Ночи пепельной луны

      К этому часу они уже должны были быть у Поттеров, но Римус затащил Сириуса на магловский блошиный рынок — и они оба одурели от количества идей потенциальных подарков. Никак не мешало то, что Римус ещё ни разу в жизни не видел этих людей, не считая Джеймса. Сириус рассказал ему самое полное досье на каждого члена семьи, включая Гарри.       Первым делом были куплены забавные рождественские свитера для всех взрослых и здоровые санки для Гарри, выбранные по принципу визга Сириуса, когда он увидел у них спереди оленьи рога. После они заскочили в музыкальный магазин, который Римус настолько сильно хотел показать Сириусу, что его щёки снова раскраснелись и он даже забыл, что жаловался на боль в пояснице.       — С ума сойти, — разинул рот Сириус, когда они зашли.       Такого он ещё не видел. Глаза разбегались, все полки были усеяны знакомыми и незнакомыми именами и лицами.       — Боже, у них же есть проигрыватель? — дёрнул его Римус. — Скажи, что есть…       Он рассеянно закивал.       — Да, да, конечно, — рассеянно пробормотал он, вспоминая, как Мэри притащила его с собой на новоселье, и все они радостно присвистнули, а потом Марлин резко спросила, разве это не её проигрыватель. Мэри кивнула, и вокруг повисла тишина. Вот тогда она и сказала, что взяла билеты и совсем скоро её тут не будет. Она не сказала, куда отправится, не оставила почтовый адрес. Её глаза бегали по комнате, как будто бы она пыталась запомнить всё вокруг, кроме лиц. Тогда Сириус не понял, но теперь… он бы отреагировал иначе.       — И что ты хочешь? Что они любят? — настырно спрашивал Римус, совсем не удивляясь его потерянности, наверняка он решил, что это из-за такого огромного выбора.       Но Сириус едва его слышал. Он мог думать только о том, что теперь он бы не стал орать на Мэри. Он бы ни за что не назвал её трусихой. Он бы не отвернулся от двери, когда она уходила.       — Э-э… — беспомощно протянул он. — Знаешь, ну, «The Rolling Stones» можно взять, «The Beatles». Джеймс от всего в восторге, а Лили… — тут он услышал знакомый мотив. — Это же «ABBA», да?       Его чуть передёрнуло, тут было слишком много звуков, и из колонок сейчас лилась песня, которая вроде бы фоново казалась абсолютно праздничной и светлой.              Happy new year!       Счастливого Нового года!              May we all have a vision now and then       Пусть теперь мы все увидим новый мир,       Of a world where every neighbour is a friend       Где все люди — братья              Римус рассеянно кивнул, подтверждая, что это «ABBA» и их легендарная новогодняя песня с альбома 1980-го года.       Сладкие приятные голоса, но Сириус слишком хорошо помнил слова дальше и, что самое удивительное — он помнил всё, с чем они были связаны. В школе все они разочарованно стонали, когда девчонки ставили их пластинки и нараспев подпевали, ведь это такая галимая попса. А потом он помнил эту песню и помнил Рождество сначала двухлетней давности, когда они изнемогали от усталости и войны, когда шампанское было выпито, фейерверки погасли, и новое утро после Рождества становилось всего лишь очередным серым днём, когда надо было тащить свою задницу на собрания Ордена, а потом сидеть в засаде часами.       Люди умирали, и ни Рождество, ни Новый год не стали исключением.              Seems to me now       Сейчас мне кажется,       That the dreams we had before       Что все наши прежние мечты       Are all dead, nothing more       Растаяли, как сон. Теперь они не более,       Than confetti on the floor       Чем конфетти, усыпающие пол.              Он видел словно перед собой, как Марлин и Лили орали во всё горло эти слова, как Доркас Медоуз, вступившая в Орден не так давно, постукивала ногой в такт, как Алиса и Фрэнк Лонгботтомы покачивались в объятиях друг друга.              It's the end of a decade       Очередное десятилетие       In another ten years time       Осталось позади.       Who can say what we'll find       Кто знает, что предложит будущее,              И потом было Рождество прошлого года, когда их осталось так мало. Когда Лили с годовалым Гарри замерла на диване, она больше не пела и не танцевала, её лицо заострилось, а под глазами залегли тени. Джеймс в последние полгода превратился в её тень, на их спинах ещё совсем недавно висела мишень, и даже долгожданная быстрая победа не избавила от липкого страха.       Вокруг них было так много призраков, так мало жизни. Они не знали ничего о Мэри, они впопыхах похоронили Марлин, Доркас и Боунса в женой и детьми. Фабиан и Гидеон Пруэтты были убиты в тот же год, но уже ближе к осени, когда Поттерам было попросту опасно выходить из дома. Сириус сидел с ними как цепной пёс.       Та же песня, тот же праздник. Слышать её сейчас было так странно.       — С тобой всё в порядке? — Римус внимательно заглянул ему в лицо, и Сириус постарался кивнуть как можно спокойнее.       — Да, просто… много воспоминаний.       — Хочешь, давай их возьмём? — он взял с полки пластику и потряс ею в воздухе, на обложке оранжевый цвет переходил в лиловый, надпись гласила: «The Singles: The First Ten Years». Сначала он хотел отказаться. Нет, конечно, только не их. Слишком много всего с ними связано, слишком далеко то время, когда они могли слушать эти песни, не слыша слов.       Но Римус, пока ждал его ответа, перебросился парой слов с парнем за прилавком, тот рассказал, что это альбом-сборник с самыми известными хитами десятилетия и пара новых песен.       — Новые песни?! — воскликнула девушка, которая перебирала винил рядом с ними и, казалось, не обращала на них никакого внимания. — У них что-то новое вышло?       — Ага, — немножко ошалевше кивнул парень-кассир, вряд ли хотя бы раз в его жизни до этой самой минуты было такое, чтоб девушка буквально пожирала его глазами. — Третьего декабря!       — Ва-а-а-у, — протянула девушка, — это надо брать! Свежее!       Она засмеялась так звонко и громко, что эхо её смеха отозвалось у Сириуса в ушах резкой болью. То ли Марлин, то ли Мэри — кто-то смеялся очень похоже, но он не смог вспомнить кто из них, и это было невыносимо.       — Да, возьмём, — наконец сказал он, и Римус оценивающе окинул его цепким взглядом.       Они больше не говорили об этом — может, Римус бы попытался что-то спросить, но как только они вышли из магазина, Сириус схватил его за руку к байку.       Они немножко постояли в пробке, но потом вырвались из плотного потока машин, и Сириус заехал в тёмный переулок, чтобы взлететь. Было что-то особенно волшебное в том, чтобы прорываться через снежные облака и бороться с суровым декабрьским ветром — в эти секунду руки Римуса сильнее сжимались на боках Сириуса, и приходилось прикладывать большое усилие, чтобы удерживать внимание на дороге.       В Годрикову лощину они прилетели, когда снегопад закончился. Уже темнело, мягкий свет фонарей кутал дома в едва заметные коконы. Все рядом, но все по отдельности.       Не отпуская руки Римуса, Сириус потянул его к двери. Обычно он не церемонился и уж точно не стучал, но сейчас было волнительно. пакеты оттягивали руки, ладонь Римуса была сухой и тёплой.       — Ну что? — хрипло спросил Сириус, когда изловчился и постучал. — Готов? К знакомству с родителями.       — Никогда этого не делал, — обезоруживающе улыбнулся Римус, и дверь перед ними распахнулась.