After the Silence Explodes / За взрывом тишины

⊱༺༻༺༻❀✿❀༺༻༺༻⊰

Часть 3. Шах и Мат

Хогвартс. Шестой год обучения Гарри, Рона и Гермионы

      В уютной гостиной Гриффиндора тихо потрескивал камин, отбрасывая мягкие отблески на красно-золотые стены. Вечернее солнце уже скрылось за горизонтом, и большинство студентов разошлись по своим комнатам, а немногие оставшиеся в гостиной занимались домашними заданиями.       Гермиона устроилась в мягком кресле у окна, погрузившись в книгу по трансфигурации. Её глаза быстро пробегали по строчкам, жадно ловя каждое слово. Рон расположился неподалёку за шахматной доской, расставляя фигурки для новой партии. Он вновь и вновь бросал нетерпеливые взгляды в сторону подруги, уже долгое время безуспешно надеясь привлечь её внимание.       — Эй, Гермиона, — наконец обратился он. — Сыграешь со мной партию в магические шахматы?       Девушка подняла глаза, удивленная его предложением.       — Шахматы? — переспросила она. — Эмм, Рон... Думаю, я не лучший соперник в этой игре. Тебе стоит подождать Гарри или близнецов.       — Неужели величайшая умница Гриффиндора боится проиграть в детской игре? — с улыбкой поддразнил Рон, приподняв брови. — Ты же обожаешь задачи, требующие интеллекта и аналитических способностей. Шахматы — отличный способ развить стратегическое мышление. Давай, Гермиона, попробуй!       — Ты прав, партия в шахматы — неплохая разминка для мозга. Но... У меня вызывают противоречивые чувства некоторые аспекты этой игры.       Рон, весело улыбаясь, откинулся на спинку стула, довольный подвернувшейся возможностью вовлечь девушку в беседу "на своей территории".       — Вот как? Какие же?       Гермиона закрыла книгу и отложила её в сторону, полностью переключившись на разговор. Задумчивый взгляд девушки пробежался, задержавшись, по шахматным клеткам, как будто она видела на доске не только фигуры, но и нечто большее.       — К примеру, меня смущает значимость короля. Я имею в виду, король считается самой важной фигурой на доске, хотя почти не способен ни атаковать, ни защищаться. Лишь прячется за другими фигурами и избегает нападения. Есть фигуры гораздо более маневренные, но именно от его выживания зависит успех игры.       — Ну да, ведь такие правила, — Рон пожал плечами и, чувствуя, что втягивается в непростое обсуждение, удобнее устроился на стуле, по-прежнему сохраняя добродушный настрой. — Король — самая ценная фигура. Если он падет, игра заканчивается. Почему тебя это так удивляет?       — Но разве это справедливо, Рон? Игрок жертвует любые фигуры для выигрыша и идет на любые возможные меры ради спасения своего короля. Словно на войне, где все поданные храбро гибнут во имя короля, который сам ничего особенного не делает для их защиты. Даже королева-ферзь, обладая явными преимуществами и маневренностью, вынуждена рисковать жизнью ради него.       — Брось, ты же не всерьез. Это просто игра! Не нужно искать в этом глубокий смысл.       — Но, тем не менее, я говорю всерьез. Поэтому я предпочитаю не играть в магические шахматы — я не могу не замечать параллелей с реальной жизнью, — призналась гриффиндорка, слегка покраснев от смущения.       Рон постучал пальцами по столу, нахмурившись.       — Перестань, Гермиона. Шахматы — это просто шахматы. Не нужно искать подоплеку там, где её нет.       — Но, Рон, разве тебе не интересно задуматься, почему игра устроена именно так? — попыталась объяснить свои причины волшебница. — Почему король не может быть более активным? Почему бы ему не участвовать в битве наравне с остальными, а не просто наблюдать, как другие гибнут, не предпринимая равноценных шагов? Почему он сам не может пожертвовать собой ради других?       — Потому что тогда это были бы не шахматы! — разгоряченно воскликнул ее друг, поднимаясь со стула. — Не будь такой занудой. Просто прими уже правила и давай сыграем. Расслабься! Поменьше думай о жизни, и игра тебе понравится.       Гермиона поднялась ему навстречу, скрестив руки на груди.       — Мне не нравятся игры, в которых правила превалируют над здравым смыслом. А думай я поменьше о жизни, может быть, и Гарри, и нас с тобой уже не было бы в живых еще с первого курса, когда мы попали в Адские силки! Здравый смысл заставил меня расслабиться и перестать сопротивляться, каким бы правильным ни казалось обратное!       Рон неодобрительно покачал головой.       — Боггарт с тобой, ну, пусть так, но это же просто смешно, Гермиона! Даже если и провести параллель с реальной жизнью. Короли стоят во главе своих войск, а пехота, стрелки, катапультчики, конники, и даже сама королева— все они, как могут, защищают короля! Так было испокон веков. Ты правда думаешь, что кто-то из них может быть столь же важным, как и король?       — Почему нет? Все эти фигуры, даже рядовые пешки, имеют свою ценность, помогая игроку планомерно завоевать победу с наименьшими потерями на своей стороне!       — Пешки? — гриффиндорец покраснел от раздражения. — Пешки, глупенькая, используют лишь для того, чтобы защитить более важные фигуры. Ими жертвуют с наибольшей охотой, часто даже намеренно, и именно они первыми уходят с доски.       Гермиона сжала кулаки.       — Может быть, пешки не так сильны, как другие, и первые принимают удар на себя. Но без пешек ты бы не смог построить защиту или создать атаку. И при правильной стратегии пешка может дойти до другого края доски и превратиться в сильную фигуру, даже в королеву. Она может изменить исход всей партии!       — Это бред, Гермиона! Никто не строит игру вокруг пешек, — Рон раздраженно фыркнул. — Вечно ты все усложняешь. Поэтому тебя не зовут играть ни в плюй-камни, ни во взрывающиеся карты, ни во что-либо еще. Ты не умеешь просто расслабиться и получать удовольствие. Распределяющая шляпа, должно быть, ошиблась, определив тебя на Гриффиндор. С твоим постоянным стремлением все просчитывать, анализировать, выискивать скрытые смыслы... тебе стоило оказаться среди слизеринцев!       В гостиной повисла тишина. Несколько студентов, сидевших неподалёку, замерли, украдкой поглядывая в их сторону. Гриффиндорка почувствовала, будто ее за грудную клетку подвесили на тонкую ниточку, и она вот-вот сорвется с вышины.       — Если так, мне действительно стоит отсюда уйти, — тихо проговорила она, отворачиваясь.       Рон, вдруг осознав, что зашел слишком далеко, попытался объясниться.       — Гермиона, я не это имел в виду...       — Нет, все в порядке, — перебила волшебница, поднимая книгу и прижимая её к груди. — Ты прав, Рональд. Я придаю слишком большое значение многим вещам.       Она развернулась и быстрыми шагами направилась к выходу из факультетской гостиной. Рон остался стоять посреди помещения, неловко и виновато глядя ей в след.       Спустя какое-то время Рон нашёл Гермиону на берегу у Чёрного озера. Она сидела, обняв колени и глядя в темную толщу воды. Заметив приближение гриффиндорца, девушка отвернулась, пряча от него своё раскрасневшееся лицо и искусанные в нервных переживаниях губы.       Рон сел рядом с подругой на траву, осторожно приблизившись, словно боясь её спугнуть. Некоторое время они провели молча, слушая пение птиц и редкие всплески стоячей воды, пока парень наконец не заговорил.       — Мне жаль, — голос волшебника звучал неуверенно. — Не следовало говорить тебе те вещи. Если задуматься, твои сомнения и доводы действительно небезосновательны. И ты не обязана любить те же игры, что нравятся мне, и видеть в них то же самое. Мне стоит уважать твои мысли и выбор.       Он замялся, затем продолжил:       — Яверю, что твой здравый смысл ещё не раз спасет нам с Гарри жизни. Те мои слова про Распределяющую шляпу... Я ляпнул это сгоряча, не подумав. Твое стремление защищать и ценить даже тех, кто кажется слабее... как Невилла, например... возможно, это делает тебя даже более достойной Гриффиндора, чем кого-либо еще.       Гермиона еще какое-то время разглядывала горизонт на краю неба и озера, неосознанно проводя рукой по колючей, недавно постриженой траве, все еще источающей легкий терпкий запах, который так любила с самого детства, и размышляла над словами друга. Затем она медленно обернулась к нему и ободряюще улыбнулась. Парень заметно расслабился, поняв, что волшебница не стала его отталкивать.       — Ты тоже был в кое в чем прав, Рон, — тихо произнесла Гермиона, разглядывая копну милых рыжих веснушек у него на носу. — Король, настоящий король, вдохновляет свое войско на сражение. Он — символ надежды для остальных. Если его не станет, сопротивление потеряет смысл.       Рон внимательно посмотрел на нее, сразу поняв, о ком она говорит.       — Если Гарри однажды не станет, — мягко начал он, нежно потрепав Гермиону по плечу. — То те, кто останутся, будут сражаться ради друг друга. Ты сама говорила, каждая фигура важна и каждая по-своему сильна.       — Гарри — тот, кто уже несколько раз остановил Волдеморта. Ему мы обязаны жизнями. Если он погибнет, мы не сможем просто сделать вид, что все идет по плану, и продолжить сражение с прежним запалом. Это нелепо. Так не правильно, — удрученно ответила Гермиона.       — Это жизнь, а не игра. Мы сами устанавливаем правила, — ответил Рон, тяжело вздохнув и качая головой. — И даже без короля сражение может и должно продолжаться. В память о тех, кого больше нет. Ради тех, кто еще жив. Даже в самой безнадежной ситуации, если найдется тот, кто продумает стратегию и вдохновит остальных, надежда останется.       Гермиона грустно хмыкнула, глядя на легко колышущиеся вершины могучих старых деревьев Запретного леса вдали.       — Я не хочу, чтобы все закончилось так, Рон. Я все время думаю об этом, с тех пор как Волдеморт вернулся. Не хочу, чтобы Гарри или кто-то из наших друзей погиб. Если кому-то из нас удастся выжить и не потерять рассудок, мы все равно окажемся лишь пешками в этой войне.       Рон тяжело вздохнул, сжимая смятую зелень травы, а затем посмотрел на неё необычно серьезно и твердо сказал:       — Может это и так. Но, если однажды подобное произойдёт, если Гарри и я погибнем, а ты останешься в живых... Найди в себе силы пройти до самого края доски. Стань той, кто до последнего вздоха будет вдохновлять других, ведя их за собой. Кто не даст остальным утратить веру. Кто не позволит на мгновение усомниться, что добро победит. Обещай мне, что ты не сдашься, Гермиона! Обещай, что будешь сражаться и верить до самого конца!       — Мы выстоим, Рон. Втроем, как и прежде. Мы всегда будем вместе. Но я обещаю.

⊱༺༻❀✿❀༺༻⊰

      Гермиона вздрогнула и широко распахнула глаза, оглядываясь вокруг. Реальность ворвалась в ее сознание, оставляя чувство неисполненного долга, смешанное с утраченной близостью дорогих друзей.        Тяжёлый воздух санузла затруднял дыхание. Сквозь щель внизу двери пробивался слабый свет, тонкой полоской растекаясь по полу, будто едва заметная дорожка, ведущая назад — в реальность, от которой так хотелось сбежать.       Каждый угол этого места, каждый элемент был до боли знаком. Старый кафель, затертые буквы на ручках кранов, украшенных серебристыми змейками. Привычный запах сырости и неровный шум воды в трубах водопровода, скрывающихся за настенными плитами.       Туалет Плаксы Миртл. В прошлом — тайный вход в обитель ныне иссохшего Василиска. Она была здесь в последний раз с Роном еще перед финальной битвой. Будто бы в прошлой жизни.       Глубокий вздох. Волшебница пыталась собрать мысли, когда почувствовала тепло рук, обвивших ее плечи. Драко прижимал ее дрожащее тело к себе. Его дыхание было ровным, но в голосе, когда он заговорил, прозвучала тревога.       — Ты в порядке? — тихо спросил слизеринец, не отпуская девушку.       Гермиона медленно выпрямилась, неспеша отстраняясь от его объятий, стараясь сохранить это короткое мгновение тепла дольше хотя бы на миг. Она взглянула на Драко — его лицо было утомленным, но он держался собрано и сосредоточенно.       — Да, — пробормотала она, постепенно приходя в себя. — Я... я заснула? — гриффиндорка нахмурилась, пытаясь вспомнить, что последнее происходило. Блондин кивнул, и ее вновь охватила тревога. — Сколько я проспала?       — Пять минут, не больше.       — Почему ты не разбудил меня? Наше отсутствие могло вызвать подозрения.       — Хотел дать тебе немного времени прийти в себя. Но я потратил слишком много сил на беспалочковую магию: запирающее заклинание, купол тишины, затем Аква Эрукто... — Драко нахмурился и отвел взгляд. — У меня остался всего один флакон с восстанавливающим зельем. Этого не хватит, чтобы полностью восстановить силы даже одному из нас, а они нам обоим чертовски понадобятся. Так что, давай поспешим.       — Но ты сказал, осталось лишь выслушать речь Темного Лорда, — сдавленно произнесла гриффиндорка. — Что на этом все, мы вернемся домой. Я думала, самое страшное уже позади.       — Кто знает, что еще взбредет в голову этим ублюдкам. Нужно быть готовыми ко всему. Самая темная ночь перед рассветом.       Гермиона подняла глаза, проводя пальцами по щеке Драко, удивившись его спокойствию.       — Случилось что-то еще? — всматривалась она в его лицо, замечая, как он избегал ее взгляда. — Ты будто что-то не договариваешь.       — Обсудим это позже, — ответил он, поцеловав ее в ладонь и мягко убирая руку от лица.       — Драко, — ее голос стал тверже. — В чем дело? Что ты скрываешь от меня?       Блондин замер на мгновение, закатив глаза и сдерживая раздражение, затем медленно выдохнул и терпеливо произнес:       — У нас нет времени играть в вопросы-ответы. Нужно идти.       — На этот ответ ты найдешь время.       — Я ведь уже сказал, не сейчас. Вот же неугомонная! Почему ты всегда все усложняешь?!       "Вечно ты все усложняешь!".       Она уже слышала эти слова. Их прокричал Рон в порыве гнева в ее воспоминании.       Гермиона невольно приоткрыла дрожащие губы, отходя от волшебника на шаг, пораженная.       — Что ты сейчас сказал?       Драко прищурился, и его губы сжались в тонкую линию. Слизеринец коротко выругался сквозь сжатые зубы. Гермиона не оставила это без внимания:       — Так это... Тот сон... Слова Рона. Это не было просто сном, — догадалась волшебница. — Ты вытащил из моей головы то воспоминание, заставил пережить его заново, чтобы надавить на жалость и чувство долга! Чтобы я продолжила этот фарс с приемом. Ты... Ты знал, что для меня это значит, и все равно сделал это. Ты снова влез в мою голову без моего разрешения!       — Я хотел тебя успокоить, — произнес он через силу, досадуя на её проницательность.— Видела бы ты себя со стороны. Ты была на грани истерики! Я был вынужден применить гипноз, чтобы ты взяла себя в руки.       — Ты не имел права копаться в моей голове! — возмутилась гриффиндорка, голос её задрожал. — Это МОИ воспоминания! МОИ чувства! Ты не лучше тех, кто использует Империус!       — Если бы я этого не сделал, мы бы сейчас были в еще большей опасности! — огрызнулся он. — Твоя эмоциональность может нас погубить.       Они всегда знали, как заставить друг друга потерять равновесие.       — Я живой человек, Малфой!! Не игрушка, не твоя кукла, чувствами и поступками которой ты можешь управлять, дергая за нужные ниточки! Я не могу справиться с эмоциями, потому что я словно в обители проклятых и умалишенных! И я вынуждена тут находиться. Ты притащил меня сюда. Ты вынуждаешь меня оставаться!       — Хватит, Грейнджер! — рявкнул блондин. — Мои силы на исходе. Вынесешь мне мозг потом, если после этого вечера еще останется что выносить!       Драко дерганым жестом достал из кармана флакончик, откупорил его и, немного отпив, протянул зелье волшебнице.       — Пей.       Гермиона приложила флакон к губам, ощущая у горлышка остаточный мятный запах. На мгновение ее охватило воспоминание о их поцелуях с Драко, о той близости, что была между ними всего несколько часов назад. Блондин стоял совсем близко, и его дыхание обжигало волгебнице лицо, но теперь между ними словно пролегла пропасть.       — Пора, — бросил слизеринец, кивнув на дверь и забрав флакон у нее из руки, избегая прикосновения. Его голос был обыденно бесстрастным, но волшебница не поверила — знала, что на самом деле внутри него бушевало пламя.       Гриффиндорка направилась к выходу из туалета, чувствуя горькое послевкусие не только от зелья, но и от их недосказанности. Перед самым выходом из санузла она почувствовала резкий толчок и судорожно вздохнула. Драко схватил ее за плечи и притянул к себе, обнимая так крепко, будто хотел полностью раствориться в ней. Его губы накрыли ее в рьяном, почти отчаянном поцелуе, пальцы впились в локоны на затылке. В этом поцелуе смешались гнев, страсть, просьба о прощении и скрытая на глубине его Черного озера боль.       Гермиона застыла от неожиданности, но затем ответила, вложив в поцелуй всю накопившуюся тревогу и переживания. Она чувствовала, как их сердца бьются в унисон, как эмоции смешиваются, балансируя на грани наслаждения и боли.       Блондин оторвался от девушки так же внезапно, как и приник, тяжело дыша.       — Иди, Грейнджер, — хрипло произнес он, размыкая объятия и прикрывая глаза.       Гермиона тяжело вздохнула, расслабляя грудную клетку, и направилась к двери, покидая зону магического купола. Спустя несколько шагов Драко последовал за ней.       Коридор встретил их прохладой и полумраком. Гермиона и Драко молча двинулись вперед, стараясь держаться в тени, их шаги были почти бесшумными. Двое направлялись к Большому залу, надеясь пройти незаметно и не привлекать внимания. Каждый шаг давался с трудом, и, все же, гриффиндорка заставляла себя идти дальше, оставляя позади ощущение вожделенной, но такой мимолетной безопасности. Но надеждам остаться незамеченными не суждено было сбыться.       — Эй, Драко, паренек! Как удачно, что мы пересеклись, — раздался скрипучий знакомый голос Сивого. Гермиона и ее спутник обернулись и увидели оборотня, вышедшего из-за поворота. Подгоняя палочкой, он вел перед собой Нарциссу Малфой. Мать Драко, стараясь держаться с достоинством, сильно хромала на одну ногу.       Блондин напрягся и сжал челюсть, скрывая эмоции.       — Фенрир, — холодно бросил он. — Что тебе нужно?       — Темный Лорд велел всем соратникам из Старшего круга присоединиться к поискам в замке. Кажется, у нас непрошеные гости, — ухмыльнулся Сивый, его глаза зловеще блеснули.       Гермиона заметила, как спина Драко слегка напряглась, но лицо его оставалось невозмутимым.       — И что с того? — ответил он безразлично. — Я не из Старшего круга.       — Твой отец распорядился, чтобы ты лично проверил жилые комнаты Слизерина, — продолжил оборотень, расплываясь в широкой ухмылке.       — С чего бы это?       — Почем знать, паренек. Вероятно, дает тебе возможность проявить себя. Слышал, он недавно просил аудиенции у Темного Лорда. Поговаривают, многие считают, что тебе пора к нам присоединиться.       — К "нам"? — с сарказмом произнес Драко, губы его искривились в издевательской усмешке. — Не припомню, чтобы тебе, Фенрир, присылали приглашение на вечеринку посвящения Старшего круга.       Слова слизеринца задели оборотня, и тот уязвленно оскалился, но предпочел их не комментировать. Вместо этого он медленно наклонился вперед и сказал:       — Темный Лорд оказал мне честь сопровождать твою мать, — его голос был полон самодовольства, и он удовлетворенно отметил, как нахмурилось лицо Драко. Затем взгляд оборотня соскользнул на Гермиону, его глаза жадно блестели, скользя по её фигуре. — Пожалуй, я присмотрю и за твоей пленницей.       — Она пойдет со мной, — резко ответил Драко, голос его стал угрожающим, а глаза потемнели.       Сивый прищурился, его улыбка превратилась в хищный оскал.       — Не слишком ли ты ревностно таскаешь за собой грязнокровку, Малфой? Это может вызвать позодрения, — произнес он с ядовитой насмешкой. — Ты ведь не перепутал опять, за кого играешь, Драко? За белых или за чёрных?       — Следи за языком, — прошипел блондин.       — А то что? — огрызнулся оборотень, угрожающе скалясь, его клыки устрашающе блеснули в полумраке. — Что ты сделаешь, паренек?       Драко не ответил — его рука молниеносно метнулась к палочке, направив её на оборотня. Сивый в ответ выпустил когти, рыча, как хищник, готовый к схватке. Напряжение повисло в воздухе, готовое лопнуть в любой момент. Но в тот миг возникшую зыбкость момента нарушила Нарцисса. Чуть пошатнувшись, она шагнула вперед, решительно глядя на сына.       — Драко, дорогой, — ее голос был мягким, но в нем звучала неожиданная для этой хрупкой, увядшей женщины уверенность. Блондин вздрогнул, услышав ее слова и перевел на нее озадаченный взгляд. — Пожалуйста, просто исполни приказ нашего Лорда. Фенрир лишь выполняет свои обязанности. Он проводит нас в зал.       Слизеринец замер, будто парализованный, и растерянно уставился на мать. Его рот был слегка приоткрыт от удивления, а кадык с трудом сдвинулся, когда он сглотнул пересохшим горлом.       "Мерлин, как долго Драко, должно быть, не слышал голоса родной матери, не смотрел ей в глаза!" — поразилась мысленно Гермиона, украдкой наблюдая за этой сценой, и ее сердце сжалось от сочувствия.       Блондин перевел взгляд на скалящегося оборотня, его ноздри раздувались от негодования. Затем, выразительно взглянув на подвеску на шее Гермионы, он стремительно развернулся и, бросив через плечо: "Пойдешь с ними!", исчез в темноте коридора. Его шаги звучали отрывисто и резко, отражая терзающие его эмоции.       Пряча клыки и загоняя обратно в ладони когти, Сивый хмыкнул, довольный своей маленькой победой.       — Чудесно, Нарцисса, — рассмеялся он, а затем обратился к девушке: — Ты, ступай вперед.       Женщины, подгоняемые оборотнем, направились в сторону Большого зала, и мрачная тишина стала их спутником, прерываемая лишь звуками шагов по холодному каменному полу.       Гермиона чувствовала на себе похотливый взгляд Сивого и тяжелый, изучающий взгляд Нарциссы, идущей рядом. Мысли о том, что они вновь разделились с Драко, и блондин ушел, вынужденно оставив ее на милость Сивого, не давали покоя. Она помнила, как оборотень уже однажды пытался воспользоваться ее телом, и теперь его присутствие вызывало осязаемое чувство тревоги.       Взгляд Нарциссы становился все более проникающим, все более острым, и внезапно пришло интуитивное осознание, что что-то должно было произойти.       И это произошло. Словно охваченная вспышкой ярости, Нарцисса вдруг резко бросилась на нее. Гермиона не успела отреагировать, когда руки женщины сжались вокруг ее шеи, а пальцы схватили серебряную цепочку. Она с силой дернула за нее, пытаясь сорвать подвеску, и в ее глазах загорелся яростный огонь. Гермиона почувствовала, как ее дыхание перехватило. Она попыталась вырваться, но пальцы Нарциссы сомкнулись еще крепче.       — Ты не смеешь носить его! — яростно зашептала она.       — Отпустите! — сдавленно протянула Гермиона, пытаясь вырваться.       — Это не твое, оно принадлежит моему сыну! Отдай это Драко!       Гермиона, задыхаясь, судорожно дернулась, пытаясь отстраниться от холодных рук Нарциссы, но та удерживала ее с отчаянной силой. Металл цепочки врезался в кожу, оставляя болезненные следы. Магическая защита подвески вспыхнула, посылая разряды молний в ладони и пальцы Нарциссы, оставляя ожоги, но та, поглощенная яростью, не обращала на это внимания.       Оборотень, решив вмешаться, издал угрожающий рык, схватил Нарциссу за плечо и силой оттащил ее от гриффиндорки. Женщина пошатнулась, но устояла, сохраняя холодное достоинство. Она выпрямилась и поправила растрепанные волосы, пытаясь вернуть контроль, хотя ее руки дрожали.       Гермиона, ослабевшая и потерянная, медленно поднялась на ноги. Это требовало от нее усилий, и на мгновение волшебнице показалось, что она просто рухнет обратно на пол.       Сивый проскользнул глазами по ее подвеске, затем по платью, медленно облизнулся, словно голодный волк, и подошел вплотную. Он резко схватил платье у шеи и дернул так, что ткань с треском разошлась. Гермиона вскрикнула, чувствуя, как лиф расползается под его натиском, оголяя грудь. Она попыталась вырваться из его хватки, прикрываясь руками, чувствая, что тонкая ткань вот-вот расползется до самого подреберья.       И в этот момент Нарцисса снова бросилась вперед, повиснув на спине мужчины. Ее маленький сухой кулачок врезался в голову оборотня, не причиняя боли, но заставив его на мгновение потерять равновесие и выпустить Гермиону. Фенрир отшатнулся, его лицо исказилось от ярости, и он оглушающе зарычал, будто зверь, лишенный добычи.       — Ты что творишь?! Совсем спятила, Нарцисса?        Не раздумывая, оборотень с размаху влепил ей пощечину. Звук удара разнесся по коридору, как гром, и Нарцисса упала на колени, вскрикнув от боли в хромой ноге. Ее руки инстинктивно закрыли лицо, защищая от следующего удара.       — Тронешь меня ещё хоть раз, животное, и попрощаешься с жизнью. Когда мой муж узнает, что ты позволил себе поднять руку на то, что принадлежит ему, — с угрозой воскликнула женщина.       Сивый, раздраженный и уязвленный, махнул рукой, решив оставить их в покое.       — Пошли, обе, — сквозь сжатые зубы процедил он.       Гермиона, сдерживая дрожь, поспешила привести себя в порядок, сжав рукой разорванные лоскуты платья на груди, ощущая боль от ран на шее, оставленных цепочкой. Она не могла понять, что произошло и почему Нарцисса повела себя так странно. Отчего напала на нее. Отчего после будто пыталась отвести от нее внимание оборотня. Ее действия были необъяснимы, и это только усиливало чувство тревоги.Но сил, чтобы разобраться в этом сейчас, не оставалось.

⊱༺༻❀✿❀༺༻⊰

      Вскоре они оказались в Большом зале. Атмосфера внутри была ещё более гнетущей, чем прежде. Пожиратели в чёрных костюмах наслаждались угощениями у фуршетных столов, заинтригованно оглядывая зал в ожидании своего Повелителя, а слуги в белом бесшумно двигались между ними. Центр зала, где ранее танцевали фигуры в белом, теперь пустовал, как и сцена у магиэкрана. Музыканты и танцоры рассредоточились по залу, унылые и незаметные, словно призраки.       — Чего застыла, тупица? — шикнул на девушку Сивый, беря под руку Нарциссу и таща ее к другому выходу. — Иди к стене и не мельтеши.       Радуясь, что избавилась от компании оборотня, Гермиона начала медленно пробираться к стене, огибая черно-белые фигуры и стараясь выглядеть бесстрастной. Она пыталась разглядеть в толпе Драко, выискивая среди черных фигур светлую макушку, которая могла бы дать ей намек на надежду.       Внезапно кто-то схватил её за локоть. Гермиона вскрикнула и обернулась, натыкаясь на пронзительный взгляд того, кого с таким волнением пыталась отыскать.       Серые глаза слизеринца были холодными и напряженными. Он быстро, почти незаметно сканировал ее взглядом, отмечая разорванную ткань платья. Ее руки инстинктивно потянулись к шее, пальцы коснулись красных следов на коже, и когда она задела край кровоточащей ссадины, из губ вырвался тихий всхлип. На мгновение она увидела в его глазах нечто большее, чем холод, — отголосок тревоги, тщательно спрятанный за ледяной маской, и сердце ее затрепетало, прежде чем она склонила голову, чтобы выглядеть покорной.       — Что с шеей? — резкий голос Драко ворвался в ее уши. — И платьем. Полезла танцевать с гиппогрифом?       — Боюсь, это ваша мать, господин, — несмело произнесла она, до впившихся в ладони ногтей сжимая руки, зная, какую боль приносили блондину ее слова и стараясь испытать ту же за то, что эту боль причиняла ему именно она. — Леди Малфой не понравилось, что я ношу это украшение. А после Сивый... видимо, рассчитывал на продолжение.       Слизеринец молчал. Его глаза сверлили гриффиндорку, но губы сжались еще крепче, не произнося ни слова. Гермиона, потупив взгляд, уставилась на его руки, которые сжались в кулаки, отчего костяшки побелели. Спустя несколько долгих секунд волшебник разжал пальцы, и на отвороте манжеты белоснежной рубашки в свете ярких люстр, украшающих зал, блеснуло алое пятно. Сжавшись в комок от дурных предчувствий, ермиона не могла отвести взгляд от этого окропленного красным кусочка белоснежной ткани.       "Кровь? Чья это кровь? Как она оказалась на рубашке Драко?"       Заметив, как изменилось ее лицо и проследив за направлением взгляда, Драко быстро заправил манжету в рукав пиджака, ничего не объясняя. Затем поднял палочку и направил на лоскуты ее разорванного платья, восстанавливая его вид, но не решаясь залечить на глазах у других Пожирателей ссадины на коже. После грубо подтолкнул ее, велев отойти в тень колонны.       Спустя пару минут, музыка и гомон голосов стихли, и зал охватило леденящее душу мертвое молчание. Что-то изменилось в воздухе, словно каждый вдох теперь приносил с собой гнетущее ощущение ужаса. Плечи и руки Гермионы покрылись гусиной кожей, а с губ сорвался тихий, испуганный вздох, когда в центре зала оказался тот, кто держал в своих руках все ниточки этой зловещей пьесы. Темный и устрашающий, как сам мрак.       Волдеморт стоял во главе зала, величественный и жуткий, словно воплощение ночного кошмара, а магический экран на стене показывал его, разделяясь на бесконечные ракурсы и углы. Девушка попыталась найти в себе силы не поддаться дрожи при виде его лица, холодного, искаженного, с черными узкими провалами вместо носа. Даже сквозь его нелепый, почти карикатурный облик что-то жуткое таилось в его походке, в его манере держаться, будто сам его вид заявлял о немыслимой другим безграничной силе.       Череп в его руках. Гладкий и отполированный до белизны, с зияющими пустотой проемами вместо глаз, а на лобной кости... выжженная темным заклинанием черная молния. Осознание того, что это могут быть останки Гарри, пронзило Гермиону, словно острое лезвие. В голове зашумело, перед глазами заплясали черные пятна, и она в ужасе закрыла лицо руками, чувствуя, как неконтролируемая дрожь пробегает по телу. Она судорожно вдохнула, зажмурила глаза и изо всех сил закусила губу, так, что на языке появился соленый вкус крови. В голове прозвучали слова из недавнего воспоминания.       "Мы выстоим, Рон. Втроем, как и прежде. Мы всегда будем вместе".       Девушка резко сглотнула, ощущая нехватку воздуха, и пошатнулась, но тут голос Драко резанул по сознанию:       — Из-за тебя мне ни драккла не видно, грязнокровка, — выплюнул он.       Его ладонь железной хваткой вцепилась в ее запястье, с силой затащив за мраморную колонну. Драко едва заметно сделал жест рукой, и, поняв его негласный приказ, Гермиона, несмотря на волнение, быстро накрыла их куполом невидимости. Зрачки Драко, оказавшиеся на уровне ее глаз, сузились, вытягиваясь вертикально, и в ее голове зазвучал его тихий голос, успокаивая, возвращая ей контроль над собой. Хотя дыхание по-прежнему было неровным, она почувствовала облегчение и горькую радость, что он заметил ее состояние и помог. Драко снова сделал это, не спрашивая, но в этот раз девушка была ему благодарна.       Слизеринец бросил на нее озабоченный вопросительный взгляд. Гриффиндорка медленно моргнула в знак того, что она держит эмоции под контролем, и он кивнул, отстраняясь, позволяя ей снять купол.       В этот момент в зале раздался оглушающий шелест: змеи, облюбовавшие колонны, устремились вниз, к каменному полу. Одна из них, скользя по холдоному мрамору, проползла рядом с Гермионой, и девушка едва сдержала вскрик, ее сердце забилось где-то в горле. Змеи, извиваясь и шипя, окружили Волдеморта, образуя три двигающихся круга из зловещих чешуйчатых тел, кружась, словно кольца фонтана.       И тогда Волдеморт заговорил. Его шепчущий, сиплый голос, усиленный Сонорусом, разнёсся по залу, словно холодный ветер, проникающий сквозь трещины старого замка. Он шелестел в складках платьев и отворотах парадных костюмов, дрожал в прядях волос и сухих трещинках на губах, пробегал легким холодком по тонкой коже запястий и шеи.       — Мои верные подданные, — голос Тома Реддла был тихим и по-старчески сиплым, но каждый слог отчетливо разносился под сводами зала, отражаясь эхом. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить наши достижения и наметить новые горизонты.       Его красные глаза скользили по толпе, проникая в самую душу каждого присутствующего. Гермиона почувствовала, как Волдеморт прошелся по ней двумя красными зрачками, и, хотя знала, что они c Драко скрыты в тени, ее сердце пропустило удар.       — Я доволен прогрессом, — продолжил он, приподнимая в руке череп с выжженной молнией. — Наши враги повержены, их символ надежды уничтожен.       Девушка сжала кулаки, ногти впились в ладони, но она не могла отвести взгляд от жуткого трофея в руках темного мага, вновь и вновь представляя перед глазами серое грозовое небо, принуждая себя молчать и стоять неподвижно.       — Но работа еще не окончена, — Волдеморт сделал паузу, позволяя словам проникнуть глубже под кожу. — Нотт, мой старый приятель! Подойди ближе. Вместе с сыном.       Низкий полноватый мужчина выступил вперед, склонив голову в почтении. Тео, следуя за отцом, также склонился в поклоне, остановившись рядом.       — Повелитель, — поприветствовал Нотт Старший. Он старался звучать ровно, но Гермиона уловила в голосе тревогу.       — Твои предложения и новшества в законах, изданных для достижения наших целей, а также прогресс в зельеварении действительно впечатляют. Ты проделал большую работу.       — Благодарю Вас, Повелитель!       Волдеморт слегка наклонил голову, сузив глаза.       — Так скажи мне, мой друг. Отчего же ты так нерасторопен с выполнением моих личных поручений? — в сиплом голосе зазвучала скрытая угроза. — Разве я не дал тебе достаточно полномочий и ресурсов, чтобы ты наконец продемонстрировал мне результат?       — Мы... — Нотт заблеял, не смея поднять глаза. — Мы прикладываем все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы порадовать вас результатом, но для ускорения работ нам не хватает некоторых редких ингредиентов и... подопытных.       Волдеморт усмехнулся.       — Ты получишь, что нужно. Ингредиенты? Наведайся в Малфой Мэнор, там обширная лаборатория и редчайшие экземпляры растений у Нарциссы в саду. Подопытные? Все пленники Хогвартса будут в твоем распоряжении. Но я ожидаю результатов в ближайшее время.       — Благодарю вас, Повелитель, — подобострастно зашептал старший Нотт, поклонившись.       Гермиона ощутила, как внутри все похолодело. Стараясь не подавать виду, она задержала дыхание, пытаясь подавить страх и горькое сочувствие к пленникам.       Младший Нотт, также удовлетворенный ответом Лорда, слегка поклонился, но не успел отойти, как, собравшись с духом, рискнул задать ещё один вопрос:       — Мой Лорд, а если потребуются подопытные за пределами подземелий Хогвартса? Если пленники Хогвартса не подойдут. Если нам нужен будет кто-то конкретно. Можем ли мы расширить круг поиска?       Волдеморт, возвышаясь над ним, на мгновение задумался, отчего по залу прокатилась волна напряжения. Наконец, его узкие губы сложились в подобие улыбки, лишённой всякого тепла.       — Теодор, — начал он медленно, и каждый в зале почувствовал ледяной укол в голосе Лорда. — Мои последователи заслужили свои дары по праву. Я не могу просто отобрать их игрушки и награды, добытые столь усердно. Однако…       Его пауза повисла в воздухе, почти осязаемая. Толпа заволновалась. Волдеморт слегка приподнял ладонь, словно собирая внимание зала в сжатый кулак:       — Если ты уверен, что определенный подопытный гарантирует нужный мне результат, ты можешь обратиться ко мне. Решение останется за мной. Но запомни, мой мальчик, — его голос затвердел, как сталь. — Права на ошибку в этом случае больше не будет.       Тео Нотт, сглотнув, кивнул, но по едва заметному блеску в глазах было видно, что он доволен ответом Повелителя.       Волдеморт потерял интерес к чете Ноттов, и те вернулись на свои места, поравнявшись с остальной толпой. Обведя вновь взглядом присутствующих в вязкой тишине, Темный Лорд сосредоточил свое внимание на Люциусе Малфоя. Отец Драко стоял в первых рядах, сохраняя свою холодную маску, но спрятанные за спиной руки выдавали его уязвимость перед хозяином.       "Где Нарцисса? Разве ей не полагается стоять рядом с мужем? — подумала Гермиона, вздрогнув при воспоминании о руках матери Драко на ее шее. Однако женщины нигде не было видно.       Волдеморт окинул старшего Малфоя оценивающим взглядом, приблизившись вплотную, отчего шипящие кольца сдвинулась все, как один, за ним, и змеи окружили теперь их обоих, заставив стоявших позади зрителей отшатнуться от них с испуганными возгласами.       — Люциус, — начал Темный Лорд почти безмятежно, что только усилило напряжение. — Я должен признать, твоя работа по укреплению наших позиций в магическом сообществе достойна похвалы. Выстроенная тобой иерархия подчинения в наших кругах и расстановка сил "в полях" хорошо показали себя. У меня наконец появился полный доступ к архивам Отдела Тайн и контроль над Министерством Магии. Благодаря твоим связям и инвестициям мы стали более уверенно действовать среди маглов, убирая с пути неугодных. Да и свою жену тебе, судя по всему, наконец удалось приструнить.       Малфой кивнул, стараясь скрыть вспыхнувшее в глазах мимолетное удовлетворение. Он приготовился было поблагодарить своего Лорда, но Том Реддл, подняв руку, прервал его порыв.       — Оттого я ужасно разочарован недавними событиями в Хогвартсе, — с нажимом произнес Лорд, и его сиплый голос превратился в зловещее змеиное шипение. — И, что поразительно, уже не в первый раз охрана Хогвартса дает слабину. Ты не в силах контролировать один замок, в котором учился сам и который знаешь с детства? Как же ты справляешься с защитой своих имений? Быть может, стоит сократить их количество, чтобы ты сосредоточился на главном?       Люциус, не позволяя ни единой мышце своего лица дрогнуть, опустил голову и ровным голосом ответил:       — Мой Лорд, поверьте, я осознаю всю серьезность ситуации. Все постовые будут допрошены, виновные понесут заслуженное наказание. Уверяю, подобное больше не повторится. Более того, — он сделал глубокий вдох, словно взвешивая каждое слово. — Мои люди уже начали расследование, чтобы выяснить, каким образом враги могли проникнуть в замок. Возможно, в наших кругах прячется предатель, — хладнокровно заключил он. — Ведь только в сопровождении Пожирателя Смерти можно было пересечь границу купола. После приема мы немедленно проверим каждого, чье поведение наводит на подозрение, и найдем паршивца.       — Я поверю тебе и в этот раз, Люциус, — его голос стал ледяным. — Но я не желаю больше видеть подобные промахи. Ты слишком часто просишь меня о втором шансе. Я теряю терпение.       — Безусловно. Я Вас не разочарую.       Волдеморт молча смотрел на него, пока напряжение не стало невыносимым. Наконец, губы его искривились в брезгливой гримасе.       — Знаешь, Люциус, есть еще одна проблема. Твое влияние все еще вызывает сомнения у некоторых наших соратников. Я о том, что недавно приключилось с Амикусом и Корбаном. Кое-кто еще нашептывал мне о тебе перед приемом. Мне… Очень горько терять своих... "старых друзей". Не хотелось бы, что их стало еще на одного меньше. Разберись с этим. Ты понял меня?       Последние слова его завуалированной угрозы убить прозвучали как гром среди ясного неба. И без того бледное лицо Люциуса стало еще белее.       — Да, мой Лорд, — ответил он приглушенно.       Волдеморт лишь отступил назад в центр зала, оставив старшего Малфоя сгорать в холодном огне опасения за свою жизнь, и змеи тотчас зашевелились, переместившись вслед за ним и продолжив свое движение по идеальному кругу.       Волдеморт перевел внимание на Беллатрису, замершую позади него. Пожирательница встретила его взгляд с горячей преданностью, готовая принять любые слова, которые сорвутся с его губ, как высшее благословление.       — Белла, моя верная последовательница, — обратился он к ней. В позе колдуньи читалась едва сдерживаемая гордость. Черные глаза одержимо поблескивали, выказывая готовность на очередное доказательство преданности. — Я доволен твоей работой. Твои методы поистине изощренны, изысканны, я бы даже сказал ювелирны. Я слышал немало. Достаточно, чтобы восхититься твоим искусством наказания. Но, — он сделал паузу, ловя момент, когда тень напряжения скользнула по лицу колдуньи.       — "Но", мой Повелитель? — боязливо прошептала Беллатриса, вопросительно глядя на хозяина, не моргая, словно тот удерживал ее взгляд силой.       — Несмотря на все твои усилия, мне донесли, что среди пленников сохраняются мятежные настроения. Видишь ли, недавний бунт в Большом зале, устроенной глупой девчонкой Уизли, заставил меня усомниться, что ты держишь власть над непокорными под контролем. А потом это имя... — голос Лорда стал подобен змеиному шипению, разносящемуся эхом по залу. — Имя, скандируемое из подземелий, которое донеслось до моих ушей в директорской башне. Имя, которое звучит слишком громко для жалкой грязнокроки, обреченной служить символом повиновения "новому режиму"! Имя, которое повторяют нечистокровные по всей Британии. До сих пор слишком многие не склонили голову перед нами!       В этот миг Гермиона ощутила, будто ее голову сковал сжимающийся обруч. Она поняла, о чьём имени шла речь. Холодный страх пронзил её, словно ледяной клинок.       Малфой, стоящий рядом с ней, склонился к её уху и прошептал:       — Как перед приемом. Давай.       От неожиданности девушка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и поспешила выполнить приказ. Легкий взмах палочки — и вокруг них сомкнулся купол из трёх заклинаний: невидимость, тишина, отвод глаз. Драко сжал ее руку, ловя взгляд, его пальцы крупно дрожали от напряжения и... страха?       — Уходим. Сейчас же, — быстро выкрикнул он, и прежде чем Гермиона успела полностью осознать происходящее, рывком потянул ее за собой, уводя прочь.       Они продвигались к выходу, скользя между черными и белыми фигурами, как призраки, не касаясь никого на пути. Их сердца били, словно барабаны, слившись в бешеном ритме побега. Но, словно по насмешке судьбы, Пожиратели столпились у выхода, каждый желал покинуть зал прежде, чем алый взгляд Повелителя остановится на них.       Разговор между Волдемортом и Беллатрисой, тем временем, продолжался. Гермиона, контролируя защитный купол, пыталась сосредоточиться на побеге и на том, чтобы не задеть рукой никого из присутствующих, перекрывающих их путь к вожделенной свободе, но каждое слово Лорда гремело у нее в ушах, заставляя испытывать тошноту.       — Я исправлю это, мой Повелитель, — заискивающе произнесла Беллатриса. — Мерзавка Уизли давно мертва. И, к тому же, я уже решила проблему с пленниками в подземельях замка. Вот увидите, у меня есть нечто, что, несомненно, будет Вам любопытно. Маленькое доказательство, что у меня есть способ усмирить каждую мятежную душу, — она маниакально улыбнулась. — Думаю, оно вас обрадует.       Волдеморт вскинул бровь, и его выражение лица зажглось хищным интересом.       — Интересно. И что же ты подготовила, моя дорогая?       — Я хочу поделиться своим воспоминанием о том, как я разобралась с последствиями той смехотворной попытки сопротивления. Я смеяла надеяться, что Вы, мой Повелитель, захотите увидеть это сами. Я могла бы показать это всем присутствующим, чтобы ни у кого более не возникло сомнения в том, какой властью мы действительно обладаем.       — И как же ты это сделаешь, Белла? Не станешь же ты разыскивать мыслеслив и заталкивать в него всех присутсвующих?       — О, нет-нет. Я покажу воспоминание на этом экране. Это стало возможным благодаря предсмертной разработке одного идиота, одержимого магловскими вещицами. Этого предателя крови, — выплюнула она. — Артура Уизли. Хоть такой толк от него был, в конце концов… — хихикнула Белла.       Услышав имя, что за столько месяцев сотни раз повторяла себе шепотом, находясь в плену, Гермиона обернулась. Свет в зале слегка приглушило заклинание Пожирательницы, а экран над залом вспыхнул, и взгляд девушки против воли устремился на него. Драко, заметив, что она встала, как вкопанная, выкрикнул, поравнявшись с ней:       — Не надо это смотреть. Сейчас же уходим, пока есть шанс!       Он рванул ее вновь за собой, и с трудом девушка подчинилась, но тревога все быстрее разрасталась в груди. Она сделала пару шагов, прежде чем в зале, усиленные заклинанием, словно из динамиков, раздались мучительные крики:       — Не надо, пожалуйста! У меня дети.       — Прошу! Умоляю!       — Пощадите...!!!       Женские и мужские голоса. Молодых и стариков. Они раздавались эхом по залу, заставляя кожу Гермионы покрыться холодным потом, отчего по спине будто побежали жуткие мурашки. Но она продолжала идти за Драко, стараясь отключить слух.       — Зачем ты делаешь это? Я ведь твой друг! Остановись! ГЕРМИОНА!!       Она замерла, остановившись посреди тёмного, гулкого зала, и ее взгляд медленно поднялся на экран, словно тело перестало ей подчиняться. В ту же секунду картинка предательски вспыхнула, проявляя ее собственное, холодное, безжизненное лицо.       Ее взгляд — выжженное, пустое равнодушие, стерильно-зловещее спокойствие. А у ног, на полу темницы, распростерся иссеченный заклятиями и избитый Дин Томас. Его тело содрогалось в мучительных спазмах, а голос — голос, который она узнала, был полон отчаянной мольбы.       — Заставь его забыть свое имя, Грейнджер, если не хочешь, чтобы это сделала я! — произнесла Беллатриса, ее слова звучали не громче ядовитого шепота, но именно этот шепот заставлял содрогнуться.       Рука Гермионы механически поднялась и направила палочку на Дина, тихий голос раздался из ее рта: «Круциатус!».       И мир взорвался диким криком, словно этот ужасный звук был способен разорвать все стены, вырваться наружу и слиться с мучениями других пленников.Тело Дина содрогалось в конвульсиях, но вот, наконец, он упал к ее ногам и… вцепился ладонями в ее щиколотку, как утопающий за соломинку.       — Гермиона… За что? Гермиона… очнись… Это ведь я, это Дин! Ты должна быть на нашей стороне! — слова его слезно тонули в трясущихся губах, а ее собственное лицо, словно прикрытое каменной маской, не выдавало ни грамма сострадания.       — Сделай это, грязнокровка, — Беллатриса, надломленно шипящая от нетерпения. — Сделай то же, что и с остальными, или я покончу с ним прямо сейчас!       — Нет, не смотри туда. Отвернись!       Гермиона чувствовала себя будто прижатой к экрану, будто он высасывал из неё последние силы. Была не в силах послушаться Драко и отвернуться.       Ее рука поднялась вновь, дрожащая, окровавленная, две дорожки слез побежали по щекам, но губы не разомкнулись.       Терпения Беллатрисы хватило не более, чем на десяток секунд.       — Ну, как пожелаешь, куколка, — прохихикала она, поднимая палочку и произнося: — Авада Ке...       — Терпение, Белла, никогда не было твоей сильной стороной, — раздался циничный, скучающий голос откуда-то сбоку. — Что скажет наш доблестный Повелитель узнав, что потерял одного из потенциальных слуг лишь потому, что тебе не хватило терпения, чтобы заставить ЕЕ покориться? — он сделал паузу. — И как тебя только выбрала твоя палочка? — саркастически хмыкнул он. — Должно быть, поэтому род Блэков расстратил все свое состояние, окончательно обнищав. Вы слишком быстро поддаетесь эмоциям, совершая необдуманные поступки, не можете контролировать свои порывы. Вам всем не хватает… хладнокровия.       Белла перевела взгляд на говорящего. Драко Малфой, лениво скрестив руки и облокотившись о тюремную решетку, криво ухмылялся, потешаясь над своей теткой.       — Проклятье, ты теряешь контроль над куполом! Бежим, сейчас же! Делай, что я говорю!       Гермиона отдаленно слышала голос Драко из настоящего, но ее мысли и чувства поглощал экран, который отражал воспоминания Беллатрисы — чудовищные, леденящие душу сцены.       Беллатриса, бросившая презрительный взгляд на Драко, ядовито огрызнулась:       — По крайней мере я умею контролировать своих пленников, не так ли, племянничек? Разве вчера ты не облажался в этом деле, когда грязнокровка вышла из твоего хваленого контроля ее эмоций?       По лицу Драко пробежала тень бешенства, он стиснул челюсть и выдохнул, проговорив излишне равнодушно:       — Я повторюсь, нужно время. Не будь столь самоуверенной. Вот увидишь, я скоро сломаю ее. Ее палочка беспрекословно мне подчиняется, она предала ее. Я уже близок к цели. После моего наказания за ту речь у трибуны, она не посмеет бросить мне вызов снова.       Беллатриса склонилась к племяннику, ее глаза сверкнули маниакальным блеском.       — Так докажи это, Драко, покажи, как ты ее контролируешь.       — Грейнджер, твою мать, очнись! — прокричал Драко ей прямо в ухо, обнимая ее лицо горячими ладонями.       Но она уже не могла отвлечься.       Драко хмыкнул, криво улыбаясь одним кончиком губ, а затем, лениво оторвавшись от решетки, медленными гулкими шагами направился к Гермионе и застыл перед ней, склонившись к ее уху. Прошептал лишь одну фразу, прозвучавшую оглушительно громко:       — Сожги его язык, Гермиона Грейнджер, до того, как Белла убьет его. Или я убью тебя. Так или иначе, либо ты поспешишь и сделаешь это, либо сегодня в этой камере умрет человек. Выбор за тобой.       — Посмотри на меня, Гермиона. Посмотри мне в глаза или ты погубишь нас!       Этот громкий крик, полный отчаяния, так близко у ее губ, и мужские руки, трясущие ее за плечи, на мгновение прорвались к ней, чуть не вырвав из плена экрана.       — Нет! — прокричала она в ответ, отталкивая Драко, разъяренная тем, что блондин опять хотел усмирить ее гипнозом. Ее собственный пульс барабанами стучал на замерзшей от чувства ужаса шее.       Лишь секунда, и ее сознание вновь потонуло в кошмарном фильме, будто ее насильно вернули обратно в ту реальность. //->       Гермиона присела на корточки рядом с рыдающим Дином. Так, чтобы поравняться с лицом пленника. А после направила на его губы палочку, прошептав огненное заклинание.       Крик, разрывающий ушные перепонки, эхом прокатился по темнице. Дин корчился в муках, пока кровь не пролилась на камень и на ее старые джинсы, чернея на ногах Гермионы темными пятнами. <-//       Беллатриса стояла рядом, самодовольно смеясь:       — Хорошая работа, Драко. Что ж, с этим пленником все. Продолжим?       Изображение на экране погасло, люстры снова засиляли ярким светом, ударяя резью по глазам, и тишину Большого зала прервал звонкий голос Беллатрисы, прокричавшей с ядовитой насмешкой:       — Теперь ни один пленник Хогвартса, как и другие за его пределами, не посмеют произнести это имя вслух, — глаза Пожирательницы блестели ликованием. — Это видео уже транслируется по всей магической Британии. Прямо сейчас. На квиддичных стадионах, в театрах и магических кинозалах, в каждом доме, на каждом экране маговизора. С этого момента на имени Гермионы Грейнджер для любого, кто не носит на своем плече Черную метку, — Табу. Пусть слуги по всей Британии знают, что с ними будет, если они дерзнут пойти против своих господ. Пусть они дрожат в страхе, боясь проговориться во сне. А если они все же произнесут это имя, но посчитают нужным остаться в живых и послужить Вам, Повелитель... Пускай поспешат раскаяться. Как известно, я не обладаю особым терпением.       Шепотом, взорвавшим в ушах девушки на мгновение повисшую тишину, прозвучало всего одно слово.       — Гермиона...       Ее имя.       Драко произнес его обреченно, без единого намека на веру в спасение, и тем самым, казалось, поставил точку на ее выживании в этот вечер.       "Стань той, кто до последнего вздоха будет вдохновлять других, ведя их за собой. Кто не даст остальным утратить веру. Кто не позволит на мгновение усомниться, что добро победит".       После увиденного слова Рона показались ей жуткой насмешкой судьбы.       Гриффиндорка почувствовала, как чудом удерживаемый вокруг них с блондином магический купол, истончившись до грани, наконец лопнул, подобно мыльному пузырю. Но кроме них двоих этого никто не заметил.       С громким, звенящим эхом на зал обрушились шум, крики, смех — волна ликования толпы в черных одеждах, надменных и упивающихся своей силой. Слуги в белом, словно на исповеди, стояли, опустив головы, боясь поднять взгляд. На их лицах застыло выражение безнадежности, а в глазах мерцала горечь, будто отравившая их мысли.       В этот момент красные глаза Волдеморта — бездонные, бездушные — медленно, будто ненароком, нащупали Гермиону и Драко в толпе, застывших на полпути к двери. Холодным, словно сталь, взглядом он пригвоздил их к месту.       — Подойди, Драко. Вместе с нашей кинозвездой.       Драко сделал шаг вперед, но Гермиона осталась, словно приросшая к полу, дрожа от ужаса. Ее тело будто было налито свинцом, ни один мускул не подчинялся ей. Драко, стиснув зубы, вернулся, и, рывком схватив ее за плечо, потащил вперед, пока она сопротивлялась, слабо и потерянно. Не глядя на ее испуганное лицо, грубо бросил волшебницу к ногам Темного Лорда.       Волдеморт, едва заметно усмехнувшись, смерил пленницу презрительным взглядом, после чего обратился к слизеринцу.       — Очень, очень неплохо, Драко, — протянул Темный Лорд, голос мага был скользким, почти ласковым. — Мне приятно видеть, как усердно ты стремишься вернуть мое доверие и расположение к тебе. Твои тетя и отец много говорили о твоих успехах, намекая на то, что ты готов присоединиться к Старшему кругу. Люциус не раз просил за тебя. И, как видишь, Беллатриса даже не поленилась продемонстрировать это нам всем, не гнушяась поделиться твоей... нелицеприятной оценкой ее умения контролировать эмоции. Это много стоит для такой гордой женщины, как сама Беллатриса Лейстрендж.       Он сделал паузу, смерив Драко тяжелым взглядом, словно изучал каждую черту лица, пока прочие подчиненные замерли в безмолвном ожидании.       — Я рад, что ты оправдываешь их доверие. И всё же... — его тон стал ледяным. — Чтобы заслужить мое, тебе еще предстоит доказать свою преданность.       Тёмный Лорд поднял руку, протянув Драко белый череп с черной выжженной молнией на лбу. Его змеиный красный взгляд уперся в Драко, а губы исказились в ухмылке, провозглашая приказ:       — Поклянись мне в верности, Драко, — голос обволакивал, вязкий и липкий, как сырой туман. — Клятвой рода. На черепе моего поверженного врага, как-то ставшего для нас с тобой причиной раздора!       "Неужели он..."       Драко, не колблеясь ни секунды, приблизился, уверенно, но с почти механическим движением положил руку на череп, и ровным голосом произнес:       — Я клянусь Вам в верном и преданном служении до конца моих дней, мой Лорд.       Когда он закончил говорить, магическая волна пробежала по залу, заставив каждого, и даже Темного Лорда, поежится. Золотое свечение обручем обвило запястья Драко и плавно погасло.       "О, Драко, зачем..."       Волдеморт бросил на слизеринца удовлетворенный взгляд. Гермиона же, истощенная от увиденного на экране и окончательно раздавленная происходящим, оставалась на коленях, уставясь в пол, не в силах поднять глаза, напрасно пытаясь унять быстрое сердцебиение.       — Неплохо, мой мальчик. Но пока еще недостаточно.       Громкий окрик Макнейра прервал едва установившееся спокойствие.       — Повелитель, мы поймали одного из Сопротивленцев! Остальные сбежали, как жалкие трусливые крысы. Но и мы не оставили это просто так. Мы послали в них с десяток темных проклятий, прежде чем им удалось уйти. Их всех через несколько дней ждет неприятный сюрприз, — довольно провозгласил он.       "Люди Джорджа? О нет, только бы удалось выбраться отсюда и предупредить, чем-то помочь, пока не поздно! На Гриммо можно было бы сварить нейтрализаторы!"              Шайка новобранцев, следующая за ним, протаскивала через толпу сопротивляющегося пленника. Его руки были закованы в тугие магические путы, лицо — месиво из сплошных гематом и кровоподтеков, было едва узнаваемым, каждый сорванный шаг сопровождался стоном боли. Гермиона прищурилась и ладонью схватилась за платье в районе груди, будто сердце вот-вот готово было вырваться наружу.       "Мерлина ради... Нет, только не это, нет! Это же Ли... "       Толпа Пожирателей загудела, предвкушая шоу, будто стая диких псов, почуявших кровь. Каждый взгляд, каждое движение зала было приковано к несчастному пленнику.       — Ха-ха-ха, — довольно засмеялся Волдеморт. Его смех был жутким и зловещим. — О, Белла, наша умелица, не побеседуешь ли с нашим гостем? Быть может, он поведает тебе, что привело его к нам сегодня?       Гермиону поглотило отчаяние. Даже если пытки Беллатрисы не убьют его, даже если сам он сумеет вытерпеть и не раскрыть ничего — исход был предрешен. Либо кто-то из Пожирателей прикончит его, либо он сам выдаст планы Сопротивления, с первым же словом подписав себе смертный приговор. Смерть смотрела на него из каждого угла.       Беллатриса, словно хищная птица, подскочила к Ли, и ее лицо озарилось безумной радостью. Она стала пытать гриффиндорца, посылая одно проклятие за другим: жалящие, душащие, пыточные, поджигающие заклинания. С каждым произнесенным ею заклинанием боль сковывала Ли, он кричал и извивался. Но не произнес ни слова, каждый раз оставаясь верным клятве, данной сопротивлению.       Гермиона закрыла глаза, не в силах больше смотреть, чувствуя, как страх и бессилие сжимают ее сердце ледяными когтями.       Наконец, Волдеморт поднял руку, останавливая Беллу.       — Довольно, — произнес он с холодной решимостью. — Я ожидал большего, Белла.       "Я должна что-то сделать. Нельзя просто безучастно наблюдать за тем, что они с ним делают! Думай, Гермиона, думай! Если бы только у меня была палочка!" — мысленно подгоняла себя Гермиона, пытаясь спасти жизнь другу.       — Мой Лорд, позволите мне попытаться? — Люциус выступил вперед, склонив голову. — Возможно, легилименция даст ответы.       Волдеморт кивнул. Старший Малфой подошел к Ли, поравняв лицо с его глазами, сосредоточившись. И спустя несколько долгих мгновений он отступил, при этом озадаченно нахмурившись.       — Я не понимаю... Мальчишка — Ли Джордан, учился в Хогвартсе, гриффиндорец, на два года старше Драко. Комментатор квиддичных матчей. Чистокровный. Но взглядов нашего круга не разделял. Дружок Поттера. Больше ничего ценного.       — Что??? Что ты мелешь, Люциус. Как это, ничего ценного?       — Его воспоминания стерты. Будто кто-то второпях вырвал целый пласт памяти за последние месяцы. Я не нашел ничего, за что можно было бы уцепиться. Ни звуков, ни запахов, ни собственных мыслей, не говоря уже о каких-либо визуальных воспоминаниях. Он не помнит ничего с момента финальной битвы с Поттером. Он и сейчас думает, что битва продолжается и Поттер жив. Он просто в шоке от боли, поэтому ничего не говорит. Кто-то, хоть и грубо, но умело поработал над его памятью, — пораженно произнес отец Драко. — На такое способен лишь очень сильный легилимент.       Глаза Волдеморта неверяще сузились.       — Прочь! — выплюнул он, грубо оттолкнув старшего Малфоя.       Том Реддл сам подошел к распластавшемуся на полу пленнику и взмахом палочки поднял тело Джордана в воздух, поравнявшись глазами и вторгаясь в его разум. Крики раздавались по всему залу долгие минуты. Когда Лорд отпустил его, позволив упасть и глухо застонать от удара, то выглядел действительно пораженным.       "Значит, Джордан молчит не от того, что предан Сопротивлению?! Он не помнит! Его воспоминания стерты! Драко...?"       Взгляд Волдеморта медленно вернулся к Люциусу, полный подозрения.       — Хочешь сказать мне, что не имеешь к этому отношения?       Люциус побледнел, как мел.       — М-м-мой Лорд, всё это в-время я был н-на виду. Я бы н-никогда... У меня д-даже н-не было возможности...       Волдеморт перевёл глаза на Беллатриссу.       — Ты?!       Пожирательница схватилась за волосы в ужасе от подозрений Повелителя.       — Повелитель! Я была с вами! Еще до приема, Повелитель. До того, как пробрались Сопротивленцы!       Воздух вокруг едва не заискрился от напряжения. Злой оскал пересек лицо Волдеморта. Взгляд его заметался по толпе, черным фигурам Пожирателей, с подозрением буравя их глаза, выискивая ответы на неозвученные вслух вопросы. Зал наполнился гулом шепотков. Все громче стали звучать слова «предатель» и «вторжение».       — Молчать, — взмахнул рукой Волдеморт, запустив в толпу огненный зеленый шар, отчего зрители отшатнулись с криками.       Волдеморт коротко глянул на них вновь, а затем, будто что-то придумав, перевел взор на змей, создающих круги у его ног. И ттогда одна из змей прекратила свое движение и поползла прямо к нему. Она оплела его ногу, взбираясь по торсу, обвивая руку. Змея подняла голову и зашипела едва слышно. Кончик ее языка дрожал.       Волдеморт внимательно слушал, затем его глаза сузились, и он резко перевел взгляд на младшего Малфоя.       — Интересно, — протянул он, отпуская змею.       Сделав шаг вперед, он схватил слизеринца за грудки, впиваясь в него глазами.       — Мои змейки поведали мне кое-что забавное, мой мальчик. Они видели заклинание, похожее на то, каким грязнокровке владеть не положено. И ты видел это, но ничего не предпринял, а наоборот... одобрял, — его голос сочился откровенной угрозой. — Тебе не кажется это подозрительным, Драко?       — Н-нет, мой Лорд, — Драко тяжело сглотнул, но попытался сохранил внешнее спокойствие. — Ситуация была другой.       — Что ж. Проверим.       Драко дернулся, громко захрипев, когда Волдеморт вторгся в его мысли, а после истошно закричал. Он кричал раз за разом, снова и снова, наполняя своими страданиями душу Гермионы, которая была уже не в силах вынести происходящее.       "Как это остановить? Что мне сделать? Почему я ничего не могу придумать?"       Наконец, Том отпрянул и оттолкнул блондина с раздражением.       — Для чего ты научил ее заклинанию темного призыва? — просипел он испытующе, но в голосе его уже не различалась ярость. — Зачем скрывать от других ее крики и бессилие, когда ты избиваешь ее?       — Эта магия ведь работает в обе стороны, Повелитель. Видеть, как под гнетом моих ударов она тонет в отчаянии одиночества, слыша лишь собственные оглушающие крики. Играть с ней, словно с куклой, наблюдая, смакуя, как она страдает, сгорая в агонии, и знать, что она кричит и извивается только для меня. В этом есть... Особое наслажение.       "Что ты делаешь, Драко? Остановись! Ты ведь поклялся в верности Волдеморту... Магия не простит тебя за эту ложь... Боги..."       В зале послышался глухой, удивленный, нарастающий гомон.       — Тогда кто предатель?       — Лорд теряет контроль?       — Как они смогли проникнуть в замок?       Воздух вокруг едва не заискрился от напряжения. Злой оскал пересек лицо Волдеморта. Взгляд его заметался между подчиненными, с подозрением буравя их глаза, выискивая ответы на неозвученные вслух вопросы.       Беллатриса, заметив волнение толпы, поспешно подошла к Волдеморту.       — Повелитель, — тихо и быстро проговорила она, склонившись к его уху. — Может быть, Вам стоит убить этого Сопротивленца? Он все равно бесполезен, пытать его нету смысла. Это могло бы приструнить толпу.       Волдеморт задумался на мгновение над ее словами, а затем коварно улыбнулся, по-прежнему не сводя испытующегося взгляда с младшего Малфоя.       — Есть идея получше, — мерзко прошипел он. — Ты хотел доказать мне свою преданность, Драко? Доказать, что ты действительно достоин места в Старшем круге?       Драко напрягся. На лице его отразилось непонимание.       — Мой Лорд?       — Прикажи грязнокровке убить этого сопротивленца!       Волдеморт скользнул к Драко, как тень, неуловимо и беззвучно. Легкий взмах его тонкой, бледной руки — и в воздухе возникла палочка, некогда принадлежвашая Альбусу Дамблдору. Темный маг протянул ее слизеринцу. Когда палочка, что была на порядок длиннее палочки Гермионы, перекочевала в руку блондина, его пальцы едва заметно дрожали.       Повинуясь приказу своего Повелителя, Драко медленно подошёл к Гермионе. Его шаги гулко отдавались во внезапно вновь погрузившемся в тишину зале. Толпа замерла в ожидании.       Смерив Гермиону безразличным взглядом, блондин бросил ее собственную палочку к ее ногам.       — Поднимай.       "Он же не серьезно... Мы трансгрессируем? Как добраться до Ли? Драко подаст мне какой-то знак? Каков план? Ну же, Гермиона, присмотрись внимательнее, что он имеет в виду?".       Но никакого знака не последовало.       — Поднимай!! — рявкнул на нее блондин, отчего волшебница подскочила. Её взгляд поднялся к его глазам, но то, что она увидела, заставило ее сердце провалиться в бездну. Арктический холод и леденящая душу серьезность.       В одно мгновение Гермиона поняла: никакого плана не было. Никакой надежды. Он хотел, чтобы она убила Ли.       И тогда едва слышный, разбитый шепот сорвался с ее губ:       — Нет...       — Ты сделаешь это. Убей его или сама займешь его место, — холодный голос.       Девушка не двинулась.       — Нет! — произнесла она твёрдо. Руки волшебницы сжались в кулаки, и она отвернулась, не желая его видеть. — Ты окончательно спятил!       — Делай, что я сказал! — его гневный крик, когда Драко грубо схватил Гермиону за волосы, заставив вновь посмотреть себе в глаза.       Но её взгляд вспыхнул, словно пламя противостояло льду.       — Пошел ты к дьяволу, Малфой! — яростная ненависть сквозь слезящие глаза. — Можешь убить меня прямо сейчас! Я никогда... ты слышишь?... Никогда не сделаю этого! — выплюнула она. — Я ненавижу тебя! Тебе самое место среди них, в этом аду. Ты такой же, как они! Жалкий трус! Убийца!!!       Его рука замерла. На мгновение что-то дрогнуло в его лице. Будто слова гриффиндорки, как лезвия, вонзились ему в сердце. Драко выпустил ее, отшатнулся, как от раскалённого металла. Воспользовавшись короткой заминкой, Гермиона бросилась к своей палочке, лежащей на каменных плитах, и, мгновенно почувствовав теплую вибрацию узнавания, быстро направила ее на Волдеморта.       — Авада...!       — Империо! — голос Драко Малфоя раздался над ее головой, пригвоздив ее холодом северной метели. — Убей Джордана.       Ход времени для Гермионы замедлился. Желтоватый дым, окутав ее, отнял волю, холодной хваткой накрыв разум. Ее тело ей больше не принадлежало. Рука поднялась, направляя палочку на Ли Джордана, но она уже не могла остановить себя.       — Авада... — мир вокруг замер, каждый взгляд впился в нее, как клинок, напряжение накалилось до предела; и вот наступила долгожданная разрядка. — ... Кедавра.       Зеленый свет вырвался из палочки, ударив в Ли Джордана. Гермиона смотрела, как он безжизненно упал на пол, взгляд его стал пустым и холодным.       Толпа разразилась ликованием, сопровождаемым аплодисментами и одобрительными криками. Волдеморт ехидно и громко засмеялся, провозгласив:       — Добро пожаловать в Старший круг, Драко!       Гермиона почувствовала, как заклятие отпустило её. Осознание содеянного обрушилось на неё с невыносимой силой. Она убила. Она убила своего друга.       "Пожалуйста, пусть заклинание не сработает, как прежде с Драко, я ведь не хотела его убивать. Пусть он живет!" — молилась волшебница.       Волдеморт поднял руки, успокаивая разгорячённую толпу.       — Если кто-то ещё сомневается в моей власти и могуществе, — произнес маг, его голос был холоден и торжественен. — Пусть узрит ее воочию.       Его тело начало меняться. Кожа потрескалась, обнажая блестящую змеиную чешую. Он становился все больше, все выше, пока не превратился в огромного василиска. Его глаза, горящие алым светом, сияли, как алые лазеры, прожигающие взглядом насквозь.       В одно движение змея метнулась вперед и проглотила тело Ли целиком. Глухой, влажный звук чавкания пронесся по залу, заставляя слуг в ужасе вскрикивать. Пожиратели отступали, выбегая из зала, прятались за колонны, падали на колени, прикрывая лица, как будто этот акт был слишком чудовищным даже для них.       — Прием окончен, — раздалось шипение Волдеморта над головами.       Гермиона сидела на холодном полу, ее взгляд был пустым, а душа разорвана.       "Они захотят завершить начатое, доломать тебя ... Не позволяй кому-либо сделать это, Гермиона. Ни им, ни мне".       Они все-таки доломали ее. ОН сломал ее.       Конец дьявольской партии. Шах и мат.

⊱༺༻༺༻❀✿❀༺༻༺༻⊰