Shadows of Forgotten Hope

      Утром, во вторник, перед тем как первокурсники, вместе со старостой факультета, отправились в Большой зал, Фарли подошла к нему и, как и говорил профессор Снейп, отдала лист пергамента с новым расписанием. Он поблагодарил девушку и пробежался по листку глазами. Ничего особо не изменилось, кроме дополнительного урока в седьмом часу вечера каждый день, за исключением субботы, в которую время было назначено на час дня, и воскресенья, когда он мог весь день валяться на кровати.       Неделя прошла незаметно. Кэйл познакомился с новыми предметами и профессорами, а также определил на каких уроках лучше внимательно слушать, а на каких можно немного вздремнуть. Единственное, в чем Кэйл сомневался, был профессор Защиты от темных искусств. Сам по себе урок был полезен. Знания о том, как защитить себя в той или иной ситуации — и какие заклинания следует использовать при столкновении с определёнными тварями — были слишком ценными, чтобы их игнорировать. Кэйл мог сказать это, основываясь на анализе собственной жизни, где знания о том, как вести себя с пьяным человеком, чтобы он не разозлился, или, как разговаривать с продавцом, чтобы тот отвлёкся, и Кэйл мог взять нужный ему продукт питания, либо сделал хорошую скидку для него, были очень полезны. Но профессор Квиринус Квиррелл, мягко говоря, не подходил для ведения этого урока. Он постоянно заикался и дрожал, казалось, что он мог испугаться собственной тени. Но он ещё и настораживал. Аура, витающая вокруг него, заставляла Кэйла напрягаться и подавлять внутри себя чувство «беги или бей».       Кэйл подумал, что он похож на одного из тех монстров, что прячутся под людской кожей. Но доказательств не было, поэтому он оставил эту мысль.       Сегодня Кэйл решил ничего не класть на свою тарелку и предпочёл взять яблочный пирог, который не смог хорошо распробовать в первый раз. Кэйл откусил кусочек яблочного пирога. Он решил, что это одна из его любимых сладостей. Хотя он не мог попробовать многое другое. Выбор был между ним и мороженым, которое Драко настойчиво впихнул ему в руки. Такой десерт лучше есть в тёплую погоду, в это время его вкус раскрывается с другой стороны, а холод, который он оставляет после себя, освежает. Кэйлу, которому и без того было прохладно, даже несмотря на специальные согревающие заклинания, оно не понравилось. Возможно, дело было в его лимонном вкусе. Он не был уверен.       Утро пятницы началось как обычно. Только первокурсников уже никто не сопровождал до Большого зала, те, в свою очередь, научились ориентироваться среди ста сорока двух лестниц, некоторые из которых то вели в никуда, заканчиваясь перед стеной, то меняли своё направление и днем могли вести в северную часть замка, а вечером в восточную, у некоторых были ступени, на которые лучше не наступать. Кэйл однажды наступил на одну, пока шел на дополнительный урок, профессор Флитвик был готов рассмеяться, когда он пришёл на занятие весь мокрый и раздражённый, но сдержал себя и, с помощью заклинания высушил форму и волосы Хенитьюза.       С дверьми тоже были проблемы. Они то не хотели открываться, пока ты вежливо не попросишь, то открывались только тем, кто им понравился, игнорируя других и захлопываясь перед их носом. Были и те, к которым нужно прикоснуться в определённых местах, чтобы они позволили пройти дальше. А были и те, которые, подобно лестницам, скрывали за собой обычную стену.       Один раз, когда Кэйл шёл с Драко и его компанией на обед, мимо них пронеслись рыцарские латы и врезались в стену рядом с картиной, на которой, за круглым столом, сидели и пили чай люди. Кэйл узнал среди них мать с ребёнком, которых видел, когда встретил полтергейста Пивза. В тот момент он узнал, что они могут перемещаться с одного портрета на другой.       Как только яблочный пирог в его руке закончился, Драко обратился к нему:       — У нас сегодня двойное Зельеварение с гриффиндорцами. — на последнем слове его лицо скривилось и казалось, что его вот-вот вырвет только что съеденным завтраком.       Кэйл кивнул в ответ. Он помнил все расписание, но Малфой почему-то решил каждый раз сообщать им об уроках на день. Хотя, скорее всего, он делал это для Крэбба и Гойла, которые, в первый же день, умудрились потерять свои листы с расписанием.       Малфой сказал ещё что-то, но Кэйл не обратил на это внимание. Его больше интересовало, как будет вести урок профессор Снейп и какими будут отношения между факультетами. Он слышал, что гриффиндорцы и слизеринцы не ладили, хотя лучше сказать, что между ними велась холодная война. Постоянные споры и конфликты возникали тут и там. По словам старшекурсников, так было всегда, ещё со времён, когда Хогвартс только-только открыл свои двери для учеников. Поэтому ему было интересно, как пройдёт урок.       Его мысли прервали влетевшие в зал совы. Они прилетали каждый день в это время, чтобы отдать детям письма от родственников.       Кэйл наблюдал, как одна из сов опустилась рядом с Драко. Тот аккуратно открыл конверт и отдал птице приготовленное лакомство, та, проглотив кусочек, ухнула и взлетела. Малфой вскрыл конверт отработанным движением и принялся читать письмо. Во время чтения его глаза засияли и мягкая улыбка расползлась по губам. Кэйл поймал себя на мысли, что это выражение ему идёт больше, чем надменное поведение и злая ухмылка, которую он постоянно показывает. Быстро дочитав письмо, Драко аккуратно сложил его несколько раз и убрал во внутренний карман мантии. Крэбб и Гойл, которые тоже получили письма, повторили за ним.       Кэйл, заметив, что все уже наелись, встал из-за стола.       — Давайте поторопимся. — сказал он и пошёл вперёд.       В кабинете профессора Снейпа было темно и холодно, вдоль всех стен стояли стеллажи со стеклянными баночками, в некоторых из которых плавали заспиртованные животные, другие были полны разных засушенных растений или ягод. Помимо них, также были отдельные полки, заставленные книгами и пергаментами.       — Здравствуйте, — голос профессора был грубым, безразличным. — Как многие из Вас уже знают, меня зовут Северус Снейп, ко мне Вы можете обращаться как к профессору Снейпу. Я буду вести у Вас Зельеварение. — коротко представился он.       Как и большинство учителей, Снейп начал занятия с переклички. Он открыл журнал и, проводя пальцем по именам, называл их. В какой-то момент он остановился и негромко произнес:       — О, да, Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.       Драко, Крэбб и Гойл издевательски захихикали, прикрыв лица ладонями. Кэйл рядом с ними старался не скривиться от явной наигранности в голосе мужчины. Быть знаменитостью, чьё имя у всех на слуху, не приятно.       Закончив знакомство с классом, Северус Снейп обвел учеников внимательным взглядом.       — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. В его голосе прозвучала еле заметная гордость. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому, многие из Вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. Он ходил перед партами назад и вперёд, сложив руки за спиной. — Я не думаю, что Вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... — он на мгновение замолчал, окинул класс взглядом и продолжил: — Могу научить Вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что Вы, — он сделал акцент на обращение и грозно посмотрел на первокурсников. — Хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. — в его голосе просочилось недовольство и раздражение.       После этой короткой речи царившая в курсе тишина, стала абсолютной.       — Поттер! — неожиданно позвал Снейп и взгляды всех учеников направились на темноволосого мальчика, чьи зелёные глаза широко раскрылись под очками. Рыжеволосый парень рядом с ним вздрогнул и также, как и сосед, шокировано уставился на профессора. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?       Моментально, девушка с непослушными, кудрявыми волосами, сидящая на одной из ближайших к доске парт, подняла вверх руку.       — Я не знаю, сэр, — тихо ответил Гарри.       На лице Снейпа появилось презрительное выражение.       — Так-так… Очевидно, известность — это далеко не все, что нужно в жизни. Но давайте попробуем еще раз, мистер Поттер. — Снейп упорно не желал замечать поднятую руку девушки. — Если я попрошу Вас принести мне безоаровый камень, где Вы будете его искать?       Девочка продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. А вот Гарри, снова потупив взглядом ответил:       — Я не знаю, сэр.       Кэйл старался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, которые сотрясались от беззвучного смеха.       — Похоже, Вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, мистер Поттер? — профессор Снейп продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку молодой гриффиндорки. — Хорошо, мистер Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — девочка, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку. Кэйл подумал, что у неё сейчас случится какой-нибудь приступ, если профессор не обратит на неё внимание.       — Я не знаю, — тихо произнес Гарри. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить ее?       С разных сторон послышался смех. В основном смеялись гриффиндорцы, слизеринцы же, казалось, кипели от ярости.       — Сядьте! — рявкнул он, на мгновение повернувшись к Гермионе, та уже было обрадовалась и вдохнула побольше воздуха, но Северус тут же отвернулся. — А Вы, мистер Поттер, запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. — рассказал он и оглядел класс и, подняв бровь вверх, спросил: — Поняли? — все закивали. — Так, записывайте то, что я сказал!       Первокурсники поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снейпа перекрыл поднявшийся шум.       — А за Ваш наглый ответ, мистер Поттер, я сниму штрафное очко с Гриффиндора.       Для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Снейпа обещали быть не самыми приятными.       После этого в классе наступило молчание.       Кэйл, закончив писать, задумался. Когда профессор Снейп задал свой первый вопрос, в его взгляде можно было разглядеть сожаление. Это было практически незаметно из-за плохого освещения и глубокого, тёмного цвета глаз. Это было видно всего на мгновение. Но Кэйл не мог не думать о том, о чем Северус Снейп мог сожалеть перед мальчиком. Но это было не его дело.       Когда последний ученик закончил писать, Снейп принялся рассказывать о простейшем зелье для исцеления от фурункулов. Какие инструменты нужны, где их искать, как правильно добывать. Он также зачитал пошаговую инструкцию приготовления зелья и заставил её записать, несмотря на то, что она была в учебнике. На втором уроке Северус разбил учеников на пары и дал им задание приготовить это самое зелье.       Кэйл понял, что в варке зелья важна концентрация, как и в сотворение магии. Северус Снейп назвал Зельеварение наукой, а как знал Хенитьюз, в науке важно пошаговое выполнение и строгое соблюдение правил. Один, неверно добавленный ингредиент, может привести к печальным последствиям. Поэтому он, завязав волосы лентой, строго следовал рецепту.       Северус Снейп кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Он раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал, и Хенитьюза, к которому не смог придраться. В тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Малфой и Хенитьюз варят рогатых слизняков, кабинет вдруг наполнился ядовито-зеленым дымом и громким шипением.       Все обратили внимание на Невилла, который каким-то образом умудрился растопить котел, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье стекало со стола на каменный пол, прожигая дырки в ботинках, стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри, ожоги.       — Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, Вы добавили в зелье иглы дикобраза?       Невилл, вместо ответа, сморщился и заплакал. Теперь его нос и щеки начали покрываться красными волдырями. И, видимо, слёзы сделали хуже, потому что Лонгботтом, который явно собирался заплакать сильнее, широко распахнул глаза, сдерживаясь.       — Отведите его в больничное крыло, к Мадам Помфри, — скривившись, произнес Снейп, обращаясь к соседу Невилла. А потом повернулся к Гарри и рыжеволосому мальчику, работавшими за соседним столом. — Вы, мистер Поттер и мистер Уизли, почему не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или Вы подумали, что если он ошибется, то Вы будете выглядеть лучше его? Из-за Вас я сниму ещё одно штрафное очко с Гриффиндора.       Это было ужасно несправедливо. Гарри уже открыл рот, но замолчал. Северус Снейп отвернулся от него и направился убирать пролившееся зелье. Кэйл же ещё раз убедился, что следовать инструкции — лучшее решение. Для себя он также решил, заглянуть позже в больничное крыло и проверить Невилла. Ожоги были неприятными на вид и явно очень болели.       — Не нарывайся, — Хенитьюз услышал тихий шёпот и глянул в сторону Поттера и Уизли. — Я слышал, что Снейп, если разозлится, может очень сильно навредить.       Возможно, это была правда. Северус, как и все слизеринцы, кажется, ненавидит факультет Гриффиндор. Но что-то заставляло Кэйла сомневаться в этом. Было что-то, что не давало ему думать, что это так. Может это было небольшое волнение в голосе профессора, когда он отчитывал мальчика, а может и что-то другое. Также, Кэйлу было интересно, почему сосед Невилла не сказал ему о том, что тот может совершить ошибку. Даже если Поттер и Уизли, что находились за соседним столом и не могли этого увидеть, напарник Лонгботтома должен был внимательно следить за действиями того.       В конце урока профессор прошёл по рядам, посмотрел на зелье каждого, очистил котлы учеников заклинанием и поставил оценки. Это были первые оценки, которые первокурсники получили. Кэйл, Драко и Гермиона были единственными, кто получил высшую оценку, все остальные, за исключением тех, у кого зелье не получилось вовсе, вроде Невилла, получили «У».

***

      После всех уроков Кэйл пошёл в больничное крыло. Оно находилось на втором этаже и представляло собой несколько комнат с кроватями, на которых сидели или лежали ученики, восстанавливаясь после получения лечения. На входе его встретила Мадам Помфри, женщина средних лет, с мягкими чертами лица. Она была относительно невысокого роста, а седые волосы прикрывались белой шапочкой.       — Здравствуйте, — поздоровался он с ней. Она кивнула в ответ и, осмотрев его, нахмурилась. — Могу я встретиться с Невиллом Лонгботтомом? — спросил он.       — Он сейчас отдыхает, поэтому не более пяти минут, — строго ответила она, через несколько секунд сомнений. Возможно из-за его факультета.       — Спасибо, — сказал он и прошёл внутрь.       Лонгботтом сидел на одной из кроватей. Он был одет в школьную форму, только мантия была снята и висела на стульчике рядом, на нем же стояла сумка с учебными принадлежностями, край которой был слегка опалённым. Невилл, при его появлении, сначала вздрогнул и отвел глаза, ерзая от беспокойства. Хенитьюз опустился на другой стул рядом.       — Как ты? — спросил он.       Глаза Невилла широко распахнулись, когда он посмотрел на Кэйла. Он несколько раз глупо моргнул, но ничего не сказал. Тогда Хенитьюз решил слегка подтолкнуть его.       — Мадам Помфри разрешила нам поболтать только пять минут. — сказал он.       — Аа... А! — произнес Невилл и закивал головой, потом потряс ей и снова посмотрел на Кэйла. — Я-я в порядке. — ответил он на вопрос заикаясь, а потом спросил: — Но почему ты спрашиваешь?       Кэйл странно посмотрел на него.       — Почему я не могу поинтересоваться? — задал он встречный вопрос, чем заставил Лонгботтома поперхнуться. — Тревор, кстати, видимо искал тебя.       — Что? — спросил Невилл и глупо посмотрел на Хенитьюза.       Кэйл в ответ только дёрнул капюшон своей мантии, из которого выпрыгнула жаба Тревор, питомец Лонгботтома, который постоянно убегал от своего хозяина. Кэйл наткнулся на него в коридоре, прыгающего из угла в угол и издающего звуки, отдалённо похожие на собачий скулёж, из-за чего Хенитьюз начал сомневаться в происхождении животного.       Жаба, увидев Невилла, прыгнула к нему на колени и высунула язык, чтобы лизнуть того в щеку, после чего, подобно кошке, довольно заурчала.       — Ах! — воскликнул Невилл и погладил Тревора по скользкой голове. — Спасибо, что снова нашёл его!       — Я ничего не делал, — пропустил в ответ Кэйл. Животное просто выглядело слишком жалко, скитаясь по коридору, и раздражало Кэйла своим видом.       — И всё-таки, — сказал Лонгботтом. — Почему ты пришёл?       — Проведать тебя. — пожал плечами Кэйл и, подняв бровь, будто говорил очевидную вещь, добавил: — Ты получил серьёзную травму во время урока, разве другие одноклассники не пришли проверить тебя?       Невилл покачал головой.       — Нет, — сказал он. — Только профессор МакГонагалл, она наш декан.       — Понятно. — сухо ответил Хенитьюз, делая вид, что не заметил нотки обиды и грусти в голосе мальчика.       — Эм… — Невилл неуверенно посмотрел на него. — Тебе не противно? Я же из Гриффиндора. — спросил он и опустил взгляд на Тревора, которого гладил, стараясь успокоиться.       — Нет. Какая разница в том, что ты из Гриффиндора? — сказал Кэйл. Он не совсем понимал смысл вражды между факультетами. Он мог понять плохие отношения между людьми, один может ненавидеть другого за определённый поступок. Но считать, что целый факультет плохой или глупый — бред. То же самое говорила Джемма Фарли, когда рассказывала о Слизерине. А Невилл показался ему хорошим парнем.       — Д-да… верно… — промямлил Лонгботтом.       — Ну, раз у тебя все в порядке, то я пойду. И, кстати, смотри людям в глаза, когда говоришь с ними. Пока. — сказал Кэйл, помахал рукой Невиллу и, прежде чем тот успел что-то сказать, вышел из больничного крыла, помахал на прощание Поппи Помфри.

***

      — Как я уже говорил, магию можно представить в виде света, который, подобно крови, течёт по венам. — голос Филиуса звучал мягко, пока на кончике его палочки сияли искры, в виде цветов подснежника. — Вытяни свою палочку перед собой, закрой глаза и прислушайся к своим ощущениям.       Кэйл последовал примеру, который Флитвик показал ранее. Стоя рядом с профессором, он закрыл глаза и вытянул руку с палочкой вперёд.       — Подумай об этом, — Филиус продолжал объяснять. — Вообрази магию в своём теле. Представь себе природу, к примеру лес или поляну.       Следуя советам, Кэйл представил себе лес. Тихая поляна, окружённая высокими деревьями, что медленно качаются на ветру. Солнце освещает это место, согревая его, лаская листья на ветках и траву.       — Твоя магия — текущий ручей, его течение быстрое, бурное, вода выплёскивается из русла, разбивается о камни, нарушает тихую гармонию. — тихо говорил Флитвик. — Ты должен сделать течение в этом ручье мягче.       Кэйл подумал о небольшой реке, протекающей через поляну, с быстрым течением и то, как это вода в ней медленно успокаивается, звуки затихают. Вместе с этим он почувствовал, как по его телу разливается тепло, словно он стоит под солнышком, на той самой поляне. Это было приятное чувство. Его плечи опустились и в груди, как будто, стало легче.       — Теперь представь, что конец твоей палочки это устье реки. — голос профессора продолжал звучать на фоне. — Ты должен почувствовать, как вода из реки плавно и медленно перетекает в океан.       Хенитьюз сосредоточился и направил поток энергии. Он почувствовал, как магия движется по его телу, будто его обдувает легкий ветерок в жаркий день.       — Можешь открывать глаза. — в тоне Филиуса послышалась улыбка.       Кэйл приоткрыл глаза. Первое, что он увидел — свою палочку, из кончика которой сыпались алые искры, образуя что-то отдалённо похожее на огонь свечи. Они медленно колыхались и, как могло показаться, танцевали.       — Ты молодец. — Кэйл повернул голову к вновь заговорившему Филиусу Флитвику, тот уже убрал палочку и с мягкой улыбкой наблюдал за искрами. — Справился с первой попытки. — Флитвик повернулся к нему и его губы растянулись в более яркой улыбке. — Некоторым требовались месяцы, чтобы научиться этому.       Кэйл отвернулся и его взгляд снова наткнулся на алое сияние. Уголки губ Кэйла приподнялись. Ещё немного понаблюдав, он опустил руку и искорки исчезли.       — Думаю на сегодня можем закончить. — Флитвик подошёл к своему столу и написал что-то на кусочке пергамента. — Завтра попробуем то же самое, но быстрее и несколько других упражнений.       — Хорошо, — коротко ответил Кэйл. — До свидания.       Он вышел за дверь, мягко прикрыв её за собой. В коридоре стояла тишина, сейчас ни у кого не было занятий, к тому же приближался комендантский час.       Кэйл наслаждался царившей тишиной. Он остановился у одного из окон и посмотрел на улицу. Солнце медленно садилось за горизонт, но ни луны, ни звёзд не было видно. Кэйл утешил себя мыслью, что сегодня будет первый урок Астрономии. Поэтому он хотел поскорее добраться до гостиной и немного отдохнуть, может даже чу-чуть поспать, так как урок начнётся в полночь.       Подходя к подземелью, Хенитьюз увидел идущего к нему на встречу Северуса Снейпа. Тот, в своей чёрной одежде и хмурым лицом, напоминал мрачную тучу. Казалось, что он спешил. Возможно его позвал директор или общее собрание персонала.       [— Профессор Флитвик, могу я задать вопрос? — спросил Кэйл.       Он только пришёл на дополнительное занятие, поэтому они ещё не начали обсуждать работу магии и её поток в человеческом теле.       Филиус посмотрел на него и кивнул.       — Конечно. Что ты хочешь узнать? — спросил он.       — Что Вы знаете про асфодель?       — Асфодель? Хм... — Профессор на секунду задумался, потом его лицо просветлело и он, улыбнувшись, ответил: — Он используется для большинства зелий. К примеру, сильное снотворное зелье, его ещё называют напитком живой смерти. Вы будете проходить это на старших курсах. — сказал он. — Но также, на Викторианском языке цветов, асфодель означает: «Мои сожаления будут следовать за тобой до могилы». В греческой мифологии, асфоделус рос на полях в подземном мире, он считался символом смерти. В Одиссее Гомера об асфоделусе говорится, как о цветке сожаления, растущем на Асфодельских лугах в подземном мире, где скитаются души, прожившие посредственную жизнь.       — А Вы много знаете, профессор. — ответил Кэйл.       — Ну, конечно! Я же из Рейвенкло! — весело выдал Филиус.]              Кэйл вспомнил свой разговор с Филиусом Флитвиком. Ему было интересно, о чем мог сожалеть взрослый человек перед ребёнком, который увидел его впервые в жизни. Хенитьюз мог предположить, что это как-то связано с родителями Гарри. Может Снейп был знаком с ними и сожалеет об их смерти? Кэйл не мог знать наверняка. Но это, казалось, была самая лучшая теория, которую он смог придумать. Профессор Снейп был загадкой, больше чем могло показаться в начале.       Хенитьюз дождался, когда профессор пройдёт мимо него и сказал:       — С Невиллом Лонгботтомом всё в порядке, профессор.       Снейп остановился и оглянулся на молодого слизеринца. Его брови нахмурились сильнее, а губы скривились в непонятной гримасе.       — К чему это было, мистер Хенитьюз? — спросил он.       — Мне показалось, что Вы волновались. — пожав плечами, прямо ответил Кэйл.       Глаза Снейпа, казалось, затуманились, хотя со стороны, он продолжал грозно смотреть на ученика.       — Мистер Хенитьюз, иди в гостиную, скоро начнётся комендантский час. — сказал он, развернулся и пошёл дальше.       — Я знаю. — сказал Кэйл. — Хорошей ночи, профессор.       Хенитьюз поспешил в подземелья. Возможно Северус Снейп и не был таким злым, как о нем говорят, но Кэйл не хотел проверять это на себе. Зельевар точно знал о разных ядах, которые нельзя заметить в еде, пока не стало слишком поздно.       Кэйл вернулся в гостиную Слизерина, где встретился с Драко, сидящим на диване в главном помещении. Он хотел незаметно пройти мимо него, но тот поднял взгляд от газеты в руках и ухмыльнулся.       — О, Хенитьюз, — начал он. Его голос, как в большинстве случаев, был ленив и небрежен, серые глаза оглядели Кэйла с головы до ног и улыбка на бледном лице стала шире. — Ты уже вернулся.       Кэйл кивнул в ответ.       — Ты видел последние новости? — невзначай спросил Драко.       — Нет. — пожал плечами в ответ Кэйл.       Так происходило каждый день. Малфой, словно специально, дожидался его и когда Кэйл, наконец-то, возвращался в гостиную, заводил разговор. В основном на общие темы, о том, как прошёл день, занятие или вроде того. Хенитьюз либо кивал, либо отвечал кратко и сухо. Он честно не понимал, что мальчику нужно от него.       — О, — удивился Малфой. — Ну, тогда слушай. — Драко пожал плечами и, вновь опустив взгляд на газету «Оракул», принялся читать вслух: — Последние новости о происшествии в банке «Гринготтс». Продолжается расследование обстоятельств проникновения неизвестных грабителей или грабителя в банк «Гринготтс», имевшего место 31 июля. Согласно широко распространенному мнению, это происшествие — дело рук темных волшебников, чьи имена пока неизвестны. Сегодня гоблины из «Гринготтса» заявили, что из банка ничего не было похищено. Выяснилось, что сейф, в который проникли грабители, был пуст, — по странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня. «Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы» — заявил этим утром пресс-секретарь банка. — если до этого он читал строгим и серьёзным голосом, то когда зачитывал слова гоблина, скорчил рожицу, подражая тем, и сделал голос писклявее. Он, закончив читать, поднял глаза на Кэйла и подняв бровь, спросил: — Ну? Что думаешь об этом?       — Видимо тем, кто это сделал, очень нужна вещь из этого сейфа. — ответил Кэйл.       — Это очевидно. — сказал Драко и отложил газету.       — Тогда почему ты спрашиваешь меня о том, что очевидно? — подняв бровь спросил Кэйл и прошёл мимо к мужским спальням.       Хенитьюзу показалось, что Малфой надулся на него.

***

      Как только часы пробили полночь, начался урок Астрономии. Кабинет находился в самой верхней части Астрономической башни и был освещен свечами. Потолок, чем-то напоминающий тот, что в Большом зале, был усыпан изображением звёзд и планет, которые медленно двигались и вращались. Кэйл посчитал это завораживающим зрелищем. Помещение имело круглую форму с множеством окон, из которых выглядывали телескопы. Здесь, наверное, должно быть прохладно, так как окна постоянно были открыты, но видимо было какое-то заклинание, не позволяющее ученикам замерзнуть. Рядом с телескопами стояли низенькие столы из тёмного дерева, у которых с двух сторон лежали маленькие темно-синие подушки, с серебряной окантовкой и кисточками.       — Здравствуйте! — сказала высокая, молодая, темнокожая женщина в черной мантии, на который были вышиты серебряной ниткой звезды. Её тёмно-коричневые волосы были распущены, ниспадая на плечи и обрамляя лицо. Карие глаза блестели когда она оглядела учеников. — Мы с Вами ещё незнакомы, поэтому позвольте представиться. Меня зовут Аврора Синистра, Вы можете обращаться ко мне как к профессору Синистре. — её голос звучал мягко. Кэйл, почему-то, сравнил её с самой ночью, будто она была её человеческим воплощением. — Я буду преподавать Вам такой замечательный и прекрасный предмет, Астрономию.       На мгновение она замолчала. Подумала немного и продолжила.       — Мы с Вами, будем встречаться каждую пятницу в полночь. — она грустно вздохнула. — Это не совсем радует, ведь звёздное небо постоянно меняется, в пятницу оно одно, а в понедельник другое. Тем не менее, я постараюсь рассказать вам как можно больше. — Аврора улыбнулась и протянула руку к толстенькой тетради. — Давайте начнём с переклички.       Профессор называла фамилию и этот ученик поднимал руку. Так как урок был только для слизеринцев, коих на первый курс поступило немного, перекличка быстро закончилась и Синистра удовлетворённо кивнула.       — На этих уроках мы будем изучать ночное небо через телескопы, запоминая названия звезд и движения планет. А также поговорим о лунных фазах и созвездиях. — произнесла она. — Я расскажу вам о Кровавой луне, как она влияет на магию волшебников, о Синей луне, под которой принято собирать росу для некоторых зелий и о многом другом.       Ученики завороженно слушали, кто-то даже не поленился открыть тетрадь и расписать парочку пунктов, которые показались наиболее интересными.       — Но для начала, мы с Вами, поговорим о том, что такое Астрономия. — сказала профессор. — Астрономия — наука о Вселенной. В частности, астрономия изучает Солнце, другие звёзды, планеты и их спутники, астероиды, кометы, метеориты, туманности, галактики и их скопления и многое другое. — Аврора Синистра вышагивала по кабинету. — Астрономия является одной из древнейших наук. Первые волшебники, что научились управлять магией в своём теле, заметили, что при определённых факторах какие-то заклинания становятся сильнее, а другие наоборот ослабевают или не работают. Поэтому были проведены исследования и они заметили закономерность. К примеру, чары левитации, они наиболее сильны, когда полная луна ярко сияет в небе и слабы, когда она полностью отсутствует.       Пока профессор говорила, Кэйл решил посмотреть в окно. Хоть большую часть было не видно из-за телескопа, была небольшая щель, через которую Кэйл смог разглядеть мрак ночного неба и то, как на нем сияют звезды. Они не были похожи на те, что были изображены на потолке кабинета и Большого зала. Те были фальшивыми. Да, они выглядели красиво, реалистично, но Хенитьюз, если бы не знал, что это всего лишь изображение, мог с уверенностью сказать, что они не настоящие. От вида настоящих звёзд, более ярких, мерцающих в темноте, были другие ощущения. Словно те были живыми.       Кэйл, который не мог увидеть это завораживающее зрелище из глубин подземелья, незаметно для себя улыбнулся.       Астрономия — единственный урок, который Кэйл будет ждать с нетерпением.