Ночи пепельной луны

      Римус откинулся на спинку кресла и, как показалось Сириусу, чуть шире раздвинул ноги.       Честно? Если бы он сейчас поманил пальцем, Сириус бы опустился на коленки и пополз к его ногам. Он бы и сам не смог ответить — почему. Римус не давал ему намёков, если не считать того, что временами будто бы… флиртовал в ответ? С ним сложно было понять.       Он держал какую-то нарочитую дистанцию и отталкивал ровно до тех пор, пока не пускал тебя в свою постель и не засыпал, прижимая тебя к своей груди. Всё это, надо признаться, сильно обескураживало. Нормальные люди так не делали. Да, они стеснялись, они робели и они могли ломаться какое-то время, но ещё ни разу в своей жизни Сириус не встречал того, кто совершенно точно хотел его и хотел очень сильно, но при этом сам себе этого не позволял.       — Хочешь продлить мои услуги? — хмыкнул Римус и закурил.       Сириус только прямо смотрел на него, прекрасно осознавая, что голод из его глаз никуда не исчез — и не так важно, сколько лапши он съел. Этот голод становился хроническим.       — Да, я бы очень хотел, — медленно проговорил он с лёгкой хрипотцой, — чтобы мы продолжили разбираться в этом всём вместе.       — Мы нашли твоего брата, — справедливо заключил Римус.       Сириус кивнул, снова чувствуя эту уже знакомую давящую вину от того, что использует смерть брата для того, чтобы потрахаться с кем-то. Ну, справедливости ради, он этого хотел. Это раз. Два — он хотел не только этого. Вряд ли Рег был бы против того, чтобы он нашёл любовь своей жизни в процессе поисков его затонувших секретов.       — Но нам предстоит ещё дохера всего найти. Разве тебе не интересно?       — Я ищу… людей, Сириус, — мягко ответил Римус. — Ты знаешь, от меня нет никакого толку в этих ваших магических делах.       — Но ты умный. Гораздо умнее меня, — продолжил давить Сириус. — Ты сообразительный, смышлёный…       — Смышлёный и умный — это разве не одно и то же?       — Вот видишь! Я же говорил, я без тебя не справлюсь, — он улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой. — Брось, разве тебе самому не интересно?       — Честно? Я больше переживаю за твою жопу, — начал Римус, скорее всего намереваясь сказать о чём-то совершенно серьёзном и важном, но Сириус не мог оставить это без ответа.       — Видишь?! Ты не можешь перестать думать о моей жопе, — победно заключил Сириус, и Римус, признавая поражение, рассмеялся и закрыл лицо ладонями. — Так почему ты пытаешься сделать вид, что это не так? Ты меня боишься?       Римус фыркнул сквозь смех и посмотрел на него с подозрением.       — Я? Тебя? С чего это?       Сириус смутился.       — Ну, обычно, моя фамилия быстро меняет отношение людей ко мне.       — Сириус, я не шарю в этой вашей…       Он отмахнулся.       — Да-да, но ты видел их. Ты видел, что мой брат…       — Ну, как я понял, он сделал что-то не такое уж плохое?       Сириус перестал пытаться перебить его и замолчал.       — Ты… ты так думаешь?       — А ты сам так не думаешь?       — Ну, мы ничего не знаем. Мы не знаем, что он планировал, не знаем, с кем он работал…       — Да, но он пытался уничтожить этого психа, который, насколько я понимаю, имел большую власть над твоим братом. И всё равно он пошёл на это. Твой брат умер героической смертью, Сириус.       Сириус скрестил руки на груди и быстро проморгал глаза, почему-то совсем не хотелось, чтобы Римус понял, на каком коротком поводке он его держит. Уже сутки сам он крутил эти мысли где-то рядом с собой, но всё никак не мог впустить внутрь. Ему нужно было, чтобы их озвучил кто-то другой, чтобы какой-то посторонний человек увидел ситуацию и оценил её. Потому что сам Сириус катастрофически боялся поверить снова и опять обжечься.       Он уже верил Регу. И не раз. Он предлагал ему тоже сбежать — и спустя месяц мать присылала ему письмо, в котором ледяным тоном предлагала не подстрекать родного брата и не науськивать его становиться таким же предателем крови. О том, что ему нравятся парни, Сириус тоже сказал первым делом Регу, даже не Джеймсу. Так случайно вышло, они отлили у отца немножко сыворотки правды и на рождественских каникулах решили сыграть в «правду или действие». А потом новый семестр принёс десяток отработок из-за дуэлей со слизнями, которым очень понравилось звать его педиком. Очень интересное совпадение. В очередной раз Сириус поверил Регу, когда тот пообещал, что сделает только то, что должен, но никогда не пересечёт черту и не примет метку. Что случилось потом, не нуждается в деталях. Он принял метку, как только предоставилась возможность.       — Будет весело, — невпопад сказал Сириус. — Разберёмся с этим… крестражем. Уничтожим его. Познакомлю тебя с мародёрами. С Лили. С Гарри. Ты будешь в восторге.       Римус затянулся и отхлебнул из бокала. Сириус вспомнил о существовании своего и осушил залпом. Обжигающая смелость хлынула в желудок.       — Звучит это всё и правда волшебно, — наконец сказал Римус.       — Если хочешь, я заплачу, — быстро ляпнул Сириус и сам об этом пожалел.       Римус рассмеялся.       — Настолько отчаялся? Не думал, что ты так быстро сдашься.       — Кто сказал, что я сдался? — пожал он плечами, больше всего на свете боясь, что Римус просто выключит музыку и предложит ему пойти домой.       Ну, не может же быть такого, что он ошибся? Не может же быть такого, что Римус просто боится его обидеть? Эта неуверенность была новой и оттого такой странной.       — Так уж это выглядит, — смеясь, продолжил Римус. — Прости, если я тебя запутал. Правда. Я не хотел.       Их глаза встретились, и Сириус насмешливо поджал губы.       — Нет, ты хотел. Будешь говорить, что я всё придумал, и ты не подавал никаких сигналов?       — На что? — непонимающе переспросил Римус. — Какие сигналы я подавал на то, что хочу заняться магическими расследованиями, в которых нихера не смыслю?       — Я не об этом, — мягко возразил Сириус.       — А о чём?       — О том, что я тут стою прямо сейчас и больше всего на свете хочу встать перед тобой на коленки и взять в рот твой член, — протянул он, наблюдая, как лицо Римуса удивлённо вытягивается.       Вот оно что. Он был хорош во флирте, намёках и у него просто не было равных в самоконтроле. Но обыкновенная гриффиндорская честность ввела его в ступор сразу же.       — Ты этого хочешь? — как-то неуверенно спросил он.       Сириус медленно кивнул, не сводя с него глаз.       — И я знаю, что ты хочешь мне это позволить. Но почему-то не делаешь этого. Так в чём проблема?       Сириус посмотрел на него самым умоляющим взглядом из своей коллекции, и Римус сдался. Резким движением он похлопал себе по коленкам, у Сириуса разве что не потекли голодные слюни.       Он медленно подошёл и опустился на пол перед креслом, глядя на Римуса снизу вверх. Тьма, мелькнувшая в его обычно спокойном взгляде, пустила сноп мурашек от затылка до поясницы.       Римус положил руки на подлокотники. Доступ был открыт. Не веря своему везению, Сириус потянулся к его поясу штанов, загипнотизированно глядя на внушительную выпуклость. Если чутьё не наебало, у него должен быть реально большой. Сириус нетерпеливо стянул вниз штаны вместе с трусами и, Мерлин, то, что он увидел, заставило его задушено застонать в голос.       — Да ты монстр, Римус, — протянул он.       Римус вдруг ощутимо напрягся, Сириус поднял голову и увидел, как на его лице мелькнула тень. Блять. Точно.       Первое правило обращения с действительно огромными хуями: никогда не говори их владельцам, что у них огромный хуй.       Сириус уже понял на своём опыте, что такая вот хуёвина мечты доставляет владельцу только неудобство. Девчонкам больно, парням ещё больнее. Все хотят, чтобы их трахали огромным членом только до тех пор, пока не увидят его в реальной жизни.       Сириус и сам охуел сейчас, если честно. Он столько раз представлял, как Римус берёт его быстро и без подготовки, но сейчас, оценивая возможный ущерб, он прекрасно понимал, что после такого он и садиться без подготовки не сможет.       Чтобы как-то изменить ситуацию, Сириус быстро схватил Римуса за руку, привлекая его внимание.       — Прости, — прошептал он. — Я не это имел в виду, я просто… Мерлин, Римус я уже обожаю его, он восхитителен, пожалуйста, не переживай, если ты думаешь, что он слишком большой, мы что-нибудь…       Римус чуть поёрзал, и его реально большой член, истекающий смазкой, легонько качнулся, задевая руку Сириуса.       — Ты так и собираешься пиздеть? — грубо перебил он, но его интонация осталась шутливой. — Мне казалось, ты мечтал взять его в рот.       — Ага, — легко согласился Сириус. — Прости.       Он наклонился, придерживая левой рукой волосы, которые тут же осыпались на плечи, и размашисто лизнул его. Яички поджались, и Сириус, удовлетворённый эффектом, сомкнул губы на головке, принимаясь быстро вылизывать смазку и постепенно брать глубже. Тут нужно было приноровиться.       Римус не смог сдержать стона уже в первые секунды. Ещё бы. Сириус собирается постараться настолько хорошо, чтобы эти минуты он вспоминал до самой старости, когда его будут спрашивать о самом счастливом моменте жизни.       Когда Римус перестал сдерживаться и пару раз толкнулся сам, Сириус решил — да хуй с ними, с волосами. Он нетерпеливо обхватил основание двумя руками, помогая себе левой, а правой сжал наполненные яички и начал аккуратными массирующими движениями прокладывать себе путь к анусу.       Сосал он, как в последний раз. Настолько увлёкся, что Римусу пришлось с силой за волосы придержать его, чтобы встать. Руки он так и оставил на волосах, скручивая их в тугой хвост и натягивая на себя, управляя скоростью.       Да, Мерлин, да, вот об этом Сириус и мечтал. Римус начал сам толкаться ему в рот, и осталось только максимально расслабить горло, чтобы с каждым разом он входил всё глубже, и помогать себе обеими руками.       Слюней было настолько много, что обе ладони стали мокрыми. Сириус без всякого труда проскользнул сначала одним, а потом и двумя пальцами в напряжённое кольцо мышц. Римус сначала дёрнулся, а потом расслабился, и длинные пальцы целиком оказались внутри. Сириус покрутил ими внутри, сгибая и разгибая, чтобы найти нужный угол. Когда Римус задушено всхлипнул, он удвоил усилия, надавливая и быстро отпуская. Мамаша оказалась права, уроки фортепиано пригодились в жизни.       Римус стеснялся первое время и действовал осторожно, позволяя Сириусу контролировать ритм, но близился конец, и он позволил себе полностью слететь с катушек. Он и стонал, и всхлипывал, и бормотал неразборчивые «Сириус, да, пожалуйста, да, да, да» и ускорялся.       Сириус старался соответствовать его ритму, не успевая глотать слюни. В уголках глаз выступили слёзы, волосы Римус собрал в кулак и тянул назад. Наверняка будут ранки в уголках губ, Сириус морщился от боли, смешанной с удовольствием, когда этот толстый член раз за разом проскальзывал ему в рот, утыкаясь в заднюю стенку горла.       Но ему это нравилось настолько дико и настолько бесстыдно, что его собственный член промочил трусы насквозь. Пользуясь секундной заминкой, он одной рукой быстро расстегнул ширинку и схватился за головку, размазывая смазку.       — Убери руки, — пробормотал Римус, не глядя вниз. И как он вообще заметил?       Сириус послушно убрал руку, оставляя свой член на холодном воздухе в полном одиночестве. А вот Римус был уже близко, ещё несколько толчков, и он попытался отодвинуться, но Сириус вцепился в его бёдра мёртвой хваткой, и Римус кончил прямо ему в горло. Пытаясь не подавиться, Сириус проглотил большую часть, остальное потекло по подбородку и шее вниз.       — Посмотри на меня, — попросил Римус, и Сириус послушно задрал голову.       Римус вытер пальцами сперму с его лица, а потом снова сел в кресло. Сириус остался сидеть перед ним, переводя дух.       — Давай сюда, — снова попросил Римус и быстро как-то по животному облизнулся.       Сириус, как загипнотизированный, поднялся, придерживаясь одной рукой за плечо Римуса, потому что не доверял своим ногам.       Римус повёл носом, жадно втягивая запах, как какой-то дикий зверь. Сириус не удержался и взялся за свой член второй рукой, другой так и продолжая опираться на плечо Римуса.       Римус же придвинулся к нему лицом, открыл рот и высунул язык — он касался только головки лёгким едва ощутимым движением. Остальную работу Сириус делал сам, и Римус позволил ему это, а потом решительно убрал его руку, и, глядя снизу вверх, втянул щёки и взял в рот полностью всю длину.       Сириус крепко зажмурился и уже приготовился сдерживаться из последних сил, но его хватило на жалкие секунды. Он кончил Римусу в рот, и тот проглотил всё до последней капли, продолжая вылизывать его член, даже когда он перестал пульсировать.       — Ну, и что скажешь? — прошептал Сириус, когда Римус поднялся с кресла, и они оказались друг напротив друга на расстоянии поцелуя.       Римус первым потянулся к нему. Сириус чувствовал свой вкус на его губах, как и Римус — свой. Но об этом не получалось думать, как и вообще о чём угодно, потому что ноги были ватными, а руки могли только прочерчивать линии шрамов под футболкой Римуса.       Мерлин, а у него было много шрамов. Очень много. И он целовался совсем не так, как Сириус представлял себе в голове.       Сосредоточенный и контролирующий себя до последнего Римус целовался размашисто, мокро и кусаче; у основания шеи и чуть выше Сириус чувствовал лёгкое жжение — наверняка будут засосы.       Он не целовался — он метил, и именно это приводило Сириуса в восторг.       Когда Римус остановился и отстранился, он чуть ли не заскулил от досады, уже готовый ко второму кругу.       — В душ, — хрипло скомандовал он. — Ты не будешь спать в моей постели, когда ты весь в сперме.       Сириус услышал только ту часть, которая давала понять, что вторую ночь подряд они будут спать в одной постели.       Он пообещал себе как можно дольше не засыпать, чтобы получше запомнить это мягкое обволакивающее чувство принадлежности чему-то гораздо более ясному, спокойному и естественному, чем был он сам. Чему-то, что появляется только тогда, когда они вдвоём вместе. Чем-то, что нельзя назвать одним понятным словом или даже попытаться объяснить.       В душе Римус водил ему по спине своим мылом, помогал намылить и промыть волосы и оставлял беглые непринуждённые поцелую у него на плечах и на загривке. Так что понятное дело, после этого у него не получилось засыпать подольше.       Он отключился, как только Римус накрыл его одеялом и прижал к себе. И всю ночь ему совсем ничего не снилось.