Shadows of Forgotten Hope

      Джемма Фарли вела их по коридорам, попутно рассказывая о факультете Слизерин.       — Для начала, — обратилась она к детям. — Наш герб — змея, одно из мудрейших созданий. Цвета — изумрудно-зелёный и серебряный. А гостиная, с потайным входом, находится в подземельях. Вы увидите, что её окна выходят на дно Чёрного озера, через которое Вы проплывали на лодках. Мы часто можем наблюдать, как мимо проплывает гигантский кальмар, а иногда и более интересные существа. Приятно думать, что это место окутано тайной затонувшего корабля. — девушка рассказывала завораживающе. Некоторые постарались представить эту картину и ахнули. — Так как наша гостиная находится в подземельях, там довольно холодно, — Фарли на секунду остановилась и повернулась к ним. Она внимательно осмотрела всех детей, достала свою палочку из внутреннего кармана мантии и взмахнула ей, нашёптывая. — Это специальное, согревающие заклинание, его действие длится сутки. — по телам первокурсников прошлась приятная тёплая волна. — Первое время его на Вас будут накладывать старшекурсники, а после, когда Вы достаточно овладеете магией, наш декан научит Вас ему.       Она развернулась, спрятала палочку и зашагала дальше, продолжив свой рассказ:       — Есть несколько вещей, которые Вам стоит узнать о Слизерине, и несколько, о которых стоит забыть.       Кэйл заинтересовался. Он почти ничего не знал об этой стороне мира. Поэтому приготовился слушать внимательно. Информация — важная и полезная вещь.       — Давайте развеем некоторые мифы. — на мгновение голос Джеммы стал мрачным, с еле уловимыми нотками обиды и смирения, но она быстро взяла себя в руки и продолжила: — Возможно, до Вас дошли слухи о Слизерине, что якобы все мы увлечены Тёмными искусствами и будем разговаривать только с теми, у кого прадед был известным волшебником, и другую подобную чушь.       Некоторые кивнули, по их лицам было видно, что им не по нраву выбранный Шляпой факультет. Глаза Фарли, в момент, когда девушка обернулась на них, увидевшей эти кивки и эмоции, погрустнели, что было не заметно для тех, кто шёл позади.       — Не стоит верить всему, что говорят на других факультетах, — строго сказала она. — Отрицать не буду, среди нас было немало тёмных волшебников, но они были и на других факультетах, им просто не нравится это признавать. — злость и негодование просочились в её голос. — Да, мы традиционно отдаём предпочтение студентам из благородных и древних чистокровных семей. Однако, в наши дни на факультете Слизерин обучается немало ребят, у которых хотя бы один из родителей — магл.       Кэйл сам был таким. Его мать, Джули Темс, как выяснилось, принадлежала к древнему потомственному роду волшебников, а отец — магл.       Некоторые ребята вздохнули с облегчением. Возможно они были в подобной ситуации. Знать, что ты не единственный такой и то, что твоё происхождение не будут осуждать, наверное, было подобно благословению.       — Вот малоизвестный факт, о котором другие факультеты не любят упоминать: Мерлин был слизеринцем. — по губам Фарли расползлась гордая ухмылка. Она закрыла глаза и несколько раз кивнула для большей убедительности. — Да, Мерлин, самый знаменитый волшебник в истории! Он выучил всё, что знал, на нашем факультете. — она обернулась с лукавым взглядом и поднятой бровью и спросила: — Вы хотите пойти по стопам Мерлина? Или вам по душе сесть за бывшую парту той хаффлпаффки, Эглантины Паффет, изобретательницы само-намыливающейся губки для посуды? Не думаю.       Послышались смешки и фырканье. Девушка, явно довольная реакцией, сладко заулыбалась. Её лицо, как будто, стало светлее, заметил Кэйл. Возможно она не показывала, что волновалась о том, что новые ученики, наслушавшись слухов, возненавидят свой факультет и его учеников.       — Но хватит о том, кем мы не являемся, — она вновь отвернулась от них и заговорила. — Давайте поговорим о том, какие мы на самом деле, и о том, что наш факультет самый крутой и дерзкий в этой школе. — Кэйл заметил, что её голос стал более нежным, будто Слизерин взаправду стал для неё домом, а соученики — семьёй. — Мы стремимся к победам, потому что для нас важны честь и традиции Слизерина. Нас уважают студенты других факультетов. Да, в этом уважении может присутствовать доля страха, вызванного нашей тёмной репутацией. Но знаете что? Довольно приятно иметь репутацию тех, кто «ходит по краю». Вскользь намекните на то, что Вам известна парочка древних проклятий, и посмотрите, рискнёт ли кто-нибудь похитить Ваш пенал. — она игриво подмигнула детям. Снова послышалось тихое хихиканье.       Однако Кэйл задумался. Как часто такое происходило, что ученики Слизерина стали прибегать к подобным «угрозам»? Ему никогда не нравилось то, что только из-за своих убеждений люди готовы отвернуться от другого, такого же — как они сами — человека. Не важно чем ты отличаешься: цветом глаз, волос, кожи, полом, денежным достатком. Другие всегда найдут за что высмеять, оскорбить.       Кэйл давно составил для себя картину мира. И в этой картине, людей заменяют чудовища, страшные и безобразные, готовые рвать на кусочки ради своего блага и удовольствия.       — Но мы не плохие люди. Мы подобны нашему символу — змее: изящные, могущественные и часто неверно понятые.       Кэйл признал, что она умеет привлечь внимание и также отвлечь его. То, как она обращается со словами в своих целях завораживает. Он также согласился с утверждением. Змей часто считают ядовитыми хищниками, хотя есть те, что даже не имеют клыков. Хотя Кэйл не знал многого, то делал выводы на основе своих догадок и рассказов старосты факультета.       — К примеру, мы, слизеринцы, заботимся о "своих", чего нельзя сказать о Рейвенкло. Помимо того, что это самая большая кучка зубрил, которых Вы когда-либо встретите, рейвенклонцы славятся готовностью идти по головам своих однокурсников ради высоких оценок. Там каждый сам за себя. Они готовы вырывать волосы тем, кого считают лучше себя. — Джемма фыркнула и усмехнулась. — В отличие от них, мы — братья и сестры. Коридоры Хогвартса могут преподнести немало сюрпризов, и во время Ваших перемещений по школе Вы будете рады, что змеи на Вашей стороне. Как только Вы становитесь змеёй, становитесь одним из нас, элитой. — в её голосе не было предела гордости. — Знаете, что искал Салазар Слизерин о своих учениках? — она обернулась на них, янтарный блеск в её глазах стал ярче в полутьме.       Все только покачали головой. Салазар Слизерин — одна из множества неразгаданных тайн волшебного мира. Но, видимо, ученики его факультета могли сказать что-то, что известно только им.       — Зерно величия, — дала она ответ. — Этот факультет выбрал Вас, потому что у Вас есть потенциал стать великими в истинном смысле этого слова.       Многие ухмыльнулись этому. Возможно им, наконец-то, понравился исход выбора Шляпы.       По спине Кэйл прошла дрожь. Он никогда не хотел быть кем-то великим или знаменитым. Ему больше нравилась жизнь невидимки. Маленького призрака, что остаётся незамеченным, будучи прямо под носом у человека.       — Да, может быть, в гостиной вы встретите людей, которые, как вам может показаться, не предназначены для чего-то особенного. Что ж, держите это при себе. Если Распределяющая Шляпа отправила их сюда, значит, в них есть что-то потрясающее, и вы не должны забывать об этом. — строго наказала она. Первокурсники кивнули, показывая, что понимают. Удовлетворённая, она продолжила вещать: — Говоря о людях, которым не суждено стать великими, я ещё не упомянула гриффиндорцев. — она растянула губы в зловещий улыбке, оскале. — Многие говорят, что Слизерин и Гриффиндор — это две стороны одной монеты. Лично я считаю, что гриффиндорцы подражают слизеринцам. Хотя, некоторые утверждают, что Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор ценили одни и те же качества в своих учениках, так что, возможно, мы действительно похожи больше, чем нам хотелось бы признать. — последнюю фразу она протянула слегка задумчиво и лениво, но потом встрепенулась и строго, почти гневно, произнесла: — Но это не значит, что мы подружимся с гриффиндорцами. Они не меньше нас наслаждаются победами.       Они все шли и шли по коридорам и лестницам, спускаясь все глубже и глубже в подземелья. Казалось, что гостиная Слизерина находилась дальше всех, в самой глубокой и тёмной части замка.       — Ещё несколько вещей, которые Вам стоит знать: призрак нашего факультета — Кровавый Барон. — Кэйл, и другие несколько ребят, что уже познакомились с призраком за пиром, внимательно прислушались. — Если Вам удастся наладить с ним отношение, возможно, он согласится напугать кого-нибудь по вашей просьбе. — весело сказала она, возможно, что она сама пользовалась такой услугой, и не один раз. — Только не спрашивайте его, как он испачкался кровью — ему это не нравится. — строгим и серьёзным тоном Фарли рассказала, негласное среди факультета правило при общении с призраком.       Все поспешили кинуть на неё грозный взгляд.       — Как ни странно, но нас также уважают из-за него. — на вопросительные взгляды девушка ухмыльнулась. — Кровавый Барон — единственный, кроме профессора Дамблдора, кто может контролировать полтергейста — Пивза. — Кэйл вспомнил, как вместе с остальными услышал разговор о нём. — К слову, если он будет доставать Вас, смело обращайтесь к Кровавому Барону.       Наконец-то они остановились возле одной из голых, каменных стен, которую можно было бы принять за тупик, и Джемма Фарли объявила:       — Мы прибыли. — она положила руку на холодный камень и громким шёпот сказала: — Салазар!       Первокурсники с восхищением наблюдали, как стена ушла внутрь и в сторону, открывая проход в низкое длинное подземелье, с низким потолком, поддерживаемым колоннами и стенами из дикого камня, на которых висели гобелены с разными изображениями. У стен стояли старинные буфеты из тёмного дерева. Несмотря на наличие каминов, украшенных искусной резьбой, в комнате было довольно прохладно. Полы были застелены изумрудным ковром. Освещение тоже под стать обстановке — волшебные светильники свисали с потолка на цепях и освещали пространство холодным болотным светом. Была также разного рода мебель, вроде стульев с тёмно-зелёною обивкой или низких старых тёмно-зелёных или чёрных кожаных диванов. Больше всего, внимание привлекала люстра в центре, она представляла собой змею, спускающуюся с потолка по цепи, окруженную обычными стальными круглыми прутьями, с подставками под свечи. А также центральный, и самый большой камин, над которым висел гобелен с гербом факультета. По обе стороны от него было два проёма — входы в спальни.       — Пароль меняется каждые две недели, — сказала Фарли, когда все зашли и проход закрылся. — Внимательно следите за доской объявлений. — она махнула рукой на доску из черного дерева, рядом со входом в гостиную, которая пока что была ещё пуста. — Не приводите в нашу гостиную студентов с других факультетов и не разглашайте пароль. Уже более семи веков сюда не входили посторонние. — это заявление удивило большинство, если не всех, ребят. Семь веков — очень большой срок. Кэйл сделал свои выводы. — Что ж, думаю, на этом пока всё. Уверена, вам понравятся наши спальни. Мы спим на старинных кроватях с зелёными, шёлковыми занавесками и покрывалами, расшитыми серебряной нитью. — она явно хвасталась. — Женские спальни находятся слева, а мужские — справа, — она указала раскрытой ладонью на левый проём, а затем на правый. — Завтрак начинается в семь утра, занятия — в восемь. Поэтому, я буду ждать Вас здесь к половине седьмого. Первое время, я или другие старосты с каждого курса, будут отводить Вас к нужным кабинетам, — объяснила она.       Все вновь кивнули в знак понимания и она улыбнулась и погнала по комнатам.       — Вы будете мирно спать, слушая, как за окном мирно шумит вода Чёрного озера. — с этими словами первокурсники разошлись по комнатам с их именами на дверях.       Спальни представляли собой просторное помещение с шестью кроватями, расставленными вдоль стен, рядом с каждой расположилось по сундуку и столу. Как и говорила Джемма Фарли, у кроватей были зелёные, шёлковые занавески. Своего рода маленький личный уголок. Столы были расположены напротив окон, за которыми виднелась непроглядная бездна Чёрного озера. Возможно днем там и видно что-то, но сейчас создавалось впечатление, что они просто для красоты, а за ними земля и грязь.       Кэйл оказался в одной комнате с Драко, Крэббом, Гойлом и ещё двумя мальчишками — Теодор Нотт, худощавый парень, с темно-коричневыми волосами и темными глазами, и Блейз Забини, красивый, высокий, темнокожий и темноволосый юноша, с глубокими карими глазами.       Они обменялись парочкой любезностей и разошлись по своим постелям. День выдался долгим и полным волнений. Кэйл был готов упасть на кровать в чем есть, но, так как это школьная форма, решил переодеться. Хотя, менять рубашку на кофту пришлось быстро и в тот момент, пока никто не смотрел, ведь на ребрах и руках осталась пара не заживших гематом. После этого он быстро залез под одеяло, не потрудившись опустить занавески, и уснул.       Эта была первая спокойная ночь, за последние несколько лет.

***

      Утро наступило слишком быстро. Хотя в подземельях этого не было особо заметно.       Черное озеро посветлело, в отличие от тёмной, непроглядной бездны, которую они видели ночью, сейчас вода была кристально чистой и солнечные лучи освещяали его глубины. Завораживающее зрелище танцующих в водных потоках водорослей и рыб предстало перед первокурсниками в своей полной красе. Они ещё не видели гигантского кальмара, о котором говорила Фарли, или других существ, кроме обычных водных обитателей, поэтому волнение от ожидания будоражило кровь детей.       Хотелось узнать все и сразу. Развеять мрак тайн и раскрыть древние секреты. Найти тот клад, который по словам других давно затерян.       Хогвартс умел завлекать людей. Достаточно было бросить на него мимолётный взгляд.       — Хенитьюз, — Малфой внимательно осмотрел Кэйла. — Мы не смогли поговорить вчера как следует, — сказал он, приподняв подбородок, и смотрел вверх, будто пытался вспомнить что-то.       Кэйл только кивнул, не отрываясь от нарезания стейка на маленькие кусочки.       — Я заметил, что у тебя есть слабый акцент, ты не отсюда? — спросил Драко. Ему было интересно, ведь семья Хенитьюз, до волшебной войны, жила в Великобритании.       — Я из Кореи, — сухо ответил Кэйл и положил в рот кусочек мяса в медовом соусе. — И никогда, до недавнего времени, не имел практики в английском языке.       — Из Кореи? — ввязался в разговор Гойл, взмахнув зажатой в руке куриной костью. Малфой хмуро посмотрел на него, явно недовольный продемонстрированным поведением. — Ты не похож на корейца. Мы с родителями бывали в Корее и ты, даже близко, не похож на кого-то из них! — он усмехнулся.       — Мой отец кореец, а мать — нет. — спокойно, пожав плечами, ответил Кэйл. Он не раз слышал, как дядя в пьяном бреду ругался на его мать, называя её «чужеродкой».       — Я слышал, что в Корее мало волшебников, и тех, кто проявляет потенциал, отправляют в соседние страны для обучения, вроде Китая. — сказал мальчик, сидящий рядом с ним, Кэйл не знал его имени.       — Я не знаю, я рос среди маглов, — безразлично ответил он на невысказанный вопрос. Хотя, если так и есть, то почему он оказался в Хогвартсе, а не в том же Китае? Из-за влияния его матери и её родословной?       — Понятно. — парень быстро отвернулся от него.       Кэйл продолжил есть, медленно разжёвывая кусочки и проглатывая. Он слушал разговоры вокруг себя. В основном, как ни странно, шептались о Гарри Поттере. Видимо его семья и вправду знаменита, раз его появление в школе принесло такой ажиотаж.       Вскоре, когда на его тарелке осталось чуть больше половины стейка, он отложил вилку. Тяжёлое чувство наполнило желудок и горло. Кэйл смиренно вздохнул, выпил оставшийся в бокале сок и наблюдал за тем, как Джемма Фарли разговаривает с вошедшим в Большой зал Северусом Снейпом. Тот передал что-то, похожее на стопку бумаг, девушке и ушёл. Староста некоторое время изучала бумаги и пошла вдоль стола, раздавая каждому по одной, включая первокурсников, возле которых остановилась. Дождалась, когда все закончат есть, и хлопнула в ладоши, привлекая внимание к себе.       — Сейчас я раздала Вам расписание. Пожалуйста, изучите его. — они последовали её словам.       Кэйл посмотрел на список, первым предметом сегодня был урок магических искусств.       Кэйл вспомнил маленького профессора Филиуса Флитвика, которого встретил на станции. Он не ожидал, что их встреча произойдёт так скоро. Да и, судя по расписанию, встречаться они будут каждый день, за исключением выходных.       — Уроки начнутся через пол часа! Поэтому у нас есть время сходить за Вашими вещами, и после я провожу Вас до кабинета профессора Флитвика! — Фарли сделала жест рукой, словно отгоняя назойливую муху и развернулась на каблуках. — Пошлите!       Пока они шли, Кэйл размышлял. Минерва МакГонагалл — заместитель директора. Он видел как она отдавала похожую стопку бумаг, лучше сказать пергамента, парню с рыжими волосами и значком старосты, вроде того, что был прикреплен к мантии Джеммы. То же самое сделал и Филиус Флитвик. Значит, деканы факультетов отвечают за информирование старост, а те, в свою очередь, делятся информацией с соучениками. Получается, что декан Слизерина — Северус Снейп.       Кэйл кивнул своим мыслям, методично собирая учебники в сумку.

***

      — Здравствуйте! С некоторыми из Вас мы уже знакомы, но я представлюсь ещё раз. Меня зовут Филиус Флитвик, Вы можете обращаться ко мне, как к профессору Флитвику! — писклявым голосом говорил профессор, стоя на куче книг, как на сцене. Он беглым взглядом осмотрел первокурсников Рейвенкло и Слизерина. — Я преподаю Магические искусства.       Он достал палочку и взмахнул ей. На доске, за его спиной, начали появляться надписи.       — Прежде всего я хочу сказать, что на моих уроках лучше всего соблюдать тишину. Лишний шум может сбить Вас, только взявших в руки палочки, что может привести к серьёзным травмам. — строго сказал он и чуть помахал головой, будто прогонял плохие воспоминания. — Мы не сразу начнём заниматься магией. — на его губах расцвела улыбка. — Сначала мы хорошенько изучим её! Я расскажу Вам, как работает волшебная палочка, как влияют эмоции, движения и звуки на магию. — он вновь махнул палочкой и из той просыпался шквал разноцветных искр, рассеявшихся по классу. — Но прежде всего, я научу Вас любить магию. Наслаждаться ею. Создавать с её помощью великие картины! — искры плясали и кружились в воздухе, путаясь в волосах учеников.       Кто-то восхищенно ахнул, другие захихикали, было слышно как некоторые тихо хлопали.       — Что ж, — Филиус развеял заклинания, — Сегодня Вам не понадобятся перья, пергамент или учебники. Мы просто поговорим. — он улыбнулся на любопытные взгляды. — Давайте начнём с самого начала. Многие из Вас уже наверное знают, что магия появилась не один и не два века назад. Она всегда была рядом с нами, парила в воздухе, играла с листвой. По легенде, первый человек, у которого проявилась магия, с самого детства ел фрукт, напитанный ей. Но она осталась не замеченной и, постепенно, поколение за поколением, набирала силу.       Ученики слушали внимательно. Тихий голос профессора завораживал. Тот умело пользовался выражениями, завлекая, будто гипнотизируя, детей своим рассказом.       — От этой легенды исходит теория, что магия, напрямую, связана с природой и была зарождена в ней. Можно сделать вывод, что волшебники — люди, ближе всего находящиеся к природе. — Филиус Флитвик взял свою палочку за кончик и выставил руку вперёд. — Волшебная палочка является тому доказательством. Её главная составляющая — древесина. Самая распространённая — дуб. Он многолетен и, часто, растёт там, где скапливается природная магия. Второй составляющей является сердцевина, сделанная из частички волшебного существа. К примеру распространённые волосы единорога и вейлы. Они используются, как проводники. Волшебник, когда берет в руки палочку, и пытается сотворить заклинание, тянется к этому проводнику, дерево же сдерживает поток силы, помогает концентрироваться и направлять его. — он полностью обхватил рукоять палочки и тихим шёпотом сказал: — Люмос! — кончик палочки засветился, Флитвик направил его в сторону стены и вновь произнес, чуть взмахивая рукой: — Люмос Максима! — свет стал ярче, слетел с кончика и устремился в стену, но не долетел до неё и растворился. — Это наглядный пример. — довольно ухмыльнулся тот. Он будто хвастался своим умением.       Первокурсники внимательно слушали и наблюдали за Филиусом. Никто не двигался, будто боялись издать лишний шум и прервать лекцию.       — Также, я хочу рассказать, почему для волшебников и волшебниц важно сохранять холодный ум. — Флитвик убрал волшебную палочку, скрыв ту в широком рукаве своей мантии. — Для примера, я приведу два противоположных, но похожих, защитных заклинания. Вы будете изучать их на старших кусах Защиты от темных искусств. Эти заклинания «Экспекто Патронум» и «Ночэрэ Анимэ». Для призыва первого требуются исключительно положительные эмоции и воспоминания. И чем больше радостных эмоций Вы испытываете, тем сильнее будет магия. Для второго же требуются противоположные, отрицательные эмоции. Это заклинание принято считать одним из тёмных, потому что во время его действия волшебник и, окружающие его люди, будут чувствовать сильное давление, отчаянье и боль. Они подобны двум сторонам галлеонов.       — То есть, — как только профессор замолчал, низкорослый мальчик из Рейвенкло поднял руку и уточнил: — В зависимости от испытываемых эмоций, безобидное заклинание может стать опасным оружием, которое также может причинять вред волшебнику?       — Верно, мистер Нокс! — кивнул профессор. — Но это также может зависеть и от того, как Вы произносите формулу, или как взмахиваете кистью с палочкой. К примеру, уже продемонстрированный мной «Люмос Максима». В своей обычной форме — яркий свет, рассчитанный осветить большую территорию, но лишь один лишний взмах кисти и «вспышку» можно отправить вдаль. Поэтому, мы с Вами будем тщательно изучать движения палочками, чтобы в будущем не произошло ошибок.       Все дружно кивнули.       — Теперь давайте поговорим о формулах заклинаний. — сказал Флитвик. — Каждое заклинание представляет собой формулу, чаще всего написанную на латыни. Она отображает суть самого заклинания. К примеру левитационные чары — «Вингардиум Левиоса», где первая часть происходит от слов «крыло» и «высокий», а вторая от «парить». Но самое главное — то, как Вы произносите формулу. — Филиус сложил руки на груди и покачал головой. — Был один колдун, Баруффио, который как-то раз случайно произнёс «в» вместо «н», и в результате оказался на полу, а на его груди стоял буйвол. — в классе послышалось тихое хихиканье, на что профессор улыбнулся и кивнул. — Да-да, именно так. Всего лишь одна ошибка, а результат совершенно разный! — тут глаза Филиуса загорелись. — В этом году первое заклинание, которое мы изучим будет это. Хотите я расскажу историю его создания?       Воодушевлённые первокурсники закивали.       — Ха-ха, — рассмеялся Филиус над их энтузиазмом. — Ну, слушайте. Придуманы и использованы эти чары были в XVI веке, волшебником Джарлетом Хобартом. Он собрал большую толпу волшебников, среди которых был председатель Визенгамота, для того, чтобы публично продемонстрировать на себе придуманные им же левитационные чары. Он залез на крышу своей церкви, и во время исполнения национального гимна, он спрыгнул с крыши, оставшись висеть, благодаря заклинанию, в воздухе. — Флитвик покачал головой. — Но, к счастью, у него все получилось. Однако, после трехминутного висения в воздухе, толпе надоело наблюдать за происходящим. Они стали свистеть и бросаться в Хобарта гнилыми продуктами. — фырканье заполнило класс. — Он попытался двигаться в воздухе, совершая энергичные плавательные движения, однако, так и не сдвинулся с места. Рассудив, что одежда делает его тяжелым и стесняет движения, Хобарт стал раздеваться в небе. Это был крайне глупый поступок, ведь, как только он снял с себя последний предмет одежды, рухнул на землю и сломал себе шестнадцать костей. — многие поморщились. — После этого Хобарт понял, что заклинание держалось на его одежде, и лишившись её, он вышел из поля действия чар. Джарлет испытал заклинание на различных объектах дома и решился продемонстрировать действие чар ещё раз. Эта демонстрация вышла более успешно: он левитировал разные объекты от маленьких камней до поваленных деревьев.       Филиус Флитвик закончил свой рассказ и все услышали, как по пустым коридорам замка разнесся звон колокола.       — Ну, что ж, — Филиус нежно улыбался. — Наш первый урок магических искусств окончен. На следующем занятии я расскажу Вам о классификации заклинаний. С нетерпением жду нашей новой встречи!       Дети начали собираться, переговариваясь и делясь впечатлениями об уроке.       — Ах, мистер Хенитьюз! — Флитвик окликнул Кэйла, собирающегося выйти из класса. — Можете задержаться ненадолго? Я хочу поговорить с Вами.       Кэйл остановился и обернулся, чтобы встретиться взглядом с профессором. В его глазах отражалась странная эмоция, которую Кэйл не мог понять.       — Конечно, профессор Флитвик, — кивнул он Филиусу, а затем обратился к стоящему рядом Драко: — Малфой, идите вперёд, я догоню позже.       Блондин нахмурился, но кивнул и вышел из кабинета, поманив за собой Крэбба и Гойла. Кэйл посмотрел им в след и подошёл к профессору.       — Профессор Флитвик, о чем Вы хотели поговорить? — спросил Кэйл, как только двери с мягким щелчком закрылись за последним вышедшем учеником.       — Мистер Хенитьюз, — начал профессор. — Ещё в нашу с Вами первую встречу, я подметил, что Ваша магия очень сильна. Словно Вы бывалый волшебник или мракоборец! Однако Ваше тело слабое, словно Вы только что родившийся Диринар!       Хенитьюз слушал Филиуса, но не мог понять того, что тот говорил и к чему вёл разговор. Он знал, что его тело слабо. Он также был меньшего роста, чем должен был быть ребёнок одиннадцати лет. Это было связано с тем, что он часто, слишком часто, недоедал или вовсе был лишён еды.       — Что это значит, профессор? — спросил Кэйл. Он догадывался, что это явно что-то не хорошее, в другой ситуации Флитвик не попросил бы его задержаться для разговора.       — Ах, Вы только не переживайте, мистер Хенитьюз! — воскликнул Филиус. Он будто знал, о чем думает его собеседник. — Это не плохо. Вам просто нужно больше работать над контролем магии, чтобы научится не перегружать своё тело. — профессор успокаивающе улыбнулся.       Кэйл хотел, но не решился спросить о том, что будет если перестараться. Он не желал этого знать. Но Филиус Флитвик решил по другому.       — Понимаете, мистер Хенитьюз, — писклявый голос в одно мгновение стал серьёзным. — Наше тело похоже на стакан воды, а жидкость в нем — наша магия. И сейчас эта жидкость переполняет стакан, которым Вы являетесь. Если Вы начнете практиковаться в магии без умения контролировать энергию, то, в лучшем случае, «вода» прольётся через край, в худшем — «стекло» не выдержит напряжения и разлетится в разные стороны. — привёл простой пример для объяснения профессор.       Одним словом, если он не научится контролировать объем воды в стакане, стакан взорвётся. Вот только стакан является его телом, а вода — магией.       Кэйл, верно понявший контекст объяснений, побледнел.       Флитвик, наблюдавший за реакцией мальчика, кивнул и протянул свою руку, положив её на плечо Кэйла, утешающе поглаживая.       — Не переживайте, — сказал он. Хенитьюз кинул на него скептический взгляд. — Я позвал Вас для того, чтобы обсудить выход из этой ситуации.       Кэйл прокрутил в своих мыслях эту фразу несколько раз. Его плечи опустились от облегчения, когда он понял то, что пытался донести профессор.       — Я хотел предложить Вам дополнительные уроки, на которых буду обучать Вас контролировать магию. — наконец-то озвучил настоящую причину разговора Флитвик. — Я напишу Вашему декану, мы обсудим все детали и он откорректирует Ваше расписание.       Кэйл кивнул в знак понимания.       — Отлично! — профессор ярко улыбнулся и опустил руку. — Тогда Вы можете идти, мистер Хенитьюз. Увидимся на следующем уроке!       — До свидания, профессор Флитвик, — Кэйл поклонился и направился к выходу.       Стоило двери закрыться за ним, как сбоку раздался голос.       — Что хотел профессор? — спросил Драко с любопытством, поглядывая на вышедшего из кабинета Хенитьюза.       Кэйл кинул на него взгляд прежде, чем оглядеться по сторонам. Кроме Малфоя в коридоре никого не было. Кэйлу стало любопытно, зачем блондин остался ждать его, но он не решился задавать этот вопрос.       — Мы говорили о дополнительных занятиях, — пожал плечами Кэйл. — Профессор Флитвик не объяснил многого, сказал, что сначала поговорит с нашим деканом.       Драко кивнул и они пошли вперёд к одному из выходов из замка. Следующий урок был Травологией, которая, по словам Джеммы Фарли, в тёплые дни проходила в теплицах на улице.       Малфой краем глаза посматривал на Кэйла, пока он размышлял о своём новом знакомом.       Хенитьюз практически не проявлял эмоций. Пару раз было заметно, как его глаза чуть расширялись от удивления, что часто сопровождалось нахмуренными бровями. Это было едва уловимым мгновением. Но Драко, которого с пятилетнего возраста учили наблюдать за людьми, считывать их эмоции, искать тайный смысл в словах, замечал их. Он мог бы подумать, что того также обучили показывать минимум эмоций, всё-таки это входит в обязательный перечень уроков для детей аристократов, хотя некоторые игнорируют его. Но он заметил, как Кэйл неловко держит столовые приборы. Он идеально копирует действия других, единожды посмотрев на них, но это не может заменить годы практики. Хотя невооружённому глазу будет тяжело отличить подделку от оригинала.       Люциус Малфой, отец Драко, часто рассказывал мальчику истории о чистокровных волшебниках, их родословной, отличительных чертах. И семья Хенитьюз часто встречалась в его рассказах. Он упоминал, что был знаком с наследником семьи, который точно был мёртв уже как двенадцатый год. Кэйл мог бы быть его внебрачным сыном, потерянным после смерти последнего представителя рода. Но Кэйл сказал, что его отец — кореец. Драко никогда не видел кого-либо из Кореи, поэтому не мог быть уверенным. Он также не хотел верить словам Гойла. Тот хоть и чистокровный, и получал надлежащее образование, мог ошибиться.       К тому же, алые, словно облитые кровью, волосы и кроваво-карие глаза Кэйла заставляли Драко вспомнить историю о семье «Алой крови», чья отличительная черта — специфический цвет волос и глаз. Эта семья редко показывалась в магическом мире и информации о них было немного. Она буквально собиралась по крупицам. Последнее, что было известно о ней — наследница рода закончила обучение в Хогвартсе пятнадцать лет назад.       Отец Драко заканчивал седьмой курс в Хогвартсе, когда та только начала обучение там. Он говорил, что пару раз пересекался с ней. Она училась на том же, что и он, факультете — Слизерине.       [— Эту девушку тяжело забыть из-за её яркой внешности, — говорил отец сыну, сидящему рядом с ним на диване. — Её ярко-красные волосы всегда выделялись среди толпы учеников, а глаза, подобно рубинам, сверкали в темноте подземелий.]       Вспоминая описание отца, образ девушки с волосами цвета закатного солнца, накладывался на образ Кэйла, из-за чего Малфой путался и сбивался.       Он пытался разузнать об этой семье побольше. Но, то единственное, что ему удалось найти — что они не участвовали в последней волшебной войне. Помимо этого он помнил, что Тёмный лорд, по словам родителей, пытался найти кого-то из этой семьи. Но никто не знал мотива этих действий.       Подобно затонувшему в море сундуку, чей ржавый замок остаётся прочным даже века спустя, Кэйл Хенитьюз был загадкой. Само его существование было пропитано мраком тайн.       Драко Малфой любил разгадывать загадки, поэтому, он считал, что просто обязан разгадать, кружащую вокруг рыжеволосого, тайну.       Ухмыляясь своим мыслям, он шагал рядом с Кэйлом на следующий урок, совсем не замечая странной эмоции в кроваво-карих глазах, изредка оглядывающихся на него.

***

      Обед наступил быстрее, чем ожидалось. Учителя не сильно нагружали, в основном они просто рассказывали о своём предмете и знакомились с учениками.       На данный момент, из всех уроков, Кэйл мог выделить только два, которые действительно необходимы, Магические искусства и Травология. Первое представляло собой основу всего магического мира. Волшебник, который не знает заклинаний или не умеет держать в руках палочку — опасность, подобная тикающей бомбе, которая может взорваться в любой момент и причинить боль не только создателю, но и окружающим. Второй предмет тоже достаточно важен. Разобраться в том, какие волшебные растения ядовиты, а какие нет, у каких есть целебные свойства, а какие будут бесполезные при травмах, определённо важно.       Кэйл также делал для себя, мысленно, заметки о профессорах. Он наблюдал за ними на уроках и, если видел в коридорах, то составлял портрет для каждого. Хотя знал, что одного занятия будет не достаточно для точного анализа. На данный момент он мог точно сказать только то, что Помона Спраут, профессор Травологии и декан факультета Хаффлпафф, очень трепетно относится к растениям в своих теплицах. Словно заботливая мать, она ворковала над ними во время урока, иногда даже ласково поглаживала листья. Урок она вела теплым, нежным голосом, хоть и строго обозначила правила поведения. Минерва МакГонагалл же была полной противоположностью. Её голос был строг и холоден, когда она начала свой урок с переклички и слов:       [— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе. Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.]       Профессор МакГонагалл не терпела плохого поведения и требовала полной дисциплины, в её кабинете на уроке стояла почти мёртвая тишина. В отличие от профессора Бинса, призрака, который говорил монотонно и без остановок, не обращая внимание ни на что окружающее. Ученики, старавшиеся что-то записывать, в какой-то момент покидали перья и, казалось, были готовы заснуть, но из вежливости старались не допустить подобного.       Сказать что-то о Северусе Снейпе Кэйл не решался. Тот возможно и водил Кэйла за покупками и до поезда, но держался отстранённо, почти не разговаривая. То же самое было и с Филиусом Флитвиком. Он казался доброжелательным, отдавая всего себя, чтобы заинтересовать детей. Он точно любил свой предмет и говорил, как хороший знаток. То, как он говорил с Кэйлом на станции и после урока, было смесью мягкости и озорства. Но что-то подсказывало, что профессор не так уж и прост.       Сидя за столом, попивая чай, Кэйл наблюдал, как его соученики ели, уплетая еду за обе щеки, набивая рот. Он бы тоже не отказался поесть, но стоило ему опустить взгляд на тарелку с небольшим количеством овощей, как его горло и желудок сжимались. Поэтому он довольствовался чуть сладким чаем и слушал разговоры окружающих, главной темой которых был Гарри Поттер. Даже первокурсники, которые, казалось, не должны были делится своими впечатлениями, говорили об этом парне.       Кэйлк, который ничего не знал о магическом мире, становилось неловко, потому что он не понимал смысла разговора. Единственный вывод, который он мог сделать: Гарри Поттер — какая-то знаменитость. Никто не упоминал его родителей, все говорили только об одиннадцатилетнем мальчике, о том, что он герой. Это ставило в ступор. Как ребёнок мог стать героем?       Хенитьюз допил чай и с тихим щелчком поставил кружку на стол. Драко поднял на него вопросительный взгляд.       — Я хочу прогуляться до библиотеки, — ответил на молчаливый вопрос Кэйл, встав из-за стола.       Ему не нужно было спрашивать кого-то о том, как дойти до библиотеки, потому что он, непреднамеренно, подслушал разговор старосты Гриффиндора с первокурсницей.       Путь до библиотеки был не долгим. Она находилась ближе к Башне Рейвенкло, которая являлась одной из трех самых высоких башен. Другие две были — Астрономическая башня и Башня Гриффиндора. Возможно, это связано с тем, что рейвенклонцы — умные, начитанные люди и пользуются библиотекой чаще других. В этой стороне Хогвартса располагались портреты знаменитых волшебников, написавших большинство книг, хранимых в библиотеке. Кэйл поздоровался с парочкой из них. Живые картины — вторая вещь, к которой Хенитьюз наверное не привыкнет. Первая — призраки.       Кэйл толкнул большую дубовую дверь. Та поддалась с лёгкостью, явно зачарованная, и распахнулась.       Библиотека представляла собой огромное двухэтажное помещение, с кучей стеллажей, доверху заполненных книгами. Их не было только в центре комнаты. Там все место занимали поставленные аккуратными рядами столы из тёмного дерева. На одном из столов стопками стояли книги, видимо недавно приобретёнными и ещё не отсортированными. Рядом с ним стояла высокая женщина с темными волосами, прикрытыми шляпой с перьями. Черты её чуть загорелого лицо были острыми и чёткими. Карие глаза, что секундой ранее с нежностью смотрели на книги, мечами впились в Кэйла, заставили сравнить её с МакГонагалл. Это заставило его незаметно вздрогнуть.       Однако Кэйл пришел сюда, чтобы разузнать больше о магическом мире. Он прикрыл за собой дверь и подошёл к женщине. В мыслях всплыло имя, которое называл один из старшекурсников, когда говорил про библиотеку.       — Здравствуйте, мадам Пимс, — он почтительно поклонился. — Могли бы Вы подсказать, где находятся книги по истории последних веков?       Мадам Пимс сощурила на него глаза.       — Шестой отдел с левой стороны, первый ряд, — хмуро сказала она.       Кэйл поблагодарил её и быстрым шагом пошёл вглубь библиотеки, к нужным полкам. Он чувствовал, как взгляд ведьмы прожигает его спину, пока он не спрятался среди стеллажей.       Он осмотрелся. Большинство книг, что стояли на полках, казались старыми. Было ощущение, что стоит только прикоснуться к ним, как они рассыпятся пылью по полу. Но были также и новые, в хорошем твёрдом переплёте, с все ещё чистыми, белыми страницами. Кэйл подумал, что это те, которые завезли на днях и успели расставить до приезда учеников.       Кэйл пошёл вдоль стеллажа и выхватил одну из новых книг, надпись на которой гласила: «История магического мира 1800–1850 года». Он открыл первую страницу и погрузился в чтение.

***

      Кэйл спускался по одной из многочисленных лестниц. За последние несколько часов он просмотрел около десяти книг от разных авторов и теперь шёл, задумавшись.       Последняя волшебная война. Она началась практически сразу после победы над Гриндевальдом, что не дало волшебникам восстановить свои силы. В этот раз Тёмный лорд, или Тот-кого-нельзя-называть, вместе со своими приспешниками ходил и сеял хаос тут и там, убивая маглорождённых волшебников и маглов. Эта война охватила как магическое, так и не магическое общество. Но вот на свет появляется Гарри Поттер, единственный наследник дома Поттеров, которого Тёмный лорд пытается убить из-за отказа родителей мальчика подчиниться ему. Но заклинание отскакивает и Тёмный лорд умирает. Имя Гарри прославляется на весь магический мир.       Кэйл не знал, стоило ли ему смеяться над подобной глупостью.       Мальчик, младенец на тот момент, смог победить врага, тогда как взрослые не смогли того сделать? Бред.       Но авторы книг утверждают иначе. И самое смешное, что в это верят все волшебники, а новое поколение буквально выросло на этой истории.       Младенец, которому от силы три месяца, ничего не может сделать. Кэйл знал это. Это была та правда, которой он не хотя научился. Живя с дядей, он не раз видел, как люди, которые не желали иметь ребёнка, оставляли новорождённых в мусорных контейнерах или оставляли их, закутанных в тонкую пеленку, на пороге домов в районе Гурён. Только те чаще всего пустовали, поэтому детям не оставалось ничего, кроме смерти от холода, голода или обезвоживания.       Младенцы — беспомощны. Но здесь, во всем волшебном мире, новорождённый ребёнок — герой.       Неужели никто не мог усомниться в этом?       Сосредоточившись на своих мыслях и разочарованиях к способности взрослых людей мыслить разумно, Кэйл не обращая внимание ни на что, поэтому не услышал тихое хихиканье над собой. Он понял, что что-то не так, только в момент, когда ступени под его ногами сложились, став чем-то вроде покатой горки, а ноги заскользили по гладкому камню.       Кэйл не успел осознать что-либо прежде, чем покатился вниз и больно ударился о перила.       — ХАХАХАХА! — громкий, почти безумный, смех разнесся по коридору, привлекая внимание портретов, что тут же начали кричать на смеющегося.       — Пивз! Негодник! — грозно кричала женщина с ребёнком на руках, который громко плакал, видимо разбуженный громкими звуками. — Снова издеваешься над первокурсниками! Ух, подожди! Я доложу на тебя Кровавому Барону!       Кэйл поднял взгляд на парившего под потолком полтергейста, на которого ругались другие привидения, о котором предупреждала Фарли. Он, в отличие от других призраков, не был прозрачным и был не бесплотен, и напоминал своим видом клоуна. Его рост был маленьким, одежда яркой, на голове, весело тренькая, красовалась шапка с бубенчиками, также можно было заметить оранжевый галстук-бабочку. Его рот был растянут в злую улыбку.       — Верно-верно! — вторил женщине старик с соседней картины. — Мы доложим на тебя Господину Дамблдору! Он быстро развеет тебя!       Криков становилось все больше и больше. Да этого тихий, коридор наполнился ругательствами и угрозами, создавая какофонию, от которой у Кэйла начала болеть голова.       Мяу.       Кэйл оглянулся на большую, темно-серую кошку, неотрывно наблюдающую за ним. Её желтые глаза поблескивали на свету. Она казалось странной. Что-то в её виде смущало Кэйла.       Он как раз пытался понять, что именно его настораживало в этом существе, как его вырвал из мыслей грубый, чуть хриплый голос, разнесшийся по коридору, перекрикивая возгласы картин.       — Что происходит?!       — Филч! Пивз издевается над первокурсником! — громко сказала все та же женщина с ребёнком.       Кэйл перевёл взгляд на мужчину, поднимающегося по лестнице. Его плечи были сутулыми, под коричневым плащом можно было разглядеть горб. Его лицо было ужасно бледным, мешковатым, с выпуклыми бледно-серыми глазами и морщинистыми щеками. Длинные волосы, с лысиной на макушке, делали первое впечатление о нём, как о больном человеке. Как только мужчина, Филч, увидел Пивза, его глаза наполнялись гневом.       — Пивз! Я расскажу об этом Дамблдору! — он поднял руки вверх и пригрозил полтергейсту.       — Сначала догони! Сначала догони! — Пивз усмехнулся и взлетел выше. Филч, казалось, был готов наброситься на того. Эта реакция привела полтергейста в восторг и он начал насмехаться над мужчиной. — Ой-ой, я совсем забыл! Ты же не можешь! Ха-ха! Бедняжка Авгус!       Лицо Филца исказилось и покраснело от гнева и унижения. Он замахал кулаком и грозно закричал.       — Я выпровожу тебя из этого замка! Дамблдор узнает обо всех твоих выходках!       — Сначала догони! Сначала догони! — Пивз подлетел к одной из стен и прошёл через неё. Его смех ещё какое-то время был слышен, но вскоре затих.       Филч глубоко дышал. Медленно цвет его лица выровнялся и он перестал быть похожим на горгулью.       — Чего ты расселся здесь, мальчик? — грубо спросил он Кэйла, все также сидящего на полу возле перил. — Ты не можешь встать?       Кэйл покачал головой и, опираясь на каменные перила, поднялся, незаметно пошатнувшись. Левую ногу, а точнее стопу, обожгла сильна боль. Видимо, ударился во время импровизированного «полёта».       Стараясь не наступать на ногу, он повернулся к Филчу. Кэйл ничего не знал и не слышал об этом человеке.       Филч осмотрел его с головы до ног, остановившись взглядом на эмблеме факультета, вышитой на мантии.       — Я отведу тебя к профессору Снейпу. — сказал он и развернулся, спускаясь вниз.       Кэйлу не оставалось ничего кроме того, чтобы последовать за мужчиной, который начал общаться с рядом идущей кошкой, Миссис Норрис. Та, в свою очередь, мяукала и мурлыкала в ответ на его слова.       Кэйл, который наблюдал за этим и слушал, казалось бы, односторонний разговор, наконец-то понял, почему его смущала кошка. Её глаза были человеческими, наполненными разумом, словно она сама была человеком, только обращённым в кошку.       Миссис Норрис подтвердила его догадки о своей разумности, когда обернулась на его взгляд. Её взгляд был вопросительным. Словно она спрашивала, что ему нужно. Кэйл покачал головой и кошка отвернулась, обращая своё внимание на Филча. Кэйл тоже обратил своё внимание на него. То, как он и кошка общались, со стороны походило на разговор с самим собой. Но так ли это было? Хенитьюз не знал.       Магический мир взаправду был полон тайн и интересных существ.

***

      Филч постучал в дверь и крикнул:       — Профессор Снейп! Я привёл одного из Ваших первокурсников!       Дверь тут же открылась, являя за собой Северуса Снейпа в черной мантии, подол которой распахнулся с порывом ветра. Его взгляд был хмурым, что показывало явное недовольство ситуацией. Он оглядел помятую, грязную мантию Кэйла и спросил:       — Что произошло? — в его голосе звучало раздражение.       — Полтергейст, Пивз, превратил лестницу в горку, — невозмутимо ответил Филч. — Парень оказался не в том месте, не в то время.       Северус вздохнул. Это был только первый день учебного года. Он подозревал, что что-то такое произойдёт. Но был уверен, что в этом будет завязан Поттер, отец которого среди школьного персонала славился своими выходками и проблемами, которые следуют на ними. Но вот, прямо сейчас, перед ним стоит один из учеников его собственного факультета.       — Я поговорю с Кровавым Бароном, — пообещал Снейп. Филч кивнул в ответ, подхватил на руки Миссис Норрис и ушёл. — Мистер Хенитьюз, — Снейп повернулся к мальчишке и уточнил: — Вам нужна медицинская помощь?       — Нет, профессор Снейп, — Кэйл отрицательно покачал головой. Небольшой ушиб не сравнится с ударом стеклянной бутылкой по голове.       — Приведите себя в более презентабельный вид, я отведу Вас в гостиную. — сказал Северус, закрывая за собой дверь в кабинет и направляясь в сторону лестницы.       Кэйл потратил пару секунд, чтобы поправить мантию, отряхнуть её от пыли и отправиться за Снейпом.       Они шли в тишине. Атмосфера напоминала Кэйлу тот день, когда профессор повёл его за покупками, она была спокойной и непринуждённой.       — Мистер Хенитьюз, что Вы делали рядом с Башней Рейвенкло? — поинтересовался Снейп.       — Я ходил в библиотеку. — Кэйл не видел смысла врать. Он не занимался чем-либо незаконным, так зачем же скрывать что-то? Да и желания придумывать какое-либо оправдание не было. Сейчас он больше старался не зашипеть от усилившейся боли в ноге.       Они уже подходили к гостиной, когда Снейп снова обратился к нему.       — Я получил послание от профессора Флитвика, — сказал он не оборачиваясь. — Ваши с ним дополнительные занятия начнутся с завтрашнего дня. — Северус остановился у входа в гостиную Слизерина и развернулся к нему лицом. — Завтра за завтраком мисс Фарли выдаст Вам новое расписание, поэтому не опаздывайте.       — Хорошо, профессор Снейп, — ответил и поклонился Кэйл. Он немного понаблюдал, как Северус Снейп идёт обратно к своему кабинету, и вошёл в гостиную.       Кэйл, не обращая ни на что внимание, рухнул на матрац. Он не стал снимать с себя школьную форму, хоть и понимал, что лежать на чистой постели в грязной одежде не хорошо. Но у него не было сил сделать что-то ещё.       Нога жутко болела. Помимо неё также саднили старые, не до конца зажившие, синяки. Но Хенитьюз знал, что сможет вытерпеть что-то такое.       Он потянулся к своим рёбрам, с намерением аккуратно ощупать их, но тут же одернул руку и плотно сжал губы, стараясь не застонать от боли. Приземление было не мягким, как и удар об перила. Он не чувствовал боли во время дыхания, так что перелом отсутствовал, возможно просто сильный ушиб.       Кэйл чертовски устал. Он был эмоционально вымотан и чувствовал себя так, будто не спал в течение трех дней. Он вздохнул. Хогвартс был похож на глоток свежего воздуха в дыму. Той мимолетной свободой, к которой Кэйл стремился. Но также это было что-то неизвестное, необъяснимое. И это пугало так, что хотелось спрятаться под одеяло и сжаться в калачик. Страх, которого Кэйл пытался избежать, преследовал его по пятам, обнимал за шею и ласково гладил по голове. Хенитьюз знал, что никогда не сможет уйти от этого чувства. Оно, как привязанный к запястью шарик, будет следовать за ним, куда бы он не пошёл.       Кэйл знал, что может привыкнуть, влиться в коллектив, стать идеальной подделкой, не отличимой от оригинала. Однако, маленькое желание иметь что-то своё, все ещё присутствовало в его сердце, которое он был готов вырвать со всеми венами и аортой, поместив на его место рациональную часть мозга.       Кэйл повернул голову к окну. Солнце стало садиться и, кристально чистая вода в озере становилась темнее, превращаясь в непроглядную бездну. Это было неописуемо красиво. Однако, Кэйл чувствовал грусть. В подобном месте не видно ночного неба, только густой мрак.       Единственный урок, который Хенитьюз ждал с нетерпением — Астрономия.