А я Люблю и Ненавижу!

       Эти люди… Они спасли нас. Вытащили из П.О.Р.О.К.А. Можно сказать, совершили чудо. В этом мире, похоже, ещё остались чудеса… Кто же они? Что же происходит?        Эти люди… Они странные. Они дали нам еду, защиту, кров, одежду, надежду… На худой конец — спасение. Они дали ответ на все мои вопросы, кроме одного: «Кто же они такие?» Что же происходит?        Эти люди… Они боги. Это как-то не правильно! Спасение и надежда звучат слишком уж призрачно. И сами по себе они походят на призраков. Я пытался поговорить об этом с Минхо, но он не стал слушать. Я пытался раскрыться Ньюту, но прожигая меня взглядом, он ушёл. Я пытался объясниться Терезе, но при виде, как её уводят эти люди — передумал. Что же происходит?        Эти люди… Все эти люди. Все, кто окружает меня. Они странные. Что-то происходит. Что-то творится вокруг меня. Мне кажется, я что-то не замечаю. Мне кажется, я сам становлюсь призраком. Что же происходит?        Эти люди… Люди?.. Порок — это хорошо…        Я вижу пред собою фигуру человека. Белое платье и чёрны волосы. Светлое лицо и тёмные глаза. В груди возникает чувство, рвущееся на ровне с биением сердца. Но оно какое-то иное… Ни то, что доводилось мне ощущать в те мгновения жизни, которые приносили на крыльях мысли воспоминания. Это какая-то забота и тепло. Та любовь, какую я не ощущал даже к Ньюту. Это моя мать.        Она уверенным шагом идёт к алтарю. Напротив неё мужчина в смокинге. Его голубые глаза лучезарно светятся. Я набираю в голове имя портрета уверенного человека, лишь осознавая в нём некое сходство с собой… Мой отец. Он нежно и бережно обнимает невесту. Между омутом заботы возникает поцелуй страсти. Несутся тысячи шёпотов разом: «Скоро всё изменится». Но нет «горько»… И откуда?.. Кроме двух фигур у отцветающей розы нет людей. Пусто?.. Папа отстраняется с улыбкой. Мама оглядывается и машет мне. Её каблуки стучат по паркету. Паркет?        Она подходит ближе. Её руки ложатся на мои плечи. Она медленно наклоняется. И у уха разносится едва слышный голос: «Томми, очнись!»        Передо мной Ньют. В его летних глазах плавится страх. Он фальшиво и кротко улыбается. — Что? — спрашиваю я, поднимаясь с постели. — А ты в окно взгляни, мразь моя, и узнаешь «что». Игнорируя в сотый, наверное, раз этот тон, я проследил взглядом за его указательным пальцем. Мой взгляд встретился с тысячью рук, тянувшихся к нам через решётку. И только теперь я услышал шум от этих… Нет, уж точно не людей, а каких-то гниющих существ. В безумных хохотах и плачах иногда можно было различить слова: — Я шиз!!! О боже, я шиз! — Эй ты, инфицированный! Иди сюда, гнида!!! — Я расскажу вам будущее!!! — Убейте меня!!! Я шиз!!! Молю!!! — Спасите, кто-нибудь!!! — Я вас всех прикончу!!! — Христа ради, не убивайте!!! Прошу!!! — Я знаю где Блейн! Я знаю!!! — Все мы сдохнем, милок…        Голоса сливались в шум холеры… — Ну что, оценил наш персональный хор? — присел рядом Минхо. — Видимо, да. — с усмешкой ответил за меня Ньют. — Где мы? — мой голос отозвался хрипло. — Там же. — тихо оповестил Ньют. — Вы уверены? — Надо выбираться! — внезапно спохватился Минхо и, кинув на меня взгляд, коротко буркнул — Нет, не уверены. Моя кареглазая страсть встала первой. Мы же двинулись следом за блондинчиком. Он дёрнул за ручку двери и!.. — Заперто. — сообщил он. — Спасибо, кэп. — заметил Минхо — Сама миссис проницательность. Ньют бросил на парня прожигающий взгляд и продолжил, оглядывая дверь: — Сломаем ручку к хуям. Кувалду мне! — Такая подойдёт? — подал голос низкорослый паренёк, протягивая узкий баллон огнетушителя. Мой любовничик кивнул и выхватил «инструмент» из рук. Он замахнулся и ударил со всего маху. Что-то хрустнуло. Ньют саданул по ручке ещё несколько раз. Наконец она вместе с креплением, звякая, повалилась на пол. Дверь приоткрылась. — Ну что? Пошли. — шикнул блондин.        Мы выбрались в коридор. Густая тьма ослепляла глаза. Я прошёл за Фрайпаном, и врезался обо что-то. Впереди послышалась сдавленное «ай» и раздражённый голос: — Эти штуки здесь везде висят… А ещё от них воняет жутко… Сзади я услышал громкий приказ Минхо: — Фрай! Поищи на той стороне выключатель! Через долгую минуту послышался весёлый взвизг: — Аллилуйя!!! — и зажёгся свет.        Это. Были. Трупы.        Трупы тех благородных людей, повешенные через равные промежутки. У меня перехватило дыхание. Сзади послышался хриплый голос Минхо: — Когда они успели? Не было же не звука… Когда они?.. — Тихо, — Ньют подошёл ближе — Я думаю, это изначально не были люди. Я обернулся: — О чём ты? Он взглянул сочувственным взглядом на труп: — Они давно мертвы, Томас. Мы же видели не их, а иллюзию… — Но какие звери на такое спо?.. — я запнулся. Ясность к каждому из нас приходила быстро. Глэйдерский ор разнёсся над стенами в ответ: — Э.Т.О. П.О.Р.О.К. …        Все ребята уже разошлись по кушеткам. Я всё ещё стоял здесь, над трупом и обдумывал произошедшее… Мы думали, что ушли! А оказалось, что всё это время находились в руках этого гнусного порока… Мои мысли прервала рука, оказавшаяся на плече и внезапно скользнувшая вниз… Фигурка обошла меня, и я встретился лицом к лицу с Ньютом. Каким-то странным голосом он произнёс: — Пошли… Кое-что покажу. Его нежная ладонь потянулась к моей руке. Я ощутил тёплые хрупкие пальцы. Он повёл меня за собой…        Блондин провёл меня под лестницу и замер спиной ко мне, отскребая внимательно побелку. — Так чего ты хотел? — несмело спросил я у него. Он резко развернулся на пятках и с злобным криком выдал: — Какого хрена ты целовался с ней, сука ты паршивая?! — Хэй! — я поднял руки в смирительном жесте — Успокойся, Ньют. — Успокоиться?! Успокоиться, блять, он мне посоветовал! — он залился истерическим смехом. — Чтоб ты спокойно целовался и трахался со всякими стервами, а я успокаивался?! Да не дождёшься, любовь моя! — Это она поцеловала меня! — Да, а ты продолжил! Ты забыл, а?! Ты моя сучка, блять, а не её!!! — Я не сучка! И не твой. Я разве давал тебе клятв верности? На его янтарные глаза навернулись серебряные слезинки, а речь приняла облик обманчивого холода: — Шлюха ты, Томми… Как же ты не понимаешь? Может ты и мразь, но я всё равно люблю тебя! — его голос сорвался — Что мне, мать твою, делать? Что мне теперь делать, а?! Больной ты ублюдок!        Блондин резко влепил мне пощёчину. Я чуть не рухнул, но смог-таки придержаться за стену. Щека пылала болью. Я злобно скрипнул зубами и рыкнул: — Ты вообще охренел, что ли?!        Он схватил меня за шиворот и прижал к стенке. Его глаза загорелись опасным огоньком, губы изогнулись в жестокой ухмылке.        Я сглотнул и ели слышно прошептал: — Ньют? — Как же я ненавижу тебя, Томми… Его губы прижались к моим и слились в ласковом поцелуе. В нём ощущался вкус слёз и страсти. Я вплёл пальцы в светлые волосы и податливо стал отвечать.