Двойные проблемы

      – Итак, – начала Эм, когда они втроём шли ночью по улице Миффлин-стрит. – Кто-нибудь из вас двоих хочет меня просвятить куда мы идём? Или, хотя бы объяснить, почему вы оба одеты как коты-грабители?       – Зависит от того, попадёт мне за это или нет, – сказал Генри, одарив её своей дерзкой ухмылкой.       – По телевидению достоверно сообщили, что это самая подходящая одежда для взлома с проникновением, – сказала Ри.       Эм покачала головой, глядя на них с притворным неодобрением:       – Не могу поверить, что вы собрались сделать то, что собираетесь сделать без меня. Я искусная воровка, ребята. Я чувствую себя преданной от того, что вы даже не удосужились спросить моего совета.       – Я хотел, чтобы ты пошла с нами, Эм, – сказал Генри.       – Я тоже, – сказала Ри. – Но ты спала, и я подумала, что тебе нужнее отдохнуть.       Эм засунула руки в карманы толстовки и пнула гравий под ногами. Ри заметила в ней перемену, они порядком сблизились и уже неплохо узнали друг друга. Ранее она бы посчитала невозможным, чтобы кто-то знал её секреты на столь ранней стадии знакомства, и она всё ещё чувствует желание скрыть какую-то часть себя. Как долго она сможет хранить свои секреты?       Свон попыталась говорить ровно, когда произнесла:       – Я в порядке.       – Это замечательно! – сказал Генри, скача впереди, и обернувшись к подросткам, продолжил: – Мы действительно могли бы преуспеть с твоей помощью, Эм. Если мы втроём будем работать вместе, операция "Спитфайр" дастся нам как «раз плюнуть»!

***

      Белый кролик       Остальные подпрыгнули на месте от шума разбивающегося стекла и похватали бумажные салфетки, чтобы вытереть пролитую жидкость. Официант подошёл помочь убрать беспорядок. Эмме едва удалось подняться на ноги, когда Реджина протиснулась мимо неё, чтобы выбраться из кабинки. Она прижимала руку к груди, когда убегала в уборную.       – С ней всё в порядке? – прошептала Мэри Маргарет Эмме.       Эмма поспешно кивнула:       – Да. Я уверена, что это просто...       – Дело во мне.       – Хммм... – Эмма хотела её переубедить, но была не до конца уверена, что это не так. – Пойду, проверю как она.       Руби увидела, как она направилась в уборную:       – О, Эмма? Когда вы, девчата, помиритесь, не занимайтесь там сексом. Там мега грязно. Я бы на вашем месте не стала.       В уборной (оказавшейся ещё более отвратительной, чем описала Руби) Реджина расхаживала вперёд назад, как тигр в клетке, с ясно выраженной убийственной яростью на лице. На самом деле это выглядело довольно устрашающе по нескольким причинам. Эмма подумала, что, вероятно, впервые видит Реджину действительно похожей на Злую королеву. Сейчас она отчётливо может представить, как ту изгоняют, запирают в тёмном замке, переполняемую яростью и замышляющей отомстить всем обидчикам, что причинили ей зло. Но в этих представлениях бросалась в глаза одна вещь: насколько одинокой, должно быть, была бывшая Злая королева.       – Ну вот... я пришла. Если вдруг тебе захочется об этом поговорить, – спокойно сказала Эмма.       – Что? – выплюнула Реджина. – Я выгляжу так, будто жажду поговорить?       – Или можешь продолжать расхаживать туда-сюда. Пол здесь какой-то липкий. Фу.       – Мне нужно уйти отсюда. Я НЕ могу находиться рядом с ней прямо сейчас. Меня вообще не должно здесь быть.       – Может быть. А может и нет».       – У меня всё шло так хорошо, до того как ты заставила меня прийти сюда сегодня вечером. Мне пришлось пережить всё это, и теперь я так зла, что могла бы... - Реджина резко оборвала себя и сжала кулаки.       – В одном ты права, – сказала Эмма. – У тебя всё хорошо, ты прекрасно справляешься. Начинать новую жизнь нелегко.       – Перестань быть такой рассудительной! Знала бы ты, какие мысли крутятся сейчас в моей голове...       – Поговори со мной. Пожалуйста. Я вижу, что ты не на шутку расстроена. Выговорись.       Реджина пристально на неё посмотрела и призналась во всех злобных вещах, которые себе напредставляла. Даже её голос сейчас звучал глубже и злораднее. Поток ненависти (отчасти жестокой) сначала шокировал Эмму, но она знала, что лучше всё выплеснуть наружу, чем копить гнев внутри. Она знает содержание сказок, знает способности Реджины к злобе, но она также никогда в своей жизни не знала никого, кто бы так глубоко чувствовал. Глубину её ненависти превосходит только глубина её любви, с которой Эмма знакома гораздо лучше.       'Думаю, с тобой такое происходит, когда ты чувствуешь себя подавленной и озлобленной на весь мир. Тебе сейчас больно, и каждый раз кто-то, не заботящийся о твоих чувствах, использует это в своих интересах, но в этот раз ты не одинока. Я знаю, что ты не справляешься с этими угрозами, но твой гнев пугает тебя. Ты боишься потерять меня и Генри. Но ты справишься. Злость быстро проходит. Этот гнев не единственное, что у тебя есть. Он тебе не помощник. А вот я - да.'       – Как Снежка может так спокойно к этому относится? – Реджина запыхалась, и её голос стал хриплым от непрерываемого потока слов. – Она плеснула мне в лицо тем, что она может решать, когда ей выходит замуж, будто этот вопрос ей вообще безразличен. Я всегда была лишена такого выбора. Она лишила меня его. Это изменило ход моей жизни, это меня изменило. Из-за неё я не смогла выйти замуж за Дэниэля, как и не смогла отказаться стать женой короля. У меня не было выбора!       – Ты больше никогда не окажешься в таком положении. Даю тебе слово. Теперь ты в безопасности.       – Я не знаю, захочу ли я когда-нибудь снова стать чьей-то женой! – Реджина прикусила губу и отвела взгляд, когда поняла, что сказала.       – Всё нормально.       – Нормально?       – Хм, я не совсем понимаю твой вопрос, – медленно сказала Эмма. – Ты хочешь, чтобы я сделала тебе предложение, чтобы ты смогла воспользоваться правом - ответить мне отказом?       – Нет. Да... я хочу сказать... я не знаю, что бы я ответила.       – Если бы я попросила твоей руки, ты бы почувствовала давление ответить согласием? Даже если бы какое-то время хотела этого?       Реджина не ответила, но со стороны выглядела очень уязвимой. Как долго она об этом думала? Эмма серьёзно обдумывала свои следующие слова. Она изо всех сил старается быть чуткой, так как понимает, почему Реджина не хочет снова выходить замуж, чего она правда не понимает так это почему та так расстроена из-за этого, будто собирается решить вопрос здесь и сейчас. Разве не понимает, что Эмма никогда не станет на неё давить?       И тут до Эммы дошло.       'Вот дерьмо. Этим вечером я именно это и сделала. Вынудила её сюда прийти. Но это ведь ради её же блага, правда? Реджина заслуживает снова жить нормальной жизнью, и окружающие заслуживают шанса увидеть её настоящую. В ней так много того, что я так люблю. Я хочу, чтобы другие увидели хоть малую часть из того, что вижу я. Но не ради меня, ради неё.       Она такая же, как остальные местные жители, она родилась принцессой. Они из другого времени и места, где браки заключались в мгновение ока, и никто не желал знать, есть ли причины для его расторжения, что очевидно глупо, потому что развестись было нельзя. Но в отличие от других, она по-королевски завершила брак, вступать в который не желала.       Может, она, и правда давно ждёт, что я сделаю ей предложение, и одновременно надеется и боится этого. В конце концов, мы движемся в этом направлении, но никогда не затрагивали тему женитьбы. Должно быть это заставило её задуматься, предана ли я этому как она, хотя она пока сама не знает, хочет она этого или нет. Я надавила на неё этим вечером, но так и не дала ей понять, что окончательный выбор всё ещё за ней.       С тех пор как я к ней переехала, она поддерживала меня во всём, и всё это время у неё внутри нарастала тревога на счёт этих обязательств. Но она была слишком занята налаживанием со мной отношений, чтобы рассказать мне о своих тревогах и позволить мне себе помочь. Почему ей кажется, что она не может мне открыться?'       – Это как бы ставит меня в затруднительное положение, – сказала Эмма. – Я не уверена, хочешь ты, чтобы я сделала тебе предложение или не хочешь, а если бы я сделала, мне было бы трудно понять, есть ли у тебя какие-то возражения по этому поводу. Я бы приняла любой твой ответ, Реджина. На это нет ограничений по времени, нам ещё рано об этом думать. Я не готова. Между нами всё развивается так быстро: деление ребёнка, влюблённость, переезд к тебе. Не забивай себе голову тем, что там обсуждают принцессы Диснея. Если ты не готова жениться... или даже никогда не будешь готова - это нормально. Если ты сама не знаешь, чего хочешь - это тоже нормально. Мы всё решим вместе, хорошо?       – Я совсем запуталась. Я бы хотела... – Реджина закрыла глаза. – Я не знаю.       – Это твоё последнее желание? Это то, чего ты не уверена, что хочешь и не знаешь, хочешь ли чтобы я это сделала?       – Да, – прошептала Реджина.       – Ладно. Как тебе такое предложение? Что если ты меня об этом спросишь?       Реджину явно удивил такой поворот, будто ей такое даже в голову не приходило. В каком-то смысле она всё ещё Ри, молодая девушка королевского происхождения, которую воспитывали в ожидании, что кто-то другой за неё решит, когда и за кого она выйдет замуж. Ожидание, пока Ри ответит, может занять целую вечность, и, кажется, её старшая копия не далеко в этом от неё ушла. Независимо от того, её это выбор или нет, у неё всегда были проблемы со сдерживанием эмоций. Реждина могла поднять эту тему в любое время, но не сделала этого - пока ситуация не дошла до предела. В буквальном смысле.       Реджина продолжает смотреть на Эмму так, будто та ей предложила переехать жить в морское царство.       Эмма усмехнулась:       – Мы здесь не в средневековой дыре, Реджина. Сейчас ты в 21 веке. В ужасно грязной уборной бара, что вряд ли назовёшь подходящим местом для предложения. Однажды, если ты передумаешь и решишь, что действительно хочешь, чтобы мы поженились, сделай мне предложение. Или скажи, чтобы тебе сделала его я. Ну, или, хотя бы дай мне какой-нибудь реально очевидный намёк, чтобы я его поняла. Прошепчи заклинание над водой там.       – Почему ты вообще хочешь на мне жениться? Как вообще такое возможно, зная, какое у меня отношение к твоей матери? Я всё ещё опасна. Я недостаточно благородна, чтобы предложить тебе держаться от меня подальше ради твоего же блага, но и не хочу причинить тебе боль. Каждый проведённый со мной день ты рискуешь, и с каждым днём мы всё больше привязываемся друг к другу. В конце концов, тебе может быть слишком трудно отпустить меня. Почему ты всё ещё со мной?       – Потому что ты стараешься. – Эмма улыбнулась. – Я понимаю, что ты называешь её моей матерью, чтобы напомнить себе, кем она мне приходится и чем ты рискуешь. Я больше напрягаюсь от того, когда ты начинаешь звать её "Снежкой". Я знаю, что сейчас ты напугана и злиться - нормально, когда у тебя есть на то причина. Но тебе больше не нужно за это цепляться. Это не всё, что у тебя есть. Надеюсь, ты знаешь, как много у тебя сейчас ещё есть в жизни.

***

      Начальная школа Сторибрука, приемная       – Эй, зубрила, – сказала Эм, взъерошивая волосы Генри. – Разве это не твоя школа? Ты и твоя дурацкая идея создавать проблемы? Сегодня вечер пятницы, мы могли бы быть сейчас где угодно. Тебе что днём уроков не хватает?       Генри пожал плечами и поправил волосы:       – Дело не в этом! Это операция "Спитфайр". Мы здесь на сверхсекретном задании по уничтожению базы знаний врага.       – Повтори ещё раз.       – Повторяю. Информация, имеющая решающее значение для успеха миссии, хранится у вражеских сил. Что бы мы не делали мы не можем вернуться в штаб-квартиру, пока его не уничтожим. Если кто-то узнает об этом раньше времени, это может плохо кончиться. Это может всё испортить.       Эм приподняла бровь над своими очками:       – Ага, то есть оо-сути мы здесь, чтобы вломиться в кабинет директора и взломать её компьютер?       – Да. Именно поэтому мне нужна твоя помощь.       – Поскольку я могу в лёгкую проникать и исчезать из зданий, я могу без проблем залезать в компьютеры и незаметно обходить людей. Зачем тебе это? Ты получил за тест четвёрку с минусом, и хочешь исправить её на пятёрку или что?       – Нет. Я сам зарабатываю свои пятёрки.       – А то, кто бы сомневался. – Эм закатила глаза, а затем вернулась к Ри, удивлённая тем, что брюнетка всё ещё здесь. – Он уговорил тебя на эту безумную авантюру?       Ри кивнула:       – Да.       – Генри. – Эм схватила её за плечо, останавливая. Она наклонилась к нему и посмотрела ребёнку в глаза: – Ты всё рассказал Ри?       – Ну да. Вроде бы.       – Пацан, она ещё не твоя мама. Ри не из этого мира, ты не можешь использовать это, чтобы пользоваться её наивностью, понял? Особенно, если тебе нужно получить разрешение на то, что она точно не знает опасно это или незаконно. Это несправедливо.       – Эм, всё в порядке, – сказала Ри. – Генри рассказал мне, что случилось в школе. Он сказал, кто директор его школы, и я сразу поняла, кем она была в нашем мире. Я её знаю.       – Знаешь?       – Да. Она приезжала в поместье, чтобы повидаться с моей матерью, но подругами само собой они не были. Репутация у неё не ахти. Она всегда была ужасной старой с... личностью, - поспешно исправилась Ри.       Эм секунды три с подозрением смотрела на этих двоих, прежде чем принять решение:       – Хорошо. Но мы сделаем это по-моему.       – Да! – возликовал Генри.       Когда все трое стояли за дверью главного кабинета школы, Эм остановила Генри и Ри, чтобы она могла заглянуть в окна, осмотреть помещение и проверить, нет ли внутри датчиков движения или камеры безопасности. Она ничего такого не увидела, хотя вход был хорошо освещён, а на окне висела наклейка охранной компании.       'Блин, наклейка, я так напугана. Нет.'       Эм потянулась к дверной ручке, которая оказалась заперта, и та лязгнула, не открываясь, когда она её повернула. Она попробовала еще несколько раз и была удивлена, когда замок не дался ей так легко, как обычно, когда она куда-то вламывалась. Ее магия иногда была ненадежной, но она не думала, что однажды она её подведёт.       'Какого хрена? Да пофиг, тогда «план Б»'.       Будто из ниоткуда Эм достала два плоских куска метала длиной около четырёх дюймов с загнутыми концами. Распознав замок как базовую конструкцию с штифтом и тумблером, она вставила металлические детали под углом в замочную скважину и попыталась взломать замок. Ей потребовалось несколько попыток, но она сумела установить штифты в нужные места. Засов со щелчком открылся.       – Потрясающе, – радовался Генри. – Где ты этому научилась? Можешь и меня научить?       – Нет, – в унисон сказали Эм и Ри.       Эм толкнула дверь и заглянула в темный кабинет.       – Следуйте за мной, держись рядом, делайте всё в точности так, как я говорю. Я иду впереди.

***

      Белый кролик       Реджина позволила Эмме подержать её в объятиях ещё немного, пока она не почувствовала, что успокаивается. Она почувствовала, как Эмма поцеловала её макушку и положила голову ей на плечо. На этот раз у Эммы было преимущество в росте на дюйм или два из-за высоких шпилек, которые она носила, но это преимущество было сведено на нет тем фактом, что Регина теперь стояла на носочках.       Это удивительно. Эмма действительно говорила правду, имея ввиду, что Реджина может доверить ей во всём.       Она прислушивалась к самым темным частям своего сердца и в ответ предложила сочувствие. 'Раньше я сомневалась, что кто-то может любить меня всецело, но Эмме, похоже, нравится не только мое искупление. Она любит меня. Включая ту часть, которая едва пережила прошлое и до сих пор время от времени на неё набрасывается. Она действительно любит меня всю.'       Дверь в ванную распахнулась, и вошла Кэтрин:       – О! Привет. Эшли и Мэри Маргарет уходят. А мне вскоре нужно будет идти, на встречу с Томми.       Эмма нежно поцеловала Реджину в висок, а затем повернулась к Кэтрин:       – Спасибо, пойду, пожелаю спокойной ночи.       Она многозначительно посмотрела на Регину, и между ними произошло безмолвное общение:       – Вот твой шанс, Реджина. Поговори с ней.       – Не смей меня бросать!       Как только Эмма ушла, Реджина подошла к зеркалам над раковинами, будто проверить свой макияж, хотя у нее не было с собой ничего из косметики. Кэтрин подошла к ней, чтобы сделать то же самое, но ничего не сказала. Реджина осмотрела свою руку в том месте, где держала разбитое стекло, и заметила только небольшую царапину, которую подержала под водой около минуты. Её руки всё ещё покрыты Кровавой Мэри, оставаясь липкими и грязными. Даже воздух кажется заразным в этом жалком подобии туалета.       – Я что-то сделала не так, Реджина? – спросила Кэтрин, разглядывая своё отражение в зеркале.       Реджина была удивлена вопросом. К чему Кэтрин спрашивать, сделала ли она что-то не так? Ведь именно её использовали, чтобы воспрепятствовать отношениям, а затем похитили, держали в подвале выставив сумасшедшей, и нашли только несколько дней спустя. Реджина знает, что должна найти способ извиниться, но слова застряли в горле. Как она вообще может начать оправдывать всё то, что сделала с невинной женщиной? Почему её это так волнует? В прошлом она без колебаний использовала что угодно или кого угодно, чтобы отомстить своему врагу.       'Тфу. Откуда взялось сочувствие? Это так неудобно...'.       Кэтрин легонько ей улыбнулась:       – Я задавалась вопросом, почему не слышала о тебе ничего с тех пор как проклятие пало. Однако я знала, что происходит. Складывалось ощущение, что тебе не помешал бы союзник. Мне бы хотелось, чтобы ты мне позвонила.       – Но я не могла... – приглушённо ответила Реджина. – Не после того, что я сделала.       – Реджина. Я принцесса, я дочь короля, который превращает всё, до чего дотронется в золото. Меня похищали семь раз. Если я не получала угрозы вымогательства денег до обеда, у меня возникали подозрения.       Реджина была слишком ошеломлена, чтобы ответить во второй раз за этот вечер. Женщина, стоявшая перед ней, которой она умышленно причинила вред в своих собственных целях, беспокоилась о ней. Как такое вообще возможно? В своей прежней жизни Злой королевы, а до этого - эмоционально заброшенной дочери опального принца и злой ведьмы, она никогда не испытывала такого рода прощения или предложения поддержки. Эмма была права, дело не только в Кэтрин. Теперь она видит, что есть и другие. Неужели этот парад чуждых благодетелей действительно хочет посмотреть, как она пройдет через это? Может быть, все действительно изменилось для нее в ответ на её собственные приложенные усилия.       'Но разве не этого я хотела? Чтобы они увидели, что я могу измениться, и вот теперь, когда изменилось их ко мне отношение, это так неожиданно, что я даже не знаю, как это воспринимать.'       – Спасибо, что пришли сегодня, – сказала Кэтрин. – Это очень много для меня значит. Кстати, прости за все эти разговоры о браке, но чего ты ожидала от посиделок принцесс? И Руби, которая не фильтрует речь.       Не нуждаясь в особом поощрении, Кэтрин поддерживала разговор, расспрашивая её о том, как идут дела с Эммой и как поживает Генри. Она, похоже, тоже была заинтересована в том, чтобы помочь в предстоящей избирательной кампании. Она вела себя как - за неимением лучшего слова - подруга. Покладистый характер Кэтрин оказался заразительным, и, прежде чем она поняла это, Реджина согласилась на предложение возобновить их дружбу с момента, предшествовавшего прошлогодним неприятностям, встретившись с ней за чашечкой кофе в ближайшее время.       Кэтрин посмотрела на часы:       – Вот теперь мне действительно пора! Томми может ждать где-нибудь с гигантским баннером "Выходи за меня замуж" и квартетом скрипачей.       – Да, конечно, – сказала Реджина. – Ты не захочешь это пропустить. Нам с Эммой тоже пора идти. Мы сказали девочкам, что вернёмся до того, как Генри ляжет спать.

***

      Мэри Маргарет надевала пальто, когда Эмма подошла к ней в дверях, готовая попрощаться.       – Скажи мне, что Реджина не порезалась о стекло, – попросила Мэри Маргарет.       – Нет, с ней всё в порядке, – успокоила Эмма.       Она решила не вдаваться в подробности случившегося и последующим разговоре, но мать бросила на неё такой понимающий взгляд, который явно означал то, что она догадывается, что за спокойствием дочери кроется нечто большее.       – Эмма, раз уж ты здесь... – начала Мэри Маргарет. – Что происходит с сужающейся границей? Ты уже выяснила, как отменить заклинание? Я, наконец, получила ответ от Голубой феи, и у неё нет никакого магического совета, который она могла бы нам дать, и она, как и мы обеспокоена отсутствием прогресса, особенно в том, что касается твоего руководства. Я связалась с Военным советом, и с их слов, ты довольно давно не отдавала им никаких приказов.       Эмма опешила:       – Э-э... что? В последний раз, когда Лерой со мной связывался, он сказал что граница стоит на месте. Она уже давненько не сдвигается с места. Почему вообще мы должны беспокоиться об этом, если она никуда не сдвигается?       - Нам нужно знать, почему она остановилась по той же причине, по которой нужно знать, почему она в движении. Мы не можем это контролировать. Ты знаешь, что поставлено на карту, Эмма. Что ты предприняла, чтобы разобраться с этим? Ты хоть что-нибудь сделала?       Неодобрение в её тоне заставило Эмму занять оборонительную позицию, и в ней сразу же вспыхнуло чувство несправедливости. Почему именно она стала ответственной за то, чтобы возглавить их и разобраться в этом дерьме? Она никогда не просила быть Спасительницей, принцессой, главой Совета или ещё кем бы то ни было. Единственное, чего она хотела, - это семья, но вместе с семьёй у неё появились обязанности, от которых она, по-видимому, не сможет избавиться.       – Я займусь этим, – коротко ответила Эмма. – У меня были другие дела. Я всё ещё работаю над отношениями с Реджиной, чтобы дать нам шанс. Она сейчас переживает кое-какие неприятности. Мы пытаемся обеспечить Генри некую стабильность и в то же время заботимся о двух хитрожопых подростках. Плюс ко всему у меня есть своя ежедневная работа, а Реджина баллотируется в мэры. Впервые в жизни у меня есть родители и... Уж прости, я не знаю, как быть чьей-то дочерью. Дай мне передохнуть, ладно.       – Ладно. – Мэри Маргарет ей улыбнулась. – Уверена, у тебя всё под контролем. Пожалуйста, постарайся не забывать, что ты королевских кровей, Эмма. Мы несём ответственность перед жителями королевства, и мы должны защищать их, как защищали бы свою собственную семью. Они не просто так нам доверяют.       Её гнев мгновенно утихает, и Эмма внезапно чувствует себя примерно на два дюйма выше.       'Они даже не подозревают, что в скором времени могут потерять всё: свои воспоминания, свои отношения, свой счастливый конец... и виновата буду я. Но я понятия не имею, как это остановить! Что мне теперь делать?'       – Сейчас мне нужно иди и забрать твоего отца, но спасибо, что пришли сегодня вечером. Кэтрин действительно хотела увидеться с Реджиной на её день рождения, и мы знали, что единственный способ заманить её сюда - использовать тебя в качестве приманки. Кстати, Эшли считает, что вы двое мило смотритесь вместе. Руби считает, что вы двое мило смотрелись бы в её постели... Думается мне, что тут она шутила только наполовину.       Мэри Маргарет подалась вперёд, чтобы поцеловать Эмму в щёку:       – Спокойной ночи, милая. Дай нам знать, если вам что-то понадобится.

***

      Кабинет директора Гандер       – Ты уже нашла его, Эм? – прошептал Герни.       Он висел на дверном проёме, облокотившись на него рукой. Он расспрашивал её каждые пять секунд, с тех пор как она загрузила компьютер директора, который был настолько древним, что на это ушло десять минут.       – Пацан! – шикнула на него Эм, не переставая печатать. – Ты должен быть на стрёме. Вали отсюда!       Ри крутилась рядом, наблюдала, как Эм печатает и нажимает различные кнопки на компьютере.       – Что это за телевидение такое? – спросила Ри.       – Это больше чем просто телевизор, это компьютер. Как ноутбук Генри, на котором мы смотрим фильмы. На нём есть всякие рабочие штучки. Лекции для учеников, оценки, протоколы бесед с родителями...       Ри обняла Эм за шею и поцеловала в щёку. Она прошептала ей на ухо:       – Ты сейчас такая сексуальная. Я правильно употребила слово?       Эм повернулась к ней и внимательно присмотрелась к девушке. Ри смотрит на её губы так, будто хочет поцеловать.       – Серьёзно?       – Да.       – Ухх...       Эм медленно моргнула.       'О, Боже, как же сильно я её сейчас хочу. Погоди, что? Серьёзно, что происходит с этими сумасшедшими гормонами, захватившими моё тело? Чтобы я только не отдала, чтобы мои руки сейчас оказались на её коже, или чтобы она села мне на колени, или чтобы её целовать до нехватки дыхания. Или всё вместе. Я могу представить, как занимаюсь с ней любовью в моей голове, и всё это меня невероятно возбуждает и будоражит. С первой нашей встречи я поняла, что она станет для меня всем, и это оказалось правдой. Блин, какая она красивая и потрясающая, и просто «вау»...'       – Разве ты не должна сейчас что-нибудь сделать, – подразнила Ри. – Вместо того, чтобы просто пялится на мою блузку?       – Да! – Эм вышла из оцепенения. – Извини. Ну, то есть... Ри, не отвлекай меня. Я здесь вообще-то около десятка законов нарушаю.       Эм продолжила работать с компьютером. Она поправила очки на носу и посмотрела на только что открытый документ:       – Хм, что это? Здесь написано моё имя и твоё, и Генри тоже. Здесь всё о магии, проклятии и Зачарованном лесе. Вот что случилось с Генри на днях в школе, когда его чуть было не исключили. Дальше тут говорится о Мэри Маргарет и Коре. Здесь даже упоминается жалкий мистер Голд. Тут есть карта Сторибрука с жёлтой линией вокруг. Даже кое-что о твоих родителях, Ри. Какого чёрта она хранит все эти отрывочные заметки о магических событиях в Сторибруке?       – Матушка Гусыня не любит магию, – сказала Ри, мрачно покачав головой.       – Матушка Гусыня. Серьёзно? Разве не она написала кучу детских стишков и прочего дерьма?       – Да, но её намерение состояло в том, чтобы привлечь внимание детей, рассказывая им невероятные истории пробуждая в невинных умах анимагические настроения. Она очень суеверна. Моя мать ненавидит её, что в обычном случае должно было быть аргументом в её пользу, но, похоже, теперь она невзлюбила Генри. Я не думаю, что она вообще одобряет нашу семью.       Последовала пауза, в это время подростки обменялись свирепыми взглядами друг с другом. Ни одна не хотела оставаться в стороне пока их сын становится жертвой преследовательницы. Ни в какое время не считалось великой мудростью вставать между матерью и её детёнышем. Или двух матерей и их детёнышем. Об этом директор Гандер сама скоро узнает.       – Упс! Я удалила файл без возможности восстановления, – сказала Эм. – О, нет. Прости, что разрушила твои коварные планы, мама Джи. Я также избавлюсь от записи о недостойном поведении Генри и его оценок на школьном сервере. Напишу, что вместо этого ему благодарность за то, что он дал отпор хулигану.       – Но разве она не поймёт, что информация исчезла?       – Возможно, но это не меняет того, что она лишится всех доказательств. Никто не буде копать под моего ребёнка.       Эм продолжила щёлкать мышью и проводить махинации с файлами. Давненько Генри не просовывал голову в эту дверь. Она прекратила работу с компьютером, чтобы прислушаться к любым подозрительным звукам. Ей показалось, что она услышала глухие шаги, но, вероятнее всего, это просто её воображение разыгралось. А может это Генри? Куда подевался этот ребёнок?       Шаги стали громче. Это определённо был не Генри. Девушки замерли. Ри бросила на неё встревоженный взгляд при слабом звуке позвякивания ключей.       – Ри, – тихо позвала Эм. – Иди, проверь Генри, пока я тут закончу. Когда найдёшь его, идите и ждите меня снаружи.       – Ты уверена? – обеспокоенно прошептала Ри. – А как же ты?       – Я наверстаю упущенное. Я как Гудини, помнишь? Я просто хочу убедиться, что замету свои следы. Я загружаю немного гей-порно и вирусных программ, чтобы снять с себя подозрения. После того как закончу, Гандер сможет использовать этот компьютер разве что как папье-маше.       Ри не хотела уходить. Эм коротко кивнула и движением руки подтолкнула её к двери.       – Иди!