Ночи пепельной луны

      Сириус так и не попал домой тем вечером. Ему до последнего казалось, что вот-вот, и они разойдутся. Но этого не происходило. И после похорон, и после бара.       Римус, не отпуская его руки, снова потянул его за собой, и Сириус поддался. Ему так сильно хотелось поддаться, честно говоря. Только тем вечером он понял, как нечеловечески устал за всё это время. Римус остановил кэб, о чём-то поговорил с водителем, а потом они сели сзади и поехали.       Сириус быстро нашёл палочку и наложил заглушающее, водитель будет думать, что они болтают на невесть каком языке.       — Зачем ты это делаешь? — шепнул он, чуть наклоняясь вперёд.       — Делаю что?       — Нянчишься со мной. Везёшь к себе домой. Подрочил мне.                          Римус быстро посмотрел в сторону водителя.       — Он не услышит, — пояснил Сириус и убрал палочку.       Римус откинулся на сиденье.       — Не знаю. А сам как думаешь?       — Я думаю, — протянул Сириус, чувствуя острую нехватку его касаний, — что я тебя ослепил своей потрясающестью.       — В целом, так и было. И тебе нужно было снять напряжение.       — И ты решил помочь? Вот так просто?       Они переглянулись, и Сириус подумал, что заглушающего тут будет, наверное, маловато. Скрывать нужно не то, что они говорили, а то, какими взглядами при этом обменивались.       — А что тут сложного?       Сириус повернулся к нему боком и упёрся щекой в сидение.       — По тебе не скажешь, что ты так просто к этому относишься.       — К чему именно?       — К сексу. И часто у тебя такое бывает?       — Что я дрочу клиенту? Не могу вспомнить, — спокойно ответил Римус, и Сириус едва не заёрзал на месте от того, насколько его распаляло вот такое равнодушное спокойствие.       — И больше ты ничего не хотел? — невинно продолжил давить Сириус.       Римус прямо посмотрел на него, и почему-то Сириусу показалось, что он видит в темноте. Сам он видел лицо Римуса только урывками, когда они проезжали освещённые улицы.       — Хотел, разумеется.       — И чего ты хотел?       — Оттрахать тебя прямо там до потери пульса. Отсосать тебе. Наоборот.       — Чтобы я отсосал тебе? — прошептал Сириус только для того, чтобы сказать это вслух. Тяжесть в джинсах давила на ширинку.       — Ага.       — Я бы хотел, — улыбнулся Сириус, гуляя взглядом по тьме ниже плеч Римуса.       Он чувствовал, как щёки горят, и благодарил темноту за возможность скрыть это.       — Слушай, — вдруг серьёзно сказал Римус. — Я, конечно, ценю то, что ты… по какой-то причине проявляешь интерес. Но я не для этого везу тебя к себе.       Они затормозили на светофоре, и появилась возможность посмотреть друг другу в глаза. Сириус не увидел в лице Римуса того же желания, которое скорее всего было написано на его. Стало неловко.       — А для чего? — тупо спросил он.       — Не хочу, чтобы ты был один в такой день, — ответил Римус.       Они молчали весь остаток пути.       Когда такси затормозило возле дома, Римус чуть дёрнул плечом, и Сириус, задремавший там, по-собачьи вскинул голову.       — Домой пошли, — прошептал Римус, и он молча подчинился.       Было что-то чарующее в этом «домой», хотелось слышать это как минимум каждый день, хотелось торопиться куда-то, быть рядом с кем-то. Сириус никогда не признавался себе, что завидовал — по-хорошему, по-белому — Джеймсу с Лили, у которые игра в отношения так быстро переросла в семейную бытовуху, свой дом и даже ребёнка, что никто опомниться не успел. Они с Хвостом только и успевали качать головами и поражаться тому, какой Сохатый теперь взрослый, вот только им обоим не был понятен сам механизм.       Иногда, когда Джеймса не было рядом, а с седьмого курса такое случалось всё чаще и чаще — после выпуска и уж тем более после свадьбы они иногда вообще забывали, как он выглядит, короче говоря, иногда они обсуждали это всё. И приходили к тому, что, видимо, Сохатый был хроническим везунчиком.       Он просто жопой чуял, чего ему надо. А как? Никто понятия не имел. Вот как так получилось, что первая же девчонка, в которую он влюбился, стала его женой? Она давала ему отворот-поворот на протяжении шести лет. Любой бы сдался, хотя бы разозлился. Но не он.       Джеймс спокойно сносил её холод, её издёвки. Он просто качал головой и начинал снова. Говорил, как она хорошо сегодня выглядит. Подменял её на дежурстве, когда они оба стали старостами курса. Пытался её рассмешить, когда сестра снова «забывала» поздравить её с днём рождения. И однажды она его заметила.       Пит говорил Сириусу, что это всё потому, что Сохатый был влюблён. Если влюбиться — всё будет проще. Но Сириус для себя любовь не рассматривал.       В его семье любовь никогда не была благодатью, она была удавкой на шее, обузой и средством давления. Конечно, Сириус любит и брата, и даже отца с матерью. До поры до времени. Пока он их любил, они вертели им, как хотели. Когда он попытался перестать их любить, стало ещё хуже.       Гипотеза Пита прогорела, когда он стал влюбляться сам, но ничего из этого не выходило. У него почти что сложилось с их однокурсницей Сивиллой. Странноватая девчонка. У неё была ярко выраженная дальнозоркость, нечёсаные кудри и большая любовь к хиппарским нарядам. А, и дар предвидения. Но не вышло. Она путанно объяснила, что время их разведёт, и боль предательства оставит клеймо. Пит ревел в подушку, Джеймс пытался приободрить его и придумать новые стратегии подкатов, но Сириус тогда остановил его. Не судьба. Это было очевидно.       Сам Сириус просто не влюблялся. У него хорошо получалось влюблять, нравиться другим, очаровывать — естественно, он понимал это. И частенько этим пользовался.       Ему нравилось внимание, нравилось чувствовать на себе взгляды. И ему часто признавались в любви. Как-то он настолько зазнался, что чуть не разбил сердце Марлин. Они близко дружили и переспали разок по пьяни. Когда с утра он попытался как обычно сделать вид, что ничего не было, она впечатала кулак в его очаровательное лицо. Уже потом, когда они посрались, поорали друг на друга, оскорбили всеми мыслимыми и немыслимыми словами и наконец помирились, оказалось, что Марлин это всё не слишком понравилось. Ей первой Сириус признался, что ему больше нравятся члены. И их обладатели.       — А зачем же ты тогда… с девчонками? — нахмурилась она. — Со мной зачем? Поиздеваться что ли? Блэк, ты свинья!       — Да нет же! — зашипел Сириус. — Не знаю зачем! Просто ну, я же могу в целом. Это не… ну, это не прям противно!       — Не прям противно?! О, да ты обожаешь женщин, как я посмотрю, — огрызнулась она.       — Нет, с тобой-то как раз было нормально! — он попытался оправдаться, но чувствовал, что делает только хуже. — Ты берёшь контроль на себя, и грудь у тебя маленькая…       — Блять, я тебя убью прямо сейчас, — она бы и правда воплотила угрозу в реальность, если бы они не шептались на последней парте на занятии по травологии. — Ты так пытаешься сказать, что у меня сиськи маленькие?       — Ты тупая? Я говорю, что это и хорошо. Ты мне нравишься! Я думал, вдруг у нас получится.       Она посмотрела на него долгим тяжёлым взглядом.       — По-моему, мне нравится как раз то, что тебе не нравится, — припечатала она и отвернулась.       Сириус непонимающе поджал губы.       — Я вообще-то думал предложить тебе влюбиться, а ты начинаешь.       Марлин прыснула и попыталась сдержаться, когда в их сторону начали оборачиваться.       — Мой хороший, это не совсем так работает, — сказала она. — Люди сначала влюбляются, а уже потом думают. Не наоборот.       — Жаль.       — Ага. В любом случае, спасибо, — она придвинула к себе пергамент и сощурилась, пытаясь понять, какой кусок оставить под ту часть лекции, которую они благополучно прослушали.       — За что?       — За то, что помог разобраться.       — Стой, в чём? Я ничего не понимаю.       Марлин повернулась к нему.       — Сириус, тебе не нравятся девчонки.       Он ошеломлённо кивнул, как будто только и ждал того, что кто-то другой ему об этом скажет, чтобы не ему приходилось принимать такое категоричное решение.       — Наверное, — наконец сказал он.       — Не наверное, а точно. А мне… — она сделала паузу, но потом уверенно закончила. — А мне не нравятся парни.       Сириус ещё долго притворно сокрушался, что она не смогла оценить величайшие достоинства его пениса, если после увиденного стала лесбиянкой, а Марлин в ответ сгребала его в шутливые объятия и признавалась, что всё было не так уж плохо. Пока он не расстегнул ширинку.       Несправедливо. Он знал, что член у него что надо. И сейчас он был бы не против продемонстрировать его Римусу, но что-то в их общении ощущалось другим. Не совсем так обычно разворачивались случайные даже самые приятные интрижки.       Сириус был согласен переспать на первом свидании и забыть друг друга. Не отказывался он и от регулярных встреч для стабильного секса, так они виделись с загонщиком Когтеврана Бенджи Фенвиком в короткий промежуток времени между выпуском и вступлением в Орден. Это было такой приятной формой приятельства — можно выпить пива и обсудить квиддич, а можно и потрахаться. Может, у них бы получилось что-то большее, но по заданию Ордена Бенджи отправился на несколько месяцев в Восточную Европу. После его возвращения они виделись всего раз, выпили пива в компании, никакой химии между ними уже не было. Да и сближаться с кем-то во время войны казалось лишним. Бенджи думал точно так же. А потом его убили на миссии. В целом, Сириус не почувствовал ничего. Вроде бы.       Но когда он впервые встретил Римуса, и тот истекал кровью, на краткий миг его память прострелило вспышкой ужаса, когда он увидел тело Бенджи. Оно обрушилось на асфальт, как мешок с землёй. Пустое, лишённое жизни.       Сириус не бросился к нему, в его горлу не подступили рыдания. У них был регламент относительно погибших «в полях», их забирали те, кто не был на передовой — «скамейка запасных», как прозвал Грюм второй эшелон членов Ордена, которые бросались в гущу событий после гибели или серьёзного ранения представителей «основного состава». Для каждой миссии всегда было два списка. Основа и подкрепление.       Тогда и Сириус, и Бенджи были в основе. А значит Сириусу оставалось только отстреливаться и швырять проклятия. Он убил человека в ту ночь. Джеймс и Пит ничего не сказали. А что тут говорить?       Молча они зашли в квартиру. Сириус помялся на пороге, а Римус тут же организовал бурную деятельность — переложил подушки с дивана на шкаф, расправил кровать в спальне. Принёс полотенца.       — На, — протянул он. — Я пока тебе приготовлю кровать.       Сириус рассеянно кивнул и закрылся в ванной. Только в душе он понял, насколько же заебался. В квартире заиграла музыка, видимо, Римус поставил пластинку. Сириус прислушался, пытаясь понять, кто это, но так и не смог. Неужели он не слышал такое? Даже приглушённый звук казался приятным.       Подставляя голову под горячие струи и смывая себя этот долгий день, он старался оставлять в памяти только хорошее — вечер в пабе, то, что случилось в его комнате. О, это он точно никогда не забудет.       Мысли о том, как Римус быстро и грубо дрочил ему, прижимая его к дверце шкафа, привели к новому предсказуемому стояку. Вздохнув, Сириус провёл пару раз вверх-вниз, намыливая член и пытаясь игнорировать этот естественный природный отклик на воспоминания чего-то настолько приятного.       Да и не только это. Здесь, в ванной, пахло им, Римусом. Сириус втянул влажный воздух обеими ноздрями — пахло его сигаретами, какой-то мокрой травой или землёй и почему-то пахло ванилью. Эта сладость отчётливо выделялась в плотном коконе какого-то почти что дикого запаха. И откуда это?       Ну, разумеется. Сириус принюхался к себе. Это мыло. Ваниль и хвоя. Как же ему нравится лес, посмотрите на него. Может, позвать на прогулку? Подышать свежим воздухом?       Сириус, как любой ребёнок, выросший в четырёх стенах, был безразличен к природе. Да, было здорово пялиться в окно в Хогвартс-экспрессе. Ещё приятнее было валяться на берегу Чёрного озера и сбегать в Запретный лес. А летать на метле, чуть ли не задевая верхушки деревьев, было просто охуенно. Но в этом уравнении само созерцание всегда уступало на второй план.       — Ты там утонул? — проворчал Римус и постучал в дверь.       Сириус выпустил член из рук и чертыхнулся. Блять, у маглов же вечные проблемы со счетами за воду и остальное, он хорошо помнил, как Лили всегда возмущалась тем, что волшебникам не приходится платить коммуналку.       Он быстро выключил воду, вылез и обмотал вокруг пояса полотенце, чтобы скрыть свою немаленькую (слава Мерлину) проблему. И вышел, прижимая к поясу все свои скомканные вещи.       — А, извини, — сощурился Римус, как только увидел его на пороге спальни. — Сейчас найду тебе чего-нибудь из вещей.       Он порылся в шкафу, а Сириус пока подошёл к проигрывателю, который крутил всю ту же пластинку. Он взял в руки конверт от неё и всмотрелся в размазанных лица четырёх людей.       Голоса были ужасно знакомыми, он точно их знал и слышал до этого, наверное, на гриффиндорских вечеринках. Мэри притащила в школу проигрыватель на четвёртом курсе, и с тех пор каждый из компании хотя бы раз попробовал себя в роли диджея — втроём мародёры сходили с ума по битлам, естественно.       Песни ABBA звучали всегда из комнаты девчонок, потому что Мэри обожала танцевать, пока приводит в порядок свои кудри по утрам. Лили их тоже любила, но больше The Bee Gees, и Марлин её полностью поддерживала.       Но та же Марлин вместе с Сириусом готова была до упаду орать любые песни Боуи и Queen, и Джеймс с Лили обычно к ним присоединялись. Уже на старших курсах Лили после магловского лета и подработки в музыкальном магазинчике открыла для них панк-рок в лице Sex Pistols, и снова мародёры синхронно выбрали новые ролевые модели для всего безумия — шалостей, подколов и гогота в коридорах.       Музыка была слишком сильно переплетена со школой, неудивительно, что после выпуска она как-то… выпала из их жизней. Иногда она снова появлялась — на свадьбе Поттеров, на новоселье, на долгих ночных посиделках, где они снова собирались вместе, как в факультетской гостиной. Но вот дома Сириуса преследовала та же тишина, которую он так сильно ненавидел ещё с жизни на Гриммо.       Как-то ему в голову не пришло купить себе проигрыватель или хотя бы магнитофон. Ему трудновато было мыслить в таком «магловском» ключе. Чтобы избавиться от тишины, он просто нон-стопом слушал тайное радио Ордена.       Разумеется, бесконечные новости о новых нападениях и смертях не успокаивали, но хотя бы они создавали иллюзию контроля — будто бы если он будет знать, что происходит, он сможет в нужный момент среагировать и предотвратить что-то ужасное.       — Не узнал что ли? — спросил Римус.       Сириус положил конверт на место и нахмурился. Когда он прочитал название Deep Purple, в голове появились короткие быстрые вспышки каких-то обрывков песен. Но у него не было этой способности быстро вспоминать исполнителей и соединять их с творчеством.       Лили и Мэри могли по первым аккордам угадать любую песню, Пит тоже с годами наловчился, но Сириус мог так угадывать только то, что любил до мурашек.       — Я их слышал, просто не помню ничего конкретного, — пожал он плечами. — Но звучат круто.       — А-а-а, — понимающе протянул Римус. — У вас нет магловской музыки. И как вы живёте?       Сириус сел на кровать, всё ещё прижимая вещи к себе, чтобы Римус не подумал, что у него стояк от случайной песни.       — Ну, так-то она есть, — улыбнулся он. — У нас были маглорождённые на факультете. И один проигрыватель на всех.       — И что же ты любишь? — начал допрос Римус.       Сириус засмеялся. И почему у них одинаковая реакция? Каждый магл или маглорождённый будто бы обязан устроить допрос, как только ты говоришь, что любишь их музыку. В зависимости от того, что говоришь, они относили тебя к какой-то категории в своей голове, которая позволяла им понять, можно с тобой иметь дело или лучше не стоит.       — Битлов, конечно, — начал Сириус с козырей, и Римус нетерпеливо кивнул, как бы давая понять, что это очевидно, давай дальше. — Боуи, Queen, Sex Pistols…       Губы Римуса разъехались в улыбке.       — Кто-то над тобой поработал, — хохотнул он.       Сириус пожал плечами.       — У меня врождённый хороший вкус.       — А это альбом «Machine Head», давно уже вышел, но он охуенный. Ты слышал скорее всего «Дым над водой», она на другой стороне. Выйду, включу.       Он взял своё полотенце и закрылся в ванной, а Сириус наконец-то выдохнул и убрал вещи. Можно было переодеться прямо сейчас или даже сразу залезть под одеяло и отрубиться, но его внимание привлекла новая песня — ритмично и быстро начавшись, она зацепила его первыми строчками, призывающими кого-нибудь прийти на помощь. Ему-то уж точно помощь бы не помешала сейчас.              Help me now please, my friend!       Помоги же мне, прошу, мой друг!       I never felt so bad before       Я никогда не изнемогал так, как сейчас       Never never before!       Никогда, никогда в своей жизни!       Все те мысли, которые он так настойчиво пытался прогнать, вернулись. И почему, собственно, они не могут просто спокойно потрахаться и успокоиться?       К чему все эти разговоры, к чему эта ночёвка? Римус издевается?       Сириус уж точно не был похож на убитого горем брата. В целом, всё с ним было нормально. Его не нужно было спасать. Разве что…       Он не выдержал и запустил правую руку под полотенце, касаясь себя. Сначала совсем невесомо, легко и дразняще, но чем больше он думал о том, что увидит перед собой Римус, когда выйдет из душа, тем твёрже становился его член. Наконец, он откинулся на спину, вытянул одну ногу, а вторую раздвинул пошире, представляя себя со стороны. Полотенце съехало вниз.       Ему так сильно хотелось кульминации, что было уже абсолютно похуй, что и кто про него подумает. Всего лишь один раз. Всего лишь человеческое касание. Если рядом Римус, пусть это будет Римус.       Пожалуйста. Раз Римус так сильно хочет ему помочь, пусть сделает это.       Песню сменила следующая, ещё более ритмичная, а он наоборот замедлился, чтобы не кончить слишком быстро. Какое-то время он просто лежал, лениво размазывая пальцами смазку, воображая, как Римус стоит там в душе абсолютно голый и как вода касается каждого миллиметра его кожи.       Мерлин, в кого он превратился? Сейчас он на полном серьёзе согласился бы стать желтоватой водой с металлическим привкусом, лишь бы течь по трубам и касаться кожи Римуса. Пусть даже это касание длилось бы секунду.       Душ выключился, и Сириус очнулся, осознавая себя снова в реальности, где он валяется на кровати с твердейшим стояком и слюнями во рту от мыслей про Римусов хуй.       Кстати о нём. Римус вышел из душа уже одетым — домашние флисовые штаны и свободная кофта. Он вытирал волосы полотенцем и поэтому не сразу заметил, но вот когда наконец посмотрел — что ж, он был в тотальном ахуе.       Сириус довольно улыбнулся.       — Как мило, — прокомментировал Римус.       — Спасибо, я постарался, — он снова чуть привстал, опираясь на локоть, другой рукой продолжая трогать себя.       — Я вижу.       — И что думаешь?       — Ну, я собирался лечь на диване, поэтому технически я никак не могу запретить тебе дрочить в моей кровати.       — О, ты можешь запретить мне что угодно, и ты уже это знаешь, — прошептал Сириус, и он мог поклясться, что видел, как в глазах Римуса мелькнула тьма.       — Хорошо, — сказал он, бросил полотенце на кровать, а сам сел в кресло рядом с проигрывателем.       — Хорошо?       Римус покопался в пластинках, достал одну и поставил её взамен той, что закончилась.       — А вот так ещё лучше, — сказал он, взял бокал со стола и откинулся на спинку. — Ну, и о чём ты думал?       Прямой взгляд и эта интонация резкого допроса пустили горсть гигантских мурашек по спине Сириуса.       — О том, чем ты там занимаешься в душе, — невозмутимо ответил он, потому что а что ещё делать в такой ситуации?       Дело уже начато, надо довести его до конца.       — Я просто мылся.       — Мне этого хватило.       — Ясно, — он отхлебнул из бокала виски. — И чего ты остановился?       Сириус смотрел на него, не мигая.       — Ты хочешь, чтобы я продолжал?       Римус кивнул.       — Давай, продолжай. Покажи мне.       Ну, если ему нужно шоу, он обратился по адресу. Сириус отполз чуть дальше и откинулся прямо на подушки, теперь он мог видеть Римуса прямо перед собой. Было что-то сумасшедше горячее в том, чтобы вот так лежать перед ним полностью обнажённым, пока сам он был полностью одет.       Было что-то дикое в том, чтобы забыть всякий стыд и напоказ касаться себя под разгорячённые вопли, доносившиеся из проигрывателя.              And I need it       Это то, что мне нужно       I bleed it       Я выжму всё, что смогу       Yeah it's a wild hurricane       Да, это дикий ураган       Alright       Хорошо,       hold tight       Держись крепче              Римус, ни капли не стесняясь, рассматривал его с ног до головы. Что ж, нельзя его осуждать, Сириусу было что показать.       Тем временем он сам не спешил — прикрыв глаза, он провёл рукой, испачканной в смазке, по своей груди и животу, спустился к бёдрам, легко очерчивая выпирающие тазобедренные кости.       — Не трогай пока что, — грубо одёрнул его Римус, когда он уже потянулся рукой к члену.       — Хочешь помочь?       — Верю, что ты сам справишься.       — Жаль, — со стоном выдохнул Сириус, не сдерживая себя. — У тебя хорошо получилось сегодня.       — Я могу… — голос Римуса неожиданно оказался сухим, напряжённым. — Я могу сделать снимок?       Сириус широко открыл глаза. Воздуха в комнате стало катастрофически мало, на секунду показалось, что его голова кружится, или это Римус кружится, или всё вокруг кружится.       — Меня? — зачем-то спросил Сириус.       — Я не буду… — Римус быстро начертил пальцами квадрат, включающий в себя только голову Сириуса и часть его груди. — Только верх, — объяснил он.       — Я не против и низа, — с улыбкой хмыкнул Сириус.       Он не думал об этом — ни секунды. Он не думал о том, стоит соглашаться или не надо, что это вообще может значить, зачем это Римусу.       Он смог только рассеянно кивнуть, не переставая прокручивать в голове то, что у Римуса будет настоящее физическое доказательство того, что Сириус был здесь, был в его постели. У него будет прямое доказательство того, насколько невыносимо Сириус его хотел, потому что он никак не сможет стереть это со своего лица. Не сейчас.       Одна только эта мысль скручивала в тугой узел внутренности и сводила с ума. Римус потянулся за фотоаппаратом, щёлкнул пару раз чем-то внутри, на пару секунд отводя глаза от Сириуса.       Тот не шелохнулся. Он чувствовал, как щёки горят, какими мокрыми становятся руки, как медленно скатывается капля смазки на бедро.       Никому и никогда не удавалось запечатлеть его таким. Каждый его секс был в темноте — не по его вине. Во всей Британии (магической и нет) вряд ли найдётся много парней, которые хотят видеть, как они касаются другого парня.       И как Римус смог это понять? Как он смог так быстро считать, что Сириус настолько до жути хочет быть выставленным напоказ?       Наконец Римус снова посмотрел на него. Прямо. С вызовом.       — Это точно то, чего ты хочешь? — мягко спросил он.       — Да, Римус, делай своё грязное дело, — фыркнул Сириус и чуть прикрыл глаза, чтобы не дёрнуться от вспышки.       Римус прицелился, настраивая объектив.       — А ты делай своё, — глухо сказал он.       — Можно? — он зажмурился, изо всех сил пытаясь не заскулить от отчаянного желания ползать на коленках и умолять, чтобы Римус его коснулся.       У него стоял так, что это было уже неприятно, и именно поэтому он, как мог, слушался Римуса и не касался члена — казалось, как только он дотронется до него, сразу же обкончается, как какой-то спермотоксикозник.       — Да, можно, Сириус, — порывисто бросил Римус, и Сириусу показалось, что он оглох в ту же секунду. — Везде, но не член.       Он трогал себя, вёл сначала одной рукой, а потом и двумя так, словно они были чужими. На самом деле, именно это он и представлял — он старался касаться себя так, как мог бы коснуться Римус. Одна только мысль о нём прострелила низ живота тугими искрами.       Пару раз он услышал звук затвора и полностью доверился ему. Честно, ему было бы так похуй, даже если Римус бы в самом деле сфотографировал больше, чем собирался изначально.       Глупое осознание проскочило в набитой ватой желания голове. Сириус доверял ему. Вот так просто. Вот так сразу.       Сириус открыл глаза на мгновение, и то, что он увидел, до онемения в пальцах ему понравилось. Римус мог сколько угодно делать вид, что он держит себя в руках, но его алеющие щёки, его тёмный блеск в глазах и его побелевшие пальцы, вцепившиеся в бокал, отчётливо говорили о том, чего он на самом деле хочет. Он уже давно опустил фотоаппарат на коленки.       Всё это время Римус молчал.       — Потрогай себя внутри, — сказал он так тихо, что, наверное, было неестественно это слышать, но у Сириуса по ощущениям обострились все человеческие инстинкты и добавились какие-то новые.       Пока он отрывисто дышал, пытаясь осмыслить то, что только что услышал, Римус потянулся к проигрывателю и сменил сторону пластинки. Заиграла песня, которая точно была Сириусу знакома. Тягучая, мелодичная. Да, он её слышал. В какой-то другой невинной школьной жизни, где максимум того, что он мог сделать под музыку, — это накуриться, выпить или усадить девчонку себе на коленки и залезть языком ей в рот. И как это могло казаться горячим тогда?       Сириус, не разрывая зрительного контакта с Римусом, размашисто облизал сначала всю свою ладонь, но больше внимания уделил среднему и указательному пальцам, слюнявя от кончиков до основания. И как он, блять, держится? Когда Сириус хотя бы на мгновение пытался взглянуть на себя со стороны глазами Римуса, он вполне себе видел возможность отключить голову, схватить себя за волосы и трахать, пока мышцы не начнут гореть. А с ним что не так?       Ну и хуй с ним. Сам справится. Сириус быстро коснулся головки, размазывая смазку по ладони, а потом скользнул пальцами к сжатому кольцу мышц, чуть прогибаясь в спине, чтобы открыть себе доступ и улучшить обзор для зрителя. Один палец вошёл с лёгкостью, скоро к нему присоединился второй — и вот уже Сириус трахал себя своими же пальцами, насаживаясь на них и елозя по простыни. Другой рукой он взялся за член и принялся рвано и размашисто водить кулаком.       — Не помню, чтобы я тебе разрешал, — вклинился Римус.       Тупое разочарование и раздражение заставили Сириуса опомниться и распахнуть глаза. Он потерял идеальную секунду и идеальный ритм, но всё равно остановился.       — Можно? — издеваясь, спросил он, убирая руку от своего пульсирующего члена.       — Можно, — разрешил Римус.       Сириус опустил руку на член и, продолжая скользить пальцами внутри, довёл дело до конца. Всё время он смотрел на Римуса, не мигая, и когда наконец сперма вылилась на бедро и запачкала простынь, уши заложило на мгновением.              Smoke on the water       Дым над водой       And fire in the sky       И огонь в небесах              Примерно так оно и ощущалось. Ему удалось кончить с именем Римуса на губах без единого его прикосновения. Одного лишь его взгляда было достаточно, чтобы Сириус начал истекать слюнями, дымясь от желания и сгорая в бесстыдной тяге получить хотя бы одно касание.       И только тогда Римус к нему подошёл. Почти уже засыпающий Сириус, всё ещё держась за свой опавший член в попытке унять дрожь, почувствовал лёгкое шевеление воздуха и быстро открыл глаза.       Римус опустился перед кроватью на колени и мягко коснулся его влажных волос, почёсывая затылок, как собаке.       — Почему… почему ты не?.. — вяло и обиженно прошептал Сириус, даже не зная толком, в чём заключается его претензия.       — Почему что? — так же тихо спросил он.       — Тебе не понравилось? — невнятно спросил Сириус, сохраняя всё ту же недовольную интонацию.       — О, это было лучшее, что я видел в своей жизни, — серьёзно прошептал Римус. — После такого и сдохнуть не жалко. Я думаю, ты и так это делаешь, но, будь я тобой, я бы целыми днями дрочил, глядя в зеркало.       — Но я хочу… тебя, — настоял Сириус.       — Зачем?       — Что значит… — он поднялся на локтях, потянулся за палочкой, наложил очищающее и, нащупав домашние штаны, которые ему дал Римус, стал натягивать их на голое тело. Почему-то стало неловко быть единственным раздетым догола в этой комнате.       — Что значит зачем? Я просто хочу тебя, я не хочу думать — зачем.       Римус дождался, пока он закончит возиться с одеждой, а потом, удерживая его за затылок, быстро клюнул в лоб.       — Поэтому мне приходится думать за двоих, — прошептал он, пытаясь отстраниться, но Сириус схватил его за руку и потянул обратно на себя.       Римус не успел отодвинуться, и Сириус, наконец получая его лицо в своё распоряжение, принялся покрывать его беглыми влажными поцелуями. Борьба закончилась, так и не начавшись. Римус сдался, и сам первым поцеловал его в губы. Он был нежным, ласковым, в какой-то степени даже слишком осторожным.       Он целовался так, будто бы Сириус мог развалиться на куски прямо здесь или сбежать нахуй, но Сириус не хотел никуда бежать. Он снова потянул Римуса на себя, заставляя его забраться на кровать, и продолжил с нажимом облизывать и кусать его губу, его подбородок, его шею.       — Тише, тише, тише, — прошептал Римус, запыхавшись.       — Пожалуйста, — практически захныкал Сириус, не открывая глаз.       — Сириус, — позвал Римус, и он наконец открыл глаза; в полутьме комнаты ему показалось, что радужка у Римуса не коричневая, а желтовато-зелёная, его глаза словно светились в темноте. — Я не хочу, чтобы это плохо кончилось.       — Что может плохо кончиться? — прошептал он, втягивая носом тот запах, шлейф которого пытался поймать в ванной. — Это же просто секс, я хочу тебя, ты хочешь меня. Я же вижу, блять, я же знаю, ты не сможешь мне напиздеть.       — Ты себя видел вообще? Я не буду тебе пиздеть, это очевидно, что тебя будет хотеть любой.       Сириус резко обхватил его лицо обеими руками, вынуждая смотреть на себя, не отворачиваясь.       — Любой, но не ты? Ты издеваешься?       — Нет. Я же сказал. Я не хочу, чтобы это плохо кончилось.       — Я нихуя не понимаю, — простонал Сириус. — Просто скажи, как есть. У тебя тайная жена? Ребёнок? Ты мутишь с моей племянницей? Что, блять, не так?       — Чего, нахуй? — засмеялся Римус. — Сколько твоей племяннице?       — Мало. Неважно, — осёкся Сириус. — Я просто так сказал. Не переводи тему.       — У меня нет тайной жены.       Сириус выдохнул с облегчением, а потом снова напрягся.       — Тебе не нравятся парни? — продолжил он допрос, чуть отстраняясь.       Римус удержал его за локоть, и они продолжили сидеть прямо напротив друг друга.       — Один конкретный мне пиздец как нравится, — ответил Римус без раздумий. — Он только что подрочил в моей постели, и я не уверен, что смогу теперь спать здесь.       — Но при этом ты не хочешь участвовать? — Сириус никак не отреагировал на это признание, это не было никакой тайной. — У тебя чего, болячка какая-то?       Он слышал что-то от Марлин, что есть магловские болезни, из-за которых нельзя было заниматься сексом без резинки, даже девушкам. До этого он понятия не имел, что секс между женщинами вообще нуждается в каких-то дополнительных мерах защиты, ему казалось, что защищаются только от залёта. А если нет члена — нет и потенциальных детишек. Но выяснилось, что это не совсем так работает.       Так вот, Марлин прочитала ему целую лекцию о том, что иммунная система у маглов другая, и секс с ними может переносить по-настоящему пугающие болячки. Если у Римуса что-то такое, это бы объяснило, почему он так долго держит хуй в штанах.       Римус как-то странно смотрел на него и молчал. Неужели реально?       — Э-э, ты не подумай, это нормально, — поспешил его успокоить Сириус. — Я не… в смысле я не знаю прям всего, но что-то я знаю, и можно же, ну, там… короче, есть варианты.       Римус покачал головой.       — В этом смысле у меня всё нормально.       Сириус отчаялся.       — Так что тогда не так?!       — Я просто ну… Я тебя знаю два дня.       — И что с того?       — Я тебя знаю два дня, но я уже знаю, что буду думать о тебе года два, как минимум. И это если у нас ничего не будет. А если будет… — он тяжело вздохнул и закрыл глаза; Сириус, не убирая пальцев с его разгорячённого лица, прижался своим лбом к его лбу.       — Я буду о тебе думать всегда, — прошептал он, реально имея это в виду.       Даже если Римус так и не позволит ему коснуться себя, даже если у них не будет секса в смысле физической близости, у них уже всё было на самом-то деле. Сириус был уверен уже сейчас, что в его голове, теле, молекулярном составе и Мерлин знает, где ещё, произошли необратимые изменения.       Римус усмехнулся.       — Не говори то, чего не можешь обещать. Такие как ты… — он неопределённо мотнул головой. — Ты из другого мира, Сириус, у тебя имя как у ёбаной звезды. Когда такие, как ты, появляются в жизни таких, как я, это кончается катастрофой. Потому что всё закончится, и такие как ты этого даже не заметят, а такие как я сопьются ко всем хуям и будут представлять тебя на месте каждого встречного. Я не хочу этого. Вот и всё.       Вот уж драма на пустом месте. Сириус и забыл, что существуют люди с такой низкой самооценкой. Слава Мерлину, у него не оказалось неизлечимой болезни или жены, с этим уже можно работать.       — Ладно, — быстро прошептал он.       Римус даже опешил.       — Ладно?       — Ну да. Я понял. Ты себя накрутил какой-то хуйнёй, Римус. Я знаю, что я не… — он замялся. — Короче, да, ты прав, я зашёл вообще с другого края. Я думал, ну… я видел, что ты хочешь. Если тебе надо что-то более… Какое-то… э-э, я… — он выдохся и мысленно ударил себя несколько раз по макушке. — У меня никогда не было отношений, если ты об этом. Но если тебе это надо, ну… Давай так.       Их лбы вспотели. Римус отстранился, глядя на него самым неуверенным взглядом из всего своего арсенала.       — Нет, — наконец сказал он.       — Нет? Ты мне отказываешь? — хихикнул Сириус. — Подумай ещё раз.       — Ты не знаешь, что ты предлагаешь. И ты не знаешь меня, — отрезал он. — Тебе это не надо. Не предлагай такое, просто потому что хочешь подержать мой хуй во рту.       Сириус широко заулыбался.       — О, спасибо, что напомнил. Этого я действительно хочу.       Римус молча встал с кровати, снял с проигрывателя шипящую пластинку и выключил свет в коридоре. Они оказались в полной темноте.       — Спокойной ночи, — пробубнил Римус из соседней комнаты.       Сириус упал на подушки, удовлетворённо потягиваясь.       — Спокойной ночи, Римус, — пропел он. — Пусть тебе приснится, что я стал твоим парнем.       — Я вроде не говорил, что мне часто снятся кошмары, — диван заскрипел, а потом снова наступила тишина. — Я уйду рано с утра. Не жди.       — И когда у нас следующее свидание?       — Никогда. Позвони через неделю, я сообщу тебе, есть ли подвижки по делу.       Сириусу показалось, что он чувствует напряжение в этой тишине, будто бы он хотел сказать что-то ещё, но промолчал. Ну и пусть. Пусть подумает где-нибудь в одиночестве о том, как сильно ему не хватает Сириуса. Вряд ли у него получится выкинуть из головы сегодняшний вечер.       Сириус признавался себе в этом спокойно: ему хотелось, чтобы Римус хотел его. Ему хотелось, чтобы Римус терял контроль рядом с ним. И Сириус привык получать всё, что ему хотелось.       — Не скучай слишком сильно, — прошептал он в темноту с улыбкой.       Прошло уже какое-то время, наверняка Римус уже уснул или просто не услышал, потому что сказано это было слишком тихим шёпотом.       Но Сириус был практически на сто процентов уверен, что услышал тихое хмыканье в темноте. И это давало надежду.       Он растянулся на простынях, пропахшим Римусом, и моментально отключился.