Двойные проблемы

      - Проникновение со взломом, шериф Свон? Дверь была заперта, - не поднимая головы, обратилась к нежданной гостье Реджина.       Пожав плечами, Эмма прислонилась к дверному проёму.       - Когда мне нужно войти, я вхожу.       Она никогда бы не поверила, что бывший мэр может выглядеть так непринужденно, если бы не увидела собственными глазами Миллс, сидящею на полу своей спальни. Рядом стояла большая коробка из-под канцелярской бумаги, и женщина, по-видимому, пересматривала детские фотографии сына.       - Реджина, я хм…, я сожалею о вчерашнем вечере, - хмурясь, сказала Эмма. – Генри винит меня, думает, что я прогнала тебя. Если тебе интересно, мы сегодня брали девчонок с собой на работу, но я освободилась раньше, поэтому я хм.., я просто пришла убедиться, что ты в порядке.       Реджина проигнорировала вопрос, а вместо ответа задала свой, почти риторический.       - Знаешь, каково это, когда у тебя отбирают собственного ребёнка?       - Да.       - Нет, понятия не имеешь, - махнув рукой, выдала брюнетка. - Ты сама от него отказалась.       Терпение Эммы лопнуло.       - Зачем ты без конца повторяешь одно и то же? Намекаешь, что я бросила его лишь бы избавиться от ответственности? Ты понятия не имеешь, через что я прошла, отказавшись от него! Я очень хотела этого ребёнка. Думала: «Наконец-то у меня появилась семья, кто-то, кто всегда будет рядом, и кто будет любить меня несмотря ни на что».       - Тогда зачем отдала? – Смягчив тон, поинтересовалась Миллс.       - Потому что мне нечего было ему дать! Не знала, что с ним делать. Ты же видела Эм, она даже о себе позаботиться не может…, представляешь её, заботящуюся о новорождённом? Тогда у меня ничего не было. Ни денег, ни работы, ни жилья, и никого, кто бы мог мне помочь. Но, когда пришли забрать его, я почти передумала, прокручивая в голове все дома, где я жила, пока была в системе, и я просила, молила, чтобы у него была другая жизнь… - Эмма невесело улыбнулась. – У него появилась ты.       - Это не было совпадением, - мрачно произнесла Реджина. – Полагаю, Август привёз его в Сторибрук и передал мистеру Голду, а тот соответственно мне. Осознание того, что спустя десять лет ты вернёшься и спасешь своего сына от бессердечной Злой Королевы, должно быть, потешило самолюбие Тёмного. Что бы ты обо мне не думала, сколько бы во мне не сомневалась, я люблю своего сына и дала ему столько любви, сколько во мне осталось. Но я так понимаю это бессмысленно. Никто не верит, что я способна любить.       - Ты не бессердечная, Реджина. Твоя проблема не в том, что ты не можешь любить, а в том, что твои чувства слишком глубоки. Настолько, что становятся опасными. Не можешь отпустить, даже когда это необходимо.       Глаза Реджины вспыхнули гневом.       - Хочешь сказать, я должна смириться с потерей и сдаться? Отпустить сына? Забыть о нём?       - Нет! – Твёрдо заявила Эмма. – Я говорю о мести. Твоей ненависти к Мэри Маргарет и скорби по Дениэлю. Полагаю, ты возненавидела свою мать за его смерть. Ослеплённая болью, ты переложила вину Коры на плечи Белоснежки. Но, несмотря на то, что мать причина всех твоих бед, ты по-прежнему её любишь и не можешь отпустить!       - Я стараюсь! – Воскликнула Реджина, наконец, показывая свои истинные чувства. – Но не могу. Не знаю, почему. Я цепляюсь за то, что имею. Все, кого я любила, были отняты у меня. Я думала, она убила его, потому что любила меня и знала, что для меня лучше. Но моя мать никогда не…       Женщина судорожно вздохнула.       - Моя мать никогда меня не...она...       Реджина разрыдалась, и, непривыкшая к аудитории, тут же закрыла лицо руками. Эмма упала коленями на пол и притянула женщину в свои объятия, но даже встретив упорное сопротивление, она отказалась отпускать брюнетку из своих рук.       - Отпусти меня! – Брыкалась в цепких руках Миллс. – Ты не смеешь…       Эмма позволила женщине выплакаться себе в плечо и на этот раз Реджина не сопротивлялась. У неё не осталось сил, отталкивать блондинку снова.

***

      Дэвид ехал по дороге, ведущей из города. Заметив на обочине шоссе припаркованный грузовик Лероя, рядом с которым стояли гномы, он резко нажал на тормоз.       - Лерой! – Позвал Прекрасный, захлопывая дверь машины. – Ты послал мне это странное сообщение? Зачем ты позвал меня сюда? Тебе нельзя садиться за руль в пьяном виде.       - Я не пил! – Проворчал Лерой. – Хотя желание было.       Дэвид упёр руки в бока.       - Ладно. Тогда что? Зачем я здесь?       - Мы собирались патрулировать вдоль городской черты, - начал Лерой, и четверо гномов согласно кивнули. – Знаешь, чтобы посмотреть и проверить всё ли в порядке, а затем… Док, расскажи ему.       Док обиделся при таком обращении к себе.       - Я не Док. Меня зовут Франсуа Дюпон. Мне присвоили докторскую степень за исследование алмазно-химического осаждения из паровой фазы и материаловедение. Это была новаторская работа. Сейчас я преподаю химию в школе.       - Видишь! – Лерой ткнул пальцем на Дока.       Нолан выдохнул с сожалением.       - Док потерял свои воспоминания. Зачем ему понадобилось пересекать городскую черту?       - Он не пересекал!       - Даже не думал!       - Городскую черту?       - Нет!       - Он не пересекал! – Прокричали гномы.       - О чём вы пытаетесь мне сказать?       - Смотри! – Лерой указал пальцем сквозь пятерых гномов, полагая, что взгляд Дэвида последует за ним.       Указатель с надписью «Покидая Сторибрук» находился в ста метрах от отмеченной оранжевой линией границы. Гномы стояли далеко от городской черты, рядом с припаркованным грузовиком. Док, похоже, стал первым кто, как только гномы приехали, направился к отмеченной границе и потерял свои воспоминания, так же, как и Чихун пару месяцев назад. Теперь только пять из семи гномов помнят о своём прошлом в Зачарованном лесу.       - Магия, - мрачно произнёс Дэвид. – Границы Сторибрука сужаются. Отойдите подальше. И не вздумайте приближаться к городской черте, пока не выясним, что происходит.

***

      Как только слёзы закончились и Реджина перестала плакать, она тут же освободилась из объятий Эммы, несмотря на возникшее после этого чувства потери. Вместо слов благодарности или элементарного смущения, женщина легонько похлопала себя по щекам и вернулась к просмотру фотографий. Спасительница знала, чего стоило бывшей Злой королеве проявление эмоций в её присутствии, поэтому не стала ничего говорить, позволив брюнетке спасти свою репутацию.       Они уже пережили время ссор и конфликтов, а теперь, возможно, пришло время дать ранам затянуться, вместо того, чтобы добавлять гнили.       Женщины сидели рядом на полу спальни, спиной облокотившись на кровать и рассеянно перебирая фотографии с сувенирами, документально воссоздающие детство Генри. Конечно, Реджина пережила всё это лично и пересматривала фотографии множество раз, но сейчас Эмма впервые видела запечатленные моменты из раннего детства сына. И ощущение того, что она пропустила, было горьковато-сладким.       До сего момента Миллс не с кем было поделиться своими воспоминаниями и её чувства прибывали в смятении. Одна её половина как прежде хотела вернуть сына себе,… а другая половина помнила, как впервые увидев Свон, она поняла – эта женщина отлично поладит с её сыном. Со временем, она неохотно начала смотреть на блондинку по-новому. Не то что бы Реджина была готова разделить с ней Генри. Эта мысль одновременно ужасала и раздражала, но сейчас эта идея казалась ей … привлекательной?       Год назад Эмма сделала ей предложение. Блондинка хотела больше времени проводить с ней и Генри. Казалось, невозможным, что она до сих пор этого хочет. Она действительно думает, что они смогут воспитывать сына вместе? И почему эта идея сейчас так соблазнительна? Было ли это просто притягательно иметь того, кто может стать для тебя опорой, того с кем можно радоваться победе или разделить горесть поражения? Женщины не могли договориться, с кем из них останется Генри, у них не было ничего общего, за исключением, разумеется, того, что они обе любили сына. Тогда как они сейчас смогут прийти к единому решению?       Эмма достала из коробки маленький шестиугольный ящичек с изображением феи. Встряхнув его, она услышала грохот изнутри.       - Что здесь?       - Молочные зубы Генри.       - Иу! Ты что хранишь его зубы? – Поморщилась Свон. – Серьезно, Реджина?       Миллс с досадой выхватила ящичек у неё из рук и положила обратно в коробку. Она достала стопку фотографий и, перебирая их, начала по одной передавать Эмме. Время от времени комментируя:       - Это Генри в зоопарке. Он плакал, когда пришло время возвращаться домой…       - А эта фотография сделана в парке. Ему здесь восемнадцать месяцев. Заставить его перестать есть песок было реальной проблемой…       - Его первый день в школе. За ночь до этого, он очень переживал, что другие дети не захотят с ним дружить…       - Здесь ему исполнилось семь лет. Он пытался самостоятельно сделать кексы. Но он даже не разбил яйца, оставив в скорлупе…       Эмма уставилась на фото, которое уже долгое время держала в руке.       - Тут мало ваших совместных фотографий.       Реджина пожала плечами.       - Рядом не было никого, кто бы мог сфотографировать нас вместе. Некоторые снял Грэм, например ту, которая у тебя в руках, но он не особо ладил с Генри. Я не хотела, чтобы он стал его отцом только потому что рядом не было более подходящей кандидатуры.       - Мне нравится вот эта, - Эмма показала фотографию, на которой Реджина держала в руках маленького Генри в яслях. – Ты ничуть не постарела с того дня.       Брюнетка не удостоила вниманием сей смехотворный комментарий.       - Здесь ему восемь недель. Фотография сделана через пять минут после того как он перестал плакать.       - Тяжело было? Одной о нём заботиться?       - И да, и нет. В раннем детстве было легко, когда повзрослел, стало тяжелее. Как раз тогда он стал меня ненавидеть. Я не понимала, почему он начал избегать меня. Но, детей сложно обмануть, должно быть, он разглядел тьму в моём сердце. И когда Мэри Маргарет дала ему книгу, он сразу обнаружил связь между мной и Злой королевой.       - Он не ненавидит тебя, Реджина. Он любит тебя, ты его мама.       Женщина тревожно напряглась, прекрасно помня последствия, когда Эмма произнесла эти слова в предыдущий раз.       - Возможно. Но, кажется, часть его всегда будет меня ненавидеть.       - Быть может, мы все немного ненавидим своих родителей. Мы считаем их совершенными и когда понимаем, что это не так, начинаем ненавидеть их за это.

***

      - Мисс Бланшар, можно вас на пару слов? – Попросила Голубая фея.       Мэри Маргарет окинула взглядом класс, опытным глазам оценивая возможность хаоса. В классе детей было сравнимо с ротой солдат в казарме, которая может взбунтовать, без надлежащего присмотра. Ученики увлечённо работали над своими рисунками, а Эм и Ри крутились вокруг, помогая ребятам с красками и блёстками. Ну, а если серьезно, то Ри помогала детям и одновременно пыталась держать Эм подальше от учинения большего беспорядка, чем уже был.       Выйдя в коридор, учительница оставила дверь немного приоткрытой, чтобы в случае чего быть начеку.       - Что случилось, Голубая?       - Принцесса, я здесь, чтобы предупредить вас. Так не может больше продолжаться, - серьезно сказала Голубая фея.       - О чём ты говоришь?       - Вы должны держать девочек подальше друг от друга.       Рот Снежки распахнулся от любопытства.       - Эм и Ри?       - Да.       - Они ведь просто дети.       - Вы знаете, в кого она превратится, когда вырастет. Знаете лучше, чем любой из жертв её злодеяний, жизнь которых она в будущем разрушит. И у нас есть шанс всё исправить. Предотвратить всё это.       - Ты сейчас серьёзно? – Прошипела Мэри Маргарет. – Хочешь, чтобы я помогла тебе убедить Ри не насылать проклятие?       - Да.       - Мы не можем знать наверняка, что из этого выйдет! Если бы Реджина не наслала проклятие на Зачарованный лес, никого из нас не было бы здесь, а Сторибрука и вовсе бы не существовало.       - Точно. Это наш способ вернуться домой…туда, откуда мы родом.       - А что насчёт моей дочери, - голос Мэри Маргарет отдавал холодом. – И её сына. Они выросли в этом мире.       Но Голубая фея была непреклонна.       - Это война, на любой войне есть свои жертвы.       - Хочешь сказать…! – Не сдержалась и вскрикнула учительница, прежде чем понизила голос до шепота. – Ты хочешь сказать, я должна принести в жертву свою семью … свой счастливый конец?       - Вы родились Принцессой. Существует ответственность, которую вы несёте перед людьми. Порой, приходится делать сложный выбор на благо своих подданных.       - Нет, - твёрдо стояла на своём Мэри Маргарет. – Найди другой способ.       - Думаю, юный Генри уже нашёл его, - с улыбкой сказала монашка, но тон её звучал зловеще.       - О чём ты говоришь. Какое Генри имеет отношение ко всему этому?       - Он обратился ко мне за помощью, - уклончиво ответила Голубая.       - Зачем это ему?       - Потому что теперь, когда магия вернулась и есть запас сказочной пыли, я могу исполнять желания.       Мэри Маргарет неожиданно задалась вопросом, почему это не пришло ей в голову раньше.       - И чего же он пожелал?       - Не имеет значения. Я отказалась исполнить это желание.       Голубая фея развернулась на каблуках и направилась по коридору на выход, оставляя позади Мэри Маргарет поразмыслить об услышанном.       Независимо от того, какие странности творятся в Сторибруке, в последнее время они все связаны с Генри. Плюс, это, похоже, связано с появлением в городе младших копий Реджины и Эммы. Но чего же пожелал Генри?       Как там говорила Эм? После того как тебе соврали в первый раз, не верь тому, что человек говорит после…, в данный момент Мэри Маргарет желала обладать суперспособностью подростка распознавать ложь. Она сомневалась в словах монахини. Однажды, Голубая фея уже ей солгала…, когда проклятье должно было накрыть Зачарованный лес, она сказала, что в волшебном шкафу есть место только для одного. Если бы не эта ложь, Белоснежка попала бы в этот мир с новорожденной Эммой на руках, а вместо этого её дочь росла в одиночестве.       Действительно ли фея не исполнила желание Генри?       - Должно быть, нашёл другой способ, - пробормотала учительница, глядя сквозь стекло на двери кабинета, за которым Эм и Генри бросались блёстками в друг друга.

***

      - Я ждала тебя, Эмма.       Лицо брюнетки всё ещё было влажным от недавних слёз, а голос охрип от рассказов Эмме пережитого ею с Генри прошлого. Возможно, пришло время открыться и позволить открыться себе в ответ. Рассказать историю, но уже в своем видении, даже если эта история бледнеет перед классической, поселившейся в сознании жителей этого города о «подвигах» Злой королевы. Эмма никогда не понимала её действий, но возможно сейчас, она пересмотрит её прошлые злодеяния, и увидит их в другом свете.       Реджина продолжила.       - После того как я попала в Сторибрук, спустя некоторое время, я поняла, что мне не победить. Все остальные здесь жили как зомби, все кроме меня. Какой смысл в победе, если о ней никто не знает? Я не была счастлива. Ничего здесь не было реальным, по крайней мере, для меня не было. В течение двадцати лет мне не с кем было поговорить, пока Генри не сказал свое первое слово. Назвал меня «мамой».       Реджина передала Эмме фотографию, на которой маленький Генри перевернул себе на голову тарелку каши. На лице Эммы появилась нежная улыбка и она продолжила вслушиваться в каждое слово брюнетки.       - Но став старше, он как и все, перестал со мной разговаривать. Я даже не знала, когда он узнал об усыновлении, пока в городе не появилась ты. Я знала, что ты исчезла, и ждала твоего возвращения все 28 лет, как гласило пророчество. Ждала, чтобы ты вернулась и спасла меня от собственного проклятия.       - Так ты хотела, чтобы проклятье пало, - в ужасе произнесла в Эмма.       Регина слегка пожала плечами.       - После я планировала тебя убить.       - Точно, - фыркнула Эмма.       - Но когда мы встретились,…я поняла - все кончено. Я знала, не только о том, что ты - дочь Белоснежки, но и о том, что ты - мать Генри. Порой ты смотришь на меня также как он, когда злится. Голд был неправ, сказав, что Генри похож на меня… он вылитый ты. Вы оба боролись со мной до последнего, мужественно, без страха в глазах.       Эмма усмехнулась, заслышав, что её охарактеризовали как бесстрашную.       - Конечно же, я боялась тебя Реджина! Ты – чертовски опасна. Иногда мне кажется, что если б мы вдруг оказались с тобой в одной лодке, ты бы не раздумывая огрела меня веслом и потопила нас обеих.       - Вряд ли, я утопила бы себя, дорогая.       - Но если ты хотела, чтобы проклятье пало, зачем пыталась помешать мне?       - Нужно было остановить тебя, прежде чем всем откроется правда обо мне. Помешать Генри обо всём узнать. Я должна была бороться с тобой. Не хотела, чтобы он смотрел на меня, так как ты сейчас. С первого дня нашей встречи, я знала, пока ты жива Генри моим не будет.       - Чего ты хочешь, Реджина? – Спросила Свон, заранее зная ответ.       - Вернуть себе сына.       - Мы ведь можем поделить его? – Предложила Эмма. - Моя половина будет левая, твоя правая.       - Эмма, - резко оборвала женщину Реджина.       - Оу. Хочешь по-другому? Тогда можешь забрать его верхнюю половину, он слишком много болтает.       Миллс толкнула несносную блондинку в плечо, выводя ту из равновесия.       - Прекрати! Ты говоришь о моём сыне.       - Знаю, - с улыбкой сказала Свон, закрываясь от очередного толчка. – Иногда он бывает милым. Нам не стоит делить его, пусть остаётся целым. Думаю, я даже могла бы умереть за него. Или убить.       - Я прямо сейчас готова тебя убить.       - Ты этого не сделаешь.       - Не искушай меня.       Эмма боролась с зарождением на лице очередной улыбочки.       - Спасибо, что показала мне вещи Генри.       - Не за что, - сухо сказала Реджина. – И если это всё ещё имеет для тебя значение, тогда…извини за то, что разрушила твою жизнь, Эмма. Даже если благодаря моему проклятию у нас есть Генри.       - Да, он стоит всего этого. И, кстати, пацан мог вырасти и стать кем-то, похуже, чем ты и я вместе взятые! И я готова пережить всё снова, и снова, если потребуется… в противном случае он не был бы таким человеком, каков есть сейчас. Видела бы ты его взгляд, которым он наградил меня прошлой ночью, вылитая ты. Думала, он назовет меня «Мисс Свон» и потребует отчёты.       Реджина вопросительно подняла бровь.       - Неужели? Кажется, он унаследовал черты характера от нас обеих.       - Ага. Прости, порой он такой ребенок, - дразнила Свон, зная, что эта фраза растормошит материнские перышки Реджины. – Думаю, в этом моя вина.       - Генетика - мощная сила, - сухо прокомментировала Реджина.       - Как и любовь, - добавила Эмма, на этот раз не в силах не улыбнуться. После этой брошенной фразы, она не смогла посмотреть в глаза женщины, поэтому не увидела адресованной ей лёгкой улыбки.