Через тьму к свету

Пол Фишер спешил по коридору административного здания, сжимая в руках папку с документами так сильно, что костяшки пальцев побелели. Его шаги эхом отдавались в пустых коридорах, но он этого не замечал. В его голове крутились мысли, которые одновременно вызывали и удовлетворение, и злорадство. «Эта девчонка думала, что сможет отвергнуть меня без последствий? — его губы скривились в злобной усмешке. — Она ещё не понимает, с кем связалась». Фишер приготовился разыграть свою партию идеально. В папке лежали сфабрикованные жалобы, подкреплённые «доказательствами» и перепиской, якобы подтверждающей неподобающее поведение доктора Мур. Даже синяк на его скуле — результат её удара папкой — был ярче обычного, благодаря тонкому слою косметики. Весь его облик кричал о несправедливости и готовности отстоять свою правду. «Риверс всё поймёт, — думал он, преодолевая последний пролёт лестницы. — Она слишком молода, чтобы занимать такую должность, слишком дерзкая, чтобы её уважали. Я же... я заслужил это место». Он остановился у массивной деревянной двери, на которой значилась табличка: "Полковник Риверс". Глубоко вдохнув, Пол пригладил волосы, выпрямил спину и постучал. — Войдите, — раздался строгий, отточенный голос. Пол распахнул дверь, готовый с порога начать свою убедительную речь. Но замер. Кабинет оказался не таким пустым, как он ожидал. За широким столом, в идеально выглаженной форме, сидел сам полковник Риверс, с каменным выражением лица, олицетворяющим абсолютную власть. Его руки были сложены перед ним, взгляд холодный, оценивающий. Но самое неприятное было то, что по обе стороны от стола были другие люди. Подполковник Гейл Хоторн опирался на подоконник, скрестив руки на груди. В его взгляде читалась такая ярость, что Пол едва смог сдержать дрожь. Рядом, словно тень, стоял Александр Блэк, невозмутимый и холодный, как хирург перед сложной операцией. Чуть дальше расположились пятеро солдат из команды Хоторна — Томас, Дэниэл, Алексей, Майкл и Джек. Все они, казалось, были здесь только ради того, чтобы съесть Пола живьём. Фишер сглотнул, но всё же заставил себя говорить: — Полковник, — начал он с натянутой улыбкой, шагнув вперёд и протягивая папку. — Я пришёл обсудить поведение доктора Мур. Риверс не двинулся, лишь приподнял бровь, оценивая Пола, как будто тот был насекомым, случайно попавшим в его кабинет. — Поведение доктора Мур? — переспросил он, голосом, от которого у Фишера похолодело внутри. — Это... любопытно. Фишер немного напрягся, но продолжил: — Да, сэр. Я подготовил жалобу. Доктор Мур позволила себе крайне непрофессиональное поведение, подрывающее дисциплину и эффективность работы. Она... — Хватит, — перебил Риверс, даже не взглянув на папку. — Думаю, прежде чем мы перейдём к вашим жалобам, стоит поговорить о вас. Пол нахмурился, не сразу поняв, о чём речь. — Обо мне? — он сделал попытку улыбнуться, но улыбка вышла кривой. — Именно, — отозвался Риверс и указал на Хоторна. — Подполковник, просветите мистера Фишера, почему он сейчас находится в этом кабинете. Гейл оттолкнулся от подоконника и медленно подошёл ближе. Его движения были ленивыми, почти расслабленными, но взгляд — острым, как лезвие ножа. — Пол Фишер, — начал он, произнося имя с таким презрением, что Пол почувствовал себя маленьким. — Мы знаем, что вы превышали свои полномочия, оказывая давление на доктора Мур. И это не единственное ваше нарушение. — Это чушь! — выкрикнул Пол, резко повернувшись к Риверсу. — Это ложь, сэр! Она... — Тихо, — бросил Риверс. Его голос не повысился, но в нём была такая сталь, что Пол мгновенно замолчал. — Продолжайте, Хоторн, — сказал полковник, кивая. Гейл подошёл ещё ближе, его глаза горели холодным гневом. — У нас есть записи, — сказал он. — В том числе аудио, где вы предлагаете доктору Мур "особые условия". Хотите послушать? — Это подделка! — закричал Фишер, пятясь назад. — Кто угодно мог это сделать! Это заговор! Александр Блэк сделал шаг вперёд и поднял диктофон. — "Эмили, ты такая талантливая, но в этом мире нужны связи. Я могу помочь тебе..." — раздался голос Пола. Фишер побледнел. — Это не то, что вы думаете... — начал он, заикаясь. — Это... Это вырвано из контекста! Я хотел помочь ей, а она... Она отказалась! Риверс наконец поднялся из-за стола, его лицо было суровым, как камень. — Я запросил проверку ваших прошлых проектов, — заявил он. — Пока что результаты не в вашу пользу. И если вы думаете, что ваше поведение останется без последствий, вы глубоко ошибаетесь. — Нет, сэр! Это недоразумение! — Фишер поднял руки в защитном жесте. — Я... Я всегда был предан проекту! Я... Я не мог бы... Гейл шагнул вплотную, его голос стал ледяным: — Ты думал, что можешь использовать её, как использовал других. Но с ней ты прогадал. Пол попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Гейл чуть наклонился вперёд, его взгляд прожигал: — Слушай внимательно, Фишер. Это твой последний шанс уйти тихо. Или я сделаю так, что ты уйдёшь в полной тишине. Пол судорожно искал, за что зацепиться, как выбраться из этого капкана. И вдруг, с отчаянием человека, который тонет, но всё ещё надеется на спасение, он выкрикнул: — Вы не понимаете, с кем связываетесь! — Его голос звучал громче, чем он планировал, дрожа от напряжения. — Меня на эту должность рекомендовал лично Рейф Стентон! Если вы думаете, что я просто так уйду, то глубоко ошибаетесь! Слова Фишера ударили Гейла, словно кулак в солнечное сплетение. Рейф Стентон. Имя, от которого кровь мгновенно прилила к вискам, а кулаки сжались до боли. Этот человек, с его грязным прошлым и идеально отлаженной маской благодетеля, был не просто угрозой — он был напоминанием о том, что мир всё ещё полон змей, которые выскальзывают из любой ловушки. Гейл почувствовал, как внутри него закипает гнев, смешанный с острой ревностью. Этот человек когда-то касался Эмили, был рядом с ней. И теперь он, возможно, всё ещё хочет вернуть то, что считает своим. Но больше всего его пугало другое: Эмили и её братья могли быть втянуты в грязные игры Стентона. Гейл представил её, окружённую ложью и угрозами, её братьев — беззащитных перед этой тенью прошлого. Он почувствовал, как в груди поднимается страх, разрастающийся, как корни ядовитого растения. Но снаружи он оставался неподвижен, словно высечен из камня. Его гнев, ревность и страх трансформировались в решимость. Если Стентон действительно замешан, Гейл не остановится ни перед чем. Ему больше нечего терять — но он не позволит Эмили потерять то, что она так долго строила. В кабинете воцарилась мёртвая тишина. Полковник Риверс медленно поднял голову, его лицо оставалось каменным, но глаза внезапно потемнели, словно грозовые тучи нависли над всем кабинетом. — Ты закончил? — спросил он, его голос был тихим, но в нём слышалась угроза, от которой у Пола похолодело внутри. Фишер замер, пытаясь понять, что произойдёт дальше, но Риверс уже шагнул к нему, как медведь, готовый разорвать добычу. — Слушай меня внимательно, Фишер, — его голос был холодным, как сталь. — Мне плевать на Рейфа Стентона. Мне плевать на всех, кто тебе помогал, покрывал твои махинации или закрывал глаза на твои выходки. Понимаешь? Мне. Наплевать. Фишер попытался что-то возразить, но Риверс не дал ему шанса. — Ты думаешь, что можешь прикрыться именами, чтобы выйти сухим из воды? — продолжал полковник, делая шаг вперёд, заставляя Фишера отступить. — Так вот, ты ошибся. Здесь действует только один закон — закон военной дисциплины и справедливости. А ты нарушил оба. Пол почувствовал, как подкашиваются ноги. Но он не собирался сдаваться так легко. — Полковник, вы не можете… это… Это не будет забыто! — его голос снова сорвался, и это больше напоминало писк, чем угрозу. — Я… Я доложу об этом выше! Люди вроде Стентона не оставляют своих! Риверс презрительно фыркнул и скрестил руки на груди. — Доложи, — бросил он. — Подай жалобу хоть президенту. Но это не изменит того, что ты — преступник. Тебе уже никто не поможет, Фишер. Ты виновен, и ты ответишь за свои действия. Гейл, стоявший рядом, тихо засмеялся, но это был не радостный смех, а низкий, угрожающий звук, который заставил Фишера вздрогнуть. — Суд будет рад рассмотреть всё, что ты скажешь, — добавил Хоторн, его голос звучал издевательски. — Но знаешь, что они точно не простят? Домогательства, злоупотребление властью и угрозы. Особенно когда есть доказательства. Пол попытался протестовать: — Но… Это недоразумение! Вы не можете так со мной поступить! Я важен для этого проекта! Без меня... — Заткнись, Фишер, — оборвал его Риверс, сделав ещё один шаг. — Ты уже никому не важен. Эти слова были словно приговор. Пол почувствовал, как земля уходит из-под ног. Полковник Риверс молча сверлил взглядом Пола Фишера, лицо которого теперь напоминало маску паники. Весь его жалкий триумф рассыпался в пыль, но он всё ещё надеялся на какой-то выход. Риверс, наконец, с раздражением махнул рукой, как будто отгонял надоедливую муху. — Охрана! — резко позвал он, его голос прозвучал так громко, что даже команда Гейла, стоящая у стены, едва заметно вздрогнула. Двое солдат в чёрной униформе появились в дверях практически мгновенно, будто только и ждали сигнала. — Заберите этого человека, — приказал Риверс. — Временное заключение до завершения разбирательства. Всё ясно? — Так точно, сэр, — коротко ответил один из охранников, подтягивая ремень с оружием. Фишер, почувствовав, что сейчас его уведут, будто загнанный зверёк метнулся к стене. — Нет, вы не можете! — выкрикнул он, запинаясь. — Это ошибка! Это недоразумение! Я... Я важен для этого проекта! Без меня всё развалится! Риверс снова поднялся из-за стола, его массивная фигура словно заполнила всё пространство. Гейл, стоявший рядом, скрестил руки на груди, готовый в любой момент вмешаться. — Заткнись, Фишер, — голос Риверса был низким, но настолько пропитанным презрением, что даже охранники напряглись. — Или, клянусь, я найду способ, чтобы ты замолчал навсегда. — Но полковник! — Фишер заскулил, как побитая собака, его голос срывался. — Это заговор! Меня хотят подставить! Это всё она, эта девчонка, она специально… — Уведите его, пока я не потерял терпение, — перебил Риверс, делая шаг назад. — И доложите в дисциплинарный комитет. Пусть готовят материалы для суда. Охранники не стали ждать повторного приказа. Один из них схватил Фишера за руку, но тот попытался вывернуться. — Я всё равно вернусь! — выкрикнул он, прежде чем его затолкали в коридор. — Стентон этого так не оставит! Вы все ещё пожалеете! Дверь захлопнулась, и тишина заполнила кабинет, словно вакуум. Риверс тяжело вздохнул и опустился в кресло, нервно постукивая пальцами по столу. В комнате повисло напряжение. Его взгляд, острый и оценивающий, скользнул по лицам присутствующих, прежде чем он, наконец, заговорил: — Остальные свободны, — сказал он сухо, но с непререкаемой твердостью. — Хоторн, останься. Гейл коротко кивнул своей команде и Александру. — Идите, — произнёс он спокойно, но в голосе чувствовалась скрытая усталость. — Я догоню позже. Солдаты без лишних слов покинули кабинет, хотя Майкл на мгновение задержался у двери, бросив на Гейла обеспокоенный взгляд. Тот ответил ему едва заметным кивком, давая понять, что всё под контролем. Дверь за ними закрылась с глухим щелчком. Риверс потянулся к телефону, стоявшему на краю стола, и нажал на кнопку вызова. — Битти, ко мне. Немедленно, — бросил он, не отрывая глаз от Гейла. Прошло всего несколько минут, когда дверь кабинета вновь открылась, и вошёл Битти. Худощавый мужчина с тонкими, будто выточенными, чертами лица и внимательным взглядом, скрытым за стёклами очков, скользнул в помещение с плавностью человека, привыкшего к любым сюрпризам. — Полковник, вы звали? — спокойно поинтересовался он, оценивающе оглядев Риверса и Гейла. Риверс молча вытащил сигарету, щёлкнул зажигалкой и глубоко затянулся. — У нас тут дерьмо, — резко начал он, выдыхая облако дыма. — И связано оно с вашим Фишером. Битти слегка приподнял бровь, но промолчал, ожидая продолжения. — Этот тип — настоящий подонок, — продолжил Риверс, сверля взглядом тлеющий кончик сигареты. — Насильник, манипулятор, да и вообще, по ходу, полный мерзавец. Я снимаю его с проекта. Глаза Битти блеснули, но его лицо осталось бесстрастным. — Понимаю, — коротко ответил он. Риверс бросил сигарету в пепельницу и резко наклонился вперёд. — Найдите мне замену. Сразу. И не из тех, кто готов продавать душу за карьеру. Нам нужен профессионал, надёжный человек. Вы меня понимаете? — Разумеется, полковник, — спокойно произнёс Битти. Его голос был тихим, но в нём чувствовалась уверенность. — У меня есть несколько кандидатов. Я займусь этим. Риверс недовольно хмыкнул, откидываясь на спинку кресла. — К утру мне нужен результат. Битти уже направился к двери, но на мгновение задержался, повернув голову к Риверсу. — Полковник, — сказал он задумчиво, будто только что вспомнил что-то важное, — а что с теми, кто, возможно, прикрывал Фишера? Риверс усмехнулся, коротко и почти безрадостно. — Если такие есть, мы их тоже выведем на чистую воду. Но сначала уберём главного крысёныша. Битти чуть прищурился, на мгновение улыбнувшись уголком губ, будто знал нечто, что никто в комнате не мог предугадать. — Логично, — тихо произнёс он и вышел, оставив за собой лишь приглушённый шорох шагов. Риверс, немного расслабившись, перевёл взгляд на Гейла. — А теперь поговорим о том, что ты собираешься с этим делать, Хоторн. Риверс медленно выдохнул и указал Гейлу на стул перед собой. — Садись, — коротко бросил он, пододвигая пепельницу ближе. — Рассказывай. Только по делу, без эмоций. Гейл сел, но его плечи оставались напряжёнными. Он собрал мысли, но голос всё равно выдал его гнев и беспокойство. — Рейф Стентон, — начал он, стараясь говорить ровно, но едва сдерживая кипящий внутри гнев. — До революции он был одним из самых влиятельных людей в Капитолии. Финансировал проекты Сноу, которые напрямую касались репрессий и контроля над регионами. Этот человек — воплощение коррупции и манипуляций. Риверс поднял бровь, жестом предложив продолжать. — После революции он откупился информацией и деньгами. Теперь его называют «благодетелем», потому что он финансирует благотворительные проекты, восстанавливает инфраструктуру и пиарит себя как спасителя Панема. Но я знаю, что это маска. Под этим всем — всё та же грязь. Риверс потушил сигарету и наклонился вперёд, заинтересованный. — И ты считаешь, что он каким-то образом связан с Фишером? — Слишком много совпадений, — твёрдо ответил Гейл. — Стентон был женихом Эмили. До того как её отец погиб, они с ним сотрудничали. Возможно, он и сейчас следит за ней. А теперь Фишер, вдруг так уверенный в своей безнаказанности, начинает упоминать имя Стентона. Полковник несколько секунд молчал, обдумывая сказанное. — Ты думаешь, он может угрожать Эмили? Гейл стиснул зубы. — Не только ей. Её братья тоже под угрозой. Этот человек не привык терять контроль. Если он захочет вернуть её в свою орбиту, он не остановится ни перед чем. Риверс откинулся в кресле, его взгляд стал ещё более холодным. — Ты уверен, что это не ревность говорит? — Может, и ревность, — честно признался Гейл, его голос стал ниже, почти хриплым. — Но я знаю таких людей, как Стентон. Это не просто личное. Он представляет угрозу для всего, что мы строим после революции. Полковник наклонился вперёд, сложив руки на столе. — Если то, что ты говоришь, правда, Хоторн, то мы имеем дело с врагом гораздо опаснее, чем просто бывший жених. Гейл кивнул. — Я только прошу одного. Дайте мне возможность разобраться в этом. Я не позволю, чтобы кто-то из её семьи пострадал. Риверс посмотрел на него долгим, изучающим взглядом. — Хорошо, — наконец произнёс он. — Но действуй осторожно, Хоторн. Если начнёшь копать, то вытащишь на поверхность гораздо больше, чем тебе хотелось бы. — Я готов, — твёрдо ответил Гейл. — Ну что, Хоторн, — протянул Риверс, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди. Его голос звучал спокойно, но в нём ощущался скрытый вызов. — Рассказывай, что у тебя с Мур? Гейл напрягся, но быстро взял себя в руки. Он выпрямился, встречая взгляд полковника с твёрдой уверенностью. — Только серьёзные намерения, сэр, — спокойно, но уверенно произнёс он. Риверс молча смотрел на него, словно прикидывая что-то в уме. Его взгляд был проницательным, словно он пытался вскрыть каждую скрытую эмоцию Гейла. Через мгновение уголки его губ дрогнули в слабой усмешке. — Серьёзные, говоришь? — с лёгкой насмешкой протянул он. Но в голосе не было злобы, лишь проверка. — Ну, это уже что-то. Он тяжело вздохнул и наклонился вперёд, упираясь локтями в стол. Его глаза пристально изучали лицо Гейла, а голос стал твёрдым. — Слушай, Хоторн, я видел, как из-за женщин даже самые крепкие мужики превращались в жалкое подобие себя. Делали ошибки, теряли контроль. Ты вроде из другой породы. Но помни одно: если решил быть с этой девушкой, держись крепко. Ей нужен мужчина, а не мальчишка, который сбежит при первых трудностях. Гейл кивнул, сохраняя прямую осанку. — Понял, сэр. Риверс долго смотрел на него, словно пытаясь прочитать его мысли, а затем расслабился и тихо усмехнулся. — Ладно, иди. И передай Мур, что она молодец. Девчонка крепкая, умная. В таких условиях держаться так, как она — это впечатляет. Гейл уже сделал шаг к двери, когда вдруг замер. Он оглянулся, неуверенно замявшись, что для него было редкостью. — Сэр, есть ещё кое-что... Риверс прищурился, чуть наклонив голову. — Говори, только без прелюдий. — У Эмили есть брат, Мэтью. Хороший парень, ответственный. Он хочет поступить в академию, на бюджет. Хочет защищать семью, служить родине. Риверс нахмурился, выпрямляясь на своём месте. — И Мур об этом знает? — Она поддерживает его, сэр, — голос Гейла звучал твёрдо, но в нём была тень заботы. — Я сам начал тренировать его для поступления. Парень действительно перспективный. Но у неё нет средств оплатить учёбу. Риверс медленно кивнул, потирая подбородок, словно взвешивая каждое слово. — Значит, перспективный? — Да, сэр. И это не просто слова. В его возрасте я не был таким собранным. Полковник хмыкнул, постучал пальцами по столу, а затем резко кивнул. — Ладно, уговорил. Напишу прошение. Пусть поступает не только на бюджет, но и на стипендию. Но запомни, Хоторн, если он не справится — это будет на твоей совести. Гейл кивнул с искренней твёрдостью. — Ручаюсь, сэр. Риверс криво усмехнулся, махнув рукой в сторону двери. — Всё, иди. И передай этому мальцу, что теперь он под моим прицелом. Гейл слегка улыбнулся, впервые за долгое время чувствуя лёгкость. — Спасибо, сэр. — Только не расслабляйся, Хоторн, — бросил Риверс, возвращаясь к своим бумагам. Гейл покинул кабинет, зная, что сделал всё возможное для Мэтью, и чувствуя молчаливое одобрение Риверса. Гейл вышел из кабинета Риверса с чувством облегчения и направился к своей команде. Они ждали его в небольшом помещении рядом с общей тренировочной зоной. Когда он вошёл, разговоры в комнате сразу стихли, а все взгляды устремились на него. Майкл, сидя на столе, скрестил руки и приподнял бровь. — Ну что, капитан, нас отстранили или всё-таки оставили в строю? — спросил он, но в голосе звучала смесь шутки и беспокойства. Гейл покачал головой, усмехнувшись. — Не дождётесь, — ответил он, бросая взгляд на каждого из присутствующих. — Всё нормально. Но на нас теперь пристальное внимание. Так что без глупостей. Алексей, стоявший у окна с чашкой кофе, лениво обернулся. — Без глупостей? — переспросил он с лёгкой улыбкой. — Это ты Майклу скажи. Этот парень притягивает проблемы, как магнит. — Эй! — возмутился Майкл, поднимая руки в защитном жесте. — Это было один раз! — Один раз? — с усмешкой вступил Томас, стоявший рядом. — А что насчёт того случая с взрывчаткой, а? — Это была ошибка системы! — попытался оправдаться Майкл. — Ну да, система, — хмыкнул Джек, потирая подбородок. — Система по имени Майкл. Комната заполнилась тихим смехом, который немного разрядил напряжение. Но Гейл поднял руку, призывая к вниманию. — Ладно, хватит, — сказал он, голос его был твёрдым. — Шутки — это хорошо, но ситуация серьёзная. Нас всех проверяют, и любая ошибка сейчас будет стоить слишком дорого. Так что держите себя в руках и помните, зачем мы здесь. Солдаты кивнули, на их лицах появились более серьёзные выражения. — Что сказал Риверс? — спросил Томас, присаживаясь на стул и внимательно глядя на Гейла. — Сказал, что Фишер вне игры, — ответил Гейл. — Битти уже ищет замену. А ещё у нас новый фокус. Будем работать с более строгим контролем. Джек хмыкнул. — То есть теперь вместо Фишера нас будут трясти за каждую мелочь? Звучит весело. — Это не обсуждается, — спокойно сказал Гейл. — Мы здесь не для того, чтобы было весело. Работаем чётко и без самодеятельности. Алексей поставил чашку на подоконник и, сложив руки на груди, посмотрел на Гейла. — А ты, капитан? Ты уверен, что сам выдержишь? Мы видим, что ты пашешь как проклятый. Гейл встретил его взгляд, чувствуя уважение за прямоту вопроса. — Не переживайте за меня, — сказал он твёрдо. — Моё дело — быть примером для вас. Ваше дело — быть лучшими из лучших. — Звучит как из учебника, — пробормотал Майкл, но тут же добавил с усмешкой: — Ладно, босс. Мы с тобой. — Это радует, — с лёгкой улыбкой ответил Гейл. — Теперь по местам. Завтра у нас ранний подъём и тренировка с новым оборудованием. — О, шикарно, — протянул Томас, вставая. — Больше техники, меньше сна. Солдаты начали расходиться, бросая шутливые комментарии и переглядываясь, но каждый из них понимал, что теперь ставки выросли. Гейл смотрел им вслед, чувствуя, что несмотря на их привычку к шуткам, эта команда была готова на всё ради своей задачи. Гейл заметил Эмили ещё до того, как она обернулась. Она стояла у стола Анны Хейл, его секретаря, и что-то объясняла, чуть наклонив голову. Глаза Анны были прищурены, выражение её лица — насторожённым. Гейл знал эту женщину не достаточно долго, чтобы понять: она сканирует собеседницу, пытаясь определить, друг перед ней или враг. Но Эмили, как всегда, была безупречна. Темно-синяя блузка подчёркивала её осанку, строгая юбка — плавные линии её фигуры, а идеальная причёска придавала ей вид человека, которого невозможно пошатнуть. Когда она заметила его, разговор мгновенно оборвался. Эмили расправила плечи и повернулась к нему, её взгляд был холоден, словно утренний ветер. — Подполковник Хоторн, могу я поговорить с вами наедине? В её голосе звучала сталь, но за этой бронёй Гейл заметил что-то другое — усталость, тщательно скрываемую за идеальной маской. — Конечно, — кивнул он, сохраняя нейтральное выражение лица. — Анна, пожалуйста, никого не впускайте. Анна слегка приподняла бровь, но ничего не сказала, лишь одобрительно хмыкнула. Войдя в кабинет, Гейл закрыл за ними дверь. Эмили, не дожидаясь приглашения, остановилась посреди комнаты. — Присаживайтесь, — предложил он, указывая на стул перед своим столом. — Благодарю, но не стоит, — отрезала она, её руки скрестились на груди. Сильные, но аккуратные движения выдавали внутреннюю напряжённость. — Хорошо, — мягко сказал Гейл, скрестив руки и прислонившись к краю стола. Эмили выдержала паузу, словно собираясь с мыслями. — Вы превысили свои полномочия, подполковник, — наконец сказала она, её голос был холодным, но в глазах мелькнуло что-то неуловимое. Гейл поднял бровь, но молчал, давая ей возможность продолжить. — Мне не нужна была ваша помощь, — продолжила она, опустив взгляд и вновь подняв его. В её словах сквозила обида. — Я справилась бы сама. — Я знаю, — спокойно ответил он, голос звучал мягко, но уверенно. Она вспыхнула от его ответа, но, видимо, не нашла слов для возражения. Вместо этого повернулась к окну, словно пытаясь скрыть эмоции. — Вы понятия не имеете, через что я прошла, — наконец сказала она, её плечи поднялись, а голос дрогнул, несмотря на попытку сохранить твёрдость. — Не думайте, что ваша "помощь" что-то изменила. — Ты права, я не знаю, — осторожно ответил он, подходя ближе. Его голос стал ниже, почти шёпотом. — Но я вижу, что ты одна против всего мира. И мне плевать на полномочия, если это значит, что я могу хоть немного тебе помочь. Она резко обернулась, её глаза вспыхнули гневом, но тут же потухли. — Это не ваше дело... — прошептала она, но голос прозвучал уже неуверенно. — Это моё дело, — мягко перебил Гейл, сокращая расстояние между ними. — Потому что я хочу, чтобы ты знала: ты не одна. Он медленно поднял руку, словно боясь её спугнуть, и осторожно коснулся её плеча. Эмили замерла, её взгляд стал растерянным. Она выглядела так, будто не знала, как реагировать. Её тело было напряжено, как струна, но она не отстранилась. — Просто успокойся, — тихо произнёс он, глядя на неё с искренней заботой. Она закрыла глаза, и её плечи дрогнули. Несколько долгих секунд она стояла неподвижно, пока её дыхание не стало чуть глубже. — Я не нуждаюсь в жалости, — прошептала она, голос был едва слышен. — Это не жалость, Эмили, — ответил Гейл, чуть наклоняя голову, чтобы встретить её взгляд. — Это уважение. Она посмотрела на него, её глаза наполнились тихой грустью. Казалось, она вот-вот скажет что-то ещё, но вместо этого опустила взгляд, позволив себе расслабиться хотя бы на миг. Гейл медленно протянул руку, чуть сомневаясь, но всё же обнял её. Его движения были осторожными, будто он держал в руках не хрупкую женщину, а фарфоровую статуэтку, способную разбиться от малейшего давления. Эмили сначала напряглась, как будто её окатило холодной водой. Её плечи стали твёрдыми, будто сделанными из камня, а дыхание стало частым и неровным. Но он не отстранился. Не сказал ни слова. Просто держал её, позволяя теплу своего тела пробиться через её защиту. Постепенно напряжение в её фигуре начало таять. Её руки остались безжизненно опущенными, но дыхание стало глубже, ровнее. Она не подняла голову, не сделала никакого движения, но её присутствие в его руках казалось чем-то удивительным и почти интимным. Гейл едва заметно улыбнулся, когда услышал тихое, едва уловимое сопение. Это был такой простой, почти детский звук, но от него у него внутри что-то потеплело. Он бы не смог объяснить, почему, но это казалось правильным. Её лицо, слегка прижатое к его груди, было спокойным, а едва слышное дыхание напоминало ему, что за этой холодной внешностью скрывается человек — уязвимый, уставший, но всё ещё сильный. Ему не хотелось разрушать этот момент. Он чувствовал, как её мягкие волосы касаются его подбородка, а её тепло проникает сквозь ткань рубашки. Гейл не помнил, когда в последний раз чувствовал такое странное сочетание тревоги и спокойствия. Это было неожиданно приятно, но и больно одновременно. Он вдруг понял, насколько сильно хотел быть для неё тем, на кого можно положиться, тем, кто не предаст и не оставит. Но он ничего не сказал. Лишь крепче обнял её, давая понять, что сейчас — в этот короткий миг — она может довериться ему. Эмили медленно отстранилась от Гейла, её руки скользнули по его плечам, пытаясь освободиться от его объятий, но каждый её жест, каждое движение чувствовались как некая нежность, скрытая за решимостью. Как будто её тело все ещё помнило тепло его рук, а теперь, вырвавшись, оно жаждало вернуть его обратно. Она быстро поправила воротник его военной формы, сдержанно, почти автоматически, как если бы хотела вернуть привычный порядок, закрыть щели, где допускала себе слабость. Этот жест — простая деталь, но для Гейла он был обманчиво спокойным. Потом, почувствовав лёгкое смущение, Эмили сделала шаг назад, словно сама не веря в то, что только что произошло. Её спина вытянулась, и взгляд устремился в пустоту за окном, где её отражение казалось особенно уязвимым, утомлённым. Всё в её позе говорило о том, что она пыталась вернуться к себе, найти ту неприступную женщину, которой была ещё минуту назад. Но Гейл знал: внутри неё всё дрожало, как натянутая струна. Он стоял там, почти не дыша, чувствуя, как её тело уходит из его объятий, оставляя за собой пустоту, которая заполнила его грудь тяжёлым, холодным ощущением. Это было странное чувство, тяжёлое, как груз, но с какой-то болезненной потребностью. Он не знал, как выразить его словами, но было одно ясно: он не готов был потерять её. Даже если она стояла теперь так далеко, в этом пустом пространстве между ними было что-то такое, что вызывало в нём пульсирующую тревогу. Он заметил, как её плечи едва заметно дрогнули, когда она стояла, глядя в окно. Что-то в её фигуре стало мягче, несмотря на внешнюю строгость. Это было не просто уязвимость, это был момент полной искренности, которую она пыталась скрыть за маской самообладания. Её глаза не были холодными — они были уставшими. И Гейл чувствовал, как его сердце сжимается от того, как она пыталась держаться. Он понимал: эта дистанция, которую она создавала между ними, не была изолированностью. Это была её защита, её способ унять страх, который она не хотела показывать. Но для него это было сложно — видеть её такой. Тихая боль коснулась его груди, и он не мог оставить её так. — Знаешь, полковник Риверс впечатлён тобой, — начал Гейл, не отрывая взгляда от её лица, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию. — Он сказал, что не каждая молодая женщина смогла бы выдержать такое давление. И, чёрт возьми, он прав. Эмили чуть наклонила голову, её глаза на мгновение потускнели, а плечи невольно опустились, как если бы весь груз того дня опять давил на неё. — Это не важно, — тихо произнесла она, её голос был усталым, но твёрдым, как всегда. — Главное, чтобы меня оставили в покое. Гейл молча смотрел на неё, отмечая, как её уверенность рассыпалась в прах всего за несколько мгновений. Опущенные плечи, угасший взгляд, едва заметная дрожь в голосе — она пыталась держаться, но он видел, как ей это даётся. Эта уязвимость, которую она так старалась скрыть, разрезала его словно нож. Он не смог удержаться от того, чтобы вспомнить ту ночь на учениях. Тогда она впервые рассказала ему о Поле Фишере. Её голос дрожал, но не от страха — от гнева, от обиды. Она говорила, будто это не важно, будто это просто неприятный эпизод, который можно забыть, но каждое её слово обнажало глубину боли. Она пыталась справится сама, как всегда, пытаясь защититься своей привычной маской. Но в какой-то момент её глаза блеснули — не от света, а от слёз, которые она не успела стереть. Эти слёзы стали для него словно ледяным дождём. «Всё в порядке», — сказала она тогда, срывающимся голосом, который звучал в его голове до сих пор. Он не верил ей тогда, не верил и сейчас. Потому что это не могло быть правдой. Её боль, её обида — они оставили на нём отпечаток, заставляя его чувствовать бессилие, смешанное с яростью. И сейчас, глядя на её осунувшуюся фигуру, он снова почувствовал ту же ярость. Но на этот раз всё было сложнее. Он знал, что злость на Фишера была лишь частью этого клубка эмоций. Остальное — это он сам. Его собственная боль, когда он видел, как она страдала. Его желание защитить её любой ценой. Его нежность к ней, которую он так долго пытался спрятать. Гейл стиснул челюсти, заставляя себя вернуться в настоящий момент. Он не мог позволить этим воспоминаниям овладеть им. Эмили нуждалась не в его прошлом гневе, а в его поддержке сейчас. Гейл сделал шаг в сторону стола и, не сводя с неё взгляда, взял стакан с водой. Он протянул его ей, но она лишь слегка покачала головой, не принимая. — Нет, это важно, — сказал он, опуская стакан обратно и подходя ближе. — Ты не просто умная или сильная. Ты выдержала всё это, несмотря на грязные шутки, давление и угрозы. Оказалась намного сильнее, чем все эти люди могли бы предположить. Эмили подняла взгляд, и теперь в её глазах не было того безжалостного холодка, который всегда был ей свойственен. Он увидел за этим взглядом что-то другое, мягкое, но всё ещё насторожённое. — А ты? — спросила она, не отрываясь от него, словно пытаясь заглянуть в самую душу. — Ты тоже остался собой? После того, что с тобой случилось? Гейл почувствовал, как его сердце сжалось. Он едва заметил, как она снова обратила внимание на его внутреннюю борьбу, на его попытки скрыть свои слабости. Слабости, которые он тщательно скрывал от всех. — Признаюсь, — начал он, его голос стал мягче, почти задумчивым. — Я кое-что хочу исправить. Например, те шутки от мисс Блейз. Я позволил ей говорить такие вещи, и это было не просто глупо, это было унизительно. Для тебя. Для всех нас. Эмили взглянула на него с лёгким удивлением, а затем её брови чуть поднялись, как будто она пыталась понять, откуда на самом деле берутся его слова. — Шутки о детях? — уточнила она, её тон был спокойным, но с явным оттенком недовольства. Гейл коротко кивнул, глядя на неё с такой искренностью, что она не могла не почувствовать его раскаяния. — Да, — сказал он, избегая её взгляда на мгновение. — Я даже не осознал, как это могло повлиять. Ты знаешь, я ведь просто хотел, чтобы все не расслаблялись и держали себя в руках, но... я перепутал акценты. Эмили молча его выслушала. Она не выглядела растерянной, скорее, её лицо выражало скрытую боль, как если бы эти слова были для неё какой-то неожиданной искренностью. Когда она наконец заговорила, её голос стал немного теплее, чем раньше, но всё ещё полон сдержанности: — Это... неожиданно, — призналась она, её губы едва приподнялись в слабой, почти неуловимой улыбке. — Не думала, что ты вообще заметишь. Гейл почувствовал, как его грудь слегка расслабляется. Она начала его понимать. Но он всё равно не был уверен, нужно ли ему было говорить такие вещи. Возможно, это было слишком. — Ты права, — сказал он, пожал плечами, его лицо не скрывало раскаяния. — Я не обратил внимания на то, что происходило вокруг. Но больше не повторится. Эмили кивнула. Её взгляд стал немного мягче, но она всё ещё оставалась настороженной. — Знаешь, подполковник, ты иногда удивляешь меня, — произнесла она, её тон стал чуть более непринуждённым, но в нём всё ещё слышалась какая-то осторожность. — Надеюсь, в хорошем смысле, — ответил Гейл, едва заметно улыбнувшись. Она задержала взгляд на нём на пару секунд, как если бы пыталась понять, что стоит за этой улыбкой, а затем, словно решив, что пора прекратить этот разговор, позволила себе сесть на стул. Её осанка всё ещё оставалась напряжённой, как у человека, который не может расслабиться, даже когда, казалось бы, наступил момент отдыха. — Может быть, — сказала она с лёгким взглядом, который будто бы обещал, что ей потребуется время, чтобы принять его слова. Эмили скрестила руки на груди, её взгляд был напряжённым, как натянутая струна. Гейл ощущал её пронизывающий взгляд, пытаясь угадать, что скрывается за этой ледяной маской. Он знал, что она не отступит, пока не получит ответы. — Скажи честно, — её голос был холоден, как лёд, но Гейл мог почувствовать, как в нём скрыта буря. — Александр был причастен к этой... операции против Фишера? Гейл не стал увиливать. Он стоял перед ней, ощущая, как напряжение между ними растёт, но не убегая от её вызова. Он знал, что она не простит лжи. — Да, — произнёс он, не пряча правду. — Александр был главным организатором. Эмили замерла, её взгляд становился всё более тяжёлым. Она не сказала ни слова, но Гейл видел, как её губы чуть дрогнули, а глаза заискрились раздражением. — Он поступил необдуманно, — сказала она, не скрывая недовольства. — Если бы что-то пошло не так... Гейл перебил её, его интонация оставалась твёрдой, но в голосе звучала уверенность, которую он сам только недавно научился ощущать. — Но ничего не пошло не так, — сказал он, подходя ближе. Его шаг был твёрдым, и в этом была не просто уверенность, но и какое-то глубокое понимание. — Фишер больше не в твоей жизни. Ты его больше не увидишь. Эмили сжала губы, и её взгляд стал более острым, как будто она пыталась разобрать его слова на части. В её глазах вспыхнула искра сомнения, но в этот раз её реакция была другой. Она пыталась быть спокойной, но её напряжённая осанка выдавала внутреннюю борьбу. — Это не отменяет того, что вмешательство Александра могло быть опасным, — проговорила она, взгляд её стал ещё более проницательным. Она приподняла подбородок, как бы подчёркивая свою стойкость. — Может быть, — согласился Гейл, но в его голосе звучала мягкая уверенность. — Но он это сделал не ради себя. Он хотел защитить тебя. Как и я. Слова его повисли в воздухе, и, кажется, Эмили на мгновение задумалась. Гейл видел, как её руки медленно расправляются, и это был первый знак того, что она открывается ему. Она всё ещё была насторожена, но теперь её взгляд был не таким отчуждённым, как раньше. — Ты уверен, что всё действительно закончено? — её голос был уже не таким холодным, в нём звучала скрытая тревога. — Что Фишер не попытается как-то отомстить? Гейл подошёл ещё ближе, его слова были решительными, и в них не было ни тени сомнения. — Полковник Риверс проследит, чтобы Фишер больше не имел власти. Он чётко дал понять, что если этот человек попытается сделать хоть шаг, последствия будут неизбежны. Эмили смотрела на него, её взгляд был уже не таким резким, но всё ещё полон недосказанности. Она искала что-то — может, подтверждение его слов, может, искренность в его намерениях. Она молчала, и этот момент длился так долго, что Гейл начал сомневаться, достаточно ли он сказал. — Это не меняет того, что я могла справиться сама, — её голос стал мягче, но в нём всё ещё оставалась горечь. — Я не нуждаюсь в помощи, Гейл. Гейл почувствовал, как его грудь сжалась. Он видел, как она напрягается, как её взгляд снова становится холодным. Но в его ответе не было сожаления, только что-то более глубокое — то, что он давно хотел ей сказать. — Я знаю, что ты сильная, Эмили, — его голос стал тихим, почти интимным, как если бы он делился чем-то сокровенным. — Ты всегда можешь справиться. Но иногда не нужно быть одной, чтобы быть сильной. Она застыла, словно каждое его слово было тяжёлым камнем, который она должна была переварить. Гейл видел, как её лицо медленно меняется, как её взгляд становится менее настороженным, но она не сразу ответила. — Ты говоришь, как будто я слабая, — её ответ был тихим, но с каким-то оттенком сомнения. — Я не слабая, Гейл. Гейл улыбнулся, и его улыбка была едва заметной, но искренней. Он шагнул ещё ближе, и на мгновение его глаза встретились с её. — Я знаю, что ты не слабая, — сказал он, едва слышно. — Я просто думаю, что тебе не нужно быть сильной всё время. Она молча кивнула, но её глаза стали мягче, как если бы он прикоснулся к чему-то внутри неё. В этот момент Гейл понял, что он сказал именно то, что она нуждалась услышать. Но было что-то ещё — что-то важное, что теперь лежало между ними. И хотя она не сказала этого вслух, он почувствовал, как она наконец начинает открываться. Гейл заметил, как напряжение в Эмили начинает постепенно утихать. Она выглядела немного расслабленней, хотя всё ещё была сосредоточена на разговоре. Он стоял перед ней, обдумывая свои следующие слова, чувствуя, как важно для неё это будет услышать. Наконец, он решился. — Кстати, — его голос был мягким, но в нём чувствовалась уверенность. — Полковник Риверс заинтересовался будущим Мэтта. Эмили чуть нахмурилась, не сразу понимая, что он хочет сказать. — Он… заинтересовался? — переспросила она, будто пытаясь осмыслить, что это может значить. Гейл кивнул, его глаза светились, и в его голосе звучала гордость за того, кто решил вмешаться. — Да. Он хочет помочь ему с поступлением, — сообщил Гейл, наблюдая за её реакцией. — Он договорится о том, чтобы Мэтт поступил на бюджет, и даже договорится о стипендии для него. Полковник считает, что Мэтт должен иметь возможность продолжить учёбу, не сталкиваясь с финансовыми проблемами. Эмили застыла, её сердце пропустило несколько ударов. Она даже не успела полностью осознать, что происходит, как его слова пронзили её, оставив за собой невероятную волну эмоций. В её глазах появились слёзы, которые она с трудом сдерживала. Мэтт, её младший брат, наконец-то получит шанс, который так долго казался невозможным. — Ты серьёзно? — её голос дрогнул, а губы дрожали от волнения. — Это действительно… для Мэтта? Гейл снова кивнул, его лицо выражало твердую решимость. — Да, для Мэтта. Он этого заслуживает, Эмили. Эмили не могла больше держать себя в руках. В какой-то момент все её эмоции переполнили чашу, и она, не думая, шагнула вперёд, обняв его. Это было быстро, почти инстинктивно. Её руки обвили его шею, а она прижалась к его груди, зарыв лицо в его плечо. Она не могла поверить в то, что происходило, и это было настолько неожиданно, что ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать — всё, о чём она так мечтала для Мэтта, вдруг стало реальностью. Гейл замер, а затем, почувствовав её тепло и искренность, его сердце затрепетало. Он обнял её в ответ, чувствуя, как её тело напряглось в момент этого контакта, но затем расслабилось, как если бы весь мир на мгновение остановился. — Ты… Ты не представляешь, как мне это важно, Гейл, — её голос был едва слышен, но полный благодарности и облегчения. — Мэтт — это всё, что у меня есть. Гейл немного сжал её в своих объятиях, его лицо было серьёзным, но глаза выражали неподдельную радость за неё. — Ты не одна, Эмили, — произнёс он, голос его был мягким, но уверенным. — Мы все рядом, чтобы поддержать. И я не собираюсь отпускать тебя. Эмили почувствовала, как его слова проникают в неё, наполняя её не только облегчением, но и каким-то новым ощущением — небывалым, почти забытым ощущением доверия. Она отступила, но на лице её играла лёгкая улыбка, а в глазах было что-то совершенно новое — не просто благодарность, а теплота, которую она едва осознавала. В этот момент дверь кабинета с характерным скрипом открылась, и в проем вошла мисс Хейл, с двумя громоздкими пакетами в руках. Она не смотрела прямо перед собой, сосредоточенно изучая упаковку, будто уверенная, что у неё есть на это полное право. Однако, как только её глаза поднялись и зафиксировались на происходящем в комнате, её лицо стало зеркалом всех возможных эмоций — от удивления до лёгкой паники. Гейл и Эмили стояли слишком близко друг к другу, и, даже если бы это была просто случайность, мисс Хейл это явно заметила. Она замерла на месте, взгляд её немного потускнел, а выражение лица изменилось так быстро, что, казалось, она сама не успевала за своими мыслями. Она явно не ожидала найти их в таком «рабочем» положении. — Ой… простите, — пробормотала она, чуть ли не запнувшись на последнем слове. Она быстро сделала шаг назад, пытаясь вернуть себе привычную уверенность, но её голос выдал её — немного дрожащий, как у человека, который только что случайно заглянул в комнату, где творится что-то, явно не подходящее для общественного просмотра. — Я… препараты от доктора Блейз. Нужно срочно начать приём, а то она сама ворвётся к вам в кабинет, подполковник, — добавила она, как бы пытаясь выровнять ситуацию, но её взгляд метался между ними, пытаясь найти хоть какой-то выход. Эмили, почувствовав, как её лицо медленно заливает краска, инстинктивно отстранилась от Гейла, словно она только что поняла, что случайно оказалась на главной сцене театра. Её движения стали такими быстрыми и резкими, что могло показаться, будто она пытается уйти, не оставив никаких следов. Она буквально бросилась вперёд, забрала пакет у мисс Хейл, словно это был последний предмет на Земле, который она должна была схватить. — Спасибо, — бросила она, голос был чуть сухим, а по выражению лица стало ясно, что она будто переживала настоящий срыв. — Я всё изучу. Не став задерживаться на лишние секунды, Эмили резко развернулась и направилась к двери, её шаги были молниеносными, а движения — как у человека, который забыл, где его руки, но, несмотря на это, очень спешит выйти из этой неловкой ситуации. Не обернувшись, она исчезла за дверью, не дав себе возможности увидеть, что её поспешное бегство оставляет след из смущения, а её лицо до сих пор сохраняло ту яркую краску, которую нельзя было скрыть. Мисс Хейл стояла в дверях, её взгляд был полон недоумения, а на лице расплывалась легкая растерянность, как у человека, который только что стал свидетелем чего-то странного и не вполне приятного, но не знает, как реагировать. Она машинально посмотрела на Гейла, который стоял, растерянный и чуть ли не сбитый с толку, на лице выражение некого удивления. — Эм… — начала она, пытаясь вернуть себе привычный контроль над ситуацией. — Я… правда, не ожидала такого. Простите, подполковник, — добавила она, а её голос теперь звучал немного более естественно, хотя не хватало той уверенности, которой обычно была наполнена её манера общения. Гейл провёл рукой по затылку, глядя на закрывшуюся за Эмили дверь. Секунды тянулись, словно вечность. Он глубоко вздохнул и обернулся к мисс Хейл, пытаясь найти слова. — Это... — начал он, пытаясь сохранить уверенность, но осёкся, встретив её сосредоточенный взгляд. — Это было не то, что вы подумали. Мисс Хейл подняла руку, останавливая его на полуслове. Её взгляд был серьёзным, но в нём не было ни осуждения, ни любопытства. — Подполковник, — спокойно сказала она. — Это не моё дело, и я не собираюсь делать из этого проблему. Вы взрослые люди. Я здесь только для того, чтобы передать препараты. Чтобы вы не сталкивались с этим сумасшедшим доктором. Она сделала шаг вперёд, протягивая ему один из пакетов. — А теперь садитесь, — добавила она с тоном, который не оставлял места для споров. — Эта доктор Блейз ясно дала понять, что вы должны немедленно начать приём этих витаминов. И если вы снова проигнорируете её рекомендации, я лично доложу ей об этом. И тогда таблетки вы принимать будете под ее руководством. Гейл невольно улыбнулся её напористости, чувствуя себя как подросток, которого отчитывает строгий учитель. Он поднял руки в знак сдачи. — Ладно, ладно, — сказал он, подходя к своему столу. — Я сдаюсь. Только не докладывайте Блейз. Её лекции хуже, чем штрафные. Мисс Хейл, кивнув, достала из пакета маленькую банку с таблетками и стакан воды. — Начнём с этого. Одна таблетка прямо сейчас, — приказала она, кладя их на стол перед ним. Гейл послушно взял таблетку и запил её водой, под пристальным взглядом мисс Хейл. — Видите? Я послушный пациент, — сказал он с лёгкой улыбкой, надеясь разрядить обстановку. — Послушным вы станете, когда начнёте выполнять предписания без напоминаний, — строго ответила она, но уголки её губ чуть дрогнули, выдавая лёгкое смягчение. — А теперь отдыхайте. Вам явно это нужно. Она развернулась к выходу, оставив Гейла с его мыслями. Её реакция оказалась куда спокойнее, чем он ожидал, но мысли всё равно вернулись к Эмили. Сожаление и тепло от её объятий всё ещё боролись в его груди. Гейл медленно откинулся на спинку кресла, чувствуя, как напряжение заполняет его тело, словно яд, просачивающийся в каждую клетку. Но дело было не только в смущении из-за неожиданного момента с Эмили. Его мысли снова и снова возвращались к Полу Фишеру и одному-единственному имени, брошенному в последний момент: «Рейф Стентон.» Это имя звучало в его голове, как глухой удар колокола, возвращая его к воспоминаниям, от которых хотелось бежать. Гейл сжал подлокотники кресла, ощущая, как поднимается злость. Он знал, кто такой Рейф Стентон, слишком хорошо знал. Слишком много информации он успел нарыть на него. До революции Стентон был тенью, двигающей ниточки, которые многие даже не видели. Он не появлялся в заголовках и не блистал перед камерами, но его имя шептали за спиной, в коридорах власти. Огромные финансовые вливания в военные проекты, строительство казарм и лабораторий, закупка оружия — всё это было связано с ним. Но слухи шли ещё дальше. Кто-то говорил о ядовитых газах, применяемых против повстанцев. Другие — об экспериментах на людях, на пленниках, на тех, кто не имел шанса на спасение. Когда режим Сноу пал, Стентон оказался в списке первоочередных для суда. Но каким-то образом он выкрутился. Гейл помнил тот фарс. Этот «покаявшийся меценат» предложил новому правительству сделку: информацию о тайных счетах, данные на сторонников Сноу, и, самое главное, деньги. Деньги, которые он якобы готов был направить на восстановление Панема. Суд принял сделку. Стентона оправдали. Газеты запестрели статьями о его «щедрости», чиновники восхваляли его, а он сам продолжал расширять своё влияние, но уже под маской благодетеля. Гейл ударил кулаком по столу, стиснув зубы от злости. Ему перед глазами всплывали те сцены, что он видел во время войны: разрушенные дома, тела тех, кто погиб из-за таких, как Стентон. «Искупление?» — мысль пронзила его, как нож. — «Он просто купил себе новую роль. Мразь.» И теперь это имя снова всплыло. Но зачем? Почему Фишер упомянул его? Гейл нахмурился, напряжённо пытаясь сложить кусочки головоломки. «Что он хочет от Эмили? Почему этот ублюдок всё ещё рядом с ней? Оборудование… Он оплатил ей новое оборудование.» Эта мысль была как ледяной нож в грудь. Если Стентон действительно связан с Эмили, если его деньги всё ещё играют роль в её жизни, она может находиться в опасности. Он поднялся с кресла и начал нервно ходить по кабинету, чувствуя, как злость и тревога борются внутри него. — Рейф Стентон, — глухо проговорил он, словно проверяя, как звучит это имя. — Такие, как ты, не исчезают. Ты просто сменил маску. Гейл остановился у окна, глядя на холодный серый пейзаж. Его мысли вертелись, как раскалённые угли, подталкивая к единственному выводу. «Эмили заслуживает быть свободной от таких, как он. От прошлого, которое преследует её. Если он угрожает ей, я это остановлю. Даже если для этого придётся стать тем человеком, которым я был во время революции.» Решимость заполнила его грудь. Если он хочет защитить её, то должен действовать. У него есть опыт, есть навыки, есть инстинкты, которые он слишком долго подавлял. Он сжал кулаки, будто готовился к бою, и прошептал, словно клятву самому себе: — Я достану тебя, Стентон. И если ты действительно угрожаешь ей, то пожалеешь, что не умер вместе со Сноу. Эти слова прозвучали глухо в тишине кабинета, но для него они стали стартом. Гейл знал, что больше не может оставаться в стороне. Это больше не просто работа, не просто война с призраками прошлого. Теперь это личное. Гейл потер виски, пытаясь унять головную боль, но мысли не давали покоя. «Как уберечь её, если она сама не подпускает меня ближе?» — думал он. Эмили была сильной, независимой, словно из другого мира. Она не просила помощи, не жаловалась и не давала слабину. Но её независимость больше напоминала стену — высокую, непробиваемую. Даже дома, где она снимала маску роковой женщины, он ощущал эту преграду. Она защищала её, да, но вместе с тем не давала никому подойти ближе, включая его. Гейл шумно выдохнул и открыл блокнот на столе, машинально крутя карандаш в руке. Если нельзя прорваться наскоком, значит, нужен план. На первом листе он начал выводить короткие заметки. 1. Доверие. Чтобы защитить её, нужно сначала завоевать её доверие. Но как? Извинения за прошлые ошибки — лишь первый шаг. Это было очевидно. Он должен показать, что она может на него рассчитывать. Не только в моменты кризиса, но и тогда, когда она меньше всего этого ждёт. 2. Рейф Стентон. Гейл нахмурился, вспомнив обрывочные разговоры с коллегами. Кто-то говорил, что Стентон имеет привычку лично посещать проекты, которые финансирует. Возможно, это был его шанс. Узнать расписание, маршруты, точное время визита. Если Стентон появится в Дистрикте 2, Гейл должен быть готов. 3. Поддержка. Она пыталась держать всё под контролем — свою работу, братьев, дом. Но Гейл видел, как это истощает её. Он знал, что не может навязаться, но, возможно, можно предложить помощь так, чтобы она её приняла. Например, с Мэттом — провести тренировку по военной стратегии, дать советы. А с Сэмом и Дэниэлом? Найти способ отвлечь их, развеселить, создать для них пространство, где они могли бы чувствовать себя детьми, а не взрослыми раньше времени. 4. Союзники. Гейл понял, что один он вряд ли справится. Нужны были люди, которым Эмили доверяет. Александр? Да, этот парень может стать ключом. Его преданность Эмили была очевидна, и если кто-то может помочь, так это он. Он откинулся на спинку кресла и, глядя на список, тяжело выдохнул. Всё это выглядело логично, даже разумно, но… «Она — не просто задача, которую можно решить стратегией,» — мелькнула мысль. Эмили была другой. Каждый её взгляд, каждое движение — загадка. Её доверие нельзя было купить или вырвать силой. Это был долгий путь, шаг за шагом, попытка за попыткой. Гейл прикрыл глаза и вспомнил, как её лицо смягчилось, когда он помог Мэтту. Её благодарность тогда была настоящей, пусть и сдержанной. Этот момент запомнился ему. Это было направление, в котором стоило двигаться. Он снова наклонился над блокнотом и добавил ещё одну строчку: «Начать с малого. Доказывать поступками.» Но стоило ему отложить карандаш, как воспоминания нахлынули снова: её настороженный взгляд, слабая дрожь в голосе, когда она говорила о Фишере. Имя Стентона — будто шип в её душе. Гейл сжал кулак, с трудом подавляя гнев. «Я не отступлю,» — твёрдо решил он. — «Если придётся, я буду бороться за неё так же, как боролся за свободу Панема.» Он почувствовал, как усталость накрывает его, но не хотел ложиться спать. Однако в какой-то момент тело сдалось. Гейл задремал прямо в кресле, держась за карандаш, словно за оружие. На листе бумаги осталась его последняя мысль, написанная неровными буквами: «Эмили заслуживает покоя. И я сделаю всё, чтобы она его обрела.» Гейл задремал, и его измученное сознание медленно погрузилось в тягучий, запутанный сон. Сначала всё было размыто: знакомые очертания комнаты, приглушённые звуки, словно эхо недавних дней. Затем туман начал рассеиваться, и перед ним возник образ Эмили — чёткий, яркий, слишком реальный. Она стояла перед ним под ослепительно ярким солнцем, которое мягко касалось её лица, делая его ещё более нежным. На ней было простое, лёгкое платье, которое свободно струилось вокруг её тела, не подчёркивая, а лишь намекая на её фигуру. Но для Гейла этого было достаточно. Сердце болезненно сжалось, а затем забилось быстрее, словно протестуя против того, что происходило. Эмили смотрела на него — не с холодной отстранённостью, которую он привык видеть, а с теплом и мягкостью, которые обжигали. Её губы тронула едва уловимая улыбка, а глаза светились каким-то тихим, внутренним светом. — Ты всё ещё здесь, Гейл, — сказала она, и её голос был мягким, обволакивающим, словно неким чудом этот сон стал для него реальностью. — Конечно, — ответил он, чувствуя, как её взгляд проникает в самую глубину его души. Она подошла ближе, движения её были лёгкими, почти нереальными. Когда её рука коснулась его груди, Гейл едва сдержал вздох. Внутри всё будто перевернулось, каждый нерв напрягся, а дыхание сбилось. Её прикосновение было одновременно пугающим и желанным. Он не знал, кто сделал первый шаг, но в какой-то момент расстояние между ними исчезло. Её пальцы, тёплые и лёгкие, поднялись к его шее, оставляя за собой огненный след. Гейл машинально положил руки ей на талию. Он чувствовал тепло её тела, её дыхание, слышал тихий стук своего сердца, который казался ему оглушительным. Когда их губы наконец встретились, это было как взрыв. Всё вокруг исчезло. Реальность растворилась, оставив только их двоих. Её мягкость, её вкус, тепло её кожи — всё это захватило его, поглощая, как буря. Но затем всё внезапно оборвалось, словно кто-то вырвал его из этого момента. Гейл резко открыл глаза, тяжело дыша, будто только что вынырнул из ледяной воды. Его тело было напряжено, сердце бешено колотилось, а кожа всё ещё пылала от ощущения сна. Он провёл рукой по лицу, пытаясь стереть это наваждение, но оно не уходило. Всё было слишком реально: её прикосновение, её дыхание, этот миг близости. — Чёрт… — пробормотал он, поднимаясь с кресла. Его взгляд упал на блокнот, лежащий на столе, но он не мог заставить себя сосредоточиться. Всё в нём кипело: от волнения, от возбуждения, от какой-то странной смеси желания и вины. Подойдя к окну, он резко распахнул его, впуская свежий воздух. Поток ударил в лицо, помогая вернуть ясность мыслей. — Что я себе позволяю? — выдохнул он, уперевшись руками в подоконник. Этот сон… этот проклятый сон. Он был не просто фантазией, а чем-то большим, чем-то, что пугало и влекло его одновременно. «Ты ведёшь себя как мальчишка,» — отругал он себя. — «Мало того, что мысли о ней мешают тебе работать, теперь они преследуют тебя даже во сне!» Но он не мог избавиться от этого чувства. Тепло её рук, её взгляд, этот момент, когда всё исчезло, оставив лишь их двоих. Он сжал зубы, чувствуя, как злость на самого себя захлёстывает его. — Хватит, Гейл. Она не та, за кем ты можешь просто следовать, как какой-то глупый влюблённый мальчишка. Ее нужно заслужить. Но, несмотря на все его попытки прогнать эти мысли, образ Эмили из сна продолжал возвращаться. Её голос, её прикосновение, этот миг — всё это осталось с ним, напоминая, что его внутренние стены рушатся так же, как когда-то рушились барьеры вокруг Панема. Вечерние сумерки, будто задумав устроить особый спектакль, ложились густыми тенями на тренировочный зал. Тусклый свет ламп разливался мягкими пятнами, окутывая помещение атмосферой, в которой легко было потеряться, особенно вдвоём. Гейл стоял у стены, методично затягивая бинты на руках. Его взгляд, невольно задержавшийся на Эмили, следил за её неуклюжей борьбой с перчатками. Она избегала его взгляда, но её напряжённые движения выдавали внутреннюю борьбу. Щёки Эмили порозовели, и это не ускользнуло от его внимания. Гейл сдержанно усмехнулся, чувствуя, как что-то тёплое и странно трепетное прокатывается в груди. — Готова? — спросил он мягче, чем обычно. Эмили кивнула, но даже не взглянула на него, сосредоточившись на перчатках. — Готова, — выдохнула она, натягивая их с последним усилием. Она встала в стойку — напряжённо, с явной неуверенностью, будто её тело сопротивлялось самой идее находиться так близко к нему. Гейл сделал шаг вперёд, наблюдая за её движениями. Их взгляды пересеклись на мгновение, но она тут же отвернулась, словно от этого контакта зависела её жизнь. — Расслабься, — тихо сказал он, поднимая руки в защитной стойке. — Я же не собираюсь тебя бить. Эмили коротко усмехнулась, но её улыбка была слишком натянутой. — Знаю, подполковник, — её голос прозвучал чуть резче, чем нужно, словно она нарочно держалась за формальности, чтобы скрыть себя. Гейл покачал головой, глядя на неё с лёгкой иронией. — Сегодня ты не на службе, Эмили. Просто Гейл, — произнёс он, глядя прямо в её глаза. Она замерла, словно это короткое «просто Гейл» сломало её привычную защиту. На миг её лицо изменилось, и он заметил нечто уязвимое в её выражении. — Хорошо, Гейл, — проговорила она наконец, но её голос слегка дрогнул. Он улыбнулся уголками губ, довольный, что сумел пробиться сквозь её броню, пусть и ненадолго. — Давай начнём с простого, — предложил он, чуть смягчив тон. — Сосредоточься на дыхании. Вдох... и выдох. Она послушно повторила, но её плечи оставались напряжёнными. Гейл приблизился на шаг, чтобы быть рядом, но всё ещё держался на безопасном расстоянии. — Лучше. Но расслабь плечи. И смотри на цель, — добавил он, выжидая, пока она осмелится поднять взгляд. Эмили наконец посмотрела на него. В её глазах было что-то тревожное, словно она боялась, что он сможет увидеть больше, чем она хотела показать. — Вот так, — похвалил он, смягчив голос. — Сложно, когда смотришь в глаза, да? Её губы чуть дрогнули в мимолётной улыбке, но она тут же снова сосредоточилась на его руках. — Это несложно, — возразила она, но в её голосе прозвучала лёгкая неуверенность. — Тогда докажи, — подзадорил он, снова сокращая расстояние. Она сжала кулаки и сделала удар — быстрый, но слишком резкий, промахнувшись мимо его руки. — Неплохо, — сказал Гейл, перехватив её запястье, чтобы показать, как двигаться плавнее. Его прикосновение было мягким, но уверенным. — Только расслабься. Сейчас ты больше думаешь о том, чтобы выглядеть идеально, чем о самом ударе. Эмили нахмурилась, отступив на шаг. — Уязвимость только мешает, — отрезала она, словно защищаясь. Гейл почувствовал, как что-то сжалось внутри. Он сделал шаг ближе, но осторожно, стараясь не напугать её. — Иногда это так. Но не здесь, — тихо сказал он. — Ты в безопасности. Здесь не нужно притворяться, что ты сильнее, чем есть на самом деле. Она не ответила, но её плечи дрогнули, словно она почувствовала эти слова. Гейл поднял руки, показывая, как блокировать удары. — Я помогу тебе, — произнёс он мягко. — Не для того, чтобы ты скрывала свою уязвимость, а чтобы знала, как быть сильной, даже если она есть. Их глаза снова встретились, и в этот раз Эмили не отвернулась. В её взгляде было что-то новое — смешение сомнения, вызова и тихой благодарности. Гейл почувствовал, как в груди на миг разлилось странное тепло. Тренировка продолжалась в медленном, размеренном ритме. По мере того как движения становились отточеннее, а дыхание ровнее, напряжение между ними постепенно рассеивалось. Гейл терпеливо объяснял каждое движение, его голос был спокойным, почти гипнотическим, а прикосновения – лёгкими и уверенными. Когда он поправлял её стойку, касаясь плеча или запястья, его пальцы задерживались на долю секунды дольше, чем нужно, но так ненавязчиво, что Эмили не могла быть уверенной – ей это только кажется или нет. — Отлично, — похвалил он, когда её блок наконец вышел идеально. Эмили выпрямилась и, чуть смущённо улыбнувшись, кивнула. В её глазах мелькнула искра гордости. — Спасибо, — тихо произнесла она, убирая волосы, выбившиеся из хвоста. — Это всё ты, — ответил Гейл, улыбнувшись одной стороной губ. — Я просто направлял. Эти слова вызвали у неё лёгкий румянец. Она отвела взгляд, но улыбка задержалась на её лице чуть дольше, чем обычно. Когда тренировка подошла к концу, Гейл сел на скамейку, стягивая бинты с рук. Эмили стояла у стены, потягиваясь, чтобы размять уставшие мышцы. Тишина в зале казалась уютной, словно это был их общий мир, где никому не было места, кроме них двоих. — Хорошая работа сегодня, — сказал Гейл, посмотрев на неё. Его голос прозвучал мягко, почти с одобрением, как будто он действительно гордился ею. — Ты быстро учишься. Эмили бросила на него короткий взгляд, в её глазах мелькнуло что-то вроде благодарности, но она тут же спрятала это за привычной сдержанностью. — У тебя талант быть хорошим учителем, — отозвалась она, немного смущённо улыбнувшись. — Это я запомню, — ответил он, усмехнувшись, и в его глазах на мгновение появилось что-то игривое. Эмили не удержалась от короткого смешка, но тут же отвернулась, явно смутившись. Она быстро собрала свои вещи, бросив сумку на плечо, готовясь уйти. — Я провожу тебя, — вдруг сказал Гейл, поднимаясь с места. Эмили обернулась, нахмурившись. — Это не обязательно, — заметила она, её голос прозвучал твёрдо, но с ноткой неловкости. — Обязательно, — спокойно возразил он, надевая куртку. Его взгляд был спокойным, но решительным. — Вечером на улице небезопасно, особенно после тренировки. Она прищурилась, слегка сдвинув брови. — Я справлюсь, Гейл. — Я знаю, — произнёс он мягко, но с лёгкой улыбкой. — Но не обязательно справляться одной. Эти слова застали её врасплох. Она на мгновение замерла, словно обдумывая его фразу. Её губы чуть дрогнули, как будто она хотела что-то возразить, но вместо этого лишь выдохнула и кивнула. — Хорошо, но только если мы поедем на такси, — сказала Эмили, бросив на него внимательный взгляд, словно ожидая возражений. Гейл едва заметно улыбнулся, достал кошелёк из кармана и спокойно ответил: — Я заплачу. Эмили нахмурилась, её взгляд мгновенно стал недовольным. — Это необязательно, — резко возразила она, скрестив руки на груди. — Я могу сама за себя заплатить. Гейл, будто предвидя эту реакцию, лишь усмехнулся и чуть наклонил голову, глядя на неё с лёгким вызовом. — Слушай, мы договорились, что я тебя провожу. Такси — хорошая идея, значит, я и плачу. Всё честно. Эмили прищурилась, её губы сжались в тонкую линию, но она, похоже, поняла, что спорить с ним бесполезно. — Ты невыносимый, — пробормотала она, отворачиваясь, чтобы скрыть смущение. — Возможно, — невозмутимо согласился он, направляясь к двери. — Но у меня есть одно условие. Эмили удивлённо обернулась, слегка приподняв бровь. — Условие? — Да, — Гейл бросил на неё многозначительный взгляд, а его голос стал чуть мягче. — Когда приедем, ты меня накормишь. Эмили вытаращила глаза, её рот открылся, будто она собиралась что-то сказать, но вместо этого лишь растерянно уставилась на него. — Накормить? Ты серьёзно? — Абсолютно, — кивнул он, делая шаг ближе. — После тренировки я всегда голоден. А ты, насколько я понимаю, готовишь гораздо лучше, чем я. Её лицо залилось румянцем, но она попыталась сохранить спокойствие. — Это наглость. — Может быть, — Гейл усмехнулся, пожав плечами. — Но я же тебя провожаю, так что считаем это честным обменом. Эмили покачала головой, не зная, то ли смеяться, то ли возмущаться. В конце концов, она махнула рукой, сдаваясь. — Ладно. Но предупреждаю — готовить специально для тебя я не буду. Только то, что есть в холодильнике. — Справедливо, — согласился Гейл, пропуская её вперёд. — Надеюсь, ты любишь делиться. Она бросила на него укоризненный взгляд, но краем губ всё же улыбнулась. Он жестом предложил ей пройти вперёд, немного приоткрыв дверь. Они вышли вместе в сторону раздевалок, их шаги звучали в унисон, а тёплый вечерний воздух из окна будто на мгновение снял с них усталость. Гейл шагал чуть позади, позволив Эмили идти вперёд, но при этом был близко, как будто готов был подхватить её, если она споткнётся. — Знаешь, — вдруг сказал он, слегка склонив голову, чтобы увидеть её лицо. — Если будешь так быстро прогрессировать, придётся искать для тебя нового тренера. Эмили обернулась, её губы дрогнули в улыбке. — Тогда я выберу кого-то, кто молчит больше, чем ты. — Это был намёк? — с шутливым удивлением спросил он. — Может быть, — отозвалась она, и в её голосе впервые за весь вечер прозвучала лёгкая насмешка. Гейл рассмеялся, и этот звук, низкий и тёплый, казалось, растворился в тишине коридоров. Они шли бок о бок, и между ними, несмотря на всё, что их разделяло, начали выстраиваться мосты доверия и взаимного интереса. Когда они вышли на улицу, Александр уже стоял у черного автомобиля, одной рукой лениво облокотившись на капот, а в другой сжимая планшет. Его лицо выражало полнейшее удовольствие, словно он был зрителем в театре и ждал кульминации. Как только Гейл и Эмили подошли ближе, Александр поднял голову, и его взгляд, холодный и насмешливый, скользнул по ним. — Ну, слава богам, — протянул он, глядя на них поверх планшета. — Я уже думал, что вы решили заняться декором зала. Может, следующей темой выберете «уютное семейное гнездо»? Уж очень долго вы там пропадали. Гейл бросил на него измученный взгляд, явно не в настроении поддерживать его сарказм. — Рад, что ты заботишься о моем досуге, Блэк. Но у нас всё ещё тренировки, а не конкурсы по дизайну интерьеров. Эмили нахмурилась, её взгляд был настороженным. — Александр, что ты здесь делаешь? Почему ты не дома? Он убрал планшет под мышку, сложил руки на груди и с преувеличенной серьёзностью произнёс: — Долг перед человечеством. — Понятнее можно? — строго спросила она. Александр посмотрел на Гейла и снова заговорил, уже с поддельным энтузиазмом: — В общем, Гейл, поздравляю. Сегодня твой великий день. Ты вступаешь в новую эпоху своей жизни. Чистую. Безалкогольную. Гейл, нахмурившись, скрестил руки на груди. — И это твоя идея «великого дня»? Твоё чувство юмора хуже твоей прически, Блэк. Александр усмехнулся, будто Гейл только что подтвердил его мысли. — Ну что ты. Я просто заботливый друг, Гейл. Вот представь: специальная ампула, современное медицинское чудо. Раз — и ты не пьешь десять лет. Даже если захочешь, не сможешь. Сработает рефлекс: выпьешь — вырвет. Эмили посмотрела на него, словно он только что предложил отдать Гейла инопланетянам. — Ампула? Ты серьёзно? Это звучит как что-то из антиутопий. Александр повернулся к ней, широко улыбаясь. — О, Эмили. Мы все живем в антиутопии, просто не все это осознают. А Гейлу, — он бросил взгляд на офицера, — эта процедура как раз поможет остаться в живых. Так что мне можно сказать «спасибо». Гейл, подавляя желание закатить глаза, саркастично добавил: — Спасибо, Блэк. Ты лучший. Прямо спаситель. — О, я знаю, — быстро парировал Александр. — Но, честно говоря, я не ради благодарности. Я просто люблю наблюдать за твоими страданиями. — Хватит, — вставила Эмили, голосом полным раздражения. — Вы хотите провести эту процедуру прямо сейчас? Гейл только что закончил тренировку, не спал ночью, он устал. Это вообще безопасно? Александр ухмыльнулся, как будто ему было всё равно. — Эмили, это не марафон. Просто легкая инъекция и немного науки. Всё, что тебе нравится. — Я поеду с вами, — вдруг сказала она, сложив руки на груди. Он уставился на неё, явно обескураженный. — Ты серьёзно? Эмили, это медицинская процедура, а не пикник. Может, ты ещё захватишь корзинку с бутербродами? — Я сказала, я поеду, — повторила она, глядя ему прямо в глаза. Александр закатил глаза, как подросток, спорящий с родителем. — Отлично. Но предупреждаю: в машине я слушаю только себя. Никаких речей о морали, выборе и прочем. Гейл наконец вмешался, бросив взгляд на Эмили, полный благодарности. — Спасибо, — тихо произнес он, затем повернулся к Александру. — Но если ты продолжишь читать лекции, я пересажусь на крышу. Александр не удержался от смеха. — Отлично. С крыши тебе будет легче увидеть, как ты прощаешься с алкоголем. Он распахнул дверцу машины, жестом приглашая их садиться, и продолжил с невозмутимой ухмылкой: — Ну что, вперёд, трезвенники будущего. Машина мчалась по пустым улицам, и напряжение в воздухе становилось почти осязаемым. Александр, сидя за рулем, не упускал шанса вставить очередную колкость, бросая реплики в сторону Гейла, который сидел на заднем сиденье рядом с Эмили. — Знаешь, Гейл, — начал Александр, не оборачиваясь, но с заметной усмешкой в голосе, — я тут подумал, а когда у тебя последний раз был день без алкоголя? Может, пора установить национальный праздник? День трезвости Гейла Хоторна. Гейл скользнул взглядом в окно, его челюсти стиснулись, как будто это могло удержать слова, которые рвались наружу. Он не отвечал, но Эмили заметила, как напряглись его плечи, как пальцы судорожно сжали ремень безопасности. — Нет, серьёзно, — продолжил Александр, наслаждаясь своим монологом. — Если ты уже начал лечение, то почему бы не сделать из этого шоу? Мы бы могли устроить вечеринку — без алкоголя, конечно, — чтобы отпраздновать твою новую жизнь. — Хватит, Алекс, — Эмили, сидящая рядом с Гейлом, чуть повернулась к другу, её голос был спокойным, но твердым. — Что? — Александр поднял брови и бросил на неё взгляд через зеркало заднего вида. — Я просто подбадриваю человека. — Ты издеваешься. Это не одно и то же, — её взгляд остался серьёзным, но уголки губ дернулись в едва заметной улыбке. — Да ладно, Эмми, ты же знаешь, что я не могу упустить шанс поупражняться в остроумии. — Александр попытался смягчить тон, но было ясно, что он ещё не закончил. — Тогда упражняйся на мне, а не на Гейле, — бросила она, опираясь локтем на дверь. — Он и так многое пытается изменить. Гейл скосил глаза на неё, не ожидая услышать такие слова. Эмили же, не глядя на него, коснулась его руки, как бы невзначай, но это прикосновение заставило его немного расслабиться. — О, простите, мистер Хоторн, — с сарказмом сказал Александр. — Я, кажется, задел ваши чувства? — Алекс... — Эмили, наконец, улыбнулась, но в её голосе прозвучала легкая угроза. — Если ты не перестанешь, я начну рассказывать всем, как ты случайно надел мои розовые носки с мишка и на встречу с Битти. — Эй! Это был один раз! И они были не розовые, а коралловые! — возмутился Александр, наигранно обижаясь. — Конечно, коралловые, — Эмили покачала головой, глядя на него с хитрой улыбкой. — Ладно-ладно, сдаюсь, — он вздохнул, затем перевел тему. — Гейл, я не всерьёз, ты же знаешь, да? Просто мне надо было как-то заполнить тишину. Гейл кивнул, но продолжил молчать. Эмили посмотрела на него. — Ты знаешь, — мягко сказала она, глядя в его глаза, — ты делаешь важный шаг. Ты перестанешь чувствовать себя заложником бутылки. Перестанешь прятаться. Гейл перевел взгляд на её руку, которая всё ещё лежала на его. — Это не так просто, как ты думаешь, — тихо пробормотал он. — Я знаю, — ответила она, чуть сжав его ладонь. — Но я здесь. Мы все здесь. Александр кивнул, уже без насмешек: — Да, Гейл. Мы с Эмили прекрасная команда поддержки. Особенно я, когда не шучу. — Бывает? — впервые за всё время с трудом улыбнулся Гейл. — Редко, но бывает, — Александр подмигнул ему через зеркало. Эмили улыбнулась, заметив, как Гейл чуть расслабился. Она знала, что впереди ещё много трудностей, но была уверена: он справится. Машина плавно остановилась у здания Центра медицинской реабилитации — угрюмого строения из стекла и бетона, словно подчеркнуто стерильного на фоне яркого утреннего света. Александр вышел первым, привычным движением захлопнув дверь. Он оглянулся на заднее сидение, где Гейл и Эмили всё ещё сидели. — Ну что, герой, — бросил он, встряхнув пиджак и поправляя манжеты. — Готов стать новым человеком? Или мне всё-таки свернуть машину обратно на базу? У нас там, кстати, отличный кофе. Гейл коротко хмыкнул, отстегивая ремень безопасности. Его лицо было каменным, но в глазах читалась напряжённая решимость, как у человека, который заранее смирился с неизбежным. Эмили мельком взглянула на него, чувствуя, как в горле застыл комок. Её пальцы невольно потянулись к его руке — лёгкое, едва заметное прикосновение. — Всё будет хорошо, — сказала она мягко, её голос прозвучал тише, чем она ожидала. — Это просто шаг вперёд. Гейл не ответил, но на долю секунды его взгляд задержался на её лице. В этих серых глазах блеснуло что-то, возможно, благодарность, возможно, сомнение. Наконец он кивнул и выбрался из машины, закрывая дверь с чуть большим усилием, чем нужно. Внутри Центра царила гробовая тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом шагов по стерильному полу. Воздух здесь был слишком чистым, почти удушающим, пропитанным запахом антисептика. Свет от люминесцентных ламп холодно отражался от идеально белых стен. Александр уверенно подошёл к стойке, назвал их имена, и спустя минуту их проводили в отдельный кабинет. — Вам сюда, — сухо произнесла медсестра, указывая на дверь. Гейл остановился на пороге, словно собираясь с духом, прежде чем войти. Эмили уловила этот миг замешательства, но промолчала, просто следуя за ним. Комната оказалась такой же стерильной, как и весь Центр: кушетка с белоснежной простынёй, стол с аккуратно разложенными инструментами, несколько мониторов на стенах. Всё выглядело настолько функционально, что казалось лишённым человеческого тепла. — Ну что, солдат, — произнёс Александр, усаживаясь на край стола с видом человека, который всегда чувствует себя на своём месте. — Это твой последний шанс сбежать. Хотя, если честно, в этот раз я бы тебя даже понял. Гейл молча снял китель и аккуратно положил его на стул. На его лице не дрогнул ни один мускул, но напряжение было ощутимо в каждом движении. Эмили заметила, как он стиснул челюсть, будто готовясь к бою. Она сделала шаг ближе, надеясь, что её присутствие хоть немного облегчит ему эту минуту. — Процедура быстрая, — ровным голосом сообщила медсестра, проверяя ампулу. — Укол под лопатку. Боль будет минимальной, но может быть небольшое жжение. Гейл кивнул, ни слова не сказав. Он снял рубашку, и Эмили ощутила, как её дыхание на миг сбилось. Шрамы. Они покрывали его спину, неравномерные, глубокие, как следы ожогов и ударов кнута. Они пересекали его кожу, рассказывая молчаливую историю жестокости и боли, о которой он, казалось, не хотел говорить. Эмили не смогла удержаться — её взгляд задержался на этих следах, на его ранах, которые никогда не заживут полностью. В груди сжалось. Она почувствовала, как на глаза навернулись слёзы, но быстро отвела взгляд, чтобы он не заметил. — Это всё из-за твоей тяги к приключениям? — пробормотал Александр, но его голос был лишён привычной насмешки. В нём звучала едва уловимая тень уважения. — Не твоё дело, — коротко отозвался Гейл, бросив через плечо. Он сел на кушетку, слегка ссутулившись. Его пальцы напряжённо сжались на коленях. — Наклонитесь немного вперёд, — попросила медсестра, её голос стал мягче, почти успокаивающим. Эмили осталась стоять чуть в стороне, но не могла отвести взгляда от Гейла. Она видела, как напряглись мышцы его спины, когда игла вошла под кожу. Он не издал ни звука, только чуть резче выдохнул. — Всё, — наконец сказала медсестра, отступая в сторону. — Возможна небольшая слабость в течение дня. Если что-то пойдёт не так, немедленно сообщите. Гейл молча надел рубашку, прикрывая шрамы, как будто ставя невидимую преграду между собой и миром. Он не глядел ни на кого, пока застёгивал пуговицы. Но когда их взгляды с Эмили встретились, она заметила в его глазах что-то новое. Это было словно тихое, неслышное «спасибо», которое он не смог произнести вслух, но которое ясно читалось в его взгляде. Когда Гейл застегнул последнюю верхнюю пуговицу кителя, дверь кабинета тихо приоткрылась. В проёме появился мужчина лет сорока пяти, высокий, с прямой осанкой и аккуратно зачёсанными назад каштановыми волосами. Его строгий костюм серого цвета подчёркивал уверенность, а на лацкане серебристым блеском выделялся значок в виде стилизованного дерева с раскидистыми ветвями — как будто символ уравновешенности и устойчивости. — Мистер Хоторн? — Мужчина слегка кивнул, его голос был низким, но мягким, словно шёлк, которым легко обернуть острое лезвие. — Доктор Сайрус Ларкспур. Я психотерапевт Центра. Хотел бы пригласить вас на пару минут для беседы. Гейл нахмурился, взгляд стал настороженным, словно он ждал подвоха. Для него даже простое упоминание о разговоре с психотерапевтом звучало как вызов — прямое вмешательство в его внутренний мир, куда никто не должен был заходить. — Это обязательно? — Его голос звучал сухо, почти отрывисто. Доктор Ларкспур слегка улыбнулся, жестом указав на дверь в коридоре: — Не обязательно, но я настоятельно рекомендую. Иногда короткая беседа может оказаться полезнее, чем кажется. Особенно после процедур, которые вы только что прошли. Это займёт всего несколько минут. Эмили, стоявшая неподалёку, уловила, как напряглись плечи Гейла. Её взгляд скользнул к доктору, но Ларкспур уже переключил всё внимание на Гейла, словно давая понять, что решение всё же за ним. — Пару минут? — пробормотал Гейл, поджав губы. — Ровно столько, сколько вы готовы уделить, — спокойно уточнил доктор. Словно неохотно сдавая позиции, Гейл кивнул. — Хорошо. Только быстро. Доктор сделал приглашающий жест в сторону коридора. — Следуйте за мной, кабинет совсем рядом. Когда они скрылись за дверью, Александр, стоявший рядом с Эмили, хмыкнул: — Он, наверное, будет анализировать, почему у Гейла такое выражение лица, будто он сейчас кого-то ударит. Эмили шикнула на него, но не сдержала лёгкой улыбки. Она понимала, как трудно Гейлу открыться, даже под таким невинным предлогом. Кабинет доктора Ларкспура оказался неожиданно уютным. Вместо холодной стерильности медицинских кабинетов, здесь были мягкие кресла, настольная лампа с тёплым светом и книжный шкаф, заполненный книгами с потрёпанными корешками. В углу столика стоял фарфоровый чайник с парой чашек. Атмосфера будто специально создана для того, чтобы расслабить человека, даже против его воли. — Присаживайтесь, — доктор указал на одно из кресел, садясь напротив. — Чай? У нас есть чёрный, зелёный, травяной. Молоко или сахар? Гейл молча сел, его взгляд оставался жёстким, а губы сжатыми. Он не сделал ни малейшей попытки прикоснуться к предложенному чаю. Ларкспур, казалось, не заметил этого, легко наполняя свою собственную чашку. — Как вы себя чувствуете после процедуры? — спокойно начал он, слегка помешивая чай ложечкой. — Нормально, — коротко ответил Гейл. Доктор поднял взгляд, его глаза мягко изучали Гейла, но при этом оставались непроницаемыми, будто за зеркалом. — Нормально — это значит ничего не изменилось? Или вы предпочли бы не говорить об этом? Гейл нахмурился. Этот человек говорил так, будто ходил по кругу, не задавая прямых вопросов, но одновременно подводя к чему-то. — Я справляюсь, — бросил он резко. — Я всегда справляюсь. Ларкспур слегка наклонился вперёд, его тон стал чуть более тихим и доверительным: — Знаете, Гейл, многие люди, которые говорят, что "справляются", на самом деле не дают себе права не справляться. Они считают, что должны всё держать в себе. Но порой признание того, что внутри нас есть боль, — это уже часть исцеления. — Я не нуждаюсь в исцелении, — ответил Гейл, его голос звучал хрипло, но твёрдо. — Возможно, — мягко кивнул доктор. — Но скажите мне одну вещь. Почему, по-вашему, вы здесь, в этом кабинете? Не на миссии, не в тренировочном зале, а здесь? Гейл почувствовал, как его челюсти сжались. Вопрос ударил куда сильнее, чем он ожидал. — Не знаю, — пробормотал он, наконец. Ларкспур откинулся на спинку кресла, словно давая Гейлу немного пространства. Затем он, будто невзначай, вытащил из ящика стола небольшую карточку с расписанием. — Это просто предложение, — сказал он, протягивая карточку через стол. — Несколько коротких встреч. Вы можете отменить в любой момент, если решите, что это не то, что вам нужно. Гейл посмотрел на карточку, но не взял её. Он снова поднял взгляд на Ларкспура, но тот лишь спокойно продолжил: — Я вижу человека, который привык выживать. Это не упрёк, Гейл. Это комплимент. Вы сильный, и эта сила помогала вам пройти через многое. Но, может быть, пришло время перестать просто выживать и попробовать жить? Эти слова эхом отдались в голове Гейла, оставляя странное ощущение: смесь уязвимости и чего-то похожего на надежду. Доктор Ларкспур наблюдал за Гейлом, давая ему пространство, чтобы успокоить напряжённость внутри себя. Затем, словно невзначай, он слегка наклонил голову, позволяя своему голосу звучать мягче, почти доверительно: — Кстати, я заметил, что вы не были один на процедуре. Девушка, которая сопровождала вас… Она выглядела обеспокоенной. Гейл поднял взгляд, едва скрывая удивление. Его глаза на мгновение сузились, будто он пытался понять, зачем Ларкспур решил заговорить об Эмили. — Что с ней? — резко спросил он, голос прозвучал немного грубее, чем он намеревался. Доктор сохранял спокойствие, отвечая с лёгкой улыбкой: — Ничего. Просто любопытно. Она была с вами, как мне показалось, не из долга. Скорее из заботы. Гейл нахмурился, отворачиваясь, будто хотел избежать этого разговора. Его рука непроизвольно сжала подлокотник кресла. — Это неважно, — бросил он коротко. — Она просто коллега. Ларкспур чуть наклонился вперёд, его голос оставался спокойным, но тон стал чуть глубже, более сосредоточенным: — Коллега, которая рисковала своим спокойствием, чтобы остаться рядом в момент, когда это, возможно, было важнее всего? Знаете, Гейл, не всегда те, кто заботится о нас, делают это просто так. Иногда это говорит о чём-то большем. Гейл усмехнулся, но его улыбка не содержала ничего, кроме сарказма. — Вы хотите сказать, что я чего-то не замечаю? Доктор выдержал паузу, внимательно глядя на Гейла. — Возможно. Или, может быть, вы замечаете, но боитесь признаться в этом даже себе. Эти слова, будто острый кинжал, задели что-то в Гейле. Его лицо оставалось хладнокровным, но взгляд стал тяжёлым, как у загнанного зверя. Он поднялся, резко отодвинув кресло. — Я здесь, чтобы поговорить о себе, а не о ней, — твёрдо произнёс он, глядя прямо в глаза доктору. — Если вы думаете, что сможете вытянуть из меня что-то большее, чем я готов сказать, то зря стараетесь. Доктор Ларкспур лишь кивнул, оставаясь сидеть на своём месте. Его тон остался неизменно мягким: — Конечно. Ваш выбор. Но иногда то, как мы реагируем на других людей, говорит о нас больше, чем мы можем предположить. Гейл не ответил, стиснув зубы. Он развернулся к двери, готовый уйти. Но перед тем, как выйти, он остановился на мгновение, будто борясь с внутренним порывом. — Она… сильная, — проговорил он тихо, почти шёпотом, всё ещё стоя спиной к Ларкспуру. — Но ей не нужно это слышать. Доктор кивнул, позволив словам повиснуть в воздухе, не пытаясь давить дальше. — Хорошо. Но, может быть, стоит позволить кому-то быть сильным не только для себя, но и для вас. Гейл не обернулся. Он просто шагнул за дверь, громко захлопнув её за собой, словно пытаясь оставить этот разговор позади. Но в груди что-то глухо билось — неосознанная тревога, будто доктор Ларкспур задел ту струну, которую Гейл изо всех сил пытался игнорировать. Гейл закрыл за собой дверь кабинета, чувствуя, как напряжение внутри него только усилилось. Он провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать мысли, которые успел насадить в его голову доктор Ларкспур. Гулкие шаги эхом разносились по коридору, когда он повернул за угол и остановился. Эмили стояла посреди коридора, уперев руки в бока, а напротив неё Александр виновато пожимал плечами. — Ты серьёзно? Пицца? — голос Эмили звучал возмущённо, но не громко, скорее, с ноткой недовольного смеха. — После того, как я три дня готовила для них нормальную еду? — Ну, Эм, я же хотел как лучше, — протянул Александр, неуверенно потирая затылок. — Они сами попросили. А пицца… это… это просто универсальное решение, ты же знаешь! — Универсальное решение? — Эмили прищурилась, её взгляд был одновременно строгим и забавным. — В следующий раз я заставлю тебя сидеть с ними весь вечер, чтобы ты сам объяснял, почему нельзя питаться только тестом и сыром! Александр было открыл рот, чтобы возразить, но заметил Гейла, стоявшего чуть поодаль. Его лицо мгновенно озарилось улыбкой, и он поспешно извлёк из кармана сложенный лист бумаги. — О, Гейл, ты вовремя! — Александр шагнул к нему и протянул листок. — Вот, это твоё расписание приёмов у доктора Ларкспура. Удобно, да? Гейл с сомнением посмотрел на бумагу, но взял её, бросив на Александра тяжёлый взгляд. — Ты, значит, заранее знал, что он захочет со мной поговорить, да? — Ну… возможно, — Александр широко улыбнулся, словно это должно было всё объяснить. — Ты же не сердишься? — Я ещё не решил, — ответил Гейл сухо, но уголки его губ чуть дрогнули. Эмили повернулась к ним, скрестив руки на груди. — Вы закончили заговор против меня? — её голос был полон насмешки. — Я заговорщик? — Александр театрально прижал руку к груди. — Эмили, я просто человек, который хотел порадовать твоих братьев. — Да уж, радость, — она закатила глаза, но, заметив взгляд Гейла, немного смягчилась. — Кстати, ты как? После всего этого... — Лучше, чем ожидал, — честно ответил он, снова бросив взгляд на листок. — Отлично, потому что у нас пицца на ужин, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Я, конечно, не в восторге, но если уже заказали, то ладно. Гейл слегка приподнял брови. — Это приглашение? — Ещё какое, — ответила Эмили, сделав шаг ближе. — Даниэль всё равно будет спрашивать, почему ты не пришёл. И мне кажется, что ты мог бы составить компанию Александру, чтобы тот больше не отмазывался. — Эм, я всё слышу! — крикнул Александр, но быстро добавил: — А вообще, я за. Гейл задумался на мгновение. — Хорошо. Но только если ты пообещаешь не заставлять меня есть пиццу с ананасами. Эмили улыбнулась шире. — Договорились. В семь у нас дома. А сейчас в машину, мне нужно ещё убраться и доделать работу. Она махнула им рукой и развернулась, направляясь в сторону стойки регистрации, оставив Гейла и Александра вдвоём. — Ну, что скажешь? — спросил Александр с хитрым прищуром. — О том, что ты изводишь её братьев или о пицце? — ответил Гейл. Александр рассмеялся. — О том, что мы, кажется, начинаем превращаться в семью. Гейл уже готов был последовать за Эмили к выходу, но, проходя мимо кабинета, Александр вдруг остановился. — Эмили, — его голос прозвучал чуть серьезнее, чем обычно. — Задержись со мной, пожалуйста. Я хочу кое-что обсудить, это займёт пару минут. Эмили обернулась, слегка нахмурив брови: — Сейчас? Что-то срочное? — Вроде того, — ответил Александр, и в его тоне чувствовалась непривычная деловитость. — Ты лучше справишься с этим, чем я. Она кивнула, хотя взгляд оставался настороженным. — Гейл, — добавил Александр, повернувшись к нему. — Ты пока иди к машине, мы скоро. Гейл не стал спорить, хоть и чувствовал лёгкое раздражение от того, что его так откровенно отослали. — Хорошо, — коротко бросил он, сунув руки в карманы кителя и направляясь к выходу. Гейл шагал по коридору в сторону выхода, слыша, как за спиной стихает смех Александра и отголоски голоса Эмили. Бумага с расписанием приёмов доктора Ларкспура шуршала в его руке, словно напоминая о том, что отложить разговоры о собственном состоянии больше не удастся. Он вышел на парковку, вдыхая холодный вечерний воздух. Секунду постоял, глядя на серые силуэты машин, пока мысли путались в его голове. "Превращаемся в семью," — слова Александра звучали в его сознании. Семья. Забота. Пицца, смех, лёгкие упрёки. Всё это было настолько далёким от его нынешней жизни, что казалось фантастикой. Его дни тянулись чередой дежурств, приказов, натянутых улыбок коллег и удушающих воспоминаний. Когда он наконец сел в машину, ощущение тяжести не покидало его. Он включил зажигание, но не поехал сразу. Сидел, вглядываясь в блеклое отражение своего лица в зеркале заднего вида. — Чёрт, — пробормотал он, откинувшись на сиденье. Взгляд упал на листок с расписанием. Доктор Ларкспур говорил о том, что не стоит бороться в одиночку, но Гейл всю жизнь делал именно это. После войны, после потери друзей, после разрушения иллюзий, что он мог что-то изменить. Он выжил, но как? Слишком долго он считал себя сильным. Слишком долго пытался заглушить чувства алкоголем, никотином или напряжённой работой. Но теперь, сидя в тишине своей машины, он чувствовал эту пустоту, которая словно тянула его вниз. Он вспомнил, как доктор Ларкспур говорил о "внутренних боях". "Не вечны," — прозвучал в его голове тихий, но настойчивый голос. Гейл закрыл глаза, пытаясь прогнать нарастающее ощущение беспомощности. Он привык контролировать ситуацию, привык быть для других опорой. Но сейчас… он понял, что его собственная сила больше не выдерживает. Медленно, почти неохотно, он положил листок с расписанием на переднюю панель машины. — Мне правда нужна помощь, — прошептал он, признавая это впервые. Снаружи в машину ворвался звук проезжающего мимо автомобиля, возвращая его к реальности. Гейл глубоко вздохнул и завёл двигатель. Впереди ждал ужин с пиццей, шумные братья Эмили и, возможно, немного тепла, которого он не чувствовал уже слишком давно. Но теперь он знал: это не избавит его от боли, но, может быть, станет первым шагом к тому, чтобы позволить себе стать частью чего-то большего, чем он сам.