From Paris with…

С того самого злополучного аукциона прошло полторы недели, которые не принесли для расследования ровным счётом ничего. Маша с Олегом топтались на месте и не могли сдвинуться даже на сантиметр. Но вопреки стагнации в работе, их личная жизнь претерпевала некоторые изменения. Над их крошечной квартиркой, которая сейчас олицетворяла весь мир, нависла огромная грозовая туча, означавшая лишь одно: скоро грядёт буря, и если она не сотрёт их с лица земли, то явно сможет неслабо потрепать. Маша в ту ночь действительно долго пыталась заснуть, но внутреннее напряжение, которое накопилось между ней и Олегом за последние полторы недели, не отпускало. Она прекрасно видела, что их отношения изменились, что-то треснуло, но она не понимала что именно. Платонов молчал, Мария пыталась это игнорировать, списывая на стресс, усталость и даже на ту бесперспективность, с которой развивалось их расследование, однако терпение её было на исходе. Когда она, решив не сдаваться, уютно устроилась на его плече, пытаясь восстановить хотя бы часть той близости, что у них была, Олег сделал то, чего она никак не ожидала. Он осторожно, но настойчиво убрал её руку со своего тела. Мария замерла, её сердце защемило, а глаза наполнились слезами. Но вместо того чтобы промолчать, как она делала всю последнюю неделю, Швецова резко подскочила на кровати и, глядя на него с вызовом, громко сказала: — Всё, хватит! Я не усну пока ты мне не объяснишь что у нас происходит! Олег сначала не ответил, лишь тяжело вздохнул, словно собирался с мыслями. Затем, не поворачиваясь к ней, Платонов сказал своим привычным спокойным голосом: — Всё нормально. Всё как обычно. Эти слова привели Машу в ярость. — Как обычно? Ты серьёзно?! Если бы было всё как обычно, ты бы не отталкивал меня! — Она скинула с себя одеяло и уселась на кровати, глядя на него. — Ты думаешь я не замечаю? Ты стал чужим, Олег. Я пытаюсь обнять тебя, поговорить, а ты… — Она запнулась, не в силах закончить. Олег тоже сел на кровати, потирая виски, будто у него внезапно разболелась голова. — Да никто тебя не отталкивает! — ответил он раздражённо. — Просто мне неудобно так спать. Мне жарко, когда мы вот так… Маша захлопала глазами, как будто не верила услышанному. — Жарко? Неудобно? Ты это серьёзно сейчас? Мы всегда спали вот так! Всегда! — В её голосе зазвучало отчаяние. — Почему вдруг стало неудобно? Олег молчал. Было видно, что он пытается удержать себя от резких слов, но у него это плохо получалось. — Просто так. Я не знаю почему. Может, мне вообще жарко в этой квартире, может… — Он махнул рукой, как будто хотел этим жестом закончить разговор, но Швецова не собиралась отступать. — Нет, не может быть. Я не дура. Что-то произошло, Олег, и я хочу знать, что именно! Что ты мне не договариваешь? Олег резко повернулся к ней, и в его глазах блеснуло что-то тёмное, почти злое. — А ты не знаешь? — его голос сорвался на саркастичный смешок. — Ты правда не знаешь? Маша замерла, чувствуя как внутри всё начинает сжиматься. — Нет, не знаю. Объясни. Что я сделала? Олег чуть помедлил, но, кажется, решил, что с него хватит. — На аукционе, Маша. Ты всерьёз думаешь, что я не заметил? Этот твой Пьер, как ты на него налетела, как ты его трогала, как ты… — Он осёкся, но его взгляд говорил всё. Маша медленно подняла на него взгляд, не веря услышанному. — Это… это что, из-за этого?! — воскликнула она, вскочив на ноги. — Ты полторы недели ходишь как приведение из-за какого-то глупого момента на аукционе?! — Какого-то глупого момента?! — Олег поднялся вслед за ней. Его голос стал громче, лицо напряглось. — Ты буквально тёрлась об этого француза на глазах у всех! А он что делал? Трогал тебя так, будто вы давно знакомы! — Ты с ума сошёл! — крикнула Маша, её лицо покраснело от гнева. — Это был элементарный план! Обычная уловка, чтобы выяснить хоть что-то! Как ты можешь быть таким… таким… — она запнулась, подыскивая слово. — Таким каким, Маша? Таким, который не хочет смотреть, как его… — Он сжал кулаки, явно сдерживая себя. — Ладно. Неважно. — Неважно?! — переспросила Маша, и её голос сорвался. — Да если это было неважно, зачем ты устраивал весь этот спектакль?! Ты мог просто поговорить со мной! Вместо этого ты начал этот детский сад с обиженным молчанием! Знаешь что я чувствовала всё это время? Что я сделала что-то ужасное, что ты больше меня не любишь, что… — Это не так! — перебил её Олег. Его голос тоже дрогнул. — Конечно я тебя люблю. Но ты не понимаешь… Я… — Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь взять себя в руки. — Я просто ненавижу это чувство, что… что я не могу быть уверен в тебе. Эти слова ударили по Маше сильнее, чем она ожидала. Она замолчала, её глаза наполнились слезами. — Не уверен во мне? — её голос стал тихим. — После всего что мы прошли ты не уверен во мне? Олег посмотрел на неё с болью в глазах. — Маш… я просто не могу избавиться от этой картинки в голове. И мне больно. Вот и всё. Маша глубоко вдохнула, пытаясь справиться с эмоциями. — Если бы ты сразу сказал мне это… Мы бы не потеряли эти полторы недели. — Её голос был тихим, но в нём слышалась сталь. — Вместо этого ты молчал и мучил нас обоих. А я… Олег опустил глаза. Несколько секунд тишины казались вечностью. Наконец, он сделал шаг к Маше и взял её за руку. — Прости меня, — сказал он, глядя ей в глаза. — Я дурак. Я испортил всё. Но теперь ты хотя бы почувствуешь себя на моем месте, узнаешь что было у меня внутри в тот момент с протоколом. Маша, уже немного успокоившаяся, вдруг снова почувствовала прилив возмущения. Она резко выпрямилась, глядя на Олега с вызовом. — Серьёзно, Олег? Ты сейчас хочешь вспомнить то, что было три года назад? Ты думаешь это имеет смысл? Мы здесь, в этом моменте. Давай обсуждать то, что актуально сейчас, а не ворошить старые, давно забытые обиды. — Для тебя может и забытые, — саркастически усмехнулся Олег, — а для меня нет. Это всё ещё сидит где-то внутри. И каждый раз, когда происходит что-то подобное, я… Он не закончил фразу, но Маше не нужно было дослушивать до конца. Она уже поняла к чему он клонит. — Подожди, — её голос был резким, — ты хочешь сказать, что всё это время ты обижаешься на меня из-за той ситуации? Серьёзно? Олег опустил взгляд, словно собираясь с мыслями. — Да, — наконец ответил он. — Я так и не смог полностью забыть это. И ты ведь даже толком не извинилась тогда. — Не извинилась? — Маша ахнула, её голос дрогнул от возмущения. — Олег, я сто раз говорила, что мне жаль, что я была не права. Мне казалось мы это давно проехали. Ты хочешь, чтобы я извинилась ещё раз? Ладно, если это то, что ты хочешь услышать: прости меня. Олег рассмеялся, но в его смехе не было ничего весёлого. — Да, конечно. Прости. Ты же у нас никогда не извиняешься по-настоящему. Всё всегда заканчивается тем, что я виноват или что мне надо было просто закрыть на всё глаза. Маша покачала головой, её руки задрожали. — Я всегда стараюсь быть честной с тобой, но ты… ты продолжаешь держать обиду за ошибку, которую я давно признала. Это нечестно, Олег. — Нечестно? — Олег поднял брови. — Ты сейчас говоришь о честности? Хорошо, тогда будь честной до конца. Признай, что тебе наплевать на то, что я чувствовал тогда. Иначе почему я до сих пор ощущаю это? Маша собралась что-то ответить, но внезапно он поднял руку, останавливая её. — Стоп, — сказал он твёрдо, его голос чуть дрогнул. — Если мы скажем ещё хотя бы одно слово, это зайдёт слишком далеко. Маша замерла, глядя на него. Она хотела возразить, сказать, что так нельзя всё оставить, но вдруг поняла, что он прав. Всё, что она скажет сейчас, может превратить их ссору в пропасть, из которой они не выберутся. — Ты прав, — сказала она неожиданно тихо, её голос был почти шёпотом. — Давай остановимся. На мгновение повисла тишина. Затем Олег сделал осторожный шаг вперёд. Он замялся, словно боялся, что она оттолкнёт его. Но Маша вдруг сама сделала шаг навстречу. Они неловко обнялись, как будто впервые за долгое время не знали, как прикоснуться друг к другу. Мария крепче прижалась к нему, чувствуя, как его руки обхватили её чуть сильнее. — Я не хочу ссориться, — прошептала она, её голос задрожал. — Давай просто… давай не будем. — Я тоже не хочу, — ответил Олег тихо. — Прости меня. Они стояли так несколько минут, пока буря, наконец, не начала утихать, оставляя после себя лишь тихое ощущение облегчения и слабую надежду на то, что всё можно исправить. Молча они обошли кровать с двух сторон, чтобы наконец-то лечь спать, как и планировалось до этой ссоры. Мария лежала в кромешной темноте, чувствуя, как тишина заполняет комнату, будто бы давя на них. Она не могла заставить себя уснуть. Слишком многое осталось недосказанным, даже после того, как они попытались остановить ссору. Олег не шевелился, но Маша чувствовала, что он бодрствует. Она набралась смелости и тихо спросила: — Ты спишь? Ответ был едва слышным, но таким привычным: — Нет. Она осторожно протянула руку, нащупав его ладонь. Олег не отстранился, наоборот, сжал её пальцы в своей руке. Этот жест, простой и естественный, неожиданно согрел Машу. Она выдохнула, как будто её внутреннее напряжение начало уходить. — Олег, — прошептала она, — мне не хочется, чтобы мы вот так… держали всё в себе. Он не ответил сразу. Маша уже начала думать, что он не захочет продолжать разговор, но вдруг он произнёс: — Мне страшно, Маш. Страшно снова тебя потерять. Как тогда, три года назад. Мне кажется, что если я хоть на мгновение расслаблюсь, всё пойдёт не так. И это чувство… оно меня выматывает. Её сердце сжалось. — Ты не потеряешь меня, — уверенно сказала она. — Почему ты так думаешь? Олег снова слабо сжал её руку. — Потому что это тогда далось очень тяжело. Ты ушла, оставляя меня со своими догадками и планами на будущее. А я… Я пытался что-то исправить, но делал только хуже. И только сейчас я начал понимать, что не соверши я тех ошибок, мы бы могли быть счастливы гораздо раньше. — Я тоже это помню, — призналась Маша. — И я тоже боюсь. Но мы ведь всё это прошли, Олег. Разве нет? Он вздохнул. — Я доверяю тебе, Маш. Но иногда мне кажется, что я сам не знаю как с тобой обращаться. Как не делать тебе больно. Как не позволять себе ревновать. Это сводит с ума. Маша долго молчала, обдумывая его слова. — Ты пытаешься быть идеальным, но мы же живые люди. Мы ошибаемся, мы чувствуем. И это нормально. Главное — говорить друг с другом. И не молчать неделями, Олег. — Он повернулся к ней, и в тусклом свете из окна Маша уловила его взгляд. Тепло, боль, усталость — всё смешалось в нём. — Ты никогда не будешь для меня чужой, — сказал он, глядя ей в глаза. — Я люблю тебя, Маш. Просто… иногда мне кажется, что я не могу отличить где заканчивается работа и начинается наша жизнь. А сейчас эта грань… она стала такой тонкой, что я боюсь её окончательно разрушить. — Мне тоже тяжело, — призналась Швецова, её голос стал совсем тихим. — Каждый раз, когда мы влезаем в эту грязь, я думаю только о том, чтобы мы вышли из неё вместе и всё скорее кончилось. Чтобы мы смогли вернуться домой, вот в эту маленькую квартирку и быть просто Олегом и Машей, а не теми, кто должен что-то выяснить или кого-то поймать. Олег тихо засмеялся, но без радости. — Ты права. Мы слишком часто смешиваем личное и рабочее. И в итоге страдает всё. Я не хочу, чтобы так было. Но ты хотя бы стараешься. А я… я просто закрываюсь. Это плохо. Маша повернулась к нему, хоть в темноте она не могла видеть его лицо. — Олег, ты имеешь право на свои эмоции. Но, пожалуйста, не молчи. Не держи это в себе. Мне важно знать что с тобой происходит. Он повернулся к ней лицом, их руки всё ещё были сцеплены. — Я постараюсь, — сказал он, его голос стал чуть мягче. — Просто пообещай мне одну вещь. — Какую? — Никогда не уходи, — прошептал он. Маша почувствовала, как слёзы наполняют её глаза, но она сдержалась. — Я никуда не уйду, — твёрдо сказала она. — Обещаю. Они лежали так ещё какое-то время, просто держась за руки. Впервые за последние дни воздух в комнате стал чуть легче, а напряжение отступило.

***

Наступило утро, но ощущение легкости, которое мелькнуло накануне ночью, не спешило возвращаться. Комнату окутывала странная, тяжелая тишина, словно она впитала все их слова и эмоции. Сквозь окно просачивался бледный свет, но он скорее напоминал сумрак, чем настоящее утро. Мария лежала на краю кровати, глядя в потолок. На лбу появилась та самая морщинка, а голова гудела от недостатка сна. Она слышала как Платонов тихо ворочается рядом, но не решалась повернуться к нему. После всего, что они сказали друг другу, в ней осталась странная пустота. Слова о любви, обещания, которые они дали друг другу, казались искренними, но всё равно чего-то не хватало. Она осторожно повернула голову и заметила, что Олег тоже не спит. Он лежал на спине, смотрел в потолок и, похоже, тоже был погружен в свои мысли. Его лицо было сосредоточенным, но уставшим. Казалось, он что-то обдумывает, но не решается озвучить. — Доброе утро, — тихо сказала Мария, нарушая тишину. Олег повернул голову к ней, слегка кивнул. — Доброе. Её голос прозвучал натянуто, словно попытка заполнить тишину. Олег снова отвернулся, и Швецова почувствовала, как её накрывает волна раздражения. Почему всё должно быть так сложно? Они ведь поговорили, выяснили всё, что можно было выяснить. Или нет? Она резко поднялась с кровати, обернулась на Олега и с трудом удержалась от того, чтобы не сказать что-то резкое. Вместо этого она натянула халат и направилась на кухню. Олег задержался в спальне, а потом вышел следом за ней. На кухне царила та же напряженная тишина, только теперь её нарушало тихое шипение турки. Маша молча готовила кофе, чувствуя, как Платонов стоит где-то позади, но не решается заговорить. Она поставила чашки на стол, чуть громче, чем нужно, и наконец сдалась. — Олег, ты будешь молчать весь день? — спросила она резко, даже не оборачиваясь. — Я просто не хочу сказать что-то не то, — ответил он, садясь за стол. Маша вздохнула, присела напротив него и обхватила чашку руками. Они смотрели друг на друга через стол словно через огромную пропасть. — Мы же решили, что будем говорить друг с другом, а не молчать, — напомнила она, её голос стал мягче. — Почему опять всё сводится к этому? Олег потер лицо руками и тихо вздохнул. — Я сам не знаю, Маш. Просто эта ночь… Может, нам нужно немного времени, чтобы всё улеглось. Маша опустила глаза, чувствуя, как внутри снова нарастает раздражение. Ей казалось, что они ходят по кругу. Но, прежде чем она успела ответить, Олег неожиданно сменил тему. — Знаешь, — начал он, — мне кажется, что мы слишком увязли в этих личных разборках. А ведь у нас есть работа. Мы ведь не можем жить в Париже вечность. Маша удивленно подняла голову. Она не ожидала, что он заговорит о деле так внезапно, но, возможно, это было правильным решением. Работа всегда была их спасением — это было то, что объединяло их даже когда всё остальное рушилось. — Ты прав, — сказала она, отпивая кофе. — Мы топчемся на месте уже полторы недели. Если мы не начнём действовать, всё действительно пойдёт насмарку. Олег кивнул, его взгляд стал более сосредоточенным. — Нам нужно вернуться к аукциону, вспомнить что там было. Какие-то детали, которые мы упустили. Я вчера вечером пытался, но… — Он замолчал, словно не хотел возвращаться к неприятным воспоминаниям. Маша, напротив, сразу поняла, о чём он говорит. — Ты про Пьера? — осторожно уточнила она. Олег слегка нахмурился, но всё же кивнул. — Да. Я думаю, он был там не просто так. Его интерес к тебе… — Олег запнулся, но тут же продолжил, сделав вид, что этого не произошло. — Возможно, это могло бы нам помочь. Он оставил тебе номер или попросил твой? — Мой попросил. Маша посмотрела на него внимательно. Несмотря на всё, что произошло между ними, она почувствовала, что это обсуждение действительно помогает им. Работа всегда помогала. Она кивнула, уже погружаясь в размышления. — Я пока могу поискать его в соцсетях, — предложила она. — А ты пока поговори с нашими. Может, кто-то из них что-то выяснил за последние дни. Мы ведь их просили некоторые запросы сделать. Олег слегка улыбнулся, и в этой улыбке было что-то знакомое. — Договорились, — сказал он. — И… спасибо, Маш. — За что? — удивилась она. — За то, что не сдаёшься, — тихо ответил он. Маша почувствовала тепло в груди. Несмотря на ночную ссору, несмотря на всё напряжение, она знала, что они справятся. Потому что всегда справлялись! А сейчас, когда работа вновь объединила их, она ощутила, что пропасть между ними начинает сокращаться. Они договорились, что начнут действовать незамедлительно. Олег ушёл в спальню и лег обратно в кровать с ноутбуком, чтобы проверить свои запросы, а Маша стала искать этого злополучного Пьера. Комната наполнилась звуками их привычной рабочей рутины, и напряжение постепенно исчезло, сменяясь ощущением сосредоточенности и общего дела. Через пару часов, когда они оба уже увлеклись своей работой, Маша заметила, что Олег смотрит на неё с лёгкой улыбкой. — Что? — спросила она, не отрываясь от телефона. — Ничего, — ответил он. — Просто рад, что мы снова команда. Маша слегка улыбнулась в ответ. — Я тоже рада, — тихо сказала она, и, к её удивлению, это была чистая правда. Мария сидела за кухонным столом с чашкой остывшего кофе, склонившись над телефоном. Она пыталась найти в соцсетях хоть что-то о Пьере, но результатов было мало. Только таинственное лицо из их последней встречи, его обаяние и странные намёки всплывали в памяти. В этот момент телефон на столе внезапно завибрировал, заставив Машу вздрогнуть. Она посмотрела на экран. Пьер Дюваль. — Олег! — окликнула она, слегка растерянно. Олег, находившийся в кровати, подошёл на звук её голоса. — Что случилось? — спросил он, увидев её напряжённое лицо. Маша просто подняла телефон, чтобы показать имя на экране. Олег нахмурился. — Отвечай, — коротко сказал он, жестом указывая, чтобы включила громкую связь. Маша глубоко вздохнула и, немного медля, приняла вызов. — Алло? — Мадам Мари, как приятно снова слышать ваш голос, — произнёс Пьер своим привычным тёплым тоном, который, однако, заставил Машу насторожиться. — Пьер, здравствуйте, — ответила она, стараясь не выдать своих эмоций. — Чем обязана вашему звонку? — Я подумал, что наша последняя встреча была слишком короткой, — продолжил он с лёгкой улыбкой в голосе. — У меня появилось предложение, которое может вас заинтересовать. Завтра я буду в одной небезызвестной вам галерее на Марэ, и мне бы очень хотелось показать вам кое-что. Это касается вашего мужа… и его увлечений. Маша бросила взгляд на Олега, который стоял, скрестив руки на груди, с явно недовольным выражением лица. — Галерея на Марэ? Звучит интересно, — осторожно ответила она. — Но мой муж… — Ах, ну разумеется, если он сможет, я был бы рад видеть вас обоих. Но если нет, то уверен, что вы отлично справитесь и одна, — прервал её Пьер, не давая шанса отказаться. — Я жду вас завтра в два часа. Это будет очень познавательно, обещаю. — Хорошо, — согласилась Маша после секундной паузы. — Я постараюсь прийти. — Прекрасно. До встречи, Мария, — завершил Пьер и отключился. Она положила телефон на стол, обмениваясь с Олегом встревоженными взглядами. — Ничего себе, — выдохнула она. — Это ловушка, — тут же сказал Олег, качая головой. — Он либо что-то заподозрил, либо проверяет нас. — Олег, а если это не ловушка? Он сказал, что это касается увлечений, то есть картин. Может, это наш шанс? Олег нахмурился, сел напротив и задумался. — Если это шанс, он слишком рискованный. Ты одна не пойдёшь. — И что ты предлагаешь? Ты же сам знаешь, что он уже видел тебя. Если ты появишься, всё сразу сорвётся. Олег вздохнул, понимая, что Маша права. — Значит, придётся придумать, как тебя защитить, — произнёс он после паузы. — Мы подготовимся. — Как? — спросила Маша, слегка нервничая. — У нас есть всякие приблуды, которые нам Аркадий дал. Тебя снабдим микрофоном и камерой на всякий случай. Если что-то пойдёт не так, то я найду способ вмешаться. А ты постарайся вытащить из него максимум информации. Он вытащил из ящика маленький передатчик и протянул ей. — Это закрепим за воротником. В ухо поставим наушник, я буду на связи. Камера спрятана в брошке. — Брошка? — переспросила Маша с усмешкой. — На удивление, незаметная. А главное, работает. Они провели остаток дня за обсуждением возможных сценариев и отработкой вопросов. Олег тщательно проверил оборудование, убедившись, что связь чёткая, а батареи заряжены. Он объяснил Маше, что делать, если она почувствует угрозу, и как использовать тревожный сигнал. К вечеру они уже чувствовали себя увереннее. Олег смотрел на Швецову, сидевшую напротив, с лёгкой улыбкой. — Ты справишься, — сказал он твёрдо, Маша улыбнулась в ответ. — Я знаю. У нас нет другого выбора. На следующий день, в назначенное время, Маша вошла в галерею. Олег остался неподалёку, сидя за столиком кафе и держа телефон перед собой. — Я на месте, — произнесла она шёпотом, прежде чем увидеть Пьера, уже ждущего её возле картины. — Отлично. Я слышу тебя, — ответил Олег в наушник. — Удачи. Маша сделала глубокий вдох и направилась к Пьеру. — Всё в порядке, Маш? Связь чёткая? — Маша слегка кивнула, как будто здороваясь с Пьером, но это был сигнал Олегу. — Добрый день, мадам, — поздоровался в ответ Пьер. — Давайте я вам покажу и расскажу кое-что! Вот, взгляните, Мари! Это произведение — редчайший пример русской живописи восемнадцатого века. Видите этот свет? Эта перспектива? Удивительно, не правда ли? Он подвёл Машу к картине, изображающей вид Лефортово, и слегка наклонился к ней. — На самом деле, эта работа имеет очень любопытную судьбу, — его голос стал ниже, почти интимным. — Вы знали, что она когда-то находилась в Третьяковской галерее? Маша сделала вид, что удивлена. Она осторожно склонила голову, как будто пытаясь вспомнить, где могла слышать об этом раньше. — В Третьяковке? — переспросила она, чуть приподняв брови. — Именно, — ответил Пьер, пристально глядя ей в глаза. — Но, как видите, она здесь. Судьба произведений искусства иногда складывается… неожиданным образом. — Удивительно, — пробормотала Маша, ощущая, как её пальцы невольно сжимаются в кулак. Олег, следивший за разговором, мягко напомнил: — Спокойнее, не подавай виду. — А как… — начала Маша, стараясь вести себя как можно более заинтересованно. — Как подобное возможно? Такие вещи ведь, наверное, не так просто организовать. Пьер улыбнулся, сделав вид, что не замечает её нарастающего любопытства. — Всё возможно, дорогая Мария. Главное — желание и… правильные связи. Он сделал паузу, позволяя её воображению дорисовать остальное. — Если ваш муж действительно ценит искусство, — добавил он, с неявным намёком, — он, возможно, захочет воспользоваться моими услугами. Маша улыбнулась, стараясь выглядеть заинтересованной, но не слишком увлечённой. — О, мой муж… Он ценит искусство, конечно, — она старалась говорить как можно непринуждённее. — Но он так занят. Знаете, ему сложно найти время даже на то, чтобы прогуляться со мной по Парижу. Я вот уже неделю одна здесь хожу, скучаю. Пьер слегка нахмурился, но быстро вернул на лицо свою дружелюбную улыбку. — Тогда, возможно, мы можем обсудить всё с вами? Ведь вы, как я вижу, очень хорошо разбираетесь в таких вещах. Маша кивнула, заметив, как напряжённо молчит Олег в её ухе. — Конечно, — ответила она. — Если это ускорит процесс. Пьер чуть наклонился ближе, будто собираясь поделиться секретом. — Знаете, — прошептал он, — в мире искусства нет ничего невозможного. Даже Мона Лизу можно приобрести, если бюджет позволяет. Маша почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Этот разговор стал ключом, открывающим что-то большее. — Это звучит… впечатляюще, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие. — Но я должна обсудить это с мужем. Пьер улыбнулся. — Конечно, я понимаю. Я дам вам неделю. Поговорите с ним, подумайте. И мы договоримся о тет-а-тет снова. Маша кивнула и, как бы между делом, уточнила: — А что, если… мы всё-таки решим… Как это обычно происходит? Пьер рассмеялся, но в его глазах читалась скрытая серьёзность. — Всё просто, мадам. Мы обсуждаем детали, согласовываем суммы, а я беру на себя всё остальное. Для вас — никакого стресса, только результат. После этого они ещё немного поговорили о картинах и Париже, но суть разговора уже была ясна. Когда встреча завершилась, Маша медленно вышла из галереи, чувствуя, как её переполняют эмоции. Она подошла к Олегу, который сидел с кофе и телефоном, выглядел совершенно невозмутимым, но в его взгляде читалось напряжение. — Ну? — тихо спросил он. — Пьер — это наша ниточка, — ответила Маша, садясь рядом. — Но, похоже, ему нужна крупная рыба. Их план начал обретать очертания.