Head Over Boots For You

Дженни Солнце было слишком ярким. В комнате Дженни было светлее, чем когда-либо прежде, и это так чертовски разозлило ее, что от гнева у нее разболелась голова, а потом она просто страдала и чувствовала, что больше никогда не сможет пошевелиться. Ее голова раскалывалась надвое, стучала с силой тысячи товарных поездов, до такой степени, что Дженни задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь снова встать с постели. Она не помнила, как добралась домой, что обычно вызывает беспокойство, за исключением того, что она была с Лисой, и она знала, что Лиса защитит ее. Подожди. Лиса. Боже мой, она пыталась поцеловать Лису. Ее глаза распахнулись, солнце ослепило ее, но Дженни пришлось проверить кровать вокруг себя. Она была там одна. Это была странная смесь облегчения и разочарования. Она застонала от боли и схватила полный стакан воды, стоявший на тумбочке рядом с ней. Кто-то также положил рядом с ним две таблетки Advils. Она приняла таблетки и каким-то образом умудрилась пролить на себя половину воды в процессе, и ей показалось, что вселенная добавила оскорбление к травме. Пока она лежала там, жалея себя, к ней начали возвращаться обрывки прошлой ночи. Песня Лисы, которую она спела ей. Ей. Пуговица за пуговицей на рубашке Лисы расстегивались в течение ночи (что было загадочно - Дженни никогда не видела, чтобы Лиса на самом деле расстегивала их, и она была совершенно уверена, что она этого не делала). Лиса целует тыльную сторону ее ладони... Это было бы так нелепо, исходи это от кого угодно другого, но не от нее... Каким-то образом Лиса превратила что-то дурацкое в нечто, о чем Дженни будет вспоминать с нежностью всю оставшуюся жизнь. Она почти до сих пор чувствовала мягкие, пропитанные виски губы Лисы на своей коже. Она вспомнила грузовик... подпрыгивающий на грунтовых дорогах... Голова Лисы лежала у нее на плече, или, по крайней мере, так было до тех пор, пока Дженни тоже не заснула в грузовике. О, и очень расстроенная Айрин, загоняющая их обратно. Дженни поморщилась. Она даже не знала, когда Айрин ушла из бара, но, вероятно, была не в восторге от того, что ей позвонили посреди ночи, чтобы забрать двух пьяных в стельку людей. И, судя по всему, Айрин тоже осталась на ночь в хижине. И ее разочарование не уменьшилось. "Лиса". Айрин говорила на кухне достаточно громко, чтобы Дженни могла слышать ее через закрытую дверь в свою комнату. "Ты не можешь просто сидеть там весь день, держась за голову". Дженни не могла расслышать ответ Лисы, но он, очевидно, не удовлетворил Айрин. "Что что?" Спросила Айрин с ноткой язвительности в голосе. "Я не расслышала тебя из-за того, насколько жалко ты себя ведешь". Дженни только что натянула простыню до подбородка. Она не хотела выходить, не тогда, когда Айрин была громкой и критичной и, откровенно говоря, делала все, чего не заслуживает человек с похмелье. Но ее мочевой пузырь был полон до отказа после прошлой ночи, так что у Дженни все равно не было выбора оставаться в своем гнездышке сравнительного комфорта. Она тихо открыла дверь и собиралась на цыпочках пройти в ванную, чтобы ее не заметили, но Айрин высунулась из-за угла, скрестив руки на груди. "Ах. Значит, она все-таки не умерла от алкогольного отравления". Дженни нырнула в ванную, прежде чем Айрин успела ее остановить, но когда она закончила, убежать было некуда. Она прошаркала к кухонному столу и плюхнулась напротив Лисы. До сегодняшнего утра каждое утро Лиса выходила из своей комнаты только после того, как выполнила утреннюю рутину, которая, как теперь увидела Дженни, включала в себя укладку волос. Но сегодня этого не произошло: ее светлые волосы растрепались вокруг головы, которая была крепко зажата между двумя скрещенными на столе руками. "Доброе утро, Лиса", - сказала Дженни так обычно, как только могла, наливая себе чашку кофе из термоса на столе. Лиса только хмыкнула в ответ, а Айрин закатила глаза. "Она ведет себя так, словно напивается впервые в жизни", - язвительно заметила Айрин. "И я бы знала, потому что я была там". "В первый раз?" Спросила Дженни. Кофе скользнул по ее горлу, как волшебный эликсир. Она все еще чувствовала себя дерьмово, но, по крайней мере, она могла чувствовать себя бодрствующим куском дерьма. "О да. Если ты дашь ей что-нибудь, кроме неразбавленного виски, на следующее утро она будет самой плаксивой девчонкой. О, и не удивляйся, если она обвинит тебя в своем неудачном жизненном выборе. Потому что такое случалось и раньше". Наконец-то насмешек было достаточно, чтобы Лиса подняла голову и посмотрела на нее, но ее усталые глаза, гримаса боли и растрепанные волосы не придали этому особого значения. "Разве тебе не нужно работать? Ну знаешь, не на моей кухне?" Сказала Лиса. Айрин только покачала головой и посмотрела на Дженни. "И вот как она выражает свою благодарность за то, что я вчера вечером отвезла ваши пьяные задницы домой". Лиса снова схватилась за голову, и Дженни почти почувствовала вину за то, что подбила ее так много выпить накануне вечером (даже если Дженни выпила больше и тоже расплачивалась за последствия). Но если бы они не выпили так много, она не была уверена, как много открыла бы ей Лиса, или поцеловала бы она вот так ее руку, или положила бы голову ей на плечо в грузовике, или хватило бы у Дженни смелости притянуть губы Лисы к своим... Даже если бы Лиса отстранилась, и даже если бы они обе чувствовали себя буквально отбросами в то утро, Дженни думала, что они все равно вырвались вперед. Потому что, каким бы разочаровывающим ни было то, что она всего лишь почти поцеловала Лису, Дженни была уверена, что это не будет почти вечно. Айрин схватила свою куртку со спинки стула и надела ее, закатывая глаза в сторону Лисы. "Я практически уверена, что никому из вас не нужно промывать желудки, так что я ухожу отсюда. Я помогу тебе вернуть твой грузовик позже днем, когда ты будешь работать. Но постарайтесь какое-то время больше не принимать безответственных решений, хорошо?" Лиса хмыкнула, и Дженни кивнула, что, очевидно, было достаточным признанием для Айрин. Когда она вышла, в каюту ворвался холодный порыв воздуха, и между ними воцарилась тишина. Дженни думала, что Лиса в какой-то момент оторвет голову от рук, но она ошиблась. Она просто продолжала сидеть там, ее волосы рассыпались по рукам, которые были сложены на столе, что создавало своего рода волосяной кокон для ее похмелья. Дженни не могла оторвать от нее взгляда. Возможно, это было из-за того, что Лиса была такой драматичной. Или из-за того, что Дженни впервые видела ее такой, такой растрепанной и нуждающейся. В любом случае, Дженни не могла отрицать, что Лиса, Даже страдающая от похмелья, несчастная, плаксивая, все еще пахнущая алкоголем и, возможно, все еще немного пьяная Лиса, была действительно милой. "С тобой там все будет в порядке, чемпионка?" Спросила Дженни. Она подавила желание провести рукой по волосам Лисы. Ей вдруг захотелось узнать, каково это на ощупь, насколько они мягкие, как обвиваются вокруг ее пальцев. Она корила себя за то, что не провела по ним руками прошлой ночью, когда она была пьяна, и Лиса была пьяна, и ей не пришлось бы объяснять, почему она это делала. Лиса что-то пробормотала ей из-под сложенных рук и густых волос, но Дженни не смогла разобрать. Наконец, Лиса наклонила голову и подперла щеку одной рукой, а другой убрала волосы с лица, но они по-прежнему густым каскадом падали ей на плечо. "Я сказала, что ты дала мне текилу, не так ли?" Дженни слегка поморщилась. "И ром". Лиса закрыла глаза, как будто ее худшие кошмары становились явью. "Но это действительно не моя вина", - продолжила Дженни, несмотря на то, что Лиса впилась в нее взглядом. "Ты сказала, что никогда не пробовала мохито, и я сожалею, но тебе 25 лет, и это совершенно неприемлемо". "А текила?" Спросила Лиса между стонами. "Ты видела, как я пью текилу, и не хотела чувствовать себя обделенным". "Ах". "Да..." Дженни подперла голову рукой и поклялась, что может снова упасть в обморок прямо там. Но затем Лиса впервые за этот день улыбнулась. Все еще было немного больно, но Дженни вдруг захотелось не засыпать, чтобы услышать, что для нее действительно важно улыбаться. "Ты танцевала вокруг бара и пела песню в стиле кантри", - сказала Лиса. "Виновна". Улыбка Лисы немного померкла. "Я тоже пела..." "Да, ты справилась. Лучше, чем у меня, но с меньшим количеством танцевальных движений". "И—" Лиса резко выпрямилась, сосредоточившись на Дженни с чувством, близким к панике. "Кажется, я поцеловала твою руку. Мне так жаль. Так, так жаль —' "Лиса..." Но Лиса просто налетела на Дженни. "Я переступила черту, и то, что я была пьяна, не оправдывало моей дерзости". "Лиса", - сказала Дженни более решительно, но Лиса не позволила себе прерваться. "И я знаю, что это нарушение твоего доверия, и я буду—" "Лиса!" Дженни приложила палец к губам Лисы, и та немедленно замолчала. Дженни почувствовала, как губы удивленно приоткрылись под ее пальцем, но ничто не могло отвлечь ее от того, как они ощущались под ее прикосновением, какими они были мягкими, пухлыми и, честно говоря, самыми соблазнительными губами, которые она когда-либо видела. Даже после того, как Дженни медленно убрала палец с губ Лисы. Лиса молчала, тяжело сглатывая. "Ты ведь помнишь, как прошла остальная часть того разговора, верно?" Спросила Дженни. То, как покраснели щеки Лисы, сказало Дженни, что она это помнила. "Так что, если кто-то и переступил черту", - продолжила Дженни, - "то думаю, это была я" "Нет". Ответ Лисы последовал незамедлительно, даже ее собственные глаза расширились от скорости. "Просто это было неподходящее время". "Значит, если время неподходящее, должно быть и подходящее время?" Дженни не хотела ухмыляться ей, но, черт возьми, она ничего не могла с собой поделать. И, очевидно, в этом не было ничего плохого, потому что Лиса фыркнула от смеха, за которым последовала гримаса, когда она обхватила голову руками. Но на протяжении всего этого ее глаза по-прежнему были прикованы к Дженни. "Это имело бы смысл", - сказала она, несмотря на очевидный дискомфорт от головной боли. Дженни вскочила со стула, внезапно почувствовав себя в миллион раз лучше. Лиса призналась, что хотела поцеловать ее. Она собиралась поцеловать Лису, и черт возьми, если бы это не вызвало волнение в ее груди. Она поняла, что хотела сделать это долгое время, и хотя она еще даже не сделала этого, она знала, что это произойдет. Она знала, что это только вопрос времени. Если и существовало какое-то волшебное лекарство от похмелья, то это должно было быть оно. Дженни открыла холодильник, достала яйца и молоко. "Как ты относишься к блинчикам, Лиса?" "Очень да". Желудок Лисы заурчал в знак согласия. "Омлет?" Спросила Дженни, уже разбивая яйца в миску и начиная взбивать их. "Я поддерживаю". "А как насчет бекона?" "Необходимо". Дженни рассмеялась, ставя сковородки на плиту и увеличивая огонь. "Теперь ты просто жадничаешь".

***

Несмотря на ощущение, что все между ними изменилось, казалось, что все осталось по-прежнему. Жизнь на ранчо продолжалась, как и раньше: полдня верхом на лошади пересчитывали скот, загоняли его на новые пастбища, проверяли на наличие блох, клещей и болезней, давали бустеры и лекарства, а также выполняли множество других задач на ранчо, которые необходимо было выполнить. Становилось все холоднее и ветренее, и Дженни была безмерно благодарна за дополнительную рабочую одежду, которую Лиса купила для нее. Она должна была знать, даже тогда, что их отношения не будут чисто профессиональными. Она все еще не совсем понимала, что это было, но они перешли границы нормальных рабочих отношений несколько месяцев назад. И хотя Дженни никогда нельзя было назвать терпеливой женщиной, она пыталась позволить событиям развиваться так, как они хотят. Она хотела, чтобы это, что бы это ни было, было правильным. У нее еще оставались месяцы на ранчо, и она знала, что в конце концов они во всем разберутся. Но долго ждать ей не пришлось. У них был бесконечный день, когда они разъезжали по ранчо на грузовике Лисы, проверяя и ремонтируя деревянные столбы и колючую проволоку по всему периметру ранчо. Осень на высокогорных равнинах была короткой, сказала ей Лиса, и это был только вопрос времени, когда снег выпадет навсегда. День был унылый, увядающая трава внизу слабо контрастировала с низкими серыми облаками над головой. Несмотря на все свое снаряжение, Дженни все еще чувствовала, как дневной холод пробирает до костей. Когда незадолго до захода солнца они вернулись в грузовик и свернули на дорогу, которая вела их прочь от ранчо, Дженни бросила любопытный взгляд на Лису. "Куда мы едем?" Лиса не отрывала взгляда от дороги. "Ты увидишь". После этого они не разговаривали, мили исчезали под их шинами, грязь и гравий взлетали из-за грузовика, солнце, выглядывающее из-за облаков, ярко светило им в глаза, по радио тихо звучала музыка кантри, которая пела о любви, пиве и открытом небе. Затем они свернули с главной дороги и по еле заметным следам шин в траве стали взбираться вверх по склону холма. Но когда они добрались до вершины, им открылся обширный вид на всю равнину, солнце опускалось низко над горизонтом и поджигало нижнюю часть облаков. Лиса заглушила двигатель и вышла из грузовика, прихватив с собой одеяла из задней части кабины, и Дженни последовала ее примеру. Она забралась в кузов грузовика, где они хранили тюки сена около месяца назад, когда Дженни было трудно оторвать взгляд от рук и спины Лисы и вообще отовсюду. Они обе сели поверх одного одеяла и натянули на себя другое, чтобы защититься от ветра. Они прислонились к заднему окну грузовика, закутались в одеяло и смотрели, как солнце опускается все ниже за горизонт. После такого серого дня яркость сразу подняла настроение Дженни, а розовые оттенки облаков успокоили ее. Она перевела взгляд с заката на Лису, которая все еще смотрела прямо перед собой, и толкнула Лису плечом. "Мы сегодня пораньше закончили работу только для того, чтобы ты могла показать мне закат?" "Наша работа на сегодня была выполнена", - объяснила Лиса, как обычно, стоически и не отрывая взгляда от заходящего солнца. "Технически, это было по дороге домой". "Технически?" Скептически спросила Дженни. "Если бы мы пошли окольным путем. Что мы и сделали". "Ах". Дженни едва удержалась, чтобы не рассмеяться над почти страдальческим выражением лица Лисы. "Значит, это совсем не по дороге домой". "Ты хочешь пойти?" Лиса, наконец, сосредоточилась на Дженни, в ее глазах отражался блеск заходящего солнца. Дженни ответила не сразу, просто бочком придвинулась поближе к Лисе под одеялом. Тепло, исходящее от тела Лисы, было более чем достаточной причиной, чтобы придвинуться к ней поближе, но это была далеко не единственная причина, по которой Дженни это сделала. Она почувствовала, как пальцы Лисы осторожно коснулись ее пальцев под одеялом. Но Дженни надоело быть осторожной, отказываться от того, чего она хотела. Она потянулась и взяла руку Лисы в свою, переплетая их пальцы под одеялом. Пальцы Лисы дрожали в ее собственных, от холода или нервов, Дженни могла только догадываться, но чем дольше Дженни держала их, тем больше они успокаивались. "Нет", - сказала Дженни, сжимая ее руку и оглядываясь на нее. "Я не хочу уходить". Улыбка Лисы стала шире, соперничая с красотой заката перед ними, но она отвела взгляд и судорожно сглотнула. "Это лучшее место для наблюдения за закатом во всем графстве. Но это не на моей территории. Вероятно, нам не следует здесь находиться". "Я никому не скажу, если ты не скажешь", - пообещала Дженни. Рука Лисы в ее руке была такой теплой. Она так идеально подходила. Она провела большим пальцем по тыльной стороне ладони Лисы, просто потому, что наконец-то смогла, и Дженни была так довольна, как никогда за долгое время. "Знаешь", - сказала она, задумчиво наморщив лоб, - "раньше я думала, что люди в деревне... совсем другие". Солнце, стоявшее сейчас низко в небе, окрасило весь мир в розовый цвет, включая щеки Лисы. Дженни напомнила себе, что пялиться невежливо, но все равно продолжала это делать. "Жизнь здесь изменила то, как ты о нас думаешь?" Пробормотала Лиса. Они были так близко друг к другу, что им едва приходилось говорить громче шепота. Вокруг них было тихо, если не считать ветра в ушах. С таким же успехом они могли быть последними людьми на Земле. "Я думала, что все вокруг будут более недалекими", - начала Дженни, наблюдая, как солнце опускается все ближе к горизонту. "Что они будут настолько тверды в своих убеждениях, что не смогут принять кого-то вроде меня". "Кто-то вроде тебя?" С любопытством спросила Лиса. "Ну знаешь, женщина из большого города, которая якобы не может выжить без своего ежедневного Starbucks. Кто-то, кто ни одного честного дня в своей жизни не проработал или смог бы заниматься физическим трудом, если бы пришлось". Дженни украдкой взглянула на Лису, которая внимательно слушала. "И, если честно, я не думала, что бисексуальная женщина найдет кого-то похожего на меня в маленьком городке, США. Я просто... все оказалось совсем не так, как я ожидала". Настала очередь Лисы сжать руку Дженни. "Ты не единственная, кто чему-то научилась. Я всю свою жизнь провела в этом городе. Я смотрела свысока на горожан. Я думала, что они не хотели работать так усердно, как я, и что они тоже смотрели на меня свысока за то, что я менее образованна и меньше повидала мир. Но это мой мир. Я не хочу, чтобы люди думали, что я невежественна, только потому, что я решила остаться здесь". "Я не думаю, что ты невежественна", - быстро заверила ее Дженни. Она не могла позволить Лисе поверить в это даже на секунду. "И я не думаю, что ты ленивая, или наделенная правами, или зависимая от дорогого кофе", - ответила Лиса, скривив рот. Но она сделала паузу, ее голос стал тише. "Я просто знаю, что благодарна тебе за то, что ты здесь". Дженни не смогла сдержать улыбку. "Я тоже. Я никогда не могла представить себя здесь год назад, но теперь, когда я здесь, я не могу представить свою жизнь иначе. И... Я также думаю, что из нас получилась неплохая команда". Лиса снова громко сглотнула, ее щеки слегка покраснели. "На ранчо?" Солнце наполовину скрылось за горизонтом, но ни один из них не смотрел сейчас. Теперь они смотрели только друг на друга. Дженни прижалась к ней, ее грудь прижалась к плечу Лисы. От этого движения тепло разлилось по ее телу. "Лиса, я держу тебя за руку и хотела поцеловаться с тобой несколько дней назад. Что ты думаешь?" Лиса улыбнулась при этих словах. Все ее лицо осветилось, смягчилось, стало таким сильным и женственным, свирепым и жизнерадостным. Именно тогда Дженни поняла, что Лиса смотрит на ее губы, и ее улыбка исчезла, когда Дженни почувствовала, как кто-то потянул ее за руку, и Лиса наклонилась к ней. Она замедлила шаг, приближаясь к губам Дженни, но Дженни нетерпеливо сократила дистанцию. Это было все, чего хотела Дженни. Сначала Лиса двигалась неуверенно, и Дженни подумала, что это подтверждает, что Лиса действительно ни с кем не была восемь лет. Но мягкость, искренность, подавляемая потребность, наконец-то давшая о себе знать, заставили Дженни потерять контроль над внешним миром. Она высвободила свои пальцы из руки Лисы и подняла их к её затылку, притягивая их еще ближе. Лиса ответила тем же, положив руку на колено Дженни и повернувшись всем телом, чтобы поприветствовать ее. Когда Лиса прервала их поцелуй, потерлась носом о нос Дженни и наклонить голову на другой бок, Дженни поняла, как сильно ей это нужно. Не просто целоваться с кем-либо, не просто чувствовать тепло чьего-либо тела напротив своего, а как сильно она нуждалась в Лисе. Как они стали зависеть друг от друга за последние несколько месяцев не только в работе. Дженни нуждалась в ней в своей жизни. Но прямо сейчас ей нужно было знать, что делает Лису счастливой, что доставит ей удовольствие, что заставит ее стонать. Когда Лиса снова соединила их губы, Дженни нетерпеливо встретила ее, их поцелуй стал глубже, язык Дженни скользнул по нижней губе Лисы — полной, пухлой, и наполнил Дженни большим желанием, чем она считала возможным. Стон Лисы в ее рот вызвал пульсацию, пробежавшую вниз между ног, от которой у нее почти перехватило дыхание. Дженни переместилась на нее сверху, чувствуя, что теряет контроль, и наслаждаясь этим. Оторвавшись от их поцелуя, Лиса отстранилась, просто чтобы посмотреть на нее взглядом, который в последних лучах заходящего за горизонт солнца показался Дженни почти благоговейным. Дженни заставила себя сделать паузу, поглаживая затылок Лисы, пробегая пальцами по тонким волоскам под ее косой. "Все в порядке?" спросила она. Ей нужно было знать, что Лиса тоже этого хотела. Она не знала, как выживет, если не сделает этого, но ей нужно было убедиться, что даже после всего этого Дженни не одинока в своих чувствах. "Я привела тебя сюда не за этим", - сказала Лиса, запыхавшись, - "но я не хочу останавливаться". Склонившись над ней, Дженни ухмыльнулась ей сверху вниз. "Уверена, что это так". Она снова наклонилась и взяла губы Лисы в свои, и не потребовалось много времени, чтобы они стали такими же горячими, как и раньше. Поцелуи Лисы сформировали дихотомию той Лисы, которую Дженни успела узнать: мягкая, несмотря на напористость Лисы; страстная, несмотря на тщательное планирование Лисы; уязвимая, несмотря на силу и уверенность Лисы. Но по мере того, как они продолжали, Дженни поняла, что она может быть всем этим одновременно, и восхищение Дженни ею только росло. Но, несмотря на то, какой сильный жар пробежал по телу Дженни от того, что она наконец смогла поцеловать Лису — Дженни начинала понимать, как долго она хотела это сделать, — она ощущала каждый порыв ветра, как ледяные стрелы, пронзающие ее тело. И хотя Лиса была в большей безопасности под одеялом, чем она сама, Дженни не знала, были ли мурашки, пробегающие по ее телу, от волнения из-за Дженни... или просто от того, насколько чертовски холодно становилось. Дженни оторвалась от Лисы и попыталась вспомнить каждую деталь: глаза Лисы, такие полные надежды и чего-то еще (Дженни подумала, что это было желание); ее губы, уже припухшие от энтузиазма Дженни; то, как ее тело изгибалось под ней, пытаясь быть ближе к ней, как будто даже небольшая разлука была неприемлема. Но потом Дженни увидела это, и по телу Дженни тоже пробежала безошибочная дрожь. Проведя рукой по щеке Лисы, Дженни почувствовала, какими холодными были по сравнению с ней ее пальцы. "Здесь холодно". Лиса все еще тяжело дышала. "Немного". Ее взгляд опустился на тело Дженни. Это разожгло в Дженни желание поцеловать ее снова. "Хотя в салоне довольно тепло. Или, по крайней мере, теплее". Дженни сморщила нос. "Вообще-то, тебе действительно следовало бы попросить кого-нибудь осмотреть обогреватель. Он довольно плохой". Но Лиса просто посмотрела на нее из-под ресниц, и желудок Дженни оборвался. "Сегодня нам это особо не понадобится". Она выжидающе посмотрела на Дженни. "Если ты этого хочешь". Дженни ответила ей еще одним поцелуем, на этот раз более обжигающим, чем предыдущий. Когда они оторвались друг от друга, тяжело дыша, Дженни улыбнулась ей. "Я думаю, у нас все получится". "Тогда что мы все еще здесь делаем?" Спросила Лиса, прикусив губу так, как Дженни никогда бы от нее не ожидала, но что ей понравилось. Не имело значения, сколько на небе звезд или как великолепно выглядел полумесяц, прокладывающий свой путь по небу. Они вернулись в кабину грузовика и меньше чем за минуту помчались домой.

***

"Лиса". Другая женщина сонно промурлыкала, но в остальном никак не отреагировала. Она лежала лицом вниз на кровати, ее плечи и спина были изумительно обнажены, черные завитки, круги и линии ее татуировки были отчетливо видны. Дженни уже проследила их все этой ночью, но это не помешало ее пальцам вернуться туда. Лиса объяснила, что это для нее значит — круги, каждый из которых представляет людей, которые значили для нее больше всего в ее жизни, соединенные вместе замысловатым узором из линий и крючков, - но Дженни не могла не быть очарована этим. Она всегда была помешана на татуировках, и когда они были прикреплены к кому-то столь вдохновляющему, как Лиса, что ж... Дженни переместила руку, чтобы погладить всей ладонью гладкую кожу спины Лисы. Мышцы, хотя и расслабленные, все еще были заметны под ее прикосновениями. "Лиса..." - снова проворковала она, чуть более настойчиво. Стон, когда Лиса прижалась щекой к подушке. Ее волосы были повсюду. Дженни провела много времени, проводя по ним руками ночью, отчего Лиса практически мурлыкала ей вслед. Насколько Дженни могла судить, Лисе нравились ее прикосновения, где бы они ни были. И этой ночью ее прикосновения были повсюду. Дженни почувствовала, как ее щеки вспыхнули при этой мысли. Забавно, учитывая, чем они с Лисой занимались ночью. Хотя Дженни была более чем опытна в сексе, это было по-другому. Это почему-то казалось более значительным. Она все еще могла видеть, как Лиса смотрела на нее со своего места, сидя на краю кровати прошлой ночью, глазами, полными вопросов, практически умоляя Дженни присоединиться к ней на кровати, но также сомневаясь, действительно ли это то, что она хотела сделать. Сначала Лиса колебалась. Дженни подумала, что, возможно, она все еще не была уверена или все еще не могла поверить, что Дженни захочет быть с ней. Что было совершенно глупо, учитывая, как далеко проник язык Дженни в рот Лисы и где блуждали ее руки. Но Дженни старалась быть настолько нежной и терпеливой, насколько могла. В конце концов, Лиса ни с кем не была много лет. Но Дженни совсем не думала, что она ржавая, потому что, черт. Это было здорово. И судя по тому, как Лиса плакала прошлой ночью, Дженни не думала, что она была единственной, кто так думал. Дженни прижалась к спине Лисы, и это вызвало более сильную реакцию, чем она получала до сих пор. Лиса откинулась на нее, прижимаясь к телу Дженни так, словно была создана для этого. Дженни обняла ее одной рукой и прижала ладонь к напряженным мышцам живота Лисы. Она все еще была поражена ими (и тем, как они выглядели, когда Лиса склонилась над ней прошлой ночью, волосы рассыпались по ее плечам, губы блуждали по ее телу...). "Лиса, нам нужно вставать", - сказала Дженни, хотя она была бы более чем довольна пролежать так остаток дня, если бы это сошло им с рук. Но ранчо не прекратило работу только потому, что ночью они решили заняться сексом. Но Лиса только еще сильнее прижалась к ней. "Нет. Я босс, и то, что я говорю, остается в силе". Ее голос был хриплым со сна. "А я говорю, что мы остаемся в постели". Это вызвало улыбку на губах Дженни. Она подозревала это раньше, но теперь знала, что Лиса действительно нуждается в помощи по утрам. Она положила подбородок на плечо Лисы. "Но как же все эти коровы, о которых ты так заботишься?" "Это меня волнует?" Лиса все еще не потрудилась открыть глаза, что только сделало ее симпатичнее утром. "Ты та, кто дает им имена". "Только одной". Дженни поцеловала ее в плечо. "Для самой милой. Но я могу назвать и остальных. Раз они тебе так дороги". Лиса вздохнула рядом с ней, наконец открыв глаза, которые все еще были затуманены сном. Она перевернулась на спину и посмотрела с подушек на Дженни, медленная улыбка расплылась по ее лицу. Как будто она наконец-то по-настоящему осознала, где находится и кто с ней. "Доброе утро, Джен". Дженни не смогла удержаться от ответной улыбки. "Доброе утро, Лиса. Как тебе спалось?" Взгляд Лисы многозначительно опустился ниже. "Я не помню, чтобы там много спали". "Оооо, бедная Лиса. Интересно, что могло быть причиной этого", - сказала Дженни, быстро обнаружив, что дразнить Лису было одним из ее любимых занятий. Она почувствовала, что ее тянет к губам Лисы, хотя большую часть прошлой ночи она провела, целуя их. Но в отличие от ночи, когда их поцелуи были пылкими и отчаянными, на этот раз их губы двигались медленно, лениво, как будто им действительно больше нечего было делать в этот день, кроме как лежать в постели и наслаждаться друг другом. Теперь, когда рука Лисы обвилась вокруг ее обнаженной талии, Дженни действительно не хотела быть где-либо еще. Несколько минут спустя, когда они обе лежали на боку, уютно обернув плечи простынями и одеялами, а солнечный свет теперь лился через окно и освещал светлые волосы Лисы, Дженни снова была поражена тем, насколько Лиса была красива. Она знала, что все было свежо, ново и волнующе, поэтому ей не следовало слишком доверять своим чувствам по этому поводу, но она никогда в жизни не была так благодарна просыпаться рядом с кем-то. И какой бы ободряющей ни была довольная улыбка Лисы, она задавалась вопросом, чувствует ли Лиса то же самое. "Итак... прошлой ночью у нас был секс", - сказала Дженни, не в силах полностью скрыть нервозность в своем голосе. "Несколько раз", - удовлетворенно сказала Лиса. Какое бы беспокойство ни испытывала Дженни, Лиса, казалось, была невосприимчива. Когда Лиса начала водить пальцами по бедру Дженни под простыней, Дженни захотелось отказаться от этого хода мыслей и просто позволить себе насладиться моментом. Но она не могла оставить это дело без внимания. "Судя по тому, что ты мне рассказала, у тебя нет привычки спать со своими временным сотрудниками". Пальцы Лисы надолго задержались на ней, прежде чем продолжить. "Итак, мне интересно, Лис... все ли у нас будет хорошо? Это что-нибудь меняет?" Лиса задумчиво нахмурилась, раздумывая. "Я не думаю, что это должно что-то менять. Я по-прежнему уважаю тебя как своего сотрудника, и мы все равно выполним работу. Но..." Лиса сделала паузу, когда завела руку Дженни за спину и притянула ее к себе. Не в первый раз Дженни почувствовала, как по ней пробежал трепет от силы Лисы. "Сегодня утром мы не собираемся много работать". Теперь, когда их тела соприкоснулись, Дженни было трудно сосредоточиться на своих словах или быть способной сформулировать какую-либо собственную связную мысль. Ее сердцебиение участилось еще больше, когда колено Лисы оказалось между ее ног и прижалось к ней. Но Дженни решила, что, к счастью, в словах больше нет необходимости. Она жадно впилась в губы Лисы, и все опасения, которые у нее могли быть, улетучились.

***

Скот был здоров. Дейенерис становилась сильнее, чем когда-либо. И Лиса, очевидно, тоже, поскольку однажды она решила покрасоваться, закинув Дженни в постель так же легко, как тюк сена в кузов грузовика (А подвиги выносливости, которые она продемонстрировала после этого, были оценены Дженни еще больше). Но когда последние ясные солнечные дни осени сменились пеленой свинцово-серых облаков, несомых холодным воющим ветром, Дженни следовало бы знать, что хорошему не суждено длиться вечно. Обрушившаяся метель была непохожей ни на что, что Дженни когда-либо видела: кружащиеся снежные вихри, достаточно плотные, чтобы образовать сплошную белую пелену во всех направлениях; ураганный ветер, от которого кабина протестующе содрогалась; ледяные температуры, угрожавшие обморожением любого открытого участка кожи. Они никак не могли покинуть хижину. Но в отличие от последних нескольких недель, когда они добровольно часами оставались в постели, сейчас это было похоже на тюрьму. Потому что, хотя комната Лисы, возможно, и была уютной, они знали, что стадо было там, и у них не было ничего, кроме меха на спинах, чтобы защитить от ветра и льда. Чем дольше шел снег, тем больше волновалась Лиса. И, как обнаружила Дженни, обеспокоенная Лиса не была веселой Лисой. Она ходила взад-вперед по холодной гостиной (они держали обогреватель в спальне, чтобы поддерживать температуру, благоприятную для выживания человека), каждые пару минут поглядывая в окно, поскольку погода за это время должна была измениться. Если уж на то пошло, снег шел только сильнее, чем раньше. "Это не должно было быть так плохо", - пробормотала Лиса, в основном для себя, насколько могла судить Дженни. "Они прогнозировали всего полтора фута, но это как минимум два..." Одетая в свой самый толстый свитер и спортивные штаны, Дженни сидела за кухонным столом и пыталась унять гложущее ее беспокойство. "Я знаю", - солгала Дженни. Так и было... она последние пару недель отвлекалась (на Лису) и вообще не следила за прогнозом погоды. "Но сейчас мы ничего не можем с этим поделать". "Я должна была загнать их обратно в сарай". Лиса, наконец, перестала расхаживать взад-вперед, вместо этого ухватившись за подоконник и уставившись на слишком яркий снег, который продолжало относить ветром по всему участку. "Но там, в этом... они не выживут. Не все из них". "Ты этого не знаешь". Дженни поднялась со стула и подошла к Лисе, обняв ее за талию и положив подбородок на плечо Лисы. "Все, что мы можем сделать, это держаться, по крайней мере, пока шторм не утихнет. Мы проверим их, как только будет безопасно, и вернем сюда, если потребуется. Нет смысла беспокоиться об этом, пока мы не сможем что-нибудь сделать". Но Лиса просто обмякла в объятиях Дженни. Она говорила так тихо, что Дженни пришлось напрячься, чтобы понять ее. "Что, если мы потеряем все, Джен? Только из- за плохого прогноза? Только потому, что я была недостаточно осторожна?" Лиса сказала, что мы. Если мы потеряем все. Дженни крепче обняла ее. "Этого не случится". "Что я скажу своим родителям, когда увижу их снова?" Лиса чувствовала себя такой маленькой в ее объятиях, прижавшись к Дженни и ссутулив плечи. Дженни отметила, как решительно Лиса верила, что однажды воссоединится со своими родителями. За последние несколько недель Дженни видела Лису уязвимой и доверчивой, но это не подготовило ее к такому. "Ты собираешься сказать им, как они должны гордиться тобой, потому что это не всегда было легко, и не всегда все получалось так, как ты хотела. Но ты выстояла и сделала все, что могла, чтобы сохранить их наследие живым". Они долго стояли так, и Дженни практически слышала, как в голове Лисы крутятся шестеренки. И несмотря на то, что Дженни чувствовала, что за последние несколько месяцев она довольно хорошо узнала Лису, выражение лица Лисы теперь было таким пустым, что его невозможно было прочесть. На следующий день они отправились в путь верхом, и это была самая ужасная поездка в жизни Дженни. Все еще шел снег, теперь уже легкий, но воздух был очень холодным, и дыхание лошади сопровождало их, как туман. Их темп был ледяным, поскольку одной лошади приходилось постоянно прокладывать путь. Дженни понятия не имела, как Лиса ориентируется: холмы, которые Дженни успела узнать за весну и лето, теперь превратились в меняющийся снежный пейзаж. Но как бы Дженни ни думала, что беспокойство Лисы подготовило ее к худшему, она не была готова к тому, что они обнаружили. Темная шерсть скота, все еще стоявшего дыбом, резко контрастировала со снегом. Они сгрудились за деревьями, которые частично защищали от ветра, но их было недостаточно. Дженни пересчитала их так быстро, как только могла. У них было более сотни голов крупного рогатого скота, телята почти выросли и были готовы к продаже, но сейчас... Дженни смогла сосчитать только половину этого количества. Не говоря ни слова, Лиса спешилась рядом с ней и прошла небольшое расстояние по снегу. Она опустилась на колени и начала копаться в снегу. Стал виден проблеск черного меха. Дженни могла только наблюдать, как Лиса подняла к небу влажные глаза. Другой скот все еще был здесь, но он пал, умер от холода и был погребен под сугробами снега. Подсчет оставшегося скота был безрадостной задачей. Они обнаружили, что большая часть коров выжила, но осталось только двадцать телят. И хотя Дженни знала, что это ребячество, она не смогла удержаться от крика облегчения, когда увидела Дейенерис, в безопасности посреди стада, защищенную от холода другим скотом вокруг нее. Но матери Дейенерис нигде не было видно. Из-за снежных заносов, доходящих коровам до груди, стадо не сможет вернуться в сарай. Но Дженни и Лиса делали все, что могли, чтобы помочь им выжить, пока часть снега не растаяла или не унесло ветром. Они вернулись на ранчо, собрали столько тюков сена, сколько смогли, и поплелись обратно к стаду. Скот ел так, словно его морили голодом, что было правдой — хотя гэллоуэй славились своей способностью рыться в снегу, чтобы добраться до травы, даже они не могли прокопать три фута снега. Когда они наконец вернулись в хижину, Дженни опустилась в кресло и подумала, что, возможно, больше никогда не сдвинется с места. Она была слишком измучена и убита горем, чтобы делать что-либо, кроме как просто сидеть там. Но Лиса тут же схватила коробку с финансовыми отчетами ранчо и разложила их на кухонном столе. Дженни некоторое время наблюдала за ее работой, спросила, не может ли она помочь, предложила приготовить ей ужин или хотя бы чашку чая, но Лиса от всего отказывалась. Наконец, Дженни отправилась спать одна, впервые за несколько недель. Поскольку обогреватель все еще находился в комнате Лисы, она пошла туда. Пустоты простыней рядом с ней, отсутствия тепла, запаха ванили, непослушных светлых волос, щекочущих ее лицо, сильных, тонких пальцев, скользящих по рукам и груди, было достаточно, чтобы Дженни всю ночь ворочалась с боку на бок. И каждый раз, когда Дженни открывала глаза, свет из кухни все ещё пробивался сквозь щель в двери, а шуршание бумаг и раздраженные вздохи свидетельствовали о том, что Лиса все еще усердно работает. Дженни проснулась на следующее утро - или, скорее, просто решила прекратить попытки заснуть - от беспокойства и недостатка отдыха ее тело затекло. Но когда она, спотыкаясь, вышла из спальни Лисы, ей показалось, что Лиса чувствует себя ничуть не лучше, чем она. Лиса все еще сидела за кухонным столом, но большая часть финансовых отчетов была убрана в коробку рядом со столом. Теперь перед Лисой лежал только один лист, покрыты расчетами. Дженни села напротив нее, уставилась на единственный лист бумаги на столе, а затем снова перевела взгляд на Лису. Глаза Лисы были налиты кровью, усталые, но решительные, когда она сложила руки поверх газеты и посмотрела ей прямо в глаза. Дженни почувствовала, как у нее кровь застыла в жилах. "Дженни, боюсь, мне придется тебя отпустить".