Двойные проблемы

      – Ладно, что я пропустила? – Руби плюхнулась обратно на диван, с лёгкой одышкой от торопливого выполнения заказов.       Бабуля искоса посмотрела на внучку:       – Обслуживая пекарей, ты задела своим задом тот столик. Рагу чуть не упало на колени миссис Бэйкер.       – Уверена, это только улучшило бы её наряд, - сухо сказала Реждина.       – Вот именно, – прошептала Руби. – Создаётся впечатление, что на эту одежду уже не раз что-то упало.       – Руби! – Прошипела Бабуля.       – Что? Реджина со мной согласна. – Руби склонилась над столом. – Итак, вернёмся к тебе и Эмме. Секс выдался горячим, я права?       – Руби, – шикнула Бабуля, бросив на внучку предупреждающий взгляд, прежде чем Реджина успела ответить. – Веди себя прилично.       – Ну же, дайте официантке чаевые. Всё прошло хорошо, ведь? Однажды мы заговорили с Эммой на эту тему, что с девушкой в постели лучше, чем с парнем, тогда она сказала...       – Руби, последний раз предупреждаю, – раздражённо прервала Бабуля. – Прекрати лезть со своими неуместными расспросами.       – Как скажешь. – Руби прекратила свои расспросы.       Бабуля обратилась к Реджине:       – Её смена скоро закончится. Могу отпустить её пораньше, если пожелаешь.       – Нет, она мне не мешает.       Руби просияла:       – Итак… когда ты впервые осознала, что тебе нравится Эмма? И как она оказалась в твоём доме. Я пропустила первую часть истории. Тогда состоялся ваш первый поцелуй, так?       Реджина улыбнулась и продолжила рассказ о событиях того злополучного вечера.       – Эмма, что типично для её «прекрасной» родословной, пригласила себя ко мне на ужин. Генри был в восторге. Когда она находилась рядом, складывалось впечатление, что мой сын счастлив настолько, будто разом праздновал все свои дни рождения. Я ревновала. Её Генри боготворил, а со мной почти не разговаривал. После ужина мы остались одни на кухне. Я была расстроена, а Эмма пыталась меня утешить. Тогда мы впервые поцеловались, и это было… – Реджина покачала головой. – Слишком интенсивно. И я оттолкнула её.       – Что было дальше? – Руби натерпелось услышать продолжение истории.       – Технически я никогда бы этого не сделала, но будучи в тот день на взводе я считала, что если бы в ту субботу Эмма всё же появилась, я прогнала бы её из своего дома, – сказала Реджина. – Но, однако, она приехала на целый день поиграть с Генри… и я считала, что это не единственная её причина. Мне казалось, что со мной она тоже хочет провести время. Чем дольше Эмма была у нас, тем отчётливее я представляла её живущую с нами. Как она заботится о нас, веселит, заполняет пустоту, о которой я даже не подозревала…

***

      В прошлом году       Ясный субботний день. Заслышав громкий стук и детские шаги бегущие открыть дверь, сердце Реджины учащённо забилось в груди. Из своего кабинета она услышала голос Эммы:       – Привет, пацан. Слышала, у тебя фрисби залетел на крышу. Хочешь, чтобы я его достала?       – Ура, Эмма, ты пришла! – проголосил Генри.       По крайней мере, он хоть кого-то рад видеть. Реджина представила, как от счастья светится лицо сына, и попыталась вспомнить то время, как так же радостно Генри встречал её.       Незаметно для сына и его биологической матери, Миллс наблюдала за ними сквозь шторы в заднем окне. Эмма, по видимому, попросила Генри открыть гараж, чтобы взять оттуда лестницу и оттащить на задний двор. Так как Свон несла её в одной руке, сталь почти всю дорогу стучалась о землю. Блондинка была в шортах до колен и белой майке, а её вьющиеся волосы были завязаны в небрежный пучок.       – Пацан, ты помнишь, куда примерно закинул? – Спросила Эмма, надеясь сузить круг поиска.       Генри пожал плечами. Эмма поставила лестницу на землю и сняла блок. Сталь зазвенела, когда верхняя часть начала выдвигаться наверх, и Свон прислонила её к карнизу.       Реджина вышла к ним якобы из-за шума.       – Шериф Свон, что вы здесь делаете?       – Но вы же сами сказали…мм… – пролепетала Эмма.       То как блондинка на неё пялилась, чуть не заставило Реджину пожалеть о своём образе. Кончики её волос слегка завивались, так как она не стала сушить их феном и выпрямлять, а оставила так сохнуть. На ней были классические брюки и белая блузка с рюшечками вокруг овального выреза, открытая на пару пуговиц. Милсс была чрезвычайно рада, что именно за эту часть зацепился взор Свон.       После неловкого поцелуя прошлым вечером, она удивилась, что Эмма вообще пришла, и с удовольствием подметила, что блондинка почувствовала себя неловко и занервничала при виде неё.       Свон судорожно сглотнула:       – То есть, прошу прощения. Я лишь спущу с крыши фрисби для Генри.       – Не падай.       – Да, спасибо за полезный совет, – подразнила Эмма. – Я этого не планировала.       Реджина встала рядом с сыном, наблюдая как Свон карабкается вверх по лестнице. Блондинка потянулась рукой туда, куда залетел фрисби и сбросила его вниз на землю.       – Держи, пацан, – крикнула Эмма. – Один спасённый фрисби в мою копилку. Хотя я до сих пор не понимаю, зачем я здесь рискую своей шеей ради куска пластика, который стоит пару долларов и везде продаётся.       – Потому что об этом попросила вас я, шериф Свон, - уперев руки в бока, сухо ответила Реджина.       – Ага, конечно, – Эмма мельком ей улыбнулась. – Эй, здесь ещё что-то есть.       На крыше оказалась целая коллекция мячей и игрушек. Это было похоже на музей потерянных игрушек Генри. Залетая сюда, каждая оставалась здесь до настоящего времени. Эмма забралась на крышу.       – Что ты там делаешь? – крикнула Реджина.       – Не упади, Эмма! – предостерёг Генри.       Эмма аккуратно ступала по черепице, подбирая каждую игрушку, прежде чем бросить на лужайку. Направляясь обратно к лестнице, она аккуратно перелезла и устойчиво встала на ступеньку.       – Расслабьтесь Миллсы. Я это сделала, – крикнула Эмма, и внутренне улыбнулась. – Ой-ой-ой-ой!       Эмма нарочно закачала лестницу, делая вид, что потеряла координацию. Парочка на земле повелась.       – Эмма! – Закричали ей.       Свон перестала расшатывать лестницу, смеясь, посмотрела вниз и благополучно спустилась.       – Ха, попались...       Реджина гневно взглянула, подняла с земли один из теннисных мячей и кинула его в Эмму. Тот попал в плечо и шлепком упал на траву.       – Ауч! Это была невинная шутка, Реджина. – Эмма потерла плечо. – Может, ты и бросаешь как девчонка, но блин, удар у тебя сильный. Никогда не думала попробовать себя в софтболе?       После этого Реджина вошла в дом, оставляя родных мать и сына на заднем дворе. Остановившись в дверях, она оглянулась.       – Давай играть, – предложила сыну Эмма, поднимая фрисби.       Генри без особого энтузиазма поморщился:       – Скучно.       – Ну, а чем таким интересным ты занимаешься по утрам?       Генри пожал плечами:       – Читаю.       Эмма вздохнула:       – Я тебя поняла, пацан, но сейчас мы будем играть в фрисби.

***

      Погода в этот день выдалась замечательной. Чистое голубое небо и яркий солнечный свет освещали зелёный двор. Для тех, кто не знает правду, они выглядели как идеальная семья, выбравшаяся в хорошую погоду на природу. Естественно не всё прошло гладко.       Мать с сыном всё ещё играли, когда Реджина вышла на улицу поинтересоваться, не вынести ли им воды. Генри не особо знал правил игры и Эмма постаралась его научить как правильно бросать фрисби, чтобы тот летел ровно без вращений.       'Эмма и правду отлично ладит с сыном,' с болью на сердце признала Реджина.       Вдруг она задавалась вопросом, как бы они жили, если бы были...       Фрисби прилетел ей в переносицу так неожиданно, что она даже вздрогнуть не успела. Когда боль пронзила ушибленное место, Реджина инстинктивно потянулась прикрыть рану.       Эмма в ужасе разинула рот:       – Боже, меня убьют за это... – её голос дрожал.       – Мама тебе больно? – спросил Генри.       Свон начала извиняться, да делала это так, будто от прощения Реджины зависит её будущая судьба:       – Реджина! Мне очень жаль. Это вышло случайно. Наш сын дерьмово бросает, но я его научу. Я не хотела, чтобы тебе прилетело. Очень больно?       Реджина смерила её свинцовым взглядом, а затем убрала руку, чтобы продемонстрировать ушибленное место.       – Ооо, это пиз...! – Воскликнула Эмма, и вовремя задержавшись, чтобы не матюкнуться перед ребенком, зажала рот рукой.       Вся нижняя часть лица Реджины была в крови. Вытекающая из носа кровь растекалась по всему рту и начала капать с подбородка на белую блузку.       Свон подбежала к Миллс, и одной рукой зажала переносицу, другой обхватила шею.       – Не откидывай мою голову назад, идиотка! Не хочу ходить с кровью во рту, – гнусаво возмущалась Реджина.       – Однажды у меня шла кровь из носа. Она оказалась вкусной, – сказал Генри. – А тебе как, мам?       – Фу, Генри! Беги внутрь, тащи салфетки.       Эмма вела пострадавшую к дому как неуклюжего краба и усадила на ступеньку заднего крыльца. Она снова пробормотала извинения, продолжая крепко зажимать окровавленный нос.       – Почему кровотечение не прекращается? Отвезти тебя в больницу?       – Всё нормально. Бывало и хуже, – спокойно сказала Миллс.       – Куда уж, блять, хуже! – воскликнула Свон. – Фу, выглядит отвратно.       Генри вернулся и протянул коробку салфетками. Эмма хватала одну за другой, и прижала огромный комок ткани к лицу Миллс.       – Генри, вернись в дом и принеси льда из спортивного мини-холодильника, - велела Эмма.       – У нас такого нет, – сказала Реджина.       Генри удивлённо покачал головой:       – Я не занимаюсь спортом.       Эмма простонала, глядя на их обоих:       – Ладно, принеси пакет замороженного горошка или чего-нибудь ещё и заверни в пару кофейных полотенец.       Пока они дожидались сына, Эмма убрала окровавленные салфетки. Казалось, кровотечение немного уменьшилась.       – Почему, пацан не занимается спортом? Пусть хоть какой-нибудь виду спорта обучится, без разницы какому именно.       – Он любит читать.       Эмма закатила глаза:       – Я так понимаю, ты тоже не занимаешься спортом.       – Что? Конечно, нет. Мне хватает беготни за десятилетним сыном.       – И в чём тогда секрет? В книге вообще жесть пишут. Но без колдовства тут явно не обошлось.       – О чём ты? – С тревогой в голосе спросила Реджина.       – Ну, ты знаешь, о книге Генри. Глава о Злой королеве. Разве она не питается сердцами молодых девушек, чтобы оставаться красивой?       – Не читала. Но звучит ужасно.       – Ха, ещё бы. Мне стоит волноваться? – пошутила Эмма, слегка поглаживая пальцами шею и волосы Реджины.       – Определённо, да. – Ответ Реджины был едва слышен.

***

      Кровотечение, наконец, прекратилось, и Реджина поднялась наверх умыться и переодеться. Эмма осталась ждать внизу, выбрасывая окровавленные салфетки и пакет с размороженным горошком в мусорное ведро.       – Мне правда жаль, Реджина, – сказала Эмма, подскочив с кухонного стула, когда брюнетка вернулась в комнату.       Она бросилась к Миллс, предприняв попытку обхватить лицо Реджины обеими руками, но раненная женщина от неё отмахнулась.       – Всё в порядке, – сказала Реджина. – Прекрати извиняться, это начинает раздражать.       – Прости, – как всегда сумничала Эмма.       Миллс закатила глаза. Её лицо выглядело опухшим и бледным. Остаётся, надеется, что она завтра не проснётся с синяками под глазами. Хороший тональный крем способен скрыть многое, но не всё, в конце концов, это не магия. Но она однозначно больше не появится при Эмме в таком виде.       – Я вот подумываю взять Генри на отбор в футбольную команду в следующем сезоне, – предложила Эмма.       – Он был на них два года назад, и больше не захотел принимать в этом участие.       – Может тогда другой вид спорта?       Реджина ощетинилась:       – У тебя сложилось впечатление, что я запрещаю ему заниматься спортом? Знаю, я и вполовину не такая спортивная, как ты, но я не ограничиваю своего сына.       – К чему ты, чёрт возьми, клонишь? – сердито всплеснула руками Эмма.       – Я позволяла ему пробоваться во всём, что было ему по душе. Футбол, теннис, скауты. Ему ничего из этого не понравилось. Когда ему исполнилось пять, я взяла его порыбачить на пристани. Он возненавидел рыбалку. Не прошло и пяти минут, как он выбросил всю нашу наживу в воду, сказав, что хочет, чтобы рыбки были свободными и ожили. Чего, разумеется, не случилось. Он проплакал всю дорогу до дома. С тех пор я ничего ему не навязываю.       – Ладно, ему и вправду интересно читать сказки, но я считаю, что одиночество для него не есть хорошо. У него друзья то есть?       – С ним всё хорошо.       – Знаю. Но я не могу помочь ему с домашним заданием. Тебе в этом нет равных. А я просто хотела, чтобы было что-то, с чем ему могу помочь я. Что-то, что мы могли бы делать вместе.       – На что ты жалуешься? Он тенью за тобой ходит.       – Будет лучше, если мы втроём будем проводить больше времени вместе. Так… – Эмма сделала паузу, набираясь смелости. – Хотела бы ты как-нибудь прогуляться со мной и Генри по парку?       – Зачем? – ожидая подвоха, спросила Реджина.       Эмма пожала плечами:       – Так надо. И это вытащит вас из дома.       – Чем тебе не угодил мой дом?       – Ничем. Это пойдёт вам на пользу, ребята.       Реджина прищурилась:       – Почему это?       – Прогулка отлично снимает стресс. Неудивительно, почему ты всё время напряжённая. Ты только и делаешь, что работаешь и читаешь.       – Кто сказал, что у меня стресс?       Эмма смотрела на неё так, будто мысленно вопила: «Тебе, правда, принципиально это знать?»       – От спорта в организме вырабатываются эндорфины, отчего ты начинаешь хорошо себя чувствовать. Единственное, что лучше - это секс, а поскольку мы обе одиноки, можем заняться этим.       В шоке от услышанного Реджина открыла рот:       – Что можем сделать?       – Заняться спортом... если только ты не предпочитаешь спорту секс.       – У тебя дебильные шуточки. И ни капли не смешные, – рявкнула Реджина.       – Знаю, прости, – с раскаянием в голосе сказала Эмма. – Ты недавно потеряла Грэма. Долго вы были вместе?       – Мы не... три года, – исправилась Реджина, пытаясь поспевать за потоком мыслей Эммы.       – Это долгий срок. Требуется время, чтобы пережить потерю любимого человека.       – Я не говорила..., что любила его, – неопределённо сказала Реджина.       – Наверное, я даже рада это слышать. Он говорил, что не любил тебя. Если быть точной он сказал, что ничего к тебе не чувствовал. В чем он был хорош, раз ваша связь была такой продолжительной? Несерьёзные отношения мешают обеим сторонам найти тех, с кем они могли бы быть счастливы. Люди больше не устраивают браки по договорённости. По крайней мере, здесь, в Америке.       – Что...? – только и успела прошептать Реджина.       – Не суть... – Эмма явно нервничала. – Я просто надеялась, что, быть может, однажды, когда ты будешь готова, подумаешь о том, чтобы завести отношения. Хм, со мной?       Перехватило дыхание, и Реджина почувствовала, как что-то сжалось в груди. Обычно она была собрана, но сейчас едва могла собраться с мыслями. О чём только Эмма думала, задавая этот вопрос?       – Реджина? Я понимаю, что из-за Генри всё сложно, и не только из-за него, но мы можем двигаться медленно, как пожелаешь. Мы вроде как действуем друг другу на нервы, но в то же время…тот поцелуй на днях был чем-то особенным. Я это чувствовала. Ты понимаешь, о чём я? Ты мне нравишься. Очень сильно нравишься. Это кажется правильным. Я не могу этого объяснить, но я хочу большего. Такое ощущение, что я знала тебя всегда. Вот я и подумала, возможно, ты чувствуешь то же самое, если это так, то… – Эмма резко замолчала, и нервно сглотнув, продолжила. – Пожалуйста, скажи что-нибудь, чтобы я знала…       Реджина на секунду закрыла глаза и покачала головой:       – Нам нельзя встречаться…ты же знаешь я… я не могу, потому что ты…       – О, – категорически произнесла Свон. – Я тебя поняла.       – Поняла?       – Знаешь из всех аргументов, которые я ожидала от тебя услышать, я даже представить не могла, что ты используешь именно этот. Но с этим, я увы ничего не могу поделать, мадам мэр. Уж простите.       Эмма вышла, и как только за ней захлопнулась дверь, Реджина осознала, что блондинка неправильно её поняла.       Но истинная причина была гораздо хуже.но я убедилась, чтобы

***

      Бабуля оказалась очень проницательной:       – Она думала, что ты не хочешь с ней отношений, потому что она женщина?       – Да, – сказала Реджина.       – А на самом деле из-за того, что ты – Злая королева, а она – дочь Белоснежки, и проклятие настоящее, – предположила Бабуля.       Руби с сочувствием поёжилась:       – Иу. Это из разряда «дело не в тебе, дело во мне». Я много раз это слышала и это отстой. Бедная Эмма.       Реджина медленно, но согласно кивнула:       – Она снова поцеловала меня некоторое время спустя, но я позаботилась, чтобы этого больше не повторялось. И так было до недавнего времени.       – И как ты с этим справлялась? – Спросила Руби. – Вы были связанны и вынуждены постоянно пересекаться.       – Я пыталась её игнорировать, – призналась Реджина. – Думала, меня волнует Эмма только потому, что она биологическая мать Генри. Думала, меня к ней влекло, потому что она была хороша с ним, и я просто искала кого-то, кто бы мог стать ему вторым родителем. Я говорила себе, что просто ищу в ней черты сына, которые люблю.

***

      В прошлом году       Реджина находилась в постели. Горела лампа, и она сидела, прислонившись спиной к изголовью кровати. Она не читала, не перебирала бумажки, как обычно, пока Генри спал. Вместо этого она просто смотрела в одну точку, время от времени поглядывая на пустую половину кровати рядом с собой.       Будильник на тумбочке показывал 20:34.       Она услышала, как хлопнула входная дверь и, хотя её спальня находилась в задней части дома, был слышен характерный звук отъезжающего "Жука" Эммы.       Какой катастрофой обернулся её сегодняшний визит. Не спросив разрешения, Эмма Свон ворвалась в её жизнь и потрясла, словно картонную коробку, вытряхивая всё содержимое на пол. День начался довольно хорошо, а затем между ними встала ледяная стена, после инцидента с фрисби со всеми вытекающими.       Эмма сделала предложение, от которого Реджина могла только отказаться.       Миллс закрыла глаза прижимая ладонь к всё ещё болящим рту и носу. Прикосновение пробудило в памяти воспоминание об ударе и поцелуе. Она снова и снова прокручивала в голове предложение Эммы встречаться. Реджина не могла бы принять его, даже если бы хотела. А хотела ли? Она не пожертвует всем ради неизвестности, рискуя снова всё потерять. Проклятие итак слабеет день ото дня.       Любить Эмму Свон небезопасно. Потерять Генри просто недопустимо. Но лицо Эммы в тот момент, когда та признавалась ей в симпатии, светилось надеждой, а после смердело разочарованием. В тот момент она выглядела намного старше своих 28 лет. Она выглядела сломленной. Раненой. Реджина не могла выбросить тот образ из головы. На тот момент она испытала желание обнять Эмму, согреть, и заверить, что та ей нужна. Но зачем? Зачем давать ложную надежду, если этому никогда не быть. О чём только думала Эмма, предлагая попробовать? Неужели она, правда, думает, что у них есть шанс?       'Она бы даже не подумала предлагать нечто подобное, знай она, кто я на самом деле. Я не могу одновременно врать и быть с ней.'       Реджина подняла взгляд и к собственному удивлению увидела, как волоча ноги в её спальню входит Генри. На лице мальчика была еле заметная улыбка, когда он залезал на кровать. Плюхнувшись лицом в покрывало, он пополз к ней.       – Привет, мам. – Он подполз к ней.       Реджина вытянула руку и погладила его по голове:       – Готов ко сну, Генри?       – Я не устал, – пробормотал Генри, противореча сам себе. – Спасибо, что позволила Эмме остаться.       – Я рада, что ты сегодня повеселился, Генри.       'Конечно не так, как повеселилась бы с ней я,' сама собой пришла мысль в голову Реджины, но тут же сменилась раздражением. Поцелуй на днях длился не более двадцати восьми секунд, и всё же за эти мгновения она почувствовала больше эмоций, чем за последние двадцать восемь лет. Если не за больший срок. И очевидно всё, что сыну нужно для счастья, побыть с Эммой.       А до чего же было приятно с ней целоваться. Так правильно. Даже знакомо. Реджина испытала так много эмоций, и это было великолепно. Эмма была права, между ними есть нечто особенное. Она не чувствовала подобного с подросткового возраста, тогда Реджина так же быстро влюбилась. 'Нет. Вот только не начинай.' Нет смысла желать того, чему никогда не быть. Её желание никогда не сбываются.       –...ты должна сыграть с ней.       – Что? – спросила Реджина, понимая, что прослушала всё, что говорил сын.       – Я говорил, что ты должна позволить Эмме приходить чаще. Вы можете пользоваться моим x-боксом, если хотите, но только когда я в него не играю. Эмма отстойно играет, так что вы можете практиковаться вместе.       Этот разговор, кажется, напомнил мальчику кое о чем, и он вытащил из кармана картонную карточку, сложенную напополам, и протянул её матери.       – Вчера в школе меня наградили. Моя команда выиграла конкурс по титрованию. Нам дали дополнительные очки за то, чему ты меня научила.       Реджина открывала сертификат, переполненная материнской гордостью.       – Это замечательно, Генри. Я так тобой горжусь. Знаю, как усердно ты над этим трудился.       Генри пожал плечами и скромно улыбнулся.       – Что сказала Эмма? – спросила Реджина.       – Я ей не говорил. Не думаю, что она знает, что такое титрование.       Реджина рассмеялась:       – Нет. Скорее всего, не знает.       – Она говорит, что химия - удел ботаников, а я выгляжу как Гарри Поттер, когда делаю лабораторные.       Реджина подумала, что это вполне в духе Эммы. Она не знала, была ли биологическая мать её сына хороша с детьми, но она определенно ладила с Генри. Или может всё дело в генетике, биологии и материнских инстинктах? От подобной мысли у неё закружилась голова. Может то, что говорят люди – правда? Ничто не сравнится с воспитанием ребёнка в настоящей семье? Возможно, Реджина обманывала себя всё это время? Возможно, десять лет проведённые с Генри потрачены впустую? Теперь, когда его настоящая мать здесь ничего наверстать не получится.       'Как я могу с ней конкурировать?'       Сердце нашептывало ей, что, возможно, правильнее выразиться не конкурировать, а делиться.       Заметив, что Генри долго не двигается, она посмотрела на своего сына (а её ли?). Уснул. Слишком тяжёлый, чтобы нести его в свою комнату, поэтому она наклонилась, вытянула из-под него одеяло, накрыла его им и выключила лампу.       Реджина обняла Генри и прижала к себе. Она сама уже устала, но боролась со сном, зная, что если сын проснётся, то наверняка вырвется из ее объятий и уйдёт спать к себе в комнату. Наслаждаясь моментом, она гадала, последний ли раз его обнимает, прежде чем потеряет его навсегда.

***

      - Мне пора, моя смена закончена, - поспешно сказала Руби.       Её взгляд метнулся к входу в закусочную, когда прозвенел колокольчик, сигнализируя о новом клиенте.       – Мне тоже. – Бабуля подскочила с места вслед за внучкой. Её артритные суставы запротестовали от резкого движения. - Это место не работает по взмаху волшебной палочки.       Реджина сдержалась, чтобы не вздохнуть, когда они оставили её одну со свежими в памяти воспоминаниями. Теперь пришло сожаление, что она раскрыла им самые сокровенные свои тайны. Она покрутила в ладонях кружку с уже остывшим ванильным латте. Решив больше не дожидаться, она стала приподниматься с места, чтобы покинуть кафе.       Но как только встала с места, не смотря по сторонам, чуть было с кем-то не столкнулась.       – Эй, я голодна. Это место занято?