Альтернативные

      — Гуки, помоги, пожалуйста! — Хосок стукнул костяшками по двери комнаты брата и вошёл, не дожидаясь ответа. Протянул Чонгуку тонкую короткую цепочку с массивным кулоном и пожаловался: — Не могу поймать застёжку.       Он уже был одет к приёму: чёрный смокинг шёл ему необычайно, шёлковый камербанд плотно обхватывал талию, а чёрная же шёлковая майка вместо приличествующей рубашки делала образ оружием массового поражения.       Самому Чонгуку всегда было тесно и неудобно во всём этом официозе, он предпочитал просторные футболки и спортивные брюки из мягкого хлопка, но строгий костюм ему тоже был к лицу, хоть и чувства комфорта не приносил. Ну и, честно говоря, форма одежды — не самое неприятное в дни приёмов.       — Готово, — оповестил Чонгук, справившись с цепочкой брата, обошёл его, вновь разглядывая с тихой завистью. — Поможешь мне тоже? — вдруг попросил. — Волосы… Они такие непослушные. Папа опять будет ругаться, если я приду лохматым.       Волосы Чонгука последние несколько лет доходили до плеч, он отказывался стричься короче. Они слегка вились и действительно с трудом поддавались какой-то укладке.       Хосок провёл по ним рукой и позвал:       — Пойдём ко мне? Попробую моими средствами.       А уже в своей комнате, усадив Чонгука и щедро опрыскав его волосы каким-то средством, успокаивающе пробормотал:       — Сейчас справимся. Не волнуйся, запах не будет диссонировать с твоим.       Он разбирал пряди пальцами и закреплял отдельные тонкими невидимками, а на удивлённый взгляд Чонгука улыбнулся.       — Для Джина держу. На случай, если он у меня ночует.       — А что так можно было? — искренне удивился Чонгук, когда мельком взглянул на своё отражение — большая часть волос уже идеально лежала, не топорщась. — Что это за магия такая? — Он слегка повертел головой, мешая брату, а потом наморщил нос. — А запах можно и перебить.       Чонгуку не нравился его собственный запах. Даже тут ему не очень повезло. Пока все остальные альфы благоухали то деревом, то алкоголем, он пах… лекарственной травой. В не самом радужном настроении носителя запах шалфея становился сильнее, и впрямь напоминая о лекарствах. Наверное, именно такие альфы, как Чонгук, и придумали всякие одеколоны, что оттеняли запах тела и преображали его. Беда в том, что Чонгуку не нравился ни один из них, дерево на нём не звучало и тоже становилось лекарственным.       — Особая магия для густых волос. — Хосок усмирил последние пряди, но не отошёл, а наклонился ближе, почти коснувшись носом шеи младшего. — У тебя прекрасный запах. Горьковатый и травянистый. Чуть-чуть дикий. Интересно, как он будет раскрываться, когда ты будешь доволен и счастлив? Станет плотнее и теплее или наоборот, дымным и прозрачно-хрустким?       Он, наконец, отступил на шаг и пообещал:       — Занесу тебе упаковку невидимок завтра с утра, можешь потренироваться.       Чонгук выдохнул тихое «спасибо», когда вновь посмотрел на себя в зеркало, поднявшись. Папа, что предпочитал элегантность даже в обычный будний день, частенько делал ему замечание за внешний вид со словами «посмотри на себя».       Смотреть на собственное отражение Чонгуку всегда было неловко, хотя объективно говоря, он тоже был симпатичным, просто придирался ко всему, что видел. Всегда находил, к чему придраться. То лицо слишком юное, то нос слишком большой, то подбородок недостаточно мужественный. И так далее по списку, от макушки и до пят. В играх, где внешность персонажа можно было «кастомизировать», он терял очень много времени, пока не добивался результата, который его устраивал. И там, что ни говори, можно было стать, кем угодно.       Кем угодно, только не альфой, которого совсем не привлекают омеги.       Чонгук ещё раз поблагодарил старшего и вздохнул, прежде чем отвернулся от зеркала.       — Красавчик, — убеждённо выдохнул Хосок и взял его под руку. — Пойдём. Знаю, как ты не любишь эти рауты, но относись к этому проще, как к возможности понаблюдать за людьми и завести новые знакомства. К тому же, будет Намджун и ещё пара моих школьных приятелей. Мы с тобой не окажемся единственными альфами в том цветнике, что наверняка устроил папа.       — Сегодня всё внимание точно будет твоим, — усмехнулся Чонгук, надеясь, что у него получится потеряться среди гостей, а потом незаметно исчезнуть в своей комнате.       

***

      Просторная столовая в доме семьи Чон вмещала в себя несколько десятков человек, так что они не чувствовали себя в тесноте, место ещё оставалось. Длинный овальный стол был щедро заставлен разнообразными закусками и блюдами, приготовленными по семейным рецептам. Негромко звучала музыка — камерный оркестр исполнял классические струнные композиции, вливающиеся в разговоры, но не мешающие им. Гостей встречали с вежливыми улыбками, обмениваясь поклонами.       Ким Сокджин мог бы участвовать в конкурсах красоты для омег, где точно забирал бы главный приз каждый год со своего совершеннолетия. Он и в детстве был очень красивым ребёнком, но вступив в фазу своего расцвета, мог свести с ума любого одним лишь взглядом и взмахом ресниц. Только ему это было совсем не нужно, природа наградила его не только живописной красотой и притягательным ароматом цветков японской сливы, но и острым умом, достойным научной деятельности. Поэтому он тоже учился, усердно и тщательно. К счастью, родители не настаивали на скором вступлении в брак, позволяя сыну учиться и отмечая все его способности, а не только внешние данные.       — Добрый день, — изящный полумесяц его улыбки тоже был незабываем, — рад видеть вас, господа.       Сокджин взглянул и на родителей Хосока, и на его младшего брата с неприкрытой нежностью, а самому Хосоку грациозно протянул руку, которую тот немедленно поцеловал и бережно обхватил ладонями.       — Мы не виделись два дня, когда ты успел стать ещё красивее? — заломив брови, растерянно спросил Хосок и обаятельно улыбнулся его родителям. — Госпожа Ким, господин Ким, рад нашей встрече. Спасибо, что пришли, пожалуйста, располагайтесь.       Он скользнул взглядом дальше, не отпуская пальцев Сокджина, и улыбка стала хитрой.       — Сокджин, какой чудесный цветочек сегодня с тобой!       И засмеялся, когда разлитый в воздухе аромат роз хлестнул его обоняние предгрозовыми иглами.       — И не думай тянуть ко мне руки, Чон Хосок, — угрожающе предупредил приблизившийся гость. — Но я тоже рад тебя видеть.       — Чонгук, я должен тебя познакомить. — Хосок увлёк всю компанию в сторону от старших. — Это Мин Юнги, грозный цветочек и, если тебе повезёт его разговорить, незабываемый собеседник. Юнги, это мой брат.       И шепнул над ухом скептично глядящего на него омеги, склонившись:       — Не обижай его слишком.       Чонгук, что высматривал в толпе гостей кого-то, даже не сразу понял, как брат отвёл его в сторону. Но опомнился и огляделся уже на стоящих рядом людей.       — Ага, — совершенно не элегантно буркнул он, задержавшись взглядом на незнакомом прежде омеге всего на несколько мгновений.       — Младший господин Чон сегодня просто великолепно выглядит, — ласково заметил Сокджин, ненавязчиво поглаживая пальцы Хосока своими. — Совсем взрослый стал.       — Как быстро растут братья, — вздохнул Хосок, подавая своему парню бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта.       Юнги за бокалом потянулся сам, а, сделав глоток, фыркнул:       — А главное, я перестал чувствовать себя самым нелюбезным человеком на этом вечере. Не буду мешать вам ворковать. Хосок, потом поболтаем.       Старшие уже расселись за столом, обсуждая какие-то свои дела. К счастью, пока глава семьи Чон не позвал всех остальных послушать его поздравительную речь, можно было не садиться. Женщины на приёме тоже были — и омеги, и альфы, как госпожа Ким, одна из родителей Сокджина, но они были в меньшинстве. Чонгука не интересовали ни те, ни другие, ни любезные, ни колючие, как он сам. Он до последнего надеялся увидеть школьного друга Хосока, хотя бы одним глазом, испытывая при каждой встрече с ним странный, недопустимый, неразборчивый клубок эмоций: от восхищения до желания самому стать омегой. Никто, кроме него самого об этом не знал, иначе вопросов не избежать, но к счастью просто перекинуться с ним парой слов и постоять рядом не было чем-то предосудительным.       Намджуна Чонгук не видел очень давно. Было даже любопытно, что он испытает на этот раз при встрече. Или это была юношеская дурь?       Но тот, видимо, опаздывал.       — Чёрт! — Чонгук обходил столовую, лавируя между гостей, вглядываясь в их лица, да так задумался, что не заметил омегу и шампанское из бокала пролилось прямо на лацкан его светлого пиджака, оставляя тёмное пятно. — Прости… Я…       Молодой альфа нахмурился, представляя, что будет, если Юнги у всех на глазах отвесит ему пощёчину за такое обращение, но схватил салфетку и прижал её к мокрому пятну, повторяя:       — Прости, прости… Это вышло случайно!       Юнги отшатнулся так резко, что с трудом удержался на ногах. Его безучастный к происходящему взгляд за мгновение стал яростным.       — Криворукий слепой идиот! — прошипел он тихо, но отчётливо. А ещё почему-то очень расстроенно. — Убери руки!       Он вывернулся из пиджака и сунул его Чонгуку небрежным мягким комом.       — Выкинь это.       — Как выкинуть? — оторопел Чонгук, переводя взгляд с пиджака в руках на лицо Юнги и обратно. Сейчас его глаза были взволнованно-большими, испуганно-виноватыми, он вовсе не походил на альфу, которым мог бы гордиться отец — решительного, смелого, волевого. — Это всего лишь шампанское, даже следа не останется!       — Это шёлк, шампанское не выведет ни одна химчистка, — у Юнги подрагивали губы, то ли от обиды, то ли от напряжения, — просто выкинь. Всё, хватит светской жизни. Передай брату, что у меня заболела голова.       — Ты уже уходишь? — Чонгук нахмурился. — Может, я тебя… провожу?       Ему бы тоже хотелось поскорее покинуть этот приём, повод был, конечно, странный, но если он уйдёт с омегой, родители, наверное, поймут? И одобрят…       Жаль, что Намджуна он так и не дождался.       — Нет уж, спасибо, достаточно с меня на сегодня неприятностей, — Юнги всё ещё шипел, резво направляясь к двери, но та богиня, что пряла нить его судьбы, имела на этот счёт иные мысли. Потому что с долгожданным для Чонгука Намджуном они столкнулись прямо в дверях.       Ким Намджун приходился семье Сокджина дальним родственником, частенько бывал в их доме, и с другом своего родича, приехавшим погостить, уже познакомился. Но сначала остолбенел на миг, не сразу узнав в этом расстроенном омеге того остроумно-саркастичного парня, которому его представили.       — Юнги, что случилось? — Глубокий голос прозвучал беспокойно, но руки, придержавшие того за плечи при столкновении, Намджун сразу же убрал.       Но остался очень близко, и Юнги глубоко вдохнул; лёгкие наполнились свежим морским бризом, а светлеющее в глазах бешенство по капле стало истаивать.       — Поддался уговорам Сокджина и господина Кима и тут же лишился единственного приличного пиджака.       Он втянул успокаивающий запах ещё раз и с сожалением отшагнул в сторону.       — Если об этом узнает господин Ким, он потащит меня по магазинам. А ты не хочешь знать, что такое поход по магазинам с омегой, который хочет тебя облагодетельствовать, Намджун.       Тот низко, как-то ласково хохотнул и протянул руку ладонью вверх.       — Не уходи так рано. Пообщаемся, потанцуем.       — С бабушкой своей танцуй, — фыркнул Юнги, но слабо улыбнулся. Он обернулся к Чонгуку, переминавшемуся с ноги на ногу, и предупредил: — Я не буду извиняться.       — Этого и не нужно, — пробурчал тот, опустив взгляд. Намджун всё-таки пришёл и был ещё прекраснее, чем Чонгук мог себе представить. Раздался в плечах, кажется, даже вырос, если это возможно, а аура оставалась такой же притягательной.       Если глядя на Хосока, Чонгук завидовал его элегантности и достоинству, то в Намджуне было что-то другое и не факт, что Чонгук сам бы хотел обладать тем же. Он просто хотел наслаждаться с этим со стороны. Но Намджун был старше и вряд ли всерьёз воспринял его даже в дружеском ключе. Чонгук был и оставался младшим, несмотря на то, что сам подрос.       — Это я виноват, — добавил он, всё-таки подняв голову. — Но, пожалуйста, не нужно устраивать скандал. Это всего лишь пиджак. Я не стану его выкидывать, попрошу постирать. Возможно, получится исправить. А если нет… Я куплю тебе новый. Но только не нужно сцен! Отец с меня голову снимет, если поймёт, что я обидел омегу…       Он поджал губы под конец своей речи. Внутри было очень много всего — от волнения до злости. На себя самого, конечно.       — Блять, мальчик! — Юнги несдержанно закатил глаза, а у Намджуна на щеке явственнее проявилась ямочка. — Ты знаешь, что такое стирка? Шёлк не стирают. Разводы от пятна останутся даже при химчистке, а если ты опустишь его в воду, вся ткань испортится. Откуда вы берётесь такие, домашние мальчики у папы под крылом?       — Эй, куда вы пропали? — из столовой выглянул Хосок, окинул взглядом всех троих и просиял: — Намджун! Идите скорее за стол.       — Пойдём, — велел Юнги. — Будешь развлекать омегу за обедом. Не волнуйся, твоему отцу или брату я ничего не скажу. Только руки не смей тянуть, ненавижу, когда меня трогают.       Чонгук, конечно, знал, что омеги бывают с характером и не только с чужих слов — он всё-таки жил в реальном мире, учился и в школе, и в университете. Но такого он ещё не видел. И не испытывал. Ему хотелось швырнуть этот проклятый пиджак прямо в лицо Юнги, пока тот говорил, просто чтобы омега заткнулся. Если остальные омеги вызывали у Чонгука только неприятие и порой лёгкую тошноту, то этот, конкретный, его по-настоящему разозлил. Аж желваки на скулах заиграли.       — Я куплю тебе новый, — повторил он, наконец выкидывая тот самый пиджак куда-то в сторону, словно тряпку. — Но развлекать не буду.       Он привык, что в доме никто не воспринимал его всерьёз, но унижение от гостя задело его гордость. Чонгук действительно не понимал, что такого в этом шёлке. У него никогда не было недостатка в пиджаках и он не питал к ним особенной привязанности.       — Я развлеку, — пообещал Намджун, подхватывая Чонгука под локоть и галантно подставив Юнги руку, которую тот проигнорировал. — Давайте считать инцидент исчерпанным?       — Было бы неплохо, — напряжённо отозвался Чонгук по пути обратно в столовую. — И я не мальчик!       Обида вперемешку со злостью ещё бурлила в нём, но он замолчал, стоило им оказаться среди прочих гостей.       — Тебе стало жарко в присутствии таких эффектных альф? — ласково и негромко уточнил Сокджин, придвинувшись к Юнги чуть ближе, когда тот опустился на свободный стул. — Это шутка, не сердись.       — Мне стало так жарко, что я решил оставить что-то на память, чтобы не только я не забывал этой встречи, — отшутился тот и сразу же поменял тему: — Что здесь самое вкусное?       — Поцелуи Хосока, — легко хохотнул Сокджин, но глаза его смеялись куда ярче. — Впрочем, всё остальное, что есть на столе, тоже очень вкусное. Предлагаю попробовать всего понемногу. Самое вкусное всё равно достанется мне.       Юнги улыбнулся ему и позволил Намджуну наполнить свою тарелку. Ел он немного, но это не выглядело омежьей избирательностью, скорее, его слишком увлёк разговор, что они тут же затеяли — о путешествиях и разных странах.       — Ты путешествуешь с семьёй? — уточнил Намджун, когда речь зашла о совсем уж экзотических местах.       Юнги дёрнул плечом.       — Я почти всегда путешествую один. Мне не нужно делиться впечатлениями каждый день поездки, вполне достаточно того, что я могу сохранять в себе эти эмоции.       — Но в Австралию мы ездили втроём, — вмешался Хосок. — Правда, Юнги всё равно потребовал себе не менее полудня, когда мы его не трогаем и никуда не тащим.       — И это было потрясающее время, — подхватил Сокджин. — Никто не остался расстроенным.       В его улыбке было что-то помимо удовольствия от воспоминаний.       Чонгук невольно слушал их разговоры, вновь без особой радости ковыряя еду в тарелке. Он ждал, когда отец уже скажет свою речь, после этого можно было попытаться исчезнуть.       — Вот это я и называю настоящей студенческой жизнью, Гуки. — Хосок посмотрел на брата. — Новые места и впечатления. Почему бы тебе тоже не поехать куда-нибудь отдохнуть?       — Да какой смысл? — слишком ровно отозвался младший. — Перемена места ничего не даст.       Он постарался не слишком горестно вздыхать, когда взглянул на Хосока, а затем и на Намджуна, что продолжал спокойно и светски разговаривать с двумя омегами. Наверное, всё дело было в том, что все они были довольны своей жизнью и собой. Иначе как ещё объяснить, что у них получалось так легко между собой общаться?       — Перемена места подчас позволяет взглянуть на себя и свои проблемы под новым, неизвестным ранее углом, — вдруг сказал Юнги, обернувшись к Чонгуку. — И жизнь слишком скоротечна, нужно успеть взять от неё максимум, чтобы не вспоминать только тоскливую обыденность.       — Ещё один, — пробормотал тот, забавно поморщившись и опустив взгляд в тарелку. — Вся моя жизнь — это полная ерунда, и место этого не изменит, — практически огрызнулся.       Юнги промолчал, едва заметно подрагивая плечами в тонкой рубашке, а через несколько минут после долгожданной речи старшего господина Чона поднялся из-за стола.       — Хосок, спасибо за приглашение. Все было чудесно, но я поеду домой. Голова болит.       — Вызови машину, — порекомендовал Сокджин, глядя на друга чуть взволнованно. — И…       — Я могу отвезти. — Чонгук внезапно поднял голову. Ему всё ещё нужен был повод. — К алкоголю я не притрагивался, поэтому, пожалуйста, позвольте мне это.       Он взглянул на омегу очень пронзительно, с требовательным блеском в глазах.       — Хорошо, — кротко согласился Юнги. — Хосок, ещё увидимся. Намджун, был рад поговорить с умным человеком.       Мимо внимания родителей конечно не прошло то, что младший уходил из столовой, коротко попрощавшись, но он уходил не один, и губы папы тронула лёгкая улыбка.       — Считай, что проводил, — на крыльце особняка Юнги достал телефон, вбивая адрес, — не буду тебя больше задерживать. Кажется, я тебя раздражаю даже больше, чем ты меня.       — Меня все раздражают, — отозвался Чонгук и совершенно неожиданно стянул с собственных плеч пиджак, а потом замер, протянув его омеге. — Все. Без исключения. Даже я сам.       Исключения, конечно, были, но об этом не стоило упоминать.       — Возьми, пожалуйста, — попросил он, продолжая держать руку протянутой. — Я не хочу, чтобы ты думал обо мне, как об избалованном и глупом мальчишке. Даже если я такой и есть.       Юнги помедлил секунду, но не стал отказываться. Принял пиджак, надел его и тут же поднял воротник, закрывая шею — несмотря на лето, вечер был прохладным. Невольно вдохнул чужой запах и слабо улыбнулся.       — Здорово пахнешь, прости за интимную тему. А тебе не похрен, кто и что о тебе думает? Знаешь, если не думать об этом, жизнь становится немного проще.       Плечи Чонгука чуть дёрнулись, но не от прохлады, обдавшей плечи.       — Родители считают, что это важно: что о тебе думают и говорят. Кто я такой, чтобы спорить со старшими? — хмыкнул он. — И я бы хотел послать чужое мнение, куда подальше, но не получается.       — Даже если тебе тесно в рамках этого мнения? — без нажима спросил Юнги. — Или ты сам себя грызёшь яростнее, чем чужие?       — Сам, — признался Чонгук, чуть скривившись. — Порой я совсем не знаю, зачем я нужен. Не понимаю, что я такое. Не знаю, чего от себя ожидать. А в чужих глазах… Я глупый мальчишка, даже если мне уже двадцать два.       — Ну извини, я старше твоего брата, поэтому в моих глазах ты мальчишка, даже если проявишь себя умным, — хмыкнул Юнги. — Ладно. Можешь подвезти меня.       — Это просто вежливость и способ как-то загладить вину, — пояснил Чонгук, кивнув в сторону гаража, где стояло несколько семейных автомобилей. — Ну и родителям будет приятно думать о том, что я вызвался проводить омегу. Ничего личного, приставать, а уж тем более надеяться на что-то серьёзное я не собираюсь, не переживай.       Он попросил Юнги немного подождать, пока не вывезет машину из гаража, а потом вышел из неё и открыл заднюю дверь. Кажется, так нужно было делать по правилам.       — Ну я же не старик какой-то, — скривился Юнги, сам открыв переднюю. А уже сев и пристегнувшись, продолжил: — Не волнуйся, я рассматриваю тебя с точки зрения возможного партнёра ещё меньше, чем Сокджин твоего брата.       И хлопнул себя по губам, осёкшись, видя, как расширились глаза Чонгука.       — Что это значит? — Тот хлопнул глазами, а затем нахмурился, не торопясь выезжать со двора. — Они же встречаются уже много лет!       — Чёрт, я думал, ты знаешь, — пробормотал Юнги. — Как неловко. Извини, это не мой секрет, я не должен был ничего говорить. Не рассказывай своим родителям, пожалуйста. Хосок с Сокджином давно договорились, что будут встречаться, чтобы семьи не давили на них с браком. Они дружат много лет, очень близки, но про любовь нет речи ни с одной стороны.       — А что, так можно было? — второй раз за день вопросил Чонгук. — Подожди, ты серьёзно?.. Это просто договорённость? Чёрт…       — Если бы они были так влюблены, как это демонстрируют, они бы уже давно были женаты и по их дому бы бегали маленькие Чоны, — негромко сказал Юнги. — Это просто договорённость. И родители их не трогают. А они достаточно хорошие друзья, чтобы им было легко проводить вместе время, когда они якобы на свиданиях.       Чонгук потрясённо молчал, пока выезжал на дорогу, да и после того, как особняк остался уже далеко позади, тоже заговорил не сразу.       — Давай так же? — вдруг предложил он, просто и легко, хотя эта мысль сразу посетила его, но он не решался предложить. — У тебя кто-то есть? Давай договоримся и будем так же встречаться.       Юнги закашлялся.       — Притормози. Мы друг друга едва терпим, я старше и… Мы не сможем так убедительно обниматься для достоверности легенды… — Он внезапно улыбнулся. — Впрочем, так мы точно не влюбимся друг в друга. Я уеду в конце лета и разобью тебе сердце. И ты сможешь ещё долго оплакивать свои чувства. Что мне за это будет?       — Сотня шёлковых пиджаков, — фыркнул Чонгук, покосившись на него. — Или что угодно другое. Я…       Он вдруг изменился в лице, устало вздыхая.       — Я сам до подобного не додумался. Но это же отличный выход! Не знаю, как это происходит у вас в семье, но я слышу буквально каждый день, что вокруг много красивых, свободных для отношений омег, и мне стоило бы стать взрослым. Даже если это вдруг перестанут говорить, мне кажется, я всё равно буду это слышать у себя в голове, как отзвук уже сказанного. А я не хочу отношений. Иногда я не знаю, чего хочу, но… Нет, я совершенно не готов. Ты вообще единственный омега, с кем я столько разговариваю. Ты… не такой как остальные, — признал он с ещё одним вздохом. — Подумаешь, старше. Насколько, кстати?       — Мне двадцать шесть. И мне придётся постараться, чтобы если уж не очаровать твоих родителей, как Сокджин, то хотя бы получить формальное одобрение, — негромко и очень серьёзно сказал Юнги. — Я не такой милый, ты, наверное, заметил…       Он откинулся на спинку кресла, глядя перед собой.       — Я не люблю, когда меня трогают. Даже альфы, хотя приятный запах может сделать это… терпимым. Но когда омеги — хочется шипеть. А любой пиджак приходится или шить на заказ, или подгонять по фигуре в ателье. И мне каждый раз так мерзко, когда с меня снимают мерки, прикасаются… Я поэтому так взвился. Я же приехал к другу на лето, не брал с собой слишком много всего. А если будут другие приёмы, придётся в чём-то идти, а господин Ким точно протащит меня по трём десяткам магазинов, после чего мне будет хотеться только сдохнуть.       — Я просто задумался, — виновато сказал Чонгук, покрепче сжимая руль. — Неловко получилось…       Он снова недолго помолчал, сверяясь с маршрутом на навигаторе.       — И трогать я тебя точно не буду. Но пока ты здесь, могу даже ходить с тобой на приёмы. Буду тебя охранять от других альф, — усмехнулся он, понимая, что это слишком смелая шутка. — Так что ты хочешь, Юнги? На чём сойдёмся?       — Трогать придётся, хотя бы держаться при старших за руки или обнимать за плечи, — задумчиво протянул Юнги. — Но этим мы ограничимся. Мне ничего не надо. Это будет новый интересный опыт. Чтобы лето прошло небесполезно. Но выбирать места для свиданий буду я. Тебе придётся меня покатать, я хочу осмотреть окрестности. Будешь моим гидом. Согласен?       — Вполне, — кивнул Чонгук, а затем внезапно спросил: — Ты любишь цветы?       — Я пахну цветами, — просто ответил Юнги. — Люблю.       — Какие? — уточнил альфа, невольно втянув запах, витающий в салоне, но не разбирался в цветах совсем, поэтому даже не смог определить, что это был за аромат.       — Лилии. Они изящные, но крепкие, и их запах не смешивается с моим, а перекрывает его. И они всегда навевают на меня мысли о покое. — Юнги улыбнулся. — Но другим цветам я тоже рад.       — Я запомнил, — пообещал Чонгук и попросил: — Запиши мой номер. Я как раз всё лето на каникулах, можем пойти на свидание в любое время, но лучше знать заранее, если захочешь встретиться. У родителей тоже бывают на меня планы, теперь ещё и брат приехал…       — Наверное, нам не стоит слишком медлить, — решил Юнги, записав номер и тут же позвонив, чтобы Чонгук мог после сохранить. — Будет логично, если мы понравились друг другу, сразу договориться о новой встрече. Скажем, днём на несколько часов. Присмотреться.       — Тогда завтра? — тут же предложил Чонгук. — Приглашаю тебя на свидание, место выбираешь ты.       — Ты любишь машины, да? — Тот искоса посматривал на альфу, согласно кивнув на предложение. — Тогда завтра можем покататься. Приезжай к трём, я уже точно проснусь.       — Договорились, — подтвердил Чонгук, плавно сворачивая к нужному дому. — Высажу тебя у ворот, дальше сам дойдёшь?       — У меня ещё не отнялись ноги, — Юнги уже знакомо фыркнул и завозился, стягивая с себя чужой пиджак. — Спасибо, я согрелся. И да, кстати… — Он подался чуть ближе и изогнул шею, где естественный аромат был сильнее всего, позволяя Чонгуку вдохнуть прохладные влажные розы под вуалью росы. — Вдруг родители будут тебя спрашивать.       Чонгук чуть помедлил, сомневаясь, но всё же склонил голову, не прикасаясь к нежной коже носом, но вслушиваясь в чужой аромат.       — Я совсем не разбираюсь в цветах, — почему-то шёпотом признался, отстраняясь. — Как они называются?       — Это розы. — Юнги тоже отодвинулся, даже будто смущённо. — Это неважно, что не разбираешься. Запахи все воспринимают по-разному. Можешь говорить своим старшим об ощущениях, так будет даже естественнее. Ладно, до завтра. Напиши мне, когда будешь выходить.       — До завтра, — эхом прозвучал Чонгук и дождался, пока невысокая фигура омеги скроется за воротами, после чего двинулся в обратный путь, не слишком торопясь.       Но гости, конечно, ещё сидели, пусть и не все, кто пришёл на приём.       — Я пойду к себе, отдохну немного, — аккуратно сказал Чонгук, склонившись к родителям. На его пиджаке, конечно, остался цветочный аромат, смешанный с шалфеем. И это говорило больше, чем какие угодно слова.       — Конечно, милый, — улыбнулся папа, выразительно взглянув на супруга.       Чонгук не мог не пройти и мимо брата с Сокджином, оценивая их с новым знанием. Он бы никогда не догадался, что перед ним всего лишь договорённость. И сейчас даже засомневался, получится ли у них с Юнги так же. Но если получится — это будет отличное лето. Спокойнее предыдущих.       Хотелось задержаться, ещё немного полюбоваться ямочкой на щеке Намджуна и послушать его глубокий бархатистый голос, но Чонгук всё же ушёл. Достаточно переживаний на сегодня.