Двойные проблемы

      Миффлин-стрит, 108       Когда Эмма вошла, в доме царила мертвая тишина. Она старалась не лязгать ключами от машины и не ронять сапоги, чтобы не разбудить Генри. Часы на микроволновке показывали, что уже поздно, далеко за полночь. Не было никаких признаков того, что кто-то ещё не спит, единственный свет исходил из главной спальни наверху. Реджина звонила меньше десяти минут назад… где она?       Когда Эмма вошла в спальню, любое негодование в ней улетучилось от увиденного. Реджина заснула с телефоном в руке. Она всё ещё сидела на полу, прислонившись головой к изножью кровати. Брюнетка была одета только в шелковые шорты и фланелевую рубашку, которая ей не принадлежала. Для человека, который считал такую одежду совершенно непригодной для выхода из дома, у Реджины была привычка присваивать рубашку Эммы для собственного использования дома.       'Воровка.'       Улыбка тронула уголок рта Эммы. Это пробудило в памяти первый из многих раз, когда она видела эту одежду на ком-то, кроме себя:       – Эта рубашка отвратительна, дорогая, – поддразнила Реджина, просовывая руки во фланелевые рукава. – Если бы она не была удобной, я бы сказала тебе её сжечь.       Шериф собиралась уходить, с неохотой оставляя кровать и женщину на ней. Это была идея Реджины обниматься по утрам, и Эмма знала, что стоит за комментарием о рубашке.       – Ты надеваешь её только, когда я ухожу в ночную смену. Ты не можешь просто так меня отпустить, так ведь? Я думаю, тебе нравится представлять, как я обнимаю тебя.       – Твоя рубашка - следующая лучшая вещь. – Реджина призналась в тот редкий момент, показывая свою привязанность. Они не были вместе достаточно долго, чтобы постоянное желание близости друг друга угасло, если оно вообще когда-нибудь исчезнет.       – Ну, в ней ты выглядишь очень сексуально. Спокойной ночи, красотка.       Эмма ухмыльнулась и по пути к двери послала женщине воздушный поцелуй.       Уезжать ей становилось всё труднее, даже когда этого требовали жизнь и обязанности. Всякий раз, когда они расставались, ей дико не терпелось увидеть брюнетку снова. Всё, что её отвлекало, казалось раздражающим вмешательством, которое приходилось терпеть. Приходить домой с работы каждый день или каждый вечер к Реджине было как - возвращение домой. Однако ей потребовалось много времени, чтобы осознать, что именно это она чувствовала.       Эмма почувствовала, как её сердце наполняется любовью. Реджина была резка по телефону, очевидно, всё ещё страдая из-за их ссоры, но сейчас на её лице не было никаких того признаков. На ней была рубашка Эммы, та самая, на которую она претендовала всякий раз, когда хотела быть рядом с ней. Не может быть, чтобы это ничего не значило. Какими бы трудными ни были сейчас дела, Реджина всё ещё хочет, чтобы она обернулась вокруг её тела в виде фланелевой ткани.       Им нужно поговорить, им нужно активировать зелье и спланировать следующий ход. Но Эмма была истощена, а её вроде как её Истинная Любовь уже спит. Она терпеть не могла будить Реджину всякий раз, когда той удавалось мирно поспать после того, как она стала свидетельницей нескольких её самых суровых ночей. Поэтому она взяла миниатюрную фигурку на руки и перенесла её, укладывая в постель.       'Зелье может подождать до утра. Что изменится за несколько часов?'       Объяснение своего промедления, когда она раздевалась, было последним, о чём думала Эмма перед тем, как рухнуть в постель.

***

      Девочки убегали от того, что произошло сегодня вечером на Тремонт-стрит. Эм была измотана и понятия не имела, что, черт возьми, случилось с Гусыней в жутком доме. Ри шла быстрым шагом впереди и поворачивала голову каждую минуту или около того, чтобы убедиться, что Эм продолжает следовать за ней.       Теперь они почти добрались до Мэйн-стрит, достаточно далеко, чтобы их никто не видел. Было темно, если не считать мягкого света уличных фонарей и завывания ветра, заглушавшего звук их шагов. Ранее бушевавший шторм утих, его ярость была приостановлена. В столь поздний час вокруг больше не было ни души.       Эм была почти готова повалиться на землю, и это почти произошло, когда она остановилась. Она схватила Ри за локоть и развернула девушку к себе.       – Чт..хэх... – выдохнула она. – Что, черт возьми, ты сделала, Реджина?       Ри нахмурилась:       – Ты жалуешься на то, что я спасла тебе жизнь?       – Моя жизнь даже не была в опасности! Как ты проделала ту жуткую штуку из фильма ужасов своей рукой? Это выглядело так, словно ты хотела выпустить ей кишки. Что бы ты сделала, если бы меня не было рядом, чтобы тебя остановить?       – Ты знаешь, что бы я сделала.       Руки Ри всё ещё дрожали, и это было не от холода. Она не могла встретиться взглядом с Эм, но это не имело значения, потому что Эм уже видела в кого она превратилась этим вечером. Её горло горело от подавления желания заплакать. Зло не плачет, потому что оно только что осознало, что оно - зло.       – О боже, – взмолилась Эм. – Пожалуйста, только не это.       – Что?! – защищаясь, сказала Ри. – Она угрожала мне. Тебе. Нашему сыну! Разве ты не слышала, что она говорила о нас? Что я должна была сделать?       – Она несла всякую чушь, чтобы позлить тебя, попытаться шантажировать, чтобы выведать информацию о её семейных секретах. Гандер не более чем злобная старая фанатичка. На самом деле она не собиралась причинять нам вреда. Она блефовала.       – Откуда тебе знать? Ко всем угрозам следует относиться серьезно. Наивные члены Королевских семей становятся мертвыми членами Королевских семей. Ты ничего не знаешь об истории, с которой всё здесь связано. Я всего лишь пыталась защитить тебя.       – Это не значит, что ты можешь ходить вокруг да около и причинять людям боль ещё до того, как они что-либо предпримут! Это неправильно. Ты должна найти другой способ.       – А что насчёт тебя? Ты подвергла риску жизнь нашего ребенка, напав подобным образом на миссис Гандер. И это не в первый раз, я знаю об игре в вышибалы в школе. Генри мне рассказал. Это было опасно. Но не так невероятно глупо, как то, что ты сделала сегодня. Ты использовала что-то магическое, ничего не зная о том, откуда это взялось и каковы его силы.       – Я должна была что-то сделать! – возразила Эм.       Ранее...       Лицо Люси Гандер исказилось от боли, когда миниатюрная девушка одной рукой прижала её к стене. Правая рука девочки по запястье была погружена в грудь директора школы, сжимая её бешено бьющееся сердце. Это было физически невозможно! Не в мире без магии…       Эм не могла поверить что то, что она видит перед собой, реально. Несмотря на свое плохое зрение, она была достаточно близко, чтобы увидеть, что пожилая леди в серьезной опасности. Гандер зашла слишком далеко, вонзив ногти в душевные раны девушки. Теперь Ри дала отпор. Было сказано столько, сколько человек мог вынести, прежде чем сорваться.       – Ри! – несколько раз окликнула она её, умоляя остановиться, но её мольбы не были услышаны.       Должен был быть какой-то способ достучаться до неё. Что она могла сделать? Её собственная магия покинула её, как без неё она может отвлечь Ри от магии Злой королевы?       Эм порылась в кармане своей толстовки в поисках очков.       И тут она почувствовала его. В кармане её толстовки лежал маленький твердый предмет, тот самый, который она украла из хранилища Реджины этой ночью. Это был камень размером с бутылочную пробку, но он был идеально гладким и не имел никаких отметин. Конечно, она понятия не имела, что это за камень и зачем нужен, но выглядел он круто, и у Эм всё ещё осталась привычка трогать или воровать предметы, которые вызывали у неё интерес. Пусть не было никаких оснований полагать, что это ничто иное, кроме как обычный пляжный камешек, она положила его в карман.       Не отдавая себе отчета в том, что делает, Эм выдернула руку и изо всех сил швырнула маленький камешек на пол. Он проскочил по каменной кладке к ногам Ри и Гандер.       От удара раздался оглушительный "БАБАХ!", который сотряс стены, как будто шум произвёл объект гораздо более массивный. Это прозвучало как выстрелы с близкого расстояния, и из облака тумана поднялась белая полупрозрачная водяная птица. Ри отвлеклась и отпрянула в сторону, а Гусыня рухнула на пол, съежившись от страха при виде призрачного лебедя.       – Ри! Бежим! – закричала Эм.       Воспользовавшись минутным замешательством Ри, она схватила девушку и вытолкала за дверь, приказывая бежать. Этот второй шанс спастись не пропадет даром.       Последнее, что увидела Эм, оглянувшись, была Гандер, прижимающая руки к своей груди. Директор школы, по-видимому, не пострадала. Сейчас она выглядела как безобидная испуганная маленькая старушка. Как, черт возьми, эта ночь могла настолько выйти из-под контроля?       Эм вышла из оцепенения, понимая, что Ри снова читает ей лекцию.       – Где ты взяла Трансмутированный Камень? Они очень редкие. Ты не можешь себе представить, как опасно носить его с собой. И в твоем-то состоянии! Как ты могла.       – А? – переспросила Эм. – Что ещё за...       – Трансмутированный камень, – повторила Ри. – Это волшебный камень в моем мире. Несмотря на свой маленький размер, они бьют с большой силой. ТК может быть разрушительным оружием, если владелец того захочет, он раскрывает намерения. Мысли могут быть опасны.       – Я нашла его в склепе Реджины. Но я не хотела никому навредить, я просто хотела отвлечь. Как та штука с Патронусом. Это всё, о чем я думала.       – Этот выбор мыслей, вполне возможно, спас всем нам жизни сегодня вечером. Ты больше не можешь беспечно относиться к своей безопасности. Ты должна была позволить мне с этим разобраться.       Эм вздохнула.       – Я в порядке, видишь? С малышом Генри тоже всё в порядке. Я не полная идиотка.       – Эм Свон, ты ждешь ребенка, – сказала Ри, звуча точь-в-точь как мэр некоего городка. – Пришло время стать ответственной. Ты не можешь рисковать нашим будущим. Мы говорим о Генри. Ты не знаешь, что могло бы произойти и какое влияние это могло оказать на нашу жизнь позже. Там, откуда я родом, дети умирают каждый день, даже не успев сделать свой первый вдох.       – В реальном мире всё не так, по крайней мере, в наши дни. Генри здесь одиннадцатилетний ребенок, а это значит, что он родился благополучно. С ним ничего не случится. Он не исчезнет. Ты сама сказала: всё, что происходит сейчас, скорее всего, уже стало частью нашего прошлого.       Ри возразила:       – Я дразнила Матушку Гусыню, когда это говорила. Это не значит, что мы не должны действовать, что мы можем сидеть сложа руки и плыть по течению. Нам всё ещё нужно сделать всё возможное, чтобы Генри появился на свет в целости и сохранности.       – Чего бы это ни стоило? – эхом повторила Эм. – Как это сделала ты? Например, ты увеличиваешь бдительность с наступлением темноты. Ты это имеешь в виду?       – Может быть, я так и делаю.       – Я не знаю, смогу ли я так, – Эм покачала головой, выглядя опустошенной. Тошнота, скручивавшая её желудок, не имела ничего общего с утренним недомоганием. – Я не могу стоять в стороне и смотреть, как ты становишься злой. Я ничего не могу поделать, но в то же время я не хочу видеть, как ты проходишь через такую боль.       – Тогда не смотри. – Ри перевела взгляд в сторону пустой улицы. – Но ты говорила, что ничто не сможет изменить твоих чувств ко мне.       – Я никогда не перестану любить тебя. Я доверяю тебе свою жизнь. Но не знаю теперь, доверю я тебе своего ребенка или нет. Ты должна быть лучше себя сегодняшней. Ты должна быть такой мамой, какую заслуживает Генри. Я знаю, что ты можешь быть такой, но я не всегда буду рядом, чтобы помочь тебе. Пожалуйста, попробуй. Не позволяй тьме победить. В конце концов, ты должна поступить правильно. Никогда не будет слишком поздно.       Ри не ответила.       – Ладно. – Эм вздохнула, смирившись с тем, что она знала о будущем Ри как королевы. – Делай, что должна, я не хочу знать. Но сегодня вечером ты позволила собой манипулировать точно так же, как ты это позволяешь своей матери и жуткому мистеру Голду. Почему, Ри? Ты чуть не убила бабульку в порыве гнева. Независимо от того, насколько она этого заслуживала. У нас могут быть большие неприятности, если Гандер об этом сообщит.       – С каких это пор тебя это волнует? Ты начинаешь напоминать мне Паиньку, а я лично могу поручиться, что она еще более раздражающая, чем кажется.       Эм подавила желание закатить глаза:       – Неважно. Я достаточно слышала о прошлом Реджины, чтобы знать, что тебя ждет. Но я не позволю социопатке заботиться о моем сыне. Как только у тебя появится Генри, ты должна будешь делать то, что лучше для него, хорошо? Ты должна отказаться от образа Злой королевы. Или я найду тебя и заберу его обратно. Мы отправимся в безопасное место, подальше от всей этой сказочной жути. Ты меня поняла?       – Да! – огрызнулась Ри. – Я знаю, что должна измениться. Я сделаю все для своего сына. Всё.       – Тогда убедись, что ты готова, потому что я ещё не готова. Я всё ещё просто мелкая идиотка, как все говорят.       – Люди будут говорить тебе это всю твою жизнь, если ты им позволишь. Самое меньшее, что ты можешь сделать - это перестать называть себя идиоткой. Если только тебе не нравится жить в соответствии с этим прозвищем и снимать с себя всякую ответственность?       Эм сверкнула глазами:       – Я делаю все, что в моих силах, ясно?       – Как и я.       Подростки были слишком упрямы, чтобы продолжать спорить, поэтому остаток пути они прошли молча. Они направились на Мэйн-стрит, поскольку квартира Мэри Маргарет была ближайшим местом, где можно было переночевать. Если бы они знали, что это будет их последний шанс поговорить в течение долгого времени, то, возможно, использовали бы этот шанс гораздо более продуктивно. Но обе девочки были злы друг на друга и боялись за своего ребенка, каждая думала, что только она лучше знает, как его защитить.       Они обе были правы и в то же время обе ошибались.       Говорят, что, будучи в отношениях, вы не должны позволять спору затянуться до захода солнца, чтобы ссора не породила обиду и со временем не разрослась. Для Эм и Ри, или скорее, Эммы и Реджины, это было началом битвы, за которой зашло много солнц, битвы, которая длилась десятилетия и пересекла оба их мира.       Пока они были порознь, обида находилась в спячке, но как только они снова встретились на пороге особняка в Сторибруке в 2011 году, искра между ними вспыхнула вновь, и ссора мгновенно возобновилась.

***

      Квартира Мэри Маргарет, перед рассветом       – Девочки спят? – пробормотала из-под одеяла Мэри Маргарет.       Дэвид лёг в постель рядом с женой и подавил зевок.       – Будем надеяться, что так и есть. Хотя бы несколько часов. Эм уснула в ту же секунду, как её голова коснулась подушки.       – Зачем Эм и Ри приходить сюда в такой час?       Стук в дверь, раздавшийся пятнадцать минут назад, заставил их обоих вздрогнуть. Это было странное время для появления на пороге кого бы то ни было, не говоря уже об их дочери-подростке и её девушке, которые, насколько всем было известно, должны были ночевать на Миффлин-стрит. Эм явно была не в себе, а Ри была одета в вечернее платье и почему-то хмурилась, но в остальном девушки, если судить внешне, чувствовали себя прекрасно, хотя, возможно, вели себя немного отстраненно друг с другом.       Дэвид и Мэри Маргарет испытали такое облегчение, увидев их в живыми и здоровыми, что предложили им свободную спальню, не требуя объяснений. Допросы могут подождать до утра. Однако ничего не могло подавить материнский инстинкт Мэри Маргарет. Она задала ряд вопросов, не дожидаясь ответов.       – Как ты думаешь, где они были всю ночь? Знают ли Эмма и Реджина, что они у нас? Почему девочки не вернулись в дом Реджины?       – Не уверен, что хочу знать. – Дэвид сонно закрыл глаза.       – Эмма с самого начала была права - держать этих двух девочек под одной крышей - все равно, что пасти кошек. Я лучше отправлю ей сообщение, чтобы знала, что они у нас.       Её телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Мэри Маргарет потянулась, чтобы взять его в руки. От неожиданности она чуть не сбросила устройство с прикроватной тумбочки, но вовремя успела сориентироваться и его схватить. Школьная учительница проверила дисплей (на котором высвечивалось очень нежелательное имя) и выругала себя за то, что ведёт себя слишком осторожно, чтобы проигнорировать звонок. На всякий случай. Мелодия резко оборвалась, когда она нажала "Ответить".       – Почему у тебя всё ещё забит мой номер? – без предисловий спросила она звонившего.       Мужчина ответил ей с явной ухмылкой:       – А почему мой до сих пор у тебя? Если ты удалила мой номер, как узнала, что звоню я?       – Что вам нужно, доктор Вейл? – Мэри Маргарет старалась звучать как можно более высокомерно. Она взглянула на лежащего в постели мужа, тот уже заснул. Слава Богу.       – Я хочу знать, что происходит. Я пытался связаться с офисом шерифа, но мне никто не отвечает. Мне нужно поговорить с Эммой.       – Это важно?       – Я не стал бы звонить, если бы это было не так. Только что закончилась моя смена в больнице. Есть только одна вещь, которой я предпочел бы сейчас заняться, кроме как спать. Поэтому я позвонил тебе.       Мэри Маргарет ахнула от изумления, заслышав его постыдный намёк:       – Что?! – пискнула она. – Я... я замужем.       – Очевидно, это не всегда имело для тебя значение. Расслабься. – Вейл пошутил, а затем стал серьезным. – Я знаю, что в Сторибруке что-то не так, всю ночь я имел дело с пациентами, страдающими странной формой избирательной амнезии. Утрачены только их сказочные воспоминания. Я подумал, что шерифу следует заняться этим делом. Разве она не твоя соседка по комнате?       – Она... я хочу сказать - да, она была моей соседкой по комнате. Она моя дочь. И шериф знает о проблеме, но её здесь, рядом со мной нет. Эмма съехала некоторое время назад. Предлагаю вам позвонить ей на мобильный позже, утром.       После паузы Вайл сменил тему и задал другой, более непонятный вопрос:       – А Эм рядом с тобой случайно нет?       – Я уже сказала вам, – сказала Мэри Маргарет с некоторым нетерпением. – Эммы здесь нет.       – Я имел в виду младшую Эм.       Её пронзил приступ страха за ребенка. Мэри Маргарет сохраняла нейтральный тон:       – Я понятия не имею, о ком вы говорите.       – Младшая Эмма. Не так давно она попала в больницу с возможным сотрясением мозга в результате незначительной автомобильной аварии. Конечно, я всё понял, и по её возрасту сразу стало очевидно, что она не шериф. Она представилась Эм С.       Мэри Маргарет зашипела:       – Что?! Она была в больнице, и никто мне не сказал? Я её мать, а она несовершеннолетняя. Почему мне не сообщили?       – Она сказала, что ей 18 лет, и не назвала своего полного имени. Я её осмотрел, с ней оказалась всё в порядке, поэтому я выписал её с предписанием отдохнуть. Мне не следовало бы говорить тебе сейчас, но … я подумал, что надо бы проверить, всё ли с ней в порядке. В любом случае причина, по которой я позвонил, заключается в том, что у меня есть подозрения, что Эм вляпалась в какие-то неприятности.       'О Боже, что на этот раз?' Ужас скрутил живот Мэри Маргарет. Она ломала голову над всеми неприятностями, которые произошли с тех пор, как девочки приехали в Сторибрук. Что, если есть что-то ещё, о чем она даже не знает? Эм эксперт в том, чтобы пускать пыль в глаза своей матери. Даже то, что она гораздо дольше знала старшую версию своей дочери, не улучшило её способности читать её, Мэри Маргарет проникала за стены Эммы только тогда, когда ей было позволено.       'Смогу ли я когда-нибудь понять свою дочь? Она даже не рассказывает мне, когда ей больно, если думает, что я могу плохо отреагировать.'       – Если речь об автомобильной аварии, доктор Вейл, – произнесла Мэри Маргарет. – Могу заверить вас, что моя дочь в ближайшее время больше не сядет за руль автомобиля. Я поговорю с ней о безопасности дорожного движения и об ответственности.       – Нет, проблема не в этом, – сказал Уэйл. – Ты знаешь Люси Гандер, директора начальной школы Сторибрука?       – Да, конечно. Она подписывает мои зарплатные чеки.       – Сегодня утром она была госпитализирована с сердечной аритмией. Очевидно, сегодня вечером на неё напали в её же доме, когда она помешала вору. Старушка Гандер была достаточно трезва при поступлении, чтобы дать показания, в которых она назвала имя вломившегося в её дом подростка.       – Это ужасно, – сказала Мэри Маргарет и тут же смутилась. – Но почему вы рассказываете об этом мне?       – Я предупреждаю тебя. – Доктор Вейл был совершенно серьезен. – Тебе следует знать, потому что сегодня утром твою дочь Эм, вероятно, арестуют. Похоже, история повторяется. Если на этот раз она невиновна, ей нужно разобраться во всей этой истории. И быстро.