она собралась, будто сама жизнь давала ей силу. Стиснув зубы, она поднялась, её пальцы коснулись холодной колонны, а глаза встретились с его взглядом — взглядом, полным ожидания и насмешки. Вольдеморт мягко провёл пальцем по её щеке. Это прикосновение было неожиданно нежным, словно он мог бы затопить её своим вниманием. Но затем его пальцы крепко сжали её подбородок, заставив поднять лицо, и он поцеловал её — страстно, властно, с такой силой, будто собирался сжечь её душу. Но Гермиона, собрав последние силы, оттолкнула его. Пощечина — сильная, яростная. Он почувствовал её удар, почувствовал боль, но лишь рассмеялся. Для него это было ещё одной игрой. Гермиона не теряла времени. Она снова ползала по траве, её руки почти безжизненно тянулись к палочке, которая лежала где-то рядом. Почти схватила её, когда Вольдеморт подошёл сзади, наклонившись так близко, что она почувствовала запах его парфюма. Это сандал? А может кедр? — Не сдаёшься? — его голос был как ледяной ветер. Он видел её слабость, но ему было интересно, насколько далеко она пойдёт. Вольдеморт вновь произнёс заклинание — «Круцио». Огненный луч вонзился в её тело, и она закричала, её тело изгибалось в агонии. В этот момент, когда она уже не могла дышать, не могла мыслить, Том Рэддл оттянул заклинание, будто наслаждаясь её страданиями, что обостряло её боль, не оставляло надежды. Он хотел увидеть, как она страдает. Всё закончилось, Вольдеморт опустил палочку. Гермиона не кричала больше. Она уже не могла. В её груди остался только беззвучный плач, который не мог пробиться наружу. Солёные слёзы текли по её щекам. Волшебница больше не ощущала ни того, что происходило с ней, ни что ожидало её в будущем. —Абраксас! — услышала она голос Вольдеморта, и он был словно из другого мира. Сквозь пелену боли и страха она разобрала лишь одно слово. — Помоги ей привести себя в порядок и верни в зал. Мисс Блэк задолжала мне танец. - жестко, коротко отдал очередной приказ Тёмный Лорд. Всё вдруг смолкло. Мир исчез. Гермиона почувствовала, как её поднимали, и она не могла понять, было ли это реальностью, или это был лишь мрак, который поглотил её. Она не сопротивлялась, наоборот лишь прижимаясь к тёплому телу. Через мгновение она лежала на чём-то мягком. Это кровать? Нет. Это диван. Я в безопасности? В этот момент не существовало ни спасения, ни надежды. Были только её внутренние страдания, которые вели её по пути к неизведанному. И она понимала: теперь не было места, где она могла бы быть в безопасности.