Обрывки черновиков

      Он недоумённо осмотрелся, не понимая, куда внезапно делся его маленький молчаливый опекун.       Мгновение назад Призрак совсем рядом что-то сосредоточенно высматривал в своей потрепанной, исчерченной символами-закорючками бумажке. Сосуд был так увлечён этим занятием, что совсем перестал обращать внимание на окружающий мир и даже на своего крылатого напарника не взглянул ни разу, как бы громко тот ни мяукал.       Так Дитя решил — раз на него не хотят реагировать, он потратит время вынужденного простоя на отдых. И прямо там, где держался в то мгновение в воздухе, опустился на землю и прикрыл буквально на пару минуточек свои любопытные пылающие глаза. Ну, он считал, что прилёг на эти пару минуточек.       Однако, когда проснулся после короткой дрёмы, Дитя уже не увидел рядом привычной низенькой фигурки рыцаря.       Опять его оставили позади одного...       Расстроенный таким пренебрежением к себе, он фыркнул в никуда и заворчал, собираясь подняться с места и телепортироваться туда, куда тянула его связь с опекуном. Вот только сразу это сделать Дитя почему-то не смог. Что-то будто отрезало от него способность быстро возвращаться к пустотному сосуду.       Взволнованный, он ещё несколько раз, сосредоточенно ёрзая, попытался уйти к напарнику... И только когда у него в очередной раз не получилось и, озадаченный, он притих, ему удалось наконец почувствовать э т о.       Что-то упорно и неприкрыто сверлило его спинку странным взглядом. Но раньше за поднимающимся волнением Мрачное Дитя этого не замечало. А теперь вот прочувствовал в полной мере. Он совсем затих, обескураженный и испуганный, прижался брюшком к земле в неосознанной попытке защитить самые уязвимые части тела от неведомой опасности. В голове быстро вспыхнуло понимание, что отбиться привычными способами от того, что столь нагло разглядывает его, у Дитя не получится.       Но и прятаться тоже совсем не вышло. Неизвестному достаточно было лапки протянуть и схватить его покрепче, неожиданно ловко прижимая крылышки к тельцу, чтобы заполучить кроху в свою полную власть.       Он замер в горячих ладонях. Зажмурился, когда некто начал медленно ворочать его из стороны в сторону, слишком явственно разглядывая со всевозможных ракурсов. Взглянуть на нарушителя личных границ у Дитя получилось, только когда чужие лапки надолго остановились, очевидно, повернув его мордочкой к хозяину этих горячих когтей. Открывал глаза он неожиданно неуверенно. Даже щурился по началу опасливо, беспокоясь, что с его глазами могут вдруг что-нибудь сделать.       Однако стоило лишь немного разглядеть лицо напротив, как Дитя шокировано и совсем невоспитанно уставился на чужака, едва ли способный поверить, что зрение его не обманывает. Перед ним на коленках, ровно уложив плащ крылышек, спокойно и уверенно сидел... он сам? Только повзрослевший, с уже развитыми лапками и коготками и таким взглядом, что...       Даже чётко — неясным образом, но точно — понимая, что перед ним сидит он сам, пусть другой и незнакомый, но всё ещё Он, Дитя, когда прямо взглянул в чужие глаза, невольно и робко подумал: «Отец?..» Больше нигде и ни у кого в глубине взгляда он не видел того же безумно беснующегося пламенного танца, сдерживаемого в узде лишь давлением непоколебимой воли. Незнакомый-Он, однако, вдруг оскалился клыкастой пастью - будто прочитал его мысли. И вдруг рассмеялся, не отпуская его из лапок и странно по-доброму щуря пугающие огненные глаза.