Альтернативные

      — Я надеюсь, ты меня покормишь, — хмуро заявил Юнги, входя в квартиру Чимина в рассветных сумерках. — И что-то объяснишь. Потому что твоё «хочу поменять замки» никак не подготовило меня к «приезжай, пожалуйста, срочно!»       Он обнял друга за плечи и повлёк его в кухню, чувствуя, как напряжены плечи под его рукой.       — Рассказывай, что случилось?       — Последнее, о чём я сейчас могу думать — это еда. Поэтому я ничего не приготовил, — повинился Чимин — сонный, измученный, нервно вздрагивающий от каждого шороха. Но присутствие Юнги чуть-чуть помогло. Разговаривать с живым человеком, а не с зеркалом, было куда понятнее. — Сейчас пожарю тосты, — пообещал он уже на кухне, растерянно оглядываясь, словно находился там впервые и сам не знал, где что лежит. — Намджун… Он собрал вещи. Вчера, пока мы были на занятиях.       Хлеб всё-таки нашёлся, как и тостер, Чимин поставил чашку в кофеварку, насыпав зёрен, а потом сел за стол, медленно моргая и дожидаясь, пока всё приготовится.       — Я всю ночь не спал…       Как рассказать Юнги о том, что он слышал накануне вечером, Чимин не знал. Сейчас, после этой бесконечно долгой ночи, всё услышанное ему самому казалось бредом больного разума, но не отпускало, тревожило и крутилось в голове, не оставляя места мыслям о чём-то ещё.       — Я не ожидал, — признался Юнги, глядя на него с сочувствием. — Думал, он поймёт, какую глупость делает и приползёт просить прощения. Я бы приполз…       Он вздохнул: его поддержка в этой ситуации была однозначно на стороне Чимина, но Юнги хотел бы понять обе стороны. Что такое случилось с Намджуном, хорошим, разумным парнем?       — Сейчас кофе выпью и приготовлю тебе нормальный завтрак, — пообещал он. — Поменяю твои замки. А потом ты поспишь, хорошо? Может быть, Тэхёна позвать?       — Не надо, — Чимин мотнул головой. — У него же есть свои дела. И я вчера… попросил его уйти домой. Хотелось побыть одному.       Он покрутил в руках свою, пока ещё пустую чашку, вслушиваясь в жужжание кофемашины.       — Юнги, ты не знаешь, у Хосока есть младший брат? — внезапно спросил.       — Нет, — тут же сказал тот, но задумчиво поморгал. — Вернее, он никогда об этом не говорил. Хотя мы разговаривали о его семье… А откуда такой вопрос?       — Я… вчера… с ним разговаривал, — прошептал Чимин, глядя на друга через стол. — С незнакомым человеком, который представился братом Хосока. Там… много чего непонятного, Юнги, я даже не знаю, как это рассказать. Но мне нужно связаться с Хосоком и спросить. Сейчас, наверное, ещё слишком рано…       — Где разговаривал? — Юнги встал, чтобы поставить свою чашку на стол и забрать у Чимина его пустую. — Где вы встретились? Или по телефону? Как так получилось?       Он не стал садиться на место, остановился за спиной Чимина и опустил ладони ему на плечи, мягко разминая: это всегда помогало расслабиться, а Чимину было просто полезно с его работой за ноутбуком. И под его руками плечи Чимина опустились, когда он на выдохе произнёс:       — В зеркале.       Гораздо правильнее и безопаснее было ответить «по телефону», и такая мысль у Чимина появилась даже раньше, чем Юнги об этом спросил. Но ведь это не было правдой. А Чимин, несмотря на то, что не обо всём был готов разговаривать, не любил врать близким людям.       — Я слышал его голос в зеркале, Юнги, — добавил он, запрокидывая голову. — Представляю, как странно это звучит, но это так и было! А ещё ко мне приходит его кошка… Матильда. Она полночи скреблась в двери, я закрыл её в спальне.       — Пиздец, — выдохнул Юнги, и его руки замерли. — Прости, пожалуйста, я… Я думал, это сказки. Про старые зеркала, которые показывают что-то другое… Прости, что принёс это в твой дом.       Он поверил в слова Чимина сразу, хоть и не сталкивался никогда с зеркалами, из которых появляются кошки. Поверил ещё в тот момент, когда закидывал зеркало тканью — и ведь думал, что это решит проблему, пока он не поставит новое. Юнги был человеком рациональным и не верил в чудеса, но легенды и байки опытных реставраторов не прошли мимо него: старинная мебель с историей могла удивить новых владельцев.       — Закрыл в спальне? Она не ушла? — Ладони снова пришли в движение. — Позволишь посмотреть? Когда позавтракаем.       — Под утро затихла, — пробормотал Чимин в ответ. — Надеюсь, что ушла. Мне не по себе, Юнги. Это всё… это даже не просто странно, это жутко! И кошка эта, и голос… Ты сможешь поменять зеркало?       — Прости, милый, — виновато повторил Юнги. — Я поменяю. Сегодня же заберу его с собой и уничтожу. Представляю, чего ты натерпелся.       — Он говорил, что знает Намджуна, — признался Чимин, вздыхая. — И Сокджина… Его заместителя. И Тэхёна. И… тебя. Я не понимаю, как это возможно. Что это такое было. За что это мне сейчас, когда всё и без того сложно. Мне страшно, Юнги…       — Меня? — Юнги потянулся за наполненной чашкой, поставил её перед Чимином и заключил его в объятия со спины. Тёплые и надёжные, обещавшие безопасность. — Как его зовут? Он назвался?       — Ч… Чонгук, — неуверенно сказал Чимин, глядя в чашку. В тёмной жидкости он увидел собственное отражение и почему-то вздрогнул. — Юнги, а где Хосок учился?..       — В Испании же, — отреагировал тот и уточнил: — А до этого в Корее. Чонгук, Чонгук… Единственный Чонгук, которого я знаю, Ким Чонгук и ему уже лет шестьдесят…       Он коснулся губами встрёпанных волос Чимина и успокаивающе сказал:       — Хочешь, можешь пока пожить у меня, я всё равно редко появляюсь в квартире? Или у Тэхёна, он точно будет рад. Только не бойся ничего, мы со всем разберёмся.       — Нет, — сразу же отказался Чимин, — я не хочу никуда переезжать. Это моя квартира, мы… я долго её искал, — было очень странно выкидывать Намджуна из этого уравнения, но Чимин не надеялся, что всё вернётся на круги своя и забудется, словно ничего и не случилось. — Просто избавь меня от этого чёртового зеркала, пожалуйста.       — Хорошо, конечно, — торопливо пообещал Юнги. — Давай выпьем кофе и я займусь…       Когда комод был отодвинут на место, а дверь в спальню открылась, первым, что Юнги увидел, была кошка — чернильно-чёрное пятно на белоснежной постели. Он приблизился, осторожно коснулся мягкой шёрстки и поднял животное вверх, к своему лицу.       — Как ты говоришь, её зовут? Мальта?       Кошка, несомненно, была живой и осязаемой, тёплой, мягкой, а сейчас возмущённой и обрадованной разом, словно признала в Юнги кого-то знакомого.       — Матильда, — поправил Чимин, не спеша заходить дальше, чем один шаг за порог, словно проклятое зеркало притянет его к себе и поглотит в бездну. — Почему она осталась? Её дом не здесь.       Юнги никогда не держал кошек, но перехватил Матильду поудобнее, чтобы она не вырывалась, так же успокаивающе, как и друга, погладил между ушек. Его голос зазвучал нежнее, бархатнее.       — Ты что здесь делаешь, малышка? Матильда, да? Такая маленькая девочка и гуляешь одна. Тебе пора домой. Твой хозяин, наверное, волнуется. Иди домой, Матильда…       Он опустил кошку на туалетный столик и подтолкнул её к зеркалу.       — Как ты пришла? Иди домой, малышка.       — Может, ей ткань мешает? — по-прежнему стоя у дверей, спросил Чимин. Он боялся лишний раз взглянуть на зеркало, занавешенное тканью, и уж тем более боялся её снять. А Матильду оно вообще не интересовало, она смотрела только на Юнги.       Тот одной рукой стянул ткань, пока второй осторожно подталкивал кошку к зеркалу. То было гладким и чистым, словно капля крови Чимина, которой тот ночью мазнул по поверхности, впиталась в стекло.       — Ну что ты? — мягко спросил Юнги у ластящейся к его ладоням кошечки. — Иди домой.       Чимин нахмурился. В его голове всё перепуталось, но он точно помнил, как порезался и перечеркнул своё отражение. А Матильда не собиралась уходить: мурчала и тёрлась о Юнги, перебирая лапками по столешнице, а затем и вовсе запрыгнула ему на плечо, как поступала только с хозяином.       — Что тебе нужно? Почему ты не уходишь? — отчаянно вопрошал Чимин. — Домой! — Он всё-таки шагнул ближе, стараясь не смотреть на столик, вытянул руку, пальцем указывая направление. — Иди домой, Матильда! Сейчас же.       И та неожиданно зарычала — низко и грудно, — вцепившись коготками в футболку Юнги.       — Тише, — обоих попросил тот. — Шрамы, конечно, украшают мужчину, но я не хотел бы появиться перед Хоби с расцарапанным лицом. Мы только начали встречаться, я не уверен, что тот оценит.       Юнги поднёс пальцы к кошке, позволяя обнюхать себя и успокоиться, и сгрёб её в ладони, пообещав Чимину:       — Не переживай, сейчас что-нибудь придумаем.       — Что? — выдохнул Чимин, опускаясь на край кровати. — Что придумаем? Я и так с ума схожу, а тут ещё эта кошка… Что делать, Юнги?..       Тот не ответил, пересадив Матильду на столешницу, и ладонями ощупывал и раму, и поверхность зеркала, словно ожидал, что оно поддастся под его руками.       — Ты прямо сейчас хочешь его снять? — уточнил Чимин, чуть склонившись в сторону, чтобы увидеть, получается ли. Но как только заметил, как зеркальное изображение потемнело, тут же крепко зажмурился.       — …Юнги? — спросил незнакомый голос. Тот самый, который Чимин уже слышал вчера вечером.       Чонгук тоже почти не спал, всё ждал возвращения Матильды, весь извёлся, но теперь таращился в зеркало во все глаза. Это действительно был Юнги, только… какой-то непривычный. Знакомые черты были неуловимо жёстче, плечи — шире, волосы — короче.       — Нет, я хочу понять, как нам вернуть кошку обратно, — задумчиво пробормотал тот. — Чимин, если я его сниму, она не сможет вернуться. Я не уверен, что для этого подойдёт любое зеркало.       Он поднял взгляд и вздрогнул, глядя в незнакомые глаза вместо своего отражения. Огромные встревоженные глаза.       — В смысле «сниму»? — Чонгук нахмурился, вглядываясь в непривычного Юнги. Матильда вновь тёрлась о его руки и негромко мурчала. — В смысле «не сможет вернуться»? Это как?.. Юнги, это же ты? Мне нужна моя кошка!       — Ты с ним знаком? — пробормотал Чимин, не открывая глаз.       — Впервые вижу, — очень ровно отозвался Юнги, щурясь и пытаясь прочесть слова по губам отражения. — Чимин, ты его слышишь? Симпатичный мальчик, только очень волнуется. На духа или чудовище не похож.       Он погладил Матильду, поворачивая её к зеркалу, и потыкал пальцами в стекло.       — Давай, малышка, твой хозяин тебя ждёт.       Но Матильда на хозяина даже не смотрела, пытаясь вывернуться из чужих рук. А когда ей это удалось, спрыгнула на пол и сбежала на кухню, словно проголодалась.       — Да что происходит? — Чонгук уже жалобно приподнял брови. — Юнги, почему ты не отвечаешь? Ты не слышишь меня?       — Слышу, — прошептал Чимин. — Он тебя зовёт. Просит ответить. Юнги, что происходит?       — Ты боишься на него посмотреть? — уточнил тот, обернувшись к другу. — Чимин, нам без тебя не обойтись. Тебе придётся озвучивать мне его слова. Я понимаю, как это странно и страшно, но прошу, дорогой, соберись с силами. Кошку действительно надо вернуть.       У него и самого подрагивали руки, но Юнги очень старался не выказывать собственного страха, поддерживая в Чимине хоть какую-то видимость спокойствия и контроля над происходящим.       — Я не могу… — Тот замотал головой, но, всё так же крепко жмурясь, пересел на пуф поближе, отворачиваясь. — Хорошо, я буду озвучивать, но не проси меня смотреть.       Зашуршало одеяло — Чонгук подался ближе, усевшись на своей постели. Теперь он видел двоих, слышал обоих, но не понимал, что происходит. Куда сбежала кошка и увидит ли он её хоть когда-нибудь. Что ему говорить и как убедить людей по ту сторону зеркала не бояться. Он уселся поудобнее, всматриваясь. Кажется, это был тот же парень, которого он видел в первый раз.       — Послушайте, — начал Чонгук как можно мягче, — я тоже растерян. И ничего не понимаю. Я не буду ни о чём просить, мне просто нужна моя кошка. Поэтому… наверное, не стоит выкидывать зеркало? Мы можем как-то договориться?       Казалось, что он разговаривал с террористами, взявшими Матильду в заложницы.       Чимин медленно, подрагивающим голосом повторил его слова, никак не комментируя, хотя хотелось вскочить, принести с кухни чёртову кошку и засунуть её в зеркало собственными руками.       — Матильде ничего не угрожает, — пообещал Юнги. — Я не понимаю, как она это делает, но мы постараемся отправить её обратно. Ты Чонгук, да? Ответь на несколько вопросов, хорошо? Какой у тебя номер телефона?       Может, Юнги его и не слышал, но точно видел, как парень в зеркале несколько раз кивнул, а потом продиктовал цифры, которые озвучил уже Чимин.       — Я тоже не понимаю, как она это делает, — добавил Чонгук. — Но раньше она всегда возвращалась домой.       — Чонгук, дальше, — попросил Юнги, вбивший на телефоне семь названных цифр.       Чимин выслушал ответ и вцепился пальцами в свои плечи, обхватывая их.       — Он говорит, что это всё. Номера семизначные, — тихо сказал он.       — В смысле?.. — Юнги округлил глаза и вздохнул так тяжело, словно на него обрушились все горы мира. — Чонгук… Мне очень жаль. Мы в разных мирах. В том Сеуле, где мы живём, телефонные номера другие. Я не могу позвонить тебе и принести твою кошку.       — Всё-таки в разных? — так тихо, что даже Чимин его с трудом услышал, проговорил Чонгук, и его плечи опустились. — Вот ведь… а я надеялся, что в одном…       — Только не реви, — попросил Юнги, глядя на потерянного парня. — Если она уже ходила сюда и обратно, должен быть способ вернуться. Может быть, она устала. Или проголодалась. Или нервничает.       — Может… — эхом прозвучал Чонгук, глядя на пальцы Чимина, всё ещё держащие плечи. — Я раньше не говорил с кем-то из другого мира. Только смотрел. Во сне. И вроде бы стоит порадоваться, что у меня это получилось, но радоваться нечему. Я лишился кошки, а… Подождите, — он сам резко отвернулся от зеркала, — Хосок сейчас придёт звать меня на завтрак. Поэтому мне пора бежать. Пожалуйста, придумайте что-нибудь, чтобы Матильда вернулась!       И исчез из отражения, опережая брата, готового постучать в двери, — вышел раньше и натянул улыбку:       — Доброе утро. Пойдём.       — Ты опять всю ночь играл? — Хосок чуть нахмурился, глядя на его глаза. — Чонгук, ну понятно, что лето, но ночью надо хоть немного спать.       — Не начинай, пожалуйста, — вздохнул тот, быстрее старшего сбегая вниз по ступенькам, но дождался его внизу и добавил: — Игра была интересной. Днём посплю.       — А где Матильда? — спохватился Хосок. — Ты решил оставить её без завтрака? Чонгук, ну ты… Иди за стол, я схожу за ней.       Чонгук тут же схватил его за руку.       — Нет! — отрезал он, хоть и старался погасить вспыхнувшее волнение. — Она… ещё спит. Потом покормлю. Не надо её будить. К тому же папе не нравится, что она ест в столовой. И не смотри на меня так. В моей комнате не спит Мин Юнги, он дома, — попытался отшутиться.       — Да причём здесь Юнги? — не понял Хосок. — Даже если бы он бы у тебя спал, он бы смог добиться завтрака. А бедная кошка…       Он вздохнул, не договорив, и тоже широко улыбнулся родителям.       — Доброе утро!       — Доброе утро, дорогие мои. — Улыбка папы вышла довольной, но чуть потускнела, когда он заметил растрёпанность младшего сына. Давно пора было привыкнуть, но он всё ещё пытался это изменить. — Чонгук, пожалуйста, приведи себя в порядок прежде чем сесть за стол.       — Я в полном порядке, — отмахнулся тот, усаживаясь за своё место. — И я кое-что хочу вам сказать.       — Надеюсь, это что-то хорошее. — Хосок сел на свой стул и развернул салфетку на коленях. — Блинчики? Папа, ты нас балуешь.       — Приятного аппетита, радость моя, — отозвался омега, а потом обратился в слух.       — Отец, — Чонгук смотрел на второго родителя, — вызови, пожалуйста, слесаря. Нужно установить замок на дверь в мою комнату.       У папы, что наливал мёд в маленькую чашечку, чуть кувшин из рук не выпал.       — Или мне самому это сделать? — добавил Чонгук.       — Мы с тобой учились перекрывать воду и менять смеситель в ванной, — спокойно отозвался отец, не отвлекаясь от завтрака. — Но замки не ставили. Лучше вызову слесаря, ваш папа не переживёт царапин на двери. Позвоню сегодня.       — Хорошая мысль, — одобрил Хосок, благодарно улыбаясь папе-омеге и забирая у того мёд. — Опять же, чтобы Матильда не выскакивала из комнаты. Лучше круглые ручки. Тогда имеет смысл менять их во всём крыле. Чтобы было гармонично и единообразно.       — Какие ещё ручки? Какой ещё замок? — казалось, это возмутило только папу. — Чонгук, ты не доверяешь своей семье?..       — Доверяю, — ответил тот, пытаясь скопировать невозмутимый тон отца, — но я уже не мальчик и имею право на личную жизнь. Вы настаиваете на том, чтобы я жил с вами, несмотря на то, что уже взрослый. Хорошо, я принимаю вашу волю. Но всем будет спокойнее, если я смогу закрыть двери, когда не хочу, чтобы кто-то туда входил.       — Дорогой, ты врываешься даже ко мне в кабинет, лишь изображая предварительный стук, — со смирением в голосе напомнил отец. — Что уж говорить о детях. Если ты хочешь хоть каких-то внуков, позволь им почувствовать себя взрослыми. Или ты хочешь, чтобы твой сын с омегой по отелям обнимался?       — Нет, пожалуйста, надеюсь, что этого не будет, — папа почти смутился, вспоминая сцену, что открылась ему в комнате Чонгука не так давно. — Хорошо. Пусть будет так. Я подберу новую фурнитуру для всех дверей.       Чонгук посмотрел на отца с благодарной улыбкой и быстро справился со своим завтраком, раньше всех закончил его и по традиции сбежал из столовой, на всякий случай прихватив с собой корм для Матильды и её миску. Может быть, это могло её привлечь из другого мира по ту сторону зеркала? Но вернувшись в комнату, Чонгук увидел в отражении уже самого себя, а не тот мир, в котором осталась его любимица.       — Я думал, Чонгук повзрослеет, пока ты будешь учиться, — заметил вполголоса отец, пока шофёр вёз их с Хосоком работу. — Без той конкуренции, что была у вас в школьные годы. Но вижу, как он с каждой неделей становится взрослее сейчас. Не знаю, твой ли это пример или просто возраст пришёл… Но рад, что вы сейчас так хорошо ладите друг с другом.       — Ну мы всё же оба подросли, — улыбнулся старший сын. — А тогда оба были подростками в пубертат. Сейчас вопрос не стоит, у кого велосипед круче или кому купили более мощный компьютер. Сейчас мы просто можем быть любящими братьями, дружной семьей.       — Кстати о дружной семье, — вспомнил отец. — На следующей неделе приезжает ваш кузен из Пусана.       — Этот самодовольный хлыщ, который опять будет рассказывать, на каких курортах и с какими омегами он отдыхал? — взвыл Хосок, но тут же притих под отцовским взглядом, почти кротко поинтересовавшись: — Надеюсь, ненадолго?       — Он вроде как хотел купить дом в Сеуле, а потом будет делать там ремонт, — отец не стал его обнадёживать. — А ты знаешь, как ваш папа любит общаться с семьей. Минимум пару месяцев он точно проведёт у нас. Со своим омегой. Поэтому постарайтесь не как в прошлый раз.       — Когда мы с Чонгуком подсыпали ему кузнечиков в кровать? — невинно уточнил Хосок и рассмеялся. — Отец, мы взрослые альфы. Всё будет хорошо.       

***

      — Дорогой, доброе утро, — ласково сказал Сокджин, зайдя в спальню Юнги, когда получил разрешение. — Как ты сегодня? Как тебе спалось? И я не понимаю, что происходит, но у нас в гостиной сидит Чонгук и ждёт, когда ты к нему выйдешь. Уже почти час как. Мы уже чаю попили и немного пообщались, но что за срочность он так и не признался.       — Что же ты меня сразу не разбудил? — изумился Юнги и без особой надежды спросил: — Принять его в спальне не получится?       С Чонгуком он бы спокойно поговорил и в пижаме, за чашкой кофе и подушкой под плечами, но господин Ким-старший чтил приличия не меньше, чем старшие Чоны, а Юнги старался соблюдать правила дома, в котором гостил. Поэтому к Чонгуку он вышел умытым, причёсанным, прилично одетым омегой.       — Привет, — просиял альфа, поднявшись навстречу. — Прости, что я не позвонил, не хотел разбудить тебя звонком, поэтому просто приехал, спросив разрешения у Сокджина. Мы можем поговорить? Желательно наедине…       — Идите в мою комнату, — сказал Сокджин, посмотрев на них обоих. — Я пока заварю ещё чай.       Юнги благодарно кивнул лучшему другу, протянул Чонгуку руку и переплёл с ним пальцы.       — Что случилось? — тихо спросил он, закрывая за ними дверь. Подтолкнул Чонгука к маленькому дивану и опустился рядом, не отпуская руки. — У тебя очень тревожные глаза.       — Очень много всего случилось, Юнги, — начал Чонгук, вглядываясь в него так пристально, словно впервые видел или в чём-то подозревал. Но это совершенно точно был его омега, а не тот, в зеркале, что не слышал его слов. — Во-первых, Матильда пропала…       — Как пропала? — ахнул омега, просыпаясь от этого известия вернее, чем от умывания. — Выскочила в сад? Или… — Он оглянулся на дверь и почти прошептал: — В зеркале?       Чонгук кивнул несколько раз, это вышло от нервов.       — Вчера перед сном она ушла туда и не вернулась, — хрипло проговорил он, перебирая пальцы Юнги своими. — Я всю ночь её ждал, почти не спал, закрывал глаза и подскакивал от каждого шороха. И я ошибался, Юнги. Кажется, ошибался. Когда я видел там Намджуна, это был не тот Намджун, которого мы знаем. А другой. Из другого мира. Сегодня я видел там… тебя. Человека, которого тоже звали Юнги. И он очень на тебя похож, но при этом вы разные. Словно… ты, только альфа.       — Это как? — Тот зажмурился и потряс головой. — Это другой мир, в котором живут другие мы?       — Видимо, так, — подтвердил Чонгук. — Там живут и Хосок, и… Тэхён. Мы разговаривали с Чимином перед тем, как Матильда исчезла в зеркале. Вчера я его не видел, только сегодня утром. Это был тот самый омега, которого я видел в первый раз. Я ещё немного сомневался, но… его руки я хорошо запомнил. — Он опустил взгляд на их сплетённые пальцы. — И сначала ничего не понимал. Только утром всё стало яснее. Они… хотели избавиться от зеркала! Но у них Матильда, Юнги!       — Другой мир, в котором живут люди, похожие на нас и с нашими именами. — Юнги сосредоточенно хмурился, вычленяя главное. — Они держат нашу кошку у себя и хотят избавиться от зеркала. Да это какой-то межмирный… кэтнеппинг! — А потом на миг учёный в Юнги дал сбой, он поднял поблёскивающие глаза на Чонгука и тихо спросил: — Я в том мире… Альфой я красивее?       — Об этом я даже не подумал, — признался Чонгук слегка виновато. — Но, может, там ты и не альфа. Зеркало не передаёт запахов. Просто он выглядел иначе, даже старше, наверное. Непривычно. Но ты очень красивый омега, Юнги. Ты, которого я знаю. А тот… он меня даже не слышал.       И совсем тихо добавил:       — А Чимин не смотрел на меня.       — Испугался? — предположил Юнги, на мгновение прильнув щекой к его щеке. — Любой бы испугался, если бы сначала на него из зеркала выскочила кошка, а потом заговорил незнакомец. Что же нам делать? Как вернуть Матильду?       — Я не знаю, — выдохнул Чонгук. — И как объяснить её отсутствие Хосоку? Родители только обрадуются, если я скажу, что она пропала, но брат… Он будет переживать. А если они действительно избавятся от зеркала, и я больше не увижу нашу кошку, Юнги?.. Да я вообще не знаю, что тогда делать.       У Юнги сжалось сердце. Слов для утешения и ободрения Чонгука не было. Кто знает, как люди в другом мире отнесутся к таким чудесам? Они действительно могут выкинуть или разбить зеркало, да и Матильду просто выставить из дома… И что тогда с ней будет?       Что будет с Чонгуком, который ищет в этом зеркале своего истинного?       — Поехали к тебе? — тихо сказал Юнги. — Будем ждать её вместе.       — Поехали, — согласился Чонгук, взглянув на омегу с благодарностью. — Сегодня за завтраком я попросил отца вызвать слесаря и установить замок на дверь в комнату. Не думаю, что это случится сегодня же, но надеюсь, что они поняли намёк и не будут нас беспокоить. Кстати, как ты? Кажется, тебе действительно стало лучше? Это всё платок, да?       — Да, когда я сплю с ним под подушкой, — вздохнул Юнги. — Сокджин уже удивлённо на меня посматривает, но, к счастью, пока ничего не спрашивает. Но ты бы знал, как хорошо, когда утром просыпаешься не от тошноты или головной боли, а потому, что выспался.       Запах виски, слишком концентрированный, уже перестал раздражать. Разница в самочувствии действительно была разительной, и Юнги сиял, как любой отдохнувший молодой и здоровый омега. Может, стоило не звать Тэхёна с собой, а заручиться обещанием ежемесячно присылать по такому платку?       — Очень любопытно, — сказал Сокджин, провожая их обоих. — Вы такие голубки, но такие загадочные! Не забудьте, что в субботу мы играем в теннис. Все вместе, для отсутствия нужна уважительная причина.