After the Silence Explodes / За взрывом тишины

⊱༺༻༺༻❀✿❀༺༻༺༻⊰

Война с Волдемортом обрушила на Хогвартс тьму и отчаяние. Последняя битва, ставшая кульминацией многолетнего противостояния, завершилась не победой, а страшным поражением. Те, кто сражался за свободу, были пленены или убиты. Стены замка, некогда служившие защитой и убежищем, теперь стали свидетелями жестокости и хаоса. Пожиратели Смерти превратили школу в символ своего торжества — в личный парк развлечений, мерзких и оскверняющих древнюю магию этого места, а её воспитанников и защитников ожидала учесть униженных и замученных пытками пленников.       Поражение Гарри в финальной битве за Хогвратс стало трагедией для всех — его друзей и учителей, годами наблюдавшими за его взрослением и борьбой, и тех многих волшебников, которые видели Избранного лишь по колдографиям в "Пророке". Схлестнувшись заклятиями палочек в битве с Волдемортом, юный волшебник, казалось, был так близок к победе. Красный луч его заклинания буквально выжег зеленый луч Авады и почти достиг палочки Темного Лорда. Зрители боя по обе стороны затаили дыхание, не в силах оторвать взгляда от последнего танца волшебных лучей, и многие видели в этом предзнаменование победы Гарри. Но всего на один момент. После которого Волдеморт, боясь поражения, резко выкрикнул, приказывая своим последователям немедленно убить мальчика. Сотни зелёных искрящихся лучей пронзили тело Гарри. Это было недостойной, неравноправной дуэлью, но на кону у Волдеморта стояло слишком многое, чтобы играть по правилам.       Воспоминание о последнем судорожном вздохе друга то и дело вспыхивало перед глазами Гермионы, заставляя закусывать губы и рвать на себе волосы, чтобы отвлечься и перевести дух. Смерть Гарри была мгновенной, но ужасающе страшной. Невозможно жестокой. Его тело было изрезано, а одежда изорвана, словно в него метали ножи, застывший взгляд широко открытых глаз за треснувшими стеклами очков был безразличным и неестественным, как у игрушки. Лежащая рядом расколотая палочка дымилась, а ее ручка превратилась в пепел.       С гибелью Гарри сгорели до тла и надежды на счастливый финал войны. Дальнейшее противостояние было недолгим. Убитые горем, потеряв веру в победу с внезапным уходом Избранного, защитники Хогвартса еще пытались сопротивляться Пожирателям Смерти и их сторонникам. Кто-то из Ордена Феникса в ярости даже бросил несколько Авад, что было непривычно для "светлой" стороны. Кто-то сдался без боя. Были и те, кто предпочел покинуть поле сражения, трансгрессировав. Гермиона не осуждала их выбор и понимала причины утраченной веры в победу. Ей и самой казалось теперь, после смерти друга, что все старания трио, все силы, приложенные к уничтожению крестражей, все дни, проведенные в скитаниях, были напрасными и бессмысленными. Утопая в своем безграничном горе и чувстве вины за смерть Гарри, за то, что не уберегла, не предусмотрела, не предотвратила, гриффиндорка разуверилась в том, что члены Ордена Феникса долго протянут и смогут организовать действенное сопротивление приспешникам Темного Лорда. Сомневалась, что они даже попытаются.       Гермиона сражалась яростно и с дерзостью отражала атаки врагов, пока ее не сбило с ног режущее проклятие Теодора Нотта. "Нотт, предатель!" — истекая кровью, мысленно закричала волшебница, от шока и накрывшего ее адреналина не в силах разомкнуть слипшихся от жаркого прерывистого дыхания губ и повторить это вслух. Пару раз они даже мирно беседовали в библиотеке! Какими далекими и нереальными, полными смехотворной наивности, теперь показались девушке те времена, когда самой большой проблемой в борьбе со Слизерином для нее было непременное опережение соперников по количеству набранных факультетом очков.       Следующим заклятием тело Гермионы крепко обвили веревки. Ее не сразу "вырубили", а оставили лежать у стены, позволив бессильно наблюдать за тем, как раз за разом бойцы со стороны Пожирателей одерживали победу в магических дуэлях, беря в плен ее союзников. Трое, четверо на одного, — можно ли это вообще было считать дуэлью? Своим примером Волдеморт развязал последователям руки.       Пожирателям был дан приказ избегать смертей и брать как можно больше пленных. Холодный расчет — в новом мире, где положено господствовать чистокровным волшебникам, Пожирателям смерти и наследникам древних магических родов, как никогда кстати пришлись бы рабы. Грязнокровки или полукровки — любой, чьи предки осмелились осквернить магический мир своей маггловской кровью, обязан бы был заплатить за это выполнением грязной работы в угоду новым хозяевам. Чистокровные предатели крови также не достойны были вершить судьбу будущего мира.       Но все же смертей избежать не удалось. В последовавшие бесконечные недели боли и отчаяния, каждый раз после пыток Круциатусом, сходя с ума и виня себя в том, что осталась в живых, Гермиона повторяла шепотом их имена. Гарри Поттер. Хагрид. Молли, Артур, Перси и Фред Уизли. Ремус Люпин и Нимфадора Тонкс. Лаванда Браун. Сестры Патил. Братья Криви. Чжоу Чанг. Ханна Аббот. Анджелина Джонсон. Профессор Макгонагл. Профессор Флитвик. Профессор Слизнорт. И многие другие имена. Все до единого профессора Хогвартса.       И Рон... Её Рон. На его имени она всегда срывалась и переходила на крик, еще больше раззадоривая своих мучителей, посылавших в нее один Круциатус за другим. Они пытали ее с особым удовольствием. Подружка Гарри Поттера. Героиня. Отличница и просто "золотая девочка" Гермиона Грейнджер. Сейчас всего лишь грязнокровка, обреченная страдать до тех пор, пока не лишиться последней капли своей грязной крови. Но она даже была благодарна Пожирателям за эти пытки — они лишали ее мыслей, не давая погрузиться в воспоминания и окончательно сойти с ума. Еще оставались те, кому она считала себя обязанной помочь, ради кого должна была держаться.       Так и в этот раз, ее мысли прервал короткий, но резкий Круциатус, посланный ощерившимся Амикусом Кэрроу.       — Пошевеливайся, грязнокровка! — прорычал он. — Не хочу пропустить все шоу из-за того, что ты плетешься, как глизень.              Заходя в просторное шумное помещение, единственным источником света в котором был магический киноэкран, Гермиона не сразу поняла, что это помещение когда-то было Большим залом Хогвартса, теперь переоборудованным под кинозал. Затуманенный пытками последних недель мозг все еще продолжал прокручивать в голове последние мгновения жизни ее лучшего друга и вид его застекленевших глаз. Свет от экрана причинял девушке боль — глаза отвыкли от света за те недели, что она провела в темнице в подземельях Хогвартса, где Пожиратели устроили временную тюрьму*.       Огромный экран занимал всю стену в этом мрачном кинозале. Перед ним небольшая сцена на возвышении, а на ней — грубая деревянная лавка, на которой Гермиона увидела других людей. Связанных и обездвиженных, измученных жестокостью Пожирателей. Оказавшиеся здесь пленники подвергались травле и издевательствам, ожидая своей участи. Выискивая знакомые лица среди сидящих на лавке, девушка с облегчением выдохнула, никого не узнав. Магическая камера, быстро крутясь, подобно всевидящему глазу Грюма, летала перед ними, перескакивая с одного лица на другое, мгновенно посылая изображение на огромный экран, отражавший крупным планом невольно попавшие в объектив лица пленников, чтобы Пожиратели смерти могли вдоволь насладиться чужими страданиями. Страх, боль, отчаяние — все эмоции на экране умножались многократно. Наблюдать за агонией своих жертв, питаясь их страданиями, было любимым развлечением Пожирателей. В этом зале не было места жалости — только жестокий смех и издевательства.       Напротив экрана уходящие вверх ряды сидений, ни одного пустого места. Весь зал заполнен Пожирателями Смерти. Крики и гомон, грубые шуточки в адрес пленников. Они стали еще громче, стоило девушке приблизиться к лавке, куда ее грубо толкнул старший Кэрроу. Магикамера тут же оказалось у нее перед лицом, практически впиваясь в нее, мгновенно передавая изображение на экран, а из динамиков Гермиона услышала свое слабое свистящее дыхание. Послышался хохот и свист.       — Надо же, это ведь Гермиона Грейнжер, — раздался усиленный Сонорусом голос Беллатрисы Лейстрендж. — Ну что, "золотая девочка", как тебе каникулы в темнице? — новый приступ смеха и улюлюканье в зале. — Достаточно насладилась массажем в пыточной камере? Джакузи, йога, регулярные сеансы мозгоправов. Вода из сортира для тебя не слишком чистая, грязнокровка? Малейшая жалоба? Ты говори! — притворно участливо произнесла Лейстрендж. — Устроим тебе "Все включено".       Похоже, Беллатриса заправляет этим шоу. Чертова психопатка. Гермиона ненавидела ее всем сердцем. Больше всех остальных она желала Пожирательнице повторить судьбу ее мужа. Рудольфуса Лейстренджа разорвало Бомбардо, посланным в него в удачный момент Джорджем Уизли. Вот это было по-настоящему захватывающим шоу.       Но зрители в зале не разделяли мнения пленницы. Отовсюду раздавались сальные шуточки, хохот, ей в лицо прилетел гнилой помидор, разбившись и стекая теперь красной лужей по щеке, как символ пролитой крови ее нечистокровных товарищей.       Гермиона молчала, уставившись перед собой и разглядывая лица Пожирателей, не обращая внимания на издевки и пытаясь запомнить каждого, кого с этого дня ей предстояло научиться ненавидеть. Ненависть не была присуща волшебнице ранее. До тех пор, пока они не убили ее друзей. Она обязана была запомнить эти лица, на случай, если останется в живых, узнать их имена, чтобы однажды исполнить свой долг перед друзьями, и передать информацию Сопротивлению. Если оно существовало или грозило когда-либо появиться. Была ли еще надежда?       Внезапно шутки и хохот стихли. Удивленная, Гермиона вскинула голову выше, устремив взгляд на зрителей, щуря глаза от раздражающего света магиэкрана и силясь понять, что заставило зрителей мгновенно замолчать. Проследив за направлением взглядов Пожирателей в накрывшей зал абсолютной тишине, Гермиона уперлась взглядом в того, кого никак не ожидала увидеть на сцене. Медленными уверенными шагами, эхо которых раздавалось на весь зал, к лавке приблизился Драко Малфой. Чертов слизеринский Пожиратель, её заклятый враг. Замерев рядом с ней, он обвел присутствующих надменным взглядом.       Зрители в зале молчали, не зная, как реагировать на появление Малфоя на сцене. Похоже, Гермиона начинала понимать их смятение. Перед финальной битвой, когда Гарри внезапно очнулся на руках у Хагрида, готовый к бою с Волдемортом, но потеряв свою палочку в Запретном лесу, именно Драко Малфой, — кто бы мог подумать, — бросил ее другу свою палочку.       Гермиона терялась в догадках, что нашло на их клятого врага детства в тот момент, но тогда она ненадолго ощутила к слизеринцу свою благодарность и даже поверила в то, что в темных уголках души Драко Малфоя еще можно было отыскать лучик света. Но за месяцы пыток вера в то, что у Пожирателей могла быть душа, растворилась в нескончаемой боли и ее собственных криках. Сейчас гриффиндорка полагала, что блондин поступил так из личных мотивов — возможно, надеялся заслужить расположение Темного Лорда. Сбить Гарри с толку, дав ему палочку, которая отказалась бы его слушаться, что однозначно привело бы храброго гриффиндорца к поражению. Впрочем, палочка отчего-то приняла Гарри, но поражение его настигло все равно.       Вероятно, похожие сомнения одолевали и братьев по оружию ее бывшего однокурсника. Возникшее напряжение разрядил язвительный голос Беллатрисы:       — Племянничек, тебе что же, особое приглашение нужно? Твой аристократический зад без письма с гербовой печатью даже на лавку не усядется?       Звенящая тишина взорвалась громом хохочущих голосов и оваций. Поняв, что Темный Лорд решил наказать младшего из Малфоев, своих самых верных слуг, даже несмотря на их преданность и заслуги в войне, несмотря на метку на руке Малфоя, Пожиратели почувствовали свою свободу и веру в справедливость и непредвзятость их лидера. Напряжение мигом ушло с лиц зрителей, и они накинулись на жертву, как голодные псы на кости по команде "Можно!". ПСами они и были.              Гермиона задумчиво проследила за тем, как Малфой, в презрении поджав губы, медленно садился на лавку. "Чертов аристократ, даже в этой ситуации пытается сесть грациозно?!" — подумала она, но в следующий момент, когда слизеринец оказался рядом, увидела пятно крови, быстро растекавшееся по его бедру, и заметила, как едва дрогнула складка у рта. Он все же выглядел помятым, хоть и делал вид, что его это не заботило. "Его тоже пытали, поэтому ему тяжело двигаться. Подумать только, пытали Малфоя".       Малфой сел под едкие смешки и подначивания потешающейся толпы. Его лицо было мрачным и непроницаемым. Девушка помнила это выражение лица блондина в прошлом — высокомерного наследника чистокровного рода, всегда окруженного ореолом из особого статуса, привилегий и богатства. Но сейчас они были равны — оба пленники, обреченные на неизвестную судьбу.       Гермиона решила, что Малфой станет игнорировать ее присутствие, мечтая поскорее избавиться от неприятного соседства, но почему-то Малфой вопреки ее ожиданиям удивленно посмотрел на нее. Быстро окинул взглядом, наверняка подмечая кровоподтеки и залегшие черные тени под глазами. Но в следующий момент резко отвел глаза и уставился куда-то перед собой. На его лице теперь не осталось и тени удивления, а читались лишь усталость и безразличие. Гермиона мысленно злобно хмыкнула, представляя, как ему, должно быть, было обидно оказаться единственным чистокровным среди пленников. Сидеть наряду с ними, рядом с грязнокровкой, — наверняка, для кичащегося чистотой и благородством слизеринского принца это было крайней степенью унижения. Как же так вышло, что его все же наказали? И где были его гордость и привилегии теперь?       Похоже, все пленники собрались. Одного за другим Пожиратели выводили людей на центр сцены и озвучивали под ликование зрителей дальнейшую судьбу. Мужчины и женщины, молодые и старые, все из разных уголков Британии. Это были магглы, связавшие свою жизнь с волшебниками, полукровки и грязнокровки, люди, не соответствующие идеалам чистокровной магической расы. Пожиратели Смерти, сидящие на трибунах, с презрением и насмешками смотрели на своих будущих рабов. На сцене и в увеличенном изображении на экране их унижали и оскорбляли. Мучения происходили на глазах у торжествующих зрителей и вынужденных "выступать" на сцене актеров, и Гермиона не могла не сопереживать сидящим рядом с ней людям. Хотя в тайне, со стыдом признавалась себе, что рада, что это не был кто-то из ее знакомых. Сердце девушки сжималось от ужаса и боли, но она не могла ничего изменить.       Гермиона видела, как одна из пленниц, молодая девушка с длинными каштановыми волосами, чем-то похожая на нее, кричала от боли, когда её ударили магической плетью. Пленницу назначили на должность служанки брата и сестры Кэрроу, и участь её была незавидной. Мужчина средних лет, магловский учитель, выбравший себе в спутники жизни волшебницу, был избит до полусмерти за попытку сопротивления и отправлен на работу в шахты, добывать ингредиенты для зелий алхимика Нотта, передового Пожирателя и отца Теодора.       Некоторых направляли на грязные, тяжёлые работы, вынуждая их чистить засоры в канализации, копать могилы на кладбище для своих братьев по несчастью, стирать одежду пожирателей, очищая от крови их очередных жертв. Других же обрекали на участь слуг, горничных, уборщиков, проституток. Пожиратели Смерти смеялись над их страхом и беспомощностью, наслаждаясь своим превосходством.       Гермиона старалась отвлечься от происходящего. Забыться, заглушить мысленно крики и страдания пленников, перекрикивая их в своей голове. Пыталась не думать о том, что ждёт её впереди, но безуспешно. Её сердце сжималось от боли при мысли о Гарри. Вновь вспомнив его последние минуты, гриффиндорка почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Она видела, будто минуту назад, как Гарри, ослабленный и израненный, сражался до последнего вздоха. Его яростное стремление защитить своих друзей и победить зло обратилось не только бесценным воспоминанием, но и тяжким грузом на сердце. Гермиона пыталась представить себе, что Гарри сказал бы ей сейчас. "Не сдавайся,"—наверное, именно это он бы сказал, — "Сражайся до самого конца!".              Когда магикамера переключилась на Гермиону, она почувствовала, как холодный пот пробежал струйками по её спине. Волшебница догадывалась, что её ждёт, и не могла предотвратить этого — ее будут пытать, использовать, уничтожать снова и снова, пока она не избавит от своего присутствия этот мир. Ее сердце билось так быстро, что она боялась, что оно остановится прямо в этот момент. "Ты должна выжить," — повторяла она себе, — "Ради Гарри, ради пленников, в память о тех, кто погиб". Она не могла позволить себе сломаться. Девушка знала, что её ждали унижение и боль, но она была готова держаться, чтобы выжить и найти способ изменить эту ужасную реальность.              — Гермиона Грейнджер, — ненавистный, насмешливый, приторно сладкий голос.       Беллатриса Лейстрендж вышла из темноты зала и поднялась на сцену, остановившись в луже крови уведенных пленников, уже услышавших свой приговор. Женщина замерла перед ней и Малфоем. "Надо же, ради меня Пожирательница лично решила замарать руки. Хотя, этой суке не впервой. Шрам от ее кинжала с мерзкой надписью на руке за полгода все еще до конца не зажил, и сомневаюсь, что когда-нибудь заживет".       — Фу, Грейнджер, даже стоять рядом с тобой тошно. Как будто свежего воздуха не хватает. Ты ведь знаешь, что воздух жизненно необходим, верно, куколка? Знаешь, и потому дышишь моим чистым воздухом, грязнокровка, оскверняя его чистоту своим запахом, видом, присутствием! Воруешь его у меня, вынуждая задыхаться! Как ты смеешь?!       Удушающее заклятье, выпущенное из палочки Беллатрисы, змеей обвило шею Гермионы, вызывая приступ. От нехватки кислорода пленница начала надрывисто дышать и протянула к шее связанные вместе руки, в надежде высвободить саднящее сжимающееся горло, но сознание уже начало оставлять ее, а потому руки безвольно опустились вниз. Девушка упала на пол, прямо под ноги Малфоя, сопровождаемая насмешками толпы. Острый прямой взгляд однокурсника в ее глаза — что это? Ненависть? Презрение? Вызов?       Она все смотрела в его колкие серые глаза, задыхаясь и царапая ногтями шею, ожидая, что пытка будет продолжаться нестерпимо долго. Но в этот миг Беллатриса отменила удушающее заклятье и наслала на нее Круциатус. В судорожном вздохе ее грудная клетка изогнулась и легкие расправились, запуская слишком много кислорода. Гермиона больше не смотрела ни на Малфоя, ни куда-либо еще. Она извивалась под непростительным заклятием, кашляя кровью, и чувствуя, как ломаются и заново срастаются кости, как лопаются сосуды в глазах от напряжения после дефицита кислорода. И тут все прекратилось.       — Грейнджер, Грейнджер. Как бы мне ни хотелось с тобой покончить, наш Темный Лорд безгранично милосерден, даже к тебе. Он вовсе не жаждет твоей смерти. Тебе уготована другая роль.       Послышались заинтригованные возгласы Пожирателей и короткие смешки.       — Темному Лорду не чужды справедливость и сострадание. Он считает, что даже у домовиков, столь же никчемных созданий, как и ты, должны быть свои, какие-никакие, права. Ты ведь лучше всех знаешь все об истинных "правах" эльфов, невыносимая всезнайка Грейнджер, не так ли? Кое-кто в подземельях рассказывал, что ты даже создала для этих существ профсоюз... — захихикала она, в притворном восхищении схватившись за сердце. Зал вновь взорвался хохотом, послышались гадливые смешки. — Что ж, Грейнджер, Темный Лорд даст тебе право стать во главе нового профсоюза нечистокровных. Он позволит тебе направлять их, обучать своим личным примером, доводя до осознания их обязанности, и, разумеется, права, — новая волна насмешек и аплодисментов.       Гермиона все еще кашляла, свернувшись на полу, пытаясь переварить услышанное. Смехотворный профсоюз — очередная издевка на потеху последователям Волдеморта. Угнетенные, совершенно бесправные нечистокровные никогда не смогли бы добиться справедливости в мире, где правила диктуют Пожиратели смерти. Реддл хотел, чтобы каждый в магической Британии увидел пример Гермионы Грейнджер, некогда храброй и дерзкой гриффиндорки, героини и "золотой девочки", более не в состоянии защитить даже себя, не говоря о других. Методично и расчетливо они готовились втоптать в грязь ее прошлое и веру людей в то, что не все потеряно. Ей предначертано было стать символом порабощения нечистокровных и предателей крови. Символом падения добра на самое дно, к ногам приспешников Темного Лорда.       Но это ничего. Главное, что они планировали оставить ее в живых. Пока. У Гермионы еще оставался шанс оказаться полезной своим союзникам и друзьям.       Амикус Кэрроу грубо поднял волшебницу, цепкими ногтями ухватив за предплечье, и, насмешливо оскалившись, потянул к выходу из кинозала. Пленница плелась за ним, едва переставляя ноги и прижав руки к шее. Пожиратели уже потеряли к ней интерес. Гермиона взглянула на сцену еще раз, когда на экране показали лицо Малфоя. Пожиратели Смерти улюлюкали, потешались и подтрунивали над ним.       — Драко, позор семьи, — фыркнула Лейстрендж, переключившись на последнего пленника. — Твой отец, верный слуга Лорда, выполняя ценные указания, видимо, слишком много вольностей позволял моей дорогой сестрице Нарциссе, раз она не смогла научить тебя не порочить его достойный род! — истерически прокричала она. — Я готова была бы продолжать твои пытки, снова и снова, пока не была бы однозначно уверена, что из тебя вышла вся дурь о внезапной преданности школе и подохшему Поттеру, пока в твоей памяти не осталось бы ничего, кроме безропотного и покорного служения Лорду и идеалам своих чистокровных предков — Малфоев и Блэков. Как жаль, что твой отец так скоро вступился за тебя и Лорд поверил, что с тобой еще не все потеряно. Ох уж эти аристократы, защищающие своих нерадивых отпрысков. Только из уважения к Люциусу и безусловной покорности Лорду я позволю тебе передохнуть от наших регулярных встреч.       Малфой продолжал делать вид, что его нет в этом зале, угрюмо и безучастно смотря в одну точку перед собой. Беллатриса погладила его по щеке в притворной заботе и прошептала приговор. Усиленный Сонорусом шепот прозвучал, как шипение змеи.       — Оо, я слышу, как ты тяжело дышишь, наверное, тоже задыхался в присутствии грязнокровки Грейнджер, Драко? Что ж, привыкай к удавке на шее, милый племянничек, теперь она станет твоим постоянным спутником. Ты станешь надзирателем грязнокровки. Ты должен будешь научить ее подчиняться, быть хорошей и послушной слугой, услужливо выполняющей все пожелания Лорда. Учи ее хорошо, Драко, ведь она послужит примером многим своим соратникам. Считай, она твой персональный домовой эльф. Ты ведь знаешь, как обращаться с эльфами, лорд Малфой младший? Хотя бы манеры и мышление аристократа моя вольнодумная сестрица сумела тебе привить? Только благодаря Люциусу она все еще жива и не последовала за предательство вслед за Поттером. Но это может измениться, если ты разочаруешь отца результатами ее домашнего обучения. Пускай Нарцисса станет твоей мотивацией. Постарайся не облажаться, Драко. Это твой последний шанс вернуться в наши ряды и доказать свою верность идеалам нового мира.       На этих словах медленно шаркающая ногами Гермиона, подгоняемая Кэрроу, достигла выхода из кинозала. Девушка размышляла об услышанном. Так вот, значит, какой была ее судьба в этом новом чистокровном мире. Ее задачей стало превратиться в идеальную слугу для чистокровных, предательницу и палача для других несчастных. Служить символом победы Пожирателей и угнетения неугодных, и Малфой обязан был использовать любые методы, чтобы этого добиться.       На пороге девушка обернулась и вновь посмотрела на блондина. Идеальная маска безразличия треснула. Его лицо было хмурым и злым, как грозовая туча. Прямой взгляд в глаза Гермионы выражал гнев, решимость и что-то другое, что девушка не смогла расшифровать.       Их ждало будущее, полное страданий и унижений, но внутри неё разгоралось пламя сопротивления. Гермиона не собиралась сдаваться, несмотря ни на что.

⊱༺༻༺༻❀✿❀༺༻༺༻⊰