Head Over Boots For You

Лиса Дженни пригвоздила Лису усталыми, налитыми кровью глазами. "Что ты только что сказала?" спросила она низким и каким-то опасным голосом. Узел, поселившийся в животе Лисы, завязался сам по себе. Она поднялась на ноги и заставила себя стоять прямо под пристальным взглядом Дженни, несмотря на то, что по спине у нее побежала струйка пота, несмотря на холод в каюте. Она не хотела, чтобы это произошло, не хотела, чтобы ее ранчо развалилось, а сердце влюбилось в Дженни. "Мне жаль, Дженни", - сказала она, зная, что извинения звучат неубедительно даже в ее собственных ушах. "Но другого выхода нет". "Черта с два тебе жаль", - сказала Дженни с жаром, ярость, казалось, преодолела ее усталость. Она внезапно подошла к Лисе, ее руки сжались в кулаки. "Как ты смеешь. После всего, что я сделала для этого ранчо. После всего, что у нас было-" - Дженни оборвала себя, в ее глазах горело предательство. Но Лиса могла бы довести мысль до конца самостоятельно. После всего, чем мы стали друг для друга. После всех испытаний, с которыми мы столкнулись вместе и которые преодолели. После того, как мы медленно, в течение нескольких дней, недель и месяцев, полюбили друг друга... Лиса проглотила комок в горле, чувствуя, как снова поднимается знакомая паника. Она не могла видеть Дженни в таком состоянии, но у нее не было другого выбора. Она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно, и посмотрела на Дженни так спокойно, как только могла. "Я не могу позволить себе платить тебе, Дженни. И если я не могу тебе заплатить, то я не вижу никакой альтернативы расторжению твоего контракта, в котором есть пункт о финансовых трудностях". Сморгнув слезы, Дженни горько рассмеялась. "Я не могу поверить, что ты обсуждаешь законность моего увольнения прямо сейчас". Дженни стояла там, заметно дрожа. Ее голос дрожал от гнева и обиды, когда она впилась взглядом в Лису. "Но больше всего", - сказала она, завершая свои слова, - "я не могу поверить, что у меня были чувства к тебе". Лиса не могла пошевелиться. Не могла дышать. Она могла только беспомощно наблюдать, как Дженни пронеслась мимо нее. Она услышала звяканье ключей, звук открывающейся и захлопывающейся двери позади нее, звук заводящегося грузовика и хруст гравия, как будто все это происходило в каком-то другом мире. Она опустилась на пятки и была совершенно не готова к рыданиям, которые охватили ее.

***

Прошел весь день, а Дженни все еще не вернулась. Той ночью Лиса лежала в постели и смотрела в потолок, как, она подозревала, будет делать всю ночь, когда, наконец, услышала, как грузовик въезжает на посыпанную гравием подъездную дорожку. Она услышала неуверенные, спотыкающиеся шаги, сначала медленные, затем стремительные, и долгую серию рвотных позывов в ванной. Лиса сбросила с себя одеяло и подбежала к закрытой двери ванной. Она постучала, ее охватило чувство вины. "Дженни?" "Да пошла ты, Лиса!" Дженни запнулась от своих слов, будучи пьяной. "Не притворяйся, что я тебе сейчас небезразлична". Лиса прислонилась головой к двери, зная, что она была причиной всего этого. Если Дженни напилась в Хантли из-за того, что она с ней сделала... это было чудо, что ей удалось проехать весь обратный путь до ранчо, не разбившись. "Тебе что-нибудь нужно? Немного воды?" пробормотала она достаточно громко, чтобы Дженни услышала по ту сторону двери. "Какую часть "пошла ты" ты не понимаешь?" Дженни зарычала на нее, даже когда Лиса услышала, как ее снова вырвало. Лиса вздохнула, понимая, что сейчас она ничего не может сделать. Она пошла на кухню, поставила на стол стакан воды для Дженни и вернулась в свою комнату. В конце концов, она услышала, как Дженни, спотыкаясь, направилась в свою комнату, затем наступила тишина, поскольку она представила, что Дженни потеряла сознание через несколько секунд. Прерывисто вздохнув, Лиса обхватила колени руками. Она задавалась вопросом, как она собирается это пережить.

***

Лиса не знала, было ли добрым или жестоким то, что ее подсознание во сне напомнило ей о том, каково это - просыпаться в объятиях Дженни. Она чувствовала, как идеально ее тело прижималось к телу Дженни, как теплое дыхание Дженни щекотало крошечные волоски у нее на затылке. Она также вспомнила тот ленивый вечер неделю назад, когда поймала себя на том, что рассказывает истории из своего детства. Дженни лениво поцеловала ее в плечо, когда Лиса рассказала ей о том, как она брала свою лошадь и исчезала на лугах на несколько дней кряду. В первый раз ее родители ужасно волновались и отругали ее, когда она вернулась, но после второго раза они согласились, что она может сама о себе позаботиться, и только посоветовали ей быть осторожной. И в тот вечер Лиса тоже слушала истории Дженни. О Куме, любви всей ее жизни, померанском шпице, который сопровождал Дженни во всех ее приключениях по соседству, когда она была маленькой. О том, как она и Джису познакомились на студенческой вечеринке и с тех пор были лучшими подругами. Но Дженни также поделилась, как она волновалась из-за того, примут ли её на ветеринарную программу, и простит ли ее мама когда-нибудь за то, что она уехала, не сказав ни слова ранее в том году. Лиса пыталась убедить ее, что Дженни слишком умна, чтобы её не приняли на программу, и что ее мать была бы сумасшедшей, если бы не поняла, почему Дженни ушла так, как ушла она. Но теперь, даже во сне, слова Лисы превратились в пепел у нее во рту, когда она поняла, что была еще одним пунктом в списке тревог Дженни. Когда Лиса проснулась тем утром, холодные простыни противоречили тому, что она твердила себе. Она поступила правильно. Она сделала то, что нужно было сделать, чтобы спасти ранчо. После потери стольких коров и телят это был единственный способ спасти ранчо и наследие её родителей. Но разве они не хотели бы, чтобы она была счастлива? Разве они не сказали бы, что это важнее всего на свете? И могла ли Лиса быть счастлива без Дженни? Но это не имело значения. Дженни все равно не осталась бы на ранчо. Она уже собиралась уехать следующей весной. И Лиса не могла винить ее — ей было предназначено нечто большее, чем быть привязанной к земле, как Лиса. Это было в точности похоже на то, что произошло с Миной. Ей тоже в жизни нужно было нечто большее, чем трава и заборы. Так что, на самом деле, разве Лиса просто не ускорила неизбежное?

***

Она намеревалась, чтобы Дженни уехала с ранчо как можно скорее, но в этом плане была одна маленькая загвоздка: у Дженни спустило колесо. Ее машина стала постоянным атрибутом рядом с сараем, до такой степени, что Лиса почти не смотрела на нее последние несколько месяцев. Но это не изменило того факта, что с тех пор, как Дженни въехала на ранчо в апреле, заднее колесо со стороны водителя было совершенно неработоспособным. И даже без шин потребовался бы не один час разгребания лопатой налипшиго на машину снега. Излишне говорить, что Дженни никуда не собиралась уходить. Что было еще хуже, шиномонтажу в Хантли пришлось специально заказывать определенный тип шин, который был нужен Дженни, и они получали партию только раз в неделю. Пройдет еще пять дней, прежде чем Дженни сможет уехать, если только она не купит четыре абсолютно новые шины. Но из того, что Дженни рассказала ей о своих финансах, Лиса не думала, что сможет это сделать. И, учитывая финансовый кризис, в котором находилось ранчо, Лиса не могла позволить себе помогать ей. Итак, Дженни осталась. В хижине. Кипящая. Еще на пять дней. Лисе было интересно, когда гнев Дженни снова выплеснется наружу.

***

Айрин не потрудилась постучать. Обычно она этого не делала, но в этот раз, когда все было в порядке, Лиса сердито посмотрела на нее за вечерней чашкой чая. Айрин стряхнула снежинки со своего пальто на коврик у двери. "Кстати, не за что". Лиса только приподняла бровь. "За что...?" "Очевидно, у Дженни проблемы с шиной". Лиса внезапно вскочила из-за стола, чуть не опрокинув свой чай. Дженни, как обычно, отсиживалась в своей комнате, но стены и двери были слишком тонкими. "Снаружи. Сейчас же, прорычала она". Надев свою самую толстую куртку, Лиса взяла Айрин за локоть и вывела ее на крыльцо. Снова валил густой снег, часть которого заносило за перила и на само крыльцо. Было ужасно холодно, как и в течение нескольких недель, и облака конденсата поднимались при дыхании. Лиса скрестила руки на груди, слишком разъяренная, чтобы говорить. "Что ты сделала?" Айрин закатила глаза. "О, пожалуйста. Я делаю тебе одолжение. Я сказала автомастерской "убрать" шину еще на несколько дней. Потому что это, должно быть, твое самое идиотское, ослиное решение-" "Но это мое решение. На моем ранчо. И ты не имела права вмешиваться". Она почувствовала, что разогревается, несмотря на холод. "Ты должена уважать мое решение и забрать назад все, что ты заключила, чтобы сохранить Дженни здесь". "Нет. Ты должна меня выслушать". Айрин заняла ее место, и, хотя они были одного роста, уверенность Айрин всегда заставляла ее казаться выше. "Ты ведешь себя как идиотка. Дженни - лучшее, что случилось с этим ранчо за многие годы, и ты собираешься отпустить ее только из-за сильной бури?" "Это была не просто сильная буря, Айрин. Половина моего стада погибла". "И остальные из них умрут, если ты от нее избавишься. Тебе здесь нужна дополнительная помощь, особенно зимой. И ты знаешь, как я становлюсь занята, как только начинается новый год. Я едва ли смогу помочь". "Я справлюсь с этим". Лиса не знала как, но она справится. Она должна была. "Чушь собачья", - парировала Айрин, вызвав суровый взгляд Лисы. "Ты же знаешь, что не сможешь сделать это сама. И—" Айрин сделала драматическую паузу. "Я не знаю, вы, ребята, просто трахались, встречались или что, но она, должно быть, зла на тебя". Лиза указала на грузовик Ирэн. "Слушай, я ценю твою заботу, но это не твое гребаное дело". Ругательство казалось чужим на ее языке, и ей было неловко произносить его. Но вместо того, чтобы сдвинуться с места, Айрин стояла на своем и скрестила руки на груди. "На самом деле, это мое гребаное дело, потому что ты моя лучшая подруга. И когда ты принимаешь глупые решения ради своего ранчо и себя моя работа - противостоять тебе". Лиса ненавидела ноющее сомнение, которое укоренилось в ней, но ей не нужно было стоять на морозе и выслушивать критику. Она повернулась обратно к входной двери. "Спокойной ночи, Айрин", - пренебрежительно сказала она. Но Айрин остановила ее движением руки. "Просто скажи мне, что ты подумаешь об этом", - сказала она более мягко, чем раньше. К счастью, Айрин не последовала за ней в домик. Лиса не потрудилась допить чай или даже помыть посуду, а просто рухнула в постель. Она слушала, как Айрин завела свой грузовик и уехала. Но как только на ранчо снова воцарилась тишина, Лисе показалось, что она что-то услышала из хижины. Плач. Но через минуту звук прекратился и вначале он был таким тихим, что Лиса засомневалась, слышала ли она его вообще.

***

Лиса удивленно оторвалась от своего простого завтрака из тостов, когда услышала, как открылась дверь спальни Дженни. Последние несколько дней казалось, что Дженни изо всех сил старается избегать присутствия Лисы в домике. Вероятно, это было не так уж сложно, поскольку Лиса большую часть дня проводила на улице и часто придумывала причины, чтобы съездить в город вечером. Так что увидеть Дженни на самом деле, или, скорее, то, что Дженни позволила себя увидеть, было необычно. Но, несмотря на то, что они увидели друг друга впервые за несколько дней, Дженни даже не посмотрела на нее. Ее шаги были тяжелыми, волосы распущенными и растрепанными со сна. Лиса с болью вспомнила, как не так давно убирала волосы со спящего лица Дженни, как накручивала несколько прядей на пальцы. Дженни прошла мимо нее в ванную и резко закрыла за собой дверь. Лиса взяла кусочек тоста со своей тарелки, но у нее пропал аппетит. Каждый раз, когда она видела ее, Дженни, казалось, колебалась между яростью и апатией, с небольшим промежутком между ними. Лиса знала, что заслужила гнев Дженни, но она также хотела лучшего для своего ранчо и для Дженни... но эти две цели были взаимоисключающими. Тем не менее, они не разговаривали с той ночи, когда Дженни вернулась пьяной, и напряжение между ними переросло в это ужасное, задумчивое молчание. Что-то должно было измениться. Дженни вышла из ванной и собралась поспешить обратно в свою комнату, но Лиса не могла этого допустить. "Дженни". Голос Лисы разрушил тишину и ту иллюзию мира, которая существовала между ними. Дженни остановилась как вкопанная, повернувшись спиной к Лисе. - "Мне нечего тебе сказать" , - пробормотала она. Это было холодно, бессвязно. "Нет?" Лиса встала из-за стола, пересекла комнату и встала рядом с Дженни. Дженни по-прежнему не поворачивалась, чтобы посмотреть на нее, и просто смотрела вперед, на дверь своей спальни, как будто Лисы там вообще не было. Секунды тянулись, а Дженни продолжала молчать. Лиса прочистила горло и скрестила руки перед собой. Это была старая, удобная поза, которая придавала ей уверенности. И прямо сейчас ей нужна была любая помощь, которую она могла получить. "Я слышала от механика, что твоя машина будет доступна еще через несколько дней. Ты останешься здесь вообще после ремонта машины?" "Ты, блядь, издеваешься надо мной?" Выпалила Дженни. Она казалась разочарованной в себе, в том, что не смогла сохранить молчание. Она устремила свой стальной взгляд на Лису. "Зачем мне оставаться здесь дольше, чем нужно? Ты уволила меня", - выплюнула она. Лиса сглотнула. Она была поражена тем, как быстро угли гнева Дженни вновь разгорелись в огонь, который она теперь видела. Она была благодарна, что Дженни разговаривает с ней, даже если казалось, что Дженни в любой момент снова готова накричать на нее. Лиса могла справиться с этим, если потребуется. Но с чем она не смогла справиться, так это с тем, что Дженни запихнула все это внутрь. "Я имею в виду в городе", - спокойно пояснила Лиса. "Ты найдешь здесь другую работу?" Дженни снова отвела взгляд, слегка покачав головой. Она сделала еще один шаг в сторону своей спальни, но Лиса шагнула вперед и загородила дверной проем рукой. За это Дженни наградила ее угрожающим взглядом, который, Лиса знала, она заслужила. Но она не могла позволить Дженни покинуть ранчо с все еще гноящейся раной. Однажды утром она не могла проснуться и обнаружить, что Дженни ушла от нее, не попрощавшись. Она опустила руку с порога. "Куда ты пойдешь?" Дженни насмехалась над ней, а Лиса притворилась, что это не больно. "А тебе какое дело? Пока меня здесь нет, ты должна быть счастлива. Но, может быть, я поспрашиваю вокруг и найду для работы одно из этих мега-скотоводческих хозяйств или такое, где телят держат на цепях в этих крошечных пластиковых домиках. По крайней мере, они будут уважать меня как работника". Лиса пыталась вернуть себе самообладание, поскольку Дженни несколько раз говорила, как сильно она презирает подобные фермы. И Лиса тоже, за то, что они не уважали свой скот, но делали ее ранчо все более и более прибыльным. "Ты можешь делать все, что захочешь", - твердо сказала она. Лиса почувствовала, что скрипит зубами, и с усилием остановилась. Дженни была слишком хороша в этом, слишком хороша в том, чтобы говорить именно то, что нужно, чтобы подействовать на нее. Может быть, было и к лучшему, что они так долго не разговаривали. - "Я не могу контролировать то, что ты сейчас делаешь", - Лисе удалось сказать почти так ровно, как ей хотелось. "Черт возьми, Лиса", - выпалила Дженни, скрестив руки на груди и так же быстро их разжав. "Ты худшая лгунья в мире. Я не жду, что ты признаешь, что облажалась, но, по крайней мере... " "Что ты хочешь, чтобы я сказала?" Лиса выплюнула, ее гнев на этот раз взял верх над ней. Дистанция между ними сократилась до такой степени, что они кричали практически друг другу в лицо. "Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что сожалею о том, что сделала? Что я обязана тебе больше, чем памяти своих родителей? Что я оставлю тебя работать, даже если мне придется все продать и начать все сначала ни с чем?" Рот Лисы скривился от горькой правды. Она перевела дыхание и позволила себе успокоиться на долгое мгновение. "Я сделала то, что было правильно для моего ранчо. Я думала, что ты, как никто другой, поймешь это". Лиса сделала паузу, и хотя Дженни смотрела на нее с не большим пониманием, чем раньше, она продолжила мягче, чем раньше. "Но мне жаль, что я причинила тебе боль". Дженни покачала головой, глядя на нее, с таким же суровым выражением лица, как всегда. "О. Пока ты сожалеешь", - сказала она с явным сарказмом. "я думаю, у нас все хорошо". Лиса чувствовала себя более опустошенной, чем когда-либо в своей жизни. "Насмешки - это не результат сильного ума, Дженни", - сказала она. "О, правда?" Саркастический тон Дженни только усилился. "Тогда скажи мне, что является результатом сильного ума? Решила трахнуть свою сотрудницу, а потом уволить ее через несколько дней?" Лиса почувствовала этот укол, как удар под дых. "Нет. Важно сделать правильный выбор, даже когда это причиняет боль. Даже когда это причиняет боль тем, кто тебе дорог". "Верно, ты заботишься обо мне", - сказала Дженни с горьким смешком. "У тебя забавный способ показать это". Лиса пристально посмотрела на нее. "И заставлять кого-то терять то, что для него важнее всего, это не то, как я бы это показала". Это, по крайней мере, замедлило Дженни. Ее щеки слегка покраснели, но сердитая складка во рту осталась. Ее голос стал тише. "Знаешь, что беспокоит меня больше всего? Ты даже не поговорила со мной об этом. Ты просмотрела свои записи и бюджеты и решила все это самостоятельно. Ты не спросила, есть ли у меня какие-нибудь идеи. Ты только объявила, что так оно и будет, и все". "Другого выхода нет, Дженни". Лиса провела бессонную ночь в поисках другого решения, но его не было. "Я бы хотела, чтобы оно было". Но Дженни только покачала головой. "Я думала, ты уже поняла, что из нас получилась довольно хорошая команда". Она выглядела разочарованной больше всего на свете, и это ранило Лису еще сильнее. Дженни повернулась, не сказав больше ни слова, и пошла обратно в свою комнату, закрыв за собой дверь. Лиса стояла во внезапно наступившей тишине на кухне, ее желудок скрутило от ярости и стыда. Она схватила пальто и шляпу и вышла из каюты, надеясь оставить позади и свое замешательство. В течение нескольких часов Лиса колола в сарае кучу дров, с которыми она даже не знала, что делать. Когда у нее заболела спина от напряжения, она оседлала лошадь и отправилась в поля, следуя своим предыдущим путем по снегу по колено. Стадо сбилось в кучу на холоде, темная аномалия на бескрайних белых холмах. Она вздохнула с облегчением, когда увидела Дейенерис. Хоть её усыновила другая корова, но Лиса знала, что теленок не получал столько внимания и молока, сколько раньше. Она достала бутылку молока из своей седельной сумки и опустилась на колени рядом с теленком, уговаривая его попить. Это не потребовало особых усилий, прежде чем теленок начал жадно пить. Довольно скоро Дейенерис станет последней частичкой Дженни, которая у нее останется. И вскоре Лиса продаст Дейенерис на откормочную площадку вместе с другими телятами, и даже этот кусок будет потерян. "Дейенерис", - сказала Лиса, почесывая за ухом во время еды. Это был первый раз, когда она обратилась к ней по имени. Теленок подался навстречу прикосновению. "Кажется, я облажалась. Я не знаю, что делать". Но Дейенерис только фыркнула в ответ, выпустив облако пара в воздух между ними. Если она и знала, что должна сделать Лиса, то оставила это при себе.

***

Возможно, это было просто из-за того, что они немного разрядились атмосферу между ними, но после этого Дженни не сидела взаперти в своей комнате. Хотя она и позволяла Лисе видеть ее, она не позволяла Лисе говорить с ней или даже не смотрела на нее. Лиса не думала, что она представляла, как Дженни грохнула тарелкой о столешницу, или хлопнула дверью, или вообще придавала каждому малейшему движению какой-то злой характер. Но все же она больше не избегала её. И хотя Лиса знала, что Дженни все еще ненавидит ее - и это справедливо она не могла не испытывать чувство облегчения. Потому что какой бы разъяренной ни была Дженни, она все равно оставалась Дженни. Она по-прежнему готовила себе завтраки, но теперь Лисе не удавалось ими поделиться, и от их запаха у нее чуть слюнки не потекли на кухонный стол. Дженни все еще расхаживала по холодному домику, завернувшись в одеяло, накинутое на плечи, выглядя как деревенская версия супергероя. И хотя ее кошачьи глаза теперь всегда казались усталыми, Лиса могла вспомнить, как они танцевали раньше, когда Лиса заставляла ее смеяться, и каково это, когда внимание Дженни переключается на их губы перед поцелуем. Лиса никогда в жизни так сильно ни за что себя не винила, даже если бы это было необходимо. Даже если бы ей дали шанс вернуться и сделать другой выбор, Лиса ничего бы не изменила. Зима ужесточила свою ледяную хватку на ранчо, и каждая поездка на природу требовала экипировки для борьбы со стихией. Уже выпавший снег, скорее всего, продержится до конца сезона, а весной его будет периодически накапливаться больше. Теперь ветер завывал постоянно и нес с собой острые ледяные иглы, которые обжигали любой открытый участок кожи. И, что наиболее важно, зимой телят отнимали от груди и продавали. После того, как в снежную бурю погибло так много телят, было еще более важно, чтобы оставшиеся телята были как можно тяжелее и могли получить хорошую цену. Но отлучить телят от груди, а затем отправить их на рынок без посторонней помощи было бы непростой задачей. Загонять скот в одиночку было легко без снега, но с ним процесс отделения телят от матерей и возвращения в хлев для отъема от груди превратился в однодневный процесс. Некоторые коровы запротестовали, увидев, что у них забирают телят, но Лиса закрыла за собой калитку и позволила ветру донести их крики. Примерно на полпути к сараю Лиса поняла, что что-то не так. Телята царапали лапами снег и останавливались на месте, несмотря на попытки Лисы продолжать подталкивать их вперед. Их глаза были так широко раскрыты, что белки были отчетливо видны по всему периметру зрачка. Они столпились друг вокруг друга и, казалось, вот-вот сбегут, даже если половина из них при этом переломает ноги. Лиса осталась на лошади и повернулась на месте, высматривая угрозу. Вот. Волк был один, такой тощий, что его ребра торчали сквозь жидкую, шелудивую шерсть. Должно быть, его отделили от стаи, потому что он был здесь один и, очевидно, очень голоден. И оно рычало, оскалив зубы, с пеной изо рта, кралось прямо на Дейенерис. Лиса попыталась пустить свою лошадь галопом по снегу, но из-за снега все было медленным и неуклюжим. Она быстро проверила свое седло, но не взяла с собой ничего, что можно было бы превратить в самодельное оружие. Она даже не стала дожидаться, пока ее лошадь остановится, выпрыгнула из седла и покатилась по снегу между волком и Дейенерис. Она поднялась на ноги и присела на корточки, снег доходил ей до середины икр. Она чувствовала себя такой глупой, стоя здесь без ничего, даже без палки, не говоря уже о винтовке, которую ей следовало взять с собой.... Но каковы были шансы, что одинокий волк нападет на стадо посреди зимы? Волк кружил, рыча. Лиса решила, что этот волк, должно быть, был на грани голодной смерти, раз решил, что взять ее с собой, чтобы добраться до телят, стоило того, но отчаявшийся волк может быть опасным волком. И быстрее, чем она думала, было возможно, волк преодолел расстояние между ними одним прыжком с разбега. Лиса попыталась уйти с дороги, но ее ноги застряли в снегу на мгновение дольше, чем это было возможно. Она вскрикнула от боли, когда волчьи клыки вонзились в ее икру, но кулак Лисы был всего на секунду позади. Костяшки ее пальцев попали волку в висок сбоку один, два, три раза, прежде чем волк оторвался от нее, его зубы прорезали ее штаны и плоть, когда он отстранялся. Ее кровь ярко-красным засияла на снегу, когда волчица отшатнулась и рухнула на небольшом расстоянии. Но атака все равно была слишком сильной, чтобы телята могли справиться, и они бросились от Лисы врассыпную. Нога Лисы внезапно не выдержала ее веса. Она упала на колени, следя за волком, чтобы убедиться, что он остается на месте, и осмотрела свою рану. Ее брюки бесполезно болтались вокруг ноги, позволяя холодному ветру касаться кожи, и она тут же задрожала. Кровь сочилась по ее ноге из глубоких порезов, оставленных волчьими зубами там, где она была зажата и порвана. Лиса оторвала полоску от своих изодранных штанов и обернула ее вокруг ноги, туго завязав. По крайней мере, это замедлило бы кровотечение. Лиса удержалась на ногах, положив руку на колено, и с трудом поднялась на ноги. Ее левая нога дрожала от усилий выдержать ее вес. И когда Лиса огляделась вокруг... Ее лошадь убежала со скотом. Дерьмо. Но Лиса услышала фырканье и обернулась. Дейенерис, густой черный мех которой был усыпан крошечными кристаллами льда, с любопытством смотрела на нее, пока жевала жвачку. Теленок подошел к ней, тихо мыча, и прижался головой к руке Лисы. Слезы против воли наполнили глаза Лисы, и она винила в этом боль в ноге, или нервы, или, может быть, потерю крови. Но она подняла другую руку и почесала Дейенерис за ухом, и теленок еще сильнее потерся носом о ее руку. Волк все еще неподвижно стоял позади нее, ее лошадь была Бог знает где, ее штаны промокли от снега и крови, и она неудержимо дрожала. Ей нужно было вернуться на ранчо, и как можно быстрее, если она хотела не замерзнуть насмерть. Лиса сделала шаг вперед на поврежденной ноге и снова упала бы в снег, если бы Дейенерис не стояла рядом, поддерживая ее вес. Она схватила ее за шерсть на загривке и попробовала снова. По крайней мере, на этот раз, зная, как это будет больно, она смогла удержаться на ногах и поморщиться от боли. Дейенерис тащилась рядом с ней, не обращая внимания на то, как странно было, что ее куратор цеплялся за нее изо всех сил. Даже несмотря на боль и холод, Лиса удивлялась, что этот единственный теленок остался с ней, после того как остальные и даже ее лошадь убежали. Ни один нормальный теленок не сделал бы этого. Но Дейенерис не была обычной. Лиса знала, что это все из-за Дженни. Она подумала, будет ли у нее возможность поблагодарить Дженни за это. Оранжевые и розовые оттенки, покрывавшие западный горизонт перед ней, только доказывали, как мало времени у нее осталось, но Лиса знала, где находится, даже несмотря на то, что снег покрывал каждый склон холма. Ей еще предстояла почти часовая поездка верхом обратно в хижину, а пешком? Это займет до раннего утра. Она знала, что у нее не так много времени. Лиса споткнулась, и Дейенерис повернула голову и фыркнула от того, как крепко Лиса держала ее мех. Лиса заставила себя подняться на ноги, но она знала, что так дальше продолжаться не может. Она потеряла слишком много крови и может потерять сознание, если потеряет еще. Она остановилась, пытаясь оценить свои возможности, но ее разум был таким затуманенным. Она покачнулась на ногах, и Дейенерис вернулась к ней и легла рядом с ней на снег. Лиса наполовину опустилась на колени, наполовину упала рядом с ней и прижалась как можно теснее к ее пушистому животу. Тело Дейенерис защищало ее от самого сильного ветра, но Лиса уже чувствовала, как холод проникает в нее. Она закинула ногу на ногу Дейенерис и откинулась на густой мех. Она так устала, и небо уже темнело, и снег таял вокруг нее и Дейенерис и пропитывал ее куртку, но она не могла заставить себя обращать на это внимание... Ее глаза опустились, и Лиса сначала боролась. Ей приходилось бодрствовать. Заснуть там было для нее самым надежным способом никогда больше не просыпаться. Но ее веки были такими тяжелыми, а Дейенерис была такой теплой рядом с ней, и пульсация в ноге теперь уменьшалась... Лиза не могла долго сопротивляться.

***

"Лиса!" Она приоткрыла один глаз. Это было труднее, чем следовало. Казалось, что лед на ее ресницах намерз. Или, может быть, она просто очень устала. "Лиса!" Второй глаз тоже открылся. Одинокий прожектор вдалеке прорезал темноту. Лиса понятия не имела, который час и какой день, если уж на то пошло. Почему она была здесь, на пастбище, одна ночью? И почему ее кровать двигалась? Тогда она поняла, что это не кровать. Дейенерис встала рядом с ней, и Лиса слегка испугалась, что теленок может наступить на нее. Но Дейенерис только взволнованно покачала головой взад-вперед и побежала по снегу прочь от Лисы к прожектору. Ветер подул на нее, как только Дейенерис ушла, но Лиса не почувствовала никакой разницы. Просто было менее комфортно без Дейенерис, которая служила большой подушкой позади нее. Она хотела, чтобы она вернулась, чтобы та могла снова лечь спать. Но прямо перед тем, как она снова закрыла глаза, луч прожектора изменил направление и был направлен прямо на нее. Как грубо. Она пыталась заснуть. "Боже мой, Лиса!" Это был приятный голос. Это был именно тот голос, который Лиса хотела услышать, когда собиралась засыпать. К счастью, прожектор был выключен. Она услышала, как скачет лошадь, чьи-то ноги ступают по снегу и хрустят в ее сторону. Лиса была удивлена, узнав человека, стоящего на коленях рядом с ней. "Дженни?" Лиса закашлялась. Она обнаружила, что у нее очень пересохло в горле. "Что ты здесь делаешь? Тебе пора спать. Уже поздно". Лиса почувствовала прикосновение к своей ноге и отшатнулась. Она почти ничего не почувствовала, но от этого прикосновения все вокруг загорелось. "У тебя идет кровь. Много". В голосе Дженни послышались нотки паники. "Что случилось?" Лиса попыталась указать за спину, туда, где был волк, но ей удалось лишь слегка приподнять руку, прежде чем она снова упала в снег. Ничто в ее теле не работало так, как она хотела прямо сейчас. Дженни открыла сумку, которую принесла с собой, и достала подходящий бинт. "Я оставила тебя здесь одну меньше чем на неделю", - сказала Дженни, затягивая бинт вокруг ноги так туго, что Лиса стиснула зубы. "И это то, что ты решила сделать? Быть растерзанной и, блядь, замерзнуть до смерти?" Несмотря на то, что у нее кружилась голова, Лиса улыбнулась ей, опустив глаза. "Я не знала, что тебе все еще не все равно, Дженни". Повязка на ноге Лисы резко затянулась, и ее улыбка превратилась в гримасу. Дженни секунду смотрела на нее сверху вниз, прежде чем взять за руку и поднять на ноги. "Нам нужно отвезти тебя в больницу". Лиса чуть не рассмеялась над ней. Даже от ранчо до больницы был еще час езды. А здесь, с пастбищ... она попыталась вспомнить, как далеко проехала, но не смогла. Лиса споткнулась на снегу, и хотя она едва чувствовала свои ноги, чтобы понять, что они идут вперед, она совершенно отчетливо почувствовала руку Дженни, обнимающую ее за талию. Лиса хотела остановиться, чтобы насладиться ощущением и тоже обнять Дженни, но Дженни тянула ее все дальше, пока они не добрались до ее лошади. "Ты можешь встать?" Дженни спросила ее, но ответ Лисы замер, когда она прислонилась к лошади. Дженни вставляла ногу в стремя, держала ее за талию и подталкивала вверх изо всех сил. Лисе потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что происходит, но когда она поняла, то ухватилась за луку седла и сумела подтянуться до конца пути в седле. Дженни забралась к ней сзади, вставила ноги в стремена и легким касанием приказала лошади двигаться вперед. Лиса была так горда тем, как хорошо она могла управлять своей лошадью, даже с бесполезным грузом в передней части седла.... Лиса прижалась к ней еще сильнее и почувствовала, как рука Дженни обхватила ее за талию и напряглась. Ее крепко прижимали к себе, и между тем, как Дженни обнимала ее, и мерным покачиванием лошади, Лиса снова крепко заснула через несколько секунд.