Я говорю с огнем

      Он знал, на что шел.       У него просто не было иного выхода. Нерданель говорила, что был… но она не понимала. Когда она не последовала за ним, отцом и сыновьями в Форменос, ему стало казаться, что она не понимала его никогда, хотя до того Феанор думал, что они с женой — единое целое. Неделимое. Что они — одно, такие похожие, увлеченные одним и тем же… и вдруг он смотрел на Нерданель и не узнавал, словно она в один миг стала чужой женщиной. И в ее глазах видел то же неузнавание, будто она тоже видела чужого ей человека.       Он оставил ее в Амане без сожалений, уверенный, что она тоже не испытала сожаления. Не из-за разлуки с ним. Ее беспокоили только сыновья… так беспокоили, что она предрекла смерть одного из близнецов.       Но как Феанор мог не взять с собой младших детей? Оба дали ту же Клятву. Оба — по своей воле. Они не могли остаться, как ни держи.       Рука Феанора подожгла корабль, в трюме которого спал его сын, но вело его руку пророчество Нерданели.       С того момента пути назад точно не было.       Валараукар окружали. Его отряд пал под ударами их огненных бичей, а Феанор держался, его меч сверкал сиянием Сильмарилла, он уже получил одну рану, но все еще был полон сил, и смеялся в эти уродливые морды, смеялся, как победитель — хотя знал, что погибнет.       Хотя был уверен, что этот бой — последний.       Феанор занес меч для очередного удара…       …небеса разорвал пронзительный крик, ни на что не похожий, но рвущий фэа на части. Черная тень закрыла землю, заставив отвлечься от битвы даже валараукар. Серебристая чешуя сверкнула в свете звезд.       Феанор рухнул наземь, закрывая голову. Тварь пролетела сверху, из ее пасти вырвалось пламя, ударив прямо по валараукар — они были огненными демонами, огонь не должен был причинять вред огню, но до слуха Феанаро донеслись их болезненные крики. Сам он остался невредим, хотя не сомневался, что пламя ударит и по нему.       Поднявшись, он смотрел, как валараукар… плавились? Выли от боли, растерянные, сбитые с толку, такая легкая добыча… и он все еще стоял на месте? Воодушевленный, Феанор снова вскинул меч, закрутившись в бешеной пляске, и враги бросились бежать, но ни одна морготова тварь не сумела скрыться.       Феанор тяжело упал на одно колено, опираясь на меч; рана давала о себе знать, хотя и не была смертельной. Важнее было другое: огромное чудовище, покрытое серебром, которое больше не нападало.       И…       Вдруг чудовище отставило крыло в сторону, и по крылу съехала вниз… девушка?       Феанор моргнул. Зрение никогда его не подводило, но это было удивительно, и даже не потому, что у этой девушки был меч в ножнах на бедре, а сама она облачена в доспехи.       Ее уши не были острыми. Она не была эллет.       — Rytsas, — осторожно произнесла она, приблизившись к Феанору.       Отлично, ее язык он тоже не понимал.       — Quényaron? — спросил он. Незнакомка чуть расширила глаза. Феанор понял, что они у нее лиловые. С полминуты они смотрели друг на друга, пока она не спросила:       — Где я?       — Вы говорите на Всеобщем! — вырвалось у него.       — Так где я? — упрямо повторила она.       — Дор-на-Да́эрахас, — поморщился Феанор: само звучание названия этих земель было противно.       — А это где? — уточнила девушка. — В Дорне?.. Черт, вы же ранены! — спохватилась она, опускаясь на землю рядом с ним. — Я не лекарь, — растерянно пробормотала. — Я не лекарь, и мой дракон тоже ранен…       — Дракон? — заинтересовался Феанор.       — Мераксес.       Словно в подтверждение ее словам, огромное серебряное чудовище издало тихий жалобный звук.       — Эти проклятые Уллеры! — яростно выплюнула девушка. — Они выстрелили в нее! Я думала… думала, что нам конец, мы обе падали, но… вдруг Мераксес встала на крыло, и все померкло, и мы оказались здесь… но это не Дорн?       — Это Дор-на-Да́эрахас, — устало повторил Феанор. — Земля Моргота. Север Средиземья.       — Atar! — донеслись до него крики. Маэдрос? Сознание медленно уплывало: очевидно, Феанор переоценил себя, считая, что получил несерьезные раны от валараукар. И пусть… он же так и хотел…       — Эй! Стой! Ȳdra daor ao dare morghūljagon! — девичий голос сверлом врезался в уши, но и это не помогло. Феанор потерял равновесие, падая на бок, из последних сил повернулся на спину, чтобы, умирая, видеть звезды — но вместо звезд увидел испуганное лицо той, чьего имени не успел узнать.       Ее глаза были не хуже звезд, подумал Феанор, прежде чем упасть во тьму.

***

      Он был уверен, что не очнется, качаясь на волнах пустоты и мрака, но вдруг это блаженное небытие прервала резкая боль. Феанор открыл глаза. Первое, что он увидел — суетящуюся у его ложа эллет. Кажется, ее звали… имя вспомнить не вышло, и он решил, что его это не волнует.       — Господин? — встрепенулась эллет. — Вы очнулись?       Медленно Феанор осознавал: он пережил битву, и сейчас находился в своем шатре в лагере, который они разбили в Хитлуме у Митрима.       — Майтимо?.. — напрягся он. — Макалаурэ?.. …все?..       — Ваши сыновья живы, господин, — поклонилась она. — Если ранены, то не серьезно. Вы пострадали больше всех, но, хвала Эру и Элберет…       «Валар не стали бы проявлять ко мне милость», — мысленно усмехнулся Феанор, но вслух не сказал. Волей валар или же нет, а он выжил, и его сыновья тоже, и…       — Там была женщина, — вспомнил он. — И крылатая тварь… дракон.       Эллет помрачнела.       — Они здесь, — она понизила голос. — Дракон был ранен, но и он идет на поправку.       — А женщина?       — Она не ранена. Она… — эллет оглянулась, будто боясь быть пойманной с поличным. — …она же не эльф?       — Нет, — Феанор усмехнулся. Поистине, творилось что-то очень странное. — Мне нужно поговорить с Майтимо.       От Майтимо он узнал больше, чем от служанки.       — Это была великая битва! — вдохновенно говорил тот. — Мы прогнали их через Эред Ветрин до Ард-Галена! Келегорм атаковал орков у Эйтель Сирион, оттеснил к Топям Серех и полностью уничтожил, а те твари, которые хотели зайти к нам в тыл, попали в засаду… правда, теперь Моргот хочет переговоров.       — Переговоров? — хрипло каркнул Феанор: в горле быстро пересыхало.              — Он послал ко мне вестников. Я не дал прямого ответа без твоего слова, но что, если мы согласимся? — на вспыхнувший взгляд отца Майтимо зачастил, — Это не будут настоящие переговоры, мы встретимся с посланцами Моргота, но придем к назначенному месту с гораздо большими силами, чем он, да и переговоры — это не значит, что мы сдаемся, так мы сможем получить информацию…       — Никаких переговоров, — отрезал Феанор. — Моргот знает, что нам нужно, мы знаем, что нужно ему. Я не намерен идти на уступки и не жду уступок от него. Подлость Черного Врага Мира не имеет границ. Он обманет нас, только и всего, да и переговоры предлагает, лишь увидев, что мы дали ему достойный отпор.       — Как ты прикажешь, отец, — Майтимо показался недовольным, но Феанора это не заботило. Куда больше Моргота его сейчас волновал кое-кто другой. Другая. О Враге он и так все знал, а вот о ней… только то, что был обязан ей жизнью.       — Та женщина, — сказал он. — Приведи ее ко мне. Сейчас же.       — Сюда? — немного смутился Майтимо. Феанор вспомнил, что он в постели, и что грудь его скрывают лишь повязки, но махнул рукой.       — Если ее смущают раненые мужчины, то грош ей цена.       Имени женщины он не спросил, хотя Майтимо наверняка его знал; Феанор хотел бы услышать это от нее. Много чего он хотел услышать лично от нее, и посмотреть на нее еще раз — ближе, будучи в более ясном сознании, чем тогда, и убедиться, кто она.       Она вошла в шатер не то что без смущения — с такой гордостью, словно входила в тронный зал, причем это не был показной пафос. Феанор просто ощутил это на неком интуитивном уровне, и в его мыслях промелькнуло «королева». Это было странно; ни разу он не видел, чтобы женщина держалась подобным образом. Даже Артанис, чья гордыня, как он думал, порой превышала его собственную, не излучала такой величественности.       — Aiya, — произнесла она. Ее квенья звучал не идеально, но и не нужно было; приветствие сказало куда больше, чем одно слово. Это значило, что она начала изучать их язык.       — Rytsas, — рискнул Феанор. Он не знал, насколько правильно повторяет единожды услышанное слово, не знал, приветствие ли это — действовал наугад, но девушка просияла улыбкой и он понял, что не ошибся.       — У вас неплохой валирийский, — сказала девушка, без приглашения садясь у его постели.       — Валирийский?       — Язык моей родины. Я уже поняла, что здесь ее нет, — в лиловых глазах промелькнула тень печали, — Но Валирии больше нет нигде.       — Ее уничтожил Моргот?       Девушка покачала головой.       — Ее уничтожил Рок. Сжимая друг друга в объятьях, они ожидали конца, а горы крушились на части, и мрак поглотил небеса… — пропела она, и голос ее был мелодичен, подобно арфе. Феанор вдруг ясно представил себе, как двое, мужчина и женщина, обнимают друг друга, он старается закрыть ее собой, она льнет к нему, шепча что-то, и вдруг небо над ними взрывается огнем… он встряхнул головой, прогоняя видение.       — Вы хорошо поете.       — Я сочинила эту песню, — тихо сказала девушка. — Хотя на валирийском она звучит лучше.       Все это было прекрасно, но они говорили не о том.       — Как вас зовут? — спросил Феанор.       — Королева Рейенис Таргариен.       — Королева? — хотя она выглядела именно так, как подобает правительнице, все же… она не была эллет, он ничего о ней не знал…       — Я сестра и жена короля Эйегона Драконовластного, короля всего Вестероса и щита своего народа, короля андалов, ройнаров и Первых людей, владыки Семи Королевств и защитника державы.       Феанор потер переносицу. Все, что она сказала, для него было пустым звуком.       — Никогда не слышал о таком короле. Вы сестра и жена его? — хмыкнул он.       — Это валирийский обычай, — она и бровью не повела.       Собственно, Феанору было плевать, чья она жена.       — Вы человек? — спросил он самое важное.       — Да, — она словно растерялась. — А вы… — взгляд остановился на его лице. Точнее — на заостренных ушах; спутанные волосы закрывали их, и Феанор отодвинул пряди.       — Я эльф.       — О-о, — она даже рот чуть приоткрыла от удивления. — Я никогда не слышала о таком народе.       — Как и я — о валирийцах. И о драконах. Вы оказались здесь, когда ваш дракон упал?       Рейенис кивнула. Задумчиво сдвинула брови.       — Это… не знаю… это могла быть магия?       — Вы имеете в виду, что вы… — Феанор напрягся. Он с самого начала это подозревал, но разве могут быть иные миры, кроме Арды? Впрочем… почему нет?       — Я из другого мира, — озвучила его догадку Рейенис. — Oh issa jaes… Они же думают, что я погибла! — она зажала рот ладонью. — Эйегон… Висенья… Эйенис, мой сын, oh issa jaes, ему всего три года!       Только женской истерики ему не хватало… Но она позволила себе лишь один всхлип, и тут же сдержалась — явным усилием воли. Села еще прямее, и ее отчаяние выдавали лишь мечущиеся в глазах молнии.       — Нет никакого толка в том, что я расскажу, кто я, — отчеканила Рейенис. — Расскажите, кто вы. Расскажите, где я. Расскажите, каких тварей сожгло пламя Мераксес, — она почти приказывала, и в любом другом случае Феанор одернул бы ее, ибо никто не имел права говорить с ним в таком тоне, но она была матерью, потерявшей ребенка, а он по себе знал, что такое — терять ребенка.       Что такое — убить его своими руками, что гораздо хуже.       — Я расскажу вам, — умиротворяюще заговорил он. — Давным-давно, когда на небесах зажглись первые звезды Элберет, у залива Куивинэн проснулись квенди, Первые Дети Эру…