Двойные проблемы

      Участок шерифа       Дэвид пододвинул стул к своему рабочему столу, решив, что, чтобы скоротать время, он может заняться бумажной работой, пока присматривает за своей спящей дочерью Эм.       У них часто возникал спор о том, кто больше ненавидит бумажную работу - он или Эмма. Эта мысль заставила его улыбнуться; фактически, любое сходство или черта, которую его дочь, казалось, унаследовала от него, наполняли его гордостью. Иногда Дэвиду казалось, что он не может ещё больше гордиться тем человеком, которым она стала, но тогда она говорила или делала что-нибудь в защиту справедливости и добра, это заставляло его раздуваться от гордости.       Поначалу долгий сон Эм вызвал неприятные воспоминания о проклятии сна, из-за которого её мать чуть не уснула навечно. Но врач сказал, что с его дочерью-подростком всё будет в порядке, и это стало огромным облегчением. Любое количество раздражающих взаимодействий с Китом стоили этой информации.       Помощнику шерифа вспомнился первый день, когда он встретил свою дочь-подростка, когда он поймал Эм за кражей в магазине и привел её сюда, в участок. Он до сих пор помнил, как она, тощая и дерзкая, стояла напротив него в комнате для допросов и заявляла, что ненавидит родителей, которые бросили её после рождения.       Единственное, о чем Дэвид постоянно сожалел по поводу своей дочери, было то, что он не был рядом с ней, когда она росла. Он не мог избавиться от чувства вины за то, что подвёл её, что не выполнил свой отцовский долг. Возможно, для неё всё сложилось бы иначе. Он любит её такой, какая она есть, включая шрамы от боли, которую пережила, но он не может не желать, что у неё не было счастливого и безопасного детства, которого она заслуживала.       Из камеры, где спала Эм, стали доноситься звуки шевеления. Когда подросток, зевая, села, на лице Дэвида расплылась широкая улыбка. Его маленькая спящая красавица проснулась.       – Сколько времени? – спросила Эм, моргая спросонья. Она убрала длинные светлые локоны с лица, обнаружила в кармане свои очки и надела их. Она огляделась и поняла, где находится. – Подожди. Почему я здесь?       – Я боялся, что ты об этом спросишь, – вздохнул Дэвид. – Однажды я занимался своими делами в Зачарованном лесу и повстречал красивую женщину, которая ударила меня камнем по лицу, и вот ты здесь.       – Паааап, – простонала Эм. – Я не об этом.       Её смятение по поводу его ужасной шутки было ожидаемым. Эм встала, вышла из камеры и села на угол его стола. Он подразнил её словами «добрый день», спросил, как она себя чувствует («хорошо») и хочет ли она что-нибудь поесть («фу, нет»). Эм наблюдала, как он заполняет несколько форм, прежде чем спросить снова.       – Как мы очутились у тебя на работе? – спросила Эм.       Дэвид посерьезнел, когда ему пришлось объяснить, почему он привел её в полицейский участок. Он спросил её о снотворном и потом без придирок, передал предупреждения доктора Кита о приеме назначенных чужим препаратов. После он рассказал о том, что миссис Гандер была доставлена в больницу после того, как они вломились к ней домой, и что Голубая Фея хотела расспросить её об этом.       Эм всё выслушивала, и, хотя Дэвид знал, что должен сказать ей эти вещи, он видел по лицу дочери, как она становится настороженной и отстраняется от него.       Её первым вопросом было:       – У меня проблемы?       – Не обязательно, – сказал Дэвид. – Я только хочу знать твою историю. Что произошло прошлой ночью? Вы были в доме миссис Гандер?       Эм отвернулась на минуту, чтобы подумать:       – А где Ри? Что она тебе рассказала?       – Я хочу услышать твою версию.       – Почему все думают, что во всём виновата я? Что бы я ни делала, я всегда под подозрением. Походу, я навсегда останусь плохим ребёнком. Так ты обо мне думаешь?       – Я...       – Я не врывалась в её дом, ясно! Старуха врёт. Я даже к ней не прикасалась. Это она сумасшедшая. Может быть, это она на меня напала. Об этом ты не подумал?       – Это серьезно, Эм, – неодобрительным тоном сказал Дэвид. – Я говорю это не как твой отец, это также моя работа как заместителя шерифа. Старушка была серьезно ранена. Мне нужно знать правду о том, что произошло, чтобы я мог защитить тебя, в случае если в дело вступит закон. Миссис Гандер была не единственной, кто сказал, что ты на неё напала.       Эм усмехнулась:       – Это невозможно. Там была только я и Ри.       Дэвид не ответил. Это была старая техника допроса: позволить ей самой прийти к выводу и посмотреть, что она скажет. В любом случае это было лишь косвенное доказательство («Голубая Фея сказала, что Ри сказала…») того, что Эм сделала что-то не так, так что официального доказательства было бы недостаточно. Однако натравливать одну девушку на другую было опасной игрой, и когда Эм осознала смысл его вопросов, она очень быстро на него разозлилась.       – Да ни за что! – Рот Эммы округлились от ужаса. – Хочешь сказать, что Ри сказала, что это была я? Я тебе не верю! Ты врёшь. Она никогда не позволит мне сесть в тюрьму за то, чего я не делала.       То ли потому, что она хотела драматизировать, то ли ей больше некуда было идти, Эм встала и потопала к камере, в которой проснулась. Девушка схватилась за стальную дверь и с грохотом захлопнула её за собой.

***

      Закусочная "У бабули"       – Эй, я заплачу, – сказала Эмма, когда обе женщины поднялись со своего столика, чтобы уйти. Она наклонилась к серьезному лицу Реджины. – Если мир сегодня рухнет, я хочу быть уверенной в том, что заплатила за обед.       – Конечно, плати, – пробормотала Реджина.       Мэра не волновало, кто из них заплатит в этот раз. Но она закатила глаза, когда Эмма крикнула ей идти вперед, пока она "платит". Реджина прекрасно знала, что та не раз забывала свой бумажник и прибегала к уговорам бабули записать ей на счёт.       Прозвенел дверной колокольчик, когда Реджина закрыла за собой дверь закусочной. По крайней мере, пока она будет ждать снаружи, она сможет сменить осанку и выглядеть настолько нетерпеливо разозленной, насколько ей хотелось, не оскорбляя при этом никого из избирателей и не привлекая лишних взглядов. Как королева или мэр, она выглядела устрашающе (даже когда это не было её намерением).       Несмотря на произошедшую ранее автомобильную аварию, сейчас на главной улице Сторибрука, похоже, большое сквозное движение. Казалось, все куда-то спешат, даже пешеходы.       Один мужчина прошел мимо неё по тротуару, обернулся, чтобы на неё посмотреть, а затем сплюнул на землю.       Реджине, конечно, было знакомо такое поведение. Она определенно никогда не была «королевой червей» в другой стране. Но сейчас… ну, она надеялась, что время и разум помогут некоторым людям увидеть, что она управляет безопасным для них и процветающим Сторибруком. Не поэтому ли она несколько дней нервничала и теряла сон? Из-за спасения города, полного людей, которые возненавидели её с первого взгляда?       'Нет,'быстро напомнила себе она.'Не думай о неблагодарных идиотах. Это ради Генри и Эммы. Я делаю это ради моей семьи, для себя, и потому, что это правильно. Я создала этот город при помощи тёмного проклятия, в первую очередь, это мой беспорядок, и теперь оно вернулось, чтобы укусить.       Для начала, мне нужно увидеть Эм. Нужно выяснить, она ли...’       – Привет, сестрёнка, – поприветствовал её грубый голос. К ней подошёл школьный дворник и по совместительству бывший гном Лерой. – У нас проблема.       – Я добавлю её в список, – коротко сказала Реджина.       – Лучше в его начало.       Лерой держал большой лист бумаги, сложенный как дорожная карта. Он развернул его и сунул перед её лицом.       Реджина узнала эту карту Сторибрука, ту самую, которую она держала в офисе шерифа некоторое время назад. Она заколдовала её на заседании Военного Совета Белоснежки, чтобы показать статус и местоположение магической границы, которые защищали город и сохраняли воспоминания его жителей. Ранее на ней была выделена ярко-желтая граница, которая до недавнего времени постепенно становилась меньше, пока недавно не достигла расстояния, которое находилось всего в нескольких милях от города.       А теперь на карте пусто.       – Здесь ничего нет, – сказала Реджина.       – Верно. – Лерой кивнул. – Прошлой ночью она светилась. Сегодня, когда я вышел проверить положение границы для шерифа, я заметил, что твоя волшебная карта больше не фурычит.       – Но ты всё ещё помнишь свою сказочную личность?       – Конечно, помню. Я Ворчун, гном, ранее известный как Мечтатель. Так что да, где бы она ни была, граница ещё существует. Кто знает, что происходит вообще.       – Она научилась обманывать, - удивленно сказала Реджина, разговаривая сама с собой. – Городская линия была создана Темным проклятием, это моя магия. Теперь она скрывается от меня?       – Ты же уже наслышана, что говорят по всему городу? – спросил Лерой. Он обернулся через плечо и ткнул пальцем на уличное движение. - Люди бегут. По слухам они теряют свои воспоминания. Они думают, что ты снова занялась тем проклятием и не хотят быть здесь, когда оно активизируется. Думаю, они не хотят возвращаться в Средневековье и терять подписку на Netflix.       Реджина потеряла терпение:       – Идиоты! Они боятся потерять свои воспоминания и всё равно покидают город? Как только они это сделают, я не смогу заставить их сказочные личности вернуть обратно. Такого способа нет!       Лерой пожал плечами:       – Так и что нам делать?       – Не знаю, – вздохнула она.       – Я хотел бы знать, что произойдет, потому что… – Лерой завозился со своей шапкой, стянул её, чтобы почесать череп, прежде чем снова надеть на лысеющую голову. – Астрид хочет поскорее создать семью. Я сказал ей, что нам придется подождать, потому что я рискую своими сварливыми воспоминаниями, каждый день проходя мимо границы. Я не хочу её забывать. Я сказал, что мы можем завести ребёнка позже, если я всё ещё буду рядом. Когда всё это закончится.       'Конечно,'Реджина осознала это с тяжестью на сердце.       Пока продолжалась эта странность, не только жизнь её и Эммы была приостановлена. Лерой и Астрид хотят завести ребенка; юная Джесс Медоуз хочет поступить в колледж; Кэтрин Нолан помолвлена ​​с мужчиной, которого нашла спустя столько времени. От неё зависит так много счастливых концов.       Реджина прочистила горло:       – Ну, ты наверняка будешь ворчать, после ночи с младенцем.       – Чья бы корова мычала, – возразил Лерой. – Ты была самой ворчливой леди, пока не появился твой пацан.       – Я любила каждую проведённую с ним секунду, – парировала Реджина. – И ты будешь.       – Хорошо. Тогда решено. Ты присмотришь за моим пацанёнком на его первом свидании. Увидимся позже, сестрёнка.       Гном ушел, и Реджине пришлось спросить себя 'Что именно сейчас произошло?'Горожане покидают Сторибрук, как крысы на борту пресловутого тонущего корабля, но почему-то у бывшей Злой Королевы осталось немного сторонников, которые всё ещё в неё верят.       'Тьфу,'теперь придется прилагать усилия, чтобы избежать их разочарований в ней любой ценой. Как ужасно, когда тебя считают героем и люди возлагают на тебя большие надежды. Давление ныло бы сокрушительным, если бы она не привыкла, что от неё ожидают самого худшего. Неудивительно, что Эмма это ненавидит. Спасительница возведена на ещё более высокий пьедестал, она ответственна за всё хорошее и плохое, происходящее в этом городе, и у неё действительно есть власть, чтобы изменить положение вещей.       'Зато Спасительнице двух миров требуется Ледяная королева, чтобы заплатить за два кофе и бискотти,'подумала Реджина.       – Ради всего святого, Эмма, – пробормотала Реджина и огляделась вокруг. – Что так долго!       Её раздражение утихло в одно мгновение, когда прозвенел колокольчик над дверью закусочной и предмет её мыслей вышел наружу, в смятении глядя на телефон.       Эмма подняла глаза и моргнула так, словно собиралась заплакать. Было необычно видеть её настолько расстроенной, что сразу же сигнализировало о том, что что-то пошло не так. Реджина подошла к ней, намереваясь обнять, но блондинка отказалась смотреть в глаза и лишь отмахнулась. Должно быть, это один из тех случаев, когда она не в настроении физически контактировать с кем-либо. Иногда для неё это было слишком.       Режина нежно положила руку на её плечо, чтобы привлечь внимание:       – Эмма? В чем дело, дорогая.       – Моя ма... – Эмма прочистила горло и исправилась. – Хм, Мэри Маргарет только что мне звонила. Она заметила, что из квартиры пропали мои вещи, и хотела знать, когда её соседка по квартире успела переехать и почему она об этом не знает.       – Соседка по квартире? – растерянно повторила Реджина. – Но ты уже несколько месяцев у неё не живёшь.       Они обе сегодня были в квартире Мэри Маргарет во время обеда. В то время школьная учительница вела себя как обычно. Она определенно не делала вид, что забыла, как Эмма некоторое время назад переехала на Миффлин-стрит, 108. Не говоря уже о том, что с тех пор, как проклятие «пало», она почти всегда называла Эмму «своей дочерью», а не соседкой по квартире, несмотря на то, что Эмма почти никогда не называла ее «матерью» в лицо.       'О боже, это потому, что она забыла.'       – Твоя мать потеряла память? – сказала Реджина, подтверждая то, что Эмма и сама уже поняла.       – Угу.       – А что насчет Дэвида? Он помнит?       Эмма уныло пожала плечами.       – Я спрашивала, но она сказала, что его там нет, и Эм тоже. Мэри Маргарет была удивлена, почему я вообще подумала, что Дэвид будет у неё. Она наверняка не помнит, что за ним замужем. Когда я упомянула Белоснежку и Прекрасного принца, она сказала, что я перечитала сказок Генри.       – Но мы говорили с ними раньше в квартире, и с ними всё было в порядке.       – Должно быть, это произошло после. Мэри Маргарет живет в центре города. Если граница дошла до этого места, то, думаю, теперь многие потеряли память. В этом больше нет смысла. Я всех подвела.       – Нет, – твердо сказала Реджина. – Это ещё не конец... – Она принялась пересказывать ей слова Лероя, не забывая упомянуть, что у гнома по-прежнему были его воспоминания. На тот момент.       Им пришлось вернуться к первоначальному плану, который дал им Голд: создать собственное зелье Истинной Любви и активировать его с помощью Поцелуя Истинной Любви. Это единственное, что им остаётся. Эмма - единственная, кто был уверен в их способности заставить его работать сегодня утром, но она явно быстро теряла надежду. Если бы её родители были рядом, они, без сомнения, сказали бы ей, что герою нужно упорствовать до самого конца, даже когда кажется, что всё потеряно.       – Ты - Спасительница, – жёстким голосом напомнила Реджина, и глаза Эммы тут же вспыхнули в узнавании. – Тебе нужно об этом помнить. Спасение каждого дня - твоя работа. И если ты вдруг не заметила, это может быть последний день моего существования.       Эмма впилась в неё взглядом.       – Что ты от меня хочешь, Реджина? Я не знаю, как с этим бороться! Нет ни плохого парня, ни злодея, ничего, кого я могла бы убить. Есть только мы и проблемы, которые я понятия не имею, как решить.       – Тебе стоит обратиться к Нилу. Он - твоя Истинная любовь.       – Что?! – возмутилась Эмма, даже не пытаясь скрыть гнев в своем тоне. – Ты, должно быть, шутишь! Почему ты говоришь это сейчас? Мы потратили несколько дней, готовя наше зелье, основываясь на предположении, что моя Истинная любовь - ты, что бы это, черт возьми, ни значило, а теперь ты говоришь, что думаешь, что это не ты?       – У тебя есть мысли получше, почему у нас не получается?       – Нет, но... - Эмма покачала головой, всё ещё не понимая такого внезапного поворота.       Если план брюнетки состоял в том, чтобы это по-королевски разозлило Эмму, он сработал. Но прежде чем Режина смогла получить вознаграждение за побуждение своего только что вдохновленного Спасителя к действию, на обочину с визгом шин вылетел пыльный красный пикап. На крыше которого лежали чемоданы и несколько обеденных стульев, привязанных веревками и грозивших выпасть в любой момент.