А я Люблю и Ненавижу!

       Сквозь темноту и какой-то мусор внизу, мы пробирались к мелкому лучу света. Я шёл за Томасом, сжимая его ладонь своей.        Минхо, шедший впереди нас, заматерился. — Чё? — я смутно различал в темноте парня. Не останавливаясь, он произнёс: — Воняет, как в жопе гривера. Такой он — наш выход? Парни, да это реальный наебательный сарказм! — С ним соглашусь я. — в голосе Терри проскальзывала грусть. Внезапно азиат о что-то споткнулся. Его ждала встреча с полом. — Чёрт! Гривер! Ненавижу эту помойку!        Зря он упомянул мутантов… Ой как зря! Так называемый мусор задвигался. Все взвизгнули. Судя по странным звукам, это были далеко не люди…        Жаль в темноте ничего не было видно. Или к счастью? Только слышался шорох, означающий их перемещение. Бомжи кинулись на нас, а мы бросились в рассыпную и погнали с пущим усердием к выходу. Издавая каркающие свисты, эти существа погнались за нами.        Пальцы Томми чуть поглаживали мою ладонь, от чего по телу проходили волны тепла и спокойствия, а страх куда-то исчезал.        Томми… Что я делал бы без тебя?        Минхо уже стоял у Выхода и энергично заталкивал шанков в проём. Мы с Томасом добежали до двери, оказавшись последними из выживших. Вместе с азиатом мы кинулись на массивную дверь. Через несколько рывков она захлопнулась за нами…        Включился свет. Все, как один, устремили свои взгляды вперёд. В свете тысячи нефритовых слепящих ламп появилась колоритная фигура в белом халате. Жёсткий голос без единого намёка на сочувствие и — хотя бы, ан нет! — жалость заучено пропел привычным для себя тоном: — С возвращением. Больше двух лет, а так мало погибло. Поразительно. — Я извиняюсь, что?! — я не смог удержаться. В какое-то мгновение мне захотелось врезать ей. Женщина просканировала нас своим бесстрастным и скупым взглядом: — Всё прошло согласно плану, мистер Ньютон.        Мне вновь захотелось её ударить. Этот противный пренебрежительный взгляд, этот скучный тон… Как же бесит!        Она махнула рукой, и у дверей показалась ещё одна фигура. Её рука коснулась капюшона пришедшего мужчины и стянула его…        Это был Галли… Перед нами стоял Галли! Какого чёрта?! Когда он?.. — Теперь вы в безопасности. — завела новую песнь трясогузка — Моё имя Ава Пейдж. Когда-нибудь вы всё осознаете. А теперь… Чувствуйте себя, как дома! Она отступила и закрыла за собой дверь.        И посетителем наших взглядов остался лишь безумный Галли. Это больше напоминало очередной Глюк. Если бы! Он замахнулся. И я увидел текущие сквозь пальцы долгие необратимые мгновения. Быстрое, но тяжёлое движение. Нож. И он обманчиво блестит, точно какая-то звезда. И он летит в Томаса… И он попадает. Удар. Я слышу удар своего сердца. Один-единственный стук, на какое оно лишь способно. Я открываю прищуренные глаза. Томас сидит. Он в крови. Он рыдает. Я глохну внутри собственного дна, стою у края подсознательного обрыва…        Нет, не его кровь…        Чак! Он умирает.        Я ели сдерживаю слёзы.        Я знал Чака… Не так хорошо, как Томас… Возможно, я даже жалею, что не подружился с ним… Но сейчас меня волнует не он. Томми!        Он жив, но я ели сдерживаю слёзы.        Предо мной предстала его погибель лишь на секунду — а уже умер. Чувствую себя бесчувственной и эгоистичной скотиной… Странно… Разве я виноват, что меня волнует лишь Томас?        Но увидев, как мой любовник зажимает подарок Чака, чувствую укол вины.        Это чувство опустошает… Однако!        Всё, харе рыдать! Я должен его как-то подбодрить! Я должен сказать ему что-то утешительное…        Тереза?        Она появляется раньше. Она обнимает Томаса. Успокаивающе гладит рукой по его спине. И… Целует?!        Какого чёрта, я не понял?! Так, Ньют, не время закатывать истерику… Какого чёрта, я не понял?!        Я утираю подступившие слёзы. Благо рядом оказывается Минхо. Он по-братски кладёт мне руку на плечо. Я оглядываюсь и сталкиваюсь с его сочувствующим взглядом. Он кивает, и мне становятся понятны его мысли без слов. Всё образуется. Рядом разносится звук стрельбы…