Head Over Boots For You

Лиса Зима прочно укоренилась, ежедневные максимумы никогда не превышали заморозков, какими бы привлекательными ни казались ясные голубые небеса. Снег так и не сошел, его просто сдувало с одной вершины холма на другую. Но даже когда холод, казалось, проник в кости Лисы и стал частью ее самой, Лиса продолжала выздоравливать. Однажды, ухаживая за своей лошадью, она решила, что пришло время. Она закрепила седло и с трудом забралась в него, но обнаружила, что это было самой сложной частью. После этого она начала сопровождать Дженни в ее коротких поездках по ранчо и, наконец, почувствовала, что снова может быть полезна. Со своей стороны, Дженни была тише, чем раньше, и эта морщинка между ее бровями, казалось, так и не исчезла по-настоящему, но она осталась. Она много работала, больше, чем Лиса когда-либо ожидала от временного найма. И после того Дня благодарения Лиса подумала, что, возможно, она даже счастлива, что решила остаться на ранчо. (Лиса, конечно, была рада этому, за дополнительную помощь, пока она выздоравливала, за компанию в хижине во время бесконечных зимних ночей и просто за Дженни). Но каждый раз, когда они навещали стадо в поле или загоняли его обратно в сарай перед бурей, Лиса замечала, как Дженни обыскивала коров с мимолетным проблеском надежды, прежде чем ее губы разочарованно скривились. В течение нескольких месяцев Дженни встречал неугомонный теленок, бегущий к ней через поле. Но сейчас коровы едва отрывали взгляд от рытья снега в поисках травы. Обычное волнение Дженни при виде Дейенерис (и остального скота, как она предположила) сменилось усердием просто выполнять свою работу. Лиса вспомнила, как раньше загорались ее глаза, как ее несколько раз чуть не сбивала с ног бегущая к ней Дейенерис, как у Дженни в ноутбуке была папка с фотографиями Дейенерис. Хотя Лиса и не понимала, как Дженни подружилась с теленком, она понимала, каково это - терять то, что тебе дорого. Итак, Лиса еще раз проверила свои финансы (мрачно, но что еще было нового). Она подумала, нормально ли это для владельца ранчо, когда он работает на ранчо (это было не так). Она устроила себе ночь, чтобы поспать над этим (на следующее утро она проснулась с такой же решимостью, как всегда, сделать Дженни счастливой). И в тот день она все приготовила. Потому что она знала, чего бы ей это ни стоило, увидеть улыбку Дженни того стоило.

***

Дженни снова отодвинула занавеску в сторону и выглянула наружу. Небо было таким темным, что трудно было понять, что сейчас середина утра. "Есть изменения?" Спросила Лиса, сидя за кухонным столом. Она воспользовалась этой возможностью, чтобы пересмотреть свое расписание и финансы на следующую неделю. Может, это и было Рождество, но всегда была работа. "Да. Стало хуже". Дженни снова опустила занавеску и, подойдя к столу, фыркнула. "Снег такой густой, что я даже сарай больше не вижу". Лиса просто промычала в ответ. По крайней мере, это было "Белое Рождество" (хотя такое там было не такой уж редкостью). Они были готовы к этому и загнали скот в сарай накануне вечером. У них не будет еще одной катастрофы, подобной неожиданной октябрьской метели. Лиса была полна решимости никогда больше не попадаться врасплох подобным образом. "Лиса". Она мгновение не отвечала, но затем папка с записями Лисы резко закрылась перед ней. Лиса посмотрела на Дженни, склонившуюся над столом, ее руки крепко закрывали папку. "Это Рождество", - продолжила Дженни. "И ты уже несколько часов зацикливаешься на этом". Это было правдой, но Лисе пришлось. Особенно после ее неразумной покупки на прошлой неделе, ей приходилось проверять и перепроверять каждую вводимую информацию, каждую покупку, каждый чек, потому что такова была ее новая реальность. Она уже знала, что ей придется сократить свой бюджет на продукты питания и товары для дома, и она найдет другие сокращения везде, где придется... Но Дженни была права. В тот день она больше ничего не могла сделать. Возможно, пришло время сделать перерыв в работе и насладиться Рождеством. "Такими темпами, я не думаю, что мы вообще доберемся до Айрин". Дженни села за стол рядом с ней. "Грузовик до половины покрыт снегом. Это действительно выглядит не очень хорошо". "Ты недооцениваешь мой грузовик", - возразила Лиса. "Однажды я проехала шестьдесят миль сквозь снежную бурю, из-за которой штат был закрыт на неделю". Дженни закатила глаза. "Как бы забавно это ни звучало - застрять в сугробе и провести Рождество, дрожа до смерти, может быть, нам стоит просто остаться здесь". Это заставило Лису задуматься. Она с нетерпением ждала возможности провести еще один праздник с Дженни, ее друзьями и их семьями, но провести Рождество наедине с Дженни было бы личным. (И замечательным). "Это то, чего ты хочешь?" Спросила Лиса, боясь своего ответа. "Не то чтобы у нас был большой выбор. Я с нетерпением ждала, когда мама Айрин снова нелепо похвалит мою стряпню". Дженни вздохнула, снова посмотрев в окно, но снова посмотрела на Лису с зарождающейся улыбкой. "Но могло быть и хуже. У нас в холодильнике пять фунтов картофельного пюре и столько капустного салата, что хватит накормить маленькую деревню. И яблочные оладьи, которые ты приготовила". "Мы приготовили", - поправила Лиса, ни на секунду не желая притворяться, что она может полностью приписать это себе, когда Дженни помогала ей на каждом шагу. Бесспорно, сейчас Лиса чувствовала себя на кухне увереннее, чем до Дня Благодарения, но ей еще предстояло пройти долгий путь, прежде чем она сможет приготовить что-то более сложное, чем спагетти (к большому удивлению и разочарованию Дженни). "Тем не менее, это будет мое первое Рождество дома за... долгое время". Она не была дома на Рождество с тех пор, как умерли ее родители, и это навеяло горько-сладкие воспоминания. Она почти подумала, что Дженни может сказать, о чем она думает, по тому, как ее теплые глаза наполнились пониманием. "Подумай об этом так", - мягко сказала Дженни, наклоняясь вперед. "На День благодарения ты показала мне некоторые из своих традиций. А теперь, на Рождество, я покажу тебе некоторые из моих". Лиса не могла отрицать, что она заинтригована. "Первым делом - плотно позавтракаем". Лиса почувствовала, что улыбается. "Мне следовало знать, что Рождество будет вращаться вокруг еды". "Не все", - настаивала Дженни, сначала выглядя оскорбленной, но потом смутилась. "Только лучшие части". Итак, они вместе приготовили завтрак. Точнее, Лиса стояла рядом с ней и время от времени переворачивала то или помешивала то, пока Дженни готовила им завтрак. Дженни включила старую рождественскую музыку на своем ноутбуке, и им показалось, что они перенеслись на два месяца в прошлое, до того, как Лиса совершила самую большую ошибку в своей жизни и разочаровала Дженни. Вскоре салон наполнился сладким запахом корицы, поскольку булочки пеклись, и каждый из них съел по булочке с корицей размером со свое лицо. Лиса знала, что это глупо, но она с нетерпением ждала, когда в будущем почувствует запах корицы, просто чтобы это напоминало ей об этом моменте и о том, как у Дженни за половину завтрака в уголке рта застряла глазурь, но Лиса ничего не сказала. Это было совсем не то Рождество, которое Лиса представляла себе вместе с Дженни, но слышать, как Дженни напевает песни на ноутбуке, пока она лепит булочки с корицей на противень, было лучше всего, на что Лиса могла надеяться. После того, как они сложили посуду в раковину, чтобы она отмокла (Рождество было не связано с посудой, решила Лиса), Дженни бросила на нее застенчивый взгляд. "Обычно после завтрака наступает время подарков..." Дженни неуверенно замолчала. "Я тебе кое-что приготовила", - сказала Лиса, мгновенно забеспокоившись. "Надеюсь, все в порядке". Дженни отвела взгляд. "Я тоже тебе кое-что приготовила". Даже не зная, что это было, Лиса почувствовала, как в ней снова затрепетала ленточка надежды. Она знала, что между ними уже никогда не будет прежних отношений, но она не могла не думать, что если Дженни подарит ей подарок, то, может быть, они хотя бы смогут стать друзьями. "Ты должна увидеть свой в последнюю очередь", - быстро сказала Лиса. Она думала, что Дженни это понравится, но... если нет, то она предпочла бы, чтобы это Рождество как можно дольше соответствовало ожиданиям Дженни. "В последнюю очередь?" Спросила Дженни с лукавой улыбкой. "Интересно". Но Дженни не стала настаивать на этом и убежала в свою комнату за подарком. Она вернулась с чем-то, завернутым в ярко-красную бумагу в форме обувной коробки, с замысловатым бантом из ленты сверху. Она положила его перед Лисой и снова села с легкой улыбкой. "Открой это". Лисе было трудно отвести взгляд от ее кошачьих глаз. Даже в темном салоне, когда зимнее солнце скрыто за километрами грозовых облаков, а за окном валит мелкий снег, блеск в карих глазах Дженни почему-то напомнил ей о лучистом, теплом летнем дне. Она переключила свое внимание на подарок, медленно снимая оберточную бумагу по кусочку скотча за раз. Неожиданно по салону разнесся смех Дженни. "Серьезно, Лиса? Такими темпами ты не успеешь открыть его к следующему Рождеству". Лиса хотела бросить на нее взгляд, но ласковая улыбка Дженни выбила из нее все силы. Когда она, наконец, сняла бумагу и открыла коробку, Лиса долго смотрела на ее содержимое. "Все в порядке?" Обеспокоенно спросила Дженни. "Я подумала, тебе понравилось, после того, сколько всего ты выпила на мой день рождения..." Лиса достала бутылочку из коробки, как будто это был новорожденный ребенок, и осторожно поставила ее на стол. Это была бутылка виски той же марки, которую Дженни выбрала для Лисы на день рождения (пока Дженни не начала покупать ей другие напитки... Лиса даже не могла вспомнить, что это были за бутылки). Но виски "средняя полка"? Это Лиса помнила слишком хорошо. Как только она вспомнила их почти поцелуй, и как тело Лисы затрепетало от возможности поцеловать Дженни, ожидание этого заставило ее разум всколыхнуться надеждой, опасениями, страстью и подавленно потребностью, и, прежде всего, осознанием того, что Дженни никогда больше не будет простой работницей на ранчо. Вот к чему привел этот виски на средней полке, к тому, что они, наконец, признали, что значат друг для друга больше, чем кто-либо из них признавал до этого момента. Это привело к тому, что Лиса поехала на тот закат, чтобы они могли лежать в объятиях друг друга и наслаждаться красотой заходящего солнца и друг друга. И, конечно, это привело к долгим ночам, проведенным в комнате Лисы, когда вокруг них были разбросаны простыни, пальцы, губы и языки исследовали друг друга, секреты были раскрыты, и, как поняла Лиса, вспыхнула любовь. И Дженни должна была знать, что этот виски был не просто виски. Это было связано со всем, чем они стали друг для друга, и со всем, что Лиса потеряла в тот решающий момент. Дженни знала это... не так ли? И если она это сделала, что это значило? Когда Лиса снова посмотрела на Дженни, легкая приподнятость губ Дженни и мягкость ее глаз, но больше всего беспокойство, прорезавшее морщинки на ее лбу, сказали ей, что да, Дженни не забыла о символике этого подарка. "Спасибо, Дженни. Это лучшее виски, которое я когда-либо пробовала". Лиса ответила ей такой же улыбкой. "Но ты не возражаешь, если мы подождем после полудня, прежде чем я открою его?" Беспокойство Дженни, казалось, сразу рассеялось. "Я думаю, это справедливо", - сказала она, улыбаясь шире. "И, может быть, на этот раз мы не будем смешивать его с текилой и ромом". Все их совместные моменты за эти месяцы, большие и маленькие, романтические и обыденные, значительные и банальные, нахлынули на Лису тогда. Дженни заняла такое огромное место в ее жизни, что Лиса задумалась, какой была ее жизнь до того, как она появилась. Затем Лиса прочистила горло. Не стоило произносить Дженни страстную речь обо всем, что она для нее значила, если Дженни не была заинтересована в возобновлении их отношений, или что бы это ни было. Дженни была там ради ранчо, а не ради Лисы. Она знала это, но было трудно придерживаться этого, когда Дженни купила ей виски, которое вызвало такой поток воспоминаний. "Ты готова получить свой подарок?" Спросила ее Лиса, направляясь к двери, ведущей на переднее крыльцо. Дженни с любопытством смотрела ей вслед. "Да...? Но куда ты идешь?" "Куда мы идем?" Лиса надела куртку, ботинки и шапочку. Она чувствовала, что готовится отправиться на войну, и в некотором смысле так оно и было. Снаружи все еще бушевала метель. "Я бы посоветовала надеть что-нибудь поверх пижамы. На улице, кажется, холодно". Дженни посмеялась над ней. "Да. Ни хрена себе. Может, нам стоит отправиться в путь после того, как метель прекратится". Лиса пожала плечами и попыталась выглядеть непринужденно. "Решать тебе. Но шторм может не утихнуть до конца дня. Или даже завтра. Ты можешь подождать до тех пор, чтобы увидеть свой подарок?" Дженни прищурилась, глядя на Лису, и в конце концов со вздохом встала из-за стола. "Прекрасно. Но лучше бы это стоило того, чтобы надеть 50 фунтов одежды". Лиса с улыбкой смотрела, как она облачается в теплую и непромокаемую одежду. Она знала, что Дженни не сможет ждать. Как только они обе закутались так, что с таким же успехом могли ходить по маршмеллоу, Лиса открыла входную дверь и поспешила выйти, поспешно закрыв ее за Дженни, прежде чем слишком много снега могло попасть в дом. Это был ледяной, сбивающий с толку, причиняющий боль мир, в котором крошечные частицы льда попадали на небольшие участки обнаженной кожи на щеках Лисы. Она почувствовала ожидающий взгляд Дженни, и ее глаза практически кричали: "Надеюсь, оно того стоило". Лиса тоже надеялась, что оно того стоило. Лиса шла впереди по снежным заносам, которые пересекали двор между хижиной и сараем. Некоторые сугробы были ей уже по пояс, и она с трудом пробиралась через них, приложив достаточно усилий, чтобы вспотеть под слоями одежды, несмотря на минусовую температуру и пронизывающий ветер. Внутри сарая Лиса закрыла за ними дверь, и их встретила внезапная тишина вдали от ветра. Дженни оглядела сарай, где скот пасся на тюках сена и пил воду из корыт, снабженных нагревательными элементами, предохраняющими ее от замерзания. "Ты спрятала мой подарок здесь, чтобы я не нашла его до Рождества, или...?" "Что-то в этом роде". Лиса ходила среди скота. Некоторые из них топали ногами, когда им мешали есть, но большинство полностью игнорировали ее. Затем она нашла ее уткнувшейся лицом в кормушку, хватающей полные рты сена и медленно пережевывающей. Но когда Лиса подошла к ней и похлопала рукой по густому черному меху у нее на шее, она посмотрела на нее и, Лиса могла поклясться, улыбнулась. Дженни все еще была на другой стороне сарая, но даже оттуда Лиса слышала, как у нее перехватило дыхание. Она не подошла к ней, как Лиса ожидала, а вместо этого осталась приклеенной к тому месту, где стояла, потеряв дар речи. Лиса посмотрела в темные, спокойные глаза телки. "Кажется, сейчас она тебя немного боится". Дейенерис просто продолжала жевать сено и мирно смотрела на нее, а Лиса оглянулась на Дженни, которая все еще застыла на месте. "Может, нам стоит пойти к ней?" Но прошло совсем немного времени, прежде чем Дженни практически побежала через сарай, лавируя между коровами, которые мычали на нее и удивлялись, почему она так спешит. Но когда руки Дженни обвились вокруг шеи Дейенерис, и телка испустила вздох, который можно было перевести как вздох облегчения, Лиса поняла, что ее подарок был хорошо принят. Когда Лиса действительно услышала рыдания Дженни, она подумала, не зашла ли она слишком далеко. Но Дженни в конце концов оторвалась от Дейенерис и посмотрела на Лису со слезами в кошачьих глазах, которые она поспешно вытерла тыльной стороной перчатки. Но она не могла не обратить свое внимание обратно на Дейенерис и почесать у нее за ушами так, как ей нравилось, обхватив пальцами свою огромную голову. "Как...?" Дженни вытерла нос и шмыгнула носом. "Мы продали ее. Я была там". "Я давно знаю покупателя", - объяснила Лиса, наслаждаясь тем, как Дженни, казалось, не могла оторвать глаз или прикоснуться к Дейенерис. "Все, что потребовалось, - это телефонный звонок, чтобы вернуть ее". "Но..." Дженни нахмурилась, глядя на нее. "Тебе нужно продать ее. Тебе нужны деньги". Лиса выдержала ее взгляд, позволив себе легкую улыбку. "Она сможет произвести на свет телят в следующем году. И, кроме того..." Лиса сглотнула, надеясь, что ее следующие слова не прозвучали слишком громко. "Некоторые вещи важнее денег". Дженни в последний раз погладила Дейенерис по голове, затем встала перед Лисой. Она долго колебалась, но затем заключила Лису в объятия. Это было так туго, что выдавило воздух из легких Лисы, но не поэтому у нее перехватило дыхание. Даже несмотря на все слои одежды, которые на них были, Лиса все еще чувствовала, как хорошо их тела подходят друг другу, как щека Дженни лежит на ее плече, как руки Дженни обнимают ее, и это казалось самой естественной вещью в мире... Лиса не знала, когда ее собственные руки обхватили Дженни и прижали ее к себе, или даже как долго они стояли там, в сарае, окруженные скотом, окутанные запахом сена, навоза и снега, но когда Дженни отстранилась, Лиса поняла, насколько опустошенной она себя чувствовала без Дженни рядом с ней. "Спасибо", - просто, но искренне сказала Дженни. "Я никогда не думала, что снова увижу Дейенерис. Но я не знаю, как ты можешь себе это позволить, особенно учитывая все остальное". Лиса пожала плечами. "Выход есть всегда. По крайней мере, так мне однажды сказала очень мудрая женщина". Дженни закатила глаза, но не раньше, чем ее щеки вспыхнули. "Она спасла твою жизнь, а теперь ты спасла ее. Я думаю, вы двое квиты". Она издала короткий смешок, который мог быть наполовину рыданием, и вернулась к Дейенерис, снова массируя ее затылок. "Я никогда не хотела заводить любимицу, но..." "Ты не можешь помочь тому, кто тебе нравится, я знаю". Это прозвучало до того, как у Лисы появилась возможность все переоценить, но, в конце концов, она имела в виду каждое слово. Рука Дженни приостановила свои движения по меху Дейенерис и возобновила несколько секунд спустя. "Нет. Нет, ты не можешь". Лиса первой направилась в хижину. Она подумала, что Дженни захочет побыть наедине с Дейенерис и наверстать упущенное (или что там люди делают со своим любимым скотом). Но даже несмотря на пронизывающий холод на улице, Лисе было тепло при воспоминании о теле Дженни, прижимающейся к ее собственному.

***

Неистовство снежной бури только усиливалось по мере того, как день шел, и они остановились на том факте, что в тот день они вообще не могли выйти из домика. Когда Дженни наконец вернулась в каюту и сбросила с себя несколько слоев одежды, она устроилась на диване рядом с Лисой, достаточно близко, чтобы запах Дженни окутал ее. Дженни посмотрела на Лису с ожиданием. "Еще раз спасибо. Я не могу поверить, что ты вернула ее". "Все в порядке, Дженни. Я знаю, как много она для тебя значит", - сказала Лиса, хотя ее покрасневшие щеки свидетельствовали о том, как много значили для нее слова Дженни. "Итак, что дальше?" - спросила она, меняя тему. "Обычно моя семья успокаивалась после всех волнений и смотрела несколько фильмов", - сказала Дженни. Она взяла со стола свой ноутбук и несколько минут что-то искала. "А, вот и мы". На экране был изображен молодой Брюс Уиллис, пробирающийся сквозь переполненный самолет с мягкой игрушкой в руках. "Крепкий орешек? Правда?" Недоверчиво спросила Лиса. "Что?" Дженни пожала плечами и поглубже устроилась на диване. "Это происходит на Рождество, так что это делает его рождественским фильмом. И они говорят "трахаться" всего несколько десятков раз, так что это по-прежнему для всей семьи". "Это то, что ваша семья смотрела на Рождество, когда ты была ребенком?" "Если бы только. Это намного лучше, чем рождественская история. Но Джису втянула меня в этот фильм несколько лет назад. Теперь пути назад нет". Лиса слегка застонала. "Кажется, я теперь наполовину картошка". "Картофельное пюре или домоседство?" Спросила Дженни с глупой ухмылкой, ставя в очередь очередной фильм. Динамики ноутбука Дженни зазвенели, когда развернулась черно-белая сцена с падающим снегом и старинными автомобилями. "Я всем обязана Джорджу Бейли. Помоги ему, дорогой отец", - сказал голос старика. "Серьезно?" Спросила Лиса, взглянув на Дженни. "Мы переходим от "пятидесяти ф-бомб" - я посчитала - к "Это замечательная жизнь"?" Дженни торжественно кивнула. "Теперь мы должны очистить наш дух и узнать истинное значение Рождества. Но ты знаешь, что нам могло бы пригодиться..." Лиса посмотрела на нее в замешательстве. "Только не картошка". "Виски". "O". "Только если ты захочешь", - сказала Дженни, выпрямляясь на диване. "Я просто думаю, что это могло бы быть мило". Но Лиса уже встала и направилась к бару со спиртным. Она налила два бокала со льдом. Потому что, что может быть лучше старых рождественских фильмов и виски с Дженни? Но это было очевидно. С Дженни все было лучше. Дженни с улыбкой взяла бокал. "Твое здоровье. Счастливого Рождества, Лиса". Лиса была так благодарна, что у нее была возможность сказать ей эти слова. "Счастливого Рождества, Дженни". Она попыталась сохранить дурацкую улыбку на лице до некоторого управляемого уровня, но безуспешно. Бокалы звякнули, и они обе сделали маленькие глотки виски. У Лисы обожгло горло, и ей это понравилось. Дженни снова поглубже устроилась на диване, поставив стакан с виски на подлокотник. "Моя мама всегда потягивала бокал вина весь день, который, казалось, оставался полным, независимо от того, сколько она выпивала. Она долгое время говорила мне, что это виноградный сок, но я не была дурой. Или, по крайней мере, не настолько глупой". "Ты когда-нибудь пила ее вино?" Спросила Лиса, теперь полностью игнорируя фильм. И так продолжалось на протяжении всей " It's a Wonderful Life" и вплоть до "Рождественской песни Маппет", которую Лиса раньше не видела, но втайне считала своим любимым пересказом этой истории (или, может быть, это была Дженни, развалившаяся на диване рядом с ней, ее ноги уперлись в ноги Лисы, или второй стакан виски, который Лиса налила им обеим). Дженни рассказала ей об остальных рождественских традициях своей семьи: о том, что вся семья собирается в их доме; о тетях, дядях и двоюродных братьях, которые бегают вокруг и обычно выставляют себя дураками; светские беседы, иногда переходящие во все темы, которых членам семьи следует избегать во время праздников, и заканчивающиеся спорами, которые разрешались только тогда, когда доставляли еду и напоминали людям, зачем они на самом деле здесь (поесть); еда — Дженни подробно рассказала об этом, описав, как это было на самом деле. ароматы, вкусы, текстуры и процесс приготовления, который начался за несколько дней до самого Рождества; даже то, как ее любимая тетя (у Дженни действительно были любимые блюда, к своему смущению отметила Лиса) помогла убедить ее однажды на Рождество поступить в ветеринарную школу, а не в медицинскую, как хотела её мама. Солнце уже садилось, и хотя метель снаружи утихла, снежных заносов накопилось столько, что путешествие стало невозможным... Но теперь, когда скот был в целости и сохранности в сарае, а Дженни свернулась калачиком на диване рядом с ней, Лисе начинало нравиться, что Рождество получилось не таким, как она планировала. У Дженни была привычка переворачивать ее планы с ног на голову. Но каждый раз Лиса ни о чем не жалела. "Лиса?" Дженни натянула одеяло до подбородка и подоткнула вокруг себя на диване. Лиса выжидающе посмотрела на нее. "Мы могли бы посмотреть другой фильм, если хочешь. Но не могли бы мы пойти куда-нибудь... потеплее?" Лиса на мгновение задумалась над этой просьбой. Только в одном месте в домике было неизменно теплее, чем в гостиной. "Может моя комната?" "Если ты не возражаешь", - поспешно сказала Дженни. "Это просто... Мне не было тепло последние два часа, и я уже надела шерстяные носки и две пары штанов и" — Лиса взяла ноутбук с журнального столика и стянула с Дженни одеяло, вызвав возглас протеста. "Почему ты не упомянула об этом раньше? Пошли". Дженни, казалось, колебалась в дверях спальни Лисы, уставившись на кровать Лисы и туго натянутые простыни. Возможно, для нее это было странное зрелище, поскольку Лиса вообще не потрудилась заправлять постель, когда они с Дженни спали вместе. (Какой был смысл, если через несколько минут простыни должны были превратиться в скомканное месиво?) Но когда они закрыли за собой дверь и включили обогреватель, комната так внезапно наполнилась теплом, что они обе сбросили с себя несколько слоев одежды и в конце концов остались только в спортивных штанах и майках. Дженни растянулась на простынях Лисы, раскинув руки и ноги так широко, как только могла, как будто свобода от необходимости кутаться под одеялом была слишком велика для Дженни, чтобы сдерживаться. Лиса отвела взгляд и попыталась притвориться, что это не пробудило в ней чувства, которые она пыталась подавить неделями (месяцами?). "Мне не было так тепло уже пять тысяч лет", - сказала Дженни с довольным вздохом. Лиса осторожно села на ту небольшую часть кровати, которую Дженни не занимала своими раскинутыми конечностями. "Это была долгая зима, но это похоже на преувеличение". "Без преувеличения. Мне серьезно не было так тепло с тех пор, как —" Дженни резко остановилась и втянула руки и ноги внутрь, подтянув колени к груди и обхватив их руками. "С тех пор, как я была здесь в последний раз", - тихо закончила она. Верно. И в последний раз, когда они были в комнате Лисы, между ними все было по-другому. Все было лучше. Не было ни барьеров, ни предательства, ни недостатка доверия и близости. И хотя зима вокруг них усиливалась, густо валил снег и завывал ветер, они нашли утешение в объятиях друг друга. Но сейчас? Может быть, Дженни действительно просто хотела согреться. Или, может быть, Дженни скучала по близости так же сильно, как и Лиса. Дженни, должно быть, увидела вопрос, отразившийся на лице Лисы, потому что она внезапно выхватила ноутбук из рук Лисы и начала быстро говорить. "Итак, последний фильм - " Эльф", который на самом деле не мой любимый фильм, но моей маме он нравится, и я смотрю его каждый год. Клянусь, она влюблена в Уилла Феррелла..." Но, несмотря на попытку Дженни увести разговор в другое русло, Лиса заметила румянец на ее щеках и блеск в глазах и подумала, что нет, она не вообразила разницу между ними. Когда они откинулись на подушки, накрыв их ноги дополнительным одеялом с кровати Лисы, Лиса боролась с желанием придвинуться к ней поближе. Ей так сильно хотелось обнять Дженни за плечи и прижать к себе. Кожа Дженни, наконец-то обнаженная впервые за несколько недель, практически умоляла, чтобы к ней прикоснулись. Но если Дженни не была готова — а реальность такова, что Дженни, возможно, никогда не будет готова, - тогда Лиса оставалась бы дома, такая близкая и в то же время отчужденная навсегда, как бы ей ни было больно. Тем не менее, несмотря на осторожность Лисы, и на то, что Дженни была так близко, что ее сердце бешено колотилось, и на то, как Дженни постепенно забиралась все глубже и глубже в ее постель, сворачиваясь калачиком на простынях и подпирая голову подушками, ее руки (наконец освобожденные из свитера и фланелевой тюрьмы) были гладкими и совершенными, когда они прижимали подушку к ее щеке, Лиса изо всех сил пыталась сохранить свой обычно твердый, как скала, самоконтроль. Потому что никто не мог устоять перед изгибами груди Дженни, особенно когда они были прижаты к кровати Лисы и подчеркивались через майку Дженни. И Лисе нужно было быть каменной, чтобы не вообразить, что эти изгибы прижаты к ней самой, а не к ее кровати. Но Лиса осталась на месте. Она обхватила руками не талию Дженни, как ей так хотелось, а свои собственные колени и крепко обняла их. По крайней мере, так она держала бы свои руки при себе, что, насколько Лиса могла понять, было именно тем, чего от нее хотела Дженни.

***

Лисе было так комфортно, как никогда за долгое время. Ей было тепло, она свернулась калачиком на боку, сцепив руки перед собой, волосы разметались вокруг лица и за спиной, и.... Руки Дженни были вытянуты на её животе, ее пальцы переплелись с пальцами Лисы, ее тело прижималось к спине Лисы. Пряди темных волос Дженни упали на плечо Лисы, мягкие и теплые. Лиса знала, что ей следует отойти. Она должна распутать их руки и конечности и отодвинуться на другую сторону кровати, как можно дальше от Дженни. Она решила дать Дженни пространство, как в прямом, так и в переносном смысле. Но, сознательно или нет, они обе сделали прямо противоположное, засыпая во время просмотра фильма прошлой ночью. Но то, как дыхание Дженни согревало ее затылок, как ее колени идеально подходили к ее собственным, как их груди поднимались и опускались в унисон.... Лиса сдалась. Она так долго боролась, и здесь, в комфорте и тепле своей постели, она сдалась. Вместо того, чтобы перекинуться через кровать, как, по ее мнению, следовало бы, Лиса откинулась на спинку Дженни. Руки Дженни слегка сжались вокруг нее, и Лиса почувствовала, что снова засыпает. Позже тем утром, когда Лису разбудила Дженни, встряхнувшаяся позади нее, она молча ждала, как Дженни отреагирует. Долгое время Дженни держала ее неподвижно, за исключением того, что ее большой палец скользил по тыльной стороне ладони Лисы. Но потом вздох. От этого у Лисы встали дыбом волосы на затылке, но она осталась неподвижной. Спустя несколько минут Дженни, наконец, отстранилась от нее и выскользнула из кровати. Лиса услышала, как открылась и закрылась дверь в другом конце комнаты. Простыни рядом с Лисой похолодели. Утром ни одна из них вообще не говорила об этом.