Альтернативные

      На следующий день на Юнги не было шёлкового костюма, он вышел навстречу приехавшему к обещанному времени Чонгуку в чёрных джинсах и такой же куртке.       — Сколько у нас времени? — уточнил он, сев в машину и пристегнувшись.       — Несколько часов точно есть, — ответил Чонгук, что сегодня чувствовал себя гораздо лучше — любимая безразмерная толстовка ощущалась, как броня, пусть и не была плотной. А в свободных джинсах было куда удобнее сидеть. — Покатаю тебя по городу, покажу красивые места, а потом привезу обратно. Родители спросили меня, куда я собрался, я ответил, что погулять, думаю, что этого пока достаточно. Можем перекусить что-нибудь, если захочешь…       Он старался не нервничать, это же не настоящее свидание, но на кону стояло многое. Не хотелось бы, чтобы после сегодняшней поездки Юнги резко передумал и отменил все договорённости.       — У меня была другая идея, — задумчиво протянул омега. — Давай ты посмотришь и, если я ошибся, будем действовать по твоему плану. А потом обязательно поедим. Но сначала посмотри.       Он протянул Чонгуку телефон с уже выстроенным маршрутом, куда-то в пригород. Совсем не зеленый и живописный, скорее, напоминающий промзону. Адрес, вбитый Юнги, представлял собой неприметное серое двухэтажное здание — и огромный гараж, где можно было взять мотоцикл напрокат.       — Итак, — на губах омеги мелькнула быстрая улыбка, — что ты скажешь на это?       Чонгук изучил и маршрут, и описание, выскочившее на экране, несколько раз удивлённо моргнул и внимательно посмотрел на Юнги.       — Ты любишь кататься на мотоциклах? Погоди, не так. Ты умеешь?.. Скажи мне ещё, что ты куришь и я вообще засомневаюсь в том, что ты омега… Ой, прости, это слишком глупо, да?       Он смутился, возвращая телефон владельцу.       — Поехали, — поспешно добавил, заводя машину.       — А чем мои половые признаки мешают сидеть на мотоцикле? — Юнги снова фыркнул. — Ладно, курить при тебе не буду, так и быть. Но виски я люблю больше шампанского, учти на будущее, если окажемся в каком-нибудь баре.       А уже на месте, выходя из машины, сказал:       — Будь это настоящим свиданием, я бы сидел у тебя за спиной, обнимая, но мы просто покатаемся вместе. Как друзья. У тебя много друзей, Чонгук?       — Нет, — негромко ответил тот. — Есть ребята, с которыми я учусь, есть знакомые, но друзей… Их нет. Были друзья в школе, но мы давно не общались. У всех своя жизнь. Кто-то уехал учиться, кто-то просто пропал. А как у тебя получается так жить? Путешествовать в одиночку, увлекаться мотоциклами, курить… Родители тебе всё позволяют?       — Мои родители всегда мечтали о ребёнке-альфе, смелом и сильном, и моё рождение их расстроило, но не остановило. — На этот раз едва заметная улыбка была непохожей на другие. — Никто не пытался заставить меня носить кружевные рубашечки, учиться готовить и кротко опускать глазки в присутствии молодых альф. Я просто рос и сам выбирал, что мне нравится, а что нет. Возможно, мне иногда не хватало какой-то… ласки, но это всё давние дела. А сейчас родители тем более не могут мне что-то запретить. Я живу отдельно, не завишу от них финансово. Время от времени отец балует меня переводами денег, но я зарабатываю сам и знаю, что этого хватит на жизнь.       — Я не думал, что так бывает, — признался Чонгук, — не встречался с таким. У нас в семье всё строго. Все омеги, которых я видел у нас дома, совсем не такие. Их тоже строго воспитывают.       Он медленным шагом двигался к тому самому зданию, продолжая по пути:       — Когда я сказал, что тоже хочу уметь готовить, родители посмеялись. Да и университет я сам не выбирал, как и специальность… Альфа должен иметь серьёзную профессию, а танцы — это удел омег, — хмыкнул он. — А кем ты работаешь?       — Скажи это своему брату, который взял первое место на танцевальном конкурсе. — Юнги помрачнел, но короткая улыбка снова коснулась его губ. — Мы с Джином за него болели, и это было очень круто. Я понимаю, почему Хосок не рвался домой все годы учёбы. А работаю я лаборантом в исследовательском институте. Я биолог.       — Брату позволено больше, — вздохнул Чонгук и примолк, осознавая услышанное.       Они прошли мимо небольшой компании широкоплечих альф, рядом с которыми даже Намджун бы показался хрупким.       — Какая конфетка! — громко раздалось в спину. — Детка, бросай своего мальчика и поехали с нами. Я тебя покатаю.       Юнги обернулся, не сбившись с шага, и прищурился, находя взглядом наглеца.       — Сначала на своём драндулете, а потом на себе? Отъебись, — небрежно бросил он и двинулся дальше под хохот остальных альф, подтрунивавших над своим неудачливым товарищем.       Школьные годы для Чонгука не прошли без стычек с одноклассниками. И хотя он старался держаться в стороне, потому что не к лицу приличному мальчику приходить домой с подбитым глазом, ведь все конфликты можно попробовать решить словами, а не кулаками, он всё-таки приходил. Особенно часто — в подростковом возрасте.       В школе у Чонгука тоже было не очень много друзей, хотя та была не самой простой, и стоимость обучения за год для большинства семей была неподъёмной, одноклассники его всё равно не жаловали. Семья Чон была слишком обеспеченной, ему просто завидовали. А учёба давалась слишком легко, что тоже было поводом для зависти.       Ещё в десятилетнем возрасте он начал заниматься единоборствами, правда надолго его не хватило, и родители не стали настаивать на продолжении.       В общем, драк Чонгук не боялся, хоть ему и не приходилось их развязывать самостоятельно. В большинстве своём он просто защищался.       На компанию альф он тоже обернулся, обдав их суровым тёмным взглядом, но сразу поспешил за Юнги.       — Боюсь даже спрашивать, как часто ты слышишь что-то подобное, — негромко заметил Чонгук. — И на что они вообще рассчитывают?       — Может, кто-то и соглашается. — Юнги дёрнул плечом. — Эти хотя бы неопасные. Стоит легонько щёлкнуть по носу и они сваливают. Хуже, когда твоего «нет» просто не слышат. Ерунда, давай не будем портить себе настроение?       Он стукнул костяшками в дверь с поцарапанной табличкой и вошёл первым.       — Господин Чхве, здравствуйте. Я звонил вам утром.       Ещё один немолодой плечистый альфа поднялся им навстречу.       — Мин Юнги, верно? Всё уже готово, подпишите оба договора, а вот счёт.       Пока омега подписывал документы, Чонгук с любопытством осматривался. Что в нём, безусловно, было альфийского: любовь к скорости и адреналину, бушующему в крови всякий раз, когда он выжимал из транспортного средства все пределы. Хоть что-то роднило его с другими альфами, иначе было бы совсем печально.       Мотоциклы — разных форм и мощности — сверкали отполированными боками, кожаные сиденья так и манили присесть на них, Чонгуку хотелось не только смотреть, но и трогать, любовно оглаживая каждого железного коня.       Он ездил на машине, но мотоциклы ему тоже нравились. К счастью для себя (и для родителей, конечно), Чонгук быстро понял, что адреналин можно было получать и посредством игр, гоняя как безумный лишь по виртуальному пространству. Там обходилось без жертв и последствий в виде серьёзного ремонта. Но от реальности дух захватывало больше.       Из подсобки вышел ещё один плечистый мужчина, словно их тут по ширине плеч подбирали.       — Какую модель предпочитаете? — сразу спросил он, вытирая перепачканные руки не менее грязным полотенцем.       Чонгук перевёл на него взгляд и слегка подвис. Были внешние признаки, по которым легко можно было отличить альфу от омеги, последние особенно не выделялись ни ростом, ни обхватом грудной клетки, исключая какого-нибудь Сокджина, но тому повезло с генами, оба его родителя были длинноногими. Впрочем, один раз взглянув ему в лицо, можно было не сомневаться, к какому сословию тот относится.       Если говорить о бетах, которые не так уж и часто встречались, то их сложно было различить. Обычно они обладали смешанной внешностью и их легко можно было перепутать, как и с альфами, так и с омегами. Тогда в ход шёл запах. Беты не пахли. И сейчас не слишком острое чутьё Чонгука поломалось, как и предположения, кто же перед ним.       Крепкие руки, не скрытые рукавами, отчётливо заявляли, что их обладатель — альфа. Этому вторила и широкая грудь, обтянутая плотной белой майкой. Но лицо… Лицо было слишком красивым, словно выточенным из камня искусным мастером, работающим над скульптурой знатного омеги. Длинные густые ресницы, буйные локоны светлых волос, яркие, блестящие губы, изогнувшиеся в лёгкой улыбке… И голос: мягкий, бархатистый, певучий.       Запахи в гараже были яркими, даже Чонгук их различал: моторное масло, резина, бензин, полироль… Но плечистый незнакомец подошёл ближе, и Чонгука буквально обдало крепким виски, словно он глотнул прямо из горлышка, даже во рту почудился вкус. И это точно был не одеколон. Запах был натуральным, не химическим.       — Могу посоветовать что-нибудь, если не разбираетесь. — Усмешка вышла шальной и дерзкой. Работник мастерской безусловно заметил то, как его разглядывают, но комментировать это не стал. Привык уже.       За спиной от ворот послышались шаги, а через несколько секунд Юнги спросил у Чонгука, останавливаясь рядом:       — Ты уже решил, что тебе нравится?       На работника Юнги едва бросил быстрый взгляд, но чужой запах коснулся и его носа. Наверное, поэтому последнее слово прозвучало в иной тональности, ниже и протяжнее.       — Вот этот… круизёр, верно? — Чонгук указал на стоящий слева мотоцикл с низкой посадкой и массивными колёсами. Слишком быстро на таком не погоняешь, но он и не собирался закончить эту прогулку в карете скорой помощи.       — Верно, — кивнул альфа и взглянул на Юнги. — Вдвоём вы отлично поместитесь, с комфортом. Прекрасный выбор.       — Нам нужно два мотоцикла, — сказал Чонгук раньше, прежде чем омега успел открыть рот.       — Пардон, — мурлыкнул работник и размашисто взмахнул рукой, — прошу, выбирайте второй.       — Этот. — Юнги остановился на варианте полегче, не таком массивном. — Где можно взять шлемы?       А получив желаемое, со знанием дела оседлал «железного коня». Традиционно мотоциклы многими считались развлечением для альф, но этот омега смотрелся на нём очень органично.       — Ты выбираешь дорогу, — сказал Юнги Чонгуку прежде чем опустил шлем. На местного альфу он больше не смотрел.

***

      Дороги за городом были почти пустыми, пусть и узкими, но асфальт даже здесь был хорошим и стелился под колёсами. Ветер трепал волосы Чонгука, когда через десять минут пути он притормозил и снял шлем, оставив только очки, что им тоже выдали в прокате. Так было приятнее.       — Никому не рассказывай, — попросил он, оглянувшись на Юнги и встряхнув волосами, и вдруг улыбнулся — впервые за их недолгое знакомство.       Что поделать: свежий воздух, свобода передвижения и пасторальные пейзажи действовали на Чонгука положительно. Он прибавил газу, устремляя круизёр к горизонту. Юнги тихо рассмеялся и поспешил за ним.       Изначально он согласился на эту авантюру только потому, что парень был братом Хосока, а того Юнги искренне считал своим другом. Вторым после Сокджина. И пусть братья производили совершенно разное впечатление, Чонгук с самого начала не казался Юнги неприятным или опасным человеком. Раздражающим не столько своей криворукостью, сколько ограниченностью восприятия мира, но не опасным.       Но первое раздражение в разговорах быстро сошло на нет. Чонгук просто не знал, что можно иначе, по-другому, вольнее, свободнее. Запертый в тиски родительских ожиданий, строгого воспитания и собственных мыслей, он просто не знал другой жизни.       У Юнги не было уверенности, сможет ли он что-то изменить. Хотя бы приоткрыть дверь в другой мир для этого симпатичного, неглупого, но удивительно неуверенного в себе парня. Эта авантюра ему правда ничего не стоила, особых планов на отпуск не было, а добавить в лето новых красок было бы совсем неплохо. Будет, что вспоминать следующий год, который ему предстояло провести в одиночестве.       Он крепче сжал руль, снова возвращаясь к мысли, что ему предстоит вернуться в опустевшую квартиру. Ту, что раньше они с Джином снимали на двоих. Больше не будет ужинов вместе, смешливой ругани из-за перепутавшихся после стирки носков, совместных вечеров за прогулками или перед телевизором. Больше не приедет Хосок, чтобы приносить обоим омегам конфеты, чуть не с порога проверять, нужно ли вкрутить лампочки в доме и смазать дверные петли. Не будет смеха и долгих разговоров до середины ночи. Лето закончится, друзья останутся здесь, а он вернётся к своей аспирантуре и работе.       Но пока светило жаркое солнце, ветерок играл с волосами Чонгука, впереди было ещё много нового — и не было причин печалиться наперёд. Для этого придёт своё время. А пока Юнги мчался на урчащем мотоцикле и наслаждался скоростью и свободой.       Они давно покинули пределы города, когда свернули к светлеющей чуть в стороне от трассы поляне. Впереди синели горы, и Юнги залюбовался, опустившись на траву и несколько минут просто не двигаясь.       — Хочешь перекусить? — спросил он, наконец, обернувшись к Чонгуку. — У меня есть пара сэндвичей в рюкзаке. И вода.       — Давай, — легко согласился альфа, устраиваясь рядом по-турецки. А когда сделал пару укусов от предложенного сэндвича, то спросил: — Ты не встречаешься с кем-то по-настоящему, потому что не любишь, когда тебя трогают?       Он снял толстовку, как только они припарковались у обочины, и завязал её вокруг талии, оставаясь в просторной футболке — солнце пекло нещадно, но загореть Чонгук не боялся, он от природы был довольно смуглым, чего не скажешь о Юнги, над которым хотелось раскрыть зонт, чтобы его светлая кожа не пострадала.       — Или просто не нашёлся такой альфа, которому ты был бы по зубам? — добавил он шутливо.       — Я не слишком комфортный в отношениях, — мягко ответил Юнги. — Не то чтобы я стремился к ним и переживал из-за их отсутствия, но никто не предлагал ничего стоящего. Я бывал на свиданиях, но обычно это заканчивалось ничем. Или мы становились приятелями. Так что, если говорить откровенно, на романтическом поприще я просто… не востребован.       Прозвучало неожиданно серьёзно, но взгляд Юнги оставался умиротворённо-безмятежным. Ему было всего двадцать шесть, он строил карьеру, и если кто-то считал, что в этом возрасте омега должен уже нянчить малыша, это были только их проблемы.       — Но ты симпатичный, — негромко сказал Чонгук, — и неглупый. Необычный, непохожий на остальных.       Он быстро отвёл взгляд, понимая, что ещё никогда не делал столько комплиментов какому-то омеге. Даже в голову не приходило.       Дожевал свой сэндвич, а потом бездумно сорвал травинку и принялся что-то скручивать из её гибкого стебля.       — Извини, что я об этом говорю, просто это любимая родительская тема. Они уверены, что найти подходящего, а ещё лучше — идеального партнёра — это самое важное. Что ни один альфа не может стать достойным человеком без любимого омеги, для которого он будет готов совершать подвиги, как и омега не сможет понять, зачем он родился на свет, пока не познает альфу. Никогда этого не понимал, но, видишь, сам об этом разговариваю, спрашиваю у тебя не о том, где ты научился водить мотоцикл или как ты обычно отдыхаешь, а о партнёрах. Извини.       — Альфы и впрямь часто готовы совершать подвиги для своих избранников, — согласился Юнги. — Но не только. Ещё ради своих амбиций, идеалов и принципов. Омега рядом не определяет жизнь альфы. Как и удел омеги — не только ждать своего альфу и воспитывать общих детей. Статус определяет определённые нюансы в физиологии, гормонах и возможностях, но между альфой и омегой не такие уж сильные различия. Женщины несхожи с нами обоими куда сильнее, чем мы — друг с другом. Даже с наличием альфа-статуса. Хотя разница тоже по большей части только в физиологии и гормонах.       Он вытянулся на животе прямо на траве и опустил подбородок на скрещенные руки.       — Не буду лукавить, я бы хотел встретить свою любовь. Испытать это чувство, столь сильное, что ему веками посвящают стихи и песни. Но есть много других сильных эмоций и ярких впечатлений, и если любви всё же не случится, со мной останется всё остальное. Наука, друзья, все увиденные рассветы, запахи эвкалиптовых лесов и свежих круассанов в гомоне Монмартра, песни океана и городских улиц. Соитие с альфой точно не в десятке моих самых ярких ощущений.       Скулы Чонгука чуть зарозовели, а несчастную травинку он несколько раз завязал узлом, пока слушал Юнги.       — А я в любви совсем… разочаровался? Не знаю, наверное, это не самое подходящее слово, — усмехнулся он, опуская взгляд на собственные пальцы, что теперь пытались развязать узлы. — Когда я был младше, то думал, что всё дело в истинности. Что любовь возможна только между теми, кто идеально подходит друг другу, ну, знаешь, все эти сказки, которые читают детям. А потом… Чем старше я становлюсь, тем меньше я верю в то, что любовь вообще существует. Кажется, это просто выдумка. То, чем многие называют совершенно другие понятия и чувства. И ведь ещё позавчера я думал, что мой брат и Сокджин влюблены друг в друга, а оказалось… Полночи вчера думал, почему так. Они же оба идеальные представители своих видов! Почему даже между ними не возникло любви, а?       — Любовь между ними есть, — не сразу ответил Юнги, тоже глядя на его пальцы. — Страсти нет. Огня, который озарит их душевную близость. Если они так и не встретят тех, кто разожжёт этот огонь, и всё же поженятся, их брак будет долгим и счастливым. В нём будет нежность и уважение, будет ласка и признание заслуг друг друга. Не самый плохой вариант.       — Ты думаешь, что это правильно? — спросил Чонгук, переводя взгляд к его лицу. — А если потом, когда у них будет несколько детей в браке, эта страсть случится на стороне? Что тогда будет?       — Я думаю, это неплохой вариант, — спокойно сказал Юнги. — Потому что… Давай откровенно, не все альфы такие, как твой брат. И не все омеги такие, как Сокджин. Многие пары даже не знают, что такое уважение и забота. Вот это по-настоящему плохо. А эти двое… Даже если и случится какая-то страсть на стороне, они оба достаточно деликатны, чтобы расстаться, не разбив второму жизнь.       — Мой брат… идеален, — со вздохом признал Чонгук. — И внешностью, и умом, и талантами. Мне досталось куда меньше и я вовсе не напрашиваюсь на комплименты, ты не подумай, просто рядом с ним я чувствую себя… вовсе не альфой.       — Не так уж он идеален, — ворчливо сказал Юнги, изрядно покривив душой при этом. — Он пинается во сне.       Чонгук тихонько фыркнул, а потом его глаза расширились.       — Ты… спал с моим братом?       — Мы ночевали втроём в одной палатке. Помнишь, мы обсуждали Австралию. И ещё несколько раз выезжали вместе, уже ненадолго. Так что да, мы спали рядом. Сначала подкатывались с Сокджином к нему по бокам для тепла, а потом отодвигались к стеночкам, когда он во сне начинал махать ногами. — Юнги снова слабо улыбнулся воспоминаниям.       — Просто спали? И… ничего не было? — не унимался Чонгук, но тут же прикусил язык, понимая, что это уже слишком интимные вопросы. — Можешь не отвечать. Я…       Следом за языком он покусал и губу, задумчиво и долго.       — А ты веришь в истинность? — Ну надо же было как-то продолжать разговор.       — Ты думаешь, я бы мог… переспать с парнем своего лучшего друга? — изумился Юнги, не сразу реагируя на его слова. — Даже если между ними просто договорённость, они верны друг другу. По крайней мере, ничего такого они себе не позволяли. А что до истинности… Я учёный, я верю в науку, а истинность наукой не доказана. Как и не опровергнута, впрочем.       — А как наука… объясняет влечение к себе подобным? — помолчав, спросил Чонгук, заодно и поменял положение — тоже лёг на траву, вытягивая ноги и подпирая голову рукой. — Папа говорит, что это болезнь…       — Пингвины бы с ним поспорили. — Снова уже привычный фырчащий смешок. — Но вообще, если говорить о дикой природе, не меньше тридцати процентов канадских гусей могут состоять в однополых отношениях. А примеры таких отношений были выявлены у четырех сотен животных. Это даже без оглядки на развитие, чисто на инстинктах. Если природа такое позволяет, если вариант такого инстинкта заложен в особи, то о какой болезни можно говорить. Тебе нравится какой-то альфа? Или это слишком личный вопрос?       — Я не знаю, — негромко отозвался Чонгук, изучая взглядом тонкие травинки, — может, это просто восхищение, а может, я просто не такой, как остальные. Я… запрещаю себе об этом думать. Семья мне не простит.       Юнги тяжело, протяжно вздохнул.       — Это не болезнь, Чонгук. Это вариант влечения, и в нём нет ничего криминального. Мои родители — альфы, мама тоже. Да, обзаведение потомством имеет сложности в случае двух мужчин. Да, за счёт сходных инстинктов трудно идти на уступки и искать компромиссы в повседневной жизни. Но в этом нет ничего ужасного.       Глаза Чонгука снова удивлённо распахнулись.       — Твои родители — альфы? — переспросил он. — Я не знал, что так бывает. Мне говорили, что так не должно быть. Что это неправильно. Чёрт, нам не стоит знакомить наших родителей, — заключил и нервно улыбнулся.       Юнги негромко рассмеялся.       — Вряд ли у нас дойдёт до свадьбы, — пошутил он, — чтобы необходимость такого знакомства возникла. Мои родители живут в другой стране, а я постараюсь не доставлять тебе лишних проблем и не вступать с твоей семьёй в спор по этому поводу.       — Я помню, ты говорил, что уедешь в конце лета. — Чонгук перекатился на спину, закрывая глаза и положив на них руку, а то солнце слепило даже сквозь веки. — Интересно, сколько нового я узнаю за то время, пока ты здесь. — В голосе послышалась улыбка. — Брат говорил, что ты потрясающий собеседник, но я не придал этому значения, не поверил в то, что это может быть правдой…       — Он так говорил? — Юнги польщённо улыбнулся. — Ну, если мы… подружимся, ты можешь мне писать и звонить, когда я уеду. А возвращаясь к теме истинности… Нужный именно тебе человек может не родиться вовсе, или родиться в другом времени, или в другом мире. Очень сложно, на самом деле, опираться на эту категорию. Видеть такие примеры всегда радостно, но я не стал бы рассчитывать только на неё, планируя свою жизнь.       Чонгук повернул к нему голову, убирая руку и чуть щурясь.       — Ты… тоже веришь, что есть другие миры? — Вот это его, кажется, по-настоящему потрясло.       — Есть, — убеждённо сказал Юнги. — Множество миров, похожих и отличающихся друг от друга.       — Если об этом говорит мне человек, который занимается наукой... — совершенно серьёзно проговорил Чонгук, вглядываясь в него, а потом резко зажмурился, выдыхая на грани слышимости: — Я видел их.       — Расскажи, — попросил Юнги, придвигаясь чуть ближе. — Я не видел сам, но мои коллеги… Один из наших отделов занимается изучением этого вопроса. Это, разумеется, строго засекречено, но кое-какие разговоры и обмолвки всё равно случаются.       — Я никогда об этом не рассказывал, — всё так же тихо произнёс Чонгук, но не сразу продолжил дальше. О влечении к альфам было проще говорить, чем о видениях, объяснение которым нигде не находилось, хотя он не то чтобы искал. — Всё началось с того, что я видел сон, один и тот же. Несколько десятков раз…       Он говорил куда медленнее, чем обычно, стараясь размеренно дышать, но сердце сразу же заколотилось под рёбрами, стоило вспомнить об этом.       — Я был в больнице, лежал в постели и не мог пошевелиться, всё казалось реальным, голова болела, датчики пищали, в коридоре раздавались чьи-то голоса. Не сразу, но однажды я всё-таки смог поднять руку, это было тяжело и больно, это… было по-настоящему, Юнги. Всё было реально. Я чувствовал всё, как сейчас чувствую. Но просыпался в своей постели. Я просыпался всякий раз, когда пытался выйти в коридор. Да, однажды я смог дойти до двери, выдернув из руки капельницу и сняв с груди приборы. Потом я понял, что выходить нельзя, и просто наблюдал за миром из окна. За людьми и машинами, за каплями дождя, ползущими по стеклу… Я клянусь, что всё это было настоящим. Я видел сны, они отличаются от того, что происходило в той больнице. А потом возникали и другие места. Леса и пустыни, палуба дрейфующего посреди волн корабля, крыша гигантского небоскрёба, а над ним сразу несколько лун… Чего я только не видел, Юнги! Не знаю, что это на самом деле, не умею погружаться туда по своему желанию, это случается само по себе, хочу я этого или нет… И это было бы, наверное, прекрасно, если бы я мог с кем-то заговорить там. Но я не могу. Как только я пытаюсь, то просыпаюсь. Моментально.       — Тонкая восприимчивость к импульсам, — тихо пробормотал Юнги. — Мои коллеги были бы в восторге. Изучить бы твою мозговую активность во время таких снов. — Он медленно протянул руку и коснулся пальцев Чонгука, преодолевая свою нелюбовь к прикосновениям. Это не было неприятным. — С тобой всё нормально, Чонгук. Ты просто восприимчивый. Это не болезнь и не безумие.       — Правда? — Чонгук открыл глаза, полные надежды и волнения. — Но почему со мной это происходит? Что мне с этим делать? Порой я хочу остаться там… Не хочу возвращаться, даже если останусь один, — со всей искренностью признался он и очень постарался вновь не зажмуриться, оттого и заблестела тончайшая плёнка слёз в глазах. И пальцы Юнги он бездумно сжал своими.       — Правда, — уверенно подтвердил Юнги, даже не дёрнувшись. — С тобой всё нормально. Но вот почему?.. — Он задумался, покусывая краешек губы. — Я не знаю. Никогда не изучал этот вопрос. Почему некоторые люди более эмпатичны? Почему кто-то чувствует внешние эманации явственнее, чем другие? Но попробую поговорить с коллегами, когда вернусь.       Почему-то слова о нежелании возвращаться в реальность отозвались тонким уколом огорчения. Чонгук был хорошим парнем: насколько же ему было не по себе в этом мире, где у него была любящая семья, если он хотел оказаться в ином?       Тот сам придвинулся ближе, прикрывая веки, но не касался Юнги ничем, кроме пальцев, что по-прежнему держали его руку. Если бы он думал сейчас не о том, что рассказал омеге то, что никогда никому не рассказывал, и не размышлял о том, что услышал в ответ, он бы понял, как изменился его запах в те мгновения. Но собственный запах его сейчас совершенно не интересовал. Среди зеленых листьев лекарственной травы тонким, но ощутимым ароматом пробивались крохотные фиолетовые цветы, хрупкие, но яркие.       Никогда ещё альфа не пах цветами, если только не провёл с омегой страстную ночь.       — Я пока поищу, что можно почитать по этому вопросу. Мы ещё поговорим об этом, — пообещал Юнги, чувствуя, как затрепетал его нос. И сказал невпопад после нескольких минут молчания, всё также соприкасаясь пальцами. — Ты очень приятно пахнешь. Поехали обратно? Мне хочется к горам, но тогда мы совсем поздно вернёмся, наверное. Может быть, как-нибудь ещё покатаемся?       Чонгук несколько раз моргнул, словно и сейчас проснулся от какого-то видения, но уже наяву, и рывком поднялся на ноги.       — Поехали, — согласился он. — Мы можем кататься хоть каждый день, это здорово. И к горам съездим, если хочешь. Только мне не нравится мой запах, — легко добавил он, безо всякой тяжести в голосе. — Он… дурацкий.       — Ничуть, — возразил Юнги. — Он ещё вчера мне понравился, сдержанный и травяной. А сейчас такой богатый на оттенки. Будь я понаглее, я бы уже ткнулся носом в твою шею. — Он тихо засмеялся. — Но я даже не ожидал, что мой расчёт на свидание окажется настолько верным. Предполагал, что тебе это доставит удовольствие, и вечером ты вернёшься домой приятно взволнованным и довольным после адреналина и скорости. А родители смогут списать это на волнение от нашей встречи. А если мы будем кататься при каждом свидании, они точно решат, что ты увлечён омегой.       — Кажется, мне уже не так важно, что решат мои родители, — признался Чонгук, когда они вернулись к гаражу — у него было время по дороге назад всё обдумать. — Я хотел бы, чтобы мы были друзьями, Юнги.       В конце концов, дружить с омегой не запрещалось никакими родителями.       «Я хотел бы увлечься тобой», — додумал он уже про себя, но не стал этого произносить.       Быстрая улыбка Юнги на этот раз вышла почти смущённой.       — Я буду рад быть твоим другом, — негромко, неожиданно мягко и искренне согласился он. — Не только из симпатии к твоему брату. Ты… сам по себе… хороший.       Видно было, что каждое новое слово даётся ему всё труднее, а по скулам ползёт румянец. Юнги прижал ладони к щекам и заворчал:       — Так разволновался, словно у меня никогда не было друзей. А у меня их двое, и это не должно меня так… смущать.       — Я никому не расскажу, — тепло улыбнулся Чонгук, впервые умиляясь чужому смущению. А затем обернулся на уже знакомый приятный голос:       — Ну как покатались? Всё в порядке?       — В полном, — отозвался Юнги, мгновенно возвращая себе спокойный вид. Ответная улыбка переливалась только во взгляде, устремлённом на Чонгука. — Спасибо. Мы ещё вернёмся.       — Обязательно возвращайтесь, у нас скидки для постоянных клиентов. — Альфа заразительно улыбался, забирая из рук Чонгука шлем, а потом протянул ладонь и за вторым. — Будем ра…       Говорят, истинного чувствуют сразу. По первому же прикосновению. И в тот момент, когда пальцы светловолосого альфы слегка соприкоснулись с пальцами Юнги, улыбку смыло с его красивого лица.       Омега отшатнулся, впечатавшись спиной в Чонгука. Его лицо стало растерянным и едва ли не юным. Чонгук даже не понял, что произошло, лишь ощутил на себе тяжёлый взгляд, а потом второго альфу буквально сдуло за ворота.       И воздух вокруг потяжелел. Над головой не было ни облачка, а будто вот-вот и разразится гроза с ливнем из виски.       — Юнги? — позвал Чонгук, заглядывая ему в лицо. — Всё хорошо?..       Тот зажмурился и потряс головой, словно это могло помочь избавиться от фантомных искр на кончиках пальцев.       — Да, всё… в порядке, — выдавил он. — Просто… неожиданно. Отвезёшь меня домой?       Он рассчитывал, что они ещё поедят вместе по дороге, но сейчас хотел очутиться дома, в безопасности своей комнаты, чтобы методично препарировать свои ощущения.       — Конечно, — отозвался Чонгук, не отпуская его и удерживая за плечо, пока они шли к припаркованному автомобилю. Просто вид у Юнги был такой шокированный и бледный, словно тот вот-вот и рухнет без чувств.       В сказках, что читали почти всем детям, ничего не говорилось о шоке и тяжести, сопровождающих подобную встречу, поэтому даже мысль о том, что это было, Чонгука не посетила. Мало ли, солнце голову напекло.       Только двое знали.