Shadows of Forgotten Hope

      Идя за Северусом Снейпом Кэйл задумался. Филиус Флитвик представился как декан факультета Рейвенкло. На первый взгляд Филиус Флитвик мог показаться чудаком. Его было сложно воспринимать всерьёз, с маленьким ростом и писклявым голосом, но раз он декан факультета Рейвенкло, значит сам когда-то учился на этом факультете, а тот известен тем, что ученики там — умные, творческие, остроумные и мудрые люди. Даже есть пословица, хотя многие принимают её за девиз, которая гласит: «Остроумие сверх меры является величайшим сокровищем человека». Думать, что профессор несерьёзен, только из-за мягкости его поведения и внешности — глупо.       Кэйл обратил внимание на идущего впереди него Снейпа.       В отличие от профессора Флитвика, мужчина при встрече представился только как представитель Хогвартса, но не называл предмет, который вёл в школе или должность, которую занимал, вроде декана факультета. Поэтому Кэйл мог только догадываться. Он вспомнил, как прочитал книгу «История Хогвартса», где рассказывалось об основателях школы: Годрике Гриффиндор, Салазаре Слизерин, Ровене Рейвенкло и Хельге Хаффлпафф. Четыре основателя — четыре факультета. Каждый основатель сам выбирал характеристики для участников своего факультета. Годрик ценил в людях храбрость; Салазар — целеустремленность, амбициозность, хитрость; Ровена — мудрость, ум и чувство юмора; Хельга — упорство, верность и честность. Смотря на Северуса Снейпа и его взаимодействие с самим Кэйлом, мальчик не мог точно определить, к какому бы факультету принадлежал профессор. Снейп был холоден и строг в общении, чаще всего показывая безразличие ко всему происходящему. Единственное, что Кэйл мог сказать точно — Северус Снейп либо один из деканов факультетов, либо имеет должность выше простого преподавателя, раз ему доверили провожать учеников за покупками и до поезда.       Кэйл решил отложить эту мысль. Правда всё равно раскроется, когда он прибудет в школу.       В тишине они дошли до вагона, помеченного четвёртым номером.       — Надеюсь, что место для себя Вы сможете найти сами, мистер Хенитьюз, — сказал Снейп, прищурив глаза.       — Смогу, сэр, — коротко ответил Кэйл, придерживая чемодан, чтобы он не упал со ступеней для подъёма в вагон.       — Не забудьте переодеться в мантию перед приездом в Хогвартс, — строго указал мужчина, развернулся и ушёл, скрывшись в толпе, что с каждой секундой, казалось, становилась все больше и больше.       Кэйл вздохнул и поплёлся вглубь вагона, ища свободное купе. Он на секунду остановился и оглянулся на часы, что виднелись из окна. Без двадцати минут одиннадцатого.       «Поезд отходит в одиннадцать»       Кэйл поспешил занять одно из свободных купе. Как только он устроился, поезд чуть качнулся и поехал, медленно набирая скорость. Кэйл наблюдал, как платформа скрывается из виду, сменяясь видом не ровного ландшафта и леса. Стук колёс поезда убаюкивал, словно колыбельная матери, он тихо напевал свою песнь, успокаивая. Тихие мяуканье кошек, уханье сов, детский смех и разговоры не мешали, а только дополняли, до странности, тёплую атмосферу.       Смотря, как за окном проносятся деревья, Кэйл погружался глубже в свои мысли, пока усталость не взяла верх над его чувствами.

***

      Красноволосый мужчина расположился под деревом, чьи листья сливались с кровавым цветом его волос, а ветки, словно живые, скрывали его от всего мира, в подобии любящих объятий. Мужчина нежно улыбался, эта улыбка была слабой, почти незаметной. Его кроваво-карие глаза казались пустыми, словно глубокий океан, дна которого не видно и, куда не попадает солнечный свет, но только опытный взгляд мог увидеть там слабые очертания нежности и любви. В своих тонких руках он держал дневник в кожаном переплёте, местами потрёпанный, что указывало на частое им пользование. Помимо книги в его руках, рядом с ним лежала ещё одна, в твёрдой, чёрной обложке. Для простого человека, это всего лишь книга, заглянув на страницы которой ничего нельзя увидеть, но служители Богу, драконы и даже эльфы смогут почувствовать от неё отголоски энергии Смерти.       Атмосфера была мирной и тёплой. Слабый летний ветер колыхал листья, ласкал волосы мужчины, нежно проходя по ним своими порывами. Природа словно тянулась к нему, лелеяла драгоценное существо.       — Матушка, — тихий шёпот практически скрывался в шуме природы, — Что ты знаешь о душе человека? Твоя семья занималась исследованием жизни и времени, так что, Вы также изучили понятие души?       <Верно.>       На пустой странице книги появились слова, они были выведены изящным почерком с мягкими линиями.       <Так как душа человека несомненно связана с его жизнью, мы старались изучить её, как можно, подробнее. Мы предполагаем, что душа — хранитель воспитаний и опыта, ведь душа человека-реинкарнатора обычно всего лишь меняет физическое тело, но воспоминания и опыт всегда остаются с ней. От себя, я хочу добавить, что душа подобна дереву, она растёт с каждым сделанным шагом, развивается с каждым новым знанием, но, возможно, она также может разрушаться.>       — Разрушаться? — спросил мужчина.       <Да. Я подумала об этом, когда прятала часть своей Древней силы в Лесу Тьмы. Древние силы, как ты знаешь, напрямую зависят от фундамента человека, а тот, в свою очередь, от души. Когда кто-то насильно пытается отобрать Древнюю силу, он разрушает фундамент, следовательно, и душу человека. Я предполагаю, что с Древней силой может остаться частичка души, перенося с собой опыт и знания, поэтому её обладатель интуитивно знает о том, как пользоваться силой.>       — Это имеет смысл, — задумчиво проговорил мужчина, незаметно для себя, он мягко поглаживал корешок книги, — А испытания, которые проходят обладатели для получения Древних сил, получается являются желаниями прошлых обладателей, часть души которых сохранилась вместе с силой? — он вспомнил, как получил свои собственные Древние силы, раз за разом проходя различные, сложные или нет, испытания.       <Думаю, ты прав, милашка.>       Он смутился, беспомощный перед этим прозвищем. То, как оно звучало с нежной любовью, вводило его в ступор, ведь так, до получения этого дневника и Древней силы, его никто не называл. Он тихо выдохнул, отказываясь обращать внимание на горящие щеки и дрожь, прошедшую по книге к рукам, словно та смеялась над его реакцией.       <Я думаю, что ты можешь обратиться к Богу Смерти с этим вопросом.>       — Откуда Богу Смерти знать что-то такое? — не понимающе спросил он.       <Ты не знал? Смерть хоть и является концом жизни, она также является её продолжением. Бог Смерти, возможно, знает о душах намного больше, особенно то, что ускользает от нас — обычных людей, так как сотни душ проходят через его владения, чтобы перевоплотиться в следующий жизни.>       — Возможно это верно... — Пробормотал он. Кроваво-карий взгляд опустился на черную книгу, в нем горело любопытство, но он не решился взять её в руки.

***

      Кэйл открыл глаза. Кроваво-карий взгляд был расфокусирован, усталый разум все ещё не проснулся окончательно, находясь в шаге от того, чтобы провалиться в ещё один сон. Кэйл встрепенулся. Он отказывался засыпать и, чтобы проснуться побыстрее, начал раздумывать о том, как изменились его сны.       Впервые во сне он всё отчётливо слышал и видел. Если раньше все звуки казались приглушёнными, звучащими словно из-под воды, а картины были размытыми пятнами, то теперь, чёткие линии, яркие цвета и разборчивые звуки ошеломляли. Кэйл облокотился головой о холодное стекло. Все странные сны о неизвестных людях и местах всплывали в мыслях. Никогда раньше он не задумывался о том, что это за сны. Он просто принимал их в свои распростёртые объятия, ведь только в них он мог почувствовать бывалое тепло семьи, но сейчас, оглядываясь назад, он понял, что сны больше похожи на давно забытые воспоминания. То, что ты когда-то проживал, но забыл со временем, поэтому образы в них были размытыми, голоса далёкими и, единственное, что сохранилось в полной мере — чувства.       [— Ещё не время, тебе ещё рано вспоминать.]       Слова Бога Смерти, услышанные им в одном из снов, всплыли в мыслях. Были ли сны его, Кэйла, воспоминаниями? Тогда откуда они взялись? Там он взрослый, мир вокруг другой, существа и люди тоже. Куча вопросов крутилась в его голове, он чувствовал, как слабое тело нагревается от неустанной работы разума. Слишком много произошло за последний месяц; слишком много секретов было раскрыто всего-то за полмесяца.       Ква.       Кэйл опустил взгляд и встретился с уставившимися на него двумя глазами-бусинками, медленно закрывающимся и открывающимся. Маленькая жаба сидела на соседнем сиденье.       Кэйл неуверенно поджал губы и отвел взгляд от животного. Северус Снейп, говорил, что одно из животных, которое можно привезти с собой в Хогвартс — жаба. Эта, вероятно, сбежала от своего хозяина.       Ква.       Кэйл решил игнорировать, разместившееся напротив него существо, и огляделся. Он впервые был в поезде и, войдя в купе, не осмотрелся, только убрал чемодан и, почти сразу, уснул, и видимо проспал целый день, так как за окном уже было темно. Купе само по себе было аккуратным и чистым, сиденья были обтянуты мягкой, плотной, темной тканью, что гармонировало со светлыми стенами. Нет ярких, слишком темных или светлых цветов, только мягкое сочетание нежных оттенков коричневого и бежевого, в отличие от самого вагона, что снаружи был выкрашен в алый цвет. Также был мягкий ковёр, что застилал пол, только он был тёмным, видимо, чтобы не было видно грязи. Минималистично и просто, но красиво и успокаивающе.       Ква.       Кэйл почувствовал, как что-то липкое коснулось его лица, и резко обернулся, отодвигаясь назад к окну. Жаба смотрела на него со спинки кресла, на котором сидел Кэйл. Он отвёл взгляд к месту, где ранее сидела жаба, затем посмотрел на приоткрытую дверь в купе и снова посмотрел на жабу.       «Точно… это волшебный мир… если здесь можно проходить сквозь стены, то и питомцы у волшебников будут необычные.»       Кэйл, не выдержав взгляда жабы, аккуратно потянул руку в её сторону, опустив ладонь на скользкую голову животного. Та, в свою очередь, закрыла глаза и издала гортанный, гогочущий звук, чем-то напоминающий подобие кошачьего мурлыканья. Жаба явно наслаждалась своим положением.       <Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут! Пожалуйста, оставьте Ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно! >       Прозвучавший голос машиниста казался спасением, посланным богом.

***

      Кэйл вышел из вагона, одетый в купленные в Косом переулке классические штаны, белую рубашку с темно-серой жилеткой и черную мантию. Он был готов проклясть человека, который придумал галстук. Он был просто уверен в том, что непреднамеренно задохнётся, если затянет его чуть сильнее.       Жаба гордо сидела на его плече.       — Первокурсники! — Кэйл оглянулся на голос, кричал мужчина, примерно в два раза выше среднего человека и в три раза шире, с длинной гривой лохматых черных волос и клочковатой бородой, которая закрывала его лицо так, что было видно только маленькие, блестящие глаза — Первокурсники, все сюда!       «Видимо он должен сопровождать первокурсников до школы, тогда как старшие курсы добирались до Хогвартса другим путём.»       Подумал Кэйл и пошел в сторону мужчины.       — Меня зовут Рубеус Хагрид, можно просто Хагрид, рад знакомству со всеми Вами, — представился мужчина, чуть склоняя голову. — Я, хранитель ключей Хогвартса, отведу Вас к замку, — Хагрид нежно улыбнулся детям, что было практически незаметно из-за бороды.       — Так, все собрались? — спросил он, огляделся на кучку детей, собравшихся вокруг, и кивнул, словно отметил что-то для себя. — Тогда за мной! И под ноги смотрите! — громко крикнул Хагрид и пошёл вперёд.       Подскальзываясь и спотыкаясь, дети шли вслед за Хагридом сквозь лес, по узкой дорожке, резко уходящей вниз.       — Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!       — Ооо! — вырвался дружный, восхищенный возглас.       Они вышли к берегу большого Черного озера, на другой стороне которого, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башнями, три из которых возвышались над замком и выделялись на фоне более маленьких башен; бойницами и колоннами, увенчанными статуями крылатых вепрей; а его огромные окна отражали свет луны и звезд, усыпавших небо.       Хагрид подвёл их ближе к воде и указал на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.       — По четыре человека в одну лодку, не больше! — скомандовал Хагрид.       Кэйл подошёл к ближайшей к нему лодке. К ней же подошли ещё трое мальчишек. Первый: высокий, худой с зачёсанными назад, гладкими, светлыми волосами и бледной кожей, тонкими чертами лица и острым носом. Его глаза в лунном свете, казалось, светились серебром. Мантия была идеально выглажена, галстук плотно завязан, а рубашка аккуратно заправлена в штаны, на ней также не было ни единой складки. Двое, что пришли с ним, были крепкого телосложения, вид у них был довольно неприятный, Кэйл сказал бы — грозный. Они стояли по бокам от светловолосого, напоминая его телохранителей.       — Это Крэбб, а это Гойл, — небрежным, ленивым голосом представил их блондин, поочерёдно указывая сначала на мальчика слева от себя, более крупного, с круглым лицом и темными волосами, а после, на стоящего справа, с каштановыми волосами и высокомерно задранным вверх подбородком. — А я Малфой, Драко Малфой, — представился он.       — Кэйл Хенитьюз, — сказал он, следуя корейскому этикету, чуть склонил голову, — Пожалуйста, позаботься обо мне.       — Хенитьюз? — удивился Малфой. Он помнил, как отец рассказывал о древнем роде волшебников, чьи предки по легенде дружили с самим Мерлином и Королём Артуром, но он упоминал, что во время последней магической войны их наследника убили, из-за чего род прекратил своё существование.       — Да, — стараясь скрыть неуверенность ответил Кэйл. Это имя, вместе с фамилией, ему дали родители, но недавно он выяснил, что принадлежит к роду Темс. Это знание ставило в тупик, но, что Северус Снейп, что Крюв, продолжали обращаться к нему, как к Хенитьюзу. Поэтому он решил не обращать внимание на это. Но видимо, фамилия Хенитьюз известна в магическом мире. Кэйл не хотел разбираться с этой проблемой сейчас.       Драко внимательно осмотрел его. Пробежался задумчивым взглядом по волосам, лицу, одежде, кивнул сам себе и протянул руку вперёд, так как подобает по этикету.       — Рад познакомиться, — его губы растянулись в ухмылке, а глаза сощурились.       Кэйл, чувствуя неловкость, пожал его руку. Английский этикет полностью отличался от корейского, что усложняло его общение с остальными детьми.       Они вчетвером уселись в лодку.       — Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед!       Лодки, чуть покачиваясь, заскользили по гладкому, как стекло озеру. Все затаили дыхание, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, тем больше он возвышался над ними.       Кэйл неосознанно сжал в руках край мантии. Он никогда даже представить не мог, что увидит что-то подобное в живую. До сегодняшнего вечера, все, чем он мог довольствоваться — картинки в книгах и красочные описания на их страницах, но это никак не сравнится с видом, открывшимся перед ним. Сердце забилось сильнее от волнения. В своих, даже самых смелых мечтах о жизни, после ухода от дяди, единственное, что он мог представить: маленький и аккуратный домик, где-нибудь среди леса, подальше от людей, чудовищ.       — Впервые видишь Хогвартс? — спросил Малфой, наблюдающий за реакцией Хенитьюза. Тот, не ожидавший, что с ним снова заведут разговор, не оглядываясь кивнул.       — Верно, — сказал Кэйл, его голос был спокоен и, возможно, небрежен, но кроваво-карие глаза выдавали его восхищение, — Впервые вижу что-то подобное.       — Взаправду, — хмыкнул Драко, — Хотя он не особо выделяется среди остальных школ для волшебников.       Кэйл всё-таки обернулся на собеседника. Он встретился взглядом с, как казалось, чистым серебряным блеском глаз Драко. Ему хотелось спросить о других школах, но не успел он и рта раскрыть, как его прервал громкий крик Хагрида.       — Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид.       Все наклонили головы, лодки проплыли под зарослями плюща, скрывающим за собой огромную расщелину. Они оказались в тёмном туннеле, который заканчивался прямо под замком. Вскоре лодки причалили к пристани, и все первокурсники вышли на каменный утёс.       — Ой, Тревор! — завопил пухленький мальчик и подбежал к Кэйлу, а ему на встречу, с плеча красноволосого, спрыгнула жаба.       Кэйл честно забыл о своём спутнике, поэтому удивился.       — Спасибо, что нашёл его! — мальчик прижал жабу к себе, — Я Невилл Лонгботтом! — он представился и протянул руку вперёд.       — Кэйл Хенитьюз, — он пожал его скользкую руку.       — Ещё раз спасибо! Я думал, что уже не найду его! Он вечно от меня убегает! — Невилл, казалось, был готов расплакаться, то ли от радости и облегчения, ведь его питомец наконец-то нашёлся, то ли от отчаянья и смирения.       — Я ничего не сделал, — нахмурился и честно ответил Кэйл, жаба пришла к нему сама, отказываясь уходить, — Не нужно меня благодарить по пустякам.       Лонгботтом неуверенно посмотрел на него.       — Все здесь? — поинтересовался Хагрид. Убедившись, что все в порядке, он повёл их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре они остановились у огромных дубовых дверей, в которые Хадгрид трижды постучал своим огромным кулаком.       Дверь мгновенно распахнулась. За ней стояла высокая женщина в изумрудно-зеленых одеждах, лицо ее было очень строгим, чёрные волосы собраны в тугой пучок и прикрыты шляпой, в цвет мантии, с прикреплённым к ней позолоченному перу.       — Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — вежливо поклонился и сообщил ей Хагрид. Кэйл вспомнил единственное имя, указаное в письме для него. Профессор МакГонагалл — заместитель директора и та, кто занимался рассылкой писем. Он сделал для себя заметку, не перечить волшебнице.       — Спасибо, Хагрид, — кивнула ему профессор. — Дальше они будут под моей опекой.       Она окинула строгим взглядом детей, повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо больших закрытых дверей, можно было услышать шум сотен голосов — там собралась вся школа, чтобы поприветствовать своих новых учеников и отпраздновать начало учебного года. Но МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зал рядом.       — Добро пожаловать в Хогвартс, я — Минерва МакГонагалл, заместитель директора, декан факультета Гриффиндор и профессор трансфигурации. Ко мне Вы можете обращаться, как к профессору МакГонагалл, — наконец поприветствовала их профессор. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты, — выученные, за столько лет работы, фразы плавно слетали с её губ. — Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы, Ваш факультет станет для Вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для факультета, — объяснила она.       Семья. Кэйл давно забыл, что означает этот термин.       — Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. — неосознанно она подняла свой подбородок выше и сильнее расправила плечи, выдвинув грудь чуть вперед, являя свою преданность и гордость работой в школе. — Пока Вы будете учиться в Хогвартсе, Ваши успехи будут приносить факультету очки, а за каждое нарушение распорядка они будут вычитаться. В конце года факультет, набравший большее их количество, побеждает в соревновании между факультетами, что является огромной честью. Надеюсь, каждый из Вас будет достойным членом своей семьи. — она снова оглядела их всех и завершила речь: — Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у Вас есть немного времени, я советую собраться с мыслями. — она предупредила и дала совет, бросая взгляд на тех, кто проявлял беспокойство после её слов. — Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо.       Кэйл спокойно наблюдал за остальными, начавшими тихо переговариваться, детьми.       — А как будет проходить этот отбор? — спросил кто-то. Кэйл прислушался к разговору. Единственное, что не упоминалось о школе — отбор или распределение первокурсников на факультеты.       — Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — ответил ему другой. — Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.       Кэйл надеялся, что этот Фред действительно шутит. Он не хотел испытывать боль здесь тоже. Девочка, стоящая недалеко от него, начала шепотом рассказывать всем вокруг о том, какие заклинания уже выучила, и гадала, какое из них может понадобиться на церемонии отбора. Это не помогло Кэйлу успокоиться.       Внезапно воздух прорезали истошные крики, и большинство подпрыгнули от неожиданности.       Через противоположную от двери стену в комнату просачивались, около двадцати, призраков. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или, делая вид, что не замечают.       — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них. Он был похож на маленького, толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс…       — Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? — возмутился другой, — Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком…       Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.       — Эй, а вы что здесь делаете? — заговорил он.       Никто не ответил. Все то ли были напуганы и шокированы, то ли удивлены и восхищены.       — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь детям. — Ждете отбора, я полагаю? — нежно спросил он.       Несколько человек неуверенно кивнули.       — Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! — продолжал улыбаться Проповедник. — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился. — он настальгически улыбнулся.       — Идите отсюда, — послышался строгий голос вернувшейся МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать один за другим. — Церемония отбора сейчас начнется. — продолжила она, как только призраки исчезли. — Выстройтесь в шеренгу и идите за мной! — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам.       Они вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале. Тот был освещен тысячей свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Кэйл увидел там профессора Снейпа, сидящего рядом с довольно старым мужчиной, с длинной бородой, чей стул больше напоминал золотой трон. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников ближе к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам, среди которых можно было то здесь, то там заметить мелькающие, отливающие серебром, расплывчатые силуэты привидений.       Кэйл внимательно оглядел зал. Больше всего его привлёк потолок.       — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять девочка, которая до этого говорила об испытании и заклинаниях, пытаясь понять, что их ждёт на отборе. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса». — Кэйл тоже помнил, как прочитал об этом. Потолок, на котором днём виден голубой небосвод и солнце, играющее в облаках, а ночью он темнел, становился непроглядно чёрным и его украшали луна со звёздами. Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок. Большой зал, казалось, находится под открытым небом.       Профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников табурет и положила на сиденье остроконечную шляпу. Она была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная.       На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела:       <Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не суди. Ведь шляпы умнее меня не найти! Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед! Все Ваши мысли вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я расскажу, С кем учиться тебе суждено! Быть может, это Гриффиндор, Где учат храбрецов, Чьи сердца отваги и силы полны! А может быть, Хаффлпафф, Где никто не боится труда, Все преданны и верны, И терпенья с упорством полны! А если с мозгами порядок у вас, К знаниям тянет, Есть юмор и силы наук грызть гранит, То Вам к Рейвенкло. А может, в Слизерине Вам суждено, Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевай смелей, И вашу судьбу предскажу я верней! >       Как только песня закончилась, весь зал зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот исчез, она замолчала и замерла.       Кэйл не ожидал подобного. Песня хоть и была интересная и обозначала смысл того, для чего нужна Шляпа. Однако, его смутило то, что она говорила о мыслях. Действительно ли это так? Или это просто отголоски и чувства?       — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал рыжеволосый мальчик. — Я убью этого вруна Фреда! Ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.       Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.       — Когда я назову ваше имя, Вы сядете на табурет, чтобы я могла одеть на Вас Шляпу, — объяснила она. — Начнем. Ханна Аббот!       Девочка с белыми косичками вышла из шеренги, подошла к табурету. МакГонагалл опустила на её голову Шляпу, которая была большого размера, потому что закрыла не только лоб, но даже глаза девушки. А через мгновение…       — ХАФФЛПАФФ! — громко крикнула Шляпа.       Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.       Дальше МакГонагалл называла другие имена и дети выходили из шеренги. За каждым новым выкриком названия факультета следовали аплодисменты и приветливые крики со стороны стола, за которым сидели ученики этого самого факультета.       Кэйл не особо обращал внимания, спокойно ожидая своей очереди. Только несколько раз он поднимал взгляд и наблюдал. К примеру, когда вызвали Невилла Лонгботтом, он, выходя, умудрился споткнуться и упасть. Кэйл сдержал тихое фырканье. Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «ГРИФФИНДОР». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к нужному столу, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу обратно Минерве МакГонагалл. Или когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с важным видом, и, казалось, его мечта осуществилась в мгновение ока — Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же выкрикнула «СЛИЗЕРИН!» и Драко присоединился к Крэббу и Гойлу, выглядя необычайно довольным собой.       — Гарри Поттер! — на мгновение в Большом зале стало тихо и стоило мальчику с темными взлохмаченными волосами сделать шаг вперед, как по всюду послышались вздохи удивления, сопровождаемые громким шепотом.       — Она сказала Поттер?       — Тот самый Гарри Поттер?!       Кэйл подумал, что Поттеры являются кем-то, кто имеет большую власть или славу в магическом мире. Он незаметно поморщился. Быть центром внимания — так себе удовольствие. Только если ты не жаждешь этого внимания.       Шляпа думала долго, и в конце выдала вердикт: «ГРИФФИНДОР!»       — С нами Поттер! С нами Поттер! — это были самые громкие крики и аплодисменты, которые Кэйл когда-либо слышал. Кажется, кто-то даже свистел и топал.       — Кэйл Хенитьюз! — голос МакГонагалл в который раз разнесся по помещению.       Кэйл вышел из толпы детей и направился к табуретке. Все внимание сосредоточилось на нем. Его плечи и спина были напряжены, осанка идеально равная, шаги размеренные и тихие, которые со стороны казались ленивыми и непринуждёнными.       Он опустился на табурет, расправив мантию быстрым движением руки. На голову тут же опустилась старая шляпа.       — Хм… — в его голове прозвучал хриплый, тихий голос — Какой Вы интересный ребёнок, мистер Хенитьюз. — в нем слышались веселье и волнение. — Умён и мудр не по годам, хитрый и целеустремленный, верный и храбрый, — Шляпа весело хмыкнула, если бы она была человек, то её губы украшала бы ухмылка. — Да, Вы просто клад!       Кэйлу стало не по себе от такого внимания. Холодок прошёл по позвоночнику, собираясь в пальцах ног и рук.       — Но это не все, — воскликнула Шляпа — Ах, я вижу! Вы тот, кто готов идти по головам и переступить черту, если что-то или кто-то угрожает тем, кого Вы лелеяте. Забота, скрытая за маской безразличия. Вы дерзкий молодой человек, который все ещё не раскрыл свои таланты. — она восхищенно вздохнула и более тихим шёпотом проговорила — Смерть и природа словно защищают Вас…       Кэйл замер. Возможно это потому, что его волшебная палочка, спрятана в складках мантии, связана с существами, к которым обычно приписывают смерть? Или из-за того, что Бог Смерти общается с ним? Вопросов слишком много, но не на один из них нет ответа.       — Хм, не могу выбрать, — теперь Шляпа казалась опечаленной, — Куда ты хочешь? — спросила она.       Кэйл задумался. Он не то, чтобы хотел на какой-то определённый факультет. И там и там должны дать одинаковое образование. Поэтому Кэйлу было все равно.       — Хах! Ты первый, кто мне так ответил! — восхищению Шляпы, казалось, не было предела. — В таком случае, я приняла решение! — гордость сочилась в её голосе. — Факультет, на котором Вы сможете раскрыть себя в полной мере — СЛИЗЕРИН! — последнее слово она выкрикнула вслух.       Крайний левый стол отозвался сдержанными хлопками. Драко ухмыляясь, помахал ему рукой и Кэйл направился к нему, опускаямь на место, рядом с блондином.       Как только последний из первокурсников был отсортирован, старик, предположительно директор, поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка и вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.       — Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Я Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор — директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс», рад видеть каждого из Вас сегодня! — Кэйл подумал, что у него чертовски длинное имя. — Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. – директор поднял свой кубок — Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!       Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Кэйл сидел и не знал, смеяться ему или нет. Старик казался сумасшедшим.       Мгновение и стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Кэйл никогда не видел столько еды. Он даже не знал названия всех блюд. Он огляделся на своих соседей, они брали какие-то определённые блюда, возможно их любимые, и аккуратно разрезая, ели по кусочкам. Это выглядело аппетитно.       Кэйл последовал примеру одного из старшекурсников. Положив на свою тарелку стейк и овощи. Взяв в руки нож и вилку он вновь бегло оглянулся, чтобы скопировать движение рук других, явно благородных детей. Первый, маленький кусочек оказался на его языке. Это было до дрожи вкусно. Хотя Кэйл никогда раньше не пробовал что-то подобное. Единственное, чем он мог питаться, живя с дядей — чёрствый, иногда даже плесневелый, хлеб и объедки, оставленные Ким Сын Чоном, чтобы выкинуть. Иногда Кэйл мог не есть в течение трех, а бывало и пяти, дней. Тогда он шёл на крайние меры и рылся в мусорных баках за магазинами и пекарнями. Люди часто выкидывали не понравившиеся продукты. Так, однажды, ему удалось попробовать пирожок со свининой. Но ничего из этого не могло сравниться с тем, что он пробовал сейчас. Он наконец-то смог попробовать только приготовленную, теплую еду и свежие овощи, которые раньше казались роскошью.       Дрожащей рукой он потянулся за новым кусочком.       — Это вкусно, неправда ли? — послышалось с боку.       Кэйл поднял взгляд и чуть не уронил столовые приборы.       На него смотрел призрак, один из тех, кого они встретили в маленьком зале. Его глаза были пустыми и выпученными, лицо вытянутым и костлявым, а одежда запачкана серебряной кровью.       Кэйлу показалось, что его сердце остановилось на несколько секунд, но он, не подавая виду, что испугался, кивнул призраку.       — Ах, — призрак вздохнул, — Если бы я только мог тоже есть! — он замер, задумался и посмотрел на стол Рейвенкло, неосознанно тряся цепями на себе. — Наверное, даже вернись я к жизни, не смог бы почувствовать вкуса еды. — его голос, был полон печали и сожаления, но Кэйл различил в нем и что-то тёплое. Он обернулся, чтобы посмотреть в том же направлении, и увидел призрак красивой молодой женщины в мантии. Видимо, она была той, кого этот страшный призрак лелеял.       — Меня, кстати, зовут Кровавый Барон, — представился он и поклонился. — А ты, Кэйл Хенитьюз?       Кэйл кивнул. Призраки были здесь, когда проходило распределение, поэтому нет ничего удивительного в том, что Кровавый Барон знал его имя. Мужчина больше ничего не сказал и отлетел к Малфою, который, казалось, не был рад его видеть. В этот момент Кэйл боковым зрением увидел, как голова одного из приведений отделилась от шеи и упала на плечо. Лежащая на плече, она довольно улыбалась, наблюдая за выражениями лиц окружающих.       Кэйл опустил взгляд на свою тарелку. Он увидел то, что явно не хотел.       Кэйл продолжил есть, но не сумел съесть даже половины. В какой-то момент его желудок сжался, будто от страха, а в горле встал ком. Он попробовал через силу проглотить пару кусочков, но в какой-то момент подавился и решил не мучить себя больше.       Кэйл не понимал в чем дело. Ему больше, по крайней мере, на период, пока он учится здесь, не нужно беспокоиться о еде. Она стоит прямо перед ним, и вся разная, бери то, что хочешь! Но он не мог наесться, почувствовать приятную сытость и тепло. Только горе и странная тяжесть наполняли его чувства.       Он решил просто слушать разговоры вокруг себя. Теша мысли надеждой, что это только с непривычки и скоро он сможет хорошо поесть.       Когда все наелись, тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми, и ярко заблестели в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое.       От этого стало ещё больнее. Кэйл с надежной потянул руку к яблочному пирогу и откусил от того маленький кусочек, проглотив его через силу. Рот наполнится сладостью. Это было небольшое утешение, которое он получил. До сегоднешнего дня, он не пробовал чего-либо сладкого.       Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, директор снова поднялся со своего трона. Все затихли.       — Кхм! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. — его глаза стали серьёзными, когда он осмотрел всех и остановился на новых учениках. — Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом…       Он посмотрел на стол Гриффиндора, а конкретно на рыжие макушки за ним.       — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах, — с капелькой веселья, словно эти слова не были так уж и важны, сказал он. — А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч, — женщина с короткими серыми волосами и жёлтыми глазами, как у ястреба кивнула. — И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. — последнее звучало как угроза, скрытая за шуткой. Кэйл для себя убедился, что старик, возможно, сумасшедший.       — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор.       У всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки.       Дамблдор же, не обращая на это внимания, встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.       — Каждый поет на свой любимый мотив, — радостно сообщил Дамблдор. — Итак, начали!       Каждый пел так, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. Это создавало непонятный, надоедливый шум. Кэйл решил воздержаться от сего действия и тупо смотрел в стол. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, каждый закончил петь в разное время, поэтому пришлось дожидаться нескольких учеников, именно он хлопал громче всех.       — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!       Все старшекурсники Слизарина встали из-за стола и направились к выходу. Остался только один из них, который остановил первокурсников и попросил чуть задержаться. Это была девушка с темно-каштановыми волосами, высокого роста и среднего телосложения. Её нельзя было назвать худой или полной. Её карие глаза, с янтарным блеском, осмотрели собравшихся перед ней детей.       — Поздравляем! — произнесла она и представилась, гордо подняв подбородок, — Я — староста факультета, Джемма Фарли, и я рада приветствовать Вас на факультете Слизерин! — её речь было твёрдой, но в ней прослеживалась нежность к младшим соученикам. — Я отведу Вас к нашей гостиной, покажу и расскажу все о факультете! Идите за мной!       Джемма развернулась на каблуках, взмахнув чёрной мантией с изумрудной подкладкой, и повела первокурсников за собой в подземелья, к гостиной.