Ночи пепельной луны

      У себя дома он быстро сходил в душ и переоделся. Потом открыл окна, чтобы избавиться от этого затхлого запаха волнения, который намертво прицепился к второму фальшивому медальону и любым мыслям обо всём, что могло быть с ним связано.       Сириус ещё раз бегло прочитал записку. Что это за хуйня? Почему он надеялся, что Волан-де-Морт снова станет смертен? Он же умер?       Счастливые воспоминания годовалой давности прорвались в голову — победа, награждение орденами Мерлина, первое слово Гарри и момент, когда он пошёл. И параллельно с этим похороны, много похорон. Рейды, аресты, громкие заголовки, изобличающие Пожирателей.       Все они так бешено радовались тому, что всё закончилось. Вот только тело и правда не нашли. Авроры тогда заключили, что оно было уничтожено в ходе взрыва. Поттерам пришлось отстраивать часть второго этажа заново.       Все ждали, что они продадут дом. Сириус тоже. Первое время по шее бежали нервные мурашки каждый раз, когда он поднимался по лестнице. Сложно было избавиться от воспоминаний о том, как в гостиной группировались авроры, как Грюм расхаживал по детской комнате, набивая её всеми возможными средствами защиты.       Когда Лили втайне от Джеймса купила нелицензионное ружьё и притащила его домой, Сириус понял, что они вряд ли станут нормальными людьми после всего этого. Он старался не слишком фантазировать о жизни после войны, уж слишком она казалась неестественной и невозможной. Может, поэтому спустя год после её окончания он бродил как неприкаянный и пытался снова отыскать её.       На полу возле кровати ровной стопкой громоздились книги, который Кикимер притащил с площади Гриммо, пока Сириуса не было дома. Он посмотрел корешки — чернющая и запрещённейшая магия, библиотекари Хогвартса были бы в ужасе.       Сегодняшний Сириус был не в силах с этим разбираться, поэтому пришлось понадеяться на завтрашнего. Сегодняшний залпом допил вино, спустился вниз, сел на байк и поехал к дому, дорога к которому стала такой знакомой.       У входа в парадную снова тусовалась всё та же девчонка, Сириус хотел молча пройти мимо, но она сама дёрнулась в его сторону.       — Он не принимает так поздно, — лающе крикнула Кьяра, но он прошёл мимо и поднялся вверх.       Девчонка увязалась за ним и шла по его следам до самой двери.       — Я не по работе, — наконец сказал он и коротко постучал, но она продолжила напряжённо дышать ему в спину.       Римус открыл дверь моментально, будто бы всё это время стоял, держась за ручку. Сонный, недовольный, он стоял в одних пижамных штанах, но даже не поёжился от уличного ветра.       — Привет? — едва слышно проговорил он, и Сириус облегчённо выдохнул, убедившись, что он дома.       — Привет, — прошептал он и решительно шагнул внутрь. — Секретаря решил завести?       — Всё нормально, — шепнул Римус соседке, и она нехотя ушла к себе; обернувшись к Сириусу, он сложил руки на груди. — Она не моя секретарша.       — Да? А кто же?       — Это допрос какой-то? Ты вроде сказал, что моя работа окончена?       Римус обогнул его и пошёл к комнату, он так быстро снял пластинку с проигрывателя, что Сириус не успел понять, кто это был, хотя сразу же пошёл за ним следом, чуя запах сигарет, мыла и какого-то простого домашнего тепла.       Римус сел на край кровати и ожидающе посмотрел на него.       — Я… — а он и не знал, чего говорить. — Я просто… ну, я извиниться пришёл.       — А, за то, что дал недостаточно денег? — Римус откинулся назад, опираясь на руки, его глаза смеялись, или так просто казалось в полумраке комнаты. И нормально ему тут сидеть без света.       Сириус не любил ночь. Он не любил темноту, не любил ощущение давления, которое сжималось вокруг головы каждый раз, когда он закрывал глаза.       — Я дал недостаточно? — виновато спросил он.       — Я не считал.       Хотелось сказать так много всего. Хотелось рассказать ему то, что сказал Грюм. Хотелось поделиться с ним всеми эти сумасшедшими мыслями, которые курсировали у Сириуса в голове каждый раз, когда он читал текст записки.       Он молчал подошёл ближе и сел на пол перед кроватью. Римус возвышался над ним, как скала.       — Извини, — прошептал Сириус.       — Ничего, — так же тихо ответил Римус. — У тебя был хуёвый день.       — У тебя тоже.       Он тихонько фыркнул в темноте.       — Мне не привыкать.       Сириус скинул кожанку. Колени Римуса были совсем близко, он пах спокойствием и тишиной, так сильно хотелось растянуться здесь, прямо у него ног. Заснуть на всю ночь, не уходить, не шевелиться. Хотелось, чтобы Римус запустил руки ему в волосы, успокоил, пообещал что-нибудь — например, сводить его на завтрак, набрать ему ванну. Что-то. Неважно что.       Он поднял голову и увидел, что Римус тоже на него смотрит.       — Я могу тебя спросить кое-что? — спросил Сириус и поймал себя на том, что даже ради этой правды, которую ему абсолютно необходимо было узнать, он не хочет вставать или хотя бы садиться рядом.       — Спроси.       — Но ты пообещай, что ответишь правду, — уже тише добавил Сириус.       — Обещаю.       Сириус кивнул, думая про себя, что он бы в любом случае поверил. По крайней мере, он бы хотел поверить.       — Ты волшебник? — выпалил он, запрокидывая голову и стараясь всмотреться в его скрытое ночью лицо как можно напряжённее. Свет фонарей забирался в окно, и в его отблесках можно было разглядеть, как Римус легонько улыбнулся.       — На самом деле я… — он споткнулся, будто бы останавливая сам себя. — Я не знаю, как отвечать.       — В смысле?       — Ну, я не знаю, есть у меня магия или нет.       Сириус нахмурился.       — Как такое может быть? Если у тебя кто-то из родителей волшебник…       Римус кивнул.       — Мама, — быстро сказал он.       — Не имеет значения, кто именно, суть в том, что тебе передаются способности. И если ты будешь учиться, то ты будешь колдовать.       — Я никогда не учился.       — А палочка? Я не видел у тебя палочки.       — У меня никогда её не было.       — Почему?       Сириус непонимающе сверлил его глазами, и Римус — то ли потому что не сдержался, то ли потому что наоборот сдерживался слишком долго — протянул руки и притянул его к себе, укладывая его голову себе на колени. Он поддался.       Тёплые длинные пальцы Римуса принялись перебирать его волосы и массировать кожу. Сириус прикрыл глаза и позволил ему это.       — Не знаю, — наконец продолжил он. — Просто так вышло. Мама рано умерла, я… ну, я тебе рассказывал, что болел, и у отца было много других дел. Да и мне это не нужно. Мне нормально в этом мире. В вашем постоянно творится всякая хуйня, — усмехнулся он, и Сириус фыркнул ему в колени. — Ну, тут то же самое по сути, но хотя бы нет эльфов и заколдованных пещер.       — Вы с отцом общаетесь? — глухо спросил Сириус, который почему-то ещё с первой встречи сам для себя решил, что они с Римусом похожи, что их семьи тоже похожи, и что они будут безусловно понимать друг друга. Про Джейса он думал примерно так же, а потом оказалось, что его родители шлют ему милые письма, разрешают получать любые оценки и целуют в лоб перед сном. Ещё долго после этого Сириус пытался доказать ему, что он не может обладать таким хорошим чувством юмора, если у него было такое замечательное детство.       Это казалось несправедливым. Про самого себя Сириус всегда думал как про какого-то героя, который превозмогает невероятную хуйню и благодаря этому становится сокрушительно крутым. Было странно понимать, что кто-то мог быть крутым просто так. Безо всякой хуйни.       — В целом да, — отозвался Римус. — Не так уж часто, в основном по работе, он… ну, он иногда подкидывает заказы. Но у нас не слишком много, ну, тем для разговора.       Сириус кивнул. Оставался только один вопрос.       — Так почему ты сразу не сказал?       Римус долго молчал, и поэтому Сириус снова осторожно поднял голову, заботливые ласковые руки всё ещё перебирали его кудри.       — Не знаю, — сказал Римус, глядя ему в глаза. — Я как-то не привык рассказывать о себе. А как ты понял?       — Джеймс сказал, что ты колдовал в пещере.       Римус усмехнулся.       — А, это… я сам не знаю, что это за хуйня. Бывает иногда, если ситуация патовая.       — Это стихийные выбросы магии, — важно объяснил Сириус. — Если они у тебя есть, значит и магическая сила тоже. Тебе просто надо научиться… Вообще-то… хочешь, попробуем вместе?       Римус отвёл глаза.       — Не надо. Мне и так нормально.       Они помолчали. Руки Римуса тоже замерли, и Сириус решился наконец. Опираясь на ладони, потому что ноги затекли, он неловко поднялся и, чуть подталкивая Римуса откинуться назад, опустился на его колени. Он не был против, его ладони коснулись поясницы, поглаживая.       Вот этого на самом деле Сириус и хотел. Он не хотел спать у Поттеров, не хотел засыпать в своей пустой кровати, он хотел оказаться здесь и сделать всё, чтобы Римус его не вышвырнул. Не так уж много всего пришлось делать.       — И что ты делаешь? — прошептал Римус куда-то ему в ключицы, опаляя кожу дыханием.       — Ничего, — прошептал он в ответ, совершая короткое рваное движение туда-обратно, словно в противовес своим словам.       — Ты этого не хочешь.       — Ты не знаешь, чего я хочу.       Римус как-то слишком быстро нашёл в темноте его подбородок, цепко взялся за него двумя пальцами и притянул его лицо к своему. Казалось, его глаза поблёскивают жёлтым.       Сириус уже понял, что пытаться что-то рассмотреть бессмысленно, он чувствовал, как его щёки горят, как его уши горят, как все его внутренности горят. Римус держал его так же крепко и так же нежно, как там, в пещере, и если бы у него в руках оказалось снова всё то же зелье, Сириус бы выпил и вылизал его пальцы.       — Пожалуйста, — попросил Сириус, сам толком не зная, о чём именно, но ответ пришёл следом сам по себе. — Не пизди мне больше. Я хочу знать о тебе, я хочу знать тебя.       Вместо ответа Римус сам приблизился к нему и коснулся его губ своими — быстро, сухо, сначала это совсем не ощущалось как поцелуй, но Сириус отозвался на него всем телом, выгибаясь и неряшливо шаря руками по его свитеру. Наконец у него получилось заползти под него, а потом и под футболку, касаясь ледяными пальцами напряжённого живота.       Когда Римус откинулся на спину, и Сириус оказался сверху, сначала он не поверил своему счастью и уже начал спускаться влажными поцелуями ниже — на шею и в разрез этого слишком огромного для одного человека свитера. Но Римус пресёк это, переворачивая их так, чтобы на спине оказался Сириус, он же сам навалился сверху.       — Тебе надо поспать, — охрипшим голосом прошептал он между ленивыми поцелуями.       — Я не хочу спать, — простонал Сириус и чуть приподнял бёдра, показывая, чего он на самом деле хочет.       — Ты хочешь, просто у тебя, видимо, с детства привычка дрочить перед сном, — усмехнулся Римус.       — Можно подумать, у тебя такой нет, — обиженно проворчал Сириус, снова прижимаясь крепче, чтобы и ему стало хуёво, потому что без особых усилий ощущалось, чего хочет он сам.       — Если ты будешь спать сейчас, я разрешу тебе спать со мной, — предложил Римус и откинулся на подушки, разрывая их переплетение рук и ног.       Резкое ощущение холода после того, как его тело испарилось из-под бока, заставило Сириуса задуматься над предложением.       — Ты чёрт, Римус, ты в курсе? — простонал он, приподнимаясь на локтях.       — Боюсь, я хуже.       Римус забрался под одеяло и оставил угол приподнятым. Ладно. Допустим, на этот раз они сыграют по таким правилам.       Настолько непринуждённо, насколько это было возможно, Сириус встал с кровати, скинул джинсы, носки и свитер.       — В душ не пойду, — поставил он ультиматум. — Я дома был.       — Не надо, — разрешил Римус. — Мне нравится, как ты пахнешь.       Он фыркнул и забрался теперь уже под одеяло. Напряжённый стояк никуда не делся, и он был уверен, что у Римуса тоже, но его это, видимо, вообще никак не смущало.       Сириус лёг на правый бок, не собираясь двигаться и что-то вообще делать. Он уже попытался, спасибо. Раздражение вернулось, и на какой-то краткий миг он вообще пожалел, что пришёл сюда. А потом Римус придвинулся к нему, прижимаясь сзади, и передумать оказалось не так уж сложно. Правую руку Римус положил под подушку, и от этого стало ещё удобнее, а вторую перекинул через грудь Сириуса, прижимая его ещё ближе.       В этом объятии не было ничего возбуждающего, и всё равно Сириус чувствовал, как его собственное сердце колотится как ненормальное, и пульс Римуса не был спокойнее. Но он и сам не заметил, как его мышцы начали расслабляться одна за другой.       Когда Римус оставил кроткий поцелуй на его затылке, в полусонном бреду он подумал, что это ощущалось гораздо лучше секса.