From Paris with…

0:00 И ничего не произошло. Маша открыла глаза, слыша, как в ушах шумит кровь. Олег тоже поднял голову, оглядываясь. Таймер остановился. — Что?… — её голос был хриплым и дрожал. Олег молчал, его взгляд был прикован к бомбе. Она не взорвалась. — Это какой-то… — начал он, не находя слов. Маша захохотала, но как-то очень нервно и истерически. Она обхватила его лицо ладонями и уткнулась ему в грудь, ослабев от накатившего облегчения. — Мы живы… Олег, мы живы… — шептала она сквозь слёзы. Маша и Олег сидели на полу комнаты с бомбой, пытаясь отдышаться после эмоционального шока. Таймер давно остановился, но это не означало, что опасность миновала. Нужно было искать выход, причем быстро. — Олег… — спросила Мария хриплым голосом. — Что нам делать? Он молча осмотрел комнату ещё раз. Всё казалось глухим, неприступным. Толстые стены, массивная дверь, металлические прутья на единственном окошке в углу под потолком. Никаких очевидных решений. — Искать. Должно быть что-то… где-то… — говорил Платонов сам себе, обводя комнату взглядом. Они принялись обследовать помещение, каждая секунда казалась бесценной. Олег постукивал по стенам, проверял пол, даже пытался поддеть дверь, но всё было бесполезно. Маша в это время ощупывала мебель, стол, стулья, заглядывала под всё, что только можно было подвинуть. — Это бесполезно… — прошептала Швецова, опускаясь на колени. — Нет, не говори так, — резко ответил Олег, хотя сам уже был на грани отчаяния. Прошло ещё несколько минут. Они обыскали комнату сверху донизу, но ничего не нашли. Мария, снова сидя на полу, обняла колени и смотрела в одну точку, словно потеряв всякую надежду. — Мы не выберемся… — еле слышно произнесла она. Платонов сжал кулаки, бросил взгляд на неё и вдруг заметил странную деталь. На полу, прямо рядом с одной из ножек стола, была крошечная выпуклость, почти незаметная. — Подожди… — Он опустился на колени и стал скрести пальцами пол в этом месте. Там оказалась замаскированная панель, настолько тонкая и незаметная, что можно было принять её за часть покрытия. — Маша! — Он крикнул, сердце заколотилось сильнее. Она подбежала к нему, увидев, как Платонов отчаянно поддевает панель. Под ней оказался узкий люк, ведущий в тёмный проход. — Это наш шанс, — Олег повернулся к Марии. — А вдруг это ловушка? — она замерла, глядя на него с ужасом. — Нам нечего терять, Маш. Мы не можем остаться здесь. Он первым спустился вниз, помог ей, и они побежали по узкому проходу. Туннель был длинным и тёмным, но через несколько минут они выбрались на улицу, оказавшись в узком переулке позади здания. — Не такси, — хрипло произнес Олег. — Слишком опасно. Едем на метро. Мария кивнула. У них не было сил спорить. Они добрались до станции молча. Тела ломило от усталости, ноги еле двигались. В вагоне метро оба сидели рядом, глядя в пол, но не произнося ни слова. Лица оставались бледными, а взгляды — пустыми, и лишь сцепленные намертво руки давали им шанс не потерять связь с реальностью. Когда они добрались до дома, ночь уже вступила в свои права. Город опустел, но Олег не переставал оглядываться. — Быстрее, Маш, — он ускорил шаг, и она послушно последовала за ним. Зайдя в квартиру, он тут же закрыл двери, подпер их стулом, задёрнул шторы и оставил только тусклый светильник у кровати включенным. Затем он распахнул шкаф, вытряхнул оттуда их чемодан и резко бросил его на кровать. — Быстро собирайся, — резко сказал он, даже не оборачиваясь. Швецова застыла, не понимая что он от неё хочет. — Куда? Зачем? — её голос дрожал. — Маш, ты дура что ли! Они всё о нас знают, они следили, они тебя похитили и пытали, а ты спрашиваешь куда и зачем?! — Платонов истерически засмеялся, но затем обернулся и увидел её лицо — измождённое, бледное, полное растерянности. Он понял, что банально сорвался и накричал на неё просто от собственного бессилия и страха. — Машенька… — Он подошёл к ней, взял за плечи. — Прости. Прости меня. Просто мне так страшно. Я боюсь за тебя. Мария только кивнула, не говоря ни слова. Она всё понимала, но внутри у неё всё было пусто. Олег продолжил объяснять. — Нам нужно переехать. Прямо сейчас. Оставаться тут небезопасно. Мы соберём вещи и уедем сейчас же. Маша стояла посреди комнаты, машинально держа в руках свитер. Она не могла понять, что ей сейчас делать. Олег метался по квартире, бросая в чемодан вещи, будто это могло хоть как-то помочь укротить его внутреннюю панику. А Мария просто смотрела, не в силах пошевелиться. В её голове царил хаос. Обрывки воспоминаний нахлынули как водопад: металлический стул, нож, ледяной голос похитителя… и Олег, который держал её в своих руках, когда они ждали, что всё закончится взрывом. Она попыталась сконцентрироваться, но всё время проваливалась обратно в этот кошмар. «Собирайся…» — звучало в голове. Она знала что должна помочь, но её руки дрожали, мысли ускользали как песок сквозь пальцы. Платонов продолжал собирать вещи. Его движения были быстрыми, резкими, будто каждый его жест был вызовом тому ужасу, который они только что пережили. Он не поднимал глаз, полностью сосредоточенный на деле, но в голове у него тоже клокотало. Перед ним всё ещё стояли сцены: Маша, связанная, дрожащая, таймер на столе, её лицо, перекошенное от страха. Он видел это так отчётливо, словно всё происходило прямо сейчас. «Я должен был найти выход раньше», — думал он. «Я мог спасти её быстрее. Мог не отпустить одну в это кафе, чтобы это вообще случилось. Чёрт, что же я за мужик такой?» Но он не мог позволить себе сдаться сейчас. Каждый раз, когда мысли начинали сбиваться на самообвинения, он усилием воли возвращался к делу: вытащить Машу из этого ада, обезопасить её. Это сейчас было важнее всего. Мария медленно положила свитер в чемодан, руки у неё едва слушались. Она ловила себя на том, что смотрит в одну точку, будто её взгляд мог бы пробить дыру в пространстве и вытащить их обоих в какое-то другое место, где им не нужно бежать. Олег, не останавливаясь, достал из шкафа бутылку вина, вылил её на тряпку и начал протирать ручки дверей, выключатели, поверхности. Маша невольно посмотрела на него: его напряжённое лицо, угловатые движения, губы, стиснутые в тонкую линию. — Что ты делаешь? — спросила Маша. — Стираю отпечатки. Мало ли как они могут нас искать, — коротко ответил он. «Он боится», — подумала она. Мысль эта пронзила её насквозь. Ей всегда казалось, что Олег ничего не боится, что он надёжная скала, которая может вынести всё. А теперь она видела, как он срывается, как его плечи чуть подрагивают, когда он вытирает очередную ручку. И это делало её собственный страх ещё сильнее. Она продолжила складывать вещи, стараясь не смотреть на Платонова. Её мысли метались между тем что произошло и тем что ещё могло случиться. В голову лезли глупые мелочи: «А вдруг я забуду зарядку? А вдруг мы оставим что-то важное из документов, а они это найдут?» Когда чемоданы были собраны, Олег выдохнул, как будто завершил последний рывок в длинной гонке. Но вместо облегчения он почувствовал только глухую пустоту. Он посмотрел на Машу, которая сидела на краю кровати, её лицо было мертвенно-бледным, а глаза пустыми, как у человека, который видел слишком многое. «Она ломается», — мелькнуло в голове Олега. Но сейчас не было времени, чтобы дать ей передышку. Когда всё было готово, они вышли из квартиры. Ночь была тихой, но каждый шорох заставлял их вздрагивать. — Куда мы поедем? — спросила Маша, нарушив тишину. — Сейчас ночь, у нас нет жилья… — Что-нибудь найдём, — сказал он, быстро листая сайты аренды жилья на телефоне. Они нашли квартиру на окраине, небольшую и совсем неуютную, но сейчас им было всё равно. Главное остаться в безопасности. Они перевели деньги владельцу, выдумав легенду о потопе, застигшем их в ночи, и отправились туда. Спустя какое-то время они вошли в новую квартиру, и дверь за ними закрылась с глухим щелчком. Олег на автомате проверил замок, дважды повернув ключ. Когда он обернулся, то увидел, как Маша замерла в дверном проёме, растерянно осматривая новое жильё. Квартира была больше их прежней, но это совсем не радовало. Огромная пустота, казалось, давила на них. В углу просторной, но холодной комнаты стоял старый диван, покрытый выцветшим пледом с едва различимым цветочным узором. Обои были серовато-жёлтыми, с пятнами сырости в углах, словно здесь годами никто не жил. В комнате ощущалась влажность, а воздух был затхлым, с лёгким запахом плесени. Полы скрипели под ногами, деревянные доски были потрескавшимися, кое-где покрытыми ковровой дорожкой, которая, казалось, видела лучшие времена ещё лет тридцать назад. Единственная лампочка под потолком горела тускло-жёлтым светом, словно сопротивляясь самой идее освещения. Они молчали. Оба стояли на месте, обдумывая, как сюда вообще попали, как за одну ночь их жизнь превратилась в это. Маша прислонилась к стене, обхватив себя руками. Ей казалось, что даже стены в этой квартире холодные, враждебные, как будто они тоже наблюдают за ними. Она провела взглядом по комнате, пытаясь найти хоть что-то, что давало бы ощущение безопасности, но вместо этого заметила трещину на стене, заштукатуренную грубыми, неровными мазками. Олег устало опустил на пол их чемоданы, которые теперь казались такими чужими в этом месте. Он провёл рукой по лицу, разминая натянутые от напряжения челюсти. — Ты чувствуешь? — вдруг сказала Маша, нарушив тишину. Её голос звучал сдавленно. — Что именно? — ответил Олег, почти шёпотом. — Здесь… промозгло. Как будто не квартира, а погреб какой-то, — она огляделась, опустив взгляд на потрескавшийся линолеум в коридоре. Олег кивнул, медленно отрывая взгляд от пола. Он тоже это чувствовал. Неуютное, вязкое ощущение, будто сама квартира не рада их приходу. Он медленно прошёл вглубь комнаты, едва касаясь стен рукой, проверяя, нет ли где-то сквозняка. Окна оказались старые, деревянные, в рамах застрял мелкий мусор. Из одного окна слегка тянуло холодным воздухом, и Олег автоматически задёрнул старую занавеску, чтобы хоть как-то прикрыть щели. Маша наконец перестала стоять в дверях. Она осторожно шагнула внутрь и села на край дивана. Он был твёрдым, будто внутри вместо наполнителя были деревянные доски. — Даже сесть нормально негде, — прошептала она. Олег ничего не ответил. Он остановился в центре комнаты и, обхватив голову руками, закрыл глаза. Всё вокруг казалось ненастоящим. Даже стены здесь выглядели так, словно их можно было раздвинуть руками. В этот момент их обоих объединило одно чувство: страшная, мучительная пустота внутри. — Что дальше? — спросила Мария, тихо, почти безразлично. Олег молчал. Он смотрел в пол, но не видел ничего. — Я не знаю, Маш. Не знаю… — его голос был хриплым, почти сорванным. И они оба замолчали. Впервые за долгое время тишина казалась оглушительной. Ночь, которая могла бы стать началом их спасения, оказалась ещё одним кругом ада. Когда Маша наконец решилась постелить постель, это занятие превратилось в очередное испытание. Она аккуратно разложила купленное не так давно кому-нибудь в подарок бельё, словно надеялась, что это хоть немного скрасит ужасную обстановку этой ужасной квартиры. Романтика Парижа кончилась. Матрас под её руками оказался сырым и неровным, от него ощущался какой-то неприятный затхлый запах. — Это невозможно, — пробормотала она себе под нос, но продолжила стелить. Французское кружево и шелковые ткани казались здесь настолько чужеродными, что от этого становилось ещё больнее. Она взглянула на Олега, который сидел на краю дивана, уставившись в одну точку. — Ложись, Маш, — устало произнёс он, даже не поднимая глаз. — Другого у нас всё равно нет. Мария не ответила. Она вздохнула, провела рукой по виску, где пульсировала боль, и молча легла на кровать. Ощущение липкого холода от матраса пробирало до костей, но её тело не реагировало. Она смотрела в потолок, едва различимый в тусклом свете единственной лампочки, и думала только об одном: «Как всё могло зайти так далеко?» Олег лёг рядом. Их плечи почти соприкасались, но между ними всё равно зияла невидимая пропасть. Он слушал тихое, неровное дыхание и чувствовал её напряжение. Платонов хотел обнять её, успокоить, сказать, что всё будет хорошо, но сам уже давно не верил в это. Тишина висела между ними как тяжёлый занавес. Олег пытался закрыть глаза, но вместо темноты видел перед собой таймер. Красные цифры, отсчитывающие последние секунды их жизни. Ещё мгновение — и он бы потерял Машу. Её тихий вскрик вывел его из этих мыслей. Он повернул голову и увидел, как Маша осторожно прижимает пальцы к шее. — Что случилось? — спросил он, хотя уже догадывался. — Порез… забыла про него, — едва слышно ответила она. — И кажется я содрала корочку. Олег выдохнул, чувствуя вину. Он должен был ещё давно обработать её рану, но не сделал этого. Теперь он снова смотрел на неё и понимал, как сильно она измучена. Её лицо было бледным, под глазами залегли тени, а она, вместо того чтобы пожаловаться или попросить помощи просто молчала, боясь потревожить его. — Сейчас… сейчас обработаем, — пробормотал он, пытаясь подняться, но тело словно налилось свинцом. Голова кружилась от усталости, а мышцы гудели от напряжения. Швецова покачала головой: — Не надо, Олег. Я сама, ничего. — Маш… — Он попытался возразить, но слова застряли в горле. Она осторожно встала и открыла чемодан, доставая аптечку. В тусклом свете лампы её движения казались медленными и неуверенными. Швецова открыла флакон с перекисью и приложила к порезу ватный диск, слегка поморщившись. Платонов наблюдал за ней и чувствовал себя беспомощным. Когда она вернулась в постель, он посмотрел ей в глаза: — Прости. — За что? — Непонимающе спросила она. — За то, что не уберёг. — Олег, ты спас меня! Он хотел возразить, но вместо этого обнял её. Она обмякла в его руках, наконец позволив себе расслабиться хоть на миг. Они лежали так долго, не говоря ни слова. Оба знали, что ничего ещё не закончилось. Но в эту ночь, в этой сырой и холодной квартире, единственным спасением был их едва уловимый контакт, говорящий больше любых слов.