Head Over Boots For You

Лиса Лиса ничего не узнавала вокруг себя: странную кровать с решетками по обе стороны от нее, два толстых одеяла, наваленные поверх неё, мотивирующие плакаты со сценами природы и детенышами животных, развешанные по стенам.... Но когда она увидела Дженни, сидящую в кресле рядом с ее кроватью, подперев голову рукой, она расслабилась. Все могло быть не так уж плохо, если Дженни все еще была с ней, верно? Лиса попыталась вспомнить, что произошло. Образ прыгающего на нее волка. Кровь струилась по ее ноге. Тело Дженни прижималось к ее телу, пока они ехали сквозь ночь. Лиса села в кровати, чтобы получше рассмотреть свою ногу, но обнаружила, что ей вообще удивительно трудно двигаться. Она с трудом приподнялась на локтях, но обнаружила, что, добравшись туда, у нее не осталось сил оставаться. Она рухнула обратно на подушки, что заставило Дженни пошевелиться рядом с ней. Когда Дженни наконец подняла голову, у нее на лбу от руки тянулась красная вмятина, а в уголке рта виднелось маленькое пятнышко слюны. Если бы Лисе пришлось проснуться в больнице, едва способной двигаться, она подумала, что лучшим вариантом было бы, если бы Дженни проснулась рядом с ней. Но самое удивительное, когда Дженни посмотрела на нее, Лисе показалось, что беспокойство в ее глазах одержало верх над гневом. "Привет". Дженни наклонилась вперед, положив сложенные руки на простыни рядом с Лисой. Лиса подавила желание протянуть руку и взять их в свои ладони. "Как ты себя чувствуешь?" Лисе потребовалась минута, чтобы оценить это. "Думаю, я сейчас принимаю какие-то сильные обезболивающие". Дженни фыркнула от смеха, и на мгновение показалось, что все вернулось в норму. Но улыбка Дженни исчезла, и знакомое выражение болезненного принятия вернулось снова. "Да, ну, вот что происходит, когда пытаешься истечь кровью и умереть от переохлаждения". Дженни сделала паузу, как будто что-то решала. "Как будто ты не могла выбрать только один способ умереть. Тебе пришлось выбрать оба сразу". Лиса не могла в это поверить. Дженни снова шутила над ней.... Даже если речь шла о ее смерти, но все же, это не было враждебностью или агрессивным сарказмом. Лиса испытала свою удачу. "Ты же знаешь, я ничего не делаю наполовину. Даже умирая". Дженни одарила ее улыбкой, заправила прядь темных волос за ухо и отвернулась. "Было страшно застать тебя там в таком виде. Ты лежала там на снегу, не двигаясь... Мне повезло, что я вообще тебя нашла. Ты не сказала мне, куда идешь". Сердце Лисы сжалось, когда она представила, как Дженни беспокоилась о ней. С одной стороны, она ненавидела заставлять Дженни проходить через это, но с другой стороны... Дженни была достаточно осторожна, чтобы покинуть хижину после наступления темноты, верхом на лошади, по снегу. Для нее это, должно быть, тоже было опасно. "Как ты вообще меня нашла?" Наконец спросила Лиса. Дженни бросила на нее взгляд. "Тебе, возможно, в это трудно поверить, но я кое-чему научилась, работая на ранчо последние восемь месяцев". "Да, хорошо... у тебя был довольно хороший учитель". Лиса могла сказать, что Дженни изо всех сил пыталась не улыбаться, но это была проигранная битва. Ей почти казалось, что Лиса не разрушала все между ними несколько дней назад. Почти. Лиса поняла потом, внезапно и все сразу. Она не следовала порывам, но было и так понятно, и так очевидно, верно, что она не могла игнорировать его. И она не хотела это игнорировать. "Дженни, могу я спросить тебя кое о чем? И, пожалуйста, будь со мной предельно честна". Глаза Дженни подозрительно сузились. "Хорошо". Лиса глубоко вздохнула и подумала, неужели у нее так кружится голова только из-за препоратов. "Ты бы хотела снова работать на ранчо?" Дженни бросила на неё непроницаемый взгляд. "Я думала, ты уволила меня, потому что иначе обанкротишься". "Это верно. Я все еще не понимаю, как мне спасти ранчо. Но..." Лиса проглотила комок в горле. "Думаю, я совершила ошибку, отпустив тебя". Дженни вздернула подбородок, и Лиса почувствовала себя такой уязвимой, просто лежа на больничной койке, едва способной двигаться и, более того, в конечном итоге во власти этой женщины, которая давным-давно стала для нее гораздо большим, чем просто работницей на ранчо. "Итак, позволь мне прояснить ситуацию", - сказала Дженни стеклянным голосом, загибая пальцы. "Ты наняла меня, или, скорее, Айрин наняла меня, и ты смирилась с этим; ты убедила себя, что я буду ужасным работником, и обращалась со мной как с дерьмом в течение нескольких недель; ты поняла, что я, в конце концов, не так уж плоха и, возможно, даже достаточно симпатична, чтобы трахаться; ты уволила меня при первых признаках неприятностей, потому что избавиться от меня было самым простым решением". Дженни отсчитала безымянный палец. "И теперь, когда я спасла тебе жизнь, ты думаешь, я просто проигнорирую все, что происходило раньше, и прибегу обратно к тебе". Лиса знала, что она белая, как простыни вокруг нее, даже несмотря на то, что внутри нее бушевало чувство несправедливости. "Я видела это не так, Дженни". "Какую часть?" Резко спросила Дженни, затем взяла себя в руки и глубоко вздохнула. "Как ты на это смотрела?" Лиса злилась на себя за то, что так долго откладывала этот разговор, что теперь была вынуждена вести его, лежа в постели под кайфом от лекарств, но она решила, что лучше поздно, чем никогда. Тем не менее, она приподнялась на кровати так, что, по крайней мере, сидела, опираясь на подушки. Дженни ждала ее, совсем не помогая, и ничего не сказала. Лисе пришлось на минуту перевести дыхание. Было неприятно, что даже такое маленькое движение далось ей с таким трудом. Но опять же, это дало ей больше времени подумать. "Я согласна с первой частью того, что ты сказала", - объяснила Лиса. Она не думала, что пот у нее на лбу был только от физического напряжения при сидении. Она никогда так не нуждалась в ком-то, кто выслушал бы ее, понял бы ее, как в этот момент. "Сначала я не хотела, чтобы ты работала на ранчо. Я думала, Айрин совершила ошибку, наняв тебя, потому что у тебя не было никакого опыта. Но ты доказывала обратное снова и снова, и я поняла, что ты идеальный человек для этой работы. Но ты уже знаешь это". Дженни выгнула бровь, но в остальном никак не отреагировала. Лиса сделала паузу, давая себе время передумать рассказывать Дженни всю правду. Поможет ли это чему-нибудь? Сделает ли это ее отношения с Дженни еще более запутанными и еще больше оттолкнет ее от ранчо? Лиса собралась с духом, ее лицо стало непроницаемым. "Чего ты, возможно, не знаешь, так это того, что я влюбилась в тебя в первый же день, когда встретила". Дженни глубоко вздохнула и выпрямилась на своем стуле. Это выглядело так, как будто она боролась с реакцией "дерись или беги", но, в конце концов, она осталась. Она пристально посмотрела на Лису. "Почему ты говоришь что-то подобное? После всего, что ты сделала?" "Потому что это правда", - просто сказала Лиса, желая, чтобы Дженни дала ей шанс объясниться. "Я восхищалась тобой с первого дня. Ты оставила позади всех и все, что знала, чтобы начать все сначала. Ты мало что знала о том, как быть работником на ранчо, но у тебя было то, что важнее всего: стремление учиться и усердно работать. Когда ты спасла теленка в свой первый день и назвала ее Дейенерис, я не могла перестать думать об этом". Дженни слушала ее со смесью любопытства и негодования. "Почему?" Лиса улыбнулась воспоминаниям. "Я подумала, что с твоей стороны было удивительно глупо давать имя теленку, когда ты понятия не имела, переживет она сезон или нет. Когда ты знала, что она будет продана через несколько месяцев. Но потом, однажды в середине зимы, теленок, которого ты спасла, которому ты дала имя, которому ты уделила особое внимание, она осталась рядом со мной, даже когда напал волк и остальное стадо разбежалось". Глаза Дженни заблестели, когда ее внимание усилилось. "О чем ты говоришь?" спросила она чуть громче шепота. "Я бы не пережила прошлую ночь без Дейенерис". Тогда все вспомнилось Лисе, как она с трудом шла по снегу, как кровь стекала по ее ноге и собиралась лужицей в сапог, какой густой и грубой была шерсть Дейенерис в ее руке... как Лиса не знала, вернется ли она снова в хижину. К Дженни. "Она согревала меня. И она побежала к тебе, когда ты была поблизости. Возможно, ты не нашла бы нас без нее". "Дейенерис?" Дженни не верила своим ушам. Несмотря на то, что она выглядела на грани слез, она рассмеялась, что могло быть и рыданием. "Ты хочешь сказать, что Дейенерис спасла тебе жизнь? Она красивая и герой?" "Оставляю за собой право судить о прекрасном", - сказала Лиса, изо всех сил стараясь не наклониться вперед и не вытереть слезинку, скатившуюся по щеке Дженни. "Но да, я обязана ей — и тебе - своей жизнью. И именно поэтому я прошу тебя остаться". Дженни с трудом сглотнула, но ничего не сказала. Лиса тоже не могла ее винить. Она сама с трудом могла в это поверить. Но теперь, когда Лиса начала говорить Дженни, как много она для нее значит, она поняла, что не может остановиться. "Ты видишь мир иначе, чем я. Я смотрю на телят и вижу в них инвестиции, в то время как ты видишь в них отдельных людей. Я смотрю на них ради денег, которые они мне принесут, но ты хочешь, чтобы они были счастливы и здоровы. Я уже столько лет управляю своим ранчо просто как бизнесом, что забыла, каково это - заботиться о ранчо не ради денег и даже не ради памяти о своих родителях, а потому, что мне это нравится. В конце дня я не только не вижу себя занимающейся чем-то другим, но и не хочу заниматься ничем другим". Лиса опустила взгляд на свои руки и сложила их на коленях. "И я не думаю, что поняла бы это без тебя". Молчание между ними нарастало, и Лиса понятия не имела, о чем могла думать Дженни. Она боялась, что Дженни все еще зла на нее или, что еще хуже, равнодушна. Если бы Дженни послушала ее и абсолютно ничего не почувствовала, то для Дженни действительно было бы лучше уйти. Итак, Лиса сказала последнее из того, что горело в ее сердце, и тогда Дженни смогла решить, что будет дальше. "Я знаю, что причинила тебе боль, и я не заслуживаю твоего прощения. Но я хочу, чтобы ты осталась на ранчо. Я думаю, ты подходишь для ранчо, и..." - Лиса вздернула подбородок и снова сосредоточилась на Дженни. "Я думаю, ты мне тоже подходишь". Лисе показалось, что Дженни хмуро смотрит на нее — и на самом деле хмурилась уже несколько минут, — но она поняла, что Дженни смотрит не столько на нее, сколько сквозь нее. Когда внимание Дженни полностью вернулось к ней, Лиса была почти ошеломлена его силой. "А как же ранчо?" строго спросила она. "Как ты собираешься содержать меня?" "Я найду способ заставить все работать", - быстро ответила Лиса. "Я всегда так делала раньше и буду делать снова". Дженни прикрыла глаза рукой. "Ты сказала, что нет никакой возможности удержать меня на ранчо буквально четыре дня назад. Помнишь это? В целом: "Я весь вечер просматривала бюджет и пошла ты нахуй, Дженни, я должена тебя отпустить"?" "Я помню", - пробормотала Лиса, хотя то же самое ноющее беспокойство о том, что она может саботировать все свое ранчо, снова охватило ее. Но разве была лучшая причина рисковать всем, чем сохранить Дженни в ее жизни? "Но я обязана тебе своей жизнью, и гораздо большим, чем это, намного большим, чем я осознавала в тот день. Я хотела бы вернуть тебе больше, чем просто работу, но это все, что мне осталось дать. И я обещаю, что больше никогда не причиню тебе такой боли". Кошачьи глаза Дженни выглядели неубедительными. "Это большое обещание". Лиса кивнула, никогда в жизни не относилась к чему-то так серьезно. "И я намерена его сохранить". Дженни тяжело вздохнула и посмотрела куда угодно в больничной палате, кроме Лисы. Она покачала головой, затем закрыла глаза, и когда она снова посмотрела на неё, Лиса увидела, насколько она действительно устала. Лиса затаила дыхание. Она была напугана тем, насколько важен был для нее ответ Дженни. "Я..." Но Дженни поморщилась и снова покачала головой. Она тяжело вздохнула. "Ты меня не заслуживаешь". Лиса все еще не могла дышать. Она была в слишком напряжённо ожидании. "Нет, не заслуживаю". "И я делаю это только ради Дейенерис. И остального скота ". Сказала Дженни с затаенной злостью. "Конечно". "И если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы снова выкинуть какую-нибудь ерунду вроде этой..." Легкие Лисы начали гореть. "Я не буду". "Тогда..." Дженни закатила глаза, хотя было непонятно, обращаясь к себе или к Лисе. "Я сделаю это. Но как только ты мне не заплатишь, или снова выкинешь какой-нибудь трюк, или на тебя нападет волк в тот день, когда я должна буду уезжать, я ухожу отсюда". Лиса наконец-то снова могла дышать. Даже если Дженни не вернется к ней, чтобы быть с ней, она все равно останется частью жизни Лисы. И это было больше, чем Лиса даже позволяла себе надеяться. Но она сдержалась, позволив себе лишь самую легкую улыбку. "Я понимаю". Хотя взгляд Дженни задержался на ней, в нем было мало теплоты. Она поднялась на ноги, взяла свою сумку и направилась к двери. Она обернулась в дверном проеме, выражение ее лица смягчилось. "Я рада, что ты жива, Лиса", - сказала она едва слышно. Но прежде чем Лиса успела ответить, она вышла из больничной палаты и закрыла за собой дверь.

***

Ее лекарство было таким сильным, что Лиса едва помнила, как выходила из больницы, не говоря уже о долгой поездке на грузовике обратно в хижину. Она знала только то, что проснулась на следующее утро в своей постели со стаканом воды и батончиком гранолы на прикроватной тумбочке, и она предположила, что может поблагодарить Дженни за все это. (Но обязана Дженни за кое-что другое... что еще было нового). Тем не менее, проспав целых два дня своей жизни, Лиса проснулась с пульсирующей болью в ноге и желанием никогда больше не спать больше восьми часов. Позже она узнала, что Айрин и Венди не раз заходили в хижину, чтобы посмотреть, как у нее дела, но каждый раз она теряла сознание. И она узнала, что, несмотря ни на что, Дженни вернула ее пропавшую лошадь с полей, загнала телят в загон и отвела их обратно в сарай, чтобы отлучить от груди, а также выполнила все другие мелкие работы на ранчо. Все это время Лиса была под таким кайфом от обезболивающих, что ей даже не снились сны. Но теперь, когда Лиса проснулась, она была полна решимости поправиться как можно быстрее без обезболивающих. Ей нужно было быть начеку, и ей нужно было, чтобы ее нога зажила, если у нее была хоть какая-то надежда спасти свое ранчо. К сожалению, поправляться означало практически ничего не делать. Ее первая попытка сделать шаг на травмированной ноге закончилась тем, что она упала лицом на пол. Она нашла костыль, прислоненный к стене, и решила, что лучше всего воспользоваться им. К концу пути из своей комнаты на кухню она запыхалась и у нее все болело. Поэтому она делала все возможное, чтобы расслабиться, отдохнуть, оставаться на месте, даже если это сводило ее с ума. Но на третий день она поняла, что не очень хорошо умеет сидеть сложа руки. И, очевидно, Дженни тоже это поняла. "Лиса. Почему ты снова ходишь", - ругалась Дженни со своего места на диване. "Доктор сказал тебе оставаться на месте". Дженни, казалось, легко вернулась к старым привычкам: просыпалась ни свет ни заря, плотно завтракала перед тем, как отправиться на пастбище, возвращалась в сумерках, пахнущая скотом, лошадьми и потом. Она в основном игнорировала Лису, разговаривая с ней только при необходимости. Но теперь она выжидающе посмотрела на Лису. И Лиса, уже не в первый раз, не могла не быть благодарна за то, что они вообще были в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы снова разговаривать. Но Лисе так надоело сидеть. Она продолжила свой кропотливый поход к раковине и налила себе чашку воды. "Даже травмированным людям разрешается пить воду", - сказала она, делая еще один глоток и начиная долгое путешествие обратно к кухонному столу. Она рухнула на стул, как будто только что пробежала марафон. К большому разочарованию Дженни, в тот день она уже убралась в хижине и разложила инструменты в сарае, но технически она не нарушила предписания врача избегать физических нагрузок. Тем не менее, она подумала, что, возможно, перестаралась: ее нога пульсировала, даже когда она сидела. Лиса потерла повязку - зуд так и не прекратился. "Вот и все". Дженни поднялась с дивана, отложив книгу, даже не сделав закладку на странице. Она встала прямо за стулом Лисы и посмотрела на нее сверху вниз. "Ты научишься расслабляться". Лисе пришлось неловко вытянуть шею, чтобы посмотреть на нее, но когда она это сделала, близость Дженни заставила ее забыть о больной ноге и зудящей повязке. Но Лиса заставила себя снова уткнуться в книгу. "Чтение недостаточно расслабляет тебя?" "Нет, и это явно не для тебя тоже. Ты только прочитала..." Она взглянула через плечо Лисы на книгу. "Шесть страниц за весь день". "Я медленно читаю", - проворчала Лиса прямо перед тем, как книгу выхватили у нее из рук. Она развернулась, чтобы схватить книгу, но Дженни с книгой была уже на полпути к дивану. "Теперь иди сюда", - потребовала Дженни, садясь на диван и указывая на подушку рядом с собой. "Медленно и осторожно. Я не хочу снова везти тебя в больницу". Лиса не могла сказать, что ей не понравилось видеть эту сторону Дженни. С тех пор, как Дженни вернулась в хижину, такая напористость не была редкостью. Она всегда была упрямой, даже когда изучала все основы работы на ранчо, но теперь она была еще более готова высказывать свое мнение обо всем на свете. Лиса оценила честность, но это не означало, что Лиса собиралась быть слабаком. Она скрестила руки на груди и еще глубже опустилась в кресло. Дерево врезалось ей в спину, но Лиса сохранила позу. "Нет, спасибо". Дженни посмотрела на нее так, как будто она говорила несерьезно, но когда Лиса не пошевелилась, Дженни спрыгнула с дивана и подбежала к ней сзади. Лиса обнаружила, что на удивление быстро скользит по полу в кресле, поскольку Дженни толкнула ее сзади. Когда они добрались до дивана, Дженни наклонила кресло вперед и бросила Лису на диванные подушки. Лиса упала на диван и задалась вопросом, кто вообще может так много хихикать над чем-то настолько детским... пока не поняла, что это она хихикает. Дженни торжествующе стояла над ней, положив руки на спинку стула. "Это была разумная просьба. Но послушалась ли она? Конечно, нет". С некоторым усилием Лисе удалось сдержать смех. Она не сопротивлялась своему телу и развалилась в углу дивана. "Я здесь. Что теперь?" - Спросила Лиса, как она надеялась, строгим голосом, но это было компенсировано тем, как она откинула голову на подлокотник и вздохнула. Дженни исчезла в своей комнате и через мгновение появилась снова со своим ноутбуком. "Я не знаю, пользуются ли ими в здесь, но это компьютер". Дженни села на самую дальнюю от нее диванную подушку и открыла ноутбук, повернув его к Лисе. "Дженни, я раньше пользовалась компьютером". Дженни шикнула на нее, открывая папку. "Это крошечное устройство обеспечивает тысячи часов бездумного просмотра телепередач, что идеально подходит для определенных людей, которые весь день сидят без дела, пока другие надрывают задницы". Лиса бросила на нее быстрый взгляд. "Я чуть не умерла, Дженни". "Карма - сука, не так ли?" Дженни произнесла эти слова быстро, но она покачала головой. "Я не это имела в виду". "Ты уверена?" Лиса подумала, что она говорила серьезно, и, что еще хуже, Лиза не могла ее винить. Возможно, она не заслужила того, что с ней случилось, но это было именно то, что ей было нужно, чтобы увидеть, насколько она ошибалась в Дженни. "Никто не заслуживает того, чтобы его растерзал волк, Лиса. Даже такие бессердечные боссы, как ты". Слова ранили Лису сильнее, чем должны были. Даже если она понимала, почему Дженни их сказала. Даже если она не была с ними не согласна. Но Дженни прочистила горло и нажала на одно из шоу, открывая серию. "В любом случае. Это шоу либо зацепит тебя, либо заставит уснуть. И в любом случае, оно поможет твоей ноге зажить. И актрисы тоже не бросаются в глаза. Может быть, ты бы поставила Эйми и Мейв так, как это делаю я". На экране мелькнуло название "Половое воспитание". Лиса никогда не слышала об этом, и ей не очень нравилась вся тема школьных ромкомов, но она не хотела ничего говорить. Она не доверяла своему голосу после того, что сказала Дженни. Но когда Лиса устроилась на диване и попыталась позволить эпизоду отвлечь ее от боли в ноге, Дженни зевнула и встала, потягиваясь. "Ты не собираешься смотреть?" Спросила Лиса. Она надеялась, что Дженни не услышала разочарования в ее голосе. (Лису на самом деле не интересовало шоу в данный момент, потому что сцена гетеросексуального секса, которая приветствовала зрителей в первые несколько секунд, была для нее немного отвратительной. Но она решила не обращать на это внимания, потому что именно Дженни порекомендовала шоу). "Мне нужно встать пораньше и подготовить телят к продаже", - сказала Дженни, скривив губы. Конечно. Телята скоро отправлялись на откормочную площадку, а это означало, что Дейенерис навсегда покинет ранчо. Казалось несправедливым, что Лиса отплатит теленку за доброту, продав ее за говядину. Даже Лисе было грустно видеть, как пропал теленок. Но ей нужны были деньги, и продажа всех телят, включая Дейенерис, была ее самым быстрым источником дохода на тот момент. Тем не менее, Дженни, должно быть, было тяжело прощаться со своим любимым теленком. Но если ей вообще было трудно, она этого не показала. Она оставила Лису и ее ноутбук в гостиной, не сказав больше ни слова, и исчезла в своей спальне, тихо прикрыв за собой дверь. И хотя Лиса просмотрела всю серию, она не смогла вспомнить ни единой вещи, которая произошла потом.

***

Это был такой же несчастный день, как и любой другой, когда распродавали скот. На откормочную площадку врывался бесконечный вой холодного ветра, и хотя Лиса делала это много раз раньше, сегодня было сложнее, чем обычно. Они с Дженни уже загнали остальных телят из трейлера в желоб, который должен был привести их на откормочную площадку. Но Лиса удержала Дейенерис позади и погладила мех у нее на шее. Она клялась, что Дейенерис откликнулась на ее прикосновение. Она никогда раньше не делала этого ни с одним из своих коров, не гладила его, не разговаривала с ним, не решалась продавать. Она знала, что безумно так любить теленка, но Дейенерис буквально спасла ей жизнь, и теперь Лиса собиралась снова использовать ее, чтобы помочь спасти свое ранчо. Не в первый раз Лиса пожалела, что нет другого пути. Взглянув на Дженни, Лиса увидела, что в ее глазах стоят непролитые слезы. Она потянулась, чтобы положить руку на плечо Дженни, но опустила ее, когда поняла, насколько нежелательно это было бы. "Держись столько, сколько тебе нужно, Дженни", - сказала она, прежде чем вернуться к грузовику. Она дошла со своим костылем обратно к грузовику и пристегнулась, наблюдая, как Дженни крепко обняла голову Дейенерис. Она не отпускала ее целую минуту. Но в конце концов Дженни открыла ворота и слегка оттолкнула Дейенерис от себя. Теленок сначала колебался, оглядываясь на Дженни огромными невинными глазами, но вскоре она повернулась и пошла по желобу вслед за другим скотом в сарай. Когда Дженни наконец добралась до грузовика, Лиса не удивилась, увидев, что глаза Дженни покраснели и опухли. Но чего она не ожидала, так это того, насколько мокрыми были ее собственные щеки. Всю обратную дорогу до ранчо они не сказали друг другу ни слова.

***

Даже без телят работа на ранчо никогда не прекращалась. Лиса была прикована к сидячей работе по дому и сараю - постоянно беспокоилась о финансах, чинила седла, сбрую и загоны для скота, меняла масло в грузовиках, словом, делала все, что попадалось под руку, — в то время как Дженни в одиночку бродила по лугам верхом на лошади. Лиса заставила ее взять с собой охотничье ружье, хотя та стреляла из ружья всего один раз в жизни. Но если в прериях был один голодный волк, их могло быть больше, и Лиса не хотела рисковать. Она показала ей, как стрелять из нее по банкам за сараем, как заряжать ее и чистить, и к концу, как и с любым другим заданием, которому она ее учила, Дженни научилась быстрее, чем Лиса могла себе представить. Зимние дни становились все короче, и Дженни возвращалась в хижину каждые сумерки, чтобы успеть поужинать. Сначала она приготовила ту же невероятную еду, что и раньше, но только для себя, и желудок Лисы практически съел сам себя, запахи почти сводили ее с ума. Но однажды Дженни поставила на стол еще одну тарелку. "Ты ешь?" спросила она, даже не взглянув на Лису, прежде чем поспешить обратно к плите и размешать в кастрюле соус для спагетти. Лиса удивленно моргнула. "Я собиралась сделать себе сэндвич", - неуверенно сказала она. "Ну, теперь тебе не обязательно. Садись", - скомандовала Дженни, накладывая на каждую тарелку щедрую порцию лапши и соуса. Лиса, прихрамывая, пересекла комнату с костылем под мышкой, ее нога пульсировала при каждом шаге, даже когда она пыталась умерить свое волнение от того, что съела нормальную еду приготовленную Дженни. Они мало разговаривали с тех пор, как Дженни снова начала работать на ранчо, и Лиса начала смиряться с тем, что так будет до весны. Но теперь ее привлекли чеснок, помидоры и приправы... и тот, кто это приготовил. Она более или менее упала на стул напротив Дженни за обеденным столом, поморщившись, когда прислонила костыль к столу. Она ненавидела, что простая ходьба по комнате могла вот так запрокинуть ногу. Но она становилась сильнее, она могла сказать, и скоро ей даже костыль больше не понадобится. Пока между ними сохранялось молчание, Лиса погрузила вилку в спагетти и откусила первый кусочек. Она не хотела громко стонать от вкуса этого, но... "Полагаю, это значит, что все в порядке?" Сказала Дженни, слегка рассмеявшись, когда принялась за еду. "Ммм, но ты права, думаю, я превзошла саму себя". Лиса заставляла себя есть как можно медленнее, но даже так она быстро опустошала свою тарелку. "Спасибо тебе за это. Я... в последнее время съела много сэндвичей". Она все еще не могла поверить, что Дженни разговаривает с ней, подает ей еду, вообще не испытывает к ней ненависти или безразличия. Она знала, что не заслужила этого, но это только укрепило ее решимость не облажаться. Бровь Дженни приподнялась. "Знаешь, ты тоже могла бы так готовить, если бы захотела. Тебя ничто не останавливает". Но Лиса покачала головой. "Я никогда не готовила. Это всегда была моя мама. Я даже не знаю, с чего начать". "Ты хотела бы научиться?" Дженни продолжала есть, как будто это не из-за нее у Лисы екнуло сердце. Но у Дженни не было причин учить ее готовить, не было причин проявлять к ней элементарную человеческую доброту, на самом деле. Если бы Дженни захотела наказать ее сердитыми взглядами и молчанием до конца ее пребывания на ранчо, Лиса бы поняла. Но это... Лиса была к этому не готова. "Тебе не нужно учить меня, Дженни", - сумела сказать Лиса, желая, чтобы ее нервы расслабились. "Нет, не нужно. Но я предлагаю". Дженни слегка вздохнула, отодвигая тарелку. "Послушай, это не так уж и важно. Но ты ешь так, словно ты охотник-собиратель в собственном доме. Это печально". Значит, Дженни просто сжалилась над ней? "Я справлялась 25 лет. Мне не нужно учиться". Дженни долго смотрела на неё, прежде чем продолжить есть. "Хорошо. Все, что захочешь". Здесь была Дженни, она пыталась достучаться до нее, быть доброй к ней, помочь ей в той части ее жизни, где Лисе действительно чего-то не хватало, и она отвергала ее из-за своей гордости. Это было смешно. Ругая себя, Лиса смягчила тон. "Если ты предлагаешь... Я бы хотела взять несколько уроков. Что-нибудь полегче, пожалуйста". Дженни лишь мельком взглянула на нее, прежде чем отнести их пустые тарелки в раковину. Ее голос был почти приглушен звуком текущей воды в раковине. "А как насчет Дня Благодарения? Индейка - это довольно просто. Что ты планировала?" Лиса даже не позволила себе подумать о том, чтобы Дженни праздновала праздники с ней. Она думала, что отказалась бы, если бы та попросила ее. Она думала, что они были слишком отчуждены, что между ними было слишком много вражды, чтобы Лиса могла присутствовать в то время, когда Дженни размышляла о том, за что она была благодарна в жизни. Но сейчас мысль о Дженни с ней и ее друзьями, которые едят, шутят и смеются, была единственной мыслью в ее голове. "Айрин обычно принимает гостей", - объяснила Лиса, пока Дженни продолжала мыть посуду. "Она приглашает Венди, их родителей и меня. Я знаю, что тебе будут рады. Обычно она просит меня принести булочки". "Потому что булочки трудно испортить", - сказала Дженни. "Извини, но это правда". Но Лиса все еще чувствовала, что краснеет. "Возможно, я сожгла их в прошлом году". Это вызвало смех у Дженни, и Лиса поняла, что это был первый раз, когда она засмеялась с тех пор, как вернулась к работе на ранчо. Она не могла поверить, что услышала это снова. Это было прекрасно, как всегда, подумала она, прежде чем поняла, что не может позволить себе так думать. Никогда больше. По крайней мере, с Дженни. "Ну, в этом году они не подгорят. Завтра я спрошу Айрин, не хочет ли она, чтобы мы приготовили что-нибудь еще. Я делаю вкусную начинку. И пирог. И хлеб. И зеленую фасоль... и все остальное, я полагаю". Наконец, Дженни повернулась к ней с чем-то вроде надежды на лице. "Думаешь, ты сможешь помочь с чем-то из этого?" Лиса действительно не понимала, как ей посчастливилось познакомиться с кем-то вроде Дженни. "Под пристальным наблюдением, да". "О, не волнуйся", - сказала Дженни с улыбкой. "Я не позволю тебе сделать что-либо, что поставит еду под угрозу". Она вернулась к мытью посуды, но Лиса могла только снова воспроизвести разговор, и каждый разговор, который у них был с тех пор, как Дженни снова начала работать, что они сказали друг другу в больнице, и даже те фрагменты, которые она могла вспомнить в поле, когда Дженни и Дейенерис спасли ее. Но она не смогла придумать ничего, что показало бы, почему Лиса заслужила этот второй шанс стать подругой Дженни.

***

"Ты готова?" Дженни позвала из кухни. Лиса поставила на паузу эпизод "полового воспитания" на ноутбуке и осторожно поднялась на ноги. Ей больше не нужен был костыль, но она все еще хромала, и ей приходилось быть осторожной, чтобы не согнуть ногу неправильно или не перенести на нее слишком большой вес. Завернув за угол и войдя на кухню, Лиса не смогла удержаться от пристального взгляда и тихо вздохнула. Дженни стояла к ней спиной, темные волосы свободно рассыпались по плечам, и Лиса почти могла представить, каково это - провести по ним рукой, обнажить ее шею, вдохнуть ее аромат и нежно прикоснуться губами к сияющей коже Дженни... Но она не могла. Больше нет. Она напоминала себе об этом факте, пока, наконец, не вбила это себе в голову. Кроме того, был День Благодарения. Она попыталась сосредоточиться на том, за что была благодарна: за скот, который у нее все еще был (намного меньше, чем раньше), крышу над головой (по крайней мере, пока ей не пришлось продать ранчо), и Дженни на своей кухне (которая никогда больше не будет ее любовницей). Но Дженни повернулась, и ее лоб сморщился в замешательстве. "Что ты просто стоишь там? Давай, ты на рубке овощей". Несмотря на все свои тревоги, Лиса хотела сосредоточиться на настоящем моменте. Сосредоточиться на том, чтобы быть здесь, с Дженни. Даже если она не могла шутить с ней так, как раньше. Даже если она не могла прикоснуться к ней. Она, прихрамывая, подошла и посмотрела на лук и сельдерей на разделочной доске. "Это может занять некоторое время". "О, нет, этого не случится, потому что я собираюсь показать тебе, как готовить отбивную на скорую руку". Глаза Дженни озорно сузились. "Но сначала... если ты собираешься быть на кухне, тебе нужно выглядеть соответственно". "И что это значит?" "Это значит, что..." Дженни жестом велела ей оставаться на месте, открыла один из шкафчиков под прилавком, порылась там и вытащила кусок ткани. Она подняла их перед Лисой, улыбаясь от уха до уха. "Ты должна надеть это". Это был фартук. Лиса смотрела со смесью скептицизма, удивления и.... волнения. Нет, конечно, она не хотела его надевать. Но тот факт, что Дженни хотела, чтобы она его надела... "Я нашла это, когда искала пищевую соду", - быстро объяснила Дженни. "И это действительно очень практично, когда готовишь или запекаешь. Он сохраняет одежду чистой и защищает от брызг масла, и... "И ты действительно хочешь увидеть меня в фартуке", - сказала Лиса, обрывая ее со слишком большой надеждой в голосе. "И я действительно хочу увидеть тебя в фартуке", - повторила Дженни, широко улыбаясь. Это был первый раз, когда Дженни так посмотрела на нее с тех пор, как Лиса ее уволила, и Лисе потребовались все силы, чтобы не упасть спиной на стойку. Для нее было невозможно сказать "нет" Дженни в целом, но особенно когда она смотрела на нее вот так. И если что-то такое простое, как то, что она надела фартук, могло сделать Дженни счастливой, тогда... Лиса выхватила фартук из рук Дженни. Он выглядел как реликвия из другой эпохи и почему-то был весь в петухах. Она воображала, что это принадлежало ее родителям, но не помнила, чтобы они когда-либо носили это. Лиса взяла фартук и натянула через голову. Она боролась с завязками на спине, прежде чем Дженни подошла к ней сзади и завязала их для нее. Лиса изо всех сил старалась не обращать внимания на трепет в животе от того, что Дженни была так близко позади нее, и на то, как ее пальцы касались ее спины, когда она завязывала узел. Дженни отступила и оглядела ее с ног до головы. Лиса под ее пристальным взглядом теребила карманы фартука. "Я не хочу, чтобы это выглядело странно, но..." Дженни достала телефон из кармана. "Могу я тебя сфотографировать? Мне действительно нужно это фото". Беспокойство Лисы прекратилось. Несмотря на то, что Дженни сделала множество фотографий вокруг ранчо — у нее, должно быть, было достаточно фотографий Дейенерис для целого альбома — она ни разу не сфотографировала Лису. И что она хотела бы этого сейчас, после всего, что произошло? Лиса почувствовала, как у нее перехватило горло от эмоций, но она взяла себя в руки и выдавила улыбку, которая, как она надеялась, была наполовину нормальной. "Только одну", - сказала она, хотя позволила бы Дженни делать все, что та захочет. "Мне попозировать?" "Да. Пожалуйста", - сказала Дженни, отступая, чтобы сделать снимок получше. Пошарив по кухне, она взяла со столешницы ручной миксер и для пробы нажала на кнопку. В ответ миксер зажужжал сильнее, чем она ожидала. На самом деле это не сильно отличалось от электрической дрели. Дженни рассмеялась, наводя на нее камеру телефона. "Это идеально. Подержи это, вот так..." Конечно, как Лиса и предполагала, она позволила Дженни сделать несколько своих фотографий, каждая нелепее предыдущей. Был экшн-кадр, на котором она с маниакальной ухмылкой нарезает овощи; один кадр, на котором она держит скалку, как меч, и рубит консервированную тыкву; и один кадр, на котором Лиса очень сильно намазывает мукой нос (который быстро перерос в тотальную битву с мукой, пока Дженни не предупредила ее, что им все равно понадобится немного муки, чтобы покрыть корж для пирога). Лиса, возможно, и узнала пару вещей о кулинарии в тот вечер, но что она действительно узнала, так это то, что Дженни все еще могла улыбаться, все еще могла смеяться, все еще могла веселиться... с ней. И это был самый ценный урок, который, как думала Лиса, она когда-либо сможет усвоить.

***

Это был лучший День благодарения, который Лиса могла вспомнить. Нельзя сказать, что произошло что-то впечатляющее или из ряда вон выходящее. Этот День благодарения прошел так же, как и любой другой с тех пор, как скончались родители Лисы, но еда была вкуснее (благодаря Дженни), смех был слаще (Лиса также приписывала это Дженни), злорадство Венди после ее победы в настольной игре было еще менее терпимым (она выиграла у семи человек, а не только у четырех, как обычно), и Лиса была благодарна так, как никогда в жизни. Она не могла поверить, что Дженни была частью ее жизни всего лишь последние восемь месяцев, и все же... вот она, помогает убирать со стола с Венди, а обычно угрюмая Венди смеется над чем-то, что она сказала. Глаза Айрин буквально закатились на затылок, когда она попробовала начинку Дженни. И видеть шок на лицах Айрин и Венди после того, как Дженни подтвердила, что Лиса испекла пирог сама (возможно, она использовала термин "сама", что, как знала Лиса, было не совсем правдой, но она не стала спорить), было бесценно. И Дженни сразу же стала легендой для родителей, присутствовавших на ужине. Мать Айрин дала Дженни свой адрес электронной почты, чтобы та могла отправлять ей рецепты, которые использовала. И отец Венди каким-то образом оказался связан с Дженни вежливой, но напряженной дискуссией о роли Америки в международном сообществе (из-за чего мать Венди вздохнула. "Он всегда так делает на вечеринках", сказала она, снова наполняя свой бокал вином). Короче говоря, Дженни чувствовала себя частью семьи. Семьи Лисы. И представить, что этот День Благодарения едва не состоялся, потому что Лиса была настолько упрямой, что считала, что Дженни ей не нужна ни на ранчо, ни в своей жизни... Это было немыслимо. В конце вечера, с набитым животом и согретым сердцем, Лиса стояла у своего грузовика, пока родители Айрин и Венди прощались с ней и Дженни, и все это под "Было приятно познакомиться с вами" и "Не забудьте прочитать книгу, о которой я вам рассказывала!" и "Надеюсь, вы тоже приедете в следующем году!" Айрин и Венди сами уже составили планы ужина и настольной игры с Дженни на следующую неделю. Когда грузовик трясся по заснеженным грунтовым дорогам обратно на ранчо, Лиса посмотрела на Дженни, сидевшую рядом с ней. Она все еще улыбалась, и улыбалась с тех пор, как они покинули дом Айрин. Это заставило Лису почувствовать умиротворение, как будто Дженни хотела быть там, с ней, как будто она не тратила впустую этот второй шанс, который ей дали. Но больше всего Лиса все еще радовалась ответу Дженни на их вопрос за круглым столом: "За что ты благодарна в этом году?" Дженни улыбнулась про себя, немного грустно, но затем обвела взглядом каждого человека за столом. "Я благодарна, что познакомилась со всеми вами". Ее глаза задержались на Лисе, прежде чем она отвела взгляд. "Как бы банально это ни звучало". Айрин подтвердила, что да, это было очень банально, но вполне разумно, что Дженни была благодарна за то, что познакомилась с ней. Когда настала очередь Лисы, она сделала глубокий вдох, потом еще один. Она посмотрела на Дженни, надеясь, что та поймет. "Второй шанс", - сказала она, слова почти застряли у нее в горле. Мягкость в глазах Дженни заставила ее подумать, что она поняла. И теперь, когда грузовик подпрыгивает на грунтовых дорогах, лунный свет ярко отражается от снега, Дженни смотрит в окно с улыбкой на лице, Лиса позволила себе подумать о том, что она действительно хотела сказать раньше. Очевидно, что больше всего она была благодарна за Дженни.