After the Silence Explodes / За взрывом тишины

⊱༺༻༺༻❀✿❀༺༻༺༻⊰

      Гермиона приблизилась к лицу Драко и прижалась в поцелуе к его губам. Мгновение, и блондин быстро отстранился, отвернув лицо и напрягшись. Губы девушки криво мазнули по его щеке, грубо задев кожу, прежде чем гриффиндорка осознала, что произошло. Резко отпрянув и зажмурив глаза, она ощутила, как спину окатило жаром. Руки затряслись, сердце болезненно сжалось. Гермиона застыла, пытаясь переварить произошедшее и принять жестокую реальность. Чем бы ни были продиктованы забота слизеринца о ее выживании и риск расстаться с собственной жизнью, в этом не было романтичной подоплеки. Он не принял ее проявленные в запале чувства. Отверг ее поцелуй.       Неловкий кашель прозвучал в тишине, заставив Гермиону вздрогнуть.       — Идем дальше по плану, — холодно произнёс слизеринец, словно между ними только что ничего не произошло. Не было душащих горло слез гриффиндорки над безжизненным телом Малфоя и его неожиданного триумфального воскрешения. Не было его теплого рассеянного прикосновения к щеке девушки и ее порывистого поцелуя. Совершенно ничего стоящего его внимания. — В твоей памяти должны хорошо отпечататься детали этого дома.       Малфой поднялся на ноги, стараясь не задеть Гермиону, и направился в сторону одной из комнат. Она заметила, что блондин слегка покачивался, а на лбу выступила испарина.       — Идем, — сказал он отстраненно, стаскивая с себя пальто Яксли.       Только сейчас, наблюдая за его жестом, девушка поняла, что с момента появления в доме Тонксов слизеринец уже был в этом пальто. Тогда, пребывая в шоке от пережитого, она не заметила перемены одежды, зато сейчас эта деталь привлекла внимание.       — Что случилось с Яксли? — неровным голосом задала Гермиона вопрос, который уже какое-то время волновал ее.       — Слишком много вопросов, Грейнджер, — раздраженно ответил Малфой, не оборачиваясь к ней, будто злился не только на это. Он ослабил свой черный галстук и приспустил ворот белой рубашки, глубоко вздохнув. — Весь кислород растратила на свою болтовню.       "Ублюдок! Нарочно пытается меня оскорбить, припоминая слова Беллатрисы!"       — Знаешь, Малфой, мертвый ты гораздо приятнее в общении, чем живой. Не хочешь попробовать не дышать?       Блондин развернулся, смерив волшебницу неприязненным взглядом.       — Я все же подумываю испробовать на тебе Империус, чтобы заставить заткнуться и просто делать, что говорят.       — Вначале Авада, теперь Империус... Что будет дальше, нашлешь на меня Круциатус? Это палочка Яксли так повлияла на твою внезапную любовь к непростительным? Или она была в тебе всегда, и ты просто решил напомнить об этом, чтобы унизить меня? Тебе ведь это так свойственно. А, может, тебе просто противно, что тебя поцеловала грязнокровка?       Слизеринец, оскалившись, проигнорировал ее реплику, вновь отвернулся и направился вглубь дома по коридору. Его шаг стал ускоренным и чеканным.       — Сбегаешь от разговора, Малфой? Оо, как это типично, — язвительно выплюнула Гермиона. — Если бы мне давали по кнату за каждый раз, как я вижу твою трусливо удаляющуюся спину, я бы спасла уже всех пленников Пожирателей вместе взятых, откупившись за их жизни. И все равно была бы самой богатой волшебницей Англии!       Блондин внезапно остановился и развернулся к ней. Его глаза сияли неистовым гневом. Малфой быстро подошел к гриффиндорке, так молниеносно и близко, что девушка вздрогнула, испуганно пряча глаза и с трудом заставляя себя остаться на месте. Он угрожающее произнес, выделяя каждое слово:       — Рот. Свой. Закрой?! Ты понятия не имеешь, что сейчас несешь. Клянусь Мерлином, еще одно слово без спроса, и я перестану закрывать глаза на твое состояние аффекта. И ты останешься выяснять отношения с Пожирателями сама. Посмотрим, удастся ли тебе от них откупиться. Кстати, совет на будущее, как их представителя. Используй свой опыт с Кэрроу. Так у тебя больше шансов.       Гермиона забыла, как дышать, чувствуя обрушившийся на нее гнев слизеринца. Вся злость мигом куда-то исчезла, стоило девушке задуматься о его словах. Она действительно вела себя недостойно. Малфой был прав. Тот спонтанный поцелуй и внезапно охватившая ее ярость после него были лишь нервными проявлениями пережитого стресса. Как могла Гермиона обвинять волшебника в трусости и предвзятости после всего, что тот сделал для нее сегодня? Виновато опустив глаза, гриффиндорка почувствовала, что ее щеки заливает румянец.       Малфой, заметив реакцию девушки, многозначительно хмыкнул, обжигая горячим дыханием ее затылок, а затем, слегка покачиваясь, покинул прихожую, продвигаясь вглубь дома. Гермиона медленно поплелась за ним, по-прежнему чувствуя боль в измученном теле, а в мыслях — растерянность и стыд за устроенную сцену. Но она не позволила этим эмоциям взять верх, сосредоточившись на плане слизеринца и запоминании деталей.

⊱༺༻❀✿❀༺༻⊰

      Дом был просторным и уютным, несмотря на отсутствие жителей. Тед Тонкс и его дочь Нимфадора погибли во время войны, а хозяйка дома, родная тетя Малфоя Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, по словам блондина бежала с внуком, чтобы избежать преследования Пожирателями смерти за "предательство крови". Но даже при пристальном рассмотрении убранства комнат создавалось впечатление, будто хозяева ненадолго покинули дом, уйдя на прогулку, и вот-вот собирались вернуться.       Гермиона уже была здесь прежде, но она понимала стремление волшебника освежить воспоминания о доме в ее голове. Яксли и Кэрроу узнали о Гриммо и могли поделиться с кем-то своими планами совершить визит к Малфою и Гермионе. Если кто-то из легилиментов захотел бы проверить их показания о произошедшем с Пожирателями, то непозволительно было бы допустить сомнения, что слизеринец содержал пленницу именно в этом доме. Ведь именно эту информацию он преподносил Беллатрисе ранее.       Итак, Малфой повёл её по всем комнатам особняка Тонксов. На первом этаже располагались основные помещения: кухня и столовая по левую сторону от прихожей, гостиная и совмещенный санузел по правую сторону. На втором этаже по левую сторону были хозяйская спальня с балконом и небольшая кладовая, а по правую — гостевая спальня и детская комната. Волшебница внимательно отмечала детали, попутно погружаясь в уютную атмосферу и чувствуя себя приятно-сосредоточенной. Но, обведя взглядом детскую, Гермиона ощутила нервозность, не обнаружив там детской кроватки и каких-либо книг или игрушек. Вместо этого в комнате стояла двухэтажная кровать.       — С ними все в порядке, — заметив напряжение девушки, негромко прокомментировал Малфой. — Тетка писала матери, шифруясь и под другим именем. Андромеда с внуком перебрались к дальним родственникам Теда, во Францию. Они не успели чересчур насолить Темному Лорду. Пожиратели не станут их искать за пределами страны.       "В этом доме и вправду нет ощущения, что жители покидали его в страхе и спешке. Возможно, Андромеда увезла все детские вещи с собой. Мерлин, надеюсь с ней и малышом Тедди действительно все хорошо".       Гриффиндорка задумалась о сказанном Малфоем. Почему он сказал это? Попытался успокоить, чтобы привести в чувство и потом было легче работать с ее воспоминаниями, не нуждаясь в подчистке эмоций? Чтобы она по-прежнему была сосредоточена на деталях? Или... Или это было заботой?       — Обойди весь дом несколько раз, чтобы комнаты не казались тебе чужими, — произнес Малфой, мигом сменив тон на приказной, будто заметил свою неуместно проявленную мягкость. — Запомни каждую деталь, каждый предмет. Открывай шкафы, трогай мебель, садись на стулья, полежи в гостевой кровати, посети санузел. Запоминай как можно больше деталей. Только не смотри в зеркала. Не хочу, чтобы твой сегодняшний облик отразился в твоих воспоминаниях. Отражения придется создавать с нуля, — последнее он выдохнул едва слышно и устало, потирая ладонями глаза.       Гриффиндорка согласилась, понимая, что это было частью плана. Она чувствовала себя подавленно и разбито, но старалась следовать указаниям.       Когда они с Малфоем подошли к ванной комнате, волшебник, что-то заметив внутри, вошёл в помещение первым и попросил Гермиону остаться снаружи. Из-за прикрытой двери девушка услышала легкое звяканье и короткий щелчок.       — Когда закончишь изучать дом, прими душ, — произнес блондин, покидая ванную, и девушка с облегчением вздохнула и прикрыла глаза, отвечая кивком. Мысль о том, чтобы смыть с себя запах и прикосновения Кэрроу, казалась ей особенно притягательной.       Малфой оставил ее в одиночестве, вернувшись в прихожую. Обойдя весь дом несколько раз и постаравшись запомнить как можно больше деталей, Гермиона наконец вошла в ванную, включила горячую воду и, стянув с себя пропитанную запахом Кэрроу и ее собственным потом одежду, встала под теплые струи, позволяя воде омыть её тело. Гриффиндорка тщательно терла кожу до красноты, а после с таким же остервенением пыталась отмыть свои губы. Смыть с них напоминание о ее непрошенном, неуместном поцелуе.       Закончив принимать душ, девушка стала искать полотенце. Её внимание привлёк шкафчик под раковиной, но, потянув за ручку, Гермиона заметила, что тот был закрыт. Странно, на дверце не было замков. Проведя рукой по створке, волшебница почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев, и поняла, что шкафчик был закрыт магией. Быть может, именно звук закрывающейся дверки слышала гриффиндорка, пока Малфой чем-то звенел в ванной. Мысль, что блондин мог что-то спрятать там от нее, вызвала у Гермионы недоумение и лёгкое беспокойство. Однако она не стала развивать дальше рассуждения об этом. Теперь этот дом принадлежал Малфою и он, похоже, бывал здесь раньше, а потому имел полное право скрывать от нее в доме все, что ему вздумается.       Гермиона все же отыскала чистое полотенце в одном из шкафчиков в ванной. Приведя себя в порядок, она вытерла голову, закуталась поплотнее в полотенце, и, взяв с собой грязную одежду, отправилась искать слизеринца, чтобы попросить его очистить одежду заклинанием. Девушка застала блондина на кухне, где он сидел за столом, пристально глядя на полупустую кружку с чаем, на поверхности которого плавал свежий зеленый листок. В воздухе отчетливо разносился ставший таким привычным аромат ментола, который девушка почувствовала еще на подходе.       Гриффиндорка, не заходя на кухню, из коридора украдкой взглянула на слизеринца. Блондин был бледным, под глазами залегли темные тени. Он тяжело дышал, как будто пытался сдержать тошноту. Ворот рубашки был расстегнут на две пуговицы, открывая взгляду молочную кожу и слегка выпирающие ключицы. Вид волшебника был болезненным и усталым.       Собравшись с духом, Гермиона наконец преодолела порог.       — Мятный чай? — удивлённо произнесла девушка, вспоминая знакомый аромат.              — Что именно тебя так удивляет? — спросил слизеринец, отметив тон ее голоса.       — Эмм, пожалуй, твой выбор напитка.       — А что, по-твоему, я должен был пить? — язвительно отреагировал Малфой, подняв на неё взгляд.       — Даже не знаю... Наверное, виски, — предположила она, пытаясь представить его в привычном для неё образе.       Блондин слегка усмехнулся:       — Ты ведь не думаешь вправду, что виски — единственная жидкость в моём рационе? — в его тоне чувствовалась лёгкая ирония. — На самом деле, я действительно могу выпить в приятной компании, сидя у камина, разделив радость момента. Или когда нужно скрыться от преследующих кошмаров. С получения метки участились поводы, когда мне хотелось забыться, а приятных почти не осталось. И всё же, я пью алкоголь не так часто.       Гермиона осторожно, чтобы не нарушить хрупкость момента, когда он был настроен на разговор, присела за обеденный стол напротив Малфоя, сложив на коленях стопку одежды. Заметив этот жест, волшебник, не говоря ни слова, слегка приподнялся над столом и провел палочкой над ее сложенной одеждой, произнося очищающее заклятие. Девушка заметила, что он отдал предпочтение ее палочке, а не палочке Яксли, и впервые оказалась рада тому, что ее палочка оказалась у слизринца. Гермиона благодарно улыбнулась. Но блондин не вернул ей улыбку.       — Чай отвратительный, — хмуро произнес он. — Наколдовал даже листок свежей мяты, но и он не исправил ужасный вкус дешёвой заварки. Он безнадежен.       Гриффиндорка невольно засмотрелась на изящные движения запястий волшебника, когда он поставил на фарфоровое блюдце допитую чашку чая, и по-доброму усмехнулась своим мыслям. Даже пережив смерть, аристократ Драко Малфой не станет пить мятный чай с дешевой заваркой из простой кружки.       Гермиона снова скользнула взглядом по его лицу. Ноздри широко раздувались, будто слизеринцу было тяжело дышать. На лбу снова виднелись капельки проступившего пота. Шрам на губе, что она приметила на Гриммо, уже свернулся, но по-прежнему выделялся ярким акцентом на бледной коже.       — Тебе нужно отдохнуть, Малфой. Ты можешь позволить себе хотя бы немного сна, — мягко предложила волшебница. Блондин поднял на неё глаза, в которых на мгновение промелькнуло что-то недоступное её пониманию, но тут же отвернулся, словно пряча это.       — У нас нет времени на отдых, Грейнджер, — его голос звучал холодно, но она уловила в нём нотку усталости.       После короткого разговора между ними повисло напряжённое молчание. Малфой, казалось, старательно избегал смотреть на Гермиону, а она, в свою очередь, пыталась понять, что именно происходит между ними. Напряжение в воздухе росло с каждой секундой. Девушка не могла избавиться от ощущения, что что-то было не так, что-то кроме произошедшего на Гриммо, тяготило его не меньше, чем её собственные страхи. Его порывистые движения, резкие ответы и избегание её взгляда только усиливали это внутреннее неуютное чувство.       — Малфой, ты уверен, что с тобой всё в порядке? — тихо спросила она, стараясь удержать свой голос ровным, но нотка тревоги всё же просочилась в её слова.       Блондин бросил на неё короткий взгляд, в котором мелькнуло раздражение, но тут же отвернулся, не дав ей возможности увидеть что-то большее.       — Перестань волноваться обо мне, Грейнджер, — резко ответил волшебник, его голос был жёстким, но в нём ощущалась странная горечь. — У нас есть важные дела. Обойдём дом ещё раз. Я хочу убедиться, что ты хорошо запомнила всё, что здесь видела.       Когда они вышли в гостиную, слизеринец неожиданно замедлил шаг. Он остановился, повернувшись к ней, и посмотрел прямо в глаза. В его взгляде было что-то глубокое, неоднозначное. Возможно, Гермиона просто хотела увидеть в нём эти чувства, создавая в своём воображении нечто, чего на самом деле не существовало.       — Я ведь предупреждал тебя, что… — начал он, его голос был низким и слегка хрипловатым, как будто он колебался, прежде чем продолжить.       Малфой подошел к ней ближе, протягивая руку к ее мокрым волосам, и пристально рассматривая ее вьющиеся локоны, скользящие у него между пальцев. Когда его серые глаза столкнулись с ее карими, Гермиона почувствовала, как её сердце забилось быстрее, отзываясь на новые, но будто уже знакомые чувства. И внезапно поняла, что ей трудно удерживать взгляд слизеринца. Она старалась не выдавать свою растерянность, но всё же её глаза невольно скользнули в сторону. Девушка застыла, оперевшись о стену, зная, что Малфой потребует, чтобы она снова посмотрела ему прямо в глаза, как это не раз бывало раньше. Его пристальный взгляд всегда заставлял её собраться, сосредоточиться. Но в этот раз его реакция была иной.       — На войне нет места душевным метаниям, — вдруг грубо произнёс он, отстранившись, его голос стал резким и холодным.       Его слова, прозвучавшие так внезапно, ударили Гермиону словно пощёчина. Волшебница замерла, словно ее пригвоздили к стене, ощущая, как её сердце болезненно сжалось от его тона. Она тяжело и глубоко дышала, не заметив, как ее дыхание сорвалось. Он не сделал никакой попытки смягчить свою фразу, и это только усилило её внутреннюю борьбу. Ей стало стыдно за свои бессознательные чувства, за ту неожиданную надежду, которую она вдруг испытала, за ту странную потребность, что на мгновение возникла в её душе.       Малфой резко развернулся и пошел дальше по коридору, будто пытаясь отгородиться от неё и от своих собственных мыслей. Гермиона последовала за ним, проводя рукой по волосам, и почувствовав, что он заклинанием высушил ее волосы. Она даже не заметила, как он достал палочку. Впрочем, вовсе не это волновало девушку в тот момент.       Когда они вновь начали обход дома, Малфой старался сохранять деловой тон, избегая всего, что могло бы напомнить о той мимолётной слабости, что он только что проявил. Она не могла отделаться от мысли, что их отношения, их странная близость на грани вражды и чего-то большего, находилась под угрозой, и что любое неверное движение могло разрушить всё.        Проходя мимо ванны, Малфой остался снаружи, позволив гриффиндорке войти внутрь и одеться в очищенную заклинанием одежду.       Обойдя весь дом, они вновь вернулись в прихожую. Гермиона молчала, в сотый раз прокручивая в мыслях его последние слова, и едва не налетела на него, когда Малфой неожиданно остановился и резко повернулся к ней. Сердце девушки замерло, когда она увидела, как он вскидывает палочку, — ее палочку, — и направляет ей в грудь. В глазах блондина мелькнула тень сожаления, но всё произошло слишком быстро.       — Круцио! — его голос прозвучал резко, и невидимая сила пронзила тело Гермионы.       Боль, разорвавшая её изнутри, была невыносимой. Девушка вскрикнула, не в силах сдержаться, когда каждую мышцу ее тела пронзило укусом змеи.       "Что будет дальше, нашлешь на меня Круциатус?" — в голове ее собственный голос и вопрос, что она задала на этом же самом месте в прихожей.       Малфой снова произнёс заклинание, и новый разряд парализующей ядом боли охватил ее тело, заставив содрогнуться от невыносимых ощущений.       "Что будет дальше?"       Третий клубок змей сломил её окончательно, затянувшись на шее удушающим кольцом. Сознание постепенно покидало девушку, мир вокруг становился туманным и расплывчатым. В последний момент перед тем, как тьма поглотила её полностью, Гермиона уловила шепот блондина:       — Прости…

⊱༺༻❀✿❀༺༻⊰

      Гермиона очнулась на холодном, жёстком полу. Боль пронзала её тело, а воспоминания путались в сознании, как обрывки сна, из которого невозможно выбраться. Голоса над её головой звучали глухо, как будто доносились издалека, сквозь плотную пелену, и она не могла сразу понять, что они говорят. Она ощущала каждую клетку своего тела, словно она была полем боя, сигналы ее тела смешались в единое ужасающее ощущение.       Гриффиндорка попыталась сфокусироваться на звуках, которые постепенно начали обретать форму. Она узнала голос Драко Малфоя, его привычный холодный тон, в котором звучала жёсткая настойчивость. Рядом слышался другой голос — его отца, Люциуса, и от этого звука её сердце сжалось от страха. Весь ужас ситуации дополнил ехидный хохот Беллатрисы Лестрейндж.       — Ты ведь видел последние заклинания палочки Яксли, применив Приори Инкантатем, — сквозь шум в голове Гермионы прорезался голос младшего Малфоя. Его тон был твёрдым, но в нём чувствовалась напряжённость. — Всё подтверждает увиденное мною в воспоминаниях Грейнджер. Эти ублюдки решили, что смогут пойти против системы, пробиться к Темному Лорду, убрав с пути Малфоев. Я бы сам их прикончил, если бы был в тот момент дома и они попытались на меня напасть. Но я появился как раз тогда, когда Яксли свалился на пол, оглушённый убивающим заклятием. Ты видел мои воспоминания. Ты видел заклинания палочки Грейнджер, которой теперь владею я. Там нет и следа Авады. Это был магический выброс.       Кажется, Гермиона начинала понимать, о чем они говорили. В её сознании начали проясняться обрывки событий.       После месяцев заточения в Хогвартсе, младший Малфой притащил ее в дом Андромеды и Теда Тонксов, где страшные пытки и издевательства продолжились в удвоенной мере. День за днем он подвергал девушку Круциатусам, терроризировал ее память, заставляя вспоминать ужасные сцены смерти ее друзей, раз за разом проигрывая воспоминания о том, как погибла Джинни Уизли. Их было лишь двое, но ее враг с извращенным удовольствием насылал на Гермиону иллюзию, что в доме были и другие Пожиратели. Они смеялись, издевались над ней, шипели, называли ее поганой грязнокровкой. Однажды Малфой замучил Гермиону так сильно, что весь дом был залит ее алой кровью. Он морил ее голодом, раз за разом доводя пытками до того, что ей в горло кусок пищи не лез. Слизеринец поил ее зельями, туманящими рассудок, а после смазывал ядом ее раны, чтобы продлить мучения, пока его друг итальянец потешался над ее беспомощностью и над тем, как Гермиона отупела за время пребывания в плену, спрашивая, где сейчас та умница Грейнджер, что мнила себя на голову выше всех окружающих.       Все это продолжалось, пока в дом не нагрянули Яксли и Кэрроу, желающие прикончить блондина, чтобы бросить вызов Люциусу. Они планировали убедить Темного Лорда усомниться в способности Малфоев выполнять его приказы и контролировать ситуацию. Не застав дома Малфоя, они перекинули свой гнев на Гермиону. Яксли пытал ее, чтобы узнать, что ей известно о делах ее пленителя, запуская в нее режущие и душащие заклятия, полируя их серией Круциатусов. Кэрроу попытался ее изнасиловать, и ему это почти удалось. Но вдруг Яксли взбеленился, посчитав неприемлемой даже такую связь товарища с мерзкой грязнокровой маглой, и между Пожирателями завязался спор. В итоге Кэрроу спровоцировал Яксли, и последний в ярости убил своего товарища, когда Амикус повернулся спиной и пытался сбежать. Яксли жестоко разделался с Кэрроу, подвесив его в воздух и запустив в него огненным заклятием. После чего, испугавшись того, что сотворил с другим Пожирателем, и понимая, какое наказание от Лорда последует за смерть одного из его самых старых последователей, Яксли рассвирепел. Он наслал на Гермиону режущие заклятия такой силы, что они едва не убили девушку. На этом моменте у гриффиндорки, лишенной своей палочки, случился спонтанный выброс магии, как у детей или сквибов, и из ее тела вырвалась волна убивающего заклятия, накрыв Яксли.       — Но история все еще не складывается, — голос Люциуса звучал недоверчиво. — Кэрроу и Яксли действительно недолюбливали меня и не раз пытались вставить палки в колеса на протяжении многих лет. Но этот их поступок выходит за пределы обычной вражды. Это больше похоже на вендетту.       — Кэрроу уже угрожал мне ранее в темнице, — все так же уверенно произнес Драко. — Он намекал на то, что многим в кругах Пожирателей не нравится твое нынешнее высокое положение. И тот факт, что ты вступился за меня перед Темным Лордом. Они так и не поверили, что мой план был подставить Поттеру подножку, всучив ему непокорную палочку.       — Вот как? Хм... Что ж, в таком случае, думаю, он также упоминал, что народ возмущен своевольным поведением твоей матери.       — Об этом не было ни слова, — сквозь зубы выдавил младший Малфой.       — Неужели? — издевательски протянул Люциус. — Может быть, он и не сказал. Но такие настроения явно витают в воздухе. Знаешь, народ любит зрелища, страдания непокорных их успокаивают. Ведь так, Белла? — обратился старший Малфой к пожирательнице, дождавшись в ответ ее довольный оскал. — Думаю, это я смогу им организовать. Нарцисса будет проходить это снова и снова, пока не осознает до конца, какую глупую ошибку она совершила, поставив под угрозу жизнь Темного лорда.       — Моя мать ни...       — Я не спрашивал твоего мнения на этот счет, Драко, — угрожающе прошипел Люциус. — Твоя выходка в Мэноре утром стоила жизни двум домовикам. Попробуешь еще хоть раз выкинуть что-нибудь в этом роде, и я начну отстреливать твоих друзей. Уж поверь, полномочий у меня предостаточно. Как, ты говоришь, поживает твоя подружка Пэнси? А этот парень, итальянец, как его... — он манерно пощелкал пальцами, — Блейз Забини. Кажется, вы с ним довольно близки?       — Не надо, — стараясь держать голос твердым, ответил слизеринец. — Я понял.       Их напряженный диалог прервала тетка Малфоя.       — Люциус, кажется у нас появилась замечательная возможность развеять сомнения в правдивости слов Драко, — мерзко захихикала Беллатриса, её голос пробивался сквозь туман сознания Гермионы, вызывая содрогание. — Его игрушка уже несколько минут, как проснулась, и греет свои мерзкие грязнокровые уши, пока вы тут собачитесь о предательстве моей сестры.       — Ты или я, Белла? — предвкушающе спросил старший Малфой.       — Уступлю твоему таланту, — сладко пропела Лейстрендж. — Пускай я сильнее в окклюменции, в легилименции тебе может противостоять разве что сам Темный Лорд.       Подбородок Гермионы затрясся, вынуждая зубы мелко стучать. Она чувствовала, как холодный страх парализует её тело, когда услышала приближающиеся шаги. В следующее мгновение гриффиндорке резко схватили за шиворот и приподняли над полом. Она открыла глаза и встретила холодный взгляд жутких серых глаз Люциуса Малфоя. От ужаса её тело затряслось, и она попыталась отвернуться, но его хватка была слишком крепкой.       — Открой глаза! — приказал старший Малфой, его голос прозвучал как удар хлыста.       Гермиона пришла в ужас. Вопреки приказу, она вся сжалась и отвернулась от мужчины, зажмуривая глаза. Страх перед тем, что он мог сделать с её разумом, не позволил девушке подчиниться. Она вспомнила слова младшего Малфоя, что, залезь в её голову сильный легилимент, она могла бы не очнуться. Этот страх был настолько силён, что сковал её мысли и тело.       — Открой глаза, мерзкая тварь! Немедленно, или я заставлю твое тело гореть в огне, пока они сами не откроются.       Младший Малфой внезапно подлетел к ней и резко вырвал из хватки отца, отвесив пощечину. Его лицо было искажено гневом.       — Как ты смеешь, тупая грязнокровка, позорить меня перед моим отцом? Мне опять напомнить тебе, где твое место? Посмотри мне в глаза, Грейнджер! — взревел Малфой. — Посмотри мне в глаза, — повторил он, и в его голосе прозвучало что-то знакомое, от чего у Гермионы невольно задрожали ресницы.       "Ну же, Грейнжер. Посмотри мне в глаза".       Его голос был полон ярости, звуча эхом в тишине гостиной. Она знала этот голос, знала эти слова, звучащие где-то на периферии её памяти. Воспоминание о том, как Малфой когда-то требовал от неё подчинения, всплыло в сознании, смешиваясь с реальностью.       Не понимая, почему это делает, почему подчиняется, Гермиона стала медленно открывать глаза. Она поняла, что противиться его приказу была не в состоянии. Какое-то чувство силой заставило ее подчиниться. Девушка вгляделась в серые глаза Драко Малфоя, холодные, сердитые и цвета точь-в-точь, как у его отца, но от них Гермиона не в силах была отвести взгляд. Они были другие. В том, как в его глазах отражался свет, было что-то давно позабытое, но такое важное. Гриффиндорка не могла оторваться от них, как будто они притягивали её, будто напоминали о чем-то, что ей никак нельзя было упустить.       В повисшей между ними тишине раздались медленные громкие апплодисменты.       — Чудесная работа, Драко, — одобрительно протянула Беллатриса. — Теперь я вижу, что ты действительно стараешься, раз все-таки научил эту упрямую грязнокровку подчиняться тебе.       Младший Малфой отодвинул Гермиону на расстояние вытянутой руки, все еще жестко сжимая ее одежду у горла, но его взгляд оставался на ней ещё несколько мгновений, будто он хотел убедиться, что она полностью подчинилась. Потом отпустил ее, уступив место своему отцу.       — Только попробуй отвести свои невинные глазки, — напоследок предостерегающе прорычал слизеринец, его слова были пронизаны скрытой угрозой.       "Только попробуй отвести свои невинные глазки... И я сделаю так!"       Люциус схватил её за шею, и Гермиона в тот же миг почувствовала, как его сознание ворвалось в её разум, сметая всё на своём пути. Легилимент пронёсся сквозь её воспоминания, как ураган, отшвыривая в сторону всё несущественное, оставляя только то, что ему было нужно. Он снова и снова прокручивал в её сознании сцены унижений и пыток, которым её подвергал Драко в разных комнатах дома. Просматривал детали, как прогибалась под весом тела кровать, как двигалась мебель. Как падал свет из окна на ее израненную кожу, как тени играли на ее лице, когда она пыталась залечить кровопотеки, глядясь в зеркало в ванной. Проверял ее чувства и звуки, что доносились до ее ушей, и звуки собственных криков у нее в голове, заставляя её переживать эти моменты заново. И затем, с такой же дотошностью, он изучил каждую деталь убийства Кэрроу и Яксли.       Наконец, он отпустил её, и Гермиона бессильно рухнула на пол, её тело содрогалось от боли, а в голове царил хаос. Когда кровь заполнила ее носоглотку, девушка не смогла сдержать рвоту, и ее вытошнило на пол, а по штанам потекла горячая липкая влага. Мысли были спутаны, а сознание едва удерживалось в реальности.       — Всё так, как сказал Драко, — удовлетворённо подытожил Люциус, брезгливо отступая от неё.       — В таком случае, нам здесь больше нечего делать, — холодно отозвалась Беллатриса. — Заберём трупы и повесим их у входа в Малфой-Мэнор. Пусть все знают, что бывает с теми, кто переходит дорогу Малфоям.       Люциус обратился к Драко, его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась скрытая угроза:       — Кое-что в её воспоминаниях показалось мне странным. Некоторые из них обрываются.       — Ничего странного, — отозвался Драко, его голос был спокойным и самодовольным. — Я удивлён, что она вообще что-то помнит после того количества Круциатусов, которым я подверг ее за дни заточения.       Гермиона продолжала безвольно лежать на полу, не в силах подняться. Она кашляла кровью и в горле стоял комок. Унижение, боль и страх переполняли её, делая беспомощной перед этими жестокими людьми.       — Я рад, что ты быстро усвоил мой последний урок, — холодно произнёс Люциус, его голос был полон жёсткой уверенности. — Значит, мои методы воспитания всё так же действенны. Не забудь о завтрашнем приёме. — Немного помолчав, он обратился к Пожирательнице: — Уходим, Белла. Позволь теперь мне уступить тебе право выбора.       — Заберу Яксли, — презрительно фыркнула Беллатриса, дойдя до прихожей и взглянув на трупы. — Кэрроу был премерзейшим извращенцем еще при жизни. Не потерплю, чтобы он и случайно коснулся меня даже после смерти.       Перед уходом Беллатриса вдруг резко обернулась к Драко:       — Не понимаю, племянничек, твоего желания держать камин закрытым и запрета на трансгрессию в доме. Разве ты не жаждешь почаще видеть свою дорогую тетушку?       Драко, с тонкой усмешкой, язвительно ответил:       — Знаешь, тетушка... Когда мне захочется подрочить в своем собственном доме, твое лицо — последнее, что я хотел бы увидеть.       Беллатриса сжала палочку, явно намереваясь наказать его за дерзость, но Люциус остановил её:       — Хватит, Белла. Драко заслужил право распоряжаться своим домом так, как он посчитает нужным. Сегодня он доказал, что способен достойно представлять наш род. Я весьма доволен. Его старания не проходят даром.       Беллатриса скривилась, но промолчала, не решаясь спорить со старшим Малфоем. К тому же, он был действительно прав, Драко хорошо показал себя сегодня. Вслед за Люциусом она вышла из дома, левитируя впереди тело Яксли, и спустя несколько секунд гриффиндорка услышала два хлопка аппарации.       В тот же миг сорвавшись с места, Драко Малфой подбежал к Гермионе. Он аккуратно поднял её на руки, держа так, словно девушка была самой хрупкой вещью в мире, и понёс её в ванную. Гриффиндорка пыталась вырываться, но слизеринец шептал ей на ухо успокаивающие слова. Что-то, что звучало как мягкий шелест листвы на ветру. И она невольно расслабилась, чувствуя, что ее мозг просто не в силах больше посылать сигналы сопротивления.       Потеряв интерес ко всему происходящему, Гермиона позволила Малфою раздеть ее. Аккуратно усадив девушку в ванну, блондин стал обмывать её водой, его руки были осторожны и нежны. Когда она снова начала трястись, он достал ее из ванной, обернул в полотенце и отнес на второй этаж. Зайдя в хозяйскую спальню, Драко уложил безразличную к происходящему Гермиону на кровать, приподняв ее голову и усевшись за её спиной. Вновь вспомнив о том, как он мучил ее, она попыталась отстраниться, но Малфой крепко держал девушку, запрокинув ее голову себе на предплечье, и покачивал, словно баюкал ребёнка.       — Мерлина ради, прошу, доверься мне, Грейнджер, посмотри на меня, — шептал слизеринец, убирая с ее лба спутанные локоны. Его голос был тихим и обеспокоенным.       Её глаза медленно открылись, и девушку снова поймали взглядом его серые глаза. В них было что-то странное, что-то ценное, что притягивало её и заставляло покориться. Когда его зрачки вытянулись, Гермиона почувствовала, как напряжение покидает её уставшее, пронизанное стрелами боли тело. Её глаза начали закрываться, и перед тем, как полностью отключиться, она осознала, что всё наконец закончилось.       Гермиона потеряла сознание, чувствуя, как её тело обмякло на груди Драко.

⊱༺༻༺༻❀✿❀༺༻༺༻⊰